Это случилось быстрее, чем она считала возможным. Вместо того, чтобы просто медленно воспарить вне пределов досягаемости, она молниеносно достигла мощных ощущений, ревущих во всем теле. Данте соскользнул со своей собственной цепи, задвигался быстро и глубоко, и последовал за ней.
Когда к Лорне вернулась способность дышать, она открыла глаза, и первым, что увидела, был огонь. Каждая свеча в комнате горела.
***
— Скажи, почему ты отвергала свой дар?
Ее голова покоилась на плече Данте, они лежали сплетенные друг с другом, только что оправившись от чувства такого опустошения, что в течение долгого времени ни один из них не мог разговаривать. Вместо этого они медленно поглаживали друг друга, заменяя слова прикосновениями, даря подбадривание, уют и тихую радость.
Она вздохнула, впервые в жизни чувствуя небольшую отрешенность от недовольства своим детством.
— Думаю, ты уже знаешь. Это не новая история и не интересная.
— Возможно. Так или иначе, расскажи мне.
Она улыбнулась в его плечо, довольная, что он не стал раздувать из этого нечто грандиозное, хотя улыбка исчезла почти с такой же скоростью, как и расцвела. Разговор о матери был труден, даже несмотря на то, что прошло уже пятнадцать лет с тех пор, как она видела ее в последний раз. Возможно, это никогда не будет легко, но, по крайней мере, боль и страх стали менее ощутимыми.
— Было плохо, но многим детям еще хуже. Единственная причина, по которой она не сделала аборт, это ежемесячное пособие. Она говорила мне об этом каждый месяц, когда получала его. Трясла передо мной конвертом и говорила: «Это единственная причина, по которой ты живешь, ненормальная». Этот чек помогал ей доставать наркотики и выпивку.
Он ничего не сказал, хотя его рот сжался.
Ее голова нашла на его плече более удобную точку для отдыха и приютилась там, впитывая его тепло. Она знала, что ему жарко, но было приятно знать, что она не вообразила все это.
— Она постоянно шлепала меня и бросалась вещами: чашками, пустыми винными бутылками, открывалками. Всем, что подворачивалось под руку. Однажды бросила банку куриного супа, попав мне в голову, которая потом болела несколько дней. И она не позволяла мне есть.
— Сколько лет тебе было?
— В то время... думаю, шесть. Я начала ходить в школу и открыла для себя числа. Иногда я начинала так волноваться, что мне просто необходимо было рассказать кому-то о своем открытии, а у меня была только она. Она сказала моему преподавателю, что я упала и ударилась головой о бордюр.
— Тебе было бы лучше в приюте, — рыкнул он.
— Я оказалась там, когда мне исполнилось шестнадцать. Однажды она ушла и не вернулась. Я помню... даже несмотря на то, что мать ясно давала понять, как сильно ненавидит меня, когда она пропала, мне показалась будто ушла часть меня, потому что она была моим единственным близким человеком. К тому времени я не была беспомощной, но в более младшем возрасте... как бы ни плоха была жизнь, маленькие дети сделают что угодно, лишь бы удержаться за так называемую «семью», понимаешь? — Она вздохнула. — Я знаю, что слишком остро реагирую на все, что касается детей. Извини. Ты сказал «ребенок», а это один из моих спусковых крючков.
Его рот изогнулся в небольшой улыбке.
— Не спускай его снова, но я не шутил. Когда обычная женщина рождает ребенка Рейнтри, она становится Рейнтри. Нет, я не могу научно объяснить, как это происходит. Что-то происходит с гормонами, смешивается кровь, и ребенок становиться генетически доминантным. Я не уверен, что этому вообще существует какое-либо научное объяснение. Волшебство не обязано быть логичным.
Объяснение заинтриговало ее. Все, что она узнавала о Рейнтри, интриговало ее. Это был совершенно другой мир, другой опыт, и все же они нормально существовали в обычном мире — пока тот не знал о них, потому что, если это случится, их жизнь не только перестанет быть нормальной, но они вообще могут прекратить свое существование. У Лорны было мало иллюзий о мире, в котором она жила.
— А что относительно простых мужчин, у которых появляются младенцы от женщин Рейнтри? Как изменяются они?
— Никак, — сказал Данте. — Они остаются обычными людьми.
Это казалось несправедливым, и она сказала об этом. Данте пожал плечами.
