АННОТАЦИЯ
Две жизни, хранящие тайны прошлого… одна страстная история любви.
Тарин Мэлоун сломлена, без гроша в кармане и отчаянно нуждается в помощи. Но даже если сексуальный бармен, за которым она наблюдала, предлагает ей работу на вечер… даже если ее так и манят к себе его невероятные голубые глаза… даже если сердце говорит ей остаться с ним… она не может.
Потому что Тарин Мэлоун не существует.
Джейк Каллаган управляет семейным ирландским пабом уже несколько лет. Когда он видит Тарин, одиноко стоящую под дождем, он делает то, чему его учили в спецназе ВМС США – спасает ее. И это не имеет ничего общего с ее аппетитными упругими изгибами тела, или со свободно струящимися золотисто-белокурыми волосами, или с тем, что даже ее мимолетные прикосновения посылают разряды молнии через его тело. Просто правильно было так поступить.
В самом деле.
Но оба, Джейк и Тарин, скрывают друг от друга секреты. Опасные тайны. И ни один из них не знает, сколько опасностей может таить в себе любовь.
Над книгой работали:
Перевод: Александра Мельниченко
Редактура: Мария Гридина
Вычитка: Мария Гридина
Дизайн обложки: Мария Гридина
Переведено для группы: https://vk.com/hot_books
ОГЛАВЛЕНИЕ
ПРОЛОГ.. 4
ГЛАВА 1. 8
ГЛАВА 2. 13
ГЛАВА 3. 18
ГЛАВА 4. 27
ГЛАВА 5. 36
ГЛАВА 6. 42
ГЛАВА 7. 49
ГЛАВА 8. 54
ГЛАВА 9. 60
ГЛАВА 10. 65
ГЛАВА 11. 71
ГЛАВА 12. 76
ГЛАВА 13. 81
ГЛАВА 14. 85
ПРОЛОГ
Северо-запад США, штат Орегон
Вздрогнув, как от толчка, Киара Фицпатрик пришла в сознание. Открыв глаза и не увидев ничего в кромешной темноте, она почувствовала сильное давление в груди, словно кто-то положил на нее влажное одеяло, набитое песком и мешающее глубоко дышать.
На краткий миг она решила, что ей приснился ужасный кошмар. Один и тот же, который она видела снова и снова, где переплетались измена, предательство и невообразимая боль.
Она вздохнула, позволяя своему телу вжаться в матрас, и почувствовала на себе знакомое одеяло, которое ее бабушка сшила вручную много лет назад. Все было тихим и мирным. Легкое дуновение ветерка коснулось влажного от пота лба, вызывая мурашки по телу. Поднимая руку к лицу, чтобы потереть глаза, Киара почувствовала силу кожаных наручников на своих запястьях, и ее сердце наполнилось ужасом. Быстрый рывок стал доказательством того, что цепи все еще были на месте.
Все-таки это не было ночным кошмаром.
Она была не в силах сдержать мучительные рыдания, зародившиеся в ее стесненной груди и огромным потоком рвущиеся наружу, но постаралась заглушить их, повернув голову и уткнувшись лицом в подушку, насколько это позволяли сделать ее оковы. Если он услышит ее, то придет к ней, а она этого совсем не хотела.
Приступ не продлился долго – Киара была слишком уставшей и избитой. По меньшей мере, одно из ее ребер было сломано, но вполне вероятно и больше, так что даже малейшая попытка сдержать слезы вызывала боль. Один раз она позволила тихому всхлипу сорваться с губ и тут же, зажмурив глаза, отругала себя за это. Спустя несколько минут она почувствовала знакомое покалывание в задней части шеи.
Он приближался.
Киара застыла, когда услышала, как повернулся ключ в старинном замке, и тяжело распахнулась массивная дубовая дверь, а затем раздалась мягкая поступь ее мучителя. Она быстро закрыла глаза – пусть в комнате и без того было темно – и притворилась спящей. Может быть, всего лишь может быть, он оставит ее в покое хотя бы в этот раз.
Шаги все приближались, а едва слышное мужское дыхание раздавалось громом в мертвой тишине. Справа от себя, Киара услышала тихий щелчок, за которым вспыхнул тусклый свет, проникший сквозь ее закрытые веки. Крохотная лампа располагалась вне ее досягаемости, однако обеспечивала ему достаточно света, чтобы увидеть и убедиться, что она все еще была здесь.
Обычно он проверял ее несколько раз за ночь. Исправно, интересно, где еще, по его мнению, она могла быть. Связанная по рукам и ногам, в наручниках, прикрепленных цепями к железному каркасу кровати в каждом из четырех углов, она была ограничена в передвижении куда-либо, даже если бы и не страдала от пневмонии, а ее ребра не были бы сломаны.
– Киара, – благоговейно выдохнул он ее имя, словно произносил молитву.
Она сосредоточилась на необходимости поверхностно дышать, как будто спит, но при этом сделала небольшой вздох при звуке его голоса, зная, что ему это нравилось. По крайней мере, сегодня он казался спокойным и уравновешенным, и ей хотелось, чтобы так и оставалось. Пока он не срывал с нее одежду и не брал то, на что, как считал, имеет право. Вместо этого, он присел рядом с ней, и она почувствовала, как кровать прогнулась под его весом. Его палец осторожно коснулся наливающегося синяка на ее скуле – результат предыдущей стычки, когда он был менее спокойным и не контролировал себя.
– Почему ты заставляешь меня делать это? – прошептал он в темноте, и Киара услышала в его голосе неподдельное раскаяние. Он всегда сожалел после того, как избивал ее, но это совсем не облегчало боль.
– Мы всегда причиняем вред тому, кого любим больше всего, не так ли? – Киара немного переместилась, маловато для того, чтобы сильно натянуть цепи, но достаточно, чтобы порадовать его. Пока она отвечала определенным образом, он сохранял спокойствие. Игнорирование было верным способом привести его в дикую ярость.
Это понемногу убивало ее каждый раз, когда она так делала, чувствуя, будто продавала душу по кусочкам. Ей следовало бороться каждую секунду каждого часа каждого дня, а не вздыхать и сдвигаться, упрощая все для себя. Она же была Фицпатрик, черт возьми! Происходила из сильной семьи, в ее венах бежала древняя кровь. Ее предки, родители, братья и сестры, наверное, перевернулись в гробах в этот миг. Стыд и вина тяжелым грузом лежали на сердце.
Но Киара не была предательницей. Она не упускала ни одного момента, чтобы отыскать выход из положения, хоть какой-то способ сбежать. После нескольких месяцев, она оставила надежду, что кто-нибудь явиться и спасет ее. Нет, выбираться отсюда ей придется самой. А для этого ей нужно было остаться в живых. Означало ли это потакать его больной игре, чтобы заслужить немного доверия? Чтобы ослабить его бдительность и заставить ошибиться всего раз? Так тому и быть.
Он наклонился, запах виски хорошей выдержки и дорого табака был едва уловим. Хороший знак. Пара стопок делала его добрее, однако, от большей дозы он становился более жестоким.
Он отодвинул в сторону волосы с ее лица, и его губы коснулись ее лба. Это был самый нежный поцелуй, один из тех, которые мог бы подарить истинный любовник. Она снова вздохнула, не забыв придать лицу расслабленное выражение, чтобы создать впечатление, будто ей понравилось это.
Когда он напрягся, ее сердце забилось быстрее. Он сильнее прижал губы к ее лбу, а после приложил ладонь.
– Иисус, Киара, ты вся горишь, – произнес он, и его тихий голос приобрел обеспокоенный тон. Он откинул в сторону покрывало и увидел, что она вся покрылась потом. В то же мгновение, от легкой прохлады Киара начала бесконтрольно дрожать.
Его руки подняли низ ее ночной рубашки и нашли на боку стерильные повязки Telfa[1]. Сняв одну из них, он снова выругался, верный признак того, что что-то было не так. Понимая, что больше не может продолжать притворяться спящей, Киара открыла глаза и встретилась с ним взглядом. На миг она уловила в его глазах настоящий страх.
Было сложно поверить, что он являлся тем самым мужчиной, который хладнокровно убил всю ее семью. Тем самым человеком, который ее жестоко избивал, резал и сексуально надругался над ней последние несколько месяцев. Тем самым мужчиной, который прямо сейчас касался ее так, словно она была бесценна для него.
Он был неуравновешен, Киара это знала. Серьезное биполярное расстройство личности[2], хоть что-то она помнила из уроков ОБЖ в средней католической школе, в которой училась. Могла ли она представить себе тогда, что трехминутный доклад, посвященный психическим болезням, сыграет огромную роль в ее жизни?
– Ты должна была мне сказать, Киара, – отчитал он ее, затем сорвал повязки и стал наносить мазь на опухшие ножевые раны, закрывая их чистыми повязками. Пневмония снизила сопротивляемость организма, позволив заселиться инфекции. Она опустила ресницы, надеясь, что он расценит это как покорность. Она была хороша в этой игре, отчего ее просто тошнило.
– Всегда пытаешься быть сильной, не так ли? Постоянно стараешься показать мне, что ты достойна. Это одна из причин, почему я люблю тебя, Киара. Но теперь я позабочусь о тебе.
Киара содрогнулась, но не от лихорадки, а от абсолютного и безоговорочного благоговения в его глазах. Трудно было решить, что хуже – это или дикий блеск во взгляде, когда он верил, что она, так или иначе, предала его.
К счастью, он принял ее дрожь за еще одно доказательство того, насколько больна она была.
– Не волнуйся, – сказал он, облизнув губы и снова укрывая ее. – Я достану тебе антибиотики, окей?
Киара прекрасно понимала, и вместо ответа, слегка кивнула.
– Хочешь пить? – она снова кивнула. Ее горло стало настолько отекшим и сухим, что она с трудом могла глотать, малейшая попытка причиняла боль, такую, что не стоило и начинать.
Он отошел и быстро вернулся с маленьким стаканом воды. Скользнув рукой ей под плечи, он постарался приподнять Киару и поднес воду к ее губам. Сломанные ребра вызвали небольшую вспышку боли. Она поморщилась, ожидая последствий, но к счастью в этот раз обошлось без них.
Забрав стакан, он подоткнул под нее одеяло и ушел, пообещав очень скоро вернуться с лекарствами. Только когда звук мощного отъезжающего по гравийной дороге пикапа достиг ее ушей, она с облегчением вздохнула. По ее расчетам у нее был час до того, как он вернется.
Извиваясь всем телом и стиснув зубы от боли, прострелившей ее грудь и спину, она попыталась сдвинуть забытый тюбик с мазью туда, где смогла бы дотянуться до него руками. Боль – это хорошо. Боль означала, что ее тело и разум все еще функционировали, и пока она дышала, у нее был шанс.
Повернув тюбик пальцами, работая медленно и осторожно, чтобы не уронить его, ей удалось выдавить немного содержимого на основание ладони и под кожаную манжету, где мазь послужила смазкой. Потребовалось немало сил и много времени, но она смогла, наконец, освободить одну руку, вывихнув ее в процессе. От других наручников удалось избавиться быстрее и без каких-либо травм.
Вскоре Киара поняла, что подняться было ошибкой. Ее ноги ослабели, а голова закружилась, и она сильно ударилась, упав на пол. Тем не менее, впервые за все эти месяцы, у нее был шанс на свободу, и ни в коем случае она не собиралась от него отказываться – особенно не по причине нескольких ушибов и синяков. Она пережила гораздо худшее. А если бы он поймал ее сейчас? Зверски избивал бы, пока она не начала бы мечтать о смерти, но он все равно не подарил бы ее.
Она подползла к двери, все время отчаянно молясь. В спешке он оставил проем не запертым, вероятно, полагая, что она была слишком больна и ослаблена, а потому с этим не могло возникнуть проблемы. Для Киары, забытый тюбик с мазью и открытая дверь были ни чем иным, как проявлением божьей милости, которую она так ждала, и знаком свыше, что пора уходить.
Не теряя времени, она вытолкнула себя на лестницу и стала пробираться вниз, опираясь на руки, сдерживая крики от того, как с каждым шагом боль в поврежденных ребрах и зараженных легких скребла по ней своими острыми когтями. Уже почти там…
Вот! Она была снаружи! Чистый свежий воздух наполнил легкие, обжигая горло жидким огнем. Ночная прохлада послужила благословением ее горящей от лихорадки коже, полная луна омывала все вокруг серебристым сиянием. Присев, Киара наполовину пошла, наполовину поползла к линии деревьев, которые росли рядом с маленьким домом, когда услышала грохот большого грузовика, пробиравшегося вверх по склону горы и возвещавшего о возвращении ее мучителя.
Он не мог поймать ее сейчас, просто не мог, не тогда, когда она была так близка к побегу. Она заставила себя подняться, борясь с головокружением, из-за которого все вокруг вращалось, и двинулась вперед, выставив перед собой руки, чтобы не врезаться в старые деревья. Она понятия не имела, где находилась, за исключением того, что это была отдаленная горная местность, и, судя по климату и сезонным изменениям, которые она наблюдала шесть последних месяцев, скорее всего где-то на северо-западе. Все, что она знала – нужно продолжать идти, ведь неизвестность, лежащая впереди, не могла быть такой же ужасной, как то, что она оставила позади себя.
Несколько минут спустя его отчаянный, леденящий душу крик, исполненный агонией, эхом раздался в горах. Она ускорилась, ковыляя наугад и свято веря в то, что ангелы, которые предоставили ей такую возможность, проследят, чтобы она выбралась отсюда живой.
Вера подверглась серьезному испытанию, когда Киара перестала чувствовать землю под ногами. Падая и не находя никакой опоры, кроме воздуха, она произнесла последнюю горячую молитву:
– Дорогой Бог, пусть это так или иначе закончит мой ад.
Прежде чем коснуться земли и потерять сознание, она с облегчением вздохнула, зная, что ее молитвы были услышаны.
ГЛАВА 1
Десять лет спустя, Пайн-Ридж, Пенсильвания
В баре Джейка Каллагана яблоку негде было упасть. Каждая кабинка и столик в популярном ирландском пабе были заняты, все свободное пространство оказалось заполнено до предела. Играла громкая и неистовая музыка, такая же, как и растущая толпа. Его младший брат Иэн стоял рядом и очень старался выполнить все требования многочисленной публики. Он не обладал мастерством и ловкостью своего более опытного брата, трудясь здесь всего лишь несколько месяцев, но его исключительная красота и непринужденная манера поведения более чем восполняли это.
Притом что недостаток клиентов был редкостью в пабе – излюбленном месте местной ирландской общины – в эти выходные проводились встречи выпускников в большом государственном университете, расположенном ниже по федеральной трассе, и бар был до отказа забит жизнерадостными бывшими студентами.
Традиционно, этот веселый насыщенный уик-энд уступал лишь безумному недельному празднованию в честь дня святого Патрика по части толпы и хаоса, и этот год не стал исключением.
– Проклятье, где Кайла? – пробормотал Джейк, когда Иэн потянулся за одной из покрытых инеем кружек, стоящих перед ним.
Иэн пожал плечами и повернул кран кега.
– Без понятия. Она снова разозлилась на тебя?
– Да, скорее всего, – Кайла была единственной женщиной-барменом – и единственной, не связанной с ними кровными узами – которую Джейк принял на работу в паб. Она была очень привлекательна, стройна, сексуальна и популярна среди мужчин, посещающих это место. А также время от времени являлась постельным развлечением Джейка, хоть он и знал, что его имя отнюдь не являлось единственным в списке ее любовников – списке, который часто включал его брата, его самого и их любимое совместное трио.
То, что они делили, было скорее удобством по взаимному согласию, нежели честными «отношениями». Похоже, чем старше становился Джейк – в свой последний день рождения он переступил тридцатилетний рубеж – тем меньше он принимал участие в любых играх. У него не было недостатка в женщинах, которые хотели бы оказаться на месте Кайлы, но секс с ней был легким и необременительным.
По крайней мере, до недавнего времени.
В последнее время, судя по всему, Кайлу больше не удовлетворяли их «свободные отношения», и она подталкивала Джейка к значительно большему, чем он готов был дать. Даже Иэн заметил эту перемену, неоднократно намекая своему брату хорошенько обдумать сложившуюся ситуацию, иначе его свяжут по рукам и ногам и наденут на шею хомут.
Иэн, конечно же, шутил, но выразил свою мысль четко и ясно. Ему не следовало волноваться, не было ни единого шанса, что такое произойдет с Джейком в ближайшее время. Самое привлекательное в Кайле было то, что она была всегда, почти всегда, готова и легкодоступна без каких-либо обязательств. Если что-то изменилось, тогда, пожалуй, пришло время им обоим двигаться дальше.
Джейк прекрасно понимал растущую потребность Кайлы в большем, но не разделял этого. Она нравилась ему, и он заботился о ней, но не в романтическом смысле. Он побуждал ее делать то, от чего она чувствовала себя счастливой. Тот факт, что его, по-видимому, совсем не волновала мысль о ее возможном уходе, бесил ее больше, чем что-либо. Становилось все более очевидным для них обоих, что чувства Кайлы переросли обычное физическое влечение, которое он испытывал к ней.
Уже в сотый раз Джейк, молча, проклинал себя за то, что оказался настолько недальновидным, когда спросил накануне у Кайлы, что ее беспокоит. Это привело к ужасному скандалу, в результате которого Кайла в гневе покинула паб. Скорее всего, именно по этой причине она не появилась сегодня на работе.
Она злилась на него. Он принял это. Но сейчас для них был один из самых загруженных периодов года. Ее решение не появиться на работе, пытаясь тем самым подложить ему свинью, только укрепило уверенность Джейка в том, что Кайла определенно не та женщина, которую он хотел бы увидеть рядом с собой в старости, если, конечно, он вообще состарится. В этом не могло быть никакой определенности, учитывая, что он и его братья время от времени тайно участвовали в операциях спецслужб, в случаях, когда правительственные агенты не могли обойти бюрократическую волокиту.
Тем не менее, если он считал себя умным человеком, то подождал бы окончания празднования встречи выпускников, чтобы разобраться с этим маленьким эпизодом своей жизни. Тем более что возвращения всех остальных его братьев с их последней миссии не стоило ждать до завтра.
По большому счету Джейк уже начал сомневаться, что когда-либо встретит подходящую женщину. Его взгляды были старомодными, а требования – слишком жесткими. Чтобы по-настоящему пленить его сердце, женщина должна была быть веселой и умной, внешне ангел и бунтарка в душе. Та, которая не боялась жить полной жизнью, но была достаточно зрелой, чтобы понимать, что действительно важно. Она должна быть симпатичной, но не обязательно красивой. У него было много роскошных сексуальных женщин, и благодаря опыту он понял, что ему нужно нечто большее, чем физическая красота. Он хотел кого-то, с кем можно было бы проводить часы за разговорами, и чьи глаза загорались бы при одном лишь взгляде на него. Кто-то нежный, но с сильным сердцем. Женственный, но самодостаточный.
Кто находился бы рядом в этом чертовом баре, когда он в этом нуждался, даже если бы она с ним не разговаривала.
Толпа одобрительно заревела, когда Иэн подкинул бутылку текилы «Патрон» у себя за спиной и перебросил ее через противоположное плечо. Даже Джейк не смог сдержать улыбку, когда его брат низко поклонился. Во всяком случае, хоть один из них был в нужном настроении.
***
Тарин Мэлоун плотнее запахнула куртку. В начале октября по вечерам было немного прохладно. Хоть проливного дождя и не было, но она чувствовала легкую морось, пробирающую до костей.
Тарин старалась не думать о том, где будет ночевать сегодня. Был вечер пятницы, ее машина находилась в автосервисе в неисправном состоянии, возможно, до понедельника, но вероятнее всего до вторника, Дня Колумба[3], и у нее было менее десяти долларов в кармане. Для большинства людей это не являлось проблемой. Все, что им нужно было сделать, это вынуть свою кредитную карту и поселиться в этом маленьком красивом городе на несколько дней отдыха и развлечений. Но Тарин была не из их числа. У нее не было ни кредитных карт, ни каких-либо удостоверений личности.
Потому что Тарин Мэлоун не существовало.
Из-за влажной погоды ее волосы начали завиваться в непослушные кудри – характерная особенность, которую она унаследовала от своей матери, во всяком случае, так она всегда считала. Девушка вздрогнула, когда холодные локоны, всколыхнувшись, задели шею, и поняла, что очень скоро промокнет насквозь. Все, в чем она нуждалась, это тепло, чтобы немного обсохнуть, прежде чем найти себе где-нибудь хоть какое-то пристанище.
Ее желудок заурчал от голода. Тарин потянулась к рюкзаку, который всегда носила с собой, и вытащила оттуда яблоко, радуясь, что вчера купила целый пакет свежих фуджи в маленьком придорожном ларьке. Этого хватит на некоторое время. Горячей сытной еды сегодня не было в меню. Она с тоской посмотрела на круглосуточный IHOP, расположенный на противоположной стороне улицы. Возможно, завтра. Она понятия не имела, как будет оплачивать ремонт автомобиля, ни одной идеи на этот счет, но она не сказала об этом автомеханику. Он был просто молодым парнем, примерно восемнадцати лет, извиняющимся за то, что не мог сразу наладить машину. Сто долларов, которые ей пришлось заплатить за буксировку, почти разорили ее.
Тарин вдохнула. Ей следовало бросить свою машину и ехать автостопом, хотя если учесть, что удача в последнее время обходила ее стороной, то вероятнее всего она была бы поймана полицейскими. Но как бы плохо ни было сейчас, это оказалось бы с сто раз хуже. В мире Тарин избегать любого блюстителя закона являлось необходимостью.
Она окинула взглядом маленький тихий город. Во всяком случае, раз уж она была здесь, то могла бы найти какую-нибудь работу. Всегда находился кто-нибудь где-нибудь, кто временно нуждался в помощи и не задавал много вопросов. И этот город был похож на Мэйберри. Старый. Чистый. Красивый.
Тарин снова вздрогнула и, проходя мимо сквера, бросила на землю огрызок от яблока в надежде, что какая-нибудь белка его найдет. Она помедлила, осматриваясь в поисках места, где могла бы укрыться на пару часов. В дали под раскидистым кленом стояла скамейка, но Тарин тут же откинула этот вариант, как слишком заметный. Любой, кто проходил или проезжал мимо, мог ее увидеть, и это определенно не тот город, где жители закрывают глаза и притворяются слепыми. Но по другую сторону от дерева? Для нее это была возможность избежать нежелательного внимания. Она чувствовала себя слишком беспокойно и взволнованно, чтобы прямо сейчас лечь и уснуть. Ей нужно было изгнать холод из костей.
Тарин вынула руку из теплого кармана куртки и сжала пальцами висящий на шее кельтский крест на кожаном шнурке.
– Если ты меня слышишь, Чарли, – бормотала она, – то мне не помешал бы хоть какой-то ориентир, потому что я совершенно не знаю, как быть дальше.
В тишине она ждала какого-нибудь намека, знака, чего угодно, но ничего не почувствовала. Вздохнув, она двинулась дальше.
– Все в порядке, Чарли. Я знаю, ты бы помог мне, если бы имел возможность.
Пройдя два квартала, она услышала гул басов. Еще через квартал – звуки гитар и сопровождавшее их пение. Но подойдя к четвертому, она обнаружила себя под темно-зеленым в белую полоску навесом на фасаде «Ирландского паба Джейка» и почувствовала вибрации музыки и смеха сквозь подошвы своих поношенных ботинок. Старинный фонарь ярко светил, бросая теплые блики на тротуар. По ту сторону окна открывался вид на счастливых улыбающихся людей.
Ее глаза почти сразу устремились к большому мужчине за барной стойкой. Он был не менее шести с половиной футов ростом, может быть и больше. Он был широк в плечах и имел сильные мускулы на груди и руках, которые хорошо проглядывали сквозь плотно облегающую светло-голубую рубашку, надетую на нем. Его волосы были настолько черными, что отливали синевой, и спускались вниз, немного прикрывая воротник.
Она приподнялась на цыпочки, пытаясь еще раз хоть мельком взглянуть на него, в то время как люди проходили мимо нее, обтекая словно вода. Он вновь появился, и ее сердце забилось немного быстрее. Но когда, вопреки всем вероятностям, он повернулся к окну и самые глубокие, самые серьезные глаза, которые она когда-либо видела, посмотрели на нее, оно полностью остановилось.
Он не мог на самом деле увидеть ее, так она себе говорила. Не среди всех этих людей, не через тонированное окно, да еще в темноте. Но, казалось, что-то в выражении его лица изменилось. Удивление? Замешательство? Любопытство? Она не знала. Мужчина за стойкой удерживал на ней свой взгляд. Другой мужчина, поразительно похожий внешне, но менее крупный и видимо, моложе, похлопал его по плечу. Большой мужчина что-то сказал, и его собеседник тоже посмотрел на нее.
***
– Ты ее знаешь? – тихо спросил Джейк у Иэна. Зачарованный он смотрел на женщину, стоящую под дождем снаружи. Свет от фонарей создавал призматический эффект в пелене моросящего дождя и образовывал нимб над ее головой. С этими большими глазами и локонами, обрамлявшими ее лицо, она выглядела, как ангел. Ангел с самыми тоскливыми и самыми испуганными глазами, которые ему когда-либо приходилось видеть.
– Нет, никогда не видел ее прежде, – сказал Иэн, быстро взглянув на девушку и наливая выпивку обеими руками.
Когда Джейк так и не пошевелился, Иэн передал напитки клиентам и уставился на брата.
– Эй, очнись, чувак, – сказал он, пощелкивая пальцами. – На случай, если ты не заметил, мы немного заняты. Джейк повернулся и как раз собирался сказать Иэну, куда ему нужно пойти, но тот уже находился в дальнем конце стойки. Когда он снова посмотрел в окно, то заметил, что девушка ушла. Недолго думая, Джейк потянулся к дверце, чтобы выйти из-за стойки, а затем на улицу, но Иэн поймал его за руку.
– Ты же, блин, не серьезно? – прошипел Иэн возле уха. – Господи, Джейк. Что, черт возьми, на тебя нашло?
Джейк моргнул и остановился на полпути. О чем он думал? У него полный бар клиентов, желающих потратить деньги. И не доставало барменов. Он не мог просто так уйти и оставить Иэна одного.
– Эй, ты в порядке? – спросил Иэн, обеспокоенный тем, что Джейк изменил направление и снова занял свое место за стойкой. Джейк кивнул, хотя не был в этом уверен. Не покидало ощущение неправильности происходящего, но он попытался стряхнуть это чувство.
– Да, просто устал.
– Отлично, тогда проснись, брат, черт возьми. Народ ждет.
Джейк оттолкнул мысли о таинственной женщине и с головой погрузился в работу, принимая по два-три заказа за раз, повторяя плавные отточенные движения, приобретенные за годы практики. Не важно, как быстро он двигался, спрос лишь увеличивался по мере роста толпы.
***
Мужчина смотрел прямо на нее со странным выражением на лице. Он ведь не мог узнать ее, не так ли?
В ту же секунду как он отвернулся, Тарин двинулась прочь от паба, пока не скрылась из виду. Оглядываясь назад через плечо, она ожидала, что мужчина выйдет и последует за ней. Она замедлилась, но находилась в готовности бежать. Если требовалось, она могла быть чертовски быстрой.
Тарин подождала несколько секунд, но мужчина из паба так и не появился. Чем больше она об этом думала, тем больше понимала, что, вероятно, излишне остро реагирует. Она находилась за тысячи миль от места, с которого начала свой путь. Прошло слишком много лет, и не было практически никаких шансов, что кто-нибудь узнает ту девочку в женщине, которой стала Тарин. И она тщательно скрывала свой единственный опознавательный признак.
Да уж, решила она. Она стала параноиком, вероятно, из-за голода, холода и усталости. Тарин должна была признать, что реакция мужчины вызвала у нее любопытство. Никто никогда так не застывал при взгляде на нее. Неосознанно, она стала медленно двигаться обратно по направлению к пабу. Она должна была взглянуть еще разок.
Тарин стояла перед окном долгие пять минут, но мужчина за барной стойкой так и не посмотрел на нее. Он промелькнул в поле ее зрения на несколько кратких мгновений, но все его внимание было сосредоточено на чем-то другом. И почему-то она почти почувствовала себя разочарованной.
Девушка коснулась пальцами своего кельтского креста, и странное покалывание пробежало по позвоночнику.
– Правда? – спросила она, устремив глаза ввысь. На мгновение покалывание усилилось, а затем полностью исчезло. Тарин засмеялась. – Спасибо, Чарли.
ГЛАВА 2
Внутри бара музыка была настолько же оглушительной, как и снаружи. В помещении пахло хорошо выдержанным виски и полированным деревом, а мягкий свет вокруг создавал ощущение теплой радушной атмосферы. Будучи невысокой, едва ли достигая пяти футов и двух дюймов, Тарин очень скоро была поглощена толпой.
В пабе она сразу же почувствовала себя как дома. Она провела последние восемь лет, работая точно в таком же заведении. Неофициально, конечно же, но никто никогда не задавал на этот счет вопросов, и такого рода вещи никогда не имели значения для Чарли. Он был одним из тех исключительных людей, которые полагали, что настоящая ценность личности заключается в чем-то более важном, нежели пластиковая карточка с именем на ней. Преданность, доверие, трудолюбие – вот те вещи, которые действительно определяли человека, говорил он, не то, каковы имена людей или откуда они пришли.
И это навело Тарин на одну мысль.
Чтобы добраться до барной стойки, ей пришлось приложить немного усилий, впрочем, обойдясь без неприятных моментов. Пробираясь сквозь шумную плотную толпу, Тарин очень быстро обнаружила, что лучший способ продвинуться вперед, это коснуться руками стратегически важных мест на человеке. К тому моменту, как люди оборачивались, чтобы посмотреть, кто же позволял себе такие вольности, она уже успевала исчезнуть.