— Я могу их снять, — сказал Череп.
— Снимешь этих, другие не подойдут, — сказал Варан. — Тогда застрянем здесь надолго. Пока они здесь, нам не спуститься.
— А зачем другим подходить? Отогнать грузовик и эти могут.
— Грузовик блокирован, — сказал Варан. — Им придется перегружать «Стрелы».
— Проще столкнуть с дороги «козла», — сказал Череп.
— Ты снова прав, — признал Варан. — Тогда предприми что‑нибудь по этому поводу.
Спокойно и методично, словно в тире, Череп расстрелял колеса грузовика, а потом для верности всадил пулю в радиатор. Из‑под капота сразу же вырвалась струя пара.
— Перестарался, — констатировал Варан.
Видя такие дела, чечены завалились на обочине и начали выискивать стрелявшего. Они понимали, что подходить к грузовику сейчас небезопасно.
— Прости, — сказал Череп.
— Сочтемся как‑нибудь, — сказал Варан. — Викинг, как связь?
— А никак, — сказал Викинг. — Нет связи.
— Тогда бросай свою игрушку. Что делать будем?
— Умирать, — пробормотал Череп. — Командир, разреши поработать индивидуально.
— Разрешаю, — сказал Варан. — Убери сколько сможешь.
— Ушел, — сказал Череп, отползая.
Он сдвинулся левее, почти к самому обрыву, немного поднялся по склону и приложил глаз к прицелу. В поле зрения были двое. Он убрал обоих.
В ответ прозвучали автоматные очереди. Череп прижался в земле, словно старался просочиться сквозь траву, и потревоженная пулями почва посыпалась на его каску.
Положение федералов было неважным.
(Да уж. Без поддержки с воздуха спасти своих героев не смог бы и Клэнси. Сверху дорога и чечены, снизу обрыв в пятьсот метров и бурный горный поток, противоположная стена ущелья метрах в пятидесяти, стоит туда забраться хоть одному чечену, и всем хана. И что бы сделал в такой ситуации Джон Келли по прозвищу Змей? Уж точно не вставал бы в полный рост и не открывал огонь с бессмысленными криками «За Родину! За Сталина! За Советскую власть!» И где та Родина, где тот Сталин, где та власть? Может быть, так и написать? Скажут, опять, мол, автор издевается над святынями. В гробу я это все видел. Не хочу… А как там было на самом деле?)
|
|
Варан и Викинг это понимали, пехотинцы — нет.
— Отсюда мы много не навоюем, — сказал Викинг. — Надо на ту сторону.
— Как? — спросил Варан.
Он и сам понимал, что отбиться от превосходящего численностью противника можно только сверху. Но на пути наверх была дорога, которая простреливалась чеченами.
Викинг предложил. План был прост и, как и все подобные планы, пах самоубийством. Варану он понравился. Черепу тоже.
Посвятив в подробности операции «группу поддержки», как они назвали пехотинцев, водил и Студента, Варан приказал начинать танцы только после его выступления и отправился на позицию. Перед началом операции спецназовцам надо было подползти к дороге как можно ближе.
(Настолько близко, чтобы можно было форсировать дорогу в кратчайшие сроки и с минимальными потерями, но не настолько, чтобы быть зацепленным взрывом груза. И как рассчитать ту грань? Только опытным путем. Великая все‑таки вещь — практика.)
Чечены вовсю шмаляли из автоматов, сквозь канонаду выстрелов доносился телефонный звонок.
— Чушь, — пробормотал Серега, отрываясь от монитора. Откуда взялся телефонный звонок? Связи же не было.
Как выяснилось, телефонный звонок взялся из реальности и вырвал Серегу из придуманного мира. Телефоны всегда звонят не вовремя, подумал Серега. Зато когда надо, они молчат.
|
|
Обычный десятизвонковый порог оказался бесполезным, абонент и не думал бросать это дело. Серега сохранил напечатанные страницы и пристально уставился на телефон, словно силой гипноза пытался заставить его замолчать. Телефон гипнозу не поддавался.