— Жизнь не идеальна. С этим надо мириться.
Это была правда. Она знала о смирении. И также знала, что прямо сейчас была очень счастлива.
Приблизительно дюжина свечей в комнате производила достаточную высокую температуру, чтобы она начала испытывать неудобство. Озираясь, она поняла, что Данте и огонь шли рука об руку. Она не любила огонь, всегда боялась его, но... жизнь не идеальна. С этим надо мириться.
— Ты можешь потушить эти свечи? — спросила она.
Он оторвал голову от подушки и посмотрел на них так, будто понятия не имел, что они горели.
— Проклятье. Да никаких проблем. — Так же, как зажглись, свечи погасли, мягко дымя фитилями.
Лорна забралась ему на грудь и поцеловала, улыбнувшись, поскольку почувствовала прыжок интереса с внутренней стороны своего бедра.
— А теперь, большой мальчик, давай посмотрим, сможешь ли ты зажечь их снова.
Глава 22
Воскресенье, утро
Она осталась.
Данте вернулся в спальню с балкона, где встречал восход солнца, и почувствовал насыщенное удовлетворение, поскольку увидел Лорну, все еще мирно спящую в его кровати. Взору открывалась только ее макушка с яркими, темно-рыжими волосами на белой подушке, но он остро осознал значение того, что она не укрылась под простыней целиком.
Она чувствовала себя в большей безопасности. Все еще не полностью в безопасности, но более защищенной. Когда он лежал с ней в кровати, она спала вытянувшись, непринужденно обнимая его. Тем не менее, так только он поднялся с постели, она в течение пяти минут скрутилась в напряженный, защитный клубок. Однажды, возможно, не на этой неделе и не в этом месяце, и даже не в этом году, но однажды — он надеялся, что сможет увидеть ее вытянувшуюся во сне в полный рост, с открытой головой, возможно, вообще без покрывал. Тогда он поймет, что она чувствует себя абсолютно спокойной.
А с наступлением такого дня, когда он не будет испытывать потребность постоянно проверять ее местонахождение, он поймет, что тоже чувствует себя абсолютно спокойным.
Конечно, он не проверял ее постоянно; его гордость не позволяла ему поступать так и по отношению к себе, и по отношению к ней, но желание сделать это и тревога всегда присутствовали.
В среду она не поехала с ним. Он позвонил в агентство «Ягуар» и заказал новую машину, и Лорна осталась дома, чтобы принять ее. Продавец позвонил ему на сотовый, известив, что доставка выполнена, но Данте ждал звонка и от Лорны. Но она не позвонила. И поскольку он также организовал доставку ее собственного автомобиля — дребезжащей ржавой красной «короллы» — то теперь остро осознавал, что она свободна: у нее были и колеса и деньги. Пожелай она уехать, он не сможет остановить ее. Он дал слово.
Он хотел позвонить, просто чтобы удостовериться, что она все еще находится на месте, но не стал. Она могла уйти и после разговора с ним, поэтому звонок будет в принципе бесполезен. Единственное, что ему остается — это надеяться. И молиться.
Он не сократил свой рабочий день. Не зависимо от того, осталась она или уехала, работа должна быть сделана. Поэтому домой он вернулся почти на закате и сразу увидел ее автомобиль, все еще стоящий в гараже, и рядом совершенно новый «ягуар», припаркованный снаружи под солнечными лучами и кружащимися песчинками. Данте резко вогнал «лотос» в его парковочную нишу, все, что он мог осознать, это облегчение, настолько мощное, что оно почти лишало его силы. Он оставил «ягуар» снаружи; видеть «короллу», по-прежнему стоящую на своем месте, значило для него больше, чем забота о любом другом автомобиле, каким бы дорогим тот ни был.
Лорна встретила его у кухонной двери с сердитым выражением на лице, одетая в бриджи и одну из его шелковых рубашек.
— Сейчас восемь тридцать. Я голодная. Ты всегда так долго работаешь? Есть какая-нибудь идея, что мы будем есть на ужин?
Он рассмеялся и набросился на нее, ясно давая понять, что именно хотел съесть на ужин. Она не произнесла ни слова о другой еде до десяти часов.
В четверг она поехала с ним в гостиницу. Работа продолжалась в безумном ритме. Они отлично справились с очисткой казино от крупных руин, поэтому он мог начинать восстановление, и все разворачивалось настолько быстро, что он фактически делегировал ей часть своих полномочий, потому что не мог находиться в двух местах одновременно. На каком-то извращенном уровне ему нравилось наблюдать, как она отдает приказы Элу Франклину. Эл по своему обыкновению на все смотрел с оптимизмом, но Лорна получала огромное удовлетворение от командования, а Данте наслаждался ее радостью.
На обед они пошли в его номер и зажгли свечи. Дважды.
В пятницу она с ним не поехала, и он снова весь день покрывался холодным потом. Когда он вернулся домой, облегчение от вида ее автомобиля, все еще стоящего в гараже, было таким же острым, как и в среду, и в этот момент он заглянул правде в лицо.
Он любил ее. Это было не просто сексом, мимолетным романом или еще чем-нибудь. Это было настоящее. Он любил ее бесстрашие, отвагу, раздражительность. Он любил ее язвительные комментарии, упрямство и ранимость, которую она ненавидела кому-либо показывать.
Гидеон повеселится над ним, когда все выяснит, и не только над тем, насколько далеко зашел Данте в своих чувствах, но и от явного облегчения, что в конце концов, ангелы улыбнулись ему и скоро он может лишиться своего положения прямого наследника.
Внизу живота Данте образовалась тяжесть, внутренности сжались. Вчера ночью он уже натягивал презерватив, когда внезапно понял, что не хочет пользоваться защитой. Лорна, ожидая, наблюдала за ним и заметила его долгое колебание. Наконец, без слов, он стянул презерватив и отбросил его, после чего открыто встретил ее пристальный взгляд. Если бы она захотела, чтобы он надел другой, он сделал бы это; выбор оставался за ней.
Она притянула его вниз и в себя. Одно лишь воспоминание о последовавшем за этим насыщенном получасе разобрало его так, что свеча возле кровати вспыхнула.
Сегодня было солнцестояние, и он чувствовал себя так, словно способен поджечь весь мир, будто его кожа вспыхивала от кипящей в нем силы. Он хотел подмять Лорну под себя и ездить на ней, пока не будет полностью опустошен, пока она не возьмет все, что он должен ей дать. Однако, сначала им предстоит очень серьезный разговор. Вчера ночью они сделали нечто слишком важное, чтобы пустить все на самотек.
Сев на край кровати, он погасил свечу, потому что в горящем состоянии она была бесполезна в качестве барометра его контроля. Эта беседа может стать эмоционально заряженной, поэтому ему нужно вести себя крайне осторожно.
Он скользнул рукой под простыню и коснулся ее голого бедра.
— Лорна. Проснись.
Он, как всегда, почувствовал ее напряжение; потом она расслабилась, один сонный карий глаз приоткрылся и впился в него поверх простыни.
— Почему? Сегодня воскресенье, выходной. Я отдыхаю. Убирайся.
Он стащил простыню вниз.
— Просыпайся. Завтрак готов.
— Неправда. Ты врешь. Ты был на балконе. — Она выхватила простыню и натянула ее на голову.
— Откуда ты знаешь, если спала?
— Я не говорила, что спала, я сказала, что отдыхаю.
— Еду нельзя считать работой. Вставай. Я приготовил свежий апельсиновый сок и кофе, рогалики уже жарятся, а восход солнца потрясающий.
— Для тебя — может быть, но сейчас пять тридцать воскресного утра, и я не хочу завтракать в такую рань. Я хочу, чтобы ты хотя бы один день в неделю не вытягивал меня из кровати ни свет, ни заря.
— Обещаю, в следующее воскресенье ты сможешь поспать. — Вместо того, чтобы бороться с ней за простыню, он сунул руку под покрывала, снова нашел ее бедро и молниеносно ущипнул.
Она взвизгнула и выскочила из кровати, протирая зад.
— Ну держись, — предупредила она, откидывая с лица растрепанные волосы и направляясь к ванной.
Он представил себе, что ему грозит. Возвращаясь к балкону, Данте усмехался.
Она появилась пять минут спустя, завернутая в его толстый халат и все еще хмурая. Под халатом ничего не было, поэтому он наслаждался мельканиями тела, пока она не бухалась на стул перед ним. Ворот халата был также распахнут, открывая взору золотую цепочку, на которой висел защитный амулет, который он подарил ей в среду ночью. Он сделал его специально для нее прямо здесь, на балконе, и разрешил ей наблюдать. Она была очарована способом, которым Данте обхватывал и поддерживал амулет руками, согревая его дыханием, пока бормотал несколько слов на гальском. Амулет приобрел нежно-зеленое свечение, которое быстро исчезло. Когда он продел цепочку через ее голову, Лорна погладила амулет, рассматривая его с таким видом, словно могла вот-вот расплакаться. С тех пор она не его снимала.
Хотя просыпалась она в сварливом настроении, длилось оно не долго. К тому времени, когда Лорна второй раз откусила рогалик, выглядела она уже гораздо более веселой. Но он дождался, пока она не расправится с рогаликом и стаканом сока, прежде чем спросить:
— Ты выйдешь за меня замуж?
У нее была почти такая же реакция, как тогда, когда он упомянул о ребенке. Она побледнела, потом покраснела, затем вскочила со стула и отошла, остановившись у перил спиной к нему. Данте хорошо знал женщин, но еще лучше знал Лорну, поэтому не стал оставлять ее там одну. Он подошел сзади, опустил ладони на перила поверх ее рук, но не удерживая, а делясь с ней своим теплом.
— Так трудно ответить на этот вопрос?
Данте почувствовал, что ее плечи подрагивают. Встревожившись, он развернул ее. По ее лицу катились слезы.
— Лорна?
Она не рыдала, но губы ее дрожали.
— Извини, — сказала она, вытирая лицо. — Я знаю, что это глупо. Просто раньше никто никогда не хотел меня.
— Сомневаюсь в этом. Скорее всего, ты просто не замечала их желания. Я захотел тебя с той минуты, как увидел.
— Не такой вид желания. — Еще одна слеза потекла вниз. — Другой, когда хотят оставить рядом.
— Я люблю тебя, — мягко сказал он, мысленно проклиная суку, которая родила ее и не взлелеяла чувство безопасности, которое должен иметь каждый ребенок, знание, что независимо ни от чего его любят и желают.
— Знаю. Я верю тебе. — Она сглотнула. — Я начала понимать это, когда ты преднамеренно разбил свой «ягуар», чтобы защитить меня.
— Я знал, что могу купить другой автомобиль, — просто ответил он.
— Именно тогда я и поняла, что ты погубил меня, что я не смогу уехать, пока ты сам меня не бросишь. Я продолжала надеяться, что мои чувства — это лишь первобытная жажда, но поняла, что это большее и до смерти испугалась. — Она хрипло рассмеялась несмотря на еще одну, медленно скатившуюся слезинку. — Ровно за два дня ты сломил меня.
Он потер переносицу.
— Мы провели вместе немного времени, но оно было качественным.
— Качественным! — Она изумленно посмотрела на него, открыв рот. Негодование осушило слезы. — Ты грубо обращался со мной, затащил в огонь, вскрыл голову, смял все мозги, порвал одежду и держал пленницей!
— Я и не говорил, что это было хорошее качество. Знаешь, а ты умеешь играть словами! «Вскрыл голову», черт возьми.
— Тебе не нравится, когда я называю это «изнасилованием мозга», — неприязненно сказала она. — А я, как мне кажется, лучше тебя представляю, что чувствовала.
— Полагаю, что это так. Когда связываешься с кем-то добровольно, это не приносит…
— Великий Боже. — Она выглядела испуганной. — Кто-то из вас действительно делает это добровольно?
— Говорю же, это не приносит боль, когда делается правильно. Если кому-то требуется пополнить свою силу, он находит того, кто не против поделиться своей. Каждый раз, когда мы с Гидеоном приезжаем домой в убежище, мы вступаем в контакт с Мерси, чтобы наложить защитное заклинание на дом. Чтобы сделать это правильно, требуется время, но это не больно. Ты собираешься отвечать…
— Надеюсь, у вас есть какой-нибудь закон, запрещающий делать это без разрешения.
— Мм… нет.
Она выглядела испуганной.
— Хочешь сказать, что вы, Рейнтри, можете запросто вломиться в голову человека и никто ничего с этим не сделает?
Он начинал испытывать досаду. Эта женщина когда-нибудь ответит на его вопрос?
— Я этого не говорил. Лишь немногие из нас достаточно сильны, чтобы пересилить чей-то мозг, если человек не желает сотрудничать.
— И ты — один из тех немногих, — саркастически произнесла она. — Везет мне.
— Если точнее, на это способны только члены королевской семьи. К которой, хочу напомнить, я просил тебя присоединиться, если ты ответишь на проклятый вопрос!
Она улыбнулась, и это походило на солнечный луч, осветивший ее яркое, живое лицо.
— Конечно, выйду. Ты в самом деле сомневался в этом?
— Я никогда не знаю, какой выбор ты сделаешь. Ты осталась, и я подумал, что, возможно, ты любишь меня. А прошлой ночью… — Он легонько провел пальцем по ее подбородку. — Не заставив меня надеть презерватив, ты подала очевидный признак.
Она уставилась на него со специфическим выражением на лице.
Он выпрямился, немедленно насторожившись.
— Что случилось? — У нее быстро сделался такой вид, будто ее затошнило и вот-вот вырвет.
Она, нахмурившись, потерла руки.
— Я замерзла. Это… это то же самое… — Она замолкла, ее глаза расширились от ужаса, и прежде чем он успел отреагировать, она всем телом бросилась на него, застав неподготовленным к воздействию ее веса. Он поймал ее, прогнувшись назад, затем пошатнулся в сторону, стремясь сохранить равновесие, и потерпел неудачу. Они упали на пол в путанице переплетенных рук, ног и халата, когда разбилась балконная дверь позади него. Раздался острый звук взрывающегося стекла, эхом отражаясь от гор.
Выстрел винтовки.
Данте, обняв руками, загородил Лорну, перебирая ногами перебрался через разрушенную дверь, когда в их сторону был произведен еще один выстрел. Тогда он перекатился, оттаскивая ее подальше от стены, прежде чем, наконец, не подняться на ноги и не затащить ее в зал.
— Оставайся здесь! — завопил он, когда она попробовала встать, и снова прижал ее к полу.
Его мозг стремительно работал. Пожар. Перестрелка гангстеров, когда они с Лорной так удобно оказались окружены в смертельной зоне. Теперь снова кто-то стрелял в него. Это не было рядом несчастных случаев; все они были взаимосвязаны. Начальник пожарной охраны не нашел никаких свидетельств поджога, а это означало…
Властелин огня не нуждался в катализаторах, чтобы начать пожар или поддерживать его. Кто-то один или несколько человек кормили огонь; вот почему он не смог погасить его. Если бы за несколько минут до попытки справиться с огнем он впервые не использовал мысленный контроль, гадая, как тот на нем отразится, если бы не подозревал, что Лорна может оказаться Ансара, то сразу же понял бы это.
Ансара! Он в гневе зарычал. Это, должно быть, они. Несколько из них, вероятно, объединились и решили попытаться сжечь его. Они знали, что он вступит в поединок с огнем и не сдастся до тех пор, пока пожар не пересилит его. Не будь там Лорны, их план сработал бы, но на нее они не рассчитывали.
Холод, болезненное чувство, которое охватывало ее, наступало, когда рядом находился кто-либо из Ансара.
— У тебя на лбу была красная точка, — сказала она, хотя с трудом могла говорить сквозь клацающие зубы, или причина состояла в том, что прижимая ее к полу, он практически взгромоздился коленями на ее спину.
Итак, лазерная система прицеливания. Это не просто очередная случайность, это активное планирование и преследование.
Снайпер потерпел неудачу. Каков будет их следующий шаг? Он должен рассмотреть тот вариант, что в деле участвует больше одного Ансара и, скорее всего, у них есть запасной план. Когда первая попытка потерпела неудачу, они не попытались снова сжечь его; возможно, они решили, что он обладает достаточной властью, чтобы справиться с любым пламенем, которое они смогут собрать. Но что они предпримут теперь?
Что бы это ни было, он не может позволить им преуспеть, не тогда, когда здесь находится Лорна.
— Оставайся здесь, — скомандовал он, вставая на ноги.
Она бросилась следом за ним. Проклятье, эта женщина не повиновалась приказам.
— Я сказал — будь здесь! — рявкнул он, развернувшись назад и схватив ее за руку, еще раз опустил вниз. Он начал прикреплять ее задницу к полу мысленной командой, но он обещал ей — черт побери, он обещал ей — и не мог этого сделать.
— Я собиралась вызвать полицейских! — закричала она на него, настолько разъяренная его грубым обращением, что почти поднялась.
— Не беспокойся. Это не то, с чем могут справиться полицейские. Будь здесь, Лорна. Я не хочу, чтобы ты оказалась между нами.
— Кем это нами? — закричала она ему в спину, пока он слетал вниз по лестнице. — Что ты собираешься делать?
— Огонь сражается с огнем, — мрачно ответил он.
***
У Данте имелось гигантское преимущество. Здесь находился его дом, его собственность, и он знал тут каждый сантиметр. Поскольку он был Рейнтри, был дрэниром и принял меры предосторожности, он вышел через туннель, который выстроил под домом. Он знал свое местоположение, когда лазер высветил контрольную точку у него на лбу, поэтому он хорошо представлял, где расположился стрелок.
Он был один. Данте не нашел признаков других людей.
Он не собирался пытаться задержать ублюдка или встретиться с ним лицом к лицу в каком-либо сражении. Он крался по ущелью, как тигр, со смертью в глазах. Стрелок, вероятнее всего, разместился неподалеку от этого среза, возможно, в той большой группе скал. Снайпер нуждался в устойчивой платформе для стрельбы, и те скалы вполне подходили. В то же время, это ущелье обеспечивало хорошее укрытие для незаметного приближения.
И для отступления.
Данте скользнул вокруг среза и очутился лицом к лицу с мужчиной, одетым в костюм защитного цвета и несущим винтовку. Он не колебался. Мужчина едва двинулся, вскидывая винтовку для выстрела, когда Данте поместил его в огонь.
Крики были дикими и ужасными. Мужчина выронил винтовку и бросился на землю, отчаянно вращаясь, но Данте безжалостно поддерживал огонь. Этот ублюдок едва не убил Лорну, а в сердце Данте не было ни капли милосердия к любому, кто причинил ей вред. Через секунду крики превратились в завывания, мало напоминающие человеческие, после чего стихли.
Данте погасил пламя.
Мужчина лежа тлел, теперь едва напоминая человека.
Данте ногой перевернул его на спину. Невероятно, но переполненные ненавистью глаза свирепо взирали на него с обугленного лица. Отверстие, которое когда-то было ртом, приоткрылось, и из горла, которое не должно было работать, вырвался призрачный звук.
— Слишком поздноооо. Слишком поздноооо.
Затем он умер, тяжелым ударом остановив свое сердце. Данте замер, его мысли бешено работали.
Слишком поздно? Слишком поздно для чего?
Он коснулся Ансара. Этот человек только что находился в агонии, его ненависть спроектировалась подобно силовому полю, и Данте прочитал его.
Слишком поздно.
Он может предупредить Мерси, но будет слишком поздно.
— О, дерьмо, — тихо выругался он и побежал.
***
Лорна послушалась и осталась на месте. Она сидела на кухне, спрятавшись за холодильником, когда Данте вернулся и схватил ближайший телефон. Его первый звонок был адресован Мерси. Второй — Гидеону, который мог добраться до Мерси намного быстрее него.
Поскольку сейчас было солнцестояние, индивидуальное электрическое поле Гидеона творило черт знает что со всей электроникой, и когда Гидеон подошел к телефону, Данте смог расслышать едва ли не одни радиопомехи.
— Поспеши к Мерси! — проревел он, надеясь, что Гидеон все-таки поймет его. — Ансара нападают на Убежище! — Затем он бросил трубку и рванул открывать дверь гаража, мысленно опережая сам себя.
Корпоративный реактивный самолет доставит его к самому ближайшему рядом с Убежищем аэропорту приблизительно через четыре часа. Он может снова попытаться связаться с Гидеоном из самолета.
Двести лет назад Ансара попытались стереть Рейнтри с лица земли и потерпели неудачу. Теперь они пробуют сделать это снова и, черт побери, на сей раз могут преуспеть и разрушат Убежище — где жили Мерси с Евой.
— Куда ты? — завопила Лорна, когда Данте садился в «лотос».
— Оставайся здесь! — приказал он в последний раз и выехал из гаража. Он не хотел, чтобы Лорна приближалась к Убежищу. Он не знал, вернется ли назад живым, но в любом случае, ему необходимо было знать, что она в безопасности.
***
— Я так не думаю, — яростно пробормотала Лорна, переодеваясь. Данте Рейнтри был не единственным человеком, который знал, как добиться цели. Если он думает, что может оставить ее, а сам ринуться в своего рода сверхъестественное сражение, то… ну, в общем, он скоро узнает, что не прав.
КОНЕЦ
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.