Они разговаривали по‑японски. Куми не собиралась раскрывать свое происхождение, и в этом ей помогало достаточно свободное владение языком. Она не могла убедительно воспроизвести какой‑нибудь местный диалект, однако та особа, которую изображала Куми, наоборот, готова была бы сделать все возможное, чтобы скрыть подобную ограниченность, так что с этим не должно было возникнуть никаких проблем. Куми играла роль лощеной жительницы Токио, приехавшей в гости к своей бывшей однокурснице, которая теперь работала в Эн‑эйч‑кей. Она якобы увидела Ватанабе на пресс‑конференции и была… заинтригована. Признательно улыбнувшись, археолог сказал, что не заметил ее в зале.
– Я не хотела попадаться вам на глаза до тех пор, пока не определюсь, как мне быть, – с легкостью солгала Куми.
– Что же вы надумали? – спросил Ватанабе, наслаждаясь игрой.
– Выпить, – ответила Куми спокойно, ничего не раскрывая, но при этом откровенно глядя в его скрытые темными очками глаза.
Удовлетворенный таким ответом, Ватанабе чокнулся с ней и пригубил шампанское.
Минут десять Куми говорила ни о чем, позволяя мужчине обхаживать ее, но сохраняя физическое расстояние, демонстрируя истинную японскую сдержанность и в то же время не осаживая его. Затем она перевела разговор на раскопки, особо подчеркнув свой интерес и восхищение. Та женщина, которую изображала Куми, ни за что не стала бы открыто хвалить самого археолога, но с этой задачей прекрасно справились комплименты, адресованные его работе. Ватанабе не хотелось уклоняться в сторону, но он, похоже, сообразил, что этот путь ведет к большей близости, и начал рассказывать о раскопках, о том, как наткнулся на первые предметы, что показалось ему странным в костях… Куми осторожно, не расставаясь со своей расчетливой сдержанностью, проявляла растущее внимание, слушая археолога с широко раскрытыми глазами и вознаграждая время от времени непроизвольным прикосновением к его руке.
– А что ваши помощники? – спросила она. – Они тоже занимаются работой или лишь выстраивают в очередь ваших поклонниц?
Ватанабе рассмеялся, услышав такую откровенность, и ответил:
– Мацухаси – мой ученик. Археолог он неважный, но очень преданный. Телохранители ученым не положены, но Мацухаси достаточно неплохо справляется с этой обязанностью.
– Он очень внушительный мужчина, – заметила Куми.
– Вы не знаете и половины всего, – признался Ватанабе, снова наполняя ее бокал шампанским. – У Мацухаси девятый дан черного пояса по тхэквондо и симсудо. Это корейское искусство обращения с мечом. Перед тем как заняться археологией, он успел отбыть срок в тюрьме. – Неожиданно махнув рукой, пародируя удар каратиста, он низко присел в духе Брюса Ли, после чего упал в кресло и затрясся в неудержимом хохоте.
– Молодой человек вас защищает? – настаивала Куми. – Следит за тем, чтобы никто не оказался у вас на пути?
– Для этого Мацухаси мне не нужен, – небрежно произнес Ватанабе, под действием алкоголя становясь все более откровенным. – Я могу сам о себе позаботиться. У меня есть друзья. Могущественные люди.
– Не сомневаюсь в этом, – сказала Куми.
– И правильно делаете.
Сняв очки, Ватанабе нагнулся и уставился ей в глаза. Его переполняла страсть, в которой просматривалась тень угрозы.
Глава 75
Кабинет Ватанабе находился в здании Археологического института Яманаси, приземистом бетонном строении с вогнутой крышей, которое в шестидесятых годах сошло бы за новое слово в архитектуре, но сейчас казалось просто убогим и невзрачным: грузная жаба, негостеприимно усевшаяся на окраине города. Археолог арендовал помещения в университетах Токио и Осаки, однако большую часть времени проводил здесь, в удобной близости от места раскопок, ставших зенитом его карьеры.
Томас вышел из машины за пару кварталов до института и оставшуюся часть пути прошел пешком, низко натянув на глаза бейсболку. Яманаси не шел ни в какое сравнение с Токио, иностранцы здесь по‑прежнему бросались в глаза.
– Возвращайся к Куми, – сказал Томас Джиму. – Если с ней что‑нибудь случится…
– Иди, – ответил тот, протягивая взятый из бардачка фонарик. – Занятия как раз должны закончиться. Сейчас самое подходящее время.
Томас прошел через парк, где только начинали раскрываться цветы сакуры, и подождал три долгие минуты, прежде чем из здания стали выходить студенты. Опустив голову, он толкнул стеклянную дверь и быстро прошел внутрь.
Судя по расписанию занятий, в институте работали всего восемь преподавателей, из них двое по совместительству. Из оставшихся шести двое были на раскопках, по одному в отпуске и на конференции. Ватанабе, местная знаменитость, сейчас находился в другом месте, так что в настоящий момент в институте оставался только один штатный преподаватель. Определив аудиторию на втором этаже, где продолжались занятия, Томас стал ждать.
Буквально через минуту последние студенты потянулись к выходу. Найт мельком взглянул на преподавательницу, невысокую женщину средних лет с хищным взглядом и в старомодных очках в роговой оправе, и тотчас же склонился над своим рюкзачком, чтобы она не заметила его по дороге к себе в кабинет. Осторожно проследив за ней, Томас нырнул в туалет, расположенный дальше по коридору за ее кабинетом. Услышав, как дверь открылась и снова закрылась, он выглянул и успел увидеть, как преподавательница, в плаще и с сумкой, запирает кабинет, убирает ключи в карман и уходит из института.
Вероятно, через какое‑то время ночной сторож направится с обходом. Возможно, здесь оставались студенты, работающие в лаборатории. Но пока что Томас никого не видел, и у него возникла уверенность в том, что он здесь совершенно один. Насколько Найт мог заметить, ни камер наблюдения, ни вообще каких‑либо устройств сигнализации за исключением датчика движения, зажигающего фонари на стоянке, здесь не было.
Кабинет Ватанабе находился на этом же этаже в самом конце коридора. Томас подергал за ручку, но дверь не шелохнулась. Во всем здании она была единственной с двумя замками. Один на ручке и другой, запирающий засов. Найт не владел мастерством отпирать замки булавкой, не имел волшебного электронного устройства, с помощью которого можно было бы открыть засов, но он знал, какую науку изучают в этом здании, быстро оценил прочность двери и принялся дергать все остальные на этаже.
Комната уборщиц оказалась не заперта, но Томас не нашел там ничего полезного. Затем он попал в пустующий кабинет, заставленный старой мебелью и набитыми битком шкафами. Наконец Найт отыскал кладовку, выбрал то, что было ему нужно, и вернулся к кабинету Ватанабе.
Отпрянув назад, Куми прижала палец к надвигающимся губам знаменитого археолога, игриво отгоняя его.
– Терпение, – сказала она. – Все бывает гораздо лучше, если приходится потерпеть.
– Это зависит от того, как долго приходится ждать, – обиженно проворчал Ватанабе, тем не менее вернулся на место и даже выдавил улыбку.
– Наверное, вам в связи с вашей работой приходится много путешествовать, – заметила Куми. – Расскажите мне о ваших поездках. – Она предложила эту тему как следующую ступень в игре, еще больше распаляя Ватанабе.
– Я провожу много времени в Корее, – сказал тот.
Куми высокомерно фыркнула.
– А что‑нибудь более экзотическое? Европа? Франция? Италия?
Его глаза сузились, затвердели, он скинул свою пьяную неловкость.
Куми поспешила на попятную и томно произнесла:
– Я там никогда не была. Прага. Я слышала, там очень красиво. Мне так хочется туда съездить. Или в Вену.
– Я бывал в Италии, – расслабляясь, сказал Ватанабе. – Там грязно. Мерзко. Особенно в Неаполе.
Куми с трудом сдержала возбуждение, готовое выплеснуться на лицо. Ватанабе пристально смотрел на нее.
Дело не обещало быть аккуратным и тихим, но Томаса наполняла решимость проникнуть в кабинет археолога. Вставив конец мотыги, обнаруженной в кладовке, в щель между дверью и косяком, он надавил на длинную рукоятку, используя ее в качестве рычага. Деревянный косяк тотчас же треснул. Чуть передвинув мотыгу, Томас повторил то же самое движение. Весь косяк расщепился и выгнулся, вырываясь на полдюйма из стены. Найт давил, отгибал, ковырял плоским концом мотыги, пока у него под ногами не собралась груда щепок, после чего дверь наконец уступила под ударом плеча.
Она распахнулась, открывая просторный, утилитарно обставленный кабинет с металлическим столом, на котором теснились компьютер, телефон и факсимильный аппарат, и несколькими массивными стальными шкафами. Кроме того, там был длинный лабораторный стеллаж, заставленный коробками, пробирками с химическими реактивами, двумя микроскопами и другим разнообразным оборудованием, названий которого Томас не знал.
Окно было зашторено. Найт как мог прикрыл выломанную дверь, после чего включил сначала фонарик, затем компьютер. Пока тот загружался, он быстро осмотрел помещение, сам точно не зная, что искать. Все шкафы были заперты, и не было никакой надежды открыть их с помощью мотыги. В углу у двери стояли упаковочные ящики, из них два больших деревянных, наполненных только стружкой, с тщательно сорванными транспортными накладными.
Один из ящиков письменного стола оказался незапертым. В нем лежало несколько папок с листами, покрытыми числами и формулами, с примечаниями на японском языке, слишком сложном и наполненном техническими подробностями, чтобы Томас смог в нем разобраться. Однако в одной папке встречались числа, относящиеся к каким‑то трем различным образцам, обозначенным цифрами и буквами как «4F», «12А» и «21А».
Первая страница начиналась с уравнения:
D2i,j = (xi‑xj)2Pw‑1(xi‑xj)
xi – вектор значений индивидуального i;
хj – вектор средних значений популяции j;
Рw – ковариационная матрица объединенной выборки.
Томас долго смотрел на цифры и формулу, но смог определить лишь то, что эти числа были похожи на результаты измерений в миллиметрах.
Но чего?
На листках в следующей папке попадались диаграммы и числа, уже, судя по всему, относящиеся к большому количеству образцов, лишь часть которых описывалась в первой папке. Здесь также лежало сопроводительное письмо на английском, от 10 марта, от некой компании «Бета аналитике» из Майами, штат Флорида. Существенной информацией была колонка цифр с указанием номеров образцов: 250 ± 75 ДНВ (БЕТА‑895) [Образец 1А]; 1000 ± 75 ДНВ (БЕТА‑896) [Образец 1 Б] и так далее до 200 ± 75 ДНВ (БЕТА‑909) [Образец 25Д].
Томас дважды перечитал эти цифры, стараясь определить любую закономерность или хоть что‑то, лишь бы найти хоть какой‑то смысл, но тщетно. Символ посреди каждой выборки напоминал крест, однако на самом деле это был лишь указатель погрешности. 250 плюс или минус 75. Но 250 чего?
Лет?
Возможно. Но что означает сокращение ДНВ?
Томас не имел ни соответствующих познаний, ни опыта. Он в сотый раз с момента смерти Эда почувствовал, что уперся в глухую стену.
Глава 76
– А чем вы занимались в Неаполе? – спросила Куми.
– Исследованиями, – ответил Ватанабе.
– Археологическими?
– Не совсем, – небрежно произнес он, теряя интерес к этой теме. – В основном я был туристом. Просто осматривал достопримечательности.
– Что‑нибудь конкретное? Возрождение? Древний Рим?
Снова появился этот взгляд, внимательный, осторожный. Куми пригубила шампанское.
– Просто осматривал достопримечательности, – повторил Ватанабе.
– А у вас есть своя коллекция древних артефактов? – спросила Куми, меняя тактику.
– Есть кое‑что, – подтвердил он.
– Ценное? – встрепенулась Куми, изображая чуть ли не эротическое возбуждение.
– Есть кое‑что, – улыбнувшись, повторил Ватанабе. – Очень ценное.
– Где вы это храните?
– Дома. Если хотите, я мог бы вас отвезти…
Вопрос на мгновение завис в воздухе. Подумав, Куми вместо ответа осушила бокал и встала.
Что‑то не давало покоя Мацухаси. Впрочем, в этом чувстве не было ничего нового. За последние шесть месяцев у него в сознании поселилось больше гложущей тревоги, чем за предыдущие двадцать четыре года жизни. Однако сейчас это было что‑то другое. Оно постоянно теребило Мацухаси, оставаясь за порогом слышимости, подобно голосу в плохо настроенном радиоприемнике, затихающему прежде, чем удается разобрать слова.
Подобно воспоминанию.
Это имело какое‑то отношение к Найту, точнее, к обоим: умершему священнику и его брату, который выдавал себя за журналиста.
Выключив телевизор, Мацухаси открыл банку пива и сел за переносной компьютер. Он набрал адрес интернет‑странички церкви Эдварда Найта, надеясь, что ее еще не успели обновить. Увы, это уже было сделано. Приход теперь возглавлял какой‑то Джим Горнэлл. На страничке были некролог Найта и просьба помолиться о его душе. В небольшом поминальном альбоме были собраны несколько старых фотографий, и Мацухаси, потягивая пиво, включил автоматический просмотр. Снимки поочередно появлялись на экране, задерживаясь на пять секунд: юный Найт в светской одежде в окружении сверстников, епископ рукополагает его в духовный сан, он в зеленом с золотом облачении служит мессу, с молотком на строительстве ночлежки для бездомных, на чьей‑то свадьбе…
Стоп. Назад.
Остановив просмотр, Мацухаси всмотрелся в изображение. Эдвард Найт, моложе лет на пять относительно того, каким он видел его в последний раз, и счастливая пара. Жених внешне поразительно, как родной брат, похож на священника, а невеста…
Схватив телефон, Мацухаси набрал номер, не отрывая взгляд от экрана компьютера.
Ватанабе закрыл дверь жилого прицепа, и тут внутри зазвонил телефон.
– Вам обязательно нужно ответить? – спросила Куми.
– Не‑ет, – протянул он, направляя пульт дистанционного управления на «мерседес».
Мигнули фары, щелкнули отпирающиеся двери.
– Очень хорошо, – заметила Куми. – Я не люблю, когда меня задвигают в сторону.
Усмехнувшись, Ватанабе проводил ее к машине и с неестественной любезностью открыл дверь.
Куми села в машину. Закрыв дверцу, Ватанабе обходил вокруг автомобиля, когда зазвонил его сотовый телефон. В окно Куми увидела, как он взглянул на номер. Вздохнув, Ватанабе пробормотал что‑то насчет работы и поднес телефон к уху.
Компьютер оказался защищен паролем, в чем не было ничего удивительного. Отчаявшийся, на взводе, Томас вошел в систему как простой пользователь, подключился к Интернету и проверил свою электронную почту. Затем он достал из кармана визитную карточку, собрался с духом и снял трубку телефона, моля Бога о том, чтобы правильно вспомнить код страны. Ему ответили после трех гудков.
– Привет, Дебора. Это Томас Найт.
Ему показалось, что он услышал, как она втянула воздух, но вслух женщина ничего не сказала.
– Понимаю, это неожиданно, и ты, вероятно, наслушалась про меня самого разного, но, уверяю тебя…
– Я знаю, что ты никого не убивал, – остановила его Дебора.
В ее голосе прозвучала не столько уверенность, сколько решимость, словно она прыгнула в воду с высокой вышки и понимала, что теперь малейшая оплошность могла привести к катастрофе.
Вот еще один человек полагается только на веру.
– Спасибо, – поблагодарил ее Томас. – Ты можешь взглянуть на ту фотографию, которую прислала мне, из статьи о находке на раскопках в Японии?
– Подожди, – сказала Дебора.
Открыв изображение, Томас задумчиво изучал его, уставившись на светящийся серебряный крест, украшенный рыбой с ногами посередине, потом спросил: – Ты можешь установить возраст?
– Точно не могу, только не по картинке. Если судить по стилю, я бы сказала, крест европейский, относится к раннему Средневековью, скорее всего, седьмой или восьмой век.
– Ну а рыба?
Последовала пауза.
– Я ее вижу, – только и сказала Дебора.
– И?..
– Томас, что ты от меня хочешь?
– Желаю знать, возможно ли, что этот крест из той гробницы, которую ты раскопала в Пестуме. Ты говорила, что там, скорее всего, уже кто‑то побывал до тебя. Этот крест может быть из той гробницы?
– Я не могу сделать подобное заключение на основании одной только фотографии, Томас, – заявила Дебора, повышая голос. – Если ты хочешь сказать, что этот крест из той гробницы в Италии, то делаешь очень серьезное обвинение в адрес японского археолога, который утверждает, что обнаружил его на родине. Для подобного обвинения нужны очень веские основания. Тебя могут привлечь к ответственности за клевету.
– Этот крест может быть из гробницы в Пестуме?
– Ты меня не слушаешь…
– Слушаю и ценю твою заботу, но ты мне все‑таки ответь. Такая возможность уже приходила тебе в голову, иначе ты не прислала бы мне фотографию! Этот крест мог быть похищен из гробницы в Пестуме?
– Он соответствует крестам, нарисованным на стенках саркофага. Рыба очень необычная из‑за непропорционально увеличенных передних плавников. Я не встречала ничего подобного за пределами узкой области в Италии и больше нигде в христианском искусстве. Однако из этого еще не следует, что находка в Японии является мошенничеством. Быть может, существовало раннее проповедническое движение, о котором мы ничего не знаем, и этот крест, имеющий итальянское происхождение, действительно попал в Японию…
– Нет, – остановил ее Томас. – Тут все не так. Здесь происходит что‑то весьма серьезное. Эд это обнаружил. Я уверен.
– Я полагала, тот японец, которого убили…
– Сато, – подсказал Найт.
– Он говорил, что этот крест из Геркуланума, – напомнила Дебора.
– Но это было бы слишком рано, разве не так? – возразил Томас. – По‑моему, Сато лгал, пытаясь подбросить мне ложную улику, чтобы подтолкнуть меня искать то, что не удалось найти ему самому.
– Томас, послушай, – сказала Дебора. – Если ты приблизился к тому, из‑за чего был убит Эд, то эти люди, кто бы они ни были, об этом узнают. Тебе нужно немедленно уходить, пока тебя не убили.
– Возможно, – согласился Найт. – Но не сейчас.
Джим не находил себе места от беспокойства. Когда дверь жилого прицепа открылась, он вздохнул с облегчением. Куми благополучно прошла через испытание, возможно, выяснила что‑то полезное и вот теперь вышла, живая и невредимая. Следом за ней появился Ватанабе, и они сели в навороченный «мерседес», но сперва археолог ответил на звонок по сотовому.
Джим сидел в машине на противоположной стороне дороги. Освещение было плохим, но он все же рассмотрел выражение лица Ватанабе, то, как археолог оглянулся на Куми, ждущую его в машине, и отошел подальше, заканчивая разговор. Когда он сел за руль и резко рванул с места, разбрасывая колесами щебень, в этом было что‑то помимо мужской удали.
Куми в опасности. Джим почувствовал это нутром. Он не знал, чем она выдала себя, однако это случилось, и теперь все летело под откос.
Джим вывел взятую напрокат «тойоту» на дорогу и помчался следом, нащупывая в кармане сотовый телефон.
– А что насчет костей? – спросил Дебору Томас. – В захоронении, раскопанном в Японии, обнаружены кости европейцев, которые, судя по всему, относятся к тому же периоду, что и крест. Они могут быть из гробницы в Пестуме?
– Нет, – решительно ответила Дебора.
Прежняя серая, осторожная нотка в ее голосе исчезла бесследно.
– В Пестуме кости не могли уцелеть. Там слишком сыро. Человеческие останки ни за что не могли сохраниться с того времени, когда город был обитаемым.
– Значит, Ватанабе нужно было раздобыть их где‑то в другом месте, – задумчиво произнес Томас, и его тотчас же осенила догадка: – Отец Пьетро решил, что Сато – тот самый японец, которого он называл Танака, но вдруг это не так? Допустим, монсеньор встретил совершенно другого японца, представившегося Танакой.
– Ватанабе? – недоверчиво спросила Дебора.
– «Провел его внутрь», – повторил Томас слова отца Пьетро, звучащие у него в голове. – Вот что сказал перед смертью монсеньор. Он заявил, что виноват. Отец Пьетро проводил Танаку внутрь.
– Куда?
– В Фонтанеллу, – ответил Томас. – Сознательно или нет, но отец Пьетро дал Ватанабе то, что тому было нужно.
– Господи, – пробормотала Дебора, и даже далекая телефонная линия не смогла заглушить отвращение и бешенство, звучавшие в ее голосе.
– За несколько недель до объявления о находке сюда доставили какие‑то ящики. Помощник Ватанабе внутрь не заглядывал. У меня сложилось впечатление, что это было необычно.
– Ты полагаешь, в ящиках были…
– Кости, – решительно заявил Томас. – Да, – Помолчав немного, он сказал: – Слушай, если я тебе зачитаю результаты каких‑то анализов, ты поможешь мне разобраться, что это такое?
– Валяй, – сказала Дебора.
Мацухаси бесшумно пересек пустынный двор. Входные двери института до сих пор были открыты, как и опасался наставник. Любой мог проникнуть внутрь. Разумеется, молодого человека беспокоил не кто попало, а Томас Найт.
Машин на стоянке не было, но это ни о чем не говорило. Двигаясь бесшумно, быстро, аспирант прошел по коридору первого этажа к лестнице. Подойдя к выломанной двери в кабинет Ватанабе, он нащупал в кармане нож. Мацухаси двигался беззвучно, напоминая убийцу.
Глава 77
– Тебе что‑нибудь говорит название «Бета аналитикс»? – спросил Томас.
– Говорит, – подтвердила Дебора. – Это исследовательская лаборатория во Флориде. Наш музей однажды обращался туда по поводу одного образца из Афин.
– Какие именно исследования там проводят?
– Радиоуглеродное определение возраста. А что?
– Значит, Ватанабе пытался определить возраст чего‑то. А что означает аббревиатура ДНВ?
– До настоящего времени, – сказала Дебора. – Хотя на самом деле это нужно понимать как «до тысяча девятьсот пятидесятого года».
Значит, эти цифры показывают количество лет, отсчитанных от 1950 года, плюс или минус 75.
– Отлично, – сказал Томас. – А теперь послушай вот это.
Он взял листок с колонками цифр, но тут у него в кармане завибрировал сотовый телефон.
– Подожди, – сказал Найт Деборе, кладя трубку на стол. – Да? – ответил он по мобильнику.
Это был Джим.
– Ватанабе везет Куми в своей машине. Вероятно, ему известно, кто она такая.
Вскочив с кресла, Томас двинулся к выбитой входной двери. В этот самый момент она, словно из пушки, обрушилась на него, попала прямо в лицо и отбросила назад. Мацухаси ворвался в кабинет и накинулся на Томаса. В голубоватом отсвете экрана компьютера сверкнуло лезвие ножа, зажатого в его руке. Мужчины схватились друг с другом, и сотовый телефон выпал из руки Найта.
Томас оказался застигнут врасплох. Противник был моложе, сильнее, опытнее и готов к схватке. Найт не устоял бы, даже если бы у Мацухаси не было ножа. Аспирант легко повалил его на пол, уселся верхом, прижал запястья коленом и левой рукой, сжимая в правой нож. У Томаса не осталось ничего, только голос.
– Мацухаси, уже слишком поздно, – произнес он весьма громко, хотя в этом не было необходимости.
Бросив взгляд на письменный стол, японец увидел, что трубка снята с аппарата, и нажал на рычажки. Затем он подобрал с пола упавший мобильник и убрал его в карман. После чего Мацухаси вернулся к телефону на столе и стал набирать номер, не отрывая взгляд от Томаса.
– У тебя будут большие неприятности, – чуть ли не равнодушно произнес он.
Найт уселся на полу, пытаясь прийти в себя.
– У вас тоже.
– Сомневаюсь, – усмехнулся Мацухаси.
– Я же тебе говорил, что мне все известно.
Аспирант застыл, потом положил трубку обратно на аппарат. Разобрать выражение его лица было трудно, но под напускной бравадой появилось что‑то…
Что именно?
Любопытство? Тревога?
Возможно.
– Твоему боссу следовало бы хранить бумаги в более надежном месте, – продолжал Томас, ощупывая левое запястье, на которое Мацухаси надавил коленом.
– Что же тебе известно? – спросил аспирант. – Если что‑нибудь интересное, возможно, я и не передам тебя в руки полиции.
Вот как? В данных обстоятельствах Томас был бы рад, если бы его просто арестовали за кражу со взломом. Тут было что‑то не так. Может быть, Мацухаси действительно ничего не знает.
«Или хочет выяснить, что ты успел узнать, а потом перерезать тебе горло».
– Я уже сообщил своей знакомой обо всем, что здесь обнаружил, – солгал Томас.
– Нет, ничего ты ей не сказал, – спокойно ответил Мацухаси. – Я точно рассчитал свое появление.
– Ей известно достаточно, чтобы задать очень неприятные вопросы, – не сдавался Томас.
– О чем? – Аспирант начинал выходить из себя, думая, что Найт ведет какую‑то игру.
– О результатах радиоуглеродных тестов, – сказал Томас.
– Ну и что? – усмехнулся Мацухаси. – Мы постоянно их проводим.
– Определяя возраст костей европейцев? – спросил Томас.
Он поставил на карту все. У него стиснуло горло, во рту пересохло.
– Эти тесты еще не сделаны, – возразил аспирант. – Кости только подготовили к отправке в лабораторию. На это потребуется время.
– Я имел в виду не те анализы, о которых Ватанабе расскажет прессе. Я говорил о других, которые он уже провел втихомолку.
– О чем ты болтаешь?
– Сам посмотри, – сказал Томас. – Результаты тестов были получены за десять дней до так называемой находки.
Мацухаси молча уставился на него. Присматривая за Найтом одним глазом, он медленно взял со стола бумаги, просмотрел их, помрачнел и застыл. Когда аспирант снова поднял взгляд, все его тело задрожало, искрясь нервной энергией.
Он был в отчаянии, в панике, но в голосе его прозвучал вызов.
– Это могут быть результаты каких угодно исследований. Если вы намекаете на подлог…
– Ты и сам все знаешь, правда? – оборвал его Томас. – Речь идет о двух ящиках древних костей, вывезенных, даже выкраденных из Италии вместе с серебряным крестом. Ватанабе привез их в Японию, но не собирался подбрасывать те, которые не были достаточно древними. Проверка на радиоуглерод быстро раскрыла бы обман, а большинство костей в Фонтанелле относится к эпохе Возрождения и более позднему времени. Ватанабе пришлось отобрать самые старые фрагменты, переправить их сюда, а затем провести тесты, определить, какие кости являются достаточно древними, чтобы подбросить их в захоронение культуры Кофун. Вот тогда находка будет сенсационной! Кости европейца на тысячу лет древнее всех тех, что были обнаружены до сих пор? Карьера Ватанабе была бы обеспечена.
Мацухаси ничего не говорил, не смотрел на него. Он не отрывал взгляд от листов с цифрами, и его глаза светились безумием.
– Достаточно старыми могли быть только кости, имеющие возраст около тысячи лет до настоящего времени, – продолжал Томас. – Именно они и были подброшены в гробницу культуры Кофун.
Мацухаси по‑прежнему не смотрел на него. Он проверял и перепроверял цифры, изучал диаграммы, ища неточности.
– Теперь о других данных, – снова заговорил Томас, кивая на страницы с математическими формулами и результатами в миллиметрах. – Это ведь система определения расовой принадлежности на основе измерения костей, да?
Аспирант едва заметно кивнул, и Найт чуть не пропустил этот факт.
– Итак, Ватанабе выбрал кости, достаточно старые для культуры Кофун, – заключил Томас. – Затем он измерил лицевые кости, чтобы быть уверенным в том, что они принадлежат европейцам, и только после этого закопал их.
– Этого не может быть, – прошептал Мацухаси, по‑прежнему не поднимая взгляд. – Ватанабе – великий человек. Он не мог так поступить.
– Позволь мне позвонить своему другу, – сказал Томас. – Я думаю, моя жена в опасности.
Но аспирант словно не слышал его, продолжая стискивать нож.
Машина набрала скорость.
– Вы живете вон там? – спросила Куми, глядя в окно на заросли бамбука, высокого и толстого, как телеграфные столбы.
– Да, – коротко ответил Ватанабе.
Куми ему не поверила. Все шло так хорошо до телефонного разговора, но затем она почувствовала, как Ватанабе замкнулся в себе. Он не смотрел на нее, односложно отвечал только на прямые вопросы и не предпринимал никаких попыток обольщения.
Надо выбираться из машины…
Глава 78
– Если бы гробница была потревожена до того, как ее вскрыли, то это сразу же заметили бы члены археологической бригады, – сказал Мацухаси, не обращая внимания на то, как взгляд Томаса мечется между ножом и телефоном. – Грунт был бы рыхлым, похожим на заполнитель.
– Быть может, они увидели это, но решили ничего не говорить, – предположил Томас. – Я сейчас позвоню по сотовому своему другу, хорошо?
– Нет! – остановил его Мацухаси. – Ты сам не понимаешь, о чем говоришь.
Он разбушевался, принялся кричать по‑японски, внезапно превратившись из воспитанного, образованного ученого в необузданного и опасного типа. Его лицо исказилось в страшной гримасе. Томас не сразу сообразил, что Мацухаси плачет.