– Юленька, солнышко, а что ты мне в карман положила? – елейным голосом поинтересовался у девочки Лука, разжимая пальцы и роняя пистолет на землю.
– Железную пилюлю.
– С крючочком?
– С крючочком. Я умница, да, все правильно сделала?
– И откуда у тебя эта пилюля, радость ты моя?
– Мне ее дядя Тоша дал. А ему дал дядя Донга. Он вытащил эту штучку из шеи у дяди Тоши. Они думали, что я сплю, но я все‑все видела! Даже глазки не закрывала, хотя было очень страшно.
– Мне помог один мутант, – пояснил Тоха, – целитель из банды. Он и пулю мне вытащил.
– Пулю? Ах да, пулю… – Рука монаха скользнула к карману.
– А ну замри! Руки на виду держи! – скомандовал юноша.
– Как скажешь, – пожал плечами Лука.
– Взрыватель отдай девочке. Юленька, солнышко, – передразнил он Луку, – принеси мне штучку, которую даст тебе дядя.
– Только осторожно, не нажимай никаких кнопок, – попросил Стидич, отдавая ей устройство.
Выполнив просьбу, девочка передала взрыватель Тохе, и тот демонстративно взял его в левую руку, но и пистолета не опустил, держа монаха на прицеле.
– Вот теперь поговорим, – усмехнулся он.
– Да уж… И что же ты хочешь знать?
– Кто ты? Зачем тебе нужна Юля? Почему ты выбрал меня?
– Ответ на первый вопрос ты знаешь. А что до малышки… Понимаешь, она сирота. Я отбил ее у дикарей и решил поручить заботу о ней одному очень влиятельному человеку из Меха‑Корпа. Он хороший человек и с радостью приютит ее.
– Я должен тебе верить?
– Занятный вопрос… А твой друг мутант случайно не рассказал тебе про токсин, который выделяет в кровь капсула, если попробовать ее извлечь? – Монах усмехнулся.
– Сказал. И именно поэтому я стою здесь, а не мчусь на сендере по другому краю Пустоши. Но у меня есть несколько дней в запасе, а у тебя наверняка есть противоядие.
– Разумеется, – согласился человек в плаще и махнул рукой себе за спину: – Оно там, среди моих вещей. Послушай, малец, давай оставим эти игры для детишек в песочнице. Извини, что решил тобой воспользоваться. Просто тебе не повезло оказаться не в том месте и не в то время. Ты свою часть сделки выполнил, теперь моя очередь. Как мы там договаривались? Вон в той стороне стоит самоход, груженный оружием из некрозного пятна. Я отдам тебе ключи и заберу девочку.
– Я могу сам забрать и Юлю, и ключи, – шевельнул стволом пистолета Тоха.
– Ты что, собрался таскаться с пятилетним ребенком по Пустоши, подыхая от яда в крови?! – едва не взорвался до сих пор невозмутимый Лука, стискивая кулаки. – Ей нужны нормальный дом и нормальная семья! А тебе – противоядие!
– Ладно, веди. Но руки держи так, чтобы я их видел.
Вздохнув, монах развернулся и начал спускаться с холма. Не пройдя и сотни шагов, он остановился и указал вперед. Там на большом плоском камне лежала сумка, поверх которой были брошены автомат и труба, похожая на ту, что уничтожила танкер омеговцев.
– В аптечке шприц и ампула, – пояснил Лука, – а в боковом кармане сумки лежат ключи от самохода. Это твой шанс, малец. Оставь мне девчонку и убирайся куда глаза глядят. С тем оружием, что я загрузил на самоход, перед тобой откроются любые двери. Ты оказался достойным соперником, и я готов отпустить тебя. Это наилучший вариант. Соглашайся.
– Я подумаю над твоим предложением, – кивнул Тоха и направился к сумке…
Но так до нее и не дошел. Под ним что‑то ярко вспыхнуло, и земля ушла из‑под ног. Последнее, что он слышал перед тем, как провалиться во тьму, – это испуганный крик девочки…
* * *
Тело едва слушалось, словно принадлежало другому человеку, а голова и вовсе раскалывалась так, будто на нее обрушили небо. Тоха открыл глаза и невольно рассмеялся. Надо же было так глупо попасться! Теперь понятно, почему Лука Стидич вел себя так спокойно. Все было спланировано им заранее.
Оружейник лежал в развалинах. Тех самых, где совсем недавно они с девочкой укрывались от стаи катранов. Одна его рука покоилась на туго набитом рюкзаке. Со стоном поднявшись, Тоха осмотрел неожиданную находку: вода, немного еды и пистолет с коробкой патронов. Щедро! Заодно выяснилось, что на сгибе руки у него красуется синяк от нескольких уколов. Снотворное? Наверняка он пробыл в отключке не один день.
Кое‑как вскинув на спину рюкзак, оружейник вышел к краю бывшего селения с той стороны, где находился его неисправный сендер, если, конечно, машину еще не занесло песком. И криво усмехнулся, заметив следы тяжелого самохода и рассекающие песок плавники. Катраны тоже никуда не делись.
Вдруг раздался уже знакомый ему пронзительный свист.
На горизонте показалась черная, быстро приближающаяся точка. Через несколько минут юноша услышал гул и смог рассмотреть сендер. Что‑то смутило его во внешности водителя, но что именно, юноша понять не мог – слишком далеко. А когда понял, удивленно присвистнул и опустил пистолет.
Сендер остановился в десяти шагах. Водитель ловко выпрыгнул из кабины и направился прямиком к юноше.
– Ты жив, – произнес Тоха, когда между ними осталось всего пара шагов.
– Ты тоже, – в оба рта ухмыльнулся Дон‑Гар. – Как прошла твоя встреча?
– Как видишь, – развел руками оружейник.
– А девочка?
– Забрали… Посылка доставлена по назначению.
Тоха умолк, разглядывая мутанта. На том была накидка песчаного цвета. На плече висело ружье, к поясу была прикреплена фляга, а на шее правой головы болтался странный свисток в виде тонкой спиралевидной раковины.
– Я теперь часть племени, – пояснил Дон‑Гар, проследив взгляд юноши. – Они и впрямь все мутанты и действительно могут командовать катранами. Им был нужен целитель…
– Красивая вещица… По очереди носите? – ухмыльнулся Тоха.
– Верно! Ну что, оружейник, подбросить тебя до твоего сендера? У нас в племени есть механик, можно одолжить у него инструменты. Все эти дни я охотился поблизости. Знал, что ты вернешься. Уж больно ты шустрый, одноголовый, такие всегда возвращаются. – Мутант осклабился.
– Я рад, что ты жив. Думаю, и Юля была бы рада это узнать. Ведь ты рассказываешь самые замечательные в мире истории…
* * *
На склоне песчаного холма стоял одинокий сендер, а рядом с ним – человек в накидке песчаного цвета. На плече человека висело ружье, а на поясе – фляга и широкий нож.
Человек разложил что‑то на капоте сендера и внимательно изучал, но мысли его были далеко отсюда.
Он думал о судьбе пятилетней девочки, которая называла катранов «акулами» и носила странную татуировку. Татуировку, повторяющую рисунок медальона, который висел на шее Луки Стидича, монаха Ордена Чистоты. Весьма необычного, надо признать, монаха, который не убил его, Тоху, а привез сюда, снабдив запасами пищи и оружием. А еще Дон‑Гар сказал, что больше не чувствует яда в крови оружейника.
Тоха думал о том, что двухголовый мутант оказался самым искренним и человечным существом из тех, кого он встретил за последние несколько недель. Настоящим человеком.
И думал о том, как ему будет отсюда удобнее добраться до второго пятна некроза, отмеченного на старой выцветшей карте. До места, где находится еще один оружейный склад допогибельных времен.
За эту карту он отдал все, что у него было, но и получил взамен немало. Тоха Курс получил свободу – свободу жить так, как он хочет.
Поправив висящий на шее свисток в форме длинной спиралевидной раковины, оружейник запрыгнул в сендер. Коснулся указательным пальцем замка зажигания, и мощный мотор радостно взревел. Снова один, и снова в пути – вот она, свобода!
* * *
Многие годы спустя девочка Юля станет одной из влиятельнейших фигур в загадочном и могущественном Меха‑Корпе, правда тогда ее будут звать Юна Гало. Но это уже совсем другая история…
Игорь Горбунов, Борис Харькин
ПОСЛЕДНИЙ ВАЛЬС
Три года, выходя на арену, я слышал, как восторженная толпа скандирует мое прозвище. Меня не зря называют Танцором. Когда я дерусь, в моей голове звучит ритм вальса. Он помогает мне двигаться четче.
Не раз я видел, как гаснут глаза храбрых и жестоких людей. Таких же гладиаторов. Я убил их больше трех десятков. Нужно было выживать: зарабатывать, чтобы прокормить сына.
Сейчас я смотрю в зеркало и вижу, как мои черные суровые глаза угасают. Меня – непобедимого бойца – загнали в угол. Но не на арене…
Атаман Тесак появился в наших краях полгода назад. Безжалостный вымогатель с пятьюдесятью преданными головорезами. Он был фанатом легендарного Макоты и пытался во всем его переплюнуть: фермеры отдавали не треть урожая, а половину, те же, кто был против или не мог выплатить дань, сгорали заживо.
Вчера Тесак решил, что я должен стать членом его банды.
– Слушай сюда, Танцор! – Атаман похлопал меня по плечу. – Хватит уже на арене танцевать, я тебе нашел занятие получше.
Последовала интригующая пауза.
Я смотрел на здоровенного выродка и, как ни старался, не мог представить, что взбрело в его бритую голову.
– Через декаду я сваливаю из этой дыры. Тебя я беру с собой. Будем доить фермеров в местах поурожайнее.
Я тяжело вздохнул. Быть вымогателем для меня неприемлемо. Однажды я поклялся, что никогда не стану таким, как Тесак. Это случилось, когда атаман со своими ублюдками впервые появился в моем доме. Направив ствол обреза мне в лоб, он доходчиво объяснил, что отныне я должен отдавать половину своей прибыли.
Будь мы на арене, я засунул бы этот обрез ему в задницу. Но здесь за ним стояли десять отморозков с пушками, а за мной – двенадцатилетний сын с испуганными глазами.
Пришлось согласиться. И в результате Тесак выжег на моей щеке букву «Т» – единственную букву, которую знал этот безграмотный урод. Так он клеймил свою собственность, чтобы другие бандиты не смели на нее посягать.
Но этим дело не ограничилось. Следующим был мой сын – Ник. Он кричал и корчился от боли, а я – лучший боец арены – ничего не мог сделать. В висках стучало, на глазах выступили слезы. От отчаяния я прокусил губу, и рот наполнился соленой кровью.
Когда Ник закричал: «Отец!» – я не выдержал. В тот момент я уже не думал, что рискую не только своей жизнью… Все здравые мысли выжег огонь ярости.
Удар – атаман отлетел к стене. Я прыгнул к нему, хотелось смять, раздавить, свернуть бычью шею, прежде чем его скоты нашпигуют меня свинцом. Но выстрелов не было. Зато на спину и затылок градом посыпались тяжелые удары. Кровавая пелена застлала глаза. Сквозь звон в ушах прорывались крики сына: «Оставьте его!»
Я не помню, как очутился на полу. Тело пронзали острые вспышки боли – с десяток подонков со всех сторон месили меня ботинками. Мне показалось, что прошла вечность, прежде чем я услышал холодный голос Тесака: «Хватит. Поднимите чемпиона, он мне еще понадобится… живым…»
С тех пор прошло полгода. Стиснув зубы, я исправно платил дань, и атаман нас не трогал.
– Ты чё, язык проглотил?! – рявкнул Тесак, и страшные воспоминания улетучились. На смену им вернулась поганая реальность – из меня хотели сделать преступную мразь. Соглашусь – придется убивать беззащитных фермеров, клеймить их детей.
Нет, лучше сдохнуть!
– Знаешь, атаман… я – гладиатор, а не бандит.
В карих глазах Тесака сверкнули безумные искорки.
– Если я захочу, ты у меня самкой ползуна станешь, понял?! – Атаман толкнул меня в грудь. Как в этот миг мне хотелось вырвать его кадык! Но я был заложником обстоятельств, в которых он – хозяин, а я – клейменый раб.
– Я не могу отсюда уехать. У меня здесь сын.
– Плевать мне на твоего отростка! Ты будешь в моей банде, и скоро мы уезжаем. Это не обсуждается!
– А если я тебе заплачу, чтобы остаться? – не отступал я.
– Так, дай‑ка подумать… Как гладиатор ты приносишь мне минимум два золотых в декаду… – На лбу атамана пролегли складки. Хоть Тесак и был безграмотнее мутанта, но считать он умел отлично. – Ну чё, тогда тащи мешок золота.
– А поточнее? – Я сурово посмотрел в лицо бандита, чтобы он понял – я не шучу.
Атаман почесал массивный подбородок.
– Точнее? Двести золотых – и хрен с тобой, танцуй дальше на своей арене.
Я понимал – Тесак не верит, что я достану такие деньги, он просто издевается. Это читалось по его мерзкому оскалу.
– Хорошо, золото будет.
Я повернулся к двери и услышал вдогонку:
– Смотри, станешь юлить или попытаешься сбежать, я тебе и твоему шакаленку разрежу пасти. А потом вас на одном суку повешу – будете друг другу улыбаться.
* * *
Я смотрел в зеркало и видел, как мои глаза угасают, – денег на откуп отчаянно не хватало.
Две комнаты в бараке для гладиаторов никому не нужны. Броня, оружие… даже если я продам весь свой арсенал, это едва ли поможет. Вот если бы я выступал на арене в Московии… Говорят, гладиаторам там платят намного больше.
Я взял со стола кружку воды и жадно ее осушил. Затем прошел в угол комнаты – здесь, под полом, у меня была заначка на черный день. Аккуратно убрал неприметную доску и достал из‑под нее кожаный мешочек. Внутри позвякивало. Я вытряс и пересчитал желтые кругляши. Всего семнадцать. Хорошая сумма, но в данной ситуации – ничтожная мелочь.
Сзади послышалось:
– Отец, что‑то случилось?
Я обернулся. Странно, но в этот момент я особенно отчетливо увидел, насколько Ник на меня похож. Те же смоляные волосы, те же черные глаза. Как хорошо, что в них есть огонь. Тот огонь, что гаснет в моих. Скоро пацан станет отличным гладиатором. Только бы решить проблему с Тесаком.
– Все нормально. Я сейчас уйду, вернусь к вечеру. Ты не высовывайся.
Сын настороженно смотрел на меня, но с дальнейшими расспросами не лез.
Я убрал мешочек с золотом на место. Где же взять целых две сотни?! Можно попытаться занять деньги у владельца арены – Жирного Малика. У него‑то точно есть. Вряд ли даст, но попробовать стоит.
С этими мыслями я вышел из барака.
Солнце медленно поднималось из‑за горизонта. Надо поторопиться, пока не началась жара.
Бараки гладиаторов стоят неподалеку от арены. А вокруг все под стать моему настроению: мрачная каменистая равнина, покрытая обломками бетонных плит и заросшая жухлой травой. Ветер гоняет по ней колючие шары перекати‑поля.
Когда‑то Жирный Малик был таким же бандитом, как и Тесак. Дела шли неплохо, и он решил завязать с преступной жизнью. Все награбленные деньги Жирный вложил в строительство Арены. И не прогадал. Вскоре она стала третьей по популярности после московской и той, что находится в Городе‑Корабле. А все благодаря извращенной изобретательности Малика.
Он знал, чем завлечь публику. Разнообразию местных боев позавидовала бы любая арена. На игрища выставлялись и животные, и мутанты, и люди. Я помню, как один рисковый парень сражался с самкой ползуна. Поединок продлился недолго – она сожгла бедолагу кислотой.
Несколько раз на арене устраивали даже бои с огнестрельным оружием. Но затея не окупилась. Во‑первых, боеприпас стоит дорого и цены на билеты пришлось взвинтить. Во‑вторых, во время последнего такого представления один из гладиаторов сдуру подстрелил зрителя. К несчастью для Жирного, это оказался не простой фермер, а один из людей Тесака. Хозяин был вынужден отвалить несколько десятков золотых за гладиаторскую оплошность.
Вот и круглое здание арены. Жирный потратил на его постройку кучу денег, но приносит оно еще больше. Размеры – колоссальны. Стены сварены из толстого листового железа, крыша отсутствует, пол усыпан песком. Кольцами возвышаются зрительские трибуны.
Какой‑то старик посоветовал Малику назвать арену Колизеем. Слово идиотское, но прижилось, и теперь на Пустоши его знает каждый. Можно сказать, что Жирный привел наш убогий, всеми забытый край хоть к какому‑то процветанию. Когда в этих местах объявился Тесак, они с Маликом поделили сферы влияния. Атаман доил фермеров и собирал оброк с гладиаторов. Жирный же имел неплохую прибыль с билетов и тотализатора.
К круглой стене арены притулилась бетонная постройка, где располагались апартаменты Малика. На входе стоял громила с тупой заспанной рожей.
Я хотел войти, но этот шкаф ни с того ни с сего преградил мне путь.
– Ты меня ни с кем не перепутал? Я Танцор.
– Шеф танцоров не заказывал.
Либо этот недоумок – самоубийца, либо недавно приехал в наши края и не знает, кто я такой. Я уже нацелился ему в челюсть, но тут из‑за двери послышался писклявый голос:
– Микола, пропусти чемпиона, пока он тебе голову не отвинтил.
Жирный Малик был неприятным типом с надменным взглядом и с животом, таким же круглым, как его арена. Бандитское прошлое сказывалось на его поведении и манере общения. Но я закрывал на это глаза, потому что платил Малик исправно и по совести.
Терпеливо ожидая, пока он дожует кукурузную лепешку, я смотрел по сторонам. Комната у него была солидной: на полке стояло искусно выполненное чучело панцирного волка, с потолка свисала хрустальная люстра. Сам же хозяин восседал в уютном кресле, обитом кожей маниса.
– Ну, чё приперся, чемпион?
Я тяжело вздохнул, отвел глаза:
– Малик, мне очень нужны деньги. Можешь занять две сотни золотом?
Хозяин арены присвистнул:
– Нехилые у тебя запросы! Лепить горбатого не стану, объясню все доходчиво. Люди приходят на арену и платят деньги, чтобы насладиться звоном клинков и брызгами крови. Я контролирую эту огромную систему и деньги, которые в ней крутятся. Если я сегодня дам в долг тебе, то завтра притащатся другие гладиаторы, которым тоже нужны деньги… Теперь представь, что будет, если я начну направо и налево разбазаривать финансы. Система рухнет, и тогда я, ты и все остальные люди, которые пашут на арене, останутся без работы. – Жирный лениво зевнул. – Ну и самое главное. Сейчас ты стоишь передо мной живой и здоровый, а завтра, вполне возможно, твой труп будут закапывать в землю. Кто тогда вернет мне деньги? Не обижайся, Танцор, в долг я не даю никому.
Такой исход я предвидел, но надежда все же была.
– Вообще‑то есть одна темка, – вдруг оживился Малик и хлопнул себя по пузу. – Двести ты, конечно, не заработаешь, но кое‑что можешь урвать. Мне сегодня утром из Харькова мутанта привезли. Он обошелся в пятьдесят золотых.
– Ничего себе! – удивился я. – Это что за мутант такой?
– Уникальный. Кличут его Зверро. Бошки своим противникам он разбивает огромным молотом. А еще кинжалом машет – хрен увернешься. Выступает недавно, всего девять боев провел. Зато больше трех минут никто не продержался. Послезавтра я хотел выставить его против двух гладиаторов. Но поскольку тебе нужны деньги и ты – чемпион, так уж и быть, могу вам устроить бой завтра.
– Сколько я получу?
– Двадцать.
Сумма серьезная, но в моей ситуации она не поможет. Разве что поставить на себя все деньги…
– Ладно, я пошел. Готовь своего мутанта.
* * *
Самое тревожное время для гладиатора – это ночь перед боем. Ведь каждый боец знает, что она может стать последней в его жизни.
Мне уже доводилось драться против мутанта. В результате он выбил мне челюсть и сломал три ребра. Но я все‑таки победил…
Возможно, предстоящая схватка – главная в жизни. От нее зависит не только моя судьба, но и судьба Ника. Впрочем, зачем эти мысли – завтра все станет ясно.
Если ставят больше на Зверро, поставлю на себя. Если ставят больше на меня – поставлю на Зверро. Тогда придется проиграть. В первый и последний раз…
В таком случае нужно будет попросить Малика отдать выигрыш с тотализатора Тесаку. Иначе это мстительное отродье может убить Ника.
Вопрос в том, не прикарманит ли Жирный золото. Нет, вряд ли. Он, конечно, жадный, но далеко не дурак. Из Ника он может вырастить нового чемпиона, который принесет в десятки раз больше.
* * *
К каждому бою я готовился очень ответственно. Ведь на исход может повлиять что угодно, начиная от неправильно выбранного оружия и заканчивая камешком в сапоге. Любая мелочь способна сыграть решающую роль в поединке. Споткнулся, сковались движения – противник сразу это заметит и непременно воспользуется…
Я остановил свой выбор на двух метательных ножах и на обоюдоостром мече длиной два локтя. В качестве брони взял куртку, обшитую пластинами панцирного волка, и штаны из толстой кожи маниса.
– Тусклого тебе солнца, отец! – по традиции пожелал Ник.
Я крепко обнял сына.
* * *
Букмекером на арене работал Минька Шустрый – говорливый и веселый паренек. Посмотришь на такого, и наш убогий мир кажется немного лучше.
Увидев меня, Минька обрадовался. Вскочил со стула и завопил:
– Его чемпионское высочество легендарный Танцор посетил мою скромную персону! Чем обязан?
– Привет, Шустрый! – Я пожал руку букмекера и машинально улыбнулся. – Как там, много ставок на мой бой со Зверро?
– Один момент, ваша непобедимость. – Минька суетливо распахнул тетрадь. – Так‑с, Танцор против Зверро. Ставок много. Примерно поровну, но больше на тебя.
– Не может быть! Как на меня?! Даже против безоружного мутанта сложно выстоять, а этот умеет драться молотом.
– Не надо себя недооценивать, ты победил в тридцати четырех боях. Неужели ты думаешь, что местные предпочтут ставить на малоизвестного мутанта, а не на именитого чемпиона? Букмекерам делать ставки запрещено, но если бы я был простым зрителем, то не думая поставил бы на Танцора.
В моей поганой ситуации было приятно выслушать искреннюю похвалу.
– Ну чё, Танцор, ты, надеюсь, ставишь на себя? – пошутил Минька.
* * *
– Дамы и господа! – летел над ареной голос комментатора Милослава Языкастого. – Достопочтенная публика! Я рад видеть вас здесь, в Колизее! Я приветствую бродяг Пустоши и храбрых наемников, фермеров и честных торговцев! И нечестных тоже приветствую, ха‑ха‑ха! Здесь, в стенах Колизея, вы все равны…
Трибуны были заполнены до отказа. Сегодня Жирный собрал отличный куш.
И погода была на его стороне. Облака разошлись, обнажив пронзительно синее небо. Жара уже спала, но до заката время еще оставалось.
Я стоял на восточном краю арены. Не очень удачная позиция – солнце светит в глаза. Но так выпал жребий.
Вдалеке я видел громадный силуэт мутанта. Он нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
– Сегодня для вас невероятное зрелище! – вещал Милослав. – На арене сойдутся в смертельной схватке два непобедимых бойца. Первый – наш местный чемпион. Вы все его прекрасно знаете. Это… Та‑а‑анцо‑ор!
Раздались крики и рукоплескания. Я поклонился.
– Тридцать четыре боя! Ни одного поражения! Быстрый, ловкий и безжалостный! На его счету уже есть один убитый мутант. Удвоит ли Танцор этот результат или отправится к праотцам? Следует учесть, что сегодня против него выступит мутант непростой. Приветствуем… Звер‑р‑р‑ро‑о!!!
Гигантская тварь смачно хлопнула себя кулаком в грудь. Толпа взорвалась аплодисментами.
– Зверро вырастили в стойлах Харькова. Его обучили мастерски управляться с молотом. На его счету девять боев. Ни одного поражения! Более того, дамы и господа, никто не смог продержаться против него и трех минут! Мутант Зверро обошелся нашему доброму хозяину в пятьдесят золотых!
Арена ахнула. Для большинства это была фантастическая сумма.
– Итак!.. – выкрикнул комментатор. – Ста‑а‑а‑арт!!!
Мутант неторопливо двинулся в мою сторону. Послышались выкрики, свист, улюлюканье. Он преодолел треть расстояния. Теперь я мог разглядеть его отчетливо.
Огромное кривоногое чудовище. Из‑под низкого лба меня сверлили взглядом красные свирепые глазки. В них что‑то было… Ум? Глупо, но на миг мне показалось, что он видит меня насквозь, читает мои сомнения, мимолетный страх… Я тряхнул головой, отгоняя наваждение.
Зверро остановился. Принялся втягивать воздух черными оттопыренными ноздрями. Изо рта торчали подпиленные клыки, с которых капала слюна. Брони на нем не было, только набедренная повязка и пояс с кинжалом. Да и зачем ему броня с такой шкурой? Пробить ее будет явно нелегко.
Зверро сжимал огромный молот обеими руками. Одного точного удара хватит, чтобы вколотить меня в землю по самые уши.
Именно это он и попытался сделать.
Резкий бросок. Молот взлетает вверх.
Я следил за каждым его шагом и был готов к такому развитию событий. Прыгнул вбок. В голове тихо заиграл ритм вальса: раз‑два‑три, раз‑два‑три…
Молот ударил в землю. Туда, где я стоял мгновение назад. Взметнулись струи песка, толпа вздохнула. Зверро злобно сплюнул. В этот миг он, кажется, понял, что сегодня за три минуты не управится.
Мутант зарычал, попер на меня всей своей огромной тушей.
Я отскочил.
Очередной промах вывел монстра из себя. Он остервенело замахал молотом. Блокировать такие удары бессмысленно. Можно только уворачиваться. Но мне побеждать за счет ловкости не впервой. Долго такой штуковиной может махать лишь мутант. Но и у него силы не бесконечны. А если он еще истекает кровью…
Молот отклонился в сторону, открывая брешь в обороне противника. Быстрый выпад – и на толстой шкуре заалел порез. Мутант взрыкнул.
– Первая кровь, друзья! – послышался радостный голос Милослава. Зрители сопроводили эту реплику аплодисментами.
Разъяренный мутант стал двигаться быстрее. Темп боя стремительно нарастал, в моих висках пульсировало – раз‑два‑три, раз‑два‑три…
«Раз» – ухожу от размашистого удара мутанта. «Два» – контратака, но клинок не достигает цели. «Три» – мне в голову летит молот. Если бы не увернулся – конец.
Зверро вошел в раж – удары сыпались один за другим. В какой‑то момент ловкость меня подвела, навершие молота задело левое плечо. Я попятился, по руке прошла горячая волна боли. Арена загудела.
Мутант кровожадно оскалился и вновь попер, как таран. Здесь поможет старый гладиаторский прием. Я швырнул ему в морду горсть песка и отпрыгнул в сторону.
Зверро затряс башкой.
Отличный момент для атаки. Взмах руки – и метательный нож втыкается противнику в шею. Человека бы такое гарантированно отправило в могилу, но мутанта лишь выбило из колеи на некоторое время.
Я этим воспользовался.
Атака. Но Зверро, извернувшись, успевает подставить молот под меч. Звон железа – зрители в восторге.
Неожиданно мощная нога мутанта врезалась мне в грудь. Небо, трибуны, удар спиной о землю. Я поднял голову – перед глазами стоял туман, но я увидел, как Зверро выдернул из шеи нож, отшвырнул его и ринулся на меня. Перекатившись по земле, я чудом спасся от молота.
– Давайте поддержим нашего чемпиона, а то такими темпами мы его лишимся! – задорно воскликнул Милослав.
Из толпы послышались выкрики:
– Танцор, вставай, я на тебя деньги поставил!
– Чемпион, не позорь арену!
– Чё, Танцор, яйца мешают?
Меня это взбесило. Агрессия, злоба и ненависть воедино слились во мне. А затем в ушах эхом прозвучал голос Ника: «Тусклого тебе солнца, отец!» Сын вложил в эти слова всю веру в меня, и теперь я должен вложить все силы в бой!
В голове вновь заиграл вальс, возвращая в привычный ритм сражения.
Кувырок – теперь я спиной к западу, солнце мой союзник, оно нещадно слепит противника. Ну что ж, пришло время показать, кто здесь чемпион!
Зверро тяжело дышал, высунув широкий язык, покрытый крупными пупырышками. Устал. Или хочет, чтобы я так думал?
Да брось, Танцор! Не может он быть хитрецом, это же мутант – тупая махина, побеждающая не за счет коварства, а благодаря мощи.
Сейчас я обведу тебя вокруг пальца, урод. Этот маневр я готовил долго.
«Раз» – прыжок влево. «Два» – резкий выпад, и клинок рассекает мускулистое предплечье мутанта. «Три» – я отскакиваю назад, а молот выпадает из его пораненной руки.
Зверро издает жуткий вопль, ошалело пялится на капающую кровь. Он достает из ножен устрашающий кинжал.
«Танцор! Танцор!» – дружно скандирует арена. Наконец‑то. Как я ждал этого момента…
Движения раненого и обессиленного мутанта стали медленными и неуклюжими. Вот длинная лапа с кинжалом устремлена к моей голове. Но выпад уже не такой быстрый. Я пригибаюсь, подныриваю под его рукой и иду на сближение. Передо мной окровавленный живот Зверро.
Всё. Я готов для смертельного удара. Но просто убить недостаточно…
* * *
Я долго думал – ставить на себя или на Зверро.
С Маликом я обо всем договорился. Если умру, он передаст деньги атаману и присмотрит за моим сыном.
Вот только была одна проблема.
Ставки разделились поровну, и теперь выигрыша не хватит в любом случае. Малик же из своего кармана доплачивать, разумеется, не станет. И тогда сыну конец. Тесак слов на ветер не бросает.
– Ну, что решил, Танцор? – вывел меня из раздумий веселый голос букмекера Миньки.
– Слушай, а на ничью ставки есть?