Тяжелей всего было в те часы, когда она лежала в постели и знала, что они совсем близко друг от друга, и он лежит один в маленьком вагончике рядом с ее домом.
В конце концов, ожидание стало невозможно переносить, а страсть пересилила осторожность. До этого Адди планировала быть терпеливой и вопреки всему не оставаться с ним наедине до свадьбы. Но он ей был нужен прямо сейчас. Она задумалась, как же ей пробраться к нему, когда Мэй не сводили глаз с них обоих. Она должна придумать, несмотря на риск, что потом все откроется. Ей уже не было дела до пристойности.
Пока она пыталась выгадать время, когда она могла застать Бена одного, способ увидеться с Беном просто лежал на поверхности. Почему бы просто не отправится прогуляться по направлению к его вагончику? И не надо красться по ночам, не надо шептаться о том, где бы им встретиться. Просто улизнуть после обеда. Пока ее семья кушала с аппетитом, Адди едва поковыряла вилкой в своей тарелке. Она просто не могла что‑либо жевать и глотать, так как мысли ее были заняты тем, что должно произойти ночью. Она ловила на себе взгляды Бена, и знала, что он почувствовал напряжение, которое ее охватило и отразилось на ее лице. Она ощущала, как кровь приливает к ее лицу, и подозревала, что со стороны заметно, что она покраснела. Прежде чем обед подошел к концу, она уже встала из‑за стола.
– Я немного утомилась, – сказала она в ответ на вопросительный взгляд Мэй. – Думаю, что рано сегодня лягу.
Бен встретился с ней глазами и пытливо на нее посмотрел, она заметила тревогу в его взгляде. Она вела себя странно, и он подозревал, что с ней что‑то было не так.
– Адди, – начал он, но она мягко его прервала.
– Увидимся завтра утром. Спокойной ночи.
Пока она выходила их комнаты, она чувствовала, как взгляд Бена упирается ей в спину. Остановившись у лестницы, она выждала, пока возобновится разговор за столом. Затем она выскользнула в главную дверь. Было еще слишком рано для Робби Кея, который должен этим вечером был заступить на охрану дома. Адди сначала посмотрела по сторонам, прежде чем прокрасться к вагончику Бена, который стоял совсем близко. Она старалась, как могла, чтобы оставаться в тени. Окрыленная успехом, она подобралась к вагончику и скользнула внутрь, при этом ее сердечко билось как сумасшедшее от волнения. На тот момент она не могла себе представить, как утром вернуться в свою комнату и остаться незамеченной. Бену придется об этом позаботиться.
Адди медленно прошлась по комнате. Она была чистой и убранной, но весьма скромно обставленной. Узкая кровать с тонким, жестким матрасом была застелена покрывалом с замысловатым индейским узором. Простыни, наволочка сияли белизной.
Так как Бен делал большую часть бумажной работы в канторе у Рассела, небольшой письменный стол в его комнате был пуст, если не считать нескольких книг. Она решила ознакомиться с их содержанием и обнаружила небольшой томик Шекспира, биографию Томаса Джефферсона[8], книгу о животноводстве, а также статью из журнала животноводов о транспортировке скота.
«Как они скучны», – подумала Адди и улыбнулась. У него все равно не остается времени на чтение! Его гитара нашла приют в одном темном углу, совочки для обуви – в другом. Добравшись до кровати, Адди забралась на матрас, перевернулась и зарылась лицом в подушку. Она хранила его запах, и она, зажмурившись, с наслаждением потерлось об нее щекой. Ожидание обострило ее чувства, однако ей удалось задремать. Потом ее потревожили чьи‑то шаги. Дверь открылась и она открыла глаза, сонно моргая, когда Бен зашел в комнату.
Адди, как котенок, свернувшаяся комочком на его постели, с заспанными глазами и взъерошенными волосами! Этого он точно не ожидал увидеть. Он застыл на месте и не мог отвести от нее глаз. Его глаза раскрывались все шире и шире, пока его взгляд перемещался с ее разметавшихся волос цвета хмельного меда по беспорядочным складкам ее платья. Он замер не в силах сделать шаг вперед, просто стоял и смотрел на нее.
