– Аделина, я не смог остановить его. Как только он увидел вас вместе, он, как будто, сошел с ума.
– Лиа, – выдохнула она в ужасе, увидев пустую коляску.
– Я найду ее. Побудь здесь, – с этими словами, Кейд бросился сквозь толпу к противоположному тротуару.
Не послушавшись, Адди бросилась к толпе, расталкивая всех на своем пути, пытаясь увидеть, что происходит.
– Бен, – во все горло закричала она, но ее голос утонул в воплях все разрастающейся толпы. – Бен!
Людей в толпе становилось все больше и больше, среди них началась потасовка. И это было не удивительно, потому, что драка воспринималась как противостояние «Даблл Бар» и «Санрайз», так что болельщиков и с той и с другой стороны было достаточно: люди выбрали каждый для себя ‑ за или против Рассела Уорнера. Здравомыслящих среди них было очень немного. Отступая к тротуару, Адди была оглушена ревом толпы и звуками ударов.
– Кучка идиотов, – прошептал ей на ухо Кейд, а когда она обернулась, то увидела брата с прижимающейся к его боку Лиа. – Они слишком трусливы, что бы бороться против нашего забора.
– Это не… то, что… Не из‑за…
– Из‑за тебя? – покровительственно ухмельнулся Кейд. – Между Беном и Джефом – это ты. А между всеми остальными из‑за того проклятого забора.
– Ты считаешь, что это не я во всем виновата?
– Нет, конечно. Это нужно нам самим, – сказал он серьезно. – Наше ранчо слишком большое и поэтому уязвимое, что бы выжить без ограждения.
Адди переключила внимание на Лиа, которая возбужденно крутила головой и с интересом наблюдала за дракой.
– Это Лиа нашла и привела вас? – спросила она, на что Кейд отрицательно покачал головой.
– Мы с Беном как раз выходили из офиса шерифа, когда увидели тебя с Джефом, – ухмыляясь ответил он. – Бен тут же с проклятиями, которые я никогда не рискну повторить в приличном обществе, бросился на Джефа сломя голову.
– Где же шериф, когда он так нужен? – требовательно спросила она.
Адди была напугана, что Бен сильно пострадает в драке, или уже ранен, когда раздался выстрел, который показался ударом грома для ее слуха. Лиа вздрогнула и крепко прижалась к ней. Прозвучал еще один выстрел и дерущиеся бросились в рассыпную, как будто их ошпарили. Сэм Дейри, шериф, был крупным мужчиной, с которым предпочитали не связываться. Он опустил свой револьвер и пошел прямо на толпу, отпихивая любого, кто попадался ему на пути. Образовалось свободное пространство, и можно было увидеть Бена и Джефа. Понадобилось несколько мужчин, что бы их разнять, но после этого противники бросали друг на друга яростные взгляды, жадно ловя ртом воздух.
– Полегче, полегче… не кипятитесь. Парни, вы уже достаточно показали свой характер, – сказал Дейри, вытирая свое вспотевшее красное лицо. – Не важно, кто это начал, говорю я вам. Оба хороши, насколько я знаю. На этом все должно закончиться. Осталось только заключить мировую, и что б такого больше не повторялось. И оставим это в прошлом, парни.
– Пожать ему руку? – потрясенно переспросил Джеф.
– Если Вы думаете, что я… – раздраженно начал Бен.
– Довольно, – перебил его шериф. Угрожающе насупившись, он продолжил, – я еще достаточно силен, чтобы дать вам хорошенькую встряску.
– Такого больше не повторится, – сказал Бен в полной тишине. – Так подойдет?
Адди почувствовала облегчение, когда шериф неохотно кивнул, а противники направились в разные стороны. Оставив Лиа с Кейдом, она поспешила к Бену, что бы лично убедиться, что он не сильно пострадал. С тревогой она проходила мимо столпившихся, не обращая ни на кого внимания. Ее взгляд был сосредоточен на высокой фигуре. Двигаясь через толпу и игнорируя множество дружеских похлопываний по плечу, Бен, казалось, совершенно не замечал ее, пока они не поравнялись.