Серега был терпеливым. Он поставил рядом с собой пепельницу, заполненную окурками сверх всякой меры, и закурил сигарету. Трубку брать он не собирался, на данный момент часть его сознания жила в чеченских горах и отстреливалась от боевиков. Если он возьмет трубку и поговорит с кем‑то из этого мира, тонкая нить воображения порвется и придется начинать все с самого начала: снова идти в те горы из серой реальности, снова представлять себя Черепом, Викингом, Студентом и танкистом, двумя пехотинцами, которых вот‑вот убьют, Вараном и водилой грузовика, снова пытаться ощутить тяжесть АКМ в руках и каски на голове…
Телефон затих. Серега облегченно вздохнул и забычковал сигарету, часть содержимого пепельницы при этом вывалилась на стол.
Не прошло и пяти секунд, требуемых АТС для соединения, как телефон зазвонил снова. Серега подумал, не стоит ли выдернуть его из розетки, но это было бы поражением в той игре, которую он сам себе навязал. С искушениями надо бороться лицом к лицу, а не заочно. Он снова уставился на аппарат.
Вторая серия закончилась на тридцать шестом звонке.
— Аллах акбар, — заключил Серега и тут же услышал «Полет валькирии» Вагнера в аранжировке шведской компании «Эрикссон». — Нет, все‑таки Харе Кришна.
|
|
Обычные звонки еще можно терпеть, но бессмертное творение Вагнера, проигранное двенадцать раз подряд, выведет из равновесия кого угодно. Творческий настрой был безнадежно испорчен, так что Сереге ничего не оставалось делать, как ответить на звонок.
— Алло.
— Добрый день, — сказал незнакомый голос.
— Добрый, — сказал Серега.
— В «Пекине» ее не будет, — сказал голос.
— Нет, она обещала… — начал Серега. — Стоп. А вы, собственно говоря, кто такой и откуда знаете, что она вообще должна где‑то быть? И кто она?
— Она — Катя, ваш литературный агент. И я совершенно точно знаю, что на назначенную, встречу она не придет. Она нашла другого автора, молодого и весьма перспективного, и сегодня ужинает с ним. У него дома. При свечах, в интимной обстановке. Сначала он почитает ей свою книгу, а потом они займутся любовью.
— Вот гнида, — сказал Серега. — Все‑таки решила кинуть. Но откуда вы это знаете? Вы ясновидящий?
— Нет, я просто хорошо информированный и здравомыслящий.
— И все же вы так и не ответили на мой вопрос, — сказал Серега. — Кто вы такой?
— Это лучше обсудить при частной встрече, — сказал голос. — Не по телефону. Разрешите мне прийти к вам?
— А нам есть что обсуждать?
— Конечно, — сказал голос. — Вы даже не представляете, сколько всего зависит от нашего с вами разговора.
— Это точно? Или это хохма?
— Это не хохма.
— Хорошо, вы адрес знаете?
— Конечно.
— Когда сможете подъехать?
— Откройте дверь, — сказал голос, и в трубке раздались короткие гудки.
Недоумевая, с трубкой мобильного телефона в руке Серега пошел открывать дверь. Конечно, если незнакомый тип окажется сразу за ней, ничего удивительного в том не будет. У него тоже есть мобила, и звонил он из подъезда. Но вот откуда он знает такие интимные подробности из частной жизни его литературного агента?
Серега открыл дверь и обнаружил за ней солидного человека в деловом костюме. Человек был в темных очках, курил толстую гаванскую сигару, какие курят только колумбийские наркобароны в американских фильмах, телефона в руках у него уже не было.
— Проходите, — сказал Серега.
— Спасибо, — сказал незнакомец.
Они прошли в комнату, Серега уселся на стул перед своим компьютером, гость с комфортом расположился в древнем кресле. В госте было что‑то не так, но что именно, Серега понять не мог.
— Для начала позвольте мне представиться, — сказал гость.
— Было бы неплохо, — признал Серега. — Вы‑то меня, похоже, уже знаете.