– Глазам своим не верю. Ты здесь, – проговорил он в полном недоумении.
– Я хочу тебя, – отозвалась она, отбросив прядь волос со своего лба. – По крайней мере, покажи, что рад меня видеть.
– Рад? – глухо повторил он.
Уже через секунду он оказался около кровати, подхватил ее и усадил себе на колени. Он принялся ее жадно целовать так, что у нее перехватило дыхание, его губы скользили по ее шее. Затем он немного неуклюже стал бороться с пуговицами на ее платье. Адди пришла ему на помощь и расстегнула лиф своего платья. Жадные поцелуи Бена опускались все ниже и ниже по мере того, как ему удавалось открыть все больше ее гладкой кожи.
– Правда, это была прекрасная идея пробраться сюда? – едва дыша, проговорила она, зарывшись пальцами в его волосы. Его руки обвились вокруг Адди, он до боли сжал ее в объятиях.
– А кто тебя воодушевил?– сказал Бен, зарывшись лицом в ее шею. В пылу страсти, они говорили одновременно, ни мало не заботясь о том, чтобы дать сказать другому или даже просто закончить мысль.
– Я так скучал по тебе…
– Да ты и в половину не страдал так, как я…
– И каждый раз, когда я поворачивался к тебе, ты казалась еще прекраснее, чем минуту назад…
– Ты не выходил у меня из головы…
– Как же снять?.. – требовательно проговорил он, пытаясь найти крючки ее сорочки. Прежде чем она смогла ему показать, он порвал тонкую материю.
– Бен, – запротестовала она, не зная, то ли ей смеяться, то ли возмущаться его грубостью.
Адди затаила дыхание, когда его губы добрались до ее груди.
Его рот припал к ее ноющему соску, нежно его посасывая. Адди не смогла подавить стон, наклонила голову и обвилась вокруг Бена, ее тело было словно охвачено пламенем. Ее руки трепетали, и она не могла унять эту дрожь.
– Как давно это было, – прошептала она.
– Я всегда об этом помнил.
Она лихорадочно пыталась расстегнуть пуговицы на его рубашке, в то время как Бен стягивал с нее чулки. Его рука пробралась под ее юбки выше колена, но ее панталоны не позволили ему продолжить вторжение.
– Я просто сходил с ума, – бормотал он прямо в изгиб ее груди, – Хотеть тебя, встречаться с тобой каждый день – и не иметь возможности обладать тобой…
– Займись со мной любовью, – прервала она его, – Быстрее.
Он то ли рассмеялся, то ли зарычал, прижимая ее к матрасу. Несколько яростных рывков – и он освободился от ботинок и рубашки, затем повернулся к Адди, чтобы помочь ей выбраться из ее платья. Она потянула его голову к своей груди, мурлыкая от удовольствия, когда он покрыл ее поцелуями. Его язык легко касался Адди, чутко реагируя на каждый ее вздох. Его теплые ладони нежно гладили ее бедра, путешествуя от внешней к внутренней стороне, потом его рука нырнула к ней между бедер. Он глубоко вздохнул в ответ на сокращение ее влажной плоти вокруг его пальцев.
– Такая сладкая…, ты мне нужна, – сказал он ей прямо в рот, продвигаясь еще глубже; ее ногти оставляли следы на его спине.
Она хрипло произнесла его имя. Ее язычок пробрался в его рот, исследуя там каждый изгиб. Адди выгнулась под ним и поджала пальцы на ногах, чувствуя, как накатывают волны наслаждения. Шокированная такой быстрой реакцией, она потянулась к застежке на его джинсах, желая почувствовать его внутри, прежде чем наслаждение накроет ее с головой.
Бен расстегнул вредные пуговицы, его голова кружилась от радости, когда он наслаждался ее слабыми криками по мере того, как его плоть погружалась в пульсирующее тепло ее тела. Руки Адди скользнули вниз по его спине и ухватились за его сжимающиеся ягодицы. Ее тело под ним напряглось, когда ее удовлетворение достигло кульминации. Бену хватило времени лишь на несколько сильных толчков, прежде чем его накрыла волной страсти. Они не разомкнули объятий, наслаждаясь каждым движением их соединенной плоти; постепенно их напряжение сменилось приятной истомой. Его губы нежно скользили по ее губам, исследуя и пробуя на вкус. Теперь все, что произошло до этого момента, носило привкус отчаянной страсти, все, что последовало за ним, было восхитительно неторопливым.
– Я люблю тебя, – прошептал он, прижимая Адди к своему телу, зарывшись подбородком в ложбинку у самой шеи. Удовлетворенно вздохнув, Адди, как настоящая собственница, обвилась вокруг Бена ногами. Некоторое время они молчали, пока острота ощущений от пережитого восторга не угасла.
Адди пошевелилась первой, дернув на пояс джинсов, одетых на Бене. В ответ он лишь улыбнулся. На его лице застыло ленивое выражение полной расслабленности – чувство, которое посетило его, пожалуй, впервые за последние недели.
– Я предполагал их снять, – пробормотал он.
– Снимешь, наконец? – сонно спросила она.
Он слишком устал, чтобы пошевелиться.
– Подожди минутку.
Она сомкнула руки у него за спиной, наслаждаясь тяжестью его тела.
– Не двигайся. Потом.
– Не беспокойся.
Его рот накрыл ее губы, поцелуи тянулись вечность. В конце концов, Бен перевернулся на свою сторону постели и стащил с себя джинсы.
Как только одежда была сброшена на пол, Адди снова уютно устроилась поближе к Бену. Прикосновение его волосатых ног к ее телу доставляло ей удовольствие. Ее маленькие ладони скользили по его ребрам, по спине; она восхищалась совершенством его тела.
– Ты такой сильный, – проговорила она, пока ее пальцы путешествовали вверх по его спине.
–Так было не всегда. Это Техас меня привел меня в хорошую форму.
– Каким ты был, когда жил в Гарварде? – спросила она, водя пальчиком по его груди. – Худым и бледным?
Бен тихо рассмеялся.
– Нет, но тот парень не смог бы выжить в Техасе и работать в качестве погонщика скота.
– Должно быть, жизнь в Техасе сильно отличалась от того, к чему ты привык.
– Я освоился, – улыбнулся Бен, вспоминая, – Вначале я даже не знал, как связать петлю. Мне пришлось изучать многие вещи опытным путем.
– Это должно быть было страшно.
– Больше всего меня тяготило одиночество. А самым ужасным было отсутствие женского общества. После долгих часов в седле, нескольких месяцев воздержания, маленькие городишки скотоводов казались для меня раем. Виски, прожигающий тебе все нутро, который они называют «Овечья подливка по‑канзаски»... Кругом одни девки. Господи, эти девки, пухлые, разодетые в пух и прах. Кейт – Аппетитная попка, Танцующая Энни. Когда я с парнями все‑таки добрался до города, у нас глаза вылезали из орбит при виде всех этих перьев и красных платьев. Свою первую ночь в Годж‑Сити я провел, переходя из салуна в салун, и…
– Надеюсь, ты спустил там все свои деньги и вернулся в Техас, мучаясь похмельем.
Бен рассмеялся:
– Так оно и было.
– Перья и красные платья…
Адди развеселилась, представляя, чтобы сказал Бен, если бы увидел ее в юбке, едва доходящей до колена.
– Возможно, когда‑нибудь я куплю тебе красное платье, – проговорил Бен, его глаза блеснули. – Которое будет отличаться от твоих любимых розовых оттенков. Ты будешь носить его только для меня, босоногая, волосы будут свободно струиться по твоей спине.
– Не забудь о перьях.
Он усмехнулся и перевернулся таким образом, что она оказалась наверху.
– Боже, Адди, с тобой не соскучишься.
– Это точно, гарантирую, – отозвалась она, скрещивая свои руки на его груди.
– Я получу подтверждение твоим словам.
Он завладел ее запястьями, на которые она опиралась, и заставил ее упасть прямо на себя. При этом ее груди оказались прижатыми к его телу. Прежде чем она успела издать хоть один звук, его руки сжали ее затылок, вынуждая Адди прижаться губами к его рту. Склонив голову, девушка жарко его поцеловала. Она сощурилась, потому что луна светила теперь ей прямо в лицо.
Комната была залита лунным светом. Он падал прямо через окно и окутывал все, к чему прикасался, серебристым сиянием. Сейчас лицо Бена выражало спокойствие. В результате игры света и тени оно казался настолько красивым, что сердце Адди на секунду замерло.
– Я обожаю тебя, Бен Хантер, – сказала она, легко касаясь его скул кончиками пальцев. Он прижался своими губами к ее руке и запечатлел на ее ладони нежный поцелуй. Адди пронило ощущение абсолютного счастья. Она прижалась щекой к его груди и неотрывно смотрела в окно, чуть прикрыв глаза. Лучи света добрались через всю комнату до того угла, где стояла гитара и осветили ее потертую поверхность. Непонятная дрожь пронзила Адди, она пригляделась и улыбка увяла на его губах.
Между струнами зияла пустота, словно ранка от удаленного зуба. Адди моргнула, надеясь, что зрение сыграло с ней злую шутку. Пустота никуда не исчезла. Отсутствовала одна струна. Адди почувствовала, что не может дышать. Ее сердце сжалось от ужаса, который пронзил все ее существо.
– Нет…
Адди задыхалась и неожиданно стала бороться с Беном, стремясь вырваться на свободу. Ошеломленный ее натиском, он сжал ее сопротивляющиеся руки и постарался ограничить ее движения.
– Адди, – отрывисто проговорил Бен. – Черт побери, что с тобой случилось?
– Отпусти меня, – закричала она, побелев от страха, – Пожалуйста… Бен… пойдем в дом. Рассел… Боже мой… папа…
– С Расселом все в порядке. Он жив‑здоров. Адди, ради Бога, успокойся.
– Пожалуйста, – сказала она, вся в слезах, чувствуя, что ее сердце вот–вот вырвется из груди.– Мы должны ему помочь.
Видя ее глаза, полные ужаса, Бен выругался и освободил ее, затем потянулся к джинсам. Она засуетилась в поисках своего платья, руки ее дрожали. Прежде чем она успели надеть платье, Бен уже был у дверей. Луна, спрятавшись за тучу, ее свет стал постепенно угасать, но прежде чем она окончательно исчезла, Бен успел разглядеть мужчину, лежащего в неестественной позе в нескольких шагах от крыльца. Неожиданно его охватил такой же ужас, что и Адди, он бросился к дому и опустился на колени перед лежащим человеком. Это был Робби Кей, мальчишка, который должен был делать обход вокруг дома. Робби лежал без сознания.
Кто‑то ударил его по голове тупым предметом.
Бен поднялся, кровь струилась по его лицу.
– Боже мой… – пробормотал он, взобрался по лестнице в два прыжка, пролетел через крыльцо и бросился в переднюю дверь. Стоило ему зайти внутрь, боль накрыла его с головой. Не проронив ни звука, он упал как подкошенный.
Кое‑как застегнувшись, Адди выбежала из комнаты Бена и босиком понеслась по направлению к дому. Волосы развивались у нее за спиной. Казалось, она бежала много миль.
–Господи, только бы ничего не случилось, – лихорадочно молилась она. Ей следовало этой ночью остаться в своей комнате. Зачем она пошла к Бену, когда все еще оставался риск для Рассела?! Не должно было ничего произойти. Нет, это был просто кошмарный сон, тот, что уже давно ее мучил. Она чувствовала себя маленькой и напуганной, словно ребенок, столкнувшийся с опасностью, с которой ему было никак не справиться. Теперь ничто не могло вернуть ей душевное равновесие, кроме самого Рассела, беззаботно посмеивающегося над ее страхами.
Адди замедлила шаг, как только заметила молодого человека, лежащего на земле, одна рука его была вывернута, другая обвилась вокруг его шеи. Адди словно обухом ударило по голове, ужас сковал ее тело.
Не останавливаясь, чтобы взглянуть на застывшую фигуру, она пошла прямо к парадной двери, которую кто‑то прикрыл. Она обнаружила Бена, его обнаженная кожа казалась особенно темной на фоне ковра. Опустившись рядом с ним на колени, сдерживая слезы, она стала ощупывать его, пока не наткнулась на теплую влажность его затылка. Он пошевелился и застонал, как только она коснулась его воспаленной раны, взмахнул ресницами.
Раздался звон чего‑то металлического, как будто из кухни. Кто‑то пытался выбраться из дома. Адди проследила, откуда раздался звон, и поднялась на ноги, с трудом понимая, что ей делать дальше. Задыхаясь, она бросилась наверх, туда, где располагались спальни, не замечая, что остальные домочадцы уже проснулись и поднялись. Открылась дверь комнаты, которую занимал Кейд, Каролина, сонным голосом они спрашивали ее, что происходит, но она бежала, не останавливаясь, не отвечая и не глядя на них. Она влетела в комнату Рассела, оставив дверь наполовину открытой. Хотя комната была неосвещена, она смогла разглядеть блеск открытых глаз. Рассел лежал на боку.
– Папа?
Он не отозвался. На слезы не осталось сил, все внутри ее словно заледенело.
Подойдя к буфету, Адди попыталась зажечь лампу, но ее руки слишком сильно дрожали. Она прикусила свою нижнюю губу, пока она не заболела. Со второй попытки ей удалось зажечь лампу, приглушенный, мягкий свет заполнил комнату. Когда она повернулась лицом к кровати, она увидела, что тело Рассела застыло в конвульсиях, его лицо было синим и мертвенно бледным даже в теплом свете от лампы. Даже с такого расстояния было ясно, что было уже слишком поздно его спасать. На нее нахлынуло чувство во сто раз тяжелее чем горе, боль такой силы, какой ей еще не доводилось испытывать ни разу в своей жизни. Она позволила, чтобы это случилось с Расселом. Прижавшись к стене, сжав руки впереди, она зарылась в них лицом.
– Аделина?
Она услышала голос Кейда около дверей. Звук его голоса заставил его броситься к дверям, чтобы помешать ему подойти поближе, настолько близко, чтобы увидеть все, что произошло.
– Где мама? – спросила она. Ее глаза были темнее ночи.
– Ухаживает за Беном внизу, – в замешательстве ответил он. – Он только сейчас пришел в себя. Кто‑то ударил его. Что случилось, Аделина? Почему ты так странно выглядишь? А что с папой?..
– Быстро!
Мысли вихрем проносились у нее в голове, слишком быстро, чтобы она могла остановиться хотя бы на одной из них. Ей пришлось заставить себя сконцентрироваться.
– Отправляйся в бараки и возьми кого‑нибудь, чтобы вместе позвать шерифа.
– Я и сам могу пойти.
– А я не хочу, чтобы ты пошел один. Иди прямо сейчас и возвращайся скорее. И скажи Питеру, чтобы он не позволял сюда входить ни маме, ни Каро. На улице лежит Робби. Он тоже был ранен. Попроси маму посмотреть, что с ним, когда она закончит с Беном.
Кейд кивнул по‑деловому, но дрожь его нижней губы испортил все впечатление.
– Почему папа не встает? С ним что‑то не так? С ним что‑то случилось, правда?
– Да.
Она не могла себе позволить сейчас говорить с ним мягко, с сочувствием, в противном случае они оба сломаются и не смогут действовать.
– Он мертв.
Его нежные карие глаза застыли без всякого выражения, а затем наполнились слезами, которые вот‑вот должны были пролиться.
– Нет. Не может быть. Боже, Ад…
– Не смей, – резко бросила она, зная, если он сейчас даст волю чувствам, она тоже больше не сможет сдерживаться.
– Не сейчас. Будь мужчиной, Кейд. Мне нужна твоя помощь.
Он задрожал, прижал руки к глазам, стараясь взять себя в руки.
– Поспеши, – сказала Адди и зашла обратно в комнату, плотно закрыв за собой дверь.
Адди медленно добралась до кровати, посмотрела на вытаращенные глаза мертвого Рассела, дотянулась до него и закрыла ему веки. Ее лицо перекосилось от боли, как только она увидела тонкую стальную струну, обмотанную вокруг его шеи. Это была струна с гитары Бены. Ей надо было избавиться от струны, прежде чем ее заметит Мэй или кто‑нибудь другой. Как только она дотянулась до залитой кровью струны, она почувствовала, как сквозь нее прокатилась волна дрожи, она обхватила себя руками, не отрывая взгляда от тела Бена. Я не могу… нет, не могу до него дотронуться. Это слишком страшно. Но ведь надо. Она ухватилась за струну и стала стаскивать ее с шеи, дыша через рот, чтобы только не вдохнуть в себя запах смерти. Это было больнее, чем она могла себе представить: осознание, как именно он был убит. Такой гордый человек, как Рассел не заслуживал такой унизительной смерти. Обстоятельства и ее личная ответственность за происшедшее сделали эту утрату еще более болезненной, чем в случае со смертью Лии.
–Я подумаю об этом позднее…– думала она, пытаясь держать себя в руках. Ей следует сообщить обо всем Бену, Каро и Мэй. Но она не сможет посмотреть в лицо своей матери и рассказать об этой трагедии. Кто угодно, только не она.
Поворот дверной ручки – и Мэй стоит на пороге, словно статуя. Аккуратно заплетенная золотая коса спадает ей на плечо, почти доходя до пояса ее приталенного домашнего халата.
Мэй выглядела неправдоподобно хрупкой. Ее лицо, как будто вырезанное из слоновой кости, сморщилось от боли. Такой Адди ее никогда не видела. Кейд, должно быть, рассказал ей. Адди отпустила струну и повернулась к Мей, чтобы помешать ей подойти ближе к телу. Прежде чем кто‑нибудь увидит Рассела, Адди надо избавиться от улик против Бена.
– Мама…
– Оставь меня наедине с ним.
Адди облизала свои сухие губы.
– Мама, мне нужно несколько минут, чтобы…
Словно лунатик, Мэй подошла к кровати, не глядя на Адди. Адди отступила назад на несколько шагов.
– Он… его убили…, – беспомощно пробормотала она.
Не замечая Адди, Мэй, сохраняя безупречную осанку, опустилась на колени перед телом Рассела. Медленно Адди отступила в коридор. В ее голове все смешалось. Сейчас у нее не было времени что‑либо организовать. Ей пришлось оставить струну от гитары там, где она была, и подумать над алиби для Бена. Этого было бы достаточно, чтобы обеспечить ему необходимую защиту.
В доме было тихо, за исключением приглушенных звуков, доносящихся из комнаты Каро. Бена нигде не было видно. Адди предполагала, что он был на улице вместе с Робби Киэ.
Поднявшись наверх, еле‑еле переставляя дрожащие ноги, Адди направилась в кантору Рассела, где она точно могла найти бутылочку виски. Возможно, один‑другой глоток спиртного успокоит ее нервы и уймет дрожь во всем теле. Она в смятении отпрянула, как ошпаренная кошка, когда дверь в комнату Каро внезапно распахнулась, и в коридор вышел Питер. В его глазах застыло отчаяние.
– Каролина…, – в панике проговорил он, – У нее боли. Ребенок…
– Воды уже отошли? – спросила Адди, а он сильно покраснел, безмолвно, как рыба, шевеля губами. То ли он не знал, то ли был слишком смущен, чтобы говорить об этом. Волна раздражения поднялась у Адди в душе, и ей оставалось только сдерживаться изо всех сил, чтобы не сорваться на нем.
– Пойди‑ка лучше позови доктора Хаскина, – отмахнулась она от Питера и вошла в комнату к Каро.
Каролина свернулась клубочком на боку, держась за живот и кусая губы от боли.
– Каро?
Услышав голос Адди, Каролина разрыдалась.
– Каро, у тебя кровотечение?
Адди схватила ее за руки и повторила вопрос. Боль от сильных рук Адди, казалась, прорвалась через страх Каро. Она уставилась на Адди, поток слез стал понемногу ослабевать.
– Да, небольшое кровотечение. И боль от схваток…Но еще слишком рано…
Она замолчала и слабо застонала, ее лицо покрылось испариной.
– Воды только что отошли, – прошептала она, – Еще ведь так рано…
У нее наступили преждевременные роды. Адди прочитала ужас в ее глазах, ее саму охватила паника, но лишь на мгновение. Затем наступило спокойствие, в котором было что‑то противоестественное.
– Я пойду принесу тебе побольше подушек, чтобы тебе было обо что опереться, – проговорила Адди, – ну и других вещей. Я скоро вернусь.
– Я хочу, чтобы пришла мама. Приведи ее… пожалуйста.
– Она будет здесь через несколько минут. А Питер уже пошел за доктором.
Глаза Каролины были закрыты, ресницы трепетали. Ее скрутила судорога.
– Аделина…, – задыхаясь, проговорила она, – Он действительно умер?
Адди вся сжалась от боли.
– Да, Каро, – мягко ответила она.
– Аделина, я не хочу умирать. Я так боюсь. Но думаю… думаю, что тоже скоро умру.
Это было уже слишком. Адди не могла сопротивляться чувству возмущения, которое охватило все ее существо. Ей хотелось забиться в угол и выплакаться. Разве не достаточно боли им пришлось пережить за эту ночь? С нее хватит. Она не хотела быть сильной, чтобы помочь Каролине, потому что вся ее энергия была нужна ей самой. Затем Адди пришла в ужас от охвативших ее чувств. Она была такой эгоисткой.
– Ты не умрешь, – сказала она, – Не трать свои душевные силы на такие глупости.
Угрызения совести захлестнули Адди, но вряд ли Каро услышала ее слова. Адди бросилась вон из комнаты, добежала до комнаты Рассела и в отчаянии распахнула дверь.
Мэй в страхе подняла глаза, продолжая молиться.
– Каро рожает, – хрипло проговорила Адди, – Ты нужна ей прямо сейчас.
Мэй моргнула и сказала, словно пребывая в трансе:
– Она расстроилась из‑за Рассела.
– Это больше чем расстройство. У нее схватки. Побудь с ней, пока я ищу все, что пригодиться нам по такому случаю и заправляю кровать.
Не дожидаясь ответа, она вышла из комнаты и почти столкнулась с Лиа, которая стояла посередине коридора.
– Лиа, крошка, иди спать.
Ей не было нужды лгать девочке.
– Твоя мама рожает. Тебе надо оставаться в своей комнате и не путаться под ногами.
Даже в своем нежном возрасте Лиа наслушалась достаточно разговоров о родах, чтобы знать: говоря о родах, люди часто упоминают боль и смерть. Для наблюдательного ребенка, которая узнала много женских историй о родовых муках, беременность была чем–то страшным и опасным.
– Она не…
– С ней все будет в порядке, – быстро отозвалась Адди, подталкивая девочку по направлению к ее комнате, – А сейчас иди и оставайся в своей постели.
Глава 11
Они дали Каролине достаточно лауданума[9], чтобы снять остроту боли, но она все еще сознавала, что происходит. Прошедшие месяцы беспокойства, радости и предвкушения подошли к непредвиденному концу. Адди знала, что физическая боль Каро ничто по сравнению с эмоциональной мукой при мысли, что она теряет ребенка. Питеру понадобилось почти четыре часа, чтобы найти доктора Хаскина, который был на другом вызове, и привезти его на ранчо. Адди выстрадала каждую минуту этого времени, молча проклиная доктора за то, что его тут не было.
Мэй сидела возле кровати, медленно отвечая на вопросы, да и вообще, почти ничего не говорила. Инстинктивно, Каролина обратилась за помощью к Адди, сжимая ее руку, когда накатывала боль, прося ее поговорить с ней, когда ей требовалось отвлечься. Адди беспрестанно старалась устроить ее как можно удобнее, стирая пот с ее лица, меняя положение груды подушек, когда спина Каролины болела, меняя полотенца, которые она подкладывала ей под бедра.
Адди только смутно догадывалась о том, что происходило снаружи этой комнатки. Она знала, что шериф пришел давно и Бен отвел его наверх в комнату Рассела, незнакомцы шастали вверх–вниз по лестнице и мужские голоса слышны были снаружи, когда на ранчо стало известно про убийство Рассела Уорнера.
Наконец Кейд постучал в дверь, чтобы дать понять, что доктор приехал. Уставшая Адди пошла вниз, чтобы встретить его, не обращая внимание ни на кровь на своем платье, ни на свои беспорядочно, поспешно стянутые волосы. Она застыла в изумлении от вида дока Хаскина. Она ожидала увидеть старика с массой седых волос, с глубокими морщинами вокруг глаз и морщинистым, обветренным лицом. С худыми плечами, слегка сутулый. Мужчину, который слегка шаркал при ходьбе. Таким был док Хаскин, которого она знала всю свою жизнь.
Мужчина перед ней был молодым, хорошо сложенным, с темными волосами, вероятно одним–двумя годами старше Каролины. Его лицо было сильным, взгляд ясным и прямым, но у него были те же косматые брови, что и у старого дока Хаскина, которого она знала и та же самая успокаивающая улыбка. Она почти ждала, что он спросит ее про здоровье тети Лиа, когда вспомнила, что Лиа больше не ее тетя.
− Д…док Хаскин, − запнулась она, и он кратко улыбнулся ей, когда они стали подниматься по лестнице.
− Много времени прошло с тех пор, как я видел Вас в последний раз, мисс Аделина. По крайней мере год или два.
А как насчет пятидесяти, хотела она сказать, но придержала язык.
− Пит мало, что мог рассказать о Вашей сестре, − продолжал он, и был настолько спокоен, что ей хотелось зарыдать от облегчения, что рядом есть кто‑то, кто знает, что делать. − У нее начались роды?
− У нее уже есть ребенок, − выпалила Адди. − Он родился. Но послед еще не вышел.
− Он весь внутри или только частично?
− Я думаю, что весь, − сказала она, хватаясь за перила, почувствовав, что шатается. Рука доктора Хаскина удерживала ее за плечо.
− Почему бы Вам не пойти куда‑нибудь отдохнуть? − мягко предложил он. − Теперь я о ней позабочусь.
Будет ли это значить, что она бросила Каролину, если она не войдет снова в эту комнату? Адди заколебалась, сморщив лоб от боли. Она не могла вернуться и снова увидеть пустые глаза Мэй или страдания Каролины. Она должна побыть где‑нибудь в покое, или она сойдет с ума.
− Возможно, я немного отдохну, − прошептала она. − Пожалуйста, позаботьтесь также о маме. Я за нее беспокоюсь.
− Хорошо. Мисс Аделина …я сочувствую потере Вашего отца.
Аделина медленно спустилась вниз по ступенькам, все еще держась за перила. Ощущение того, что она маленькая и слабая нахлынуло на нее, а она слишком устала, чтобы с ним бороться. Жажда поднялась внутри нее, отчаянная потребность увидеть Бена. Он бы держал ее в своих объятиях, и она могла бы опираться на него столько, сколько ей было нужно. Только он мог убедить ее в том, что мир не сошел с ума.