Молоденький круглолицый прапорщик быстро наклонился и помог бедолаге подняться на ноги.
– Что произошло? Почему ты на полу валяешься? – спросил его капитан.
– А где мне еще валяться в этом свинарнике? – процедил сквозь зубы хилый, а сам огляделся, чтобы отыскать своего обидчика. В этот момент очнулся и второй пострадавший. Он громко простонал, и капитан быстро подошел к нему.
– А что с тобой, милай? – насмешливо воскликнул он, всплескивая по‑бабьи руками. – Только не говори, что о крылечко споткнулся. Вставай, вставай, милай!
Тот, охая, потихоньку поднялся, помогая себе руками. Было заметно, что он – пока с трудом соображает: глаза смотрели совершенно бессмысленно.
– Это, гражданин капитан, от неожиданности, – серьезно заметил тот, что шептал на ухо Бондарю.
– От какой еще неожиданности? – спросил капитан.
– Вы так быстро вбежали в камеру, что он, увидев вас, удивился, свалился с верхней «шконки» и ударился о край стола. – Он говорил это таким серьезным тоном, что капитан не ощущал никакого подвоха.
Другое дело дежурный и прапорщик: они давно знали этого шутника и с трудом сдерживались, чтобы не рассмеяться.
– Я что‑то не понял: что же здесь неожиданного? – недоумевал капитан.
– Как что, гражданин капитан? – удивился парень. – Он же о вас каждую ночь думает, а тут вы возьми и появись наяву! Вот вам и неожиданность!
Здесь уж не выдержала вся камера: громкий гогот вырвался из открытых дверей и гулом пронесся по коридорам. Прыснул и корпусной, за ним и прапорщик. Не было смешно только капитану и пострадавшему. Правда, по разным причинам: если второй до сих пор не пришел в себя и почти ничего не понимал, то капитана распирало от злости. Но он прекрасно знал, что если сейчас сорвется и покажет, что шутка его задела, то весьма усложнит себе работу в тюрьме.
– Ну, слава тебе, Господи! А я все думаю, кто это мне спать по ночам мешает? Хоть теперь стало ясно, благодаря вам, молодой человек! Спасибо! – искренне произнес капитан, чем ввел в замешательство даже шутника. – Но всякое благородное дело требует поощрения! – Он сделал паузу и обвел взглядом молчаливо стоящих обитателей камеры. – А потому подследственному… – Он ткнул пальцем в грудь пострадавшего. – Как твоя фамилия?
– Подсевалов, гражданин капитан! – с трудом выговорил тот разбитыми губами.
– Отлично! Подследственный Подсевалов – десять суток карцера! А подследственный… как тебя? – Капитан ткнул пальцем в грудь шутника.
– Корчагин, гражданин капитан, – с улыбкой ответил тот.
– Очень хорошо! Подследственный Корчагин – пять суток карцера!
– За что, гражданин капитан? – удивленно воскликнул тот.
– Чтобы внимательно сумел прочитать «Как закалялась сталь», – с усмешкой ответил капитан. Раздался взрыв хохота. Теперь смеялись уже над незадачливым шутником, который и сам подхватил этот смех.
– Гражданин капитан! – перекрикивая смех, выкрикнул снова шутник.
– Слушаю! – отозвался тот.
– Я ж плохо читаю, – с серьезным видом заметил Корчагин. – И что?
– Маловато пять суток‑то, – глуповато улыбаясь, выдохнул тот.
– С этим проблем не будет, – спокойно заметил капитан. – Ты такой шутник, что лишние пять суток в момент нашутишь! – Он подмигнул и направился к выходу, бросив по пути, как бы мимоходом: – Бондарь! На выход! С вещами!
Выполняя распоряжение начальника спецчасти, надзиратели подхватили наказанных и повели их в карцер. Бондарь, помахав на прощание сокамерникам, направился к выходу. – А вещи? – напомнил капитан. – Не накопил еще! – пожал плечами Бондарь и вышел. В камере вдруг снова раздался громкий хохот. На этот раз было непонятно, чему радовались обитатели камеры: то ли последней «шутке» капитана, то ли за их неожиданного защитника по кличке Бондарь.
