На протяжении более чем трехвекового владычества в Латинской Америке испанцы и португальцы не допускали возможности предоставления территориям Нового Света даже ограниченной автономии. Колониями управляла назначенная в Мадриде или в Лиссабоне администрация во главе с вице-королем, целью которой было обеспечить вывоз в метрополию золота, других драгоценных металлов, продуктов плантационного хозяйства.
Политических прав были лишены не только индейцы, негры-рабы и люди, рожденные от смешанных браков — мулаты, метисы, самбо, но и креолы — потомки первых испанских и португальских колонистов, среди которых немало было крупных землевладельцев, купцов и промышленников. Именно они и возглавили борьбу против колонизаторов, вылившуюся в войну за независимость в 1810–26 гг. Результатом ее стало освобождение от колониальной зависимости практически всего континента (в руках Испании остались только Куба и Пуэрто-Рико, которые были утрачены в конце XIX в. после испано-американской войны).
Борьбу против испанцев возглавил Симон Боливар, которого в Латинской Америке до сих пор именуют Освободителем. В войне за независимость отличились и др. выдающиеся деятели: Ф. де Миранда, Х. де Сан-Мартин, Б. О’Хиггинс, А. Х. Сукре, так же как Боливар убежденные в необходимости солидарности всех народов Латинской Америки, без чего успешный исход борьбы был немыслим. Но именно Освободитель стал символом латиноамериканского единства, идею которого он горячо отстаивал и пытался воплотить в жизнь. В 1821 г. им была создана «Великая Колумбия», куда добровольно вошли его родная Венесуэла, Колумбия, Панама и Эквадор.
Конфедерация, в которой Боливар видел прообраз будущего единства испаноязычных государств континента, просуществовала в силу ряда причин недолго. В 1826 г. Боливар в Панаме, географическом центре Нового Света, созвал общелатиноамериканский конгресс. По замыслу Освободителя, он должен был стать органом объединения усилий стран континента в области обороны, обеспечивать согласованную внешнюю политику. Это было более чем необходимо: у молодых государств появился враг более опасный, чем дряхлеющая испанская монархия — североамериканский империализм.
|
|
Если в начале войны Боливар и многие его соратники надеялись на помощь США — первой республики в Западном полушарии, то уже в 1820-е гг. убедились в экспансионизме северян. Боливар прозорливо предска
Латинская Америка
зал ее направления: «Соединенные Штаты захватили Флориду, зарятся на Кубу и Пуэрто-Рико. Если мексиканцы позволят, то они присвоят Техас, да, пожалуй, и всю Мексику».
Основы политики США в отношении южных соседей были сформулированы в «доктрине Монро» (по имени тогдашнего президента), объявлявшей всю Латинскую Америку «зоной жизненных интересов» Соединенных Штатов. Эта доктрина просуществовала практически без изменений 100 лет, вплоть до Кубинской (1959) революции.
Военная экспансия (захват у Мексики Калифорнии и Техаса, ПуэртоРико, а у Испании — Кубы, которая стала американским протекторатом) сопровождалась и экономической. Страны Латинской Америки в XIX — начале XX вв. стали полностью зависимыми от американского финансового капитала. Стратегически важные позиции в экономике этих государств захватили ТНК, поставившие под свой контроль наиболее прибыльные отрасли обрабатывающей, горнодобывающей промышленности, энергетики. Регион превратился в аграрно-сырьевой придаток экономики США.
|
|
США ставили у власти в подконтрольных странах марионеточных президентов-диктаторов, которые творили произвол порой самыми кровавыми методами. Это вызывало протест не только со стороны прозябающих в нищете рабочих и крестьян, но и представителей национальной буржуазии, патриотически настроенных военных и католического духовенства — влияние и тех, и других на континенте традиционно сильно. Они не желали видеть свои государства «банановыми республиками», управляемыми из американских посольств.
Но начало демонтажа неоколониальной системы суждено было начать не крупным государствам региона, таким, как Бразилия или Аргентина, а крохотной Кубе, которая из «острова сахаров и рабов», как ее называли в XIX в., в 1959 г. стала островом Свободы. После свержения проамериканской диктатуры Ф. Батисты там к власти пришли молодые революционеры во главе с Ф. Кастро. После этого революционно-освободительное движение развернулось на всем континенте.
Латинская Америка и лидеры национально освободительной борьбы (Ф. Кастро, Э. Че Гевара, К. Маригелла и др.) для всей прогрессивной общественности мира стали символами романтической борьбы за свободу и независимость от американского колониализма (очередной виток популярности этих «конкистадоров свободы» среди молодежи пришелся на конец XX в. как реакция на гегемонистские устремления США во всем мире, как симптом потери Америкой духовного лидерства). США немедленно организовали блокаду Кубы, которая продолжается по сей день.
|
|
Те, кто рассказывают о том, что на Кубе недостаточно высокий уровень жизни, забывают, что страна полвека существует в условиях жестких санкций, при этом имеет довольно приемлемые социальные показатели (образование, медицина, спорт, продолжительность жизни и проч.).
Кое-где США удалось подавить освободительные движения, как, например, в Доминиканской Республике в 1965 г. В Чили пришедшее к власти парламентским путем правительство Народного единства С. Альенде национализировало медные рудники, контролируемые ТНК, тем самым подписав себе смертный приговор — левых свергнул поддержанный американцами генерал А. Пиночет.
Но в 1970–80-е гг. процесс освобождения в Латинской Америке, тем не менее, набирал силу, рухнули многие проамериканские режимы: Стресснера в Парагвае, Дювалье на Гаити, Сомосы — в Никарагуа. Пришедшие в этой стране к власти сандинисты взяли курс на тесный союз с Кубой и приступили к радикальным преобразованиям в экономике. Панамцы решительно потребовали от США возвращения республике зоны канала, целое столетие находившейся под американской оккупацией. В 1981 г., после гибели в авиакатастрофе, устроенной ЦРУ, президента О. Торрихоса, страну возглавил еще более радикально настроенный генерал Норьега. Но американцы свергли его и заключили в тюрьму.
В 1983 г. США осуществили агрессию против маленького островного государства Гренада и свергли революционный режим М. Бишопа. Однако стало уже очевидно, что в условиях, когда сами народы Латинской Америки списали в архив «доктрину Монро», а новой стратегии взамен ее у Вашингтона так и не появилось, одними силовыми методами поддерживать свое влияние на континенте невозможно.
Попытки американцев свергнуть президента Боливарианской Республики Венесуэла Уго Чавеса оказались несостоятельными. Вашингтону не удалось предотвратить победу на выборах в Боливии (как и Венесуэла богатой энергоресурсами) и другого радикального политика — Эво Моралеса, выступающего с тех же, что и Чавес, левонационалистических позиций. В Эквадоре победил левак Р. Корреа. В 2006 г. неприятным сюрпризом для США стало возвращение к власти в Никарагуа — на этот раз мирным путем — их давнего врага лидера сандинистов Даниэля Ортеги.
В 2006 г. стало очевидно и то, что антиамериканские настроения, охватившие весь латиноамериканский континент, захлестнули и Мексику (мало того, что в Мексике открыто действуют антиамериканские отряды сапатистов Субкоманданте Маркоса, сейчас в стране де факто идет противостояние двух бывших кандидатов президенты А. Обрадора и Ф. Кальдерона (каждый считает себя победившим и соревнуется за электорат с помощью антиамериканской риторики).
США, любящие рассуждать о глобализации и стирании границ в ми ре, откликнулись на неконтролируемые политические процессы тем, что приняли решение о строительстве стены, которая бы отгородила США от Мексики и Латинской Америки. Если латиноамериканских революционеров 1960–80-х гг. вдохновляли подкрепленные серьезной экономической и военной помощью СССР идеи социализма, то общим для современных радикальных режимов «красного пояса» Нового Света является «второе издание» идей Освободителя времен войны за независимость. Только теперь у активных продолжателей дела Боливара в достижении латиноамериканского единства другой враг — американский империализм.
Традиционно народы Латинской Америки очень хорошо относились и к СССР ик России. Это объясняется не только огромной помощью национально-освободительным движениям, которые оказывал СССР, но и отсутствием общих границ (а следовательно, и потенциальных точек конфликта), наличием общих геополитических противников типа США, что превращает Латинскую Америку и Россию в естественных союзников.
ЛДПР — Либерально-демократическая партия России.
Создана 13 декабря 1989 г. В 1991 г. зарегистрирована Министерством юстиции СССР как ЛДПСС, в 1992 г. перерегистрирована Минюстом РФ как ЛДПР. Председатель партии — В. В. Жириновский.
ЛДПР ведет свою историю с серии расколов в небольшой группе «неформалов», ушедших из партии Демократический Союз. По неподтвержденным сведениям, эти расколы были спровоцированы КГБ СССР, и сам проект будущей партии ЛДПР вызревал на Лубянке. Власть хотела иметь «управляемую оппозицию» внутри оппозиции.
Инициативная группа под названием «Либерально-демократическая партия» сложилась летом — осенью 1989 г. вокруг В. В. Богачева. Осенью 1989 г. к Богачеву присоединился В. Жириновский.
На начало 1990 г. в партии состояло 13 человек. На Учредительном съезде в 1990 г. группа Богачева — Жириновского стала называться Либерально-демократической партией Советского Союза (ЛДПСС). Было объявлено, что ЛДПСС объединяет более 3000 чел. из 31 региона страны и является первой оппозиционной партией в СССР.
В конце 1990 — начале 1991 гг. Жириновский приходит к единоличному лидерству в партии, и ЛДПСС превращается из демократической, хотя и популистской, группировки в национал-патриотическую. Во время попытки государственного переворота в августе 1991 г. В. Жириновский сделал заявление о «поддержке перехода всей полноты власти в СССР к ГКЧП». За это после победы демократов деятельность партии на территории Москвы была временно запрещена. В декабре 1991 г. ЛДПСС, единственная из всех партий, осудила Беловежские соглашения Ельцина — Кравчука — Шушкевича, проводила митинги против развала СССР.
Неожиданные успехи ЛДПР на президентских выборах в июне 1991 г. (7,81%) и на парламентских выборах в декабре 1993 г. (22,92% — 1-е место!) продемонстрировали электоральные предпочтения того времени. «Россия, ты одурела!» — воскликнул на всю страну в прямом эфире один из либералов, ожидавших победы «Демократического выбора России» Е. Гайдара.
За ЛДПР проголосовали избиратели, которые не принимали курс гайдаровских реформ, но тем не менее, являлись сторонниками рыночной экономики и президентской формы правления, а также военнослужащие и представители патриотической оппозиции, которым импонировали лозунги русской державности и унитарного государства. Таким образом, ЛДПР стала одной из ведущих российских партий.
В течение следующих трех лет ЛДПР подвергалась бесконечному шельмованию в СМИ. Партию представляли как сборище политических клоунов, чему способствовал популистский эксцентричный образ ее лидера В. Жириновского. Усиленно распространялось мнение, что за ЛДПР голосуют только бомжи и люмпены. Тем не менее, патриотические настроения в обществе остались.
На следующих парламентских выборах роль лидера оппозиции у ЛДПР перехватила КПРФ. Тогда, в 1995 г., ЛДПР получила уже 11,80% голосов, а на президентских выборах в июне 1996 г. — только 5,76%. ЛДПР позиционирует себя как парламентская партия, т. е. партия, стремящаяся проводить в жизнь свою программу за счет именно парламентской деятельности, в отличие от прочих оппозиционных движений, делающих акцент на митингах, акциях прямого действия и пр. По утверждению лидеров партии, именно от нее исходили многие важнейшие законодательные инициативы, в т. ч. уменьшение НДС и введение единого 13-процентного налога, ужесточение мер в отношении террористов, деление страны на 7 федеральных округов и т. д.
ЛДПР сорвала попытку ввести платное обучение в старших классах школы, во время теракта на Дубровке («Норд-Ост») рекомендовала В. Путину оперативно применить спецсредства и штурмом взять театральный центр.
ЛДПР утверждает свою принципиальную оппозиционность. Однако противостояние правительству чаще всего выражалось лишь на уровне деклараций. Так, во время трагических октябрьских событий 1993 г. ЛДПР приняла сторону Б. Ельцина и позже поддержала президентский проект Конституции.
Фракция ЛДПР выступила против объявления импичмента Ельцину, поддержала ввод войск в Чечню, неизменно одобряла вносимые правительством в Думу проекты бюджетов. За подобную лояльность ЛДПР получала дивиденды в виде беспрепятственного доступа на телевидение, а также, по ряду сведений, и пакетов акций российских предприятий, снискав себе славу самой «продажной» партии в Государственной Думе.
Наиболее активно ЛДПР оппони рует таким партиям как «Союз правых сил» и «Яблоко», сотрудничая
Левая идеология
по отдельным вопросам с КПРФ и находясь «в конструктивной оппозиции к “ Единой России ”».
Главной целью ЛДПР определяет, в частности, «создание могущественного российского государства» и «воссоединение земель бывшего СССР». Партия требует признать становым хребтом государственности русский народ, выступает за активную поддержку соотечественников за рубежом, автоматическое предоставление русским гражданства России, ликвидацию всех привилегий национальным меньшинствам, считает важным ведение жесткой борьбы с незаконной миграцией.
Еще в 1988 г. Жириновский выдвинул идею ликвидации национальных автономий — по его мнению, переход от национально-территориального деления страны к административно-территориальному позволит обеспечить реальное равноправие граждан на всей территории России, а также уменьшить расходы на управление.
В своей внешнеполитической программе ЛДПР исходит из необходимости укрепления и развития многополярного мира, восстановления экономических, политических и культурных связей со странами бывшего социалистического содружества, развития ШОС, воссоединения большинства бывших советских республик в единое государство.
ЛДПР выступает за более эффективное сотрудничество с Ираном и Ираком, Сирией и Саудовской Аравией, Иорданией и Афганистаном и, одновременно, против гегемонии США, расширения HATО на Восток, за пересмотр отношения к ОБСЕ, НАТО, ПАСЕ, Совету Европы как к структурам, которые действуют вопреки национальным интересам России.
Партия требует пересмотреть все выполняемые Россией международные обязательства СССР, особенно связанные с сокращением как обычных, так и ядерных сил, а также военно-политические отношения с государствами, проводящими враждебную по отношению к России политику, включая экономические санкции вплоть до отключения подачи энергоносителей.
Никогда прямо не говоря о необходимости диктатуры, Жириновский предпочитает рассуждать о «президентской республике с сильной властью главы государства». Экономическая платформа ЛДПР находится в известном противоречии с идеологической, постулирующей либеральные ценности. По мнению лидеров партии, необходимо повысить роль государства в национальной экономике. Государство должно обладать контрольным пакетом акций на предприятиях военно-промышленного и топливно-энергетического комплексов, транспорта и связи, металлургической промышленности и тяжелого машиностроения, а также добывающих отраслей стратегического характера. В силу огромной территории, временных, национальных, климатических различий России нужен единый орган по планированию.
Среди необходимых мер для эффективного развития экономики ЛДПР выделяет, в частности, поставку на экспорт газа, электричества, нефти только по мировым ценам — включая страны СНГ, приостановку приватизации оборонного комплекса, введение государственной монополии на внешнюю торговлю сырьем и энергоносителями, на производство и продажу алкоголя, табака и сахара.
Особое значение в своей программе ЛДПР придает борьбе с организованной преступностью, борьбе с наркоторговлей и наркоманией, а также сектантством.
Своим избирателям партия обещает восстановление советской системы бесплатного здравоохранения и образования, отмену вступительных экзаменов в вузы, введение системы распределения выпускников, разработку государственной программы обеспечения жильем всех граждан России, решение демографической проблемы.
17 мая 2008 г. на XXI съезде ЛДПР прозвучало предложение о превращении России в парламентскую республику, что подразумевает избирание президента Госдумой и формирование правительства партией большинства в нижней палате.
В декабре 2007 г. на выборах в Государственную Думу РФ ЛДПР заняла 3-е место после «Единой России» и КПРФ, набрав 5 660 823 голоса (8,14% — против 11,45% в 2003 г.) и получив 40 депутатских мандатов.
ЛЕВАЯ ИДЕОЛОГИЯ. Термин «левые», равно как и его антоним — «правые», появился во французском Учредительном собрании времен Революции (1789–99).
Депутаты, представляющие разные политические силы, занимали места в разных крыльях парламента. Слева рассаживались якобинцы, стремившиеся к радикальному изменению существующего строя, в центре — жирондисты, колеблющиеся республиканцы, а правое крыло занимали сторонники конституционной монархии. С тех пор «левыми» стали называть всех, кто выступает за слом существующего порядка (радикалов, прогрессистов, «реформаторов»), а «правыми» — сторонников сохранения статус-кво, консерваторов, «охранителей», т. е. «довольных».
Существует также версия, что понятие «левые» возникло в XIX в. как обидная кличка. Ссылаясь на притчу Христа об овцах и козлищах, которых Христос поставит от себя по разные стороны, клерикалы назвали себя «правыми», а атеистов, соответственно, «левыми», т. е. теми, кто отрицает Бога и не наследует Царствия Небесного. Естественно, что кроме атеизма под «левизной» стали подразумевать и программные установки тогдашних «левых».
При всем многообразии взглядов и теорий людей, называемых «левыми», их объединяло одно — декларация принципа социальной справедливости как базового в обществе. А идеи справедливого устройства общества, где отсутствуют противоречия между бедными и богатыми, восходят к воззрениям античных философов. Другой важный атрибут любой левой идеологической схе
Левая идеология
Л
мы — неизбежно преувеличенная роль государства в построении общества социальной справедливости.
Некоторые историки вообще склонны рассматривать древние цивилизации — Египет, Месопотамию, Индию, Китай, сложившиеся как корпорации, обслуживающие ирригационные сооружения, а также империи ацтеков и инков — как государства «социалистические», общинные, с солидарной ответственностью, где правящая элита обеспечивала уравнительный принцип распределения валового национального продукта и жестко регламентировала законы, которые исключали частную собственность на средства производства.
Элементы общества уравнительного социализма усматривали и в многочисленных коммунах различных религиозных сект и течений — от альбигойцев и павликиан до чешских гуситов и анабаптистов Т. Мюнцера и И. Лейденского.
Вообще в истории первоначального христианства, как писал Ф. Энгельс, «имеются достойные точки соприкосновения с современным рабочим движением». И одна из них — общность взглядов на необходимость справедливого перераспределения общественного богатства. В раннехристианских общинах, начиная с самой первой, апостольской, была общность имущества. Но, и в этом принципиальное отличие ранних христиан от социалистических теоретиков, последователи Христа не выступали против частной собственности на средства производства, считая это непринципиальным. Они выступали за справедливость и благотворительность — разумеется, на основе абсолютной добровольности.
Социалистические (по самоназванию) идеи были сформулированы гораздо позднее — в конце XVIII — начале XIX вв., и получили в литературе название утопического социализма, нашедшего выражение в трудах и практических опытах Ш. Фурье, Э. Кабе, Р. Оуэна, А. Сен-Симона. Они даже реализовывались на практике через создание уравнительных коммун, ни одна из которых долго не просуществовала.
Левая идеология анархизма (осн. представители — П. Ж. Прудон, М. Бакунин, П. Кропоткин) наоборот, основывалась на крайнем антиэтатизме: ошибкой социалистов они считали использование государственных институтов, которые для осуществления справедливости надо отменить. Справедливое общество виделось им ассоциацией трудовых самоуправляющихся общин, автономных от какой бы то ни было внешней силы в виде стоящих над ними государственных органов.
При всем утопизме теоретических построений идеологов анархизма, опыт практической реализации их идей после 1917 г. вылился в десятки тысяч погибших и раненых, коллапс экономики и разгул бандитизма. Но подобные способы незаконного изъятия и перераспределения в свою пользу чужого имущества использовали и большевики. Только, в отличие от последователей Бакунина и Кропоткина, делали это, используя силу набирающей обороты государственной машины и идеологию марксизма.
Отцы-основатели самого главного «левого проекта» — марксизма — К. Маркс и Ф. Энгельс претендовали на то, что он придал социализму под линно научный характер, доказав, основываясь на доскональном анализе капиталистического общества, неизбежность гибели этого строя и замены его коммунизмом. Подобно тому, как буржуазный класс пришел на смену классу феодалов, класс пролетариев заменит класс буржуа.
Но и «научность» социализма не мешала сторонникам Маркса исповедовать давнюю социалистическую идею перераспределения. Тот факт, что сам Маркс (в «Критике Готской программы» (1875), адресованной только вождям международного коммунистического движения) предостерегал соратников от того, чтобы «видеть существо дела в так называемом распределении и делать на нем главное ударение», свидетельствует о том, что подобные взгляды были присущи основной массе социал-демократов.
Традиции уравнительного социализма, когда на первое место ставился принцип «экспроприации экспроприаторов», в полной мере проявились в ходе всех революций и во многом обусловили катастрофу 1917 г. в России и последующей Гражданской войны.
Теория мировой революции К. Маркса и Ф. Энгельса предполагала, что решающая роль в революции отводится развитому пролетариату западных стран. Революция рассматривалась как непрерывный мировой процесс, в результате которого коммунизм воцарится во всех без исключения странах мира. Из учения К. Маркса вытекала невозможность представить в авангарде мирового революционного движения Россию с ее неразвитым пролетариатом, преимущественно крестьянским населением и едва начавшимися устанавливаться капиталистическими отношениями.
О невозможности революции в подобных условиях писали в начале XX в. как «ревизионисты» Э. Бернштейн и К. Каутский, так и русские меньшевики Г. Плеханов, Л. Мартов и т. д. К. Каутский, в частности, настаивал на эволюционном пути чисто политической борьбы, что в конце концов вылилось в концепцию ультраимпериализма, согласно которой капитализм как общественная система может исчезнуть не в результате его уничтожения, а за счет «гипертрофии». Когда все будет подчинено капиталу, на международной оси сольются все тресты, исчезнут кризисы и противоречия между трудом и капиталом.
Немецкий социал-демократ Э. Бернштейн верил не в «победу социализма» или возможность его планового строительства, а во «врастание современного общества в социализм». «Чем богаче общество, тем легче и обеспеченнее осуществление социалистических требований», — писал он, доказывая, что социализм будет осуществлен вовсе не потому, что рабочие станут еще беднее, а напротив, оттого, что станут богаче, вырастет их культурный уровень. Имен
Левая идеология
Л
но поэтому Бернштейн сформулировал свой знаменитый принцип, что цель ничто (никто не представляет, что такое «конечная цель социализма»), а движение — все. Бернштейн выступал решительным противником уравнительного, основанного на принципе тотального перераспределения общественного продукта, казарменного социализма. Его идеи соединения социализма с демократией в XX в. были блестяще реализованы во многих современных развитых государствах Европы, а его т. н. «демократический социализм» и «еврокоммунизм» в качестве официальной доктрины закрепили в своих программных документах представители большинства социал-демократических (социалистических, лейбористских) партий Запада.
Сторонниками идеи постепенной «социализации» капиталистической промышленности буржуазным государством были представители сложившейся в начале XX в. австрийской социал-демократии школы австромарксизма, представлявшей собой конгломерат разнородных научных и политических взглядов. Так, ряд австромарксистов, в т. ч. Ф. Адлер, были поклонниками позитивизма Э. Маха, другие пытались соединить марксизм с неокантианством (М. Адлер), третьи придерживались экономической теории предельной полезности Бем-Баверка.
В политической деятельности общими для австромарксистов были склонность к компромиссам и боязнь решительных действий, от которых, в частности, социал-демократические министры удержали пролетариат в 1918–20 гг. После захвата Австрии гитлеровской Германией (март, 1938) некоторые лидеры австромарксизма выступали против лозунга борьбы за независимость Австрии, считая, что освободить Австрию от фашизма может только общегерманская революция.
Мощнейший толчок придали левому движению революционные события в России. В. Ленин, в известной степени продолжавший дело «народников», настаивал на возможности построения социализма в России. С началом Первой мировой войны страну стали буквально разрывать на части обострившиеся социальные противоречия. Именно тогда Ленин понимает, что подобную ситуацию упускать нельзя, и разрабатывает «теорию слабого звена». Слабым звеном была Россия, страна, «которую грабят». В «странах, которые сами грабят» (т. е. передовые страны Запада), даже несмотря на развитость пролетариата, революционная ситуация возникнуть не может. Революция вспыхнет там, где рабочий класс влачит наиболее униженное существование. Лишь после этого огонь перекинется на прочие страны. Мировая революция станет не только неизбежным следствием революции в России, но и гарантией ее успеха: от победоносных выступлений европейского рабочего класса зависит, сможет ли выстоять под напором империалистического окружения страна победившей революции.
Сразу после Октябрьской революции 1917 г. родилась теория перма нентной революции. Исходя из марксова тезиса о невозможности построения социализма в отдельно взятой стране, автор теории Л. Троцкий настаивал на немедленном экспорте революции за российские рубежи. Против этой позиции еще в январе 1918 г. выступал И. Сталин, утверждавший, что на Западе нет революционного движения. В конце 1924 г. И. Сталин выдвинул политический курс на построение социализма в отдельно взятой стране. В сложившихся обстоятельствах надлежало, абстрагировавшись от международной реакции, направить Советский Союз по пути замкнутого экономического, политического и культурного развития.
Сталинская стратегия самодовлеющего развития утверждала приоритет российской «социалистической» государственности над всеми остальными проблемами мирового коммунистического движения. Что хорошо для СССР, то хорошо для всего мирового коммунистического движения. Успехи в индустриализации, коллективизации, экономический и культурный рост в Советском Союзе стенет примером для других стран. Опыт практики большевиков через несколько десятков лет был взят на вооружение не только странами Восточной Европы, но и государствами третьего мира, которые проводили национализацию собственности ТНК и зависящих от них компрадорской буржуазии и местных марионеток теми же методами, что и сторонники Ленина после 1917 г. Опыт форсированного становления производства, основанного на приоритете общественной собственности, использовался Мао Цзедуном в Китае, Ким Ир Сеном в Корее, Ф. Кастро на Кубе. Сегодня им пользуются в Венесуэле, Боливии.
Исследователи считают, что на становление «нового латиноамериканского социализма» серьезное влияние оказали не столько марксистско-ленинские идеи и идеалы строительства справедливого общества, сколько возникшая на континенте во второй половине XX в. т. н. «теология освобождения». Ее сторонники — католические священники (в Латинской Америке римская церковь до сих пор пользуется колоссальным влиянием в обществе), которые не просто лояльно относятся к социализму, но нередко сами вступают в ряды леворадикальных организаций.