Богатый меценат, подумал Серега. Прочитал какую‑нибудь мою книгу и хочет дать денег. Может быть, для того чтобы я его главным героем изобразил. Посмотрим, сколько предложит.
— Меня зовут Скагс.
— Странное имя.
— Вполне обычное для тех мест, откуда я прибыл.
— Следующим ходом я должен спросить, откуда же вы прибыли, не так ли? — спросил Серега. — Из зоны, что ли?
— Из внешнего круга ада, — сказал Скагс.
— Понятно, — сказал Серега. Может быть, парень и меценат, но то, что псих, это уж точно. С другой стороны, только псих может вкладывать деньги в современную русскую литературу. — Хорошо хоть, что не из внутреннего.
— Я вижу, вы не совсем мне поверили, — сказал Скагс. — Тем не менее это так. Я, видите ли, демон,
— Нет, что вы, — сказал Серега, — я поверил. Вы очень даже похожи на демона.
Скагс улыбнулся.
— Я замаскировался. Вы же не хотите, чтобы я разгуливал по городу в своем настоящем облике? С когтями, рогами, копытами и пышущим из глотки огнем?
— Определенно нет.
— Вот видите, — сказал Скагс. — Это бы привлекло к моей персоне нежелательное внимание, а нежелательное внимание — это то, чего мы, демоны, стараемся по мере возможностей избегать.
— Простите, — сказал Серега. — Значит, вы — демон?
— Совершенно верно.
— Из внешнего круга?
— Опять в точку.
— И вы замаскировались?
— Абсолютно точно.
— А вы можете хоть чем‑нибудь доказать свое утверждение?
— А вы точно этого хотите? — сказал Скагс.
— Конечно, — сказал Серега. — Хоть раз в кои‑то веки выпал шанс посмотреть на настоящего демона.
— Хорошо, — сказал Скагс, поднимаясь с кресла.
Серега не заметил, как это произошло, но на какое‑то мгновение гость стал выше ростом, его одежда исчезла, кожистые крылья выросли из‑за спины, на голове появились огромные черные витые рога, а глаза превратились в два копья пламени.
Это видение продолжалось не более секунды, потом Скагс принял человеческий облик и снова уселся в кресло. И в его руке по‑прежнему дымилась сигара.
— Вы — гипнотизер? — спросил Серега, прикуривая сигарету трясущейся рукой. Палец проскакивал по колесику, и пламя никак не хотело загораться.
— Нет, — сказал Скагс. Он повел указательным пальцем левой руки, и по комнате пронесся маленький огненный смерчик, стремительно подлетел к кончику Серегиной сигареты, поджег его и тут же исчез. — Я — демон.
— И чего вам от меня надо?
— А вы сами не догадываетесь?
— Нет.
— Как же так? Вы — культурный, образованный человек, наверняка читали Гете, Булгакова и других классиков. Демону всегда надо от смертных одно и то же.
— Вы хотите заставить меня продать вам свою бессмертную душу?
— Шеф упаси, — сказал Скагс. — Вопреки сложившемуся общественному мнению, мы никогда и никого не заставляли, не заставляем и заставлять не будем. Мы только предлагаем. И мы всегда платим честную цену.
— Ага, — сказал Серега. — И что вы хотите мне предложить? Деньги?
— Нет, — сказал Скагс. — Деньги мы предлагаем простым обывателям. Для творческих личностей у нас есть более интересное предложение.
— Какое же?
— Давайте сначала кое с чем разберемся, — сказал Скагс. — Вы — писатель?
— Вроде того.
— Не слишком популярный, увы.
— К несчастью, вы правы.
— А вы знаете, в чем причина вашей непопулярности?
— Нет, а вы?
— Я знаю, — сказал Скагс. — Я многое о вас знаю, рядовой Череп.
— Но… — сказал Серега. — А, ладно.
— Вы служили в Чечне, — сказал Скагс. — Вы были представлены к награде. Вы получили звание Героя России, но вы не пришли в военкомат, чтобы получить заслуженное. Почему?
