Переписка Маркса с Энгельсом 1 глава

1) «Новые материалы к биографии К. Маркса и Фр. Эн-

гельса». Фр. Меринга 1—11

2) «Экспансия Англии» Дж. Р. Сили 15—26

3) «О германской колониальной и мировой политике»

Пауля Дена 27—46

МЕРИНГ. «НОВЫЕ МАТЕРИАЛЫК БИОГРАФИИ МАРКСА И ЭНГЕЛЬСА»

Ф. Меринг. «Новые материалы к биографии К. Маркса и Ф. Энгельса». «Die Neue Zeit», 25-й год издания (1907). «Политику Мадзини я считаю в корне ложной. Побуждая Италию немедленно порвать с Австрией, он действует исключительно в интересах Австрии. С другой стороны, он забывает, что ему следовало бы обратиться к крестья­нам, к этой веками угнетаемой части Италии, и, забывая об этом, он подготавливает новую опору для контррево­люции. Г-н Мадзини знает только города с их либеральным дворянством и «просвещенными гражданами». Материаль­ные потребности итальянского сельского населения, из которого выжаты все соки и которое, так же, как и ир­ландское крестьянство, систематически доводилось до полного истощения и отупения, конечно, слишком низ­менны для выспренней фразеологии его космополитически-неокатолически-идеологических манифестов. Но, несом­ненно, нужно много мужества, чтобы заявить буржуазии и

дворянству, что первый шаг к независимости Италии состоит в полном освобождении крестьян и в превращении испольной системы аренды в свободную буржуазную соб­ственность. Мадзини, по-видимому, считает, что заем в десять миллионов франков имеет более революционное значение, чем привлечение на свою сто­рону десятка миллионов людей. Я очень опасаюсь, что в критический момент австрийское прави­тельство само изменит форму землевладения в Италии и проведет реформу «по-галицийски»» (с. 58—59) ⁹⁸.

«Что касается меня, то мне не принадлежит ни та заслуга, что я открыл существование классов в совре­менном обществе, ни та, что я о т к р ы л их б ор ъ-б у между собою. Буржуазные историки задолго до меня изложили историческое развитие этой борьбы классов, а буржуазные экономисты — экономическую анатомию классов. То, что я сделал нового, состояло в доказательстве следующего: 1) что существо­вание классов связано лишь с определенными историче­скими фазами развития производства; 2) что классовая борьба необходимо ведет к диктатуре пролетариата; 3) что эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов *. Невежественные олухи, вроде Гейнцена, отрицающие не только борьбу, но и самое существование классов, доказывают этим только то, что они, несмотря на весь свой кровожадный и якобы человеколюбивый вой, считают общественные условия, на которых покоится господство буржуазии, последним продуктом, крайним пределом истории, доказывают, что они — лишь слуги буржуазии, И это прислужничество тем отвратительнее, чем меньше пони­мают эти болваны также и величие и преходящую необ­ходимость самого буржуазного строя» (с. 164—165) ⁹⁹.

«2 я н в а р я 1870г. Генеральный Совет выпустил конфиденциальный, составленный мною на французском языке циркуляр (для воздействия на Англию пригодны только французские, а не немецкие газеты) о связи ирландской националь­ной б о р ь б ы с освобождением рабочего класса и,

* См. В. И. Ленин. Сочинения, 4 изд., том 25, стр. 383. Ред.

следовательно, о той позиции, которую надлежит занять Международному Товариществу по отношению к ирланд­скому вопросу. Сообщу вам здесь вкратце главные пункты.

Ирландия является цитаделью английской земельной аристократии. Эксплуатация этой страны служит не только главным источником ее материальных богатств. Она со­ставляет ее величайшую моральную силу. Английская аристократия фактически воплощает господство Англии над Ирландией. Ирландия является поэтому важнейшим средством, с помощью которого английская аристократия сохраняет свое господство в самой Англии.

С другой стороны, если английская армия и полиция покинут завтра Ирландию, в Ирландии тотчас же нач­нется аграрная революция. Но падение английской ари­стократии в Ирландии обусловливает и имеет своим необходимым следствием ее падение в А н г-л и и. Тем самым были бы созданы предварительные условия пролетарской революции в Анг­лии. Так как в Ирландии земельный вопрос является до сих пор исключительной формой социального вопроса, так как он представляет собой вопрос существования, вопрос жизни или смерти для огромного большинства ирландского народа и в то же время неот­делим от национального вопроса, то уничтожение английской земельной аристократии в Ирландии — бесконечно более легкая операция, чем в самой Англии, не говоря уже о более страстном и б о л е е революционном харак­тере ирландцев в сравнении с англичанами. Что же касается английской буржуазии, то прежде всего она заинтересована вместе с английской аристократией в том, чтобы превратить всю Ирландию в одно сплошное пастбище, которое поставляло бы на английский рынок мясо и шерсть по возможно более дешевым ценам. В ее интересах также довести ирландское население путем изгнания арендаторов из поместий и принудительной эми­грации до такого незначительного числа, которое дало бы возможность английскому капиталу (арендному капи­талу) «надежно» функционировать в этой стране. Она так же заинтересована в «очистке» ирландских поместий, как была заинтересована в очистке сельских областей Англии

и Шотландии. Следует, кроме того, принять в расчет те 6 000—10 000 фунтов стерлингов доходов землевладельцев, не живущих в своих имениях, и других ирландских до­ходов, которые теперь ежегодно текут в Лондон.

Но английская буржуазия имеет еще гораздо более существенные интересы в современном ирландском хозяй­стве.

Ирландия благодаря все увеличивающейся концентра­ции арендных участков постоянно поставляет свой изли­шек [рабочих рук] на английский рабочий рынок и д а в и т таким путем на заработную плату

И НА МАТЕРИАЛЬНОЕ И МОРАЛЬНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ

английского рабочего класса., И, наконец, самое важное! Все промышленные и торговые центры Англии обладают в настоящее время рабочим классом, который разделен на два вра­ждебных лагеря: английский проле­тариат и ирландский пролетариат. Обыкновен­ный английский рабочий ненавидит ирланд­ского рабочего как конкурента, понижающего его средний уровень жизни. Он чувствует себя по отно­шению к нему членом господствующей на­ции и именно потому делается орудием в руках своих аристократов и капиталистов против И р л а н д и и и эти м укрепляет их господство над самим собой. Он питает религиозные, социаль­ные и национальные предубеждения по отношению к ирландскому рабочему. Он относится к нему приблизительно так, как белые бедняки (poor whites) относятся к неграм в бывших р а-бовладельческих штатах американского Союза. Ирландец отплачивает ему той же монетой с процентами. Он видит в английском рабочем одно­временно соучастника и слепое орудие английского господства в Ирландии.

Этот антагонизм искусственно поддерживается и усиливается прессой, церковными пропо­ведями, юмористическими журна­лами, короче говоря, — всеми средствами, ко­торыми располагают господствующие классы. В этом антагонизме заключается тайна бессилия анг­лийского рабочего класса, несмотря

на его организованность. В нем же заключается тайна сохраняющейся власти капитали­стического класса. Последний вполне это сознает.

Но зло этим не ограничивается. Оно перекидывается через океан. Антагонизм между англичанами и ирландцами является скрытой основой конфликта между Соединенными Штатами и Англией. Он делает невоз­можным всякое серьезное и искреннее сотрудниче­ство между рабочими классами обеих стран. Он дает возможность правительствам обеих стран всегда, когда им, заблагорассудится, лишать социальный конфликт его остроты путем натравливания обеих стран друг на друга и в случае нужды путем войны между ними.

Англия, как метрополия капитала, как держава, до сих пор господствующая на мировом рынке, является пока самой важной страной для рабочей р е в о-л ю ц и и, и к тому же единственной страной, в которой материальные условия этой революции достигли извест­ной степени зрелости. Поэтому важнейшая цель Между­народного Товарищества Рабочих — ускорить социаль­ную революцию в Англии. А единственное средство к тому — сделать Ирландию независимой. Поэтому Интернационал должен поставить себе задачей— всюду выдвигать на первый план конфликт между Англией и Ирландией и всюду открыто при­нимать сторону Ирландии. Специальная задача Центрального Совета в Лондоне — пробудить в английском рабочем классе сознание, что нацио­нальное освобождение Ирландии является для него не абстрактным вопросом спра­ведливости и человеколюбия, но пер­вым условием его собственного социального освобождения» (с, 226-228) ¹⁰⁰.

«О СБИВАЮЩИХ ЗАРАБОТНУЮ ПЛАТУ ЗАГРАНИЧНЫХ РАБОЧИХ И ОБ ОТНОШЕНИИ К НИМ ИНТЕРНАЦИОНАЛА»

«О сбивающих заработную плату заграничных рабочих и об отношении к ним Интернационала». «Die Neue Zeit», 25-й год издания (1907).

«Приглашая английские профсоюзы участвовать в Брюссельском конгрессе 18 6 8, Генеральный Совет заявляет:

«Основной принцип Товарищества гласит, что продукт труда должен принадлежать рабочему, что основой общества должно быть брат­ство труда и что рабочие всех стран должны отбросить мелочное соперничество и нацио­нальные антипатии для того, чтобы вести объединенную борьбу против капитала. Труд не имеет отечества. Рабо­чему приходится повсюду бороться с одним и тем же злом. Капитал представляет лишь накоплен­ный труд. Почему рабочий должен быть рабом своего собственного продукта? Слишком долго капиталисты извлекали пользу из национальной разобщенности сынов труда. Иностранная кон­куренция всегда служит удобным предлогом для снижения заработной платы»» (с. 511— 512).

«Постоянным воплям английских капиталистов о том, что более длинный рабочий день и меньшая заработная плата континентальных рабочих делают неизбежным понижение заработной платы, можно с успехом противопоставить только стремление довести до одного и того же уровня рабочий день и заработную плату во всей Европе *. Это одна из задач Международного Товарищества Рабочих» (с. 512).

«Фактически это единственный способ обеспечить завоевания той части международ­ного пролетариата, которая находится в более благоприятном положе­нии. Завоевания эти будут всегда подвергаться опасности, пока ими пользуется лишь меньшинство, и опасность будет тем больше, чем ниже уровень большинства пролетарской массы по сравнению с этим меньшинством. Это относится к массам как внутри одной страны, так из пределах всего

* Курсив «Die Neue Zeit». Ред.

всемирного рынка. Передовой пролетариат может отстоять себя, соли­даризуясь, поддерживая оставшихся позади, а не замыкаясь от них, не отмежевы­ваясь, не подавляя их. Там, где под влиянием близорукой цеховщины пролетариат придержи­вается последнего метода, этот метод рано или поздно терпит крах и становится одним из опаснейших средств для ослабления про­летарской освободительной борьбы» (с. 512).

СИЛИ. «ЭКСПАНСИЯ АНГЛИИ»¹⁰¹

«Экспансия Англии» Дж. Р. Сили, магистр наук. «Основной характерной чертой европейских государств восемнадцатого и семнадцатого веков, о которой часто забывают, является тот факт, что каждая из пяти западных держав Европы имела свою империю в Новом свете. До семнадцатого века такое положение только начинало складываться, а после восемнадцатого оно уже перестало существовать. Громадные, неизмеримые результаты от­крытия, сделанного Колумбом, развивались крайне мед­ленно; прошло все шестнадцатое столетие, прежде чем большинство этих наций Европы расшевелилось и стало заявлять претензии на свою долю в Новом свете. До конца этого столетия не существовало независимой Голландии, поэтому тем более не могло быть и Великой Голландии. Англия и Франция также еще не стали в этом столетии владельцами колоний. Правда, Франция замышляла уже основать колонию в Северной Америке, о чем до сих пор свидетельствует название Каролины, происходящее от имени французского короля Карла IX, однако испанцы соседней Флориды помешали этому. Несколько времени спустя основанная близ той же местности колония сэра Вальтера Ралея исчезла совершенно, не оставив после себя следов. Таким образом, в течение почти всего этого столе­тия Новый свет оставался под властью двух держав, которые сделали больше всех для его открытия, а именно — Испании и Португалии, причем взоры Испании были преимущественно обращены на Америку, а взоры Португа­лии — на Азию, пока в 1580 оба эти государства не сли-

лись в союз, существовавший шестьдесят лет. В семилетие с 1595 по 1602 начинают широкую борьбу за создание своей империи голландцы, за ними следуют Франция и Англия в первые годы семнадцатого века, т. е. в царство­вание нашего короля Якова I.

. В девятнадцатом веке соперничество этих пяти держав в Новом свете прекратилось. Оно прекратилось по двум причинам: вследствие ряда войн за независимость, бла­годаря которым заатлантические колонии отделились от метрополий, и вследствие колониальных завоеваний Ан­глии. Я уже описал Столетнюю войну, во время которой владения Великой Франции были поглощены Великой Британией. Великая Голландия также потерпела значи­тельные утраты, потеряв мыс Доброй Надежды и Деме-рару, отнятые англичанами. Однако и теперь еще можно говорить о существовании Великой Голландии, принимая во внимание великолепную колонию Яву с населением не меньше чем в девятнадцать миллионов. Падение Великой Испании и Великой Португалии произошло в нашем веке на глазах у людей, которые еще живут среди нас. Если оценивать события не столько по вызываемому ими воз­буждению в данный момент, сколько по их несомненным последствиям, то мы должны назвать это событие одним из важнейших в истории земного шара, так как оно послу­жило началом независимой жизни почти всей Южной и Центральной Америки. Это совершилось главным образом в двадцатых годах этого столетия и явилось результатом ряда восстаний; вникая в их происхождение, мы находим, что они были следствием удара, нанесенного Испании и Португалии вторжением Наполеона, так что фактически одним из главных, если не самым главным результатом деяний Наполеона было падение Великой Испании и Ве­ликой Португалии и установление независимости Южной Америки.

Следствием всех этих великих переворотов, о которых, как я полагаю, лишь немногим из вас что-либо известно, является то, что западноевропейские державы, за исклю­чением Англии, были в основном отрезаны от Нового света. Конечно, это верно только приблизительно. Испа­ния все еще владеет Кубой и Пуэрто-Рико, у Португа­лии имеются обширные африканские владения, Франция стала создавать новую империю в Северной Африке. Тем

не менее международное положение этих четырех держав претерпело существенное изменение. Они опять стали пре­имущественно чисто европейскими государствами, какими они были до того, как Колумб переплыл Атлантический океан» (с. 62—64).

«Таким образом, мы видим, что семнадцатый, а еще бо­лее восемнадцатый век представляют собой период, когда Новый свет был своеобразно связан с пятью западными государствами европейской системы. Эта связь обуслов­ливает и определяет все бывшие в этом периоде войны и договоры, все международные отношения Европы. В пре­дыдущей лекции я указал, что происходившую в эти сто­летия борьбу между Англией и Францией нельзя понять, если принимать во внимание только Европу, ибо воюю­щими сторонами были собственно две мировые державы — Великая Британия и Великая Франция. Теперь я отмечу, что таким образом в истории этого периода мы должны всегда читать вместо Голландия, Португалия, Испания — Великая Голландия, Великая Португалия и Великая Испания. Я отмечаю также, что этот порядок вещей ныне исчез: Испанскую империю, а в основном и Португаль-скую и Голландскую империи постигла та же судьба, что и Французскую. Но Великая Британия все еще остается. Таким образом, мы начинаем постигать историческое происхождение и характер этой империи» (с. 64—65).

«Мы были вовлечены в две большие войны главным об­разом из-за наших колоний, и окончательный разрыв был вызван не столько давлением Англии на колонии, сколько давлением колоний на Англию. Если мы облагали их нало­гами, то это делалось только для уплаты долгов, сделанных нами для этих же колоний, и мы относились с естественной горечью к тому, что мы сами помогли нашим колониям обходиться без нас, уничтожив, в их интересах, влады­чество французов в Северной Америке» (с. 75).

«В средние века Англия с точки зрения экономики была не передовой, а скорее отсталой страной. Главнейшие тор­говые страны, вероятно, смотрели на нее сверху вниз. Как Англия смотрит сейчас на старомодные, по сравнению с английскими, торговую и банковую системы государств вроде Германии и даже Франции, так должны были смо­треть на Англию итальянцы средних веков. В условиях городской жизни, широких деловых связей и ловкости

в коммерческих операциях они должны были относить Англию, как и Францию, к числу старомодных земледель­ческих и феодальных страп, лежащих вне главного потока идей того времени» (с. 96—97).

«Соперничество между пятью морскими державами За­падной Европы из-за Нового света — вот формула, сумми­рующая большую часть исторических событий семнадца­того и восемнадцатого веков. Это одно из тех обобщений, которые ускользают от нашего внимания, пока мы изу­чаем историю только отдельных государств» (с. 108).

«Каким образом мы завоевали Индию? Разве это завое­вание не было прямым результатом нашей торговли с Индией? Но это только один из ряда наглядных приме­ров, иллюстрирующих закон, господствующий в англий­ской истории семнадцатого и восемнадцатого веков, закон тесной взаимозависимости между войной и торговлей, в результате чего на протяжении всего этого периода тор­говля естественно приводит к войне, а война питает торговлю. Я уже указал на то, что войны восемнадцатого века были несравненно крупнее и тягостнее, чем войны средних веков. Большими были и войны семнадцатого века, хотя и не в такой степени. Как раз в эту эпоху Англия все больше и больше превращалась в торговую страну. И в этот период, по мере развития ее торговли, Англия становилась все более воинственной» (с. 120).

«И на самом деле, не легко оправдать поведение тех, кто создал Великую Британию» (с. 145).

«Быть может, вы спросите, можем ли мы ожидать или желать, чтобы она процветала, если она возникла на основе преступления. Но бог, явивший себя в истории, обычно судит не так. Мы не видим в истории, чтобы незаконные завоевания одного поколения непременно или даже при­близительно утрачивались следующим» (с. 146).

«В семнадцатом веке постепенно возрастала как сама паша колониальная империя, так и наше участие в рабо­торговле. Утрехтским договором участие это было как бы утверждено и оно стало «главным объектом англий­ской политики» (эта фраза заимствована у м-ра Лекки. См. «История Англии в восемнадцатом веке», II, с. 13). Боюсь, что с этого времени мы заняли ведущее место в работорговле и запятнали себя более, чем другие народы, ее чудовищными и гнусными зверствами» (с. 148).

«Я уже указал, что в современном мире расстояние в зна-чительной мере утратило свое значение и что некоторые признаки говорят о наступлении эпохи, когда государства будут гораздо обширнее, чем они были до сих пор» (с. 308).

П.ДЕН. «О ГЕРМАНСКОЙ КОЛОНИАЛЬНОЙ И МИРОВОЙ ПОЛИТИКЕ»

«О германской колониальной и мировой политике)) Пауля Дена. (Второе издание, Берлин, 1907.)

«В настоящее время на морях плавает, не считая военных судов, приблизительно 40 000 крупных торговых судов, пароходов и парусников с нетто-тоннажем в 25 миллионов регистровых тонн и с грузоподъемностью в 61 миллион тонн по 1 000 килограммов» (с. 37).

«Ежегодно он * дает англичанам более 180 млн. марок, немцам (при 220 рыболовных пароходах) — около 25, а французам 10 млн. марок» (с. 39).

«Морское побережье Германии имеет только 1 270 кило-метров длины и составляет только четверть ее сухопутных границ, в то время как Франция ограничена морем с трех сторон и располагает береговой полосой общей сложностью в 3 175 километров» (с. 41).

«По исчислениям профессора Экерта в его книге «Мор-ские интересы Рейнской области и Вестфалии» (1906), одна треть всего германского морского импорта и значи­тельно более одной пятой ее общего морского экспорта идет через голландские и бельгийские порты» (с. 42).

«В начале 1907 агентство «Веритас» насчитывало 14 656 пароходов с 18.₉ млн. регистровых тонн. Из них на долю Англии приходилось 6 249 пароходов с 9.₈ млн. тонн, на долю Германии — 1 351 с 2.₁, Северо-Американских Шта­тов — 885 с 1.₂ и Франции — 586 с 0.7 млн. тонн. Из общего числа 26 579 парусных судов с 7.₅ млн. регистровых тонн на Англию приходилось больше всего, а именно 6 338 су­дов с 1.₈ млн. тонн. Затем следовали Северо-Американские Штаты — 3 695 судов с 1.₅ млн. тонн, Франция — 1 356 и Германия — 991 с 0.₅ млн. тонн каждая. В период с 1882 по 1905 тоннаж английского судоходства по Суэцкому

каналу вырос на 103%, германского же на 1 561%!» (с. 43).

«По данным американской статистики, общая площадь угольных залежей на земном шаре составляет около 1 500 000 квадратных километров. Из них 520 000 при­ходится на Китай, 500 000 — на Северо-Американские Штаты, 169 000 — на Канаду, 91 000 — на Британскую Индию, 62 000 — на Новый Южный Уэльс, 52 000 — на Россию, 31 000 — на Англию, 14 000 — на Испанию, 13 000 — на Японию, 5 400 — на Францию, по 4 600 — на Австрию, Венгрию и Германию и 1 300 — на Бельгию. Эксплуатация их зависит от глубины, качества и местопо­ложения угольных залежей.

* *

*

«По английским сведениям, в 1905 г. было всего добыто около 840 миллионов тонн каменного угля стоимостью приблизительно в 6 миллиардов марок.

Мировая добыча каменного угля в 1905

В млн. % к общему на душу

тонн количеству населения

83% общей добычи падало на три страны с наибольшей добычей угля» (с. 46—47).

«В период с 1883 по 1903 потребление угля увеличилось в Англии на 24%, в Германии — на 102%, в Северо-Аме­риканских Штатах — на 129%» (с. 47).

«Почти три четверти английского экспортного угля идет в континентальную Европу и в район Средиземного моря» (с. 55),

«На своих военных морских базах, числом около 40, которые имеются во всех частях света, англичане устроили большие склады угля» (с. 56—57).

«Созданные там запасы исчисляются миллионами тонн. Пэц назвал как-то эти угольные склады вехами англий­ского владычества на море» (с. 57).

«Если считать стоимость фрахта английского экспорта угля в различные страны в среднем только в 5 марок за тонну, то при общем вывозе в 1906 году в 58 млн. тони это составляет для английского судоходства годовой доход от фрахтов приблизительно в 300 млн. марок» (с. 57-58).

«К сожалению, до сих пор не удалось еще вытеснить английский уголь из районов Северного и Балтийского морей. Даже Берлин все еще получает одну шестую по­требного ему угля (большей частью кокса) из Англии» (с. 62).

«Тяжелое положение немецкой промышленности в деле снабжения хлопком иллюстрировал цифрами статс-секре­тарь Дернбург. Повышение цены на 4 пфеннига за фунт удорожает мировое потребление хлопка на 320 млн. марок. Повышение же цен с 1899 обошлось в миллиарды! Германия потребила в 1905 г. 1.₆ миллиона кип и платила в послед­нее время, в зависимости от колебаний цен у нью-йоркских спекулянтов, играющих на повышение, ежегодно на 150— 200 млн. марок больше *, чем прежде, т. е. в 5—7 раз больше своих ежегодных ассигнований колониям. От этого налога, от этой дани, выплачиваемой загранице, она должна из­бавиться.

Для того чтобы избежать влияния биржевой спекуляции, английские торговцы и фабриканты все чаще объезжают южные штаты и закупают нужное им сырье на месте. Ан­глийские фабриканты закупили большие участки земли в Техасе для того, чтобы самим заняться там разведением хлопка или же отдавать поля в аренду» (с. 81).

«В Соединенных Штатах количество веретен выросло с 14.₆ млн. в 1890 до 23.₂ млн. в 1906» (с. 82).

«Потребление Соединенных Штатов в 1906 составило 4.₈ млн. кип (против только 3.₆ млн. кип в Великобритании и 1.₆ в Германии). В начале 60-х годов 19 века Соеди-

ценные Штаты потребляли 20% своего урожая, в 80-х годах — 32%, в 90-х годах — 35%, а с 1900 — до 40%» (с. 82).

«Если Соединенные Штаты не будут больше вынуждены искать за границей сбыта для большей части своего хлопка, тогда снабжение всемирного рынка хлопком станет вопро­сом силы» (с. 83).

«Будучи хозяином на хлопковом рынке, Соединенные Штаты располагают в своей системе вывозных пошлин необычайно острым оружием против Европы. Европей­ские государства должны во что бы то ни стало избавиться от этого дамоклова меча. Тут нельзя считаться ни с какими жертвами. В конечном счете здесь ставится вопрос о силе, который, однако, может быть разрешен путем мирной работы» (с. 87—88).

«По инициативе комитета колониального хозяйства представители европейской хлопчатобумажной промыш­ленности, после эксцессов нью-йоркской хлопковой спеку­ляции 1903, собирались на международных конгрессах в середине 1904 в Цюрихе, в апреле 1905 в Брюсселе, в июне 1906 в Манчестере и в мае 1907 в Вене для выра­ботки контрмероприятий» (с. 88).

«Поощрение хлопководства под германским флагом является одной из самых важных задач германского коло­ниального хозяйства и колониальной политики. Это пони­мал уже Бисмарк» (с. 90).

«Поощрение хлопководства в колониях не только создает перспективы обеспеченного снабжения Германии необхо­димейшим сырьем, но и способствует постоянному процве­танию самих колоний, которые будут развиваться как потребители промышленных изделий.

От создания хлопководства в германских колониях со­циал-демократ Кальвер ждет выгоды и для немецких ра­бочих»... («Sozialistische Monatshefte». 1907, 3-й выпуск) (с. 96-97).

«Англия располагает в Африке 18 369 километрами железных дорог, Франция — 5 657, Германия — 1 398, Португалия — 1 173, Италия — 115 и государство Конго— 642 километрами» (с. 104).

«Если не считать социал-демократических нигилистов, то противники колоний, несмотря на все свои выкладки, все же уклонялись от окончательных выводов, — они

не решались заявить, что владения, требующие столь значи­тельных ассигнований, не представляют никакой ценности; они воздержались от требований отказаться от этих вла­дений и, поступая так, они умно поступили, ибо этот окон­чательный вывод показывает неправильность всей их позиции» (с. 11З—114).

«Особенно бешеную кампанию против германской коло­ниальной политики социал-демократические агитаторы и органы печати развили накануне выборов 1907; централь­ный орган говорил об этой политике, что она «стремится основать новое германское рабовладельческое государство ценою достояния и крови немецкого пролетариата». Этой политике, по их мнению, следовало нанести «сокруши­тельное поражение».