На миг лысый уродец превратился в простого человека. В его бледных глазках сгустилось изумление, смешанное с паникой. Он попытался удержать равновесие, видя внезапно раскрывшуюся позади зияющую пустоту за невысоким парапетом. Упырь взмахнул рукой, словно умоляя о помощи, но уже никто и ничем не мог остановить его падение.
Все произошло словно в замедленной съемке. Монстр покачнулся, на мгновение застыл над пустотой, затем перелетел через низкое ограждение и тяжело упал на каменные плиты.
Какое‑то время Томас просто лежал, переводя дыхание, затем поднялся на четвереньки и выглянул за парапет.
Упырь лежал на каменном мосту, его окровавленное тело, неестественно скрюченное, застыло совершенно неподвижно. К нему подбежал Брэд Иверсон, смотрящий вверх, на Томаса, и достающий из куртки пистолет.
Но тут послышались крики. Роберта окликала Брэда, предостерегала его, призывала поскорее отойти от тела. Однако кричал также и какой‑то мужчина, по‑итальянски. Потом раздались и другие голоса, и Брэд торопливо покинул мост, спеша вернуться в Старый город. Из башни выбегали полицейские в форме. Они окружили распростертое тело.
«Теперь там дом полиции», – сказал Клаудио о замке.
Томас быстро отполз от края крыши. Полицейские на какое‑то время отпугнули Брэда и Роберту, но ему по‑прежнему нужно было выбраться отсюда. Найт взглянул на часы. Клаудио подъедет к условленному месту меньше чем через пять минут. Если Томас сейчас покинет замок, Брэд его пристрелит, и тут уже не поможет никакая полиция. В конце концов, дорога из замка только одна.
Найт был практически уверен в том, что полицейские не заметили его, но рано или поздно один из них обязательно поднимется на крышу, чтобы посмотреть, почему свалился упырь. Надо было шевелиться. Если спуститься по лестнице, он обязательно наткнется на полицейских, и тогда уже не избежать расспросов, а то и задержания. Стена уходила к противоположной башне, одетой в строительные леса. Подступ к старинным укреплениям был прегражден новыми импровизированными баррикадами и желтой лентой. Пригибаясь как можно ниже, Томас двинулся по обваливающейся стене. По дороге он снова включил телефон и набрал номер.
Глава 60
– Сядь, – строго приказала Чума, по‑прежнему не отрывая взгляда от ворот замка.
Они устроились в уличном кафе.
– Найт уже был у меня в руках, – пробормотал Война.
– Он не сможет оставаться там весь день. Мы возьмем его, как только он выйдет оттуда. Он по‑прежнему на улице, и сигнал сильный.
– Если только его не заберут легавые, – мрачно заметил Война.
– У Найта, как и у нас, нет ни малейшего желания с ними встречаться, особенно теперь. Если полиция заметит Найта в замке, его заберут для допросов, и он сразу же станет главным подозреваемым во всех трех смертях.
– Уж пусть он лучше не попадается в руки полиции, – пробурчал Война. – И так все хуже некуда.
Чума промолчала. Никому не хотелось обсуждать то, как отнесется Срывающий Печати к потере Голода, хотя тот и был непредсказуемым психопатом.
Приехала «скорая», забрала тело и тотчас же унеслась с мигалками и сиреной.
– Что замыслил Найт? – спросил Война, сверяясь с навигатором. – Он прошел в противоположную часть замка, где ведутся строительные работы.
– Ты уверен, что оттуда нет другого выхода? – спросила Чума.
– Уверен.
– Кажется, для кого‑то явилось откровением, что в замке размещается полицейский участок, забыл? – язвительно поинтересовалась Чума.
– Заткнись, – проворчал Война.
Какое‑то время Чума молчала, затем вдруг вскочила.
– Найт спустился вниз и идет к воротам, – сказала она. – Сейчас он побежит!
– Нет, – возразил Война. – Не побежит. Садись в машину.
Он смотрел на дорогу, ведущую из города. Проследив за его взглядом, Чума увидела, как темно‑синий микроавтобус с надписью «Виттория‑парк» по бокам свернул на мост и въехал в замок.
– Садись в машину! – повторил Война. – Живо!
Чума отреагировала мгновенно. Выхватив запасной ключ из кармана на рукаве рясы, она быстро пробежала двадцать пять ярдов до того места, где оставила машину. Сев за руль, Чума завела двигатель и развернулась, визжа покрышками, налетев задним бампером на стоящий у стены велосипед.
Война застыл на месте, не отрывая взгляда от навигатора.
– Найт едет, – сказал он, когда Чума подогнала взятую напрокат «альфа‑ромео» к гостинице и распахнула правую переднюю дверь.
Война неуклюже забрался в машину, уставившись на экран навигатора. Он поднял взгляд, убеждаясь в том, что прибор его не обманывает.
– Да, все замечательно.
Из ворот замка выехал синий микроавтобус, пересек мост и влился в поток транспорта.
– Держись в двух машинах за ним, – распорядился Война. – Найт направляется на железнодорожный вокзал. Теперь он у нас в руках.
Глава 61
Томас, сидевший у ворот замка, взглянул на часы. Один из полицейских, слонявшихся вокруг после того, как тело упыря увезли, подозрительно посмотрел на него. Пора уходить. Если Брэд и Роберта не клюнули на приманку, все кончено.
Какие абсурдные имена! Словно все участники событий собираются вместе на пикник, на природу!
Томас вышел из ворот, пересек мост и направился в Старый город. Не было никаких следов ни преследователей, ни белой «альфа‑ромео», на которой они приехали. Зато появился Клаудио, подогнавший второй гостиничный микроавтобус.
– Вы понимаете, что должны заплатить за оба, – сказал он, опуская окно.
– С радостью, хоть по двойному тарифу, – произнес Томас, садясь.
– Мне звонил второй водитель, – сообщил Клаудио, с опаской присматриваясь к своему пассажиру, словно тот продемонстрировал первые признаки безумия. – Все в порядке?
– Да.
– Вы хотите, чтобы я поехал?..
– В аэропорт, – ответил Томас. – Наконец.
– Я сама этим займусь, – сказала Чума.
Они проследили за синим микроавтобусом до вокзала, где тот просто остановился у входа.
– Прямо здесь? – удивился Война.
– Нужно прикончить Найта, пока он не вышел. Водителя тоже. Если действовать быстро, никто меня не увидит. Пусть даже кто‑нибудь потом что‑то и вспомнит… – Указав на свою рясу, она протянула руку, и Война, кивнув, вложил в нее пистолет. – К тому же я это заслужила, – добавила Чума, мрачно усмехнувшись.
Выйдя из машины, она быстро прошла вперед. Микроавтобус стоял на месте, двигатель работал на холостых оборотах.
«Не торопишься заплатить по счетчику, Томас? – подумала Чума. – Ах ты, самодовольный, глупый, сующий нос не в свои дела…»
Оглянувшись, она опустила голову, выхватила пистолет из рукава и распахнула дверь.
В салоне микроавтобуса было пусто. На заднем сиденье лежал сотовый телефон. Чума растерянно уставилась на него, а водитель включил передачу, дал газу и рванул с места. Дверь захлопнулась, а Чуме осталось только глупо таращиться вслед удаляющемуся микроавтобусу.
Часть III
Мозаика из костей
Глава 62
В самолете авиакомпании «Риан эр», выполняющем рейс до Франкфурта, царило веселое оживление. Когда он коснулся взлетно‑посадочной полосы, пассажиры взорвались громкими рукоплесканиями. Томас подумал о странности такой реакции. Было ли так до событий одиннадцатого сентября? В Америке точно нет. Но здесь? Возможно. Оглянувшись вокруг, Найт подумал, что эти аплодисменты были не выражением облегчения, а благодарностью пилоту со стороны этих людей, объединенных вместе на короткое время, для которых полет в каком‑то смысле явился маленьким приключением.
Во Франкфурте Томаса никто не остановил. Если после его исчезновения и была поднята тревога, распространялась она медленно, и когда самолет компании «Джапан эр‑лайнс» убрал шасси и взял курс на Токио, Найт наконец начал успокаиваться. Пассажиров было мало, он уже предвкушал возможность вытянуться поудобнее и немного поспать. Все в конце концов осталось позади. Несколько часов можно будет не думать о том, что произошло, и том, что Томас обнаружит, приземлившись в Японии.
Однако это блаженное забытье, продолжавшееся не больше пяти минут, было разбито вдребезги голосом, прозвучавшим рядом, тихим, иронично‑небрежным, который Томас сразу же узнал:
– Батюшки, вот он, наш отважный путешественник, археолог‑атеист!
Найт, рассеянно смотревший в иллюминатор, обернулся, не в силах поверить своим глазам.
Это был Джим в шерстяном свитере оливкового цвета и джинсах, без воротничка и распятия на шее, но хитрая улыбка оказалась на месте.
– Черт побери, что ты здесь делаешь? – изумленно спросил Томас.
– Следи за своим языком, сын мой, – с показным ужасом произнес священник, опускаясь в соседнее кресло.
– Я серьезно, – сказал Томас. – Во имя всего святого…
– Я никогда не был в Японии, – ответил священник, доставая из кармашка в спинке переднего кресла журнал и принимаясь рассеянно его листать, словно речь шла о чем‑то совершенно естественном. – Я уже много лет откладывал понемногу из своего скудного жалованья в ожидании, когда подвернется что‑нибудь захватывающее и дорогое. Для большинства священнослужителей, твой брат не в счет, бурные приключения в заморских странах не являются частью повседневной рутины. Я сказал себе: «Джим, если хочешь впечатлений или хотя бы просто отдохнуть от визитов к больным прихожанам в Чикаго, то должен устроить все сам, взять быка за рога и…»
– Достаточно, – остановил его Томас.
– Ты сам прислал мне свой распорядок, – сказал Джим. – Я воспринял это как приглашение.
– Это не было приглашением.
– Да и сам уже вижу, – усмехнулся священник. – Но, как уже говорил, я никогда не был в Японии. Мне показалось, что общество тебе не помешает. Может быть, понадобится и кое‑какая помощь. – Он не смотрел на Томаса, по‑прежнему устремив взгляд на глянцевые страницы с красочными фотографиями пляжей Таити.
– А почему ты не полетел прямиком из аэропорта О’Хейр? – спросил Томас. – Зачем добираться через Франкфурт?
– Так дешевле, – просто ответил Джим. – Пересчитав пыльные шекели, хранившиеся в банке под кроватью, я обнаружил, что личный лайнер с шампанским на протяжении всего перелета для моей особы дороговат. Если лететь на перекладных из одного аэропорта в другой, это экономит кучу денег. К тому же у нас будет возможность познакомиться поближе. Имея на руках твой распорядок, а также благодаря добрым людям из «Джапан эрлайнс», я смог заказать билет на соседнее место, так что мы всю дорогу будем сидеть рядом. По‑моему, я изложил все яснее ясного, ты не согласен?
– Пожалуй, – улыбнулся Томас, стараясь прогнать с лица тревогу.
– Блестяще, – заключил Джим. – Выпьем что‑нибудь? В обычных условиях для этого еще рановато, но я, сказать по правде, уже не отдаю себе отчет, который сейчас час. Больше того, даже не знаю, какой сегодня день. Смешно, правда? Как будто я уже пропустил несколько стаканчиков.
Томас снова улыбнулся, стараясь не проникнуться к священнику чрезмерной симпатией. Ни в коем случае нельзя было терять бдительность. Этому научил его Везувий. Но что плохого в том, чтобы немного выпить? Подозвав стюардессу, Томас заказал две крошечные бутылочки виски. Им подали «Джек Дэниелс».
– Итак, ты введешь меня в курс дела? – спросил Джим.
Поколебавшись лишь мгновение, Томас начал рассказ о том, что произошло в Италии. Все это время он оставался осторожным и бдительным, внимательно наблюдая за реакцией священника, при этом мысленно просеивая весь всплывающий в памяти материал, готовый умолчать о самых откровенных моментах. Однако в конце концов Найт выложил Джиму все, потому что тот или действительно ничего не знал и горел желанием помочь, или уже владел всей информацией. В любом случае, как с огорчением обнаружил Томас, он раскрыл мало такого, что могло бы серьезно обеспокоить его врагов.
Священник‑ирландец оказался хорошим слушателем. Он задавал подобающие вопросы, в нужных местах откликался негодованием, а в самом конце погрузился в задумчивое молчание.
– Не знаю, была ли вызвана смерть Эда тем, что он занялся изучением этого нового символа, – сказал Томас. – Хотя я не могу себе представить, как ради такого пустяка можно пойти на убийство. Но есть эти громилы, которые стремятся любой ценой помешать мне задавать вопросы, оружие, которое подкинули в мой дом в Чикаго, убийства Сато и отца Пьетро. Эд умер не случайно. Кто‑то тратит много времени и денег, стараясь не позволить мне найти причину его смерти.
– Ты надеешься найти ответ в Японии? – спросил Джим.
– Именно туда отправился Эд из Италии, – пожав плечами, сказал Томас. – Вся эта история с геркуланумским крестом и странным саркофагом позволяет предположить, что в восьмом веке нашей эры итальянские миссионеры посещали Японию. Нутро мне подсказывает, что все это связано между собой, но как именно… – Изображая полную растерянность, Томас раскрыл руки, словно выпуская на свободу птичку.
– Ты собираешься встретиться со своей женой?
– Бывшей.
– Верно, – согласился Джим.
– Возможно. – Томас снова пожал плечами. – Пока что не знаю. Я как раз над этим думаю.
– Быть может, вам представится отличная возможность… сам понимаешь, помириться. Зарыть топор войны.
– Ха, – усмехнулся Томас. – Католический священник выступает советником в вопросах брака. Меня это всегда очень веселило. В конце концов, кому, если не священнослужителю, давшему обет безбрачия и отказавшему женщинам в месте в своей жизни, советовать супружеским парам, как сохранить семью? Классика!
– Кто говорит, что у церкви нет чувства юмора? – усмехнулся Джим.
– Есть что‑нибудь новое относительно оружия, найденного у меня дома?
– В прессе ничего, кроме редких рассуждений о том, что следствие зашло в тупик, – ответил священник. – Я снова разговаривал с тем сотрудником из МВБ, Капланом, и он сказал, что экспертиза проходит крайне медленно.
– Не понимаю, почему до сих пор никто не пытался связаться со мной, – задумчиво произнес Томас.
– Ну это еще как сказать, – сказал Джим.
– Что ты имеешь в виду?
– Похоже, те ребята, которые охотятся за тобой, имеют доступ и к информации, и к ресурсам. Тебе не приходила в голову мысль, что они могут работать на?..
– На правительство? – недоверчиво переспросил Томас. – Нет.
– Почему?
– Потому что они… – Найт остановился, подбирая подходящие слова.
– Значит, мы всего в одном шаге от первобытной анархии без законов, правосудия и яблочного пирога? – спросил Джим.
– Что‑то вроде того.
– Добро пожаловать в мир, приятель.
– У тебя та же самая склонность критиковать все и вся, которой отличался Эд, – заметил Томас. – Я никак не могу воспринимать это в священнике.
– Это потому, что мы должны быть такими… закостенелыми? Религия – опиум для народа и все такое?
– Наверное.
Среди нас есть те, кто верит в социально активную церковь, – сказал Джим.
– Значит, вот как ты связался с теми, кого выселяют за долги?
Джим вздрогнул и спросил:
– Кто тебе об этом сказал?
– А почему бы тебе не поведать все самому? – предложил Томас.
Моргнув, Джим произнес с подчеркнутым ударением:
– Я никогда не был в Японии. Мне хочется узнать, какой она окажется.
С этими словами он вернулся к своему журналу.
Глава 63
Все началось, когда они вышли из аэропорта. Подобные заведения не имеют собственного лица, мало отличаются друг от друга. Поэтому Томас, бродя по многолюдным залам аэропорта Нарита, не испытывал ровным счетом ничего, за исключением разве что тех моментов, когда из громкоговорителей раздавались произнесенные скороговоркой объявления на японском языке, однако даже это было слишком предсказуемым, чтобы ожидать какого‑либо эффекта. Потом они с Джимом оказались в автобусе, который направлялся в город, и все изменилось. Нахлынуло похожее на парамнезию ощущение чего‑то знакомого и в то же время необычного. Словно он знал это место, словно какая‑то его частица никогда отсюда не уезжала. В то же время Найт чувствовал себя здесь чужим, как и прежде. Когда автобус подкатил к вокзалу в Синдзюку, у Томаса уже начали трястись руки. Через двадцать минут они вместе с вещами зашли в кафе, чтобы вкусить, говоря словами Эда, местный колорит, а потом отправиться искать Куми. Найт, к этому времени пепельно‑серый, задыхающийся, уже всерьез подумывал о том, чтобы ближайшим автобусом возвращаться обратно в аэропорт.
Он скрыл это от Джима, который не отрывал лица от тонированного стекла с тех самых пор, как автобус выехал из аэропорта, с благоговейным восторгом туриста наслаждаясь ландшафтом, дорожными указателями, промелькнувшим мимо пышным токийским «Диснейлендом», теснящимися небоскребами, обилием черноволосых людей на улицах, миганием неоновых вывесок и огромными видеоэкранами. Джим непрерывно говорил, в основном восклицаниями, перемежая их вопросами, на которые никто не отвечал. Все это время священник озирался по сторонам глазами размером с блюдца, как человек, перенесенный на другую планету, в существование которой никогда по‑настоящему не верил. Едва ли следовало удивляться тому, что Джим не замечал, что его попутчик переживает что‑то вроде посттравматического стресса. Томас качался на непрерывно нарастающих волнах паники и тревоги, подпитываемых настойчивым ощущением того, что он никуда отсюда не уезжал, по‑прежнему живет здесь с девушкой по имени Куми, на которой когда‑нибудь женится…
Томас с самого начала понимал, что будет так, точнее, что‑нибудь в таком роде – пронизанное болью и изумлением ощущение возврата в прошлое. В Штатах он не испытывал ничего подобного, даже когда вернулся на улицы, на которых рос, в дом, где жили, а затем умерли его родители. Все это казалось Найту чем‑то безвозвратно ушедшим и в то же время сиюминутным, но вполне реальным, потому что он никогда не сомневался в том, что по большому счету все будет так же, как тогда, когда он гонял во дворе мяч с Эдом и Джимми Коллинзом из соседнего дома. Но здесь все выглядело иначе. Япония была другой.
Томас практически ничего не знал об этой стране до тех пор, пока не приехал сюда работать. Для него она была чем‑то экзотическим и чужим. Он более или менее освоился здесь за два года преподавания в школе, расположенной в маленьком городке к юго‑западу от Токио, но Япония по‑прежнему оставалась для него незнакомой. Покидая страну, Найт забрал с собой какую‑то ее частицу вместе с Куми, но, когда та от него ушла, все это исчезло, оказалось вычеркнуто из его жизни, из действительности. Всего через несколько лет он уже с трудом представлял себе, что такое место существует, что он там бывал, что оно сформировало его таким, каким Найт теперь был. Даже в тех редких случаях, когда Томас, изрядно перебрав виски, мог заставить себя просмотреть фотографии, сделанные в Японии, ему начинало казаться, что на самом деле все это произошло с кем‑то другим. Он часами недоуменно разглядывал фотографии, таращился на самого себя, пытаясь вспомнить, как протекала жизнь на другом краю земного шара, на чужой планете, пытаясь поверить, что это действительно было. Но все выглядело слишком незнакомым, чересчур чуждым, не имеющим никакого отношения к тому, кем Найт был сейчас.
Теперь Томас вернулся в Японию и увидел, что за прошедшие годы ничего не изменилось. Лица. Голоса. Потоки машин. Погода. Безукоризненные садики. Остроконечные крыши, деревянные дома и храмы. Увиденные мельком образы древних святилищ звонили у него в сознании церковными колоколами. Макеты блюд в витрине ресторана. Радостные крики официантов, встречающих входящих посетителей. Красные и черные бумажные фонари, исписанные каллиграфически выведенными иероглифами. Запах свежего дерева в воздухе, практически полностью растворившийся в богатых, но простых ароматах пищи. Меню с картинками, изображающими миски с толстой дымящейся лапшой… Куда бы ни смотрел Томас, ему казалось, что мир качнулся на своей оси и действительность изменилась.
«Ты здесь чужой. Всегда им был. И всегда останешься».
Все же это было у него внутри, нестираемыми буквами высечено в представлении о себе самом.
«Да, вот в чем вся хитрость».
Как ни старался Томас навсегда вычеркнуть Японию из своей жизни, эта страна его сформировала, более того – страшно подумать, – подарила ему лучшие годы жизни. С тех пор все прояснилось. Возвратившись сюда, он чувствовал себя так, словно перенесся на десяток лет назад, в ту эпоху, когда был молодым и бесконечно самоуверенным, перед ним расстилался весь мир, жизнь была полна обещаний, смысла, свершений.
– Кажется, меня сейчас вырвет, – вдруг пробормотал Томас.
Очнувшись от блаженных мечтаний, Джим в изумлении уставился на него, а Томас стал искать, где бы исторгнуть содержимое желудка.
Глава 64
Томас стоял, опираясь руками на древние деревянные перила, и наблюдал за торжественной церемонией. Невеста была в радужном кимоно, с белым застывшим лицом, с уложенными в высокую прическу волосами, искусно заколотыми лакированными палочками. Жених в черном, заботливый и волнующийся. Буддийский священник в широкой круглой шляпе распевал под монотонный звон колоколов, а над каменным жертвенником поднимались струйки дыма от благовоний. Храм был полностью открыт с двух сторон, центральное возвышение покрывала красная с золотом материя. Для Томаса, смотревшего на все это сверху, молодожены, священник, само строение и подстриженные карликовые сосны во дворе казались окном в мир, существовавший, наверное, тысячу лет назад. Только часы с браслетом из нержавеющей стали на руке у жениха говорили о том, что все это происходит в XXI веке.
Томас не отрывал взгляда от церемонии, которая разворачивалась всего в нескольких ярдах от него. Он почувствовал бесшумное приближение Куми. Джим стоял рядом, но не отвернулся, не отошел в сторону, и ей не оставалось ничего другого, кроме как молча встать вместе с ним. Вот почему Том позвонил Куми в отдел торговли сельскохозяйственной продукцией и попросил встретиться именно здесь, где не могло быть ни неприятных сцен, ни криков, поскольку это осквернило бы торжественную строгость ритуала, который разворачивался перед небольшой группой притихших свидетелей.
– Ты не должен был сюда приезжать, – сказала Куми.
Томас даже не обернулся, заговорил шепотом, радуясь тому, что может смотреть на что‑то другое, а не на нее.
– Мы были близки к тому, чтобы это сделать. Помнишь? Вторая церемония должна была состояться в Японии…
Наступило долгое молчание. Священник с улыбкой выслушал ответы волнующихся молодоженов и предложил им отпить по глотку саке из деревянных пиал.
– Возвращайся в Штаты, Том, – наконец произнесла Куми. – Больше не пытайся со мной связаться, хорошо?
Томас начал было что‑то говорить, но она просто покачала головой, а потом в ее голосе прозвучало что‑то печальное и усталое.
– Возвращайся домой, Том. Немного отдохни. Ты выглядишь старым.
Подавшись к нему, она поцеловала его в щеку – прикосновение холодных губ оказалось таким легким, что Томас его почти не почувствовал, – развернулась и направилась прочь.
Томас продолжал смотреть прямо перед собой, крепко стиснув перила. Невеста на мгновение нарушила неподвижность и прикоснулась к руке жениха, после чего снова превратилась в часть церемониальной картины.
Глава 65
– Ну что, будем искать гостиницу? – спросил Джим. – Конечно, если хочешь, я мог бы устроиться один, но так мы сэкономим деньги. Кажется, я не храплю. Впрочем, убедительных свидетельств этого предложить не могу.
Священник глуповато улыбнулся. Робкий юмор стал частью неловкости, которая не покидала его с момента недолгого появления Куми. Томас до сих пор не был уверен в том, как относиться к Джиму, но это чувство казалось ему хотя бы неподдельным. Он испытывал по отношению к Горнэллу что‑то вроде жалости. Нет ничего хуже, как быть третьим колесом, хотя, вероятно, священники нередко испытывают нечто подобное.
«Штопающий ночью носки, когда рядом никого нет…»
– Конечно, – сказал Томас. – Я совсем не против того, чтобы сберечь немного денег. Одному богу известно, как я буду расплачиваться за расходы, сделанные по кредитным карточкам.
– Верно, – Джим с признательностью улыбнулся и тотчас же отвел взгляд. – Знаешь что‑нибудь разумное?
– В Токио? Нечего и мечтать об этом. Но ты не волнуйся. Мы все равно здесь не задержимся.
– Вот как?
– Мы направляемся на запад, в горы Яманаси, – сказал Томас. – Мне нужно там кое‑что посмотреть.
– Но как же?..
– Для меня здесь ничего нет, – уверенно заявил Томас.
Он огляделся по сторонам в поисках станции метро или такси, сознательно избегая смотреть Джиму в глаза, и в конце концов остановился на обложках глянцевых журналов, выставленных на витрине газетного киоска. Как всегда, Томас скользнул взглядом по непроницаемым иероглифам‑кандзи, и те немногие слова, которые он смог разобрать, вспыхнули на заднем плане, подобно неоновой вывеске. Поспешно шагнув к киоску, Томас схватил англоязычный выпуск «Дейли йомиури». На снимке, размещенном на первой полосе, были изображены двое мужчин, пожимающих друг другу руки, один японец, второй европеец.
Это еще что за чертовщина?
Вторым мужчиной был сенатор Девлин.
Глава 66
Согласно газете, сенатор входил в торговую делегацию, состоявшую из представителей тех штатов, которые ждали выгоды от снижения налогов на импорт рыбы из северо‑западной части Тихого океана и зерновых из Иллинойса, не содержащих генно‑модифицированных организмов. После нескольких встреч со своими японскими коллегами Девлин должен был дать пресс‑конференцию в гостинице «Кейо‑плаза» в Синдзюку. Томас прикинул, что если поторопиться, то успеет к самому концу.
– Это случайное совпадение, – заметил Джим.
– Возможно, – сказал Найт.
Какое‑то мгновение они изучали друг друга – игроки в покер, ищущие признаки блефа.
– Ты не доверяешь мне до конца, ведь так? – спросил Горнэлл.
– Да, до конца не доверяю.
– Так почему ты берешь меня с собой?
Томас рассмеялся, издал короткий смешок, лишенный веселья.
– Называй это слепой верой.
Они больше не обмолвились ни словом, пока не добрались до гостиницы.
– В среднем налог на ввозимые соевые бобы, кукурузу и пшеницу составляет в Соединенных Штатах двенадцать процентов, – сказал сенатор Девлин, устраивая поудобнее свою грузную тушу в кресле с полукруглой спинкой, стоявшем в гостиничном баре. – А знаете, чему равен японский аналог?
Томас покачал головой.
– Пятидесяти процентам, – сказал Девлин. – Это только базовая ставка. Семьдесят два так называемых меганалога. Все вместе доходят до ста и больше процентов от стоимости импорта. Вы можете в это поверить? Ввоз риса сдерживается на уровне семисот семидесяти тысяч тонн, что составляет меньше десяти процентов потребностей страны. Мы говорим о свободном рынке, но это просто шутка. Японцы прямо‑таки преступно нечестно защищают собственное хромое сельское хозяйство. В общем, вот зачем я приехал сюда.
– И только? – спросил Томас, наблюдая за Хейесом, который, как всегда, тенью следовал за сенатором, с непроницаемым лицом впитывая каждое его слово.
– И только, – подтвердил Девлин. – Еще после вашей последней весточки я надеялся, что встречусь здесь с вами, – уступая, добавил он, тотчас же улыбнувшись так, что над квадратным подбородком сверкнули точеные белоснежные зубы.
– Вы знали, что я направляюсь в Японию? – удивился Томас.
– Я знал, что отец Эд побывал здесь, а вы идете по его следам, – сказал Девлин.
– Что еще вам известно, господин сенатор? – спросил Найт.
Джим неуютно заерзал.
Девлин обвел взглядом зал, решая, что сказать, затем подался вперед.
– Подробности отрывочные, но ваш брат погиб в ходе контртеррористической операции. Вот почему все молчат. На Филиппинах нашли приют группировки воинствующих исламских фундаменталистов. Судя по всему, одна из них и стала целью. Я так и не смог установить, то ли МВБ считает, что отец Эд был каким‑то образом связан с ними, то ли он просто оказался не в том месте не в то время и попал под перекрестный огонь. В любом случае ситуация получается очень деликатная. Если ваш брат был доморощенным террористом, то правоохранительные органы постараются выяснить о нем все, прежде чем обнародовать эту информацию.
– А если не был? – спросил Томас.
– Значит, они наломали дров, – сказал Девлин. – Убили не просто частное лицо, но американского гражданина и священника. Только представьте себе, как все это может откликнуться.
– Критика в прессе? – презрительно спросил Томас. – Вот чего они боятся?
– В Вашингтоне этого боятся все, – горько усмехнулся Девлин.
– На что готово пойти МВБ, чтобы сохранить это в тайне?