И преобразование собственности 7 глава

Думается, оптимальный вариант здесь — это обяза­тельное введение складывающихся связей между собст-

Часть третья. Собственность в России

венником и творческим коллективом, творческими ра­ботниками — носителями права интеллектуальной собст­венности, в русло договорных отношений в полном соответствии с нормами гражданского законодательства (в том числе о равенстве субъектов и об интеллектуаль­ной собственности коллективов, отдельных творческих работников).

Но при всем при том должен быть учтен горький опыт нынешнего времени.

Нужно твердо знать — использование свободы собст­венности (к тому же в виде собственности акционерной) для того, чтобы вторгаться в духовную сферу жизни, ло­мать творческие начала и судьбы людей, попирать кон­ституционные принципы свободы информации и тем бо­лее — решать при помощи собственности политические задачи, угодные власти, — все это не только выдает ис­тинную природу акционерной собственности и никак не согласуется с действительной природой собственности в гражданском обществе, но и неизбежно опрокидывает нас в прошлое. Да к тому же в такое, казалось, навсегда преодоленное человечеством прошлое, когда через собст­венность осуществляется покорение человека, утвержда­ются рабские и крепостнические порядки.

История знает немало примеров, когда уже в близкую к нам пору жестокие тиранические режимы, присвоив­шие себе право уничтожать людей во имя достижения поставленных ими целей, успешно уживались с теми или иными либеральными принципами и порядками в экономике (что, впрочем, вполне логично сопровожда­лось подчас и внесудебными расправами и рабским тру­дом). Судьба таких режимов известна. Доподлинно неиз­вестно и другое — какая жуткая беда ждет общество, ес­ли получит признание и войдет в норму не только политическое единомыслие и неконтролируемое верхов­ное всевластие по принципу единой властной вертикали, но и легализованная во имя той же власти возможность при помощи свободы собственности вторгаться в духов­ную жизнь и решать политические задачи, угодные по­литической власти.

Глава шестнадцатая. Назревшие проблемы

ИЗЛОЖЕННАЯ ВЫШЕ проблематика на злобу дня выводит нас на тему значительной общественной и пра­вовой значимости, тему иного порядка, нежели только что отмеченные феномены.

Здесь к ранее упомянутым фактам нужно добавить еще те нетерпимые ситуации последних лет, возникшие в современной России, когда (увы, порой со ссылкой на действующее гражданское законодательство) администра­тивные органы всемогущей энергетической монополии односторонне, по своему усмотрению — словом, один в один по советским нравам отключают за неплатежи элек­троэнергию от потребителей. Отключают именно за не­платежи, а не в силу природных, особенно стихийных об­стоятельств, хотя и тут нужны четкие нормативные регла­ментации. Причем получается так, что потерпевшими, несущими подчас громадные материальные и иные поте­ри, нередко оказываются граждане-потребители, аккурат­но оплачивающие счета за пользование электроэнергией. Такого же рода ситуации встречаются и в области водо­снабжения и теплоснабжения.

В связи с этим возникает вот какое предположение (которое, разумеется, требует тщательной научной прора­ботки и обсуждения). Современный этап развития обще­ства, особенно в обстановке либеральной, постиндустри­альной стадии, когда в полной мере раскрываются воз­можности и достоинства гражданского общества, требует того, чтобы определенные объекты собственности, неза­висимо от ее формы, получили признание в качестве пуб­личных.

При этом речь идет не об «огосударствлении» или «неоогосударствлении». Реанимация государственной собственности как основы жизни общества, хотя и в чем-то возрождается в виде акционерных обществ, все же в принципе навсегда, будем верить, ушла в прошлое. Речь — о другом.

Определенные объекты собственности (электро-, теп­ло-, водоснабжение, структуры медийного порядка, объ­екты общего пользования городского и пригородного

Часть третья. Собственность в России

лесного хозяйства, некоторые другие объекты «в исчер­пывающем перечне») обрели в современных условиях об­щественную и в этом смысле — публичную значимость. Такую же, как и известные договоры, которые официаль­но в законодательстве закреплены в качестве «публич­ных» (ст. 426 ГК РФ) или, скажем, категории «публичная оферта».

Это значит, что такого рода объекты, имеющие пуб­личное значение, не должны быть предметами вольного, по одному лишь произвольному усмотрению или по под­сказке власти, делом одного только собственника, тем бо­лее — властвующих персон, фактических владельцев ак­ционерных обществ (насчет чего оправданно ввести жест­кий запрет).

Главное же — право пользования и тем более право распоряжения в указанной сфере правомочий собствен­ника должно быть поставлено в четкие рамки в соответ­ствии с принципами и иными нормами гражданского за­конодательства. Притом — с выработкой таких граждан­ско-правовых конструкций, при которых в полной мере учитывались бы, на том же уровне, что и правомочия ча­стного собственника, личные права, права на нематери­альные объекты иных субъектов и т. д. Для этого, как уже говорилось, представляется совершенно необходимым использование, наряду с иными институтами, конструк­ции гражданско-правового договора в области медийных отношений, когда в полной мере были бы обеспечены и защищены права творческих коллективов и отдельных творческих работников, использующих те или иные объ­екты, принадлежащие на праве интеллектуальной собст­венности тем или иным субъектам.

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЙ «аккорд» в комплексе вопросов о собственности связан с правовой составляющей такого сложного социального образования, как «собственность».

Собственность по своей сути предполагает необходи­мость ее строгого юридического закрепления, разверну­той и четкой правовой регламентации складывающихся

Глава шестнадцатая. Назревшие проблемы

на ее основе многообразных отношений. Эту задачу во многом и выполняет гражданское право.

Наиболее существенное значение в гражданско-право­вой регламентации собственности приобрел Гражданский кодекс РФ.

Как справедливо пишут У. Маттеи и Е. Суханов, «...назначение кодекса состоит в том, чтобы организовать правовую мысль и проследить основополагающие прин­ципы права собственности». И дальше— «кодекс, как и фундаментальную структуру общего права, можно рас­сматривать как критическое усилие, направленное на ус­тановление беспристрастного и нейтрально окрашенного механизма»¹.

Именно Кодекс позволяет дать не только наиболее полное и развернутое регулирование отношений собст­венности, но и на основе аналитических разработок нор­мативно повысить роль такого регулирования до уровня высокозначимых нормативных обобщений, что для юри­дического опосредствования качеств собственности, ее составляющих, имеет первостепенное значение (в том числе для конституирования исходных и основных юри­дических качеств, таких, как «абсолютность», «исключи­тельные права» и др.). Выдающуюся роль здесь сыграли прежде всего Гражданский кодекс Франции (1804 г.), Германское гражданское уложение (1896—1900 гг.), Гра­жданский кодекс Швейцарии (1907 г.). В настоящее вре­мя такое же значение приобрел и Гражданский кодекс Российской Федерации, три его части (1994—2001 гг.; на сегодняшний день подготовлен проект и части четвертой Кодекса, посвященной интеллектуальной собственно­сти).

Остановимся на изложении основных положений гра­жданского законодательства, Гражданского кодекса РФ.

Одно из них, весьма принципиального порядка, та­ково.

Ни Гражданский кодекс РФ, ни иное гражданское за­конодательство в целом не предназначены для установле-

Маттеи У., Суханов Е. Указ. соч. С. 61.

Часть третья. Собственность в России

ния каких-либо директив, за исключением основных на­чал, самого «духа» гражданского общества, без реализации которых становление и функционирование гражданского общества просто невозможны. Суть и предназначение ос­новного массива норм Гражданского кодекса РФ в дру­гом. В том, чтобы сосредоточить, отработать и ввести в стройную систему максимально широкий комплекс «правил игры» диспозитивного порядка — типовых схем, юридиче­ских конструкций (моделей), способных в разных условиях с наибольшим эффектом решать определенный круг экономи­ческих, социальных и иных задач. Словом — вооружить субъектов гражданского оборота широким, надежным, эф­фективным инструментарием, в том числе отношений в сфере собственности. А использовать или нет такого рода инструментарий, а если использовать, то какой, в каком сочетании и в каких вариациях — это дело самих субъек­тов права.

Следовательно, в идеале в Кодексе должен быть закре­плен полный набор конструкций, обеспечивающих в различных вариациях и сочетаниях права по владению, пользованию и распоряжению имуществом, который мо­жет понадобиться на практике, в хозяйственной деятель­ности. Это нормы определяющие различные виды собст­венности, и институты, связанные с ней, формы разнооб­разного пользования имуществом, формы доступа к чужому имуществу и т. д., т. е. весь диапазон возможных имущественных прав, которые могут быть использованы в практической деятельности.

Но большинство из этих форм и институтов, следует еще раз подчеркнуть, — не директивы. Они не действу­ют сами по себе. Они лишь могут быть при нали­чии соответствующей потребности использованы самими субъектами хозяйственной деятельности, по их собственной свободной воле и в собственном ин­тересе.

И когда, например, исходя из приверженности автора к одному из вариантов рыночных реформ, ставится цель, какой-то институт или форму «исключить» из Кодекса, то это объективно ведет к ограничению тех возможностей в

Глава шестнадцатая. Назревшие проблемы

законе, которыми могут воспользоваться (или не вос­пользоваться) те или иные участники хозяйственных от­ношений. Политическая подоплека подобных стремле­ний, подчас нацеленных на господство властно-диктатор­ских начал в экономике или доминирование какой-то одной схемы развития товарно-рыночных отношений, вполне очевидна.

Еще один момент в содержании современного граж­данского права требует специального внимания. Это — то обстоятельство, что именно на основе частного права в его единстве с правами человека (а такое «единство» на­шло прямое закрепление в ст. 1 ГК РФ) получают истин­ную реализацию глубокие социальные начала жизни лю­дей в постиндустриальную, последовательно демократи­ческую эпоху развития человечества.

Эти глубокие социальные начала получили идеологи­ческое и семантическое выражение в широко распростра­ненных ныне формулах — «социальное государство», вто­рое «поколение» прав человека и т. д. Но непрерывно со­провождающая нас, людей, драма слов и реальной жизни заключается в том, что как только эти чудесные формулы начинают напрямую, а «напрямую» — значит через госу­дарство, власть, властные политические и связанные с ними институты — воплощаться в жизнь, так они тот час же, чуть ли не мгновенно оборачиваются своей противо­положностью — крупными бедами для людей, такими, как вмешательство власти в личную жизнь, всесилие чи­новничества, унижение человека милостями, иждивенче­ские нравы, коррупция и т. п.

Отчетливое и вместе с тем жуткое подтверждение то­му — коммунистический строй России, ряда других евро­пейских и азиатских социалистических стран, в которых замечательные лозунги о «правах трудящихся», «власти трудового народа» и другие за очень короткое время по­всеместно и неумолимо вырождались в чудовищные тота­литарные режимы. Феномен власти с его коварством, подчинением души человека беспощадному диктату, страстям и соблазнам власти, и идеологических догм не

Часть третья. Собственность в России

оставляет здесь, кроме иллюзий и крох крепостнических благ, никаких иных вариантов.

Для того чтобы появились глубокие социальные нача­ла, снимающие крайности индивидуализма и эгоизма свободного общества и уравновешивающие последние общественными благами, необходимо не терминологиче­ское переодевание существующих порядков в виде неких «корпоративных отношений», а по крайней мере строгое, отвечающее условиям жизни свободного общества кон­цептуальное выражение социальных начал, а также опре-,; деление правовой основы, обеспечивающей их фактиче­скую реализацию.

И то, и другое, к отечественной гордости нашей нау­ки, и было, на мой взгляд, с необходимой убедительно­стью сделано правоведами-цивилистами в самый канун большевистского переворота в октябре 1917 г., соблаз­нившего людей перспективой скорого и всеобщего сча­стья. В работах И. А. Покровского, других крупных рос­сийских правоведов, работавших потом уже в советское время, глубокие социальные начала нашли концептуаль­ное выражение не в философии нового якобы высшего чудодейственного «социального строя» — коммунизма, а в идее социальной солидарности.

Правовой же основой претворения в жизнь идеи соци­альной солидарности, по разработкам российских право­ведов, призвано стать и становится в демократически раз­витых странах современное гражданское законодательство, основанное на частном праве. Ибо только основы частно­го права позволяют в многообразных гражданско-право­вых институтах (собственности, наследования, договоров и др.) утвердить социальные ценности, не ущемляющие свободу человека, его неотъемлемые права и, стало быть, сохраняющие ценности современной правовой культуры, культуры собственности в ее единстве с правами челове­ка, а значит, простор для активности, творчества и персо­нальной ответственности личности.

I

Оглавление

Об авторе............................................................................ 5

Введение............................................................................. 7

Часть первая. Общие положения......................................... 9

Глава первая. Исходные начала.............................. 9

Глава вторая. Сущность собственности................ 19

Глава третья. Право собственности....................... 28

Глава четвертая. Виды и социальные функции

собственности............................................... 48

Глава пятая. Объекты права собственности.......... 55

Глава шестая. Право интеллектуальной собственности 63