Передав Бондаря майору Воронову, начальник спецчасти предложил ему расписаться и крепко пожал руку, потом козырнул Зелинскому и тут же вышел. – Ну что, пошли? – сказал Воронов Бондарю. – Как скажешь, начальник, – безразличным тоном отозвался тот и взял руки за спину.
– Значит, как договорились, майор? – бросил на прощание Зелинский.
– Да, конечно! – Воронов кивнул ему и пошел вслед за Бондарем, которого сопровождал дежурный прапорщик.
– Ого! – не сдержался Бондарь, когда его подвели к «Волге» с затемненными окнами. – Эх, прокачусь! – Он подмигнул прапорщику.
Никак не реагируя, прапорщик вопросительно взглянул на Воронова, который тут же протянул ему наручники. Прапорщик застегнул Бондарю правое запястье, затем открыл перед ним заднюю дверцу машины и усадил его, после чего защелкнул второй наручник на скобе у окна, захлопнул дверцу и повернулся к майору.
– Свободны, товарищ прапорщик, спасибо, – сказал Воронов.
– Не за что, – ответил тот и направился ко входу в тюрьму.
Воронов занял место рядом с Бондарем и сухо бросил водителю: – Трогай!
Когда они выехали из ворот Бутырки, к ним в машину сел здоровенный бугай из команды Иннокентия. Быстро окинув взглядом Бондаря, он молча уставился вперед, не забывая время от времени посматривать на него в зеркальце заднего вида.
До Лубянки они доехали быстро и без всяких неожиданностей. Сдав Бондаря с рук на руки Михаилу Никифоровичу, Воронов быстро поднялся к себе. Надо было доложить Богомолову об исполнении его распоряжения и позвонить Зелинскому. Однако не успел он переступить порог кабинета, как раздался звонок по телефону. Он взял трубку и сразу услышал знакомый голос:
– Майора Воронова, пожалуйста. – Я слушаю! – спокойно ответил Воронов. – К сожалению, я вынужден сообщить о кое‑каких изменениях в наших планах!
Сердце Воронова сжалось: неужели ставится под угрозу операция по освобождению Савелия?
– Я понял это, как только услышал ваш голос едва ли не на сутки раньше, чем договаривались. – Воронов старался скрыть волнение и говорил спокойным уверенным тоном.
– Обмен должен состояться сегодня ночью и не позднее двух часов. В противном случае он вообще не состоится! – Голос звонившего заметно дрожал, из чего Воронов заключил, что тот тоже нервничает.
– Это, конечно, плохо, – спокойно начал Воронов. У него сразу отлегло от сердца: он предполагал нечто более серьезное. – Вы же сами знаете бюрократизм чиновников, тем более в нашем конкретном случае. Но… – Он сделал вид, что задумался. – Вы можете перезвонить через полчаса?
– Без проблем! – ответил тот и положил трубку. Воронов перевел дух и сразу же набрал номер Богомолова.
– Константин Иванович, это Воронов! – Да, я в курсе: мой помощник уже позвонил. – Я не об этом, товарищ генерал. Наши «партнеры» заторопились!
– Вот как? – Богомолов был явно удивлен. – И что они предложили?
– Обмен должен состояться сегодня не позднее двух часов ночи. Я очень боюсь, что Савелию стало хуже и они, испугавшись, решили не ждать до завтрашнего дня, – с волнением проговорил Воронов.
– А ведь это не исключено, – задумчиво сказал Богомолов. – Что ты им ответил?
– Попросил полчаса на урегулирование формальностей.
– Хорошо! – решительно сказал генерал. – Скажи им, что мы готовы произвести обмен, но потребуй, чтобы тебе дали возможность поговорить с Савелием. Нужно же нам, в конце концов, убедиться, что он жив!
– Я вас понял, товарищ генерал! И я уверен, что это вполне разумное условие, от которого они откажутся, чтобы не вызвать у нас подозрений.
– Абсолютно точно! – усмехнулся генерал. – Действуй! Как только будет известна схема обмена пленниками, сразу же сообщи мне.
– Слушаюсь, товарищ генерал! – радостно бросил Воронов, потом тихо добавил: – Спасибо, Константин Иванович!
– Не за что! – усмехнулся тот и положил трубку. Воронов с улыбкой покачал головой, достал визитку Зелинского и набрал его номер. – Зелинский слушает. – Саша, это Воронов!
– Ты даже быстрее обернулся, чем я предполагал. – Прокурор был рад звонку, но вдруг его голос стал тревожным: – Или что‑то случилось?
– Случилось! – вздохнул Воронов. – К сожалению, наша встреча сегодня отменяется. – Надеюсь, ничего серьезного? – Нет‑нет, просто неожиданные дела! – бодро заверил Воронов. – Но, возможно, завтра, если ты не возражаешь, мы наверстаем упущенное.
– Отлично! – успокоился Зелинский. – В любое время после четырех жду твоего звонка. И смотри, больше никаких отговорок: жена уже сегодня начала хлопотать по хозяйству, чтобы встретить достойно дорогого гостя. Она же все знает и о тебе, и о Савелии. Все время спрашивает…
– Передай ей привет и скажи: завтра, что бы ни случилось, хоть землетрясение, я буду у вас в гостях, – твердо заверил Воронов.
– Желаю удачи! – серьезным тоном произнес Зелинский, словно догадываясь, что Воронова ожидает нелегкое испытание в сегодняшнюю ночь. – Спасибо! – тоже серьезно ответил Воронов. Он встал со стула и стал нервно ходить по кабинету, нетерпеливо поглядывая на молчащий телефон. Прошло полчаса, сорок минут, – звонка не было. Что же это такое? Может быть, снова какие‑то изменения? Откуда ему было знать, что его оппоненты решили «нагулять ему аппетит», потому и выдерживали паузу. Наконец раздался звонок. Он прозвучал неожиданно и заставил Воронова вздрогнуть. Майор пересилил желание сразу же броситься к аппарату, а выждал три звонка и только потом поднял трубку.
– Мы уж думали, что вы решили с нами больше не разговаривать, – усмехнулся тот же самый голос, после уже привычного «Воронов слушает!».
– Нет, просто нужно было решить некоторые вопросы, – как можно спокойнее заверил Воронов. – Слушаю вас! – Вы готовы к обмену?
– Готовы! – бодро заявил Воронов. – Но у меня есть одно условие…
– Какое же?
– Мне нужно услышать голос Савелия. – Не доверяете? – хмыкнул тот без всякого удивления, словно заранее предвидел такой оборот.
Воронов не мог знать, что Красавчик‑Стив догадывался: гэбэшники наверняка потребуют переговорить с их «козырем», и потому, не желая рисковать, попросил у Хитрована радиотелефон. Они с нетерпением ожидали сообщения от Альберта. Время тянулось медленно, и Красавчик‑Стив уже начал терять терпение, когда раздался звонок.
– Хозяин, вы как всегда оказались правы: майор потребовал переговорить с нашим подопечным.
– Без проблем! – довольно усмехнулся Красавчик‑Стив. – Что ты ему сказал?
– Как и договорились: через пять минут он ждет звонка. – Хорошо!
Красавчик‑Стив переглянулся с Хитрованом, подхватил радиотелефон, и они направились в комнату, где лежал Савелий. Михаил встал при их появлении и, подчиняясь жесту Красавчика‑Стива, тут же вышел. Савелий не спал и внимательно следил за вошедшими.
– Послушай, земляк, – начал Хитрован. – Мы не знаем, догадываешься ли ты, почему был нами похищен, но сейчас мы можем удовлетворить твое любопытство. – Он хитро посмотрел на Савелия, ожидая услышать что‑то в ответ, но раненый молчал и спокойно смотрел то на одного, то на другого. – В тебе заинтересованы власти, и поэтому ты сыграешь роль разменной монеты! – Он ощерился. – Сейчас мы получили согласие, но они хотят услышать твой голос и удостовериться, что ты жив.
Савелий продолжал упорно молчать, и Хитрован вынужден был спросить:
– Ты можешь поговорить с ними по телефону? – С кем? – неожиданно спросил Савелий. – Не знаю, кто подойдет, – пожал плечами Хитрован.
Савелий несколько секунд смотрел на Хитрована, потом со вздохом, словно не очень того желая, сказал: – Хорошо, я согласен.
Хитрован быстро набрал номер и, дождавшись, когда на другом конце провода подняли трубку, протянул радиотелефон Савелию.
– Алло! – услышал он знакомый голос и тут же ответил: – Да, я слушаю вас…
– Это вы – Савелий Кузьмич Говорков? – спросил Воронов, давая ему понять, что «узнавать» им друг друга не обязательно.
– Да, это я, – с трудом сдерживая волнение, ответил Савелий. – Как вы себя чувствуете?
– Вполне прилично. Что бы вам еще хотелось выяснить? Если место моего нахождения, то ничем не могу помочь! – Савелий попытался улыбнуться. – Неужели я вам так дорог, что вы пойдете на сделку с ними? – Сказав это, Савелий дал понять, что телефон не прослушивается и Воронов может говорить обо всем без опаски.
– Савка, тебя предложили сменять на какого‑то валютчика по кличке Бондарь, но мы о нем ничего не знаем: ни имени, ни фамилии, ни прошлого. – Воронов старался говорить быстрее, понимая, что в любой момент могут отключить связь. – Особая примета – прядь седых волос на голове.
Савелий, перехватив настороженный взгляд Хитрована, сразу же ответил:
– Нет‑нет, медицинское обслуживание на уровне, кормят как в хорошем санатории, так что не вол… – Договорить ему на дали. Хитрован вырвал трубку, но Воронов, как только голос Савелия прервался, замолчал.
– Ну! – изменив голос, бросил Хитрован в трубку. – Все в порядке, мы готовы к обмену, – ответил Воронов. Хитрован, выругавшись, дал отбой.
Просто невозможно описать чувства, которые охватили Воронова, когда он услышал голос Савелия. Судя по голосу, с ним все в порядке. Жаль, что так быстро прервали разговор… Вновь зазвонил телефон.
– Ну что, майор, убедились, что мы люди серьезные?
– Вполне! Что вы предлагаете? – Сейчас двадцать один четырнадцать, так? – Верно, – согласился Воронов. – Ровно в двадцать два часа сорок пять минут ждите звонка: будьте готовы к тому, что сразу же после него вам придется отправиться на встречу. Бондарь уже должен находиться рядом с вами. – Я понял, – холодно сказал Воронов. – И прекрасно! – никак не реагируя на его тон, весело ответил тот и добавил: – До встречи, майор!
Плюнув с досады, Воронов набрал номер Богомолова.
– Слушаю, Андрюша, – добродушно сказал генерал. – Почему такой недовольный голос: что‑то случилось?
– Нет‑нет, все в порядке! Я разговаривал с Савелием.
– Согласились все‑таки? – усмехнулся генерал. – А куда они денутся?
– В двадцать два сорок пять будут перезванивать и назначать встречу для обмена. Бондарь должен быть рядом, чтобы сразу же выезжать на место.
– Перестраховываются! – хмыкнул генерал. – Не дают времени для подготовки. Ну и Бог с ними. Как там Савелий?
– Чувствует себя хорошо. С нетерпением ожидает встречи. Мне удалось рассказать ему о Бондаре то, что знаем мы! – А не рискованно ли?
– Нет, он дал понять, что телефон не прослушивается. Выяснить его реакцию не удалось: нас прервали.
– Ну что, пока все идет нормально, как думаешь, майор? – Вполне с вами согласен.
– Может быть, все‑таки подстраховаться и направить вслед за тобой группу захвата? – предложил генерал.
– Ни в коем случае! – тут же возразил Воронов. – Это может поставить жизнь Савелия под угрозу.
– Ну хорошо, тебе виднее, – после паузы согласился Богомолов. – Черт бы их побрал, еще больше часа ждать!
– А может, вам домой поехать? Я обязательно позвоню, – предложил Воронов.
– И ты туда же! – обиженно бросил Богомолов. – Сначала Порфирий Сергеевич, потом Михаил Никифорович, теперь ты… Эх! – в сердцах вырвалось у него. – Как вы все не можете понять, пока я не получу сообщение, что Савелий находится вне опасности, не смогу ни отдыхать нормально, ни работать!
– Извините, Константин Иванович, я вас понимаю, как, может, никто другой. Вы скажете Порфирию Сергеевичу, что срок обмена перенесли?
– Нет, не скажу, потому что он сейчас и так все слышит, – усмехнулся генерал. – Примчался, как только узнал о неожиданном звонке. Кстати, он сразу же сказал, что они предложат обмен сегодня. Он уверен, что эта спешка каким‑то образом связана не с Говорковым, как мы с тобой думаем, а с Бондарем.
– После разговора с Савелием мне кажется, что это не исключено. Какие‑либо сведения о Бондаре удалось получить?
– Пока никаких. К сожалению, выходные наступили…
– Да, неспроста они торопятся, – задумчиво проговорил Воронов. Он все больше склонялся к мысли, высказанной Порфирием Сергеевичем. – Константин Иванович, нужно попытаться проследить за Бондарем.
– Вы с Говоровым как сговорились: он только что предложил то же самое. А если двое, независимо друг от друга, заговаривают об одном и том же, то стоит обратить на это внимание. Хотя, честно говоря, лично я не знаю, как это можно сделать, не подвергая риску Савелия.
– Константин Иванович, а вы помните кулон, который Савелию подарила его «любимая»? – неожиданно спросил Воронов.
– А что, очень интересная идея, – оживился Богомолов. – Сто грамм с меня! – У него сразу поднялось настроение. – Как говорится, все гениальное просто! Ладно, мы тут посидим, покумекаем и будем ждать от тебя известий, договорились? – Кстати, чуть не забыл! – неожиданно воскликнул генерал. – Тут меня совсем затерроризировала приятельница Савелия… – Наташа?
– Да, Наташа! Где он? Что с ним? Почему ей ничего толком не объяснили в больнице? Я уже боюсь разговаривать с ней. – И что же вы все‑таки ей сказали? – Пытался как‑то уйти от ответа, но она в конце концов вцепилась в меня, и я решил…
– Короче говоря, вы все спихнули на меня, – догадался Воронов.
– Вот что значит долго общаться с Говоровым: сразу все такими умными становятся, – со вздохом признался генерал. – А что мне оставалось делать? Правду сказать? Нельзя! А морочить голову больше не удавалось. Может быть, ты как‑нибудь выкрутишься?
– Мне что, самому позвонить ей? – обречено спросил Воронов.
– Думаю, вряд ли успеешь: она наверняка, сейчас сама твой номер набирает. Так что держись, майор, а то подполковником не станешь! Гуд лак!
– А как же! – уныло хмыкнул Воронов и положил трубку. Он, действительно, даже не успел перевести дух, как снова зазвонил телефон. – Майор Воронов! – отозвался он. – Андрей, это вы? – раздался голос девушки. Казалось, она вот‑вот разрыдается.
– Наташа, здравствуйте! – радостно воскликнул Воронов, сразу пытаясь настроить ее на другой лад. – Как ваши дела? Как братик, бабушка?
– Спасибо, все хорошо. – Она сделала паузу, словно переводя дыхание, потом тихо спросила: – Андрей, вы мне можете сказать правду?
– Извините, Наташа, но лично я всегда говорю правду, – заверил ее Андрей. – Спрашивайте! А я вам обещаю: если могу – отвечаю на вопрос, если нет, то говорю «не могу»! Так подойдет? – Подойдет. Почему Савелия нет в больнице? – На этот вопрос я не могу ответить, дальше! – Он говорил спокойно и уверенно, и, видно, это помогало девушке взять себя в руки. – Вы знаете, где он сейчас? – На этот вопрос я тоже не могу ответить. – Скажите, он жив? – совсем тихо выговорила девушка. – Да, он жив.
Наташа не выдержала и воскликнула: – Правда жив? – Правда!
– Тогда еще один вопрос, хорошо? – Хорошо, – со вздохом сказал он.
– Когда вы с ним разговаривали последний раз? – Сегодня, – сознался Воронов, потом добавил: – Если быть совсем точным, то с полчаса назад. Что еще?
– А мне больше ничего и не надо. Если увидите его или услышите, передайте, что я его люблю! Очень! Обещаете? – Обещаю. – Он улыбнулся.
– Спасибо, Андрюша, – тихо, с нежностью поблагодарила Наташа и положила трубку.
Воронов перевел дух. Удивительная девушка, и она очень подходит Савелию! Именно такая подруга и нужна ему: смелая, нежная, заботливая и верная. Воронов даже чуть‑чуть позавидовал своему названому братишке. Но это была «белая» зависть. Он очень радовался за него.
Савелию столько пришлось пережить за свои неполные, тридцать лет, что этого могло бы хватить на несколько жизней. Сиротство, детский дом, Афганистан, безвинное отбывание наказания в местах лишения свободы, потеря одного любимого человека, предательство другого, тяжелейшие ранения сначала в Афганистане, потом в тайге, наконец, потеря памяти и снова тяжелое ранение. И вот в таком состоянии он подвергается похищению и его жизни грозит смертельная опасность. Эти подонки используют его как разменную монету в своих грязных играх! Воронов был так зол, что готов был разорвать их на части.
Однако он понимал, что в том положении, в котором находится его названый братишка, он не имеет права на эмоции и все свои знания, умения и опыт должен направить на вызволение Савелия из рук похитителей. Он успокаивал себя тем, что рано или поздно сумеет добраться до преступников и отомстить им сполна. А сейчас нужно спасать Савелия.
Что там говорил Богомолов о предчувствии Говорова? Порфирий Сергеевич предположил: эти подонки спешат потому, что им хочется сохранить инкогнито Бондаря. Скорее всего бывший генерал прав. Недаром именно в пятницу, в короткий рабочий день, когда гораздо труднее получить данные на какого‑либо человека, похитители и затеяли игры с обменом. Кто же этот Бондарь? Почему именно его они решили вытащить из Бутырки? Вряд ли он обыкновенный уголовник. Что‑то во всем этом настораживает. Похищение сопровождалось гибелью двух свидетеля. Сначала погиб доктор, который мог пролить свет на похищение. Убийца работал профессионально. Затем погиб постовой, по воле случая оказавшийся в больнице, когда там происходили трагические события.
Воронов подозревал, что за всем этим стоит какаято мощная организация, и уверовал в это, когда его привезли на место встречи. Молодой парень, явно подставное лицо, вел себя спокойно, словно заранее знал об успешном завершении операции. Это подтвердилось и тогда, когда Воронов потребовал связать его с Савелием: ни тени сомнения, все воспринималось как само собой разумеющееся.
Время для Андрея тянулось очень медленно, казалось, что оно просто остановилось. Воронов вновь погрузился в размышления. Ровно в десять он еще раз созвонился с Богомоловым, чтобы напомнить о Бондаре. Генерал заверил, что тот к назначенному времени будет у Воронова. На этот раз звонок раздался не в двадцать два сорок пять, а на шесть минут раньше. Воронов не стал возмущаться по этому поводу, а спокойно сказал:
– У нас все в порядке. А как у вас? – У нас тоже! – ухмыльнулся голос в трубке. – Вы знаете Рублевское шоссе? – Более‑менее… – ответил Воронов. – В самом его конце правый поворот, рядом с которым есть указатель: «До карьера пятьсот метров». Поворачиваете в сторону указателя и останавливаетесь у самого карьера на освещенном прожектором пятачке. Затем выхолите из машины, выводите Бондаря. Увидев его, вам просигналят фарами. Затем вынесут вашего Савелия. Там произойдет обмен. И смотрите, никаких глупостей, если хотите, чтобы ваш человек остался в живых!
– Именно об этом я и вас хотел предупредить, – спокойно заметил Воронов. – Если и вы хотите, чтобы ваш приятель остался в живых, то без глупостей! – Мне кажется, что нас обоих устраивает мирный исход дела, не так ли?
– Хорошо бы! – согласился Воронов. – Вы еще не сказали о времени,
– напомнил он.
– А я был уверен, что вы и сами догадаетесь, – усмехнулся тот.
– Вы хотите сказать, что я должен сразу же после нашего разговора сесть в машину и, нигде не останавливаясь, приехать к месту встречи? Я правильно понял?
– Абсолютно! Желаю удачи! – доброжелательно бросил тот, и Воронов, совершенно машинально, ответил:
– А как же! – Он положил трубку, взглянул на часы: двадцать два часа сорок три минуты. Он хотел позвонить, но в дверь постучали. Вошел Михаил Никифорович.
– Товарищ майор. Бондарь находится в машине с нашим человеком и водителем, пропуск уже сдан дежурному! – четко доложил подполковник, понимая, что сейчас не до субординации. – Ну как? Еще не звонили?
– Все в порядке! – подмигнул Андрей. – Только что. Сейчас доложу генералу и сразу в путь: времени в обрез. – Тогда я пойду к машине?
– Да, пожалуйста, товарищ подполковник. – Затем, стараясь как‑то смягчить официальный тон, Воронов мягко добавил: – Спасибо вам, Михаил Никифорович.
– Чего уж там! – улыбнулся тот. – Удачи тебе, майор!
Быстро доложив генералу обо всем, что услышал по телефону, Воронов не удержался и спросил:
– Константин Иванович, удалось что‑нибудь придумать насчет слежки за Бондарем?
– Там видно будет, – хитро бросил Богомолов. – Ни пуха!
– К черту, товарищ генерал! – бодро ответил Воронов. Он понял, что за Бондарем проследят. До места встречи добрались быстро. Удивленный Бондарь всю дорогу молчал, уставясь вперед. И только когда они выехали из города, он повернулся к Воронову.
– Я могу поинтересоваться? – угрюмо спросил он. – Поинтересоваться можете, а вот ответ получить… – Воронов начал резко, но потом смягчился. – Спрашивайте!
– Куда вы меня везете? – В голосе Бондаря не было страха, он спросил как бы механически. Понимая, что через несколько минут ему и так станет все известно, Воронов решил не интриговать его, а сказал прямо:
– Мы везем вас, чтобы обменять на нашего человека.
– Кто они? – нахмурился тот. – Если честно, то определенно сказать не могу. – Перехватив взгляд, Воронов усмехнулся. – Не потому, что не хочу, а потому, что не знаю.
– Что ж, спасибо и на этом. Может, наручники снимете: руки затекли. Поверьте, не убегу. – А мы верим, – пожал плечами Воронов. – Но… – Понятно. Скоро на месте будем? – Минут через пять‑десять. – Андрей немного помолчал, потом добавил: – Хочу предупредить вас, Бондарь: когда приедем на место и выйдем из машины, вы должны беспрекословно выполнять мои приказы, если хотите остаться в живых. До тех пор, пока наш человек не окажется в машине, не вздумайте делать резких движений, вы все время будете на прицеле у нашего снайпера.
– Понял! Приходилось участ… – весело начал тот, но вдруг оборвал на себя полуслове, словно понял, что проговорился.
– Приходилось участвовать? – скрывая свою настороженность, спокойно спросил Воронов. Бондарь деланно рассмеялся.
– Это я про кино говорю! В одной машине держат на мушке своего клиента, во второй – своего, а в это время этих бедолаг медленно ведут друг другу навстречу, не так ли? – Примерно, – задумчиво ответил Воронов, продолжая размышлять над неожиданной оговоркой Бондаря. Его слова про кино прозвучали неубедительно: Воронов был уверен, что Бондарь уже участвовал в обмене пленными. Очень интересно! Но размышлять было некогда – машина остановилась. Воронов осмотрелся и понял, что они находятся в круге, освещенном мощным прожектором. Он переглянулся с сотрудником на переднем сиденье и кивнул ему. Тот сразу же вытащил автоматическую винтовку с оптическим прицелом и выставил ее в открытое окно, привычно занимая удобное положение для прицельной стрельбы. Выставил в окно свой автомат и водитель.
– Товарищ майор! – негромко окликнул он, кивая вперед.
Воронов увидел, как метрах в тридцати мигнули фары легковой машины. Он не спеша вылез из кабины, затем помог выбраться Бондарю и ткнул ему в шею ствол своего «Макарова».
– Порядок! – крикнули с той стороны и выкатили вперед носилки.
– Отсюда не видно! – громко выкрикнул Воронов, давая понять, что пока не увидел Савелия, обмена не будет.
– Хорошо! – раздался голос, который говорил с ним по телефону. – Пусть от вас идет человек сюда, а от нас – к вам. Не волнуйтесь, мы выполним свое обещание.
– Мы – тоже! – хмуро отозвался Воронов. – Пошли?
– Пошли! – Воронов шепнул водителю, чтобы тот держал Бондаря на прицеле, не скрываясь. Затем медленно направился навстречу мужской фигуре. Заметив, что тот растопырил руки, давая понять, что в них нет оружия, Воронов сунул пистолет под мышку и тоже расставил руки в стороны.
Поравнявшись, они быстро посмотрели друг на друга и продолжили свой путь. Это был незнакомый Воронову парень лет тридцати. У него были равнодушные глаза, и майор решил, что это простой исполнитель. Он склонился над носилками и не видел, как парень, приблизившись к Бондарю, внимательно взглянул на его голову и попытался сунуть руку в карман.
– Не балуй! – тихо бросил водитель, щелкнув затвором автомата.
– Да нет, это не оружие, – чуть испуганно произнес тот. – Капюшон!
– Для чего?
– Откуда я знаю? Мне приказано – я исполняю. – Хорошо! Медленно, левой рукой вытащи его и встряхни.
Парень вытащил капюшон, в котором ничего не было, и натянул его на голову Бондарю. Тот попытался возражать, но парень бросил: «Так надо!», и Бондарь смирился.
Парень повернулся назад и крикнул: – Мы готовы!
Воронов, успевший прошептать Савелию ободряющие слова, поднял голову и сказал: – Мы тоже!
– Пошли навстречу друг другу! – раздался голос из машины. – Медленно и без резких движений.
Воронов попытался рассмотреть тех, кто находился в машине, но было слишком темно, да и фары светили прямо в лицо. Он повернулся к ним спиной и стал толкать носилки на колесиках вперед. Даже зная, что они наверняка рассмотрели направленное на них оружие, он все равно ощутил неприятный холодок, а потом и струйку пота, сбежавшую по спине.
Воронов нахмурился, заметив, что Бондарю накинули на голову капюшон. Он не успел подумать, зачем это понадобилось, потому что парень, ведущий Бондаря, неожиданно буркнул: – А наручники?
Майор тут же снял наручники с рук Бондаря. – Вот спасибо! – с облегчением воскликнул он, и тут же парень подтолкнул его в спину, словно желая побыстрее дойти до места.
Ни слова не говоря, Воронов снова взялся за носилки, радуясь, что Михаил Никифорович оказался таким дальновидным и выбрал для поездки «Волгу»‑пикап. Он открыл заднюю дверку и двинул носилки вперед. Водитель, продолжая одной рукой направлять автомат в сторону «партнеров», другой помог Воронову, и когда тот уселся рядом с носилками и хлопнул дверкой, выжал сцепление. С той стороны помигали фарами, словно прощаясь. Воронов усмехнулся и, переведя дыхание, сказал: