Ну нет! Я открыла бардачок и выгребла его содержимое наружу. То, что надо – пустой шприц от успокоительного! В этот момент стекло дрогнуло от очередного залпа, и я, не медля ни секунды, всадила шприц в свою ладонь. Игла прошла насквозь, и я закусила губу до крови. Ну же! Прыгай, Вернер! Недостаточно боли и адреналина! Успокоительное Криса оказало мне медвежью услугу. Я вытащила иглу и вонзила ее снова: на этот раз игла уперлась в кость, на глаза навернулись слезы. Я сосредоточила все мысли на лице того, кто продолжал всаживать пули в лобовое стекло, и отключилась.
* * *
Черт, мимо! Забросило совсем не в того, в кого я хотела! Я лежала на земле с разбитым лицом и горящим от боли локтевым суставом: меня закинуло в то тело, которое Крис отбросил от себя несколько минут назад. Я нащупала оружие на бедре, еле‑еле вытащила его из кобуры и начала вертеть головой в поисках машины Криса. Мужик в черном продолжал стрелять в стекло, я подняла свой пистолет, и в эту минуту в поле моего зрения попало нечто, к появлению чего я точно не была готова: справа ко мне стремительно приближалась Изабелла. Белое золото волос, сверкающие глаза, лицо – холодное, яростное, словно высеченное из мрамора. Она сбила с ног одного из агентов и прежде, чем тот успел понять, в чем дело, ударила его прикладом своего оружия. Тот рухнул как подкошенный. На несколько секунд я просто окаменела от изумления. Перешагнув через тело, Изабелла рванула ко мне. Боже помилуй… Я положила пистолет на землю и подняла руки, но эта бестия не собиралась брать пленных: она налетела на меня и врезалась локтем в мою переносицу. Темнота.
Я мгновенно очнулась в своем теле, в салоне машины, схватившись за лицо и корчась от боли. Боже, снова эта чертовщина… Я вспомнила все, что чувствовала в машине Криса, едва‑едва «вернувшись» из чужого подстреленного тела. На этот раз боль была такой же реальной, как будто удар получила я. Мои мысли пришли в окончательный разброд, когда я увидела капающую из носа кровь.
Лобовое стекло было покрыто паутиной трещин, теперь я не видела ни Криса, ни Изабеллы, только темный силуэт того, кто с маниакальным упорством пытался достать меня. Мужик на капоте моей машины поднял ногу и обрушил ее на растрескавшееся стекло. Его черный ботинок почти провалился в салон. Я снова нырнула в бардачок в поисках чего‑нибудь острого. О, шприц с проклятым «эликсиром забвения» тоже тут! Я выдавила его содержимое в обшивку кресла и замерла в нерешительности, отыскивая живое место на руках: правая была травмирована дверью машины Кора, левая была проколота насквозь и успела истечь кровью… Нет, пожалуй, с них хватит. Я зажмурилась и всадила пустой шприц в бедро.
* * *
Две секунды спустя нога в черном ботинке наконец провалилась в салон, продавив пленку с болтающимися на ней осколками. Я стояла на капоте машины, едва не прыгая от радости. Я оглянулась по сторонам и заметила, что людей в черном прибавилось. Ох… Вернулись те, кто еще до драки уехал оттирать тело Кора с дороги. Крис, обрушивший наземь последнего противника, рванул ко мне, но на его пути выросло еще два человека. Он что‑то крикнул Изабелле, и она переключила внимание на меня. В ее глазах было ясно написано, что когда она доберется до этого мужика, в теле которого я сейчас ютилась, на нем живого места не останется. Кто‑то из агентов перекрыл ей дорогу. Больше медлить нельзя. Нужно побыстрее покончить со всем этим кошмаром. На свои борцовские умения в драке я особо не рассчитывала, насчет стрельбы из оружия тоже не питала иллюзий и вообще не представляла, какую пользу извлечь из пребывания в этом теле, разве что… Устроить театр одного актера. Я выбила ботинком еще немного стекла, упала на капот и сунула руку в салон. Шприц с красным содержимым все еще был воткнут в мое бедро. Я выдернула его, вынырнула из салона и выпрямилась во весь рост.
– Все в порядке, я сделал ей инъекцию! – крикнула я во все горло, поднимая над головой зажатый в кулаке шприц. Я сказала это по‑немецки громко и отчетливо, так что мой басовитый голос долетел до ушей каждого.
– Lex! – добавила я с важным видом, обводя всех взглядом и наслаждаясь произведенным эффектом: люди в черном словно по волшебству застыли на месте, опустили кулаки и оружие. Битва окончена.
Я перевела глаза на Криса, и мое сердце больно сжалось: он стоял в десятке метров от меня, по его лицу текла кровь, на его рубашке расцветали алые разводы, а в глазах полыхала страшная, лютая ярость. Только сейчас до меня дошло, какой эффект произвел на него мой спектакль: он не догадался, что это я. Он подумал, что мне в самом деле сделали инъекцию! Господи милосердный… Меня пошатнуло, я присела и неуклюже слезла с капота, чтобы не упасть. И в этот момент Крис сорвался с места и молнией рванул ко мне. Время словно замедлилось и стало вязким, как клейстер. «Сейчас он убьет меня, он убьет меня, боже, прочь из этого тела, прочь, прочь!» я зажмурилась, прикрывая голову руками и приготовившись к самому худшему. Мысленно успокаивая себя, уговаривая, представляя, что это все не взаправду. Он хочет убить не меня, а того, кто причинил мне вред! Не меня, не меня, он просто не знает, что здесь – я!
Мне показалось, что в меня врезался и подмял под себя поезд. Мое тело словно расплющило по поверхности, челюсть взлетела от сокрушающего удара, а в ребра врезался твердый, словно отлитый из металла, кулак. Последнее, что я почувствовала, падая на землю, – боль в затылке, ударившемся оземь, и, пожалуй, эта боль была самой мягкой из всего того, что я ощущала.
* * *
Я очнулась в своем родном теле и, едва живая от боли, свернулась калачиком. Болело все: голова и живот, руки и ноги. Меня всю – от затылка до кончиков пальцев на ногах – словно разрезали на тонкие полоски. Неужели боли бывает так много… Чьи‑то руки подняли меня в воздух и вынули из машины, как пекарь достает из духовки хлеб. Я ощутила лопатками твердь дороги. Я не могла ни дышать, ни говорить, ни открыть глаза, – только слышать знакомые голоса, звучащие так далеко, словно не в этом мире вовсе.
– Лика! – ласковая ладонь на моем лице. Ныряет в мои волосы, гладит по шее.
Я попыталась открыть глаза и рассмотреть что‑нибудь сквозь пелену слез, безуспешно.
– Прости меня, я не смог, – сдавленным голосом шепчет мне Крис, я чувствую поцелуй на своем лбу.
«Нет! У нас получилось! Это все – просто представление!» – пытаюсь сказать я, но изо рта не выходит ни звука.
– Альцедо, ее нужно в госпиталь, где твоя машина?
– Хорошо, сейчас.
– Болит еще что‑то, кроме ноги, да? Если не можешь говорить, то покажи мне… Лика! Ну же…
«Нога? А что с моей ногой?»
Я подняла руку, хотя это стоило мне неимоверных усилий, и положила ее на левый бок. Положила – и охнула от новой вспышки боли. Крис тут же взялся за молнию на моей куртке. Звякнул металлический язычок, я почувствовала его теплые руки на своем животе: они скользнули по коже и замерли. Мне наконец удалось разлепить веки, но все вокруг плыло, как в кривом зеркале. Я медленно моргала, тяжело втягивая воздух. Какая знакомая боль. Кажется, я уже испытывала что‑то похожее. Только вот когда?
Пелена тумана начала медленно растворяться. Я наконец увидела очертания любимого лица, склоненного надо мной.
– Проклятье, – выругался Крис.
Теперь я видела выражение его лица: отчаяние и шок. Я заерзала, протягивая к нему руки.
– Детка, постарайся не двигаться, – послышался голос Изабеллы. – У тебя сломано ребро.
Ребро?
– Как у нее может быть сломано ребро, если она все это время сидела в машине и не вылезала оттуда? – изумилась Изабелла.
Крис смотрел на меня, сдвинув брови. Потом вдруг исчез из моего поля зрения, но тут же вернулся.
– Лика… О небо! – выдохнул он потрясенно. – Я же просил тебя не выходить из машины!
– Я не выходила, – шепотом ответила я, не в силах сдержать вымученную улыбку. – Я просто… совсем на минуточку… вылетела.
Изабелла переводила взгляд с меня на Криса и обратно.
– Перо мне в задницу! – воскликнула она. – У Асио тоже сломано десятое слева!
Крис ничего не ответил. Казалось, на него напало какое‑то странное пугающее оцепенение. Я попыталась привстать, чтобы обнять его, но новый взрыв боли помешал мне сделать это. На глаза навернулись слезы.
– Пожалуйста, не двигайся, – взмолился Крис, но его голос показался мне таким тихим, как будто он говорил это с другого берега реки. Тихий, еще тише…
* * *
На этот раз мое сознание не вылетело прочь, а просто погасло. Ушло в то место, куда во время обморока уходит сознание обычных людей. Когда я открыла глаза, то обнаружила себя лежащей в кровати. Красивая комната в светло‑золотистых тонах, огромное окно, затянутое жалюзи, букет белых цветов на прикроватном столике… Я не заметила ни единого источника света, но в комнате не было темно. Это место очень мало походило на клинику, но тем не менее это была она. Только в больницах так бело, стерильно и тихо. Я пошевелилась, мысленно приготовившись к новым всплескам боли, но боли не последовало. Наверное, накачали обезболивающим…
– Привет.
Я повернула голову и встретилась взглядом с Крисом. Он сидел в кресле совсем рядом, уныло опустив плечи. Боже, что они с ним сделали… Рассеченная бровь, синяки – не слишком много, но лучше бы вообще без них, разбитые костяшки пальцев…
– Как ты? – его ладонь накрыла мою. Только сейчас я заметила, что обе мои ладони перебинтованы.
– Как на небесах, – ответила я. – Все мои драгоценные воспоминания в безопасности, и ты рядом.
Его губы тронула улыбка – невеселая и призрачная.
– А ты как? – нахмурилась я.
– Как полное дерьмо, – ответил он.
– Мне так жаль, что из‑за меня тебе пришлось…
– Я искалечил свою девушку, и она все еще не ненавидит меня. Вот почему.
– Свою девушку? – переспросила я, расплываясь в потрясенной улыбке. Эти два слова звучали так волшебно, что все остальные я просто не услышала.
– Свою девушку, – подтвердил он, снова глядя на меня с таким напряжением, что мне стало не по себе.
– Иди ко мне, – взмолилась я, – я подвинусь.
– Лика, ради всего святого, не двигайся…
– Почему? Тут полно места. И я совсем не чувствую боли.
Кровать и в самом деле была такой широкой, что на ней легко бы уместилось трое человек. Я медленно передвинулась к краю и Крис лег со мной рядом. Его рука нырнула мне под плечи, осторожно прижимая к своей груди.
– Если за каждый перелом ребра мне предназначена вся эта нежность, то я готова расстаться с каждым из них.
– Я должен был догадаться, – горько сказал Крис, пропуская мою шутку мимо ушей. – Но когда я увидел, что этот ублюдок все‑таки добрался до тебя, я просто потерял над собой контроль. Ты говорила на немецком, а не на латыни, ты чуть не свалилась с капота, когда слезала с него, – координация кого угодно, но не агента быстрого реагирования. И ты не стала защищаться, когда я подскочил к тебе. Черт, все это должно было насторожить меня! Если бы я не был так зол…
Я сомкнула руки на его шее и притянула к себе.
– С моей координацией возникают проблемы, только когда на тебя нападает десяток разъяренных мужиков. В остальное время я достаточно… неплохо двигаюсь.
Я так хотела, чтобы моя шутливая болтовня немного отвлекла его. И кажется, это наконец начало мне удаваться.
– Не могу понять, – прищурился он. – Это анальгетики так на тебя действуют, или ты действительно не волнуешься по поводу того, что твое ребро треснуло в двух местах – и все это благодаря мне?
– Мне так часто ломали ребра, что я почти научилась не переживать по этому поводу, – ляпнула я.
Но на этот раз шутка определенно не удалась. Его расслабленное плечо, на котором покоилась моя голова, напряглось. Он приподнялся на локте и заглянул мне в глаза.
– Я видел твои рентгеновские снимки. У тебя и правда были старые переломы. Откуда они?
Мне не слишком хотелось говорить на эту тему, но я сама затеяла этот разговор и теперь не могла позволить себе трусливое отступление.
– То самое происшествие в цветочном магазине, о котором я рассказывала. Как обычно, оказалась не в том месте не в то время. У меня талант попадать в передряги.
– Лика, если бы я только мог путешествовать во времени…
– Тс‑с‑с, – я прижала палец к его губам. – Не думай об этом. Я не осталась в долгу. В тот день меня в первый раз выбросило. Я потеряла сознание и оказалась в теле одного из них. И я…
Прикрываю глаза от волнения.
– Не продолжай, если не хочешь.
– Я разбила лицо этому ублюдку о металлическую решетку в полицейской машине, сидя в его собственном теле. Впрочем, осознание того, что произошло, посетило меня только много времени спустя. Начали сниться странные сны и все такое… И, кстати, в тот день я впервые увидела тебя.
– В смысле?
– У меня были галлюцинации, и я увидела человека, который был как две капли воды похож на Феликса. Но это был не Феликс. Это был ты. Теперь до меня дошло. Ты спас меня тогда, и у тебя были крылья. И еще форма «Беркута».
Я перевела взгляд на Криса и заметила, что он смотрит на меня широко раскрытыми глазами.
– Беркут? – переспросил Крис.
– Да. Это спецподразделение полиции в моей стране. Никогда не слышал это слово? Еще есть такая птица. Хищная.
– Неужели?
– Ага. Это такой орел.
– Да ну.
– Да. Самый крупный орел. Может убить ягненка!
– Какие познания, – восхитился он, улыбаясь как‑то особенно задорно.
– Когда‑то писала реферат в школе… Почему ты улыбаешься?
– Когда я расскажу тебе, ты тоже будешь улыбаться, – самодовольно сказал он.
– Попробуй, – засмеялась я.
– Мое имя означает этого самого беркута.
– Серьезно? – моргнула я, потрясенная этим загадочным совпадением.
– Старинная среди десульторов традиция – называть детей в честь птиц. Ну например, Diomedea – Альбатрос. Путешествовать, парить высоко в облаках над океаном – в этом вся она… Или моя тетка, Nyctea, – Полярная Сова. Белая и пушистая, но палец в рот не клади… Жених Диомедеи – Neophron – Стервятник. Ему идет. Кор – Corvus – Ворон…
Имя его брата бьет по нервам, я судорожно хватаю воздух. Разлетающаяся на части голова, алые брызги на стекле… О боже… Крис нашел мою руку и крепко сжал.
– И как же звучит имя беркута на латыни?
– Aquila Chrys Aetos.
– Крис, – повторила я мечтательно, словно пробуя его имя на вкус. – И чем же ты заслужил свое имя?
– Скверный характер убийцы ягнят.
– Не верю, – я пихнула его в бок.
Он рассмеялся и поймал мои ладони. Я лениво сопротивлялась.
– Я же не сдамся, выкладывай. Чем там отличаются беркуты? Силой? Скоростью? М‑м… Красотой?
Крис несколько долгих секунд смотрел на меня с веселым восхищением, словно решал, чем бы унять мое любопытство, а потом просто закрыл рот такими поцелуями, которые начисто отбили у меня охоту говорить. Но я дала себе слово выведать подробности у его сестры.
И тут, как по мановению волшебной палочки, дверь приоткрылась и в палату заглянула Диомедея.
– Дио, – улыбнулась я.
– Лика! – отозвалась она. – Можно?!
Сестра Криса – красивая, сияющая, одетая в светло‑голубое платье, заходит в палату, и вместе с ней кто‑то, кого она ведет за руку. Дверь открывается еще шире, и улыбка тут же слетает с моего лица. «О, нет, нет, это он…» – я прижимаюсь к Крису, пытаюсь спрятаться в кольце его рук.
В мою палату, рука об руку с Дио, вошел тот самый скандинавский громила, который отдал приказ накачать меня дурацким эликсиром забвения.
– Не бойся, – шепнул мне Крис. – Не самое подходящее время, Неофрон.
Неофрон?! Тот самый жених Диомедеи?
– Это я попросила его, – вздохнула Дио, присаживаясь рядом со мной. Неофрон подхватил себе стул и устроился рядом.
– Лучше в другой раз, – нахмурился Крис. – Она только‑только пришла в себя…
– Это не займет много времени, – тоже по‑русски сказал Неофрон. Он повернулся ко мне и смерил взглядом. Удивительно, но в его глазах больше не было подозрительности и вызова, как там, в лесу.
– Ты не враг нам, не помеха и не угроза, – начал он.
– Как вовремя, – съязвил Крис.
– Ты просто оказалась не в том месте и не в то время, – невозмутимо продолжал Неофрон. – Мой долг – защищать эту семью и ее покой. И у меня не было времени разбираться, насколько ты… близка к этой семье. И дорог ли тебе ее покой тоже. Тем более что одна из свидетельниц заявила, что ты бросишься в полицию, как только, так сразу. Ставки были непомерно высоки. Так что скажи спасибо Крису за то, что усыпил меня. Я бы разрушил стекло у машины куда быстрее Асио.
– Не слишком похоже на извинения, Нео, – сказал Крис ледяным тоном.
– Я пришел не извиняться, Крис, я просто захотел объяснить, что произошло.
– Извиняться должна я, – подала голос Диомедея. – Я могла поставить Нео в известность и объяснить ему, что это я привезла тебя сюда и насколько ты… важна для нашей семьи. Но я не сделала этого. Прости.
– Ничего, все в порядке, – кивнула я, но вряд ли это прозвучало убедительно. Я вдруг почувствовала страшную усталость и слабость. Господи, оказывается, всего одного ее слова было бы достаточно, чтобы предотвратить все случившееся…
– А по‑моему, извинения все‑таки не помешали бы, Нео, – выдал Крис. Он был очень, очень недоволен.
– Могу сказать только одно, и, может быть, это сгодится за извинения, Крис. Если бы она, – Неофрон указал на меня, – была частью семьи и ей что‑то угрожало, я и мои парни умерли бы за нее.
Я выкатила глаза от изумления. Диомедея широко улыбнулась, сжала мою руку и задорно посмотрела на Криса. Крис перевел на меня взгляд… О, что это был за взгляд.
– Ловлю на слове, Неофрон, – сказал он, и моему сердцу стало тесно в груди. Я едва могла дышать от волнения. Я действительно слышала то, что слышала?
– Ну ладно, голубки, – вздохнул Неофрон, поднимаясь со стула и протягивая Дио руку. – Твоя мать вот‑вот объявит того, кто возьмет на себя временное управление Уайдбеком. Хорошо бы нам всем поторопиться.
– Я не поеду, – ответил Крис, и Неофрон с Дио застыли на месте.
– Аджайя настаивала, чтобы ты присутствовал.
– Не понимаю, почему столько шума из‑за всех этих формальностей. Меня не интересует, кто станет временным преемником, пока Ники в реабилитации. В любом случае, надеюсь, во времена его светлого правления у наследников Уайдбека появится чуть больше полномочий, чем у пустого места. Не передать словами, как меня достала вся эта автократия…
– Тише‑тише, – защебетала Дио. – Я тоже думаю, что не случится ничего страшного, если ты не пойдешь. После того как ты размолотил в муку отряд наших агентов, пропуск собрания – просто… мелкая шалость.
– Спасибо за поддержку. Ты всегда умела утешить, – фыркнул Крис.
– Можно тебя на пару слов? – спросил Неофрон, и они вместе вышли за дверь.
Диомедея присела на мою кровать и осторожно обняла.
– Спасибо тебе.
– За что? За то, что на нем живого места нет? – невесело улыбнулась я.
– Сейчас он больше жив, чем когда‑либо прежде, – ответила она. – Он в порядке. Бывало и хуже. А вот тебе придется пару недель поваляться здесь.
– Пару недель?! – изумилась я. – У меня всего лишь несчастный перелом ребра…
– Перелом ребра, небольшое внутреннее кровотечение, сотрясение мозга и поверхностное ранение бедра.
– Чего? – выдохнула я, заглядывая под одеяло и только сейчас обнаружив, что мое бедро перебинтовано. – Откуда?
– Пуля агента, который пытался выбить лобовое, срикошетила и съездила тебе по ноге. Все остальное: сотрясение, внутреннее кровотечение и перелом ребра, – проекционные травмы. Их получил тот агент, который попал Крису под горячую руку, но так как твое сознание было в тот момент в его теле, то при возвращении «перетянуло» часть ощущений в твое тело. Грубо говоря, при возвращении твое сознание убедило твой мозг в том, что ты ранена – и именно твой мозг стал причиной всех этих повреждений.
– Не может быть…
– Ты наверняка должна была замечать что‑то такое раньше.
– Да… Но не до такой степени.
– Проекционные ощущения и травмы – редкий побочный эффект от прыжков из одного тела в другое. Их можно и нужно стараться избегать… Ох, тебе еще столько предстоит узнать! И я буду счастлива помочь тебе со всем этим! А теперь мне нужно бежать, но обещаю, что загляну к тебе завтра!
Я молча кивнула, пытаясь уложить все это в своей голове.
– Дио? Подожди, есть еще кое‑что…
– Да, bambino?
– Та фотография, которую ты мне дала, – где она сейчас?
– Наверно, где‑то в твоих вещах, они все здесь, в шкафу.
– Ты можешь найти ее и забрать? Мне больше не нужны все эти… тайные козыри. Я хочу знать только то, что он сам захочет мне рассказать.
Дио смотрела на меня, и ее глаза сияли. Кажется, я сказала что‑то, что ей очень, очень понравилось.
* * *
Наверняка мое пребывание в этой клинике стоило целое состояние. Я не видела ничего подобного ни в одной из больниц, в которых мне довелось побывать. Размеры моей палаты (да здесь можно было играть в гольф!), интерьер, медицинская аппаратура и даже ткань, из которой было сшито постельное белье, – все это было достойно особы королевских кровей. Медсестра – такая внимательная, как будто я приходилась ей дочерью, – показала мне, как пользоваться пультом, встроенным в подлокотник кровати. С его помощью я могла не только вызывать персонал, но и включать большой плазменный телевизор на противоположной стене, выбирать кино на свое усмотрение, музыку, менять интенсивность освещения. Все это мне очень нравилось, но я со страхом ждала ночи. Я знала, что не смогу уснуть. Стоило мне закрыть глаза, и я видела сползающие по лобовому стеклу куски плоти…
Как только Дио и Неофрон ушли, Крис принес мне ужин, и он был восхитителен. Я ела ризотто с кусочками курицы и грибов, вглядывалась в сгущающиеся за окном сумерки и пыталась подавить нарастающую тревогу. Крис заметил мое напряжение и, кажется, был готов начать кормить меня с ложечки:
– Ты в порядке?
– Я так хочу, чтобы ты остался со мной сегодня ночью. Наверняка это запрещено, но… мне страшно, Крис…
Он погладил меня по щеке, успокаивая.
– Я останусь.
– Это разрешено? – с надеждой спросила я, вспоминая драконовские правила в тех больницах, в которых мне довелось побывать в свое время.
– Да.
– Сказочное место. Наверняка его услуги стоят целого…
– Они ничего не стоят.
– Как это?
Крис вынул салфетку из моей ладони и расправил ее в пальцах.
– Ничего не напоминает? – спросил он.
Я всмотрелась в клочок мятой бумаги и обнаружила на ней то же стилизованное изображение птицы, что и на потолке того ресторана, в котором мы побывали утром. Значит… Ресторан явно принадлежал той организации, членом которой был Крис. Об этом говорили и надписи на латыни, которыми был расписан потолок ресторана, и тот факт, что управляющий в ответ на мою просьбу связался не с полицией, а с их «агентами быстрого реагирования». Если салфетки клиники один в один повторяют дизайн салфеток ресторана, то или ресторан обеспечивает клинику кормежкой, или…
– Догадалась?
– Эта клиника тоже принадлежит десульторам?
– Да. Все принадлежит той семье, которая владеет контрольным пакетом акций организации «Уайдбек» и покровительствует всем нам.
– И они не будут против, если я немного тут… поживу?
– Не будут, – ответил он весело.
– Это та самая семья, из членов которой сегодня будет выбран… как его…
– Исполняющий обязанности директора, – закончил Крис, убирая поднос с моих коленей, растягиваясь рядом и заключая меня в объятия. – Пока Ники будет восстанавливаться в клинике, или пока не объявится мой… Владелец Уайдбека. Подожди, малыш…
Крис вытащил из кармана телефон и принял вызов.
– Да. Мам, извини, но мне не до того.
Однако трубка извинения принимать не собиралась и была страшно недовольна.
– Ладно‑ладно, – сдался он и включил телек.
На экране появился какой‑то конференц‑зал, невероятно красивое и просторное помещение, наполненное людьми. Женщины и мужчины в строгих костюмах. Длинный лакированный стол, ловящий отблески люминесцентных ламп. Заседание – или не знаю, что там происходило, – было в самом разгаре.
– Ой, я вижу Изабеллу. Кажется, твоя сестра просто умирает со скуки…
Крис рассмеялся.
– Это мой брат. Его зовут Альцедо. Просто на этот раз его забросило в тело девочки.
Я зажала рот ладонью. Да ну?! И тут же вспомнила, как Изабелла стояла у машины и смотрела на меня, оборванца с ножом, с холодным и решительным бешенством. Как Изабелла спокойно посадила вертолет. Как Изабелла вырубила мужика в спецформе одним ударом локтя в переносицу… А все потому, что у Изабеллы с рождения пара крепких яиц!
– А Диомедея? – кашлянула я. – Она на самом деле…
– Она на самом деле тоже девушка, – рассмеялся Крис.
– А кто ты в оригинальной версии? – подколола его я, дерзко откидывая голову.
– У тебя есть какие‑то сомнения? – Крис наклонился ко мне и начал целовать так искушенно и настойчиво, что у меня перехватило дыхание и сладко заныл низ живота.
– Если да, то их будет очень легко развеять, – улыбнулся он.
Но в этот момент, к моему недовольству, что‑то привлекло его внимание на экране. Крис оторвался от меня, схватился за пульт и выключил телевизор.
– Боюсь, мне все‑таки придется ненадолго оставить тебя, – сказал он, высвобождая руку из‑под моих плеч. – Совсем ненадолго.
– Что там произошло?
– Ничего особенного. Просто кое‑кто выжил из ума. Я вернусь до того, как стемнеет.
Крис прошелся по комнате, подхватил куртку и ключи от машины. Я получила еще один сводящий с ума поцелуй, и он направился к выходу.
– Они выбрали тебя, да?
Мои слова настигли его у самой двери и заставили остановиться на месте. Крис обернулся, в его глазах прыгали чертики:
– Как ты догадалась?
– В тот момент, когда ты возжелал больше полномочий для наследников Уайдбека, ты имел в виду себя и хотел, чтобы этот… спецназ считался с твоим мнением, да? Потому что вся эта организация принадлежит твоей семье, и вот теперь, когда гендиректор не может справляться с обязанностями, кто‑то решил, что ты – лучшая кандидатура.
– Это больше похоже на недоразумение.
– Хочешь мое скромное мнение? – откинулась на подушку я. – Ты можешь позаботиться о том, что принадлежит тебе, Крис.
Моя последняя реплика явно пришлась ему по вкусу, потому что взамен я получила еще одну порцию сладких, как грех, поцелуев.
* * *
Я снова включила телевизор и продолжила следить за людьми, находящимися в конференц‑зале. Они разговаривали, жестикулировали, листали бумаги, пили воду из тонких стаканов. И тут я увидела Криса, входящего в одну из дверей. Его появление заставило всех замолчать и повернуть головы. Мужчины встали, женщины засверкали улыбками. Он сел во главе стола – такой взволнованный, такой красивый, такой мой… Хаос поздравлений и рукопожатий. И в это время в зал явился еще один человек. Его появление никто не заметил, он бесшумно передвигался на инвалидном кресле и выглядел странно знакомым. На его коленях стояла круглая коробка, в которые обычно упаковывают торты. Он медленно катился сквозь толпу к…
– О нет… – охрипла я.
Незнакомец подкатил к Крису со спины и открыл коробку.
– Крис, оглянись!
Тот словно услышал меня и посмотрел в ту камеру, что передавала изображение на телевизор.
– Обернись!
Я начала жать на кнопки пульта и громко звать медсестру, но пульт явно перестал работать. Никто не спешил ко мне на помощь, вообще никто. Я попробовала спуститься с кровати, но мои ноги словно одеревенели, а перебинтованное бедро вообще превратилось в неподъемное бревно. Человек в инвалидном кресле тем временем сунул руку в коробку и достал из нее оружие…
– Крис! Крис! – заорала я. – Обернись!
Но он не слышал меня! Резкий, острый, как лезвие, звук вспорол пространство, и на светлой рубашке Криса начало расцветать розой кроваво‑красное пятно. Я закричала так, что дрогнули стены, перекатилась набок и упала с кровати. Но… пола под кроватью не было – я просто падала, и падала в бездну…
– Лика, – чьи‑то руки ловят меня в воздухе и прижимают к груди. – Это сон, это просто сон.
Я обняла Криса за шею и дала волю слезам. Обрести его снова после этого леденящего душу кошмара живого и здорового, в мгновение ока заполучить его в плен своих рук – о, боги баловали меня.
– Когда я вернулся, ты спала, и я решил не будить, – сказал Крис, и его голос подействовал на меня как успокоительное. Он прилег рядом.
– Уладил дела?
– Почти. У тебя странный голос, тебе больно?