− Простите… Вы − Дженни Уоттс?
Она взглянула на него странно взрослыми глазами на детском личике, и это сочетание заставило его почувствовать себя крайне неловко.
− И зачем Вам это знать? − поинтересовалась она, неожиданно глубоким голосом.
− Если это так, я бы хотел поговорить с Вами несколько минут.
− Вы не хотите потанцевать для начала?
− Нет, я…
− Тогда вперед. − Она развернулась и пошла наверх, ему оставалось только последовать за ней. Они зашли в маленькую, скудно обставленную комнатку, всю пропахшую сексом и алкоголем. Бен посмотрел без всякого выражения на неубранную кровать и испачканные простыни. Девочка села на краешек кровати и начала расстегивать платье.
− Подождите, − сказал ей Бен, и она застыла, холодно глядя на него.
− Вы хотите, чтобы я осталась в платье, когда мы будем заниматься этим?
− Я хочу просто поговорить.
Дженни вздохнула и указала на дверь.
− Убирайтесь.
Он достал несколько купюр, держа их двумя пальцами.
− Я намерен оплатить Вам Ваше время.
Не спеша, она подошла к маленькому столику у кровати и зажгла сигарету, разглядывая его сквозь облако дыма. Она не спросила, кто он. Это не имело никакого значения, главное, что у него водились зеленые.
− И о чем же Вы хотите поболтать? − наконец спросила она.
− О Вашем брате.
Сначала она заколебалась, потом коротко кивнула.
− Ну и?
− Вы недавно виделись? Говорили с ним?
− Возможно.
− Он получил какие‑то деньги не так давно? Может, даже просил Вас спрятать их у себя?
Она молча смотрела на него, потом поднесла сигарету к губам и глубоко затянулась. У нее определенно было, что сказать.
− Я глубоко уважаю семейную преданность, − продолжил Бен, пристально глядя на нее. − Но известно, что все имеет свою цену. − Он сделал движение, как будто хотел снова вынуть свой бумажник, но потом остановился и стал ждать ее ответа.
− А разве нет? − заметила она, наблюдая с оценивающим блеском в глазах, как он кладет пачку банкнот ей на кровать.
* * * * *
Адди свернулась в уголке обитого скользким материалом дивана в гостиной, поджав под себя ноги. В доме наступила тишина, когда вся семья заснула наверху, и единственный звук издавали методично тикающие часы. На коленях у нее лежала раскрытая книга. Только изредка она переворачивала страницу, так как нужно было чем‑то занять руки. Она встрепенулась, когда услышала тихие шаги наверху, и увидела как Кейд, одетый в пижамную куртку и поношенные бриджи, входит в комнату. Он выглядел усталым и расстроенным, и, шаркая дойдя до дивана, плюхнулся на его другой конец.
− Чего ты ждешь? − спросил он, подавив зевок. − Он же сказал, что вернется к утру.
− Мне не спится. А почему ты не в постели?
− Я проснулся, и мне что‑то послышалось. − Он закрыл глаза и облокотился головой на спинку дивана.
− Кейд?
− Гм? − пробормотал он, все еще не открывая глаз.
− Я рада, что ты не поедешь с остальными в Северную Каролину. Хорошо, что ты остаешься.
Он посмотрел на нее угрюмо, скривив губы по привычке, когда он стараясь скрыть свои чувства.
− Я же остаюсь не навсегда.
Адди слегка улыбнулась.
− Я это знаю, Кейд.
Она тоже закрыла глаза, убаюканная тишиной и присутствием мальчика, постепенно книга сползла с ее колен на диван, когда она опустила голову, не в состоянии больше поддерживать ее.
− Уоттс, − прошептала она про себя, ее голова заболела, пока она размышляла о нем и пыталась вспомнить, и медленно она погружалась, погружалась, биение ее сердца замедлилось.
