И преобразование собственности 1 глава

СЛЕДУЕТ ПОДЧЕРКНУТЬ, что ни одно общество, кроме нашего, российского, никогда в истории человече­ства не решало такой грандиозной задачи, как избавление от тирании, включающее (внимание!) преодоление тоталь­ного огосударствления всей общественной системы, включая

Часть третья. Собственность в России

отношения собственности. Впрочем, такой задачи в усло­виях Нового времени и не выдвигалось Историей. Хотя бы по той очевидной причине, что после ушедших в дале­кое историческое прошлое древних восточных деспотий таких стран «всеобщего огосударствления», включая отно­шения собственности, кроме коммунистической России (и по ряду позиций других социалистических государств, построенных по советскому образцу), просто не было.

Поначалу, как только в России (тогда еще СССР) с се­редины 1980-х гг. обозначился отказ общества от комму­нистического пути развития и начались демократические преобразования, решение вопросов собственности в связи с демократическими идеалами, насущными и все нарас­тающими экономическими проблемами представлялось делом не очень сложным. Достаточно, как виделось в то время, усовершенствовать систему управления народным хозяйством, избавиться в ней от командно-администра­тивных элементов, расширить права государственных предприятий, основательно использовать передовые мето­ды хозяйствования, такие как арендный подряд, развить систему кооперации, наконец, дать простор для индивиду­ально-трудовой деятельности — вот и все для того, чтобы упорядочить на основе демократических начал отношения собственности и решить трудные, все более обостряющие­ся экономические проблемы, а в перспективе — чтобы возникла, казалось бы, и у нас, столь продуктивная и при­влекательная, по канонам Запада, «рыночная экономика».

В соответствии с этим в 1985—1989 гг. были предпри­няты под названием перестройки известные шаги по пре­одолению командно-административного хозяйственного управления, по привлечению к управлению, к делам все­го общества «широких трудящихся масс», приняты зако­ны о расширении прав предприятий, о кооперации, об индивидуальной трудовой деятельности. Началась работа по развитию передовых методов хозяйственной деятель­ности, таких как «арендный подряд».

Но вскоре выяснилось, что указанные меры, объяв­ленные через некоторое время радикальными реформато­рами «горбачевскими полумерами», не дают ожидаемого результата и что в обновляемом обществе нужны более

V.

Глава двенадцатая. Экономические реформы 153

решительные экономические реформы, в первую очередь по преобразованию собственности. Такого рода представ­ления в отношении собственности все более зрели и в науке. Ю. К. Толстой писал в 1992 г., что основная цель перемен в наши дни — это «вернуть отношениям собст­венности их подлинное содержание, освободить общество от идеологических химер и пут, придать каждой личности уверенность в своих силах. А для всего этого необходимо признание за каждым человеком неотчуждаемого права быть собственником, что служит гарантией осуществле­ния интересов и свобод личности»¹.

В КОНЦЕ КОНЦОВ в перипетиях сложной, порой ожесточенной борьбы за власть российское государство (конституированное после распада СССР) встало в начале 1990-х гг. на путь преобразования собственности путем ра­дикальной приватизации, осуществляемой, как было объяв­лено, в рамках рыночных реформ. Притом с построением собственнических отношений по зарубежному образцу, в основном по образцу наиболее экономически развитой страны — США (хотя мало кто принял во внимание то об­стоятельство, что отношения собственности, их организа­ционно-правовые формы сложились в США в результате долгого, двухсотлетнего, сложного, противоречивого раз­вития, отмеченного и войнами, и стадиями разбойничьих нравов, и мучительным выходом из мирового экономиче­ского кризиса конца 1920-х — начала 1930-х гг.).

Этот процесс (приватизации) и в концептуальном, и в практическом отношениях оказался и в России делом трудным, многосложным, по итогам во многом неудач­ным. Эти неудачи обусловлены главным образом тем, что не были с достаточной четкостью и полнотой определены научные основы преобразований. Решающим в этом деле оказались политические мотивы, в ряде случаев механи­ческое заимствование зарубежного опыта (далеко не все­гда лучшего, оправданного), стремление в обстановке же-

¹ Толстой Ю. К. Указ. соч. С. 15.

Часть третья. Собственность в России

сткой борьбы за власть достигнуть скорого успеха в крат­чайшие сроки, по-большевистски, добиться всеобщей приватизации и перехода общества в состояние процве­тающей социальной системы.

Две основные причины предопределили неудачи на таком пути приватизации

Первая причина — это то, что экономическая и социальная обстановка, в которой начались в России ре­форматорские меры, оказалась исключительно сложной, не позволяющей осуществить сколько-нибудь «скорый пе­реход» в экономике и во всей социальной системе от то­тально огосударствленных, бюрократических начал к част­нособственническому свободному товарно-рыночному хо­зяйству и соответствующим социальным отношениям.

Почему?

Во-первых, к 1980—1990-м гг. основные условия и фак­торы естественного, частноправового развития общества оказались в России «до основания» разрушенными, изни­чтоженными строем коммунизма. И это, при вдумчивом подходе к сложившейся ситуации, требовало не стреми­тельного, безоглядного рывка в процветающий развитой капитализм, а, в первую очередь, аккуратного восстанов­ления условий и факторов нормального, естественного частноправового развития — воссоздания производитель­ной — поначалу мелкой и средней частной собственности, мелкого и среднего бизнеса, конкуренции в предприни­мательском деле, формирования хотя бы первичных эле­ментов гражданского общества, эффективной судебной системы, настроенной на защиту «частника». Именно это, шаг за шагом, даже в обстановке партократического режи­ма стало осуществляться с конца 1980-х гг. в СССР в эко­номике — при помощи индивидуальной трудовой дея­тельности, кооперации, аренды (и что в «китайском вари­анте» принесло, при всех весьма серьезных минусах и пороках сохранившегося там коммунистического строя, грандиозный экономический успех в Китае, пусть и во многом относительный, тупиковый с учетом упомянутых минусов и пороков).

Во-вторых, вместо условий и факторов естественного, частноправового развития в советском обществе, в ре-

v

Глава двенадцатая. Экономические реформы

зультате насилия и фанатизма, упорной работы по строи­тельству социализма и коммунизма была создана искусст­венная, уродливая и вместе с тем всеохватывающая огосу­дарствленная экономико-социальная система, названная строем «победившего социализма». То есть в сущности утвердилась, как и мечтал вождь коммунизма Ленин, сис­тема «одной фабрики», где отдельные предприятия пред­ставляют собой не более чем «единицы» одного и единого хозяйственного организма и где его основой под именем «всенародной государственной собственности» стало при­своение властью, властвующей элитой всего прибавочно­го неоплаченного продукта труда людей (и благостного существования для избранных), которым через бюджет как природными ресурсами, так и иными богатствами бесконтрольно распоряжаются высшие круги партократи-ческой власти.

Причем в обществе в плотном единении с такой «од­ной фабрикой» утвердилась гигантская социальная инфра­структура, настроенная на предоставление социалистиче­ских льгот, благодатных милостей от «партии и государст­ва». И советские люди в большинстве в какой-то мере приспособились ко всевозможным, пусть и крайне огра­ниченным, куцым гарантиям и минимуму благ, которые они во многом получали независимо от реальных резуль­татов труда и от персональной ответственности за эти ре­зультаты (хотя этот минимум и не более чем некая «пай­ка»: квартирка в блочном доме да участок в коллективном саду, и к тому же — при отсутствии действительных граж­данских прав и свобод, их эффективной защиты)¹.

¹ Надо отдавать строгий отчет в том, что посткоммунистиче­ское российское общество несет тяжкое бремя укрепившегося в психологии многих людей инждивенческо-потребительского на­строя, призванного рассчитывать не на собственную трудовую активность, а на то, что «всемогущее благостное социалистиче­ское» государство никогда не даст «людей труда» в обиду, в лю­бом случае обеспечит социальную защиту, предоставит жилье, накормит и напоит. Нужно только крепить социалистическую систему, ее фундамент — «общенародную» собственность и, Бо­же упаси, не давать простор частной собственности, ведущей к эксплуатации людей труда.

Часть третья. Собственность в России

К тому же приобрела широкий размах и даже извест­ную легализацию практика паразитирования на матери­альных объектах, богатствах и, увы, во многом на бесхоз­ном общенародном достоянии — государственной собст­венности, когда лица, имеющие доступ к таким объектам (автомашинам, строительным материалам и др.) исполь­зовали их также, а порой «прежде всего», в личных, коры­стных целях. И когда, наряду с этим, все большие масшта­бы приобретала вакханалия грандиозных прямых хище­ний, нарастающей коррупции, разбазаривания объектов государственной государственных имуществ, природных богатств.

В-третьих, что наиболее существенно с точки зрения сути и перспектив реформ, — это то, что скромные по­литические преобразования в конце 1980-х гг. в СССР, затем более решительные, в ходе всплеска демократиче­ского движения и борьбы за власть, в начале 1990-х гг. в РСФСР (России) — все то, что было объявлено в каче­стве рыночных реформ, не затронуло указанную ранее тотально огосударствленную махину, само содержание грандиозной экономики-социальной системы в целом, а главное — реальную инфраструктуру всеохватной государ­ственной собственности. Последняя по главным своим параметрам и элементам (вспомним упомянутые ранее три элемента — бюджет, эксплуатацию природных ре­сурсов и т. д.) сохранилась, да и в силу своей укоренен­ности в сознании, в нравах и образе жизни многих лю­дей, особенно элиты, не могла не сохраниться; причем по всем данным — на относительно долгое время, во всяком случае — до той поры, пока ей на смену не при­дут более благоприятные условия для нормальной, бла­гополучной жизни человека.

И вот здесь уместно обратиться ко второй причине, предопределившей неудачи осуществленной в 1990-х гг. приватизации в России. Это — отсутствие того стержня, который бы и мог предопределить действительно быстрый переход к реальному и продуктивному частнособственни­ческому экономическому строю.

^

Глава двенадцатая. Экономические реформы

Под этим углом зрения надо видеть, что неудача офи­циальной приватизации, проведенной в 1992—1996 гг. в России, объясняется не только и, пожалуй, даже не столько мощью системы, построенной на тотально огосу­дарствленной собственности, отсутствием должной пра­вовой культуры и использованием в качестве средства приватизации неотработанных институтов, сколько тем, что во имя быстрого политического и по сути утопиче­ского успеха не была реализована действительно перво­очередная мера (о которой в начале демократических пе­ремен справедливо было заявлено) — разогосударствление тотально монополизированной собственности.

Здесь знаменателен вот какой факт.

Первоначально, когда на первой фазе («горбачевских») перемен начали развиваться кооперативные отношения, индивидуально-трудовая деятельность, появились новые формы организации труда (арендный подряд), система аренды, термин «разогосударствление» стал применяться как некий обобщающий лозунг, будто бы некий, заведо­мо несовершенный аналог понятию «приватизация» (так что здесь, пожалуй, может быть отмечен с некоторых по­зиций, особенно тех, кто считал и считает себя «ради­кальными реформаторами», некий оттенок лукавства, не­договоренности, иносказательности).

В этой связи, казалось бы, вполне обоснованно, что при развертывании в 1990-х гг. официальной приватиза­ции, знаменующей по официальным заявлениям уже «на­стоящую приватизацию» (продажа объектов государствен­ной собственности, распределение ее части «на равных» по ваучерам, акционирование), термин «разогосударствле­ние» исчез из лексики публикаций и заявлений, посвя­щенных преобразованию собственности.

И вдруг теперь, с точки зрения глубинных идей и практики реального формирования частной собственно­сти, по основательной убежденности автора этих строк, намечается своего рода резкий обратный поворот — воз­вращение к, казалось бы, пройденной формуле — раз о-

Часть третья. Собственность в России

государствлению (и с терминологической стороны и еще более — со стороны сути самой идеи¹).

В чем тут дело?

В настоящее время, когда становятся очевидными не­удачи (или — «просчеты»? «пороки»?) официальной при­ватизации, все более выясняется, что разогосударствле­ние — это вовсе не некий иносказательный аналог прива­тизации, что оно, разогосударствление, в действительности, имеет приоритетное, не имеющее альтернативы значение в преодолении самого губительного факта прошлого — то­тального огосударствления собственности. И что в соответ­ствии в этим разогосударствление является своего рода стержнем или, если угодно, «золотым ключиком» или «изюминкой», придающей любым мерам, рассматривае­мым в качестве приватизационных, реальный смысл. Во всяком случае, — в обществе, где утвердилось, вошло во все «поры» жизни тотальное огосударствление собствен­ности, как это произошло в России (СССР). И значит, проведенная приватизация, без курса на твердое разогосу­дарствление, свидетельствует о ее, по крайней мере, не­достаточности, ущербности.

При такого рода обстоятельствах кардинальные меры, как было объявлено, по «созданию частной собственно­сти и рынка» сами по себе ничего не могли в принципе решить.

Более того, первая и наиболее болезненная из таких мер — введение в январе 1992 г. свободных цен, породив­ши рыночную вольницу, привела к такому положению дел в огосударствленной экономике, когда при отсутст­вии эффективной юридической системы, которая была бы настроена на критерии гражданского общества, возоб­ладало «право сильного» — фактическое господство в хо-

¹ Здесь и дальше используется термин «разогосударствление» (а не более удобный «разгосударствление») по той причине, что он родился именно в те годы (1988—1989), когда как раз опреде­лился соответствующий курс на преобразование собственности. К тому же именно он строго отвечает самой сути этих преобра­зований (ведь речь идет о преодолении тотального огосударст­вления собственности).

Глава двенадцатая. Экономические реформы

зяйстве номенклатуры, партийно-комсомольской элиты, назначенных олигархов и внезапно разросшегося крими­нала, сосредоточивших в своих руках важнейшие масси­вы национальных богатств, собственности.

Добавим к этому и все более усиливающиеся злоупот­ребления со стороны отдельных должностных лиц, ги­гантскую коррупцию, рейдерство, прямой захват объектов собственности, иных махинаций, впоследствии оправды­ваемых будто бы совершенно неизбежных явлений и ак­ций для периода первоначального накопления, прикры­ваемых (что в свое время делали фашистские государства) «крышей» корпоративных отношений.

ВОТ МЫИ ПОДОШЛИ к главному пункту, отправ­ляясь от которого оказывается возможным с достаточной определенностью увидеть и действительную суть прива­тизации, в которой нуждалась Россия, и природу того порядка экономической и всей системы социальных от­ношений, который по своим корневым началам противо­положен коммунистическим идеалам и практике тоталь­ному огосударствлению экономики, всей социальной жизни.

Если стержнем («золотым ключиком», «изюминкой») приватизации является разогосударствление тотально мо­нополизированной собственности, то это равным обра­зом означает, что результатом приватизации является не столько передача тех или иных объектов из рук государст­ва в частные руки (хотя такого рода акции становятся ру­тинной нормой), сколько создание в отношении каждого объекта обстановки благоприятствования частной собст­венности, присущей ей свободы, при которой каждый субъ­ект видит в собственности продолжение его самого и его собственной неприкосновенности, реальной или потенциаль­ной реализации его активности, творческой энергии, сво­бодной воли.

Отсюда же следует, что приватизация в указанном зна­чении предполагает, что ее движение идет не от государ­ства, а снизу, когда решающую роль в приватизационном

Часть третья. Собственность в России

деле играют интересы и свободная воля людей — тех, ко­му предназначено обрести статус собственника. И пото­му, допустим, разработанные государственной властью формы, способы, схемы приватизации — это не более чем предположения и возможные варианты и ориентиры дан­ных экономических процессов. Реальное значение госу­дарства здесь — это, во-первых, создание оптимальных ус­ловий для обретения гражданами собственности и, во-вто­рых, обеспечение надежных и доступных гарантий для ее благоприятственного существования и функционирова­ния.

Общим, «конечным» результатом приватизации при рассматриваемом ее понимании призвано стать свободное общество — общество, определяющие характеристики ко­торого («как свободного») не сводятся к одному лишь господству всей совокупности демократических институ­тов, присущих парламентской демократии, а коренятся, прежде всего, в доминировании свободного режима соб­ственности.

В этой связи принципиальное значение приобретает утверждение в обществе верховенства права, и в первую очередь гражданского права, основанного на частнопра­вовых началах (равенства субъектов, неприкосновенности собственности, свободы договора и др.). Причем граж­данского права на современной стадии своего развития, когда оно напрямую воплотило в своем содержании фун­даментальные права человека.

Приходится сожалеть, что экономические реформы в России, объявленные в качестве «рыночных» и «либе­ральных», начались и первоначально реализовались силой власти в российском обществе в 1992-м и последующих годах не только при отсутствии твердой государственной линии на свободное общество, но и при отсутствии со­временного гражданского законодательства, основанного на частном праве. И еще более — при отсутствии строгой ориентации в экономической области на первоочередное разогосударствление собственности и на фундаменталь­ные права человека. Во всяком случае без расчета на эти основополагающие начала, без реализации которых ни

v

Глава двенадцатая. Экономические реформы

действительно свободное общество, ни современная част­нособственническая, конкурентная товарно-рыночная экономика гражданского общества не может состояться в принципе¹.

¹ При этом не должно смущать то обстоятельство, что част­ноправовой юридической системе многие специалисты не при­дают непосредственно экономического значения, — это обстоя­тельство, прямо продиктованное, можно уверенно предполо­жить, марксистскими воззрениями, их прогегельянскими фатальными характеристиками экономики. Между тем только в единстве с «правовой составляющей» главная черта нового эко­номического строя (частная собственность) раскрывает свою, не имеющую альтернативы созидательную силу и особенности, адекватные новой эпохе, — персоналистическую природу соб­ственности в качестве частной и свойства абсолютности прав, которая через механизм своей власти и своего интереса только и может обеспечить мощное экономическое и социальное раз­витие.

И именно тогда, и непосредственно в единстве с «правовой составляющей», обретают свое незаменимое значение другие слагаемые свободной экономики, в том числе свободный рынок и свободная, «рисковая» конкуренция в производстве, в торгов­ле, в сопряженных с ними сферах (банковской, страховой и др.), а также нацеленность на первоочередное вложение своих доходов в развитие и модернизацию производства (собственные инвестиции).

В целом «правовая составляющая» обеспечивает такое функ­ционирование частной собственности и других, только что упо­мянутых слагаемых, которое и оказывается безусловно необхо­димой для нового строя экономики и социальной жизни. А именно:

— освобождение от любой зависимости в сфере экономи­ки — эффект, который можно достигнуть только при помощи юридических средств (утверждение неприкосновенности собст­венности, принципа свободы договора и др.);

— абсолютная власть субъекта права собственности в отно­шении его объектов, юридически обеспеченная возможность полного и исключительного распоряжения ими, безусловная и приоритетная защита собственности и владения;

— юридическое закрепление и реализация (преимуществен­но в отработанных типизированных формах) принципов сво­бодного, устойчивого и защищенного гражданского оборота.

6- 7014

Часть третья. Собственность в России

Политические страсти, стремление путем чудодейст­венного средства — рынка! — добиться всеобщего сча­стья, борьба за власть, как это не раз происходило в рос­сийской истории, — оказались на практике более силь­ными и даже привлекательными, чем последовательно научные, практически значимые правовые подходы. Хо­тя, надо видеть, что три (основные) части Гражданского кодекса России, принятые в середине 1990-х и в самом начале 2000-х гг., с вполне соответствующими стандартам передовой правовой культуры, требованиям цивилизован­ной частнособственнической, конкурентной товарно-ры­ночной экономики, вступили в действие. Но маховик уже сложившейся к тому времени все еще прогосударствен-ной и одновременно дикорыночной экономики корпора­тивного типа, уже во всю заработал...

И еще одно замечание, затрагивающее саму природу приватизации.

Увы, до настоящего времени среди ряда специалистов, объявивших себя кардинальными реформаторами, гос­подствует представление о том, что современные «рыноч­ные реформы» могут реализоваться по «пиночетовскому» варианту — в обстановке, когда наряду с этими реформа­ми утверждение приоритета прав человека и правовых на­чал в жизни общества отступает на второй план, отодви­гается на обочину социальной и экономической жизни, где преимущественное значение приобретают силовые, авторитарные методы властвования.

Именно такую трактовку некоторые реформаторские авторитеты дают «чилийскому чуду», упуская или просто не зная того, что именно в Чили и ко времени пиноче-товской диктатуры уже существовали прочно сложившие­ся демократические традиции, действовал и утвердился в жизни общества один из лучших на американском конти­ненте Гражданский кодекс, уже вошедший (что в высшей степени важно!) в реальную жизнь общества.

Современные события в Чили, когда в ней полностью возродились демократические силы и ориентации, ничуть не охладили сторонников «сильной руки», будто бы оп­равдываемые «интересами рынка», ничуть, ни на одно

Глава двенадцатая. Экономические реформы

словечко не подвигло их на признание неделимого един­ства всех сегментов демократии в жизни современного общества — и в сферах экономической, и государствен­но-правовой, и духовно-нравственной жизни.

И ЕЩЕ ОДНО ПОПУТНОЕ ЗАМЕЧАНИЕ. Необхо­димость жесткого и последовательного курса на разогосу-дарствление собственности в стране вовсе не означает, что этот курс охватывает весь имущественный потенциал, всю систему собственнических отношений.

Следует отметить, что определенная часть имущества по своей природе обречена на то, чтобы оставаться госу­дарственной, в том числе недра земли, водные ресурсы (сообразно международно-правовому регулированию). Юридический порядок их использования (как правило, лицензионный) органически связан с общей системой политической социальной жизни общества. К тому же к данной категории собственности, как правило, примыка­ет значительная часть промышленности — и не только добывающей или в сфере военно-промышленного ком­плекса, но и передовой техники, инновационных процес­сов, нанотехнологии.

Речь идет о тех сферах хозяйства, которые в обстанов­ке коммунистической идеологии подверглись, вопреки требованиям развивающейся экономики, тотальному ого­сударствлению по ленинской модели «одной фабрики» — единой и единственной по всей стране. Всего того, что в современных условиях должно было бы охватываться по­нятием бизнеса — свободного предпринимательства.

Ведь, что ни говори, те или иные объекты собственно­сти, даже после их официальной приватизации, прове­денной по всем существовавшим в 1990-х гг. правилам, могут оставаться и во многих случаях действительно оста­ются под эгидой всесильного государства.

И не только потому, что, например, при приобретении предприятием статуса акционерного общества у государст­ва может оставаться контрольный или хотя бы блокирую­щий пакет акций (или государство оставляет у себя даже

6»

Часть третья. Собственность в России

100% акций, что превращает акционирование предпри­ятия лишь в видимость частнособственнического преобра­зования); подобные коммерческие общества по своей сути фактически остаются прогосударственными образованиями.

Дело еще и в том, что предприятия, переоформленные в акционерные общества, во многом сохраняют свою ад­министративную природу, а государство продолжает ис­пользовать многообразные формы государственной опеки и контроля, в отношении этих приватизированных пред­приятий. Такие, в частности, как неослабное внимание к содержанию их деятельности высших властвующих пер­сон (особенно в случаях, когда последние входят в состав или даже возглавляют совет директоров общества или вхо­дят в состав прогосударственных партийных образова­ний), всеохватывающий налоговый контроль, лицензиро­вание тех или иных видов деятельности, банковская опе­ка, статистическая отчетность и т. д. И это все-таки оставляет приватизированное предприятие в огосударст­вленной среде, в зоне пристального внимания и «реко­мендаций» соответствующих государственных органов.

Не меняет по большей части существующую ситуацию правительственная политика на «дебюрократизацию» (или даже — «дерегулирование») деятельности хозяйст­вующих субъектов. Ибо подобного рода меры касаются во многом канцелярской, бумажно-отчетной сторон деятель­ности, ее периодичности, а также работы сопутствующих организаций — санитарных, противопожарных. Что лишь в малой степени затрагивает (и то в основном по внеш­ним или количественным показателям) «опекающий» контроль и заинтересованное внимание государственных служб в отношении формально приватизированных пред­приятий. В тоже время указанная правительственная по­литика может стать мотивационной предпосылкой к раз­вертыванию «собственного корпоративного регулирова­ния», когда каждая корпорация начинает опираться на «собственную нормативную базу» — тенденция, которая, помимо иных негативных последствий, ведет к отторже­нию основополагающей юридической основы в данной экономической сфере — современного гражданского за­конодательства.