— Потому что…
Потому что нас кинули на вражеской территории без поддержки, хотелось крикнуть Сереге. Потому что в конце нас осталось только четверо, и мы прошли через настоящий ад, чтобы остаться в живых. Потому что «вертушка» не прилетела. Потому что нас предали. Потому что тех, кто погиб, к званиям и наградам никто не представлял, а нас представили только для того, чтобы замять скандал, который мы могли поднять. Потому что контрактники до сих пор не получили свои «боевые». Потому что мы могли выиграть эту войну за пару недель, а начальство растянуло ее на годы.
— Это не важно.
— А почему вы не написали об этой войне книгу?
— О ней и так написано слишком много книг. Они все лгут.
— Но вы могли бы написать правдивую книгу, — сказал Скагс. — Вы, как никто другой, имеете на это право. Ведь вы там были.
—
--------------------------------------- Я не хочу.
— Почему?
— Потому что… — Странно, Серега никогда не задумывался, почему он не хочет писать эту книгу, хотя подобные предложения, исходившие и от Кати, и от боевых друзей, отвергал неоднократно. — Наверное, потому, что я боюсь. Боюсь не найти нужных слов. Боюсь, что ее напечатают, но никто не будет ее читать. А если и прочитает, то все равно не поймет то, что я хотел сказать. Не поймет, что это была за война.
— Если вы примете мое предложение, то вы найдете нужные слова, — сказал Скагс. — И не только для этой книги. Вы напишете много книг, и все они будут хорошими книгами.
— За это я попаду в ад?
— Вы в любом случае туда попадете, — сказал Скагс.
Спокойно, но уверенно, как отметил Серега. Без тени сомнения, словно точно зная, что так оно и будет.
— Почему?
— А вы считаете себя праведником?
— Нет, но ведь никогда не поздно исправиться. Исповеди, истинная вера и все такое…
— Вам это не поможет, — сказал Скагс.
— Почему?
— Спросите об этом у Данте, у Пушкина, у Оноре де Бальзака, у Форсайта, у Байрона, у Оскара Уайльда, у Высоцкого, у Лермонтова, у Шекспира, у Толкина, у кого угодно из тех, кто считался хорошим писателем или поэтом. Я спрашивал.
Они что, все у вас?! — ужаснулся Серега.
— Да.
— Все писатели?
— Не все, — поправил Скагс, забрасывая наживку, на которую Серега просто не мог не клюнуть. — Только те, кто хоть чего‑то стоил при жизни.
— Но почему?
— А вы сами подумайте, — сказал Скагс. — Вам конечно же известна такая фраза «Писатели — инженеры человеческих душ»?
— Конечно, известна.
— А Сами Знаете Кто не любит, когда кто‑то вносит изменения в его творения.
— Сами Знаете Кто? Вы имеете в виду Творца?
Скагс поморщился.
— Да, — сказал он. — Но мы, демоны, не произносим его имени вслух. Такова сложившаяся за тысячелетия традиция.
— Извините, — сказал Серега.
— Ничего страшного, — сказал Скагс. — Это не смертельно, только неприятно и режет слух. Писатель, я имею в виду хороший писатель, пишет великие книги. Читая эти книги, люди меняются, меняются не внешне конечно же, но внутренне. Каждая книга оставляет в душе человеческой свой след. И сколь бы хорошей и светлой она ни была, сколь бы ни вещала она о победе Добра, она все равно меняет душу, понимаете? Не важно, в какую сторону. А Сами Знаете Кто не может терпеть перемен, которые он сам не планировал.
— Но это же… ревность.
— Не знаю, — сказал Скагс. — Ревность или что‑то еще. Писатели либо совершенствуют души, либо развращают их окончательно. Сами Знаете Кто не любит ни того, ни другого. Вы, писатели, вмешиваетесь в процесс, предназначенный исключительно для Сами Знаете Кого, тем самым берете на себя его функции.
— О, — сказал Серега.
— Стряхните пепел, — сказал Скагс, и только сейчас Серега заметил, что сигарета дотлела до самого фильтра. — И поймите, для вас это даже не сделка. Это просто подарок, потому что вы ничего не теряете.
— Допустим, — сказал Серега. — Как это будет выглядеть, если я соглашусь?
— Вас интересуют технические подробности?
— Можно и так сказать. Я буду находить написанные огненными письменами рукописи у себя под подушкой?
— Нет, — сказал Скагс. — Это было бы слишком просто и слишком неинтересно ни для нас, ни для вас, ведь таким образом мы убили бы сам творческий процесс. Мысли, сюжеты, герои — все это будет ваше. Мы можем гарантировать только вдохновение.
— Как вдохновение можно гарантировать?
— Очень даже просто, — сказал Скагс. — Мы пришлем к вам муза.
— Вы хотите сказать, музу?
— Нет, — сказал Скагс. — Муза — это для поэзии. Для прозы — муз.
— Не вижу разницы.
— Муза — это, простите за метафизическую подробность, самка. Она отвечает за поэзию. За прозу отвечает самец.
— И как выглядит этот муз?
— Обычно выглядит, — сказал Скагс. — Небольшого роста, толстый, носит шляпу и курит сигары. Главное не то, как он выглядит, а то, как он работает. Он будет являться к вам, как только вы сядете за клавиатуру, и вы будете находить нужные слова, подбирать необходимый тон, точно вырисовывать стиль… Музы женского рода на такое не способны. Неужели вы можете поверить, что прекрасная нимфа могла навеять Стивену Кингу те сюжеты, которые принесли ему наибольшую известность?
— И он тоже? — изумился Серега. — Я имею в виду, он тоже с вами…
— Да, — сказал Скагс. — И он тоже. В последнее время мы редко делаем подобные предложения, хотя раньше это было в порядке вещей. Вы можете сами судить об уровне сегодняшней и вчерашней литературы.
— Значит, все великие писатели заключали сделки с вами?
— Нет, — сказал Скагс. — Не все. Многие могли обойтись без нас, может быть, будь у них муз, они писали бы по‑другому. Может быть, нет. Но мы не делаем таких предложений всем подряд, да всем подряд оно и не поможет. Вася Пупкин, даже если муз будет при нем круглосуточно, не выжмет из себя и строчки, если у него нет таланта. Талант необходим, и у вас он есть. А вот вдохновение вас посещает не часто. Сколько времени у вас уходит на написание книги? Обычно?
— Месяца четыре, — сказал Серега. — Но это только на черновой вариант. Потом я даю ей полежать, с месяц примерно, а потом правлю, это еще пара месяцев.
— С музом вы будете писать книги за месяц, — сказал Скагс. — И правка вам практически не потребуется. Кроме того, наша контора гарантирует, что ваши книги будут приниматься издателем и публиковаться без обычной очереди.
— Да ну?
— Да. Мы дадим вам своего литературного агента. Когда вы закончите рукопись, просто позвоните ему, и дальнейшую ее судьбу он возьмет на себя.
— И мои книги будут покупать? Их будут читать?
— Я рад, что вы затронули этот вопрос, — сказал Скагс. — Этого мы не гарантируем. Книги будут хорошими, книги будут такими, какими бы вы сами хотели их видеть, но будут ли книги востребованы публикой, этого мы предсказать не можем. Публика может быть не готова к ним, книги могут опережать свое время, как это бывало с некоторыми великими писателями, получившими признание только после смерти. Это зависит от вас, и только от вас. Мы не берем на себя ответственность за то, что вы пишете, содержание книг — ваше личное дело. Я нахожу это справедливым.
— Я тоже, — сказал Серега. — Могу я немного подумать?
Сколько угодно, — сказал Скагс, стряхивая пепел в никуда.
— Я подумал, — сказал Серега. — Где мне поставить подпись?
Архив Подземной Канцелярии
Отрывки из ненаписанных воспоминаний Бегемота
Тема: Второе искушение Скагса. Комментарии
А я тебе скажу, мальчик оказался талантливым. Два искушения, проведенные без сучка без задоринки, без долгих, изнурительных переговоров и торговли. Конечно, Скагс на этот раз имел дело с творческой личностью, в этом ему повезло, и сыграл он на моем любимом пороке — тщеславии, который во все века являлся постоянным спутником таланта, но как сыграл!