Она была прижата к Джеймсу, пойманная в ловушку его телом, ее тонкие пальцы запутались в его красно‑коричневых волосах на шее. Ее губы коснулись уголка его губ, когда она наклонилась ближе.
− Назови мне имя, − убеждал он ее.
Она тихо прошептала, прямо ему на ухо.
− Обратись к Джорджу Уоттсу. Он все сделает за деньги. Что угодно. Я в этом не сомневаюсь.
− А ты уверена в остальном?
− Ну конечно же. У нас же нет выбора, не так ли? − Она нежно поцеловала его, поцелуем, полным безмолвного обещания.
Адди, беспрестанно ворочаясь, застонала во сне.
Выйдя из салуна, Бен возвращался в «Санрайз», в его сознании не было ни одной связной мысли. Жажда крови охватила его желудок, впивалась когтями в бока, заставляя пришпоривать коня до предела. Земля проносилась под ним, но ему казалось, что он едет слишком медленно, омерзительно медленно.
Деревянная хижина на границе нарушала линию горизонта. Она и остатки забора. Через трещины в досках был виден свет слабо горевшей лампы. Бен спрыгнул с коня, едва ли не прежде, чем он остановился. В несколько шагов он достиг двери и распахнул ее ударом ботинка. Стул упал на пол, когда Уоттс вскочил,…держа в руке кольт. Он почти опустил его, когда увидел, что это Бен, но потом инстинктивно передумал.
Бен видел, что на него направлен пистолет, но он не обращал на него никакого внимания, вне себя от ярости.
− Почему? − спросил он, тяжело дыша, в то время как его пульс бился как барабан. − Это все только ради денег? Ты ублюдок. Скажи мне, зачем ты это сделал!
Уоттс спокойно посмотрел на него.
− Потому что они предложили достаточно хорошую цену.
− А какая была еще причина?
− Больше причин не было.
И хотя Бен именно это и ожидал услышать, признание все равно было для него шоком, стрелой оно пронзило его грудь. Он просто смотрел в такое спокойное, бесстыдное лицо Уоттса и комок в горле появился от горя. Было даже хуже сознавать, что он убил Раса без всякого личного мотива, только ради денег. Такого не заслуживал не один человек, в особенности такой, как Рассел Уорнер, которого не должны были так задешево убить.
Что бы ни сказал и ни сделал Бен, Уоттс все равно не раскается.
Дрожа от ярости и отчаяния, Бен чувствовал непоколебимость Уоттса, отсутствие эмоций в этом мощном, широком теле. Уоттс ждал, пока он сделает первое движение, чтобы пристрелить его со сноровкой палача. Он намеревался убить Бена, иначе бы ни за что не признался в убийстве.
Бен страдальчески подумал про Адди и решительно бросился вперед, правым плечом, чтобы не оказаться легкой мишенью. Уоттс спустил курок. Раздался глухой звук, и он почувствовал, как что‑то беззвучно поразило его тело. Будучи отброшенным пулей назад, Бен ударился об стол и скинул лампу. Послышался звук бьющегося стекла, и масло разлилось по полу. Он потрогал плечо и почувствовал теплую, влажную струю.
Его охватил мягкий туман, и он опустился на пол, стараясь не потерять сознания. Ему послышался жужжащий звук. Он почувствовал сладкий запах. Прошли секунды, или это были часы, пока он боролся со слабостью в ногах. Он должен встать, он должен двигаться. Он услышал звук бумаги, которую мнут,…нет, это был потрескивание пламени. Он был окружен запахом керосина. Глаза Бена широко открылись.
Уоттс схватил свои пожитки и направлялся к выходу из хижины, намереваясь сжечь его там. Одна стена была уже в огне до потолка. Бена охватила животная паника и он слепо схватил Уоттса, когда тот проходил мимо него к двери. Ему удалось схватить того за ботинок и он прилагал все усилия, чтобы удержать его.
Споткнувшись, Уоттс упал на пол с глухим стуком.
Бен увернулся от удара другой ноги Уоттса. Хлипкое строение начало разрушаться, сжигая их обоих живьем. Они катались по полу, боролись, чертыхались от боли. Уоттс старался подняться на ноги, и Бен цеплялся за него, пока они оба не встали. На долю секунды, Бен смотрел на себя со стороны, как будто двигаясь под водой. Он попытался отпустить Уоттса и идти сам, но его реакции были замедленными.
Поднявшись первым, Уоттс ударил его в челюсть, и он покатился в сторону двери. Потолок и стены покосились, как будто чья‑то гигантская лапа наступила на хижину. Поднеся руку к глазам, Бен пошатываясь вырвался наружу и достигнув земли перевернулся раз или два и застыл.
Прошло немного времени, и всадники и работники ранчо, встревоженные далекой вспышкой пожара, приехали на место с одеялами, мешками и лопатами. Они стали гасить огонь, охвативший траву. Непотушенный пожар мог охватить землю на мили, сжигая целые округи и уничтожая собственность, людей и домашний скот. Мужчины приехали на помощь с обоих сторон, из «Санрайз» и «Дабл Бар». Бен медленно приходил в сознание, смотря с красными от дыма глазами, как ковбои работают плечом к плечу, выкрикивая предостережения друг другу. Им удалось остановить огонь от распространения, и смотрели, как огонь превращает хижину в кучку камней и золы.
Остальная ночь прошла как в тумане. Хотя в Бена не раз попадал в передряги, он никогда не имел полное представление о пулевом ранении. Когда ему сообщили, что отверстие от пули чистое и грубо перевязали, он едва мог удержаться от резких слов в адрес человека, который хотел тщательнее осмотреть его плечо, чертова рана болела хуже, чем выглядела. Но жаловаться было бы не по‑мужски, он бы не оправдал их доверие, поэтому он держал рот на замке, только глотнул виски, которое ему влили. Когда они решили, что ему хватит, он вскарабкался на лошадь, привалился к шее животного, он дал отвезти себя на ранчо, − испытывая унижение от того, что кто‑то, кроме него, держит поводья, но это было лучше, чем, если бы его перекинули через седло, как мешок с мукой.
* * * * *
Все семейство Уорнеров было на ногах, когда его почти внесли в дом. Мир Адди висел на волоске с того самого момента, как она узнала про пожар, и что Бен, вероятно, вовлечен в это происшествие. Увидев его, она пришла в ярость, вместе с тем чувствуя облегчение. Его одежда была в крови, покрытое сажей лицо выглядело изможденным. Каждая частичка его тела кричала о невероятной усталости и шоке. Она не могла говорить достаточно быстро, когда направляла мужчин, которые несли его по бокам, в гостиную. Когда он оказался на диване и уронил голову на руки, она бросилась на кухню за ножницами и коробкой медицинских принадлежностей, а вернувшись, обнаружила, что Мэй убирает царапины, оставшиеся от шпор ковбоев на ковре и мебели.
Бен запротестовал, когда Адди предложила разрезать то, что осталось от его рубашки и перевязать рану снова. Не обращая внимания на его ворчливый приказ оставить все как есть, она ощупала его плечо и вымыла избитое лицо. Наконец Бен лег неподвижно, убаюканный ее нежным прикосновением. Если бы здесь не было Мэй, он бы положил свою голову Адди на колени и уснул. Эта мысль ему так понравилась, что он даже хотел прикинуться пьяным и воплотить ее в жизнь, но здравый смысл взял верх.
− Адди, − проговорил он с трудом. − Уоттс…
− Я знаю, − ее глаза смотрели на него ясно и спокойно. Он понял, что каким‑то образом смерть Уоттса облегчила ее ношу. Он хотел ей сказать, что это еще не конец, но был слишком утомлен, чтобы бороться с усталостью.
− Остальное… завтра.
Адди понимающе кивнула.
− Вместе, − сказала она, и он слабо покачал головой.
− Нет. Нет, Адди. − Это было последнее, что он запомнил, прежде чем заснул, со вздохом уткнувшись в подушку.
Адди часами находилась с ним, не обращая внимания на предложения Мэй пойти поспать. Она сидела подле него, перебирая его темные волосы, ее глаза поминутно возвращались к нему, чтобы увериться, что он, в самом деле, здесь. Мэй слегка задремала в большом кресле, а когда проснулась, то увидела, что Адди свернулась возле Бена, словно оберегая, положив руку ему на плечо и пристально глядя на спящее лицо.
− Ради Бога, − раздраженно заявила Мэй, − Ты с ним с тех пор, как его принесли. Оставь беднягу в покое, пока он спит. И зачем тебе смотреть за ним, как за ребенком?
Адди серьезно посмотрела на нее.
− Он был ранен, − сказала она, оставив руку там же. − И он мой.
Имела ли она в виду, что Бен нуждался в том, чтобы его так возмутительно баловали, или это был намек на то, чтобы она не лезла не в свое дела? Мэй так и этого до конца и не поняла. Но больше она не произнесла ни слова критики, видимо подумав, что Адди такая же загадочная, каким был в свое время Рассел, и нет необходимости пытаться ее понять. В тишине женщины осознали происходящее.
Адди перестала быть наиболее зависимым ребенком Мэй, которого она баловала, и успокаивала, и старалась понять. Она стала женщиной, такой же, как Мэй, только сильнее в некотором роде, более самодостаточной. От внимания пожилой женщины не укрылось, что одной из причин таких перемен стал мужчина, спящий на диване.
На следующее утро Бен был в ярости во время разговора с шерифом.
− Черт возьми, Дженни прямо мне сказала, что Уоттс сделал это! Он ей признался. Он дал ей деньги на сохранение. Я знаю, что она поклянется в этом…
− Бесплатно? − мягко заметил шериф, прочитав ответ на хмуром лице Бена. − Я так не думаю. Вы должны будете ей заплатить. А большинство людей будут думать, что она признается в чем угодно за деньги. И я не знаю, не поверить ли мне в это самому.
− Вопрос в том, что она поклянется, что Джонсоны заплатили Уоттсу за убийство Рассела Уорнера.
− Кто‑нибудь еще слышал его признание?
− Только я!
− Да…, − сказал Дейри, вздыхая и пожевывая крупную сигару. − У нас есть Ваше слово, и слово шлюхи…− Он запнулся и робко взглянул на Адди. − Мэм, простите меня, я не имел ввиду…
− Я знаю, кто она такая, − сухо заверила его Адди.
Дейри снова вернулся к Бену.
− Ваше слово и слово Дженни Уоттс против слова Джонсонов. И никаких доказательств.
− Я уже Вам говорил, что один из парней видел, что его койка пустовала в ночь убийства.
− Он мог просто выйти к… − Дейри замолчал, посмотрел на Адди и прочистил горло. − Облегчиться. Простите, мэм.
–А плечо Бена не доказывает его слова? − спросила Адди. − Почему, как Вы думает, Уоттс в него стрелял? Потому что Бен узнал правду и провел очную ставку.
− Может, это была просто ссора, вышедшая из‑под контроля. Ковбои стреляют друг в друга и по меньшему поводу.
− Пошли Вы к дьяволу. Вы все из кожи вон лезете, чтобы найти ему оправдание.
–Бен, я знаю, насколько Вы сердиты. Но Вы не можете обвинять человека, не имея на то доказательств. И Вы это знаете.
Бен что‑то пробормотал про себя, глядя в окно холодными зелеными глазами.
− Вот, что я могу сделать, ‑ продолжил Дейри. − Я могу вызвать парня Джонсонов на допрос в мой офис в городе. И я поговорю с Большим Джорджем и дам ему знать, сколько народа подозревает его. Джонсоны успокоятся на долгое время, я Вам это обещаю. А Вы получите возможность встать на ноги. Они не станут чинить Вам препятствий.
− Мы это очень оценим, − быстро ответила Адди, прежде чем Бен смог что‑то сказать.
–Тогда договорились, ‑ ответил Дейри, беря свою шляпу. ‑ Ну а я поеду к хижине и взгляну, что да как, а потом в «Дабл Бар». Бен…
− Я попрошу одного из ребят показать Вам дорогу, ‑ сказал Бен, стараясь не показать своего разочарования.
− Если бы я мог, я бы сделал больше, Бен.
− Я знаю.
Мужчины пожали руки друг другу, и Адди проводила его из кабинета. Она и Бен стояли на крыльце и смотрели, как шериф скачет по направлению к сгоревшей хижине на границе. А когда она посмотрела на каменно‑твердый, напряженный профиль Бена, то поняла, как больно ему было отступить и ничего не сделать, зная, что Джонсонов только хлопнут по рукам и больше ничего.
− Я знаю, что ты чувствуешь себя беспомощным, − тихо проговорила она.
Казалось, слова заставили его действовать.
− Ненадолго. − Он надел шляпу и опустил поля низко на глаза.
− Куда ты собрался?
− Нанести Джонсонам визит. Пока к ним не пришел Дейри.
− Ты имеешь в виду, что собираешься сравнять счет, − заговорила Адди, в панике глядя, как он уходит. − Подожди. Я пойду с тобой.
Он не станет делать что‑то опрометчивое или опасное, пока я с ним.
Бен остановился и посмотрел на нее.
− Нет.
− Ты не сможешь запретить мне пойти. Я последую за тобой.
− Ты останешься здесь, даже если мне придется привязать тебя к дереву.
− Почему же не запереть меня в комнате? Я тогда совсем не создам тебе хлопот. Разве ты не помнишь, что ты сказал мне насчет свободы в ту ночь?
− Нет. Тебе не выиграть таким способом. Это к делу не относится.
− Я тебе поверила, когда ты сказал, что не будешь меня удерживать.
− Черт, Адди…
− Я имею право пойти. Это был мой отец. И я была почти помолвлена с Джефом.
− Я хочу, чтобы ты была в безопасности…
− А разве этот визит опасен? Ты что, собираешься выхватить пистолет и всех перестрелять?
Он посмотрел на нее сердито, но ничего не сказал.
− Возьми меня с собой, − упрашивала она. − Я ничего не скажу. Но я обязана быть там. Не у тебя одного водятся призраки, которые жаждут успокоения. Как же я могу смотреть в будущее, все время оглядываясь через плечо? − она продолжила, касаясь его руки, глядя ему в глаза. − Не оставляй меня позади. Мое место рядом с тобой.
На мгновение она думала, что он ей откажет. Но затем он сжал ее пальцы.
Когда они переехали границу и направились к главному дому Джонсонов, их не останавливали работники «Дабл Бар». Рукава черного платья Адди развевались на ветру как паруса. Ковбои касались полей шляпы, выражая уважение, когда она проезжала мимо, и она задумалась, сколько же из них подозревали, что за убийством ее отца стояли Джонсоны.
Когда они подъехали к дому, Бен помог Адди спуститься с Джесси, крепко обняв ее за талию. Она быстро и нервно улыбнулась ему. Они поднялись по ступенькам и были встречены Харланом, который старался скрыть свою тревогу.
− Доброе утро, Бен, мисс Аделина…
− Мы приехали сюда, чтобы увидеться с Большим Джорджем, ‑ перебил его Бен.
− Бен, к сожалению, он сейчас занят. Какое‑то важное дело. Но может быть, я смогу Вам помочь…
− Я уверен, что он не будет возражать на минутки две отвлечься ради добрососедского визита.
− Нет, но, − Харлан замолчал, когда Бен отодвинул его плечом.
− Я так не думаю, − он взял Адди заботливо под локоть и притянул к себе. − Джордж в своем кабинете, да, Харлан?
− Да, но…
− Благодарю.
Адди тяжело сглотнула, когда они зашли в захламленный кабинет, не готовая к волне ненависти, которая накрыла ее при виде Большого Джорджа и Джефа, сидящих за столом красного дерева. Они встали, когда она вошла, Джордж тихонько ворчал, так ему нужно было приложить много усилий, чтобы встать со стула. Джеф смотрел на нее, не мигая, своими голубыми глазами. Как они могли смотреть ей в лицо после того, что сделали?
− Кажется, у нас гости, − отметил Большой Джордж, и, повернувшись, указал мясистой рукой в сторону своего места. − Присядете, мисс Аделина?
Она покачала головой и отступила на шаг, чтобы быть поближе к Бену.
− Кажется, у Вас была та еще ночка, Бен, − продолжил Большой Джордж, губы его кривились в подобии улыбки. − Множество людей рады тому, что Вы остались целы.
− Некоторые больше, чем остальные.
Большой Джордж усмехнулся.
− Вы везучий парень.
− А вот Уоттсу не повезло. − Отметил Бен, и затянувшаяся тишина стерла улыбку с лица собеседника. ‑ Согласно тому, что я знаю, Вы можете насыпать то, что от него осталось в чайную чашку.
–А мы то тут причем? − выпалил Джеф, а Бен мрачно улыбнулся.
− Пожалуйста, оставьте это шоу для Сэма Дейри.
− Дейри? − повторил Большой Джордж, сузив глаза. − Да, я подозревал, что он сюда заглянет поутру. − Он заметил встревоженное выражение лица своего сына. − Не дрейфь, парень. Просто немного поговорим… это все, на что способен Дейри.
− А вот я способен на большее, − заявил Бен. − Я могу устроить Джонсонам очень неприятную жизнь. И это входит в мои планы.
− У тебя нет никаких доказательств…
− С доказательствами было бы проще. Но я могу справиться и без них.
Лицо Большого Джорджа покраснело.
− Если Вы собираетесь поливать грязью имя Джонсонов, я Вас закопаю…
− Вы сами прекрасно с этим справляетесь. Имя Джонсонов стало оставлять неприятный вкус во рту, и я уверен, что не стоит ждать, что это изменится к лучшему.
− Волнуйтесь лучше о своем имени, − свирепо прорычал Джеф. − Определенно, с Аделиной не будут обращаться должным образом, когда она примет это имя.
− Парень! − закричал Большой Джордж, но Джеф не обратил на него внимания. − Разве она Вам сказала, как мы вышли на Уоттса? Это она мне сказала, что он это сделает. Она назвала имя убийцы своего отца, все из‑за его нового завещания. Разве Вы этого не знали? Нет. Вы просто не знаете, на какой женщине Вы намереваетесь жениться, верно же?
Адди почувствовала слабость при этих словах.
− Нет, − задыхаясь, она отвернулась, но Бен схватил ее за локти. Адди дрожала, ее колени подгибались, и она ухватилась за его руки для поддержки.
Бен посмотрел на Джефа поверх ее головы, глаза его были ледяными.
− Еще раз упомянешь ее имя, и я тебя размажу по всему этому ранчо.
− Вы мне не верите? − насмехался Джеф. ‑ Она сказала, что Уоттс сделает за деньги что угодно. Она сказала ему когда и где встретиться со мной, помогла все это устроить. Почему, как Вы думаете, мы заполучили его так легко. Разве я выдумываю, Аделина? Давай, скажи ему, что это неправда. Я хочу увидеть, как легко ты солжешь.
Адди не могла издать ни звука. Она знала, что должна отрицать обвинение, чтобы спасти свою шкуру, но не могла.
− Адди, − сказал Бен, и она медленно подняла голову, боясь увидеть подозрение на его лице, зная, что не сможет отрицать правду, если он спросит ее об этом. Казалось, время застыло, и она оказалась лицом к лицу с двумя вариантами прошлого, размышляя, какое из них повлияет на ее будущее. Сейчас будет произнесен вечный приговор, и хотя она боялась грядущего, но у нее не было выбора.
Дрожа, она взглянула Бену в глаза. Она не увидела в них ни тени подозрения, порицания или вопросов. Только заботу о ней и проблеск нежности.
− Я должен был оставить тебя дома, − спокойно заметил Бен. − Ты не должна была подвергаться этому.
Она молча кивнула, переполненная чувством облегчения. Все было хорошо. Он ее любил достаточно сильно, чтобы не поверить. Он отверг слова Джефа, как мусор. Бен обнял ее рукой за талию и, улыбаясь сардонически, взглянул на Большого Джорджа.
–Со временем, вы себя погубите. Я просто хочу, чтобы вы знали, что я приложу все усилия, чтобы облегчить вам задачу. − Он вдруг замолчал, как будто что‑то припоминая. − И если у вас есть вопросы по поводу «Санрайз» и его управления теперь, когда Рассела Уорнера больше нет, будьте уверены, что мы будем следовать его традициям. Только вы скоро поймете, что я не такой добродушный и всепрощающий, каким был Расс. Я не успокоюсь, пока ваш долг не будет уплачен, и вы не окажетесь на коленях. Это займет какое‑то время, но я это сделаю. Ограждение будет поставлено, на сей раз навсегда, и я собираюсь выжать из вас все соки, пока ранчо не пересохнет, а скот не превратится в скелеты. Я собираюсь вас уничтожить, и однажды вы пожалеете, что убрали Раса, а на его месте теперь я.
После этого визита, казалось, Бен смирился со смертью Расса. Он не был поглощен местью, как того опасалась Адди, но в его глазах появлялся особый блеск, когда упоминали Джонсонов. Теперь походка его была легче, но как всегда самоуверенная, его стало нелегко разозлить, и он чаще улыбался. Казалось, ранчо зажило новой жизнью, как если бы солнце вышло из‑за туч. Адди все еще была единственной, решавшейся спорить с Беном и бросать ему вызов, но она делала так только, если получала от этого удовольствие. В ответ он проявлял необычное чувство собственника по отношению к ней, заявляя права на ее время и внимание с несравненным высокомерием, за которое она одновременно ругала его и тайно любила.
Его жизнь была для нее открытой книгой, даже его работа. Добившись от него обещания взять ее с собой в Канзас‑Сити, где он закупил новую шортгорнскую породу скота для «Санрайз», она проштудировала все его книги по скотоводству и перевозке. Когда Мэй услышала один из их деловых разговоров и попыталась выбранить Бена в связи с этим, он улыбнулся и ответил, что ожидал от Адди новых идей, благодаря которым ранчо заработает кучу денег. Вся семья, также, как и большая часть посторонних, только качали головой при виде Бена и Адди, у которых были такие необычные отношения, этот город никогда не видел ничего подобного.
Что же до них самих, они знали, что им еще многое предстоит узнать друг о друге, и это займет у них всю жизнь и даже больше. Адди всегда удавалось удивить Бена, даже в их брачную ночь, когда она заплакала, как только он перенес ее через порог ее обновленной комнаты. И присел на новую огромную кровать, и держал ее в объятиях, убедительно упрашивая ее сказать ему, что не так.
− Наконец‑то мы женаты, − прошептала она, вытирая лицо его носовым платком. − Я так счастлива, и я чувствую такое облегчение,…и я так потрясена.
Бен долгое время удерживал ее, склонив голову к ней, неспешно целуя ее лицо и шепча ей о своей любви. Когда она обняла его руками за шею, ее тело, прижавшееся к нему, было мягким и теплым, и они оба задрожали. Их поцелуи стали более жадными, они отчаянно понимали, как долго не занимались любовью. Они избавились от одежды с неуклюжей поспешностью, что сильно отличалось от нежного воссоединения, которое они предвкушали. Настолько невыразимо приятно было им ощущать свои обнаженные тела, прижатые крепко друг к другу. Адди почувствовала, что постепенно погружается в океан темноты, где были только его тело, его руки, его губы, прижатые к ее губам. Она проявляла такую же активность, агрессивность, нежность, как и он, пока удовольствие не пролилось на нее потоком, который, казалось, изменил саму ее душу.
После она с удовольствием нежилась в его объятиях, а он наматывал прядь ее волос на свой палец, а потом поднес его к губам.
− Мне снилось, как мы занимаемся любовью, − прошептала она и ощутила, как он нежно рассмеялся у ее виска.
− Прежде, чем мы занялись этим в реальности?
− Прежде, чем я встретила тебя. Я не знала ни твоего имени, ни даже, как ты выглядишь.
Он лениво улыбнулся.
− И как ты меня узнала?
− Не глупи. Как же я могла тебя с кем‑то перепутать? − она скользнула рукой по его груди, чтобы показать ему свое право касаться его, когда она того пожелает. Бен склонился над ней, его темные волосы закрыли лоб, когда он опустил свою голову к ее шее.
− Почему бы тебе не показать мне что‑то, что мы делали в твоих снах, миссис Хантер? ‑ прошептал он, касаясь губами ее кожи.
− На это может потребоваться вся ночь, − предупредила Адди.
− Я настаиваю.
И она рассмеялась, обняла его, страстно целуя.
Поезд громыхая, подъехал к станции, слышалось шипение пара и оглушительные гудок, что привело Лиа в такой восторг, что у нее даже пропал дар речи. А так как никто из семьи не хотел долгих прощаний, они все пытались быть оживленными и веселыми. Мэй двинулась первой, поцеловав Кейда и советуя ему вести себя хорошо. Она посмотрела на Адди затуманенными от слез глазами и обняла ее.
− Я буду по тебе скучать, мама, − сказала Адди, испытывая боль. Она вдохнула запах ванили и прижалась к плечу Мэй, не желая, чтобы та уезжала.
− Я буду счастливее в Северной Каролине, − прошептала Мэй. − Мое место там, а твое − здесь.
Потом Мэй подошла к Бену, который взял ее руку и поднял к губам в странно‑подходящем жесте. Она пожала его руку, что было наибольшим знаком привязанности, которая она способна была проявить по отношению к нему.
− Позаботьтесь о них, − попросила она и отвернулась, чтобы с помощью кондуктора сесть в поезд.
Адди и Каролина обнялись, не зная, что сказать. Адди понимала, что если попытается что‑то произнести, она начнет плакать без остановки. Она будет скучать по Каролине больше, чем по остальным, включая Мэй. Каролина, наконец, прочистила горло и сказала дрожащим голосом.
− Будь счастлива, Аделина. Я буду.
Адди кивнула, задыхаясь от тоски, когда они отошли друг от друга. Она небрежно обняла Питера и посмотрела на Лиа, чьи серьезные глаза, казалось, читали ее мысли. Адди взяла одну из аккуратных косичек девочки и пригладила воображаемую прядку на место. Она посмотрела на ее личико и мудрые серые глаза и вдруг увидела воспоминание… как она свернулась рядом с тетей Лиа возле радио, смеясь над комедийным шоу. А потом, зайдя в спальню тети Лиа, она своим пением заставляла пожилую леди смеяться… Ты сливки в моем кофе … Так странно, что то, чем они когда‑то были друг для друга, теперь никогда они не обретут. Но у Адди были воспоминания. Вот почему для нее было так тяжело отпустить эту Лиа, из‑за этих воспоминаний про другую Лиа. Она опустилась на колени и обняла девочку.