Превосходно разъяснена на категории наличного бытия – универсальная связь вещей, переходы одно в другое, раздвоение единого и единство противоположностей, развитие, изменение. Но движение от наличного бытия к бытию для себя включает момент конечной телеологической статики, под псевдонимом " истиннойбесконечности ".Возникновение однотипных качественно вещей приводит к их количественным соотношениям. Однако, разве тем самым процесс изменения вообще приостанавливается? Здесь, под видом критики "дурной бесконечности"дается отрицание бесконечности процесса изменения. Символика прямой и круга чрезвычайно мало убедительна. Длина окружности конечная величина. Завершенная бесконечность есть плоское, противоречивое понятие, тогда как, наоборот, истинное понятие бесконечности и есть невозвращаемость, то есть постоянное воспроизводство противоречия, что в этом "дурного"? У Гегеля тут поиски Абсолюта, статики, древнегреческого "покоящегося" круглого как шар, самого себе равного" и т.д. бытия во вкусе Парменида (("Перменид" – диалог Платона, названный по имени главного представителя элейской школы.)),что он, впрочем, открыто и говорит. Это, в своюочередь, связано с понятием цели. "Цель" должна бытьдостигнута. Беспокойству должен быть конец – в "истинно бесконечном", которое есть завершение. Поэтому "истинная бесконечность" выпрыгивает из "дурной бесконечности" изменения, пространства, времени и воплощается во вневременном и внепространственном " идеальном "бытии. Тут "идея" проделывает те же фокус-покусы, что и Абсолютный Дух, познавший самого себя, или он же в истории, остановившейся на прусской государственности. В этом – ограниченность гегелевской диалектики, ограниченность, тесно связанная с идеализмом и телеологией. "Завершенность" борьбы буржуазии против феодализма и конструирование буржуазного общества, как конечного пункта мировой истории, духовно репродуцируется, как для себя бытие универсального значения. Но пойдем далее.
Качество, как мы видели, перешло в количество. Количество есть неопределенность величины, определенность количества есть величина. Так как между единым и единым ничего третьего нет, то здесь налицо и непрерывность,но так как любую величину можно делить, то налицо и дискретность, прерывность. Таким образом, величина есть единство прерывного и непрерывного, как противоположных моментов,прерывное и непрерывное, следовательно, суть не различные виды величины, а именно "моменты", соприсутсвующие в величине, как в их единстве. Непрерывность не есть сумма дискретных величин. Из непонимания этого последнего, т. е. из непонимания двуединой природы величины, как единства противопопожностей, проистекают доказательства невозможности движения и т. д. (Зеноновы афоризмы, Кантовы антиномии). Определенное количество, величина, отличается от других величин своей границей, как определенное соединение единых, т. е. большим или меньшим количеством единиц. Следовательно, она должна быть понимаема, как число.
Увеличение и уменьшение могут быть продолжаемы без конца, и здесь налицо дурная количественная бесконечность. В данной связи Гегель цитирует стихотворение Галлера о вечности которым восхищался Кант,и которое вызывает-де у него, Гегеля только "скуку".
Ich häufe ungeheure Zahlen,
Gebirge Millionen auf,
Ich setze Zeit auf Zeit
Und Welt auf Welt zu Hauf,
Und wenn ich von der grausen Höh
Mit Schwindel wieder nach Dir seh:
Ist alle Macht der Zahl,
Vermehrt zu tausendmal,
Noch nicht ein Teil von Dir.
Ich zieh sie ab, und du liegst ganz vor mir
Я накопляю исполины-числа
И горы миллионов,
Нагромождаю времена на времена
И на миры громадные миры.
И вот, когда со страшной высоты
Я снова на тебя смотрю, шатаясь
Вся мощь числа,
Умножена тысячекратно,
Не есть твоя хоть малая частица.
Я сбрасываю числа, и ты вся лежишь передо мной. ((Бухарин дает свой перевод Галлера, у Гегеля: "Нагромождаю тьму чисел, мильоны гор, нагромождаю времена над временами, миры над мирами. И когда я со страшной высоты снова взираю с головокружением на тебя, то вся сила чисел, умноженная тысячекратно, еще не составляет и части тебя. Я их вычитаю, а ты – весь предо мною". (Гегель. Сочинения. Пер. Б. Г. Столпнера. Под ред. М.Б.Митина. -М.1939. T.Y. С.256).))
Количественная "дурная бесконечность" возмущает его так же, как возмущала качественная,и нам остается повторить то же выражение. Не входя в подробное обсуждение вопроса, заметим лишь, что в высшей математике сами бесконечности бывают разного порядка, а в современной теории многообразия расширяется и понятие величины. Уже здесь, следовательно, намечается обратный переход количества в качество.
Двойной переход, от качества к количеству и от количества к качеству, приводит к единству этих понятий. Каждое наличное бытие есть такое единство противоположностей. Это единство их есть мера (Но и бог есть мера и полагает всем вещам их меру и цепь). Мера есть, следовательно, качественное количество и количественное качество. С количеством на определенной ступени развития меняется и качество, с изменением величины – свойство. Это и есть переход количества в качество. Всякое наличное бытие, как единство количества и качества, т. е. как мера, относится к другому наличному бытию, как к мере. Отсюда отношение между ними, как отношение мер. Переход количества в качество совершается так, что сначала количественные изменения не сопровождаются изменением качества, но в определенной точке количественных изменений наступает перерыв постепенности, скачок. Пункты таких скачков, таких переворотов, где количество внезапно переходит в качество, называются у Гегеля узлами. Линия, соединяющая узлы, – узловою линией отношений меры. Количество, качество, мера есть суть состояния,за которыми скрывается определенный субстрат: "...такие отношения определены только, как узлы одного и того же субстрата. Поэтому меры и возникающие вместе с ними самостоятельные явления низводятся до степени состояний. Изменение есть лишь перемена состояния,и изменяющееся полагается, как остающееся при этом тем же самым ".
Таким образом, здесь "снятие" всех этих категорий есть и "снятие" категории бытия и переход от бытия к сущности.
Нетрудно видеть, что в учении Гегеля о переходе количества в качество, о перерыве постепенности и скачкообразном характере развития, в учении о мере, узловой линии отношений меры и т. д. содержатся моменты громадного революционного значения. Подтверждаемые всем развитием теоретического естествознания и общественных наук (ср. хотя бы "критические точки" в физике и химии, теорию мутаций, учения о революциях в обществе), эти моменты наносят сокрушающие удары филистерской интерпретации "эволюции", как ее понимает огромнейшее большинство буржуазных ученых. Вопреки этому прерывность и непрерывность, постепенность и скачок, эволюция и революция берутся здесь (т. е. на основании гегелевской трактовки вопроса) в их единстве,как моменты действительного движения. Разумеется, и в данном случае нужно "ставить на ноги" диалектику Гегеля,т. к. у него повсюду приведена идеалистическая точка зрения: но это уже общий глубочайший порок, о котором, впрочем, никогда не следует забывать.
Переходим теперь к вопросу о сущности,вопросу, составляющему центральную часть гегелевской "Логики".
" Истина бытия есть сущность ".Мышление совершает переход к сущности путем размышления, или рефлексии. "Стремясь познать истину, именно что такое бытие в себе и длясебя,знание не остается в сфере непосредственного и его определений, а проникает сквозь них, предполагая, что позади этого бытия есть ни что другое, как настоящее бытие... Это знание опосредованное, так как оно не находится непосредственно в сфере сущности, а начинает с другого бытия и должно пройти подготовительным путем, путем выхождения за бытие или скорее вхождения в него". ((Гегель. Сочинения. – M. 1937. T. V. C. 455.)) Отношение между сущностью и бытием, по Гегелю,таково, что первое есть существенное и истинное бытие, а второе – не существенное и не-истинное, кажимость (Schein). Наличное бытие обосновано сущностью. Поэтому оно отнюдь не простая кажимость, а обоснованная, то есть явление. В свою очередь явление и сущность не разорванные величины в дуалистической манере, ибо сущность выражает себя в явлении. Таким образом "сущность сперва оказывается в себе самой,или есть рефлексия;во-вторых, она является; в-третьих, раскрывается. В своем движении она полагает себя в следующих определениях: 1) как простая, в себе сущая сущность в своих определениях внутри себя; 2) как выходящая в сферу наличного бытия, или в виде существования и явления;3) как сущность, единая со своим явлением, т. е. как действительность" (W. d. L). Так как в категории сущности "сняты" все категории бытия, то снято и инобытие,и сущность, будучи снятым инобытием, тождественна самой себе. Но тождество в данном случае не есть тождество формальной логики (т. е. абстрактное, рассудочное тождество), а конкретное тождество, включающее момент различия. Формальная логика выставляет закон тождества (А=А) и закон противоречия (А не может быть одновременно не-А). Это – пустые и формальные законы. Однако, они все же противоречивы, ибо содержат различие между субъектом и предикатом, т. е. содержат больше, чем хотят.
Различие развивается в трех формах: внешнее различие – разность; 2) внутреннее различие, когда нечто отличается от другого, как его другого, т. е. как противоположности;3) различие от самого себя, т. е. противоречие, сущность которого состоит в противоположности самому себе.
В противоположности есть, вопреки формальной логике, и тождество, и различие: противоположности тождественны,ибо противоположными могут быть только однородные вещи (положит, и отриц. электричество, X миль пути на запад и X миль пути на восток и т. д.); они в то же время различны;они противоположны (т. е. относятся друг к другу, как положительное и отрицательное); но положительное и отрицательное взаимосвязаны и предполагают друг друга; можно положительное считать отрицательным и наоборот, – в этом отношении они одинаковы; но в то же время они и различны. Отсюда ясно, что каждая из двух сторон исследуемого отношения связана с другой, предполагает ее бытие, т. е. утверждает ее, "полагает" ее; и в то же время отрицает ее, требует ее небытия; она, следовательно, сама и положительная, и отрицательная, т. е. противоположив себе самой, т. е. противоречива. Формальная логика есть логика статическая, логика неподвижного, изолированного. Здесь все застыло, все тождественно с самим собой, и ничто себе не противоречит. В диалектической логике, наоборот, все – в движении, "все течет", все противоречиво, все движется, как единство, раскрывающееся в противоположностях. "Der Widerspruch ist das Fortleitende" ("Противоречие есть движущий принцип"). Речь идет не о невозможном противоречии (сухая вода, деревянное железо), а о необходимом, диалектическом противоречии, как единстве бытия и небытия, как принципе движения, становления, изменения, возникновения, гибели развития и т. д.
Противоречие (т. е. противоположность самому себе) должно разрешаться. Единство распадается здесь на два противоположных определения, из которых одно полагает другое (это полагающее есть основание), другое положено первым (это есть обусловленное, или следствие). Основание и следствие и тождественны (ибо имеют одно и то же содержание), и различны,развиваясь в противоположность. Гегель различает: 1) абсолютное основание (основание вообще); 2) определенное основание и 3) условие. Следствие есть нечто основанное,не опосредствованное. Это опосредствованное, определенное и различенное бытие есть существенная определенность, или форма. "К форме относится все определенное". В основе лежит субстрат, сущность. Сущностьесть нечто неопределенное, но способное к определенности. Но форма не есть колпак, надеваемый на материю. "Материя должна быть формируемой, а форма должна материализовываться"; другими словами, деятельность формы есть в то же время движение самой материи. Это единство материи и формы, как противоположностей, есть содержание.
Единство всех условий и основания, т. е. совокупность всех условий, вызывает явление. Это опосредствованное, обоснованное наличное бытие есть существование (existentia). Наличное бытие – непосредственное наличное бытие. Обоснованное наличное бытие есть существование. В существовании, т. е. в явлении выступает и обнаруживается то, что было заключено в недрах условий и основания.
Таким образом мы переходим к явлению. Но предварительно несколькокритических замечаний об уже изложенном.
В только что рассмотренной части "Логики" "мистика идей", конечно, остается целиком и полностью. Так формула: "истина бытия есть сущность" знаменует собой извращение. Категория истины неможет относится к объективному, т. е. независимому от человеческого сознания, бытию: она может, как мы видели, выражать лишь определенное соотношение между "копией" и "оригиналом". Совершенно нелепо считать, что одна сторона, часть, фаза развития и т. д. объективной действительности более "истинна", чем другая. Наоборот, с точки зрения процесса познания,можно говорить о большей или меньшей истинности этого познания. Но так каку Гегеля категории мышления стоят на первом плане, и в то же время совпадают с категориями бытия, то они и берутся, как определения этого последнего. Разные "миры", "истинные" и "не-истинные" суть лишь разные ступени познания, соответствующие познанию менее глубоких и более глубоких связей единого и одного мира, в его разных сторонах и многоразличных отношениях (между своими, независимо от познающего субъекта, сторонами, частями, моментами и в зависимости,т. е. в соотношении с субъектом). Сдругой стороны, поскольку Гегель,впротивоположность Канту,преодолевает дуализм, например, поскольку у него "кажимость" или "явление" есть нечто обоснованное, где сущность проявляется, и где утверждается единство,там это единство дается на чисто идеалистической основе духовного мира, который и есть истинный мир, царство мысли, являющийся в чувственно-предметном. Но если постоянно иметь в виду этот коренной порок, который выражается и во всей терминологии, то остается рациональное зерно: логически отображенная диалектика действительных вещей и процессов в их универсальной связи и в их противоречивом движении. Критика окостеневших законов формальной логики блестяща, и общие законы диалектики -единство противоположных моментов, раздвоение единого и переход противоположностей одна в другую, развиты в чрезвычайно убедительной и полновесной форме, с необычайной тонкостью и остротой.
Итак, переходим теперь к явлению,т. е. к обнаружению сущности.
Существование есть вещь. "Существование есть непосредственное единство рефлексии в себе и рефлексии в ином. Поэтому оно есть неопределенное множество существований, отраженных в себе и в то же время также отражающихся в ином, относительных и составляющих мир взаимной зависимости и бесконечной связи оснований и обоснованного. Основания сами суть существования, и существования с различных сторон играют роль как оснований, так и обоснованного".
Вне этой связи вещь, т. е. "вещь в себе", есть пустая абстракция. В действительности "вещь вообще выходит за свое простое в-себе-бытие", как абстрактное отношение в себе, и проявляется так же, как отражение в ином, приобретая таким образом свойства ".
Как существенное единство,вещь есть основание;как существенное множество, многообразие, совокупность свойств и изменений, она есть явление. Основание есть закон,как нечто постоянное,и существенное содержание явления. "Царство законов есть покоящееся отражение существующего или являющегося мира". Царство законов есть мир, существующий в себе и для себя,сверхчувственный мир, в противоположность царству явлений; но одно есть обратная сторона другого: они не разорваны, как у Канта,на мир феноменов и мир ноуменов, при чем последний трансцендентен. Закон есть единство или тождество в многообразии явлений; он есть единство во множестве, не числовое, а существенное. Это отношение есть существенное отношение, форма единства сущности и явления,единства, которое есть еще более высокая категория, чем предыдущие, а именно действительность.
Существенные отношения выступают, прежде всего, в форме отношения целого и частей,где целое немыслимо без частей, а части немыслимы без целого. Противоречие целого и части снимается в понимании единства, как отрицающего самостоятельность частей, "их отрицательного единства", как не механического агрегата, а энергетического единства. Отсюда понятие силы, как действительного начала, и ее обнаружения. Истинное соотношение между этим внутренним и внешним есть, однако, их тождество: они – моменты той же сущности: "внешность сущности есть обнаружения того, что она есть в себе... Сущность есть обнаружение себя, так что эта сущность именно только в том и состоит, чтобы раскрыться. В этом тождестве явления с внутренностью, или сущностью, существенное отношение становится действительностью ".
Итак, у нас дано было такое развитие категорий: бытие, наличное бытие (определенное бытие), существование (обоснованное наличное бытие), явление (раскрывающее сущность), действительность (единство сущности и явления). Действительность есть в то же время действенность, деятельность разума, абсолютное. Отсюда – "все действительное разумно, и все разумное – действительно".
Действительность распадается на внутреннюю,потенциальную действительность, или возможность,и внешнюю фактическую действительность. Формальная возможность (абстрактная возможность) это – возможность вне всяких условий, пустая возможность. От нее отлична реальная возможность, с различными случаями. Возможность состоит в возможности быть или не быть, быть так или иначе. Когда все противоположные возможности исключены, и совокупность условий осуществлена, появляется нечто, что, случившись, не может быть иным. В этом – понятие необходимости,как единства реальной возможности и обусловлено самим собою, и в этом характер необходимости; и в то же время все опосредствовано. То, что обосновано только другим, случайно.
Необходимая сущность абсолютна. "Она одна самостоятельна и лежит в основе всех остальных вещей; это не просто субстрат, а субстанция. Все остальные вещи не необходимы, а случайны или имеют характер акциденций. ((Акциденция – (лат. accidentia случайность), здесь фил. случайное, преходящее состояние, несущественное свойство предмета.))Субстанция есть все; единичные вещи (а не части!) – ее обнаружение, проявление; она есть мощь. Понимаемая, как истинно-безусловная, она есть первопричина, а вещи уже не акциденции, а действия. Отношение причинности, есть, след., второе субстанциональное отношение. Поскольку носителями этого отношения являются конечные субстанции, цепь причин и действий впадает в бурную бесконечность. Разрешение противоречия – в категории взаимодействия,где причина и действие меняются местами: "прямолинейное движение от причин к действиям и от действий к причинам перегнулось и вернулось к себе". Причина здесь осуществляет себя; следовательно, речь идет о самоосуществлении,и понятие необходимости переходит в понятие свободы,а понятие субстанции – в понятие субъекта (самости, понятия). "Таким образом, – истина необходимости есть свобода, и истина субстанции есть понятие". Под понятием тут разумеется самосознание,или субъективность, создающая истинное, объективное мышление.
По поводу вышеизложенного, кроме общего соображения об идеалистичности всей конструкции, каковое (соображение) остается действительным все время, следует заметить:
Во-первых. Неверна трактовка "закона" и "царства законов", как чего-то покоящегося. Эта концепция предполагает неизменный субстанциональный мир, в духе Парменида, где ничто не движется, и ничто не изменяется, все неподвижно. Между тем, как мы знаем, нет вообще ничего неподвижного, и закон охватывает подвижное и изменчивое. Закон, как отражение в голове, есть формула подвижного. Т. н. "вечные законы" вовсе не вечны. Сущность мира не есть кладбище мира. Эта сущность не есть никакой особый мир, а есть тот же мир, но в его наиболее общих и глубоких связях и отношениях. А эти связи и отношения тоже подвижны и относительны. Поиски абсолюта, который сам по себе неподвижен и подвижен лишь в явлении, есть, несмотря ни на какие антикантианские заклинания, или дуализм,или совершенная непоследовательность. И в том, и в другом случае идеализм приходит в столкновение с диалектикой,которая насквозь динамична. Если брать "мир в себе" (а не кантианскую вещь в себе), то есть если брать единство вещей и процессов независимо от субъекта, но в связях и опосредствованиях объективного порядка (объективного в материалистическом смысле), то этот мир и сложен, и разнообразен, и подвижен, и изменчив. Если, далее, брать самые общие и глубокие связи, например, диалектические законы, то они "неподвижны" в том смысле, что выражают всеобщую подвижность. Но было бы софистикой, а не диалектикой, делать отсюда вывод о неподвижности и покое.
Во-вторых. В учении о силе явно продолжается традиция древнегреческого идеализма, по которому само-по-себе неподвижное начало приводит все в движение ("Энергетическое единство"). Это состоит в связи с тем, что сама сила здесь мистична, она есть духовное начало, Аристотелева энтелехия,движущий энергетический принцип духовного порядка.
В-третьих. Именно поэтому "в действительности" (т. е. в гегелевской категории действительности) этот принцип перерастает в разум,в абсолютное, он здесь раскрывается и обнаруживается в своем разумном естестве.
В-четвертых. Переход от необходимости к свободе в трактовке Гегеля есть идеализм, теология, телеология и мистика. Все развитие рассматривается, как реализация цели, как самореализация, и на сцене появляется субъект, самость, самосознание. Сама субстанция превращается в разумный субъект, достигающий здесь гораздо более высокой формы своего саморазвития. Вместо универсальной и всесторонней необходимости, которая выражает всеобщую космическую связь вещей и процессов, выплывает творящий дух, свободный в своем целеполагающем творчестве. Как ни утешительна кое-кому эта мистическая фантастика, но и она устарела во всех отношениях и должна быть отброшена.
Итак, под понятием у Гегеля разумеется субъективность, которая "снимает" необходимость, раскрывая ее, познавая ее и тем самым превращая в свободу. Следовательно, завершение субстанции уже не есть субстанция, а есть понятие, субъект. Но субъективность есть основание объективности. Развитие происходит от субъективности к объективности и к единству этих противоположностей, которое (единство) есть идея (реализующаяся субъективность, самость; субъект-объект).
Понятие, как всеохватывающее единство, есть всеобщность, всеобщее понятие, производящее и конкретное (в противоположность формально-логической абстрактной всеобщности). Как определенность,оно есть особенное род или вид. Но так как особенное есть, в свою очередь, всеобщее, то возникновение видовых отличий приводит к пункту, когда дальше движение уже невозможно. Законченность видовых отличий (по отношению к родовым) или индивидуализация, приводит к индивидуализированному понятию, или единичному (das Allgemeine, das Besondere, das Einzelne). То, что в сущности было тождеством, различием, основанием, то в понятии выступает как всеобщее, особенное, единичное. Формами развития понятия является суждение,переходящее в своем движении в умозаключение. Суждение распадается на свои моменты, субъект и предикат; глагольная связка полагает их тождество. Суждение есть категория,т. е. необходимая форма не только мышления, но и бытия,и сущности вещей. Когда вещь раскрывает свои свойства, то она обнаруживает их, как субъект суждения, выделяющий свои предикаты; другими словами, вещь раскрывается в форме суждения. Всякая вещь есть понятие и, как таковое, развивающийся субъект. Гегель ставит далее вопрос о степенях суждений и различает суждения наличного бытия, рефлексии необходимости и понятия. Суждение переходит в умозаключение,которое есть единство понятия и суждения. Умозаключение есть разумно, а так как все разумно, то "все есть умозаключение ".Так как умозаключение есть опосредствованное суждение, то различаются умозаключение наличного бытия, рефлексии и необходимости (умозаключение понятия уже находилось в наиболее развитом виде суждения, в т. н. аподиктическом ((Аподиктический – (гр. apodeiktikos), достоверный, основанный на логической достоверности, неопровержимый.)) суждении).
Рассматривая суждение и умозаключение, Гегель развивает диалектику всеобщего, особенного и единичного, с которой мы встречались не раз в этой работе; и здесь налицо единство противоположностей, переходящих одна в другую, ибо единичное есть и всеобщее, а всеобщее и есть единичное.
Внутренне развитое, определенное, опосредствованное понятие перестает быть замкнутым в себе, оно выступает наружу и делается объективным. Объекты как являющиеся понятия, в своем всеобщем суть всеединство вселенной. Первая форма связи целокупностей – вещей есть внешняя связь агрегата, механизм,а соответствующая деятельность – механический процесс, или детерминизм. Когда единство перестает быть только внешним единством, а различия вещей действительно уничтожаются и "нейтрализуют" друг друга, налицо – химизм. Универсальное единство не может быть ни механическим, ни химическим (не может объединять все объекты). Это есть нечто, стоящее над механизмом и химизмом, всепроникающее начало, цель. Телеологическое отношение есть и внешняя, субъективная, конечная целесообразность, от которой необходимо отличать внутренюю, имманентную,целесообразность.