Адди с трудом заставила себя улыбнуться.
– Какая была необходимость устраивать драку на весь город?
Бен протер от пыли и пота глаза.
– Я сказал ему однажды, что будет, если он хоть пальцем тебя коснется.
– Тебе больно?
– Нет. Черт, он такой же мягкотелый, как и все Джонсоны, – с отвращением сказал Бен. – Неудивительно, что им приходится нанимать кого‑то, что бы сломать наши ограждения. Своих силенок не хватает, что бы сделать самим.
– Мягкий или нет, ему удалось тебя задеть, – сказала Адди, глядя на ссадины на его лице. Она наклонила голову, что бы скрыть, охватившие ее, эмоции. – Пошли. Отвезем тебя домой.
– Посмотри на меня.
Тон его голоса, заставил ее без колебаний, повиноваться. Их взгляды встретились, ее с замешательством, его с ярким блеском. Удерживая ее лицо рукой, он наклонился и с горячностью стал ее целовать. Потрясенная тишина, а затем восторженный свист и улюлюканье, прошли мимо внимания Адди. Она чувствовала запах пыли и пота, жадно целующие ее губы и, из‑за внезапно ослабевших ног, прижалась к крепкому мужскому телу под оглушительный стук своего сердца. Когда он ослабил хватку и прекратил поцелуй, Адди смогла лишь потрясенно смотреть на Бена, не в силах произнести ни звука. Город. Он поцеловал ее прямо перед всем городом!
– Считай это официальным объявлением о нашей помолвке, – заявил Бен, махнув рукой широко улыбающемуся Кейду по направлению к коляске.
* * * * *
Мэй пришла в ярость, когда услышала о произошедшем, да так сильно, что даже Рассел побаивался лишний раз попадаться ей на глаза.
– Ты понимаешь положение, в которое он ее поставил?– задала вопрос Мэй, шагая вперед назад по гостиной. Бен оперся локтем на каминную доску и наблюдал за ней с безразличным выражением лица, в то время как Рассел и Адди сидели а диване, не осмеливаясь издать и звука. Рассел дымил как паровоз, время от времени поглядывая на Адди и подмигивая ей.
– Драться за нее посреди улицы,– продолжила Мэй, повышая тон, – словно она какой‑то приз или… и затем…
Все прекрасно знали, что «и затем» относилось к поцелую на глазах у толпы, инциденту, который, благодаря сплетням, стал известен всему городу. Бен виновато склонил так голову, что это вызвало приступ смеха у Адди. Она хорошо знала, что это была мольба о снисхождении Мэй. Бен не испытывал ни грамма угрызений совести за то, что сделал.
Мэй прижала ладони к вискам, словно желая успокоить головную боль.
– Репутация моей дочери разрушена. Разрушена.
– Мама, никто не принял этот поцелуй всерьез, – вмешалась Адди.– Это был просто импульс. Все были просто взбудоражены. Это произошло под влиянием момента.– Она проигнорировала взгляд, посланный Беном, зная о веселых чертенятах в его глазах. Они появились еще с того вечера.– Я уверена, что он не специально сделал это. Это просто… случилось.
– Он должен контролировать все свои импульсы, – сказала Мэй, бросая на Бена тяжелый взгляд, и он уважительно кивнул.
– Да, мэм.
– Я подозреваю, Бен Хантер, что ты прекрасно знал, что ты делаешь.– Она оборвала его, как только он открыл рот, чтобы ответить.– Не пытайся очаровать меня. Все в этой комнате знают, что ты сегодня увидел подходящий случай, чтобы добиться своего, и ты не преминул воспользоваться шансом. Ну, мне не надо притворяться, что одобряю твои методы. Жестоко и необдуманно было играть с репутацией Адди, как ты сделал сегодня, и я надеюсь ради нее, что это не войдет у тебя в привычку.
– Даже и не собирался,– прямо сказал Бен, и Адди осознала, что он ничему не был удивлен. Он принял всерьез слова Мэй, выслушивая ее без всякой насмешки. Он всегда испытывал уважение к Мэй, но Адди никогда бы не подумала, что он позволит ее матери читать ему подобные лекции.
– Я ее мать, – продолжила Мэй.– У меня есть право высказать свое мнение, и это твоя обязанность выслушать его. Я никак не могу помешать тебе, и я не собираюсь бороться с кем‑то из вас троих. Важно, что Адделина думает, что сделаешь ее счастливой. Полагаю, ты тоже так думаешь. Но будет по‑другому, если ты будешь с ней обращаться подобным образом. Вы не будете устраивать такие спектакли, никогда. С ней надо обращаться с уважением и заботой. Ее благополучие должно заботить тебя больше, чем твои собственные нужды.
Когда Адди услышала наставления Мэй, она посмотрела вниз на руки, ее щеки горели. Ужасно унизительно было, когда тебя обсуждают, словно тебя здесь нет. Она хотела было прервать ее, но она не могла ничего сказать ни в свое оправдание, ни в оправдание Бена. Только Бен мог успокоить тревогу Мэй.
– Ее счастье моя главная забота, – сказал он. Когда увидела холодное выражение его лица, даже Мэй могла не сомневаться в его словах.– Вот почему я хочу, чтобы она стала моей женой.
– Ты знаешь мое нежелание брака между вами, – усмехнулась Мэй.– Ты знаешь, что я не одобряю эту идею. И ты поставил всех нас в это неловкое положение. Я не могу отказывать вам в браке сейчас. По правде говоря, мне придется настаивать на нем.
Глаза Бена удовлетворенно сверкнули.
– Я сделаю ее счастливой.
– Ты даже не потрудился извиниться за свое поведение.
– Я извиняюсь за это. Но со всем своим уважением, не за результат.
Услышав это сомнительное извинение, Мэй перевела свой взгляд с Бена на Рассела.
– Ты не сказал ни слова за все это время.
Рассел придал своей позе внушительности, встав и двинувшись к Бену.
– Я собираюсь поговорить с ним как мужчина с мужчиной. Даже будущая свадьба с моей дочери не позволит ему избежать хорошей взбучки, тем более заслуженной. Пошли, Бен, в мой кабинет.
– Да, за выпивкой и сигарой и хорошим хлопком по спине, – ядовито произнесла Мэй.
Адди не смогла сдержаться и не захихикать.
В дыхании Бена явственно чувствовалось виски, когда он вышел из кабинета Рассела. Он улыбнулся Адди, увидев ее у дверей кабинета, и молчаливо последовал за ней, когда она повлекла его к переднему крыльцу, чтобы остаться наедине. Он покраснел от выпитого виски.
– Бедняга, – сказала она.– Могу сказать, что он не был с тобой слишком строг.
Бен улыбнулся, кладя свою шляпу на перила крыльца.
– Он сказал, это самый счастливый день его жизни.
– Рада, что хоть кто‑то думает так, – дерзко сказала она.– Я бы осталась в постели, если бы знала, что день будет таким.
Он расслабил плечи и моргнул.
– Я словно оказался посреди спасающегося в паническом бегстве стада.
– Как смеешь ты жаловаться? Ты виноват во всем, что сегодня произошло. Сначала драка, затем поцелуй.
– Пожалуйста, милая, я целый час выслушивал это от твоей матери.
– Тогда что я должна сказать? Та принял свое наказание как мужчина. Браво.
– Ты сегодня остроумна, – заключил он, шагнув к краю крыльца и прислонившись к перилам.
– Эй, Уоттс,– позвал он в темноту, и ковбой, кто патрулировал сейчас, мягко ответил.
– Да, Бен?
– Почему бы тебе не вернуться с осмотром через пару минут?
Послышался полузадушенный смешок.
– Я как раз и думал это сделать.
– Тогда двигайся.
Адди вглядывалась в ночь, ее глаза проследили за движением Уоттса. Она только увидела очертания серой фигуры. Когда стих звук его шагов, она посмотрела на Бена с мягкой угрозой, вспоминая ночь, когда Уоттс пьяно рыдал на плече Бена после того, как узнал, что его сестра проститутка.
– Его сестра все еще работает в танцзале?– спросила она, и Бен пожал плечами.
– Насколько я знаю, да.
– Ты собирался предложить ему денег, чтобы вытащить ее оттуда.
– Я не смог его заставить взять их.
– Слишком горд?– изумленно вскрикнула она. – Как насчет того, чтобы дать ему больше работы и платить ему больше денег?
– Я уже пытался, и, нет, он не хочет больше работать. Думаю, все уже привыкли к тому, кто его сестра, милая. Перестань пытаться решать чужие проблемы, и начни волноваться обо мне, например.
– Все, что делала недавно – это волновалась о тебе.
Адди положила руки на свои бедра, когда Бен медленно подошел к ней. У нее был ужасный день, и все из‑за него.
– Остановись сейчас же.– Он остановился за несколько шагов до нее, его брови изогнулись в вопросе.– Я не намерена позволить тебе приблизится ко мне, Бен Хантер. Ты ужасно обращался со мной вся неделю. Грубый, нетерпеливый… ты проигнорировал и оскорбил меня.
– Я был словно в аду. Я чертовски сильно хотел тебя, что просто не мог на тебя смотреть, и а у меня было невпроворот работы на ранчо, чтобы вести себя как влюбленный дурак.
– И ты думаешь мне пришлось легче? И как ты думаешь, что чувствовала я, когда увидела тебя и Джефа, дерущихся посреди улицы, словно медведь и бык? И эта драка лишь ухудшила наши отношения с Джонсонами.
Бен усмехнулся, все его подавленное настроение вмиг улетучилось.
– Я просто не мог удержаться. Когда я увидел, как он смотрит на тебя, Иисусе, и когда он прикоснулся к тебе.
– Ради Бога, он же не собирался изнасиловать меня прямо на улице! Мы были на виду всего города.
– Он вел себя, словно ты принадлежишь ему, – угрюмо проговорил Бен, сложив руки на груди и перенося свой вес на одну ногу, а другую выдвигая вперед.– Он, казалось, думал, что у него есть права на тебя, Адди. Это так?– Ревность вспыхнула в его глазах.
– Почему ты это спрашиваешь?
– Как далеко ты зашла с ним?
Она была поражена его грубостью.
– Когда он ухаживал за мной?
– Да.
– О, ради… ты же не хочешь, чтобы я отвечала на этот вопрос?!
Он ничего не ответил. Он лишь упорно продолжал на нее смотреть.
– Ты хочешь,– медленно сказала она.– После того, как ты и я … О, я не ожидала этого от тебя! И как далеко, по‑твоему, мы зашли? Ты знаешь, что ты первый и единственный мужчина, с кем я занималась любовью. Этого не достаточно, чтобы удовлетворить твое драгоценное эго? Будет плохо, если это так, потому что я не собираюсь сообщать интимные детали моих отношений с другими мужчинами, пока ты не скажешь мне, что ты делал с другими женщинами.
– Это не то же самое.
–Не…– Адди пыталась повторить, но замолчала потрясенная. Иногда она забывала, что, хотя Бен был не такой ярый шовинист, как большинство мужчин вокруг, он до сих пор был подвержен этому. Вдруг она испытала желание засмеяться.– Почему это не то же самое?– потребовала она.– Если у тебя есть право знать о моем прошлом опыте, тогда и у меня ест право знать о твоем.
– Мы не совсем равны в этом отношении. Мужчина должен быть опытным. И женщина…
– Должна быть невинной? Прошу прощения, я забыла, что существуют одни правила для тебя и другие для меня.
– Я говорю не о правилах.
– Правда? Ты можешь быть опытным, а я нет. Хорошо, я просто рада за тебя, что ты мой первый мужчина, но ты не думаешь, что и я хотела бы быть у тебя первой?
Бен выглядел ошеломленным, как будто эта идея пришла к нему в голову впервые.
– Ты чертовски хорошо умеешь искажать слова.
– Иногда мне приходится это делать. Ты не всегда честен со мной.
Он улыбнулся краешком рта, и он чертыхнулся вполголоса.
– Послушай, извини меня, что я начал этот разговор. Не знаю, почему я спросил об этом болване. Мне просто не выносима мысль о тебе с ним.
– Я никак не могу изменить факт, что я когда‑то увлеклась им. Но я никогда не испытывала таких чувств как к тебе. И ты знаешь это.
Он пожал плечами, глядя на дверь.
Адди вздохнула.
– Ну, позволь мне сказать тебе что‑то. Я ненавижу мысль о тебе с другими женщинами. Если бы я только могла вычеркнуть их из твоей памяти. Жаль, что ты был с кем‑то, кроме меня. Но я ничего не могу изменить, не так ли? Разве ты не видишь, как бессмысленно сожалеть о вещах, изменить которые ты не в силах.
Бен посмотрел на нее, его зеленые глаза ярко горели в темноте. Он подошел к ней размеренными шагами, надвигаясь на нее пока она не прижалась к стене дома. Когда не осталось пространства между ее спиной и стеной, он обхватил руками ее голову. Она отвернулась от него, почувствовав давление его тела, его дыхание на щеке. Боже помоги ей, она никогда не могла долго злиться на него.
– Я никогда не говорил, что нам будет легко, – сказа он. – Тебе не надо это говорить. Я знал, что ты не будешь…– Он закрыл глаза и поцеловал локон ее волос, что вился на виске, его рот легко касался мягкой кожи прямо под глазом. Затем его губы проследили линию брови, и она почувствовала прикосновение его языка к глади ее волос. Она подняла подбородок, ища его рот, и тихо вздохнула, когда он поцеловал ее с медленной силой. Они молча прижались друг к другу, страстно прильнув, продолжая голодный поцелуй, и Бен издал звук недовольства и поднял голову.
– Я не могу остановиться,– сказал он, тяжело дыша.
– Бен, когда мы сможем…
– Если бы я только знал,– он, казалось, испытывал боль.– Я не смогу прийти к тебе сегодня. Никто не будет крепко спать после случившегося сегодня днем.
– Что будет с нами и Джонсонами?– прошептала она, глубже зарываясь в его объятьях.– Я ненавижу, что дела зашли так далеко.
– Нам придется принять все, что произойдет. Я не позволю ситуации выйти из‑под контроля. Сейчас будет легче, когда всем стала известно о нашей помолвке.
– У тебя столько обязанностей. Жаль, что нельзя облегчить твою долю.
– Все будет хорошо.– Он тяжело вздохнул и опустил подбородок на ее макушку.– Если бы только я не хотел бы тебя так сильно. Я даже не могу взглянуть на тебя за столом и не показать своих чувств. – Он притянул ее к себе еще ближе, она прижала свое горящее лицо к его шеи, ее сердце билось как сумасшедшее.
– Мне так же тяжело.
– Для мужчин все намного тяжелее, милая. Поверь мне.
– Мне жаль,– прошептала она с улыбкой.
– Адди!– послышался голос Мэй внутри дома, показывая, что они провели слишком много времени наедине на крыльце.
– Сейчас, мама, – Адди отошла от Бена, зная, что ей придется покинуть его. Она затосковала по теплу его тела сразу же, как они расстались. Внезапным движением она достигла его и прижалась к нему, он крепко прижал ее к себе.– Я не могу тебя отпустить.
– Адди,– пробормотал он, стискивая ее в объятьях. Она прильнула к нему, приветствуя эту сладкую боль, желая ощутить его яростную любовь.– Я хочу тебя каждую минуту. Я скучаю по близости с тобой. Я хочу держать тебя в объятьях часами.– Он осторожно покусывал мочку ее уха и затем зарылся лицом в ее волосы.– Еще один поцелуй. И потом ступай в дом.
Дрожа, она предложила ему свои губы, и хотя поцелуй начинался как нежный, он закончился яростной страстью.
– Теперь иди,– сказал он, хотя его сердце желало еще несколько минут с ней.
– Не отдаляйся от меня завтра,– прошептала она.– Когда вокруг посторонние, ты никогда не смотришь на меня с любовью.
– Ты не позволишь сделать это после сегодняшней ночи. Помнишь? Держать наши отношения в секрете было твоей идеей.
– Я не была уверена в своих чувствах,– заметила она. – А ты был?
– Никогда. Я уже давно знал, что я тебя люблю
Она была ошеломлена этим знанием о его любви. Нетрудно было вспомнить дни, когда у нее не было никого кроме Лиа. Она вспомнила дождливую ночь, когда даже Лиа забрали у нее. Теперь у нее было больше, чем она могла и мечтать.
Но словно тень воспоминания об Аделине вернулись к ней, темные и неизбежные. Всю свою оставшуюся жизнь у нее будет частичка, связывающая ее с той Аделиной, и глубоко внутри нее будет жить знание о том, какой она однажды была. Что сделало ее такой? Как могла дочь плести заговор против своего собственного отца?
Она внезапно услышала эхо слов, что Каролина когда‑то ей сказала.
– Некогда я думала, что отец сделал это, испортил тебя до конца.
Я была такой, думала Адди с отчаянием и стыдом. Совсем испорченная. О, нельзя ли исправить все, что она натворила? Чувство стыда болью отзывалось в глубине ее сердца.
– Я не заслуживаю тебя,– проговорила она, и рот Бена искривился.
– Почему ты говоришь это?
– Я совершала ужасные поступки в прошлом. Поступки, о которых я не смогу никогда сказать тебе. Я и на половину так хороша и добра, как ты думаешь, и …
– Я никогда и не думал о тебе как о какой‑то святой, Адди. И никто кроме тебя не достоин меня…– Он замолчал и усмехнулся.– Давай просто скажем, что ты наиболее сильно подходишь мне. Возможно, я – наказание за все твои грехи, и брак со мной будет твоим искуплением. Ты когда‑нибудь думала об этом. А сейчас поцелуй меня еще раз и иди, или я не отпущу тебя.
Немного раздраженная его джентльменским отношением к ее виноватой исповеди, она подставила щеку для поцелуя, вместо губ. Почему, когда она пыталась облегчить эту вину, он не принял всерьез ее волнение.
Бен мягко засмеялся, оставляя поцелуй на щеке.
– Чем вызвана эта смена настроения? Минуту назад ты была намного ласковее.
– Я пыталась сказать тебе о моих ошибках, и ты просто…
– Мне безразличны твои ошибки. Те, о которых я уже узнал, не имеют значение, и скоро я узнаю о других.
–Я пытаюсь предупредить тебя.
– Что ты не такая как кажешься?
Он улыбнулся и положил руки ей на талию, притягивая ближе.
– Я знаю это, и кое‑что еще. Ты любишь иногда плохо вести себя…и наверно это твоя вина, Адди, но случилось так, что мне нравиться это. К тому же, в постели ты одна из самых жадных женщин, когда я либо знал.
– Бен!– воскликнула она, краска бросилась ей в лицо.
– Но мне тоже нравиться это. Мне продолжать или я доказал, что я прав?
Адди ткнула его в грудь в попытке ослабить его объятья.
– Ты слишком самоуверен.
–Адди!– услышали они зов Мэй, на этот раз более настойчивый.– Пора домой.
– Ты слышал ее, – сказала Адди нетерпеливо.– Так что убери свои руки или мы оба попадем в беду.
Он усмехнулся и поцеловал кончик ее носа.
– Я не могу не подчиниться этой угрозе.– И он смотрел на нее горящими глазами, пока она не исчезла в доме.
* * * *
На следующий день Аделина обнаружила, что Диаз покинул ранчо, несмотря на свое обещание поговорить с ней до отъезда. Никто так и не понял, почему она так расстроилась из‑за его исчезновения. Днем, когда Бен зашел к Расселу в контору, она пожаловалась ему на Диаза, но он только пожал плечами, воспринимая его отъезд как свершившийся факт.
– Большинство ковбоев должны собраться и сорваться с места, как только они почувствуют, что слишком прочно там обосновались. Они независимы до крайности, любят знакомиться с окружающим миром, находясь в седле. Здешние люди не выносят цивилизации. Им нравится простой грубый уклад жизни и независимость.
– Ну а ты? – настаивала Адди, – Ты тоже собираешься быстро собраться и исчезнуть, как только почувствуешь себя в клетке за высоким забором, опутанным узами брака?
– Нет, мэм, – тут же уверил ее Бен, подмигнув Адди. – Я не типичный ковбой.
Ее глаза пристально его изучили, задержавшись на грязных ботинках, поношенных джинсах «Левайс» и голубой хлопчатобумажной рубашке.
– По мне так ты выглядишь как типичный ковбой. Как я могу быть уверена, что ты не почувствуешь себя слишком привязанным к этому месту и не покинешь меня. Ты уверен, что желание завести собственную семью, жениться – не слишком «цивилизованное»?
– Слушай, меня в тайне всегда тянуло к респектабельности. И я совсем не возражаю против статуса женатого мужчины. Дьявол, даже Рассел не имеет ничего против этого…
– Да, но ведь он…
Адди удалось закрыть рот до того, как она проговорится, что Рассел совсем не такой семейный человек, как это кажется со стороны. Рассел и Мэй спали в разных комнатах, и, скорее всего, у него была женщина на стороне. Нервничая, она посмотрела на закрытую дверь в контору. Казалось, Бен все понял. Бессознательно он обхватил Адди за шею и склонился к ней, пробормотал в самое ушко:
– С нами такое никогда не случится.
Потом он поцеловал ее в шею и освободил свою пленницу. Адди неуверенно улыбнулась.
– Принимая во внимание то, как тебя воспитывали и твое необычное восточное образование, полагаю, мне не стоит удивляться, что в тебе есть что‑то от современного, цивилизованного человека.
– Да мы все здесь скоро станем жертвами цивилизации, поверь, это не займет много времени. По крайней мере, не с такими темпами строительства железных дорог.
– Ты думаешь, многое изменится?
– Да уж. Абсолютно все, даже наш скот. Придет время, когда спрос будет на говядину лучшего качества, чем та, которую мы сейчас поставляем в Канзас. Лонгхорны неприхотливы, однако, мясо у них жесткое и волокнистое.
– А ты не обсуждал с отцом возможность разведения лучших пород? Например, горнских короткошерстых пород, дающих больше мяса?
– Многие владельцы ранчо поговаривают об этом. Проблема в том, что горнские короткошерстые породы более прихотливы, им нужно больше внимания, поэтому большинство ребят просто не хотят с ними связываться. Разведение горнских короткошерстых пород означает еще больше заборов, то есть скоро вокруг все будет обмотано проволокой и тебе придется в буквальном смысле прорезать себе дорогу в город. Так что…
Он огляделся по сторонам, прежде чем наклонился к Адди, и украл быстрый поцелуй.
– …открытого пространства будет все меньше и меньше. Восток продолжит свое наступление. И под давлением всех этих перемен, ковбоям придется изменить привычный уклад жизни.
– То есть ты собираешься стать землевладельцем нового поколения?
– Да, мэм, и я стану одним из лучших.
– Подумать только, да ты бы мог горы свернуть, если бы только заслуживал больше доверия.
Он ухмыльнулся в ответ и открыл дверь. Адди горько усмехнулась и покачала головой, стоя в дверях и провожая его взглядом. Начался осенний сбор скота. Для всех остальных этот сбор ничем не отличался от предыдущих. Телят, рожденных весной, разлучали с их матерями и клеймили как собственность ранчо «Санрайз». Бычков собирали таким образом, чтобы заботиться и кормить их всю зиму, в то время как особи постарше, уже не пригодные к деторождению шли на убой. Планировалось отправить большое количество скота на продажу. Вот примерно о чем думали на ранчо во время сбора скота. Однако для Адди это в первую очередь означало опасность для Рассела. Если у кого‑то были планы убийства Рассела, он попытается их осуществить именно сейчас. Ночью она лежала без сна и прислушивалась к малейшему звуку. Время от времени она вставала и подходила к окну, чтобы убедиться что ковбой, чей обязанностью было наблюдать за домом в тот вечер, был на месте. Как только Рассел обнаружил ночное патрулирование дома, он потребовал объяснений. Бен не стал делать из этого трагедии, ответив кратко, что, по его мнению, это необходимо.
– Кто хозяин на этом ранчо, черт возьми! – восклицал Рассел при входе в свою контору, все еще споря на эту тему после обеда и подкрепив свою обиду небольшим количеством виски.
Адди тайком пробралась к нему, чтобы поговорить. Он сидел спиной к двери, но было ясно, что он наливает себе виски. Адди усмехнулась, заметив, что он виновато оглянулся.
– Это всего лишь я, – проговорила она, и он расслабился, что‑то бормоча себе под нос.
– Золотко, не говори маме об этом. Я ей обещал, что завяжу.
– Ты собираешься завязать?
– Ну, я в завязке… время от времени.
Он поманил ее к себе и облегченно вздохнул, как только виски обожгло его горло.
– Зачем пожаловала?
– Да, без всякой цели. Просто хотела тебя спросить, о чем вы с Беном поспорили?
– Ой, этот Бен и его дурацкие идеи, – с отвращением произнес Рассел, – Поставил часовых около дома в ночное время… Чтобы защитить мою семью, по его словам. Как будто я сам не могу позаботиться о моей семье! Кроме меня, наверху есть еще Пит и Кейд! И что, спрашивается, может с нами произойти?
– Может это и неплохая идея. Все знают, что Уорнеры сейчас не очень то популярны в округе.
Адди заколебалась, прежде чем добавить:
– И я не думаю, что Джонсоны остановятся перед тем, чтобы убить человека в его постели. Папа, не смейся, я серьезно.
– Джонсоны и пальцем меня не тронут, – Рассел широко улыбнулся. – Мой забор восстановят, и им это не остановить. И если у них когда‑либо и были планы на мое ранчо, им до сих пор не прибрать его к рукам, потому что скоро Бен будет членом семьи Уорнер, и он скорее первым разорит ранчо, чем позволит Большому Джорджу им завладеть.
Но что, если они обвинят в твоем убийстве самого Бена? Адди хотелось завопить. Ведь именно так они и поступят.
– Но при всем этом, все равно есть смысл сохранять осторожность, – резко бросила она в ответ. – И, кроме того, когда бы ты не говорил о планах Бена породниться с семьей Уорнер, создается впечатление, что он станет Беном Уорнером. Но сдается мне, его вполне устраивает его собственная фамилия, и он не собирается ее менять.
Рассел рассмеялся от всей души.
– Имя ничего для меня не значит, пока он будет женат на моей, Аделине и будет заботиться о твоем ранчо.
Посмеиваясь, Рассел выпроводил ее из комнаты, прежде чем налить себе еще стаканчик виски.
Прошло несколько дней и ночей, но ничего не произошло, и Адди стала меньше бояться. Она позволила себе думать, что, может, ничего и не произойдет. Тому могло быть несколько объяснений. Возможно, Джеф внял ее угрозам и предупреждениям, или Джонсоны могли решить, что посылать кого‑то к Расселу рискованно. Может быть, тот человек, которого они наняли, уже прибыл на ранчо и испугался ночного патруля. В то время, как все были заняты сбором скота, а Мэй и Каролина строили планы относительно ее свадьбы, жизнь на ранчо кипела. Адди ужасно скучала по Бену, особенно по ночам, но у них было достаточно мгновений, чтобы украдкой умерить силу ее страсти.