Выждал нужное время, понаблюдал, выбрал правильный момент, когда клиент морально уже почти созрел, и с первой же минуты разговора уже точно знал, на что клиента ловить следует! Молодец! Умница! Стратег! А мы держали его… Не важно. Возможно, что он ошибся в выборе основного призвания, возможно, кто‑то что‑то опять напутал в нашей Канцелярии…
Ты скажешь, два случая еще не повод для ведения статистики? Верно, не повод.
Один факт можно объяснить случайностью, два — совпадением, но три — это уже закономерность. Если Скагс так же легко справится и с третьим, это будет означать, что он и вправду талант.
Хотя, я тебе скажу, клиенты могут быть разные. Сам я никогда никого не искушал, это не мой профиль, однако со многими искушениями знаком не понаслышке. Клиенты разные, это факт.
Некоторые сами предлагают заключить сделку.
Некоторые на это даже не рассчитывают, но соглашаются легко.
Некоторые торгуются до последнего, пытаясь получить за одну сделку как можно больше благ.
Некоторых трудно убедить, но разводятся они на довольно‑таки примитивные вещи.
А некоторых взять вообще нельзя. Это не значит, что они праведники… Просто клиенты с каким‑то иммунитетом против любых наших предложений. Не знаю, как объяснить… Хочешь знать больше, поговори с профессиональным искусителем, со Змием поговори. Змий, он велик, потому что был первым. Думаешь, легко было ему эту парочку из райского сада вытурить?
Короче, молодец ли наш Скагги или же ему просто везет, мы уже после третьего искушения наверняка узнаем. Конечно, и мне, и ему, и тебе, и всем нам было бы лучше, если бы он оказался молодцом. Но кто там знает, а? Нарвется на такого, неберущегося, которого сам Князь искусить не смог бы…
А? Разве? Я что‑то про Князя говорил? Кого не смог? Кто? Князь? Ты ослышался, приятель, да и я много болтаю сегодня, наверное, перебрал серного коктейля. Ладно, увидимся еще, а я пока пойду… Посплю, притоплю, так сказать, рога в подушку на пару часов. Бывай.
Архив службы безопасности Подземной Канцелярии
Документ: Расшифровка тайной аудиозаписи конфиденциальной встречи Асгарота, секретаря Князя тьмы, и Азраеля, секретаря Того Самого Знаете Кого
Тема: Возможный заговор. Беседа четвертая
Копия: Архив службы безопасности Небесной Канцелярии
(Азраель на назначенную встречу в назначенное время не явился.)
Асгарот (ликующе). Тра‑ля‑ля… Кадров нет, говорите? Разучились, говорите? Ха‑ха и еще три ха‑ха. Да занюханный демон из внешнего круга на раз уже двоих искусил! Полдела сделано, выигрыш почти у нас в кармане! Еще три ха‑ха. (Улетает.)
Архив службы безопасности Подземной Канцелярии
Документ: Расшифровка тайной аудиозаписи конфиденциальной встречи Азраеля, секретаря Того Самого Знаете Кого, и субъекта X (личность не установлена ввиду явки на встречу в бестелесном виде)
Азраель. Пока все идет по плану.
X. Я нервничаю.
Азраель. Реального повода для беспокойства нет.
X. Не были ли мы слишком опрометчивы, сделав свою ставку на Скагса? Возможно, для наших целей следовало бы выбрать кого‑нибудь другого.
Азраель. Я Скагса давно знаю. Он — демон неглупый, но звезд с неба не хватает, это без базара. Он предсказуем, я все его ходы наперед вижу.
X. И все‑таки его основной профиль…
Азраель. Да плевал я на его основной профиль, реально. А сорвется, дров наломает, нам же лучше. Нам же что главное? Чтобы шума побольше было.
X. Шума пока не было. Скагс справляется на «ура».
Азраель. Еще бы. Я же говорю, не дурак он. Дурак бы такое дело вообще не потянул. Но он и не гений, да и житуха у него тяжелая была, в вертухаях по внешнему кругу ходил. Высовываться не любит, глубоко копать не рискнет.
X. А если рискнет?
Азраель (уверенно). Пресечем в зародыше, так сказать. Пойми же ты, тварь пернатая, Скагс…
X. Не надо имен.
Азраель. Извини, без обид, ладно? Так вот, Скагс, как и все демоны, имеет узкую специализацию. Конечно, он прошел базовый курс, но этого недостаточно. Явно недостаточно. А за пределами базового курса он будет плавать, как Колумб по Атлантическому океану в поисках Индии, которой там нет.
X. Зато Колумб открыл Америку.
Азраель. По ошибке. Но суть не в этом. Как только Скагс начнет плавать, он начнет нервничать. А как только он начнет нервничать, он вернется к тому, чему его учили. А его основной профиль…
X. Не напоминай.
Азраель. Он — демон войны. Демон разрушения. Он — убийца. И если что‑то для него пойдет не так, он начнет убивать. На этом мы и сыграем.
X. Хотелось бы обойтись без лишних жертв среди смертных.
Азраель. Запишем их в мученики, если что, в святые произведем. Сам пойми, нельзя приготовить омлет, не настучав кому‑нибудь по скорлупе.
X. Так‑то оно так…
Азраель. Ты слишком нервничаешь, мой пернатый друг. Помни, что цель оправдывает любые средства.
X. Это философия демона, но не ангела, друг мой.
Азраель. Только умоляю, не разводи эти теологические сопли теперь, а? Карты уже розданы, игра в самом разгаре, не время строить из себя благородную девицу, падающую в обморок при капельке красной жидкости, даже если это просто томатный сок. Что ты хочешь сделать? Дать задний ход? Подбросить четвертую монету Васе Пупкину, и будь что будет? Батенька, когда почки отбиты ментовской дубинкой, «боржоми» уже не помогает.
X. Вы пугаете меня, Азраель. Ваш лексикон совсем не похож на лексикон ангела, да и образ ваших мыслей мне совсем не по душе.
Азраель. Ты пришел ко мне, пернатый, ты, а не я, просил о помощи. И ты с самого начала знал, что без крови не обойтись, так что не время теперь вспоминать о своей миролюбивой натуре. Считай эту кровь искупительной жертвой…
X. Это ересь!
Азраель (угрожающе вежливо). Я сейчас чего‑то не понял. Ты обвиняешь в ереси меня? Ангела? Я правильно тебя понял? Ты обвиняешь в ереси Азраеля? Ты? Взвесил ли ты все последствия такого обвинения?
X. Я немного погорячился. Возможно, это оттого, что я нервничаю.
Азраель. Проехали, но лучше бы на этом ты и успокоился. Я за тобой наблюдаю, ты в последнее время сам не свой. Амура сволочью обозвал.
X. А что он, гад малолетний, воздушный коридор старшим не уступает?
Азраель. Он, может, и гад малолетний, а ты, может, и старше половины обитателей рая, но ты начинаешь вести себя нетипично, а это может быть опасно. Если кто‑то пронюхает о нашем плане раньше времени, нам обоим перья повыщипывают. И не только перья.
X. Я понял твои замечания. Приму их к сведению. Будь осторожен, ладно? Не упускай ситуацию из‑под контроля. Кстати, почему ты не пошел на встречу с Асгаротом, этим дурнем из‑под самого крыла Князя?
Азраель. Для достоверности. Пусть думает, что я от злобы по потолку бегаю и на стены нектаром писаю. Надоело мне этого придурка слушать, слишком он себя высоко ставит.
X. Это людская болезнь, свойственная некоторым демонам и ангелам.
Азраель. Только без намеков, ладно?
X. Как скажешь. Увидимся на Небесах. (Растворяется в облачке тумана.)
Азраель. Даже «до свидания» не сказал, невежливые они все‑таки … (неразборчиво). (Улетает.)
Архив Подземной Канