Думается, оптимальный вариант здесь — это обязательное введение складывающихся связей между собст-
Часть третья. Собственность в России
венником и творческим коллективом, творческими работниками — носителями права интеллектуальной собственности, в русло договорных отношений в полном соответствии с нормами гражданского законодательства (в том числе о равенстве субъектов и об интеллектуальной собственности коллективов, отдельных творческих работников).
Но при всем при том должен быть учтен горький опыт нынешнего времени.
Нужно твердо знать — использование свободы собственности (к тому же в виде собственности акционерной) для того, чтобы вторгаться в духовную сферу жизни, ломать творческие начала и судьбы людей, попирать конституционные принципы свободы информации и тем более — решать при помощи собственности политические задачи, угодные власти, — все это не только выдает истинную природу акционерной собственности и никак не согласуется с действительной природой собственности в гражданском обществе, но и неизбежно опрокидывает нас в прошлое. Да к тому же в такое, казалось, навсегда преодоленное человечеством прошлое, когда через собственность осуществляется покорение человека, утверждаются рабские и крепостнические порядки.
История знает немало примеров, когда уже в близкую к нам пору жестокие тиранические режимы, присвоившие себе право уничтожать людей во имя достижения поставленных ими целей, успешно уживались с теми или иными либеральными принципами и порядками в экономике (что, впрочем, вполне логично сопровождалось подчас и внесудебными расправами и рабским трудом). Судьба таких режимов известна. Доподлинно неизвестно и другое — какая жуткая беда ждет общество, если получит признание и войдет в норму не только политическое единомыслие и неконтролируемое верховное всевластие по принципу единой властной вертикали, но и легализованная во имя той же власти возможность при помощи свободы собственности вторгаться в духовную жизнь и решать политические задачи, угодные политической власти.
Глава шестнадцатая. Назревшие проблемы
ИЗЛОЖЕННАЯ ВЫШЕ проблематика на злобу дня выводит нас на тему значительной общественной и правовой значимости, тему иного порядка, нежели только что отмеченные феномены.
Здесь к ранее упомянутым фактам нужно добавить еще те нетерпимые ситуации последних лет, возникшие в современной России, когда (увы, порой со ссылкой на действующее гражданское законодательство) административные органы всемогущей энергетической монополии односторонне, по своему усмотрению — словом, один в один по советским нравам отключают за неплатежи электроэнергию от потребителей. Отключают именно за неплатежи, а не в силу природных, особенно стихийных обстоятельств, хотя и тут нужны четкие нормативные регламентации. Причем получается так, что потерпевшими, несущими подчас громадные материальные и иные потери, нередко оказываются граждане-потребители, аккуратно оплачивающие счета за пользование электроэнергией. Такого же рода ситуации встречаются и в области водоснабжения и теплоснабжения.
В связи с этим возникает вот какое предположение (которое, разумеется, требует тщательной научной проработки и обсуждения). Современный этап развития общества, особенно в обстановке либеральной, постиндустриальной стадии, когда в полной мере раскрываются возможности и достоинства гражданского общества, требует того, чтобы определенные объекты собственности, независимо от ее формы, получили признание в качестве публичных.
При этом речь идет не об «огосударствлении» или «неоогосударствлении». Реанимация государственной собственности как основы жизни общества, хотя и в чем-то возрождается в виде акционерных обществ, все же в принципе навсегда, будем верить, ушла в прошлое. Речь — о другом.
Определенные объекты собственности (электро-, тепло-, водоснабжение, структуры медийного порядка, объекты общего пользования городского и пригородного
Часть третья. Собственность в России
лесного хозяйства, некоторые другие объекты «в исчерпывающем перечне») обрели в современных условиях общественную и в этом смысле — публичную значимость. Такую же, как и известные договоры, которые официально в законодательстве закреплены в качестве «публичных» (ст. 426 ГК РФ) или, скажем, категории «публичная оферта».
Это значит, что такого рода объекты, имеющие публичное значение, не должны быть предметами вольного, по одному лишь произвольному усмотрению или по подсказке власти, делом одного только собственника, тем более — властвующих персон, фактических владельцев акционерных обществ (насчет чего оправданно ввести жесткий запрет).
Главное же — право пользования и тем более право распоряжения в указанной сфере правомочий собственника должно быть поставлено в четкие рамки в соответствии с принципами и иными нормами гражданского законодательства. Притом — с выработкой таких гражданско-правовых конструкций, при которых в полной мере учитывались бы, на том же уровне, что и правомочия частного собственника, личные права, права на нематериальные объекты иных субъектов и т. д. Для этого, как уже говорилось, представляется совершенно необходимым использование, наряду с иными институтами, конструкции гражданско-правового договора в области медийных отношений, когда в полной мере были бы обеспечены и защищены права творческих коллективов и отдельных творческих работников, использующих те или иные объекты, принадлежащие на праве интеллектуальной собственности тем или иным субъектам.
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЙ «аккорд» в комплексе вопросов о собственности связан с правовой составляющей такого сложного социального образования, как «собственность».
Собственность по своей сути предполагает необходимость ее строгого юридического закрепления, развернутой и четкой правовой регламентации складывающихся
Глава шестнадцатая. Назревшие проблемы
на ее основе многообразных отношений. Эту задачу во многом и выполняет гражданское право.
Наиболее существенное значение в гражданско-правовой регламентации собственности приобрел Гражданский кодекс РФ.
Как справедливо пишут У. Маттеи и Е. Суханов, «...назначение кодекса состоит в том, чтобы организовать правовую мысль и проследить основополагающие принципы права собственности». И дальше— «кодекс, как и фундаментальную структуру общего права, можно рассматривать как критическое усилие, направленное на установление беспристрастного и нейтрально окрашенного механизма»1.
Именно Кодекс позволяет дать не только наиболее полное и развернутое регулирование отношений собственности, но и на основе аналитических разработок нормативно повысить роль такого регулирования до уровня высокозначимых нормативных обобщений, что для юридического опосредствования качеств собственности, ее составляющих, имеет первостепенное значение (в том числе для конституирования исходных и основных юридических качеств, таких, как «абсолютность», «исключительные права» и др.). Выдающуюся роль здесь сыграли прежде всего Гражданский кодекс Франции (1804 г.), Германское гражданское уложение (1896—1900 гг.), Гражданский кодекс Швейцарии (1907 г.). В настоящее время такое же значение приобрел и Гражданский кодекс Российской Федерации, три его части (1994—2001 гг.; на сегодняшний день подготовлен проект и части четвертой Кодекса, посвященной интеллектуальной собственности).
Остановимся на изложении основных положений гражданского законодательства, Гражданского кодекса РФ.
Одно из них, весьма принципиального порядка, таково.
Ни Гражданский кодекс РФ, ни иное гражданское законодательство в целом не предназначены для установле-
Маттеи У., Суханов Е. Указ. соч. С. 61.
Часть третья. Собственность в России
ния каких-либо директив, за исключением основных начал, самого «духа» гражданского общества, без реализации которых становление и функционирование гражданского общества просто невозможны. Суть и предназначение основного массива норм Гражданского кодекса РФ в другом. В том, чтобы сосредоточить, отработать и ввести в стройную систему максимально широкий комплекс «правил игры» диспозитивного порядка — типовых схем, юридических конструкций (моделей), способных в разных условиях с наибольшим эффектом решать определенный круг экономических, социальных и иных задач. Словом — вооружить субъектов гражданского оборота широким, надежным, эффективным инструментарием, в том числе отношений в сфере собственности. А использовать или нет такого рода инструментарий, а если использовать, то какой, в каком сочетании и в каких вариациях — это дело самих субъектов права.
Следовательно, в идеале в Кодексе должен быть закреплен полный набор конструкций, обеспечивающих в различных вариациях и сочетаниях права по владению, пользованию и распоряжению имуществом, который может понадобиться на практике, в хозяйственной деятельности. Это нормы определяющие различные виды собственности, и институты, связанные с ней, формы разнообразного пользования имуществом, формы доступа к чужому имуществу и т. д., т. е. весь диапазон возможных имущественных прав, которые могут быть использованы в практической деятельности.
Но большинство из этих форм и институтов, следует еще раз подчеркнуть, — не директивы. Они не действуют сами по себе. Они лишь могут быть при наличии соответствующей потребности использованы самими субъектами хозяйственной деятельности, по их собственной свободной воле и в собственном интересе.
И когда, например, исходя из приверженности автора к одному из вариантов рыночных реформ, ставится цель, какой-то институт или форму «исключить» из Кодекса, то это объективно ведет к ограничению тех возможностей в
Глава шестнадцатая. Назревшие проблемы
законе, которыми могут воспользоваться (или не воспользоваться) те или иные участники хозяйственных отношений. Политическая подоплека подобных стремлений, подчас нацеленных на господство властно-диктаторских начал в экономике или доминирование какой-то одной схемы развития товарно-рыночных отношений, вполне очевидна.
Еще один момент в содержании современного гражданского права требует специального внимания. Это — то обстоятельство, что именно на основе частного права в его единстве с правами человека (а такое «единство» нашло прямое закрепление в ст. 1 ГК РФ) получают истинную реализацию глубокие социальные начала жизни людей в постиндустриальную, последовательно демократическую эпоху развития человечества.
Эти глубокие социальные начала получили идеологическое и семантическое выражение в широко распространенных ныне формулах — «социальное государство», второе «поколение» прав человека и т. д. Но непрерывно сопровождающая нас, людей, драма слов и реальной жизни заключается в том, что как только эти чудесные формулы начинают напрямую, а «напрямую» — значит через государство, власть, властные политические и связанные с ними институты — воплощаться в жизнь, так они тот час же, чуть ли не мгновенно оборачиваются своей противоположностью — крупными бедами для людей, такими, как вмешательство власти в личную жизнь, всесилие чиновничества, унижение человека милостями, иждивенческие нравы, коррупция и т. п.
Отчетливое и вместе с тем жуткое подтверждение тому — коммунистический строй России, ряда других европейских и азиатских социалистических стран, в которых замечательные лозунги о «правах трудящихся», «власти трудового народа» и другие за очень короткое время повсеместно и неумолимо вырождались в чудовищные тоталитарные режимы. Феномен власти с его коварством, подчинением души человека беспощадному диктату, страстям и соблазнам власти, и идеологических догм не
Часть третья. Собственность в России
оставляет здесь, кроме иллюзий и крох крепостнических благ, никаких иных вариантов.
Для того чтобы появились глубокие социальные начала, снимающие крайности индивидуализма и эгоизма свободного общества и уравновешивающие последние общественными благами, необходимо не терминологическое переодевание существующих порядков в виде неких «корпоративных отношений», а по крайней мере строгое, отвечающее условиям жизни свободного общества концептуальное выражение социальных начал, а также опре-,; деление правовой основы, обеспечивающей их фактическую реализацию.
И то, и другое, к отечественной гордости нашей науки, и было, на мой взгляд, с необходимой убедительностью сделано правоведами-цивилистами в самый канун большевистского переворота в октябре 1917 г., соблазнившего людей перспективой скорого и всеобщего счастья. В работах И. А. Покровского, других крупных российских правоведов, работавших потом уже в советское время, глубокие социальные начала нашли концептуальное выражение не в философии нового якобы высшего чудодейственного «социального строя» — коммунизма, а в идее социальной солидарности.
Правовой же основой претворения в жизнь идеи социальной солидарности, по разработкам российских правоведов, призвано стать и становится в демократически развитых странах современное гражданское законодательство, основанное на частном праве. Ибо только основы частного права позволяют в многообразных гражданско-правовых институтах (собственности, наследования, договоров и др.) утвердить социальные ценности, не ущемляющие свободу человека, его неотъемлемые права и, стало быть, сохраняющие ценности современной правовой культуры, культуры собственности в ее единстве с правами человека, а значит, простор для активности, творчества и персональной ответственности личности.
I
Оглавление
Об авторе............................................................................ 5
Введение............................................................................. 7
Часть первая. Общие положения......................................... 9
Глава первая. Исходные начала.............................. 9
Глава вторая. Сущность собственности................ 19
Глава третья. Право собственности....................... 28
Глава четвертая. Виды и социальные функции
собственности............................................... 48
Глава пятая. Объекты права собственности.......... 55
Глава шестая. Право интеллектуальной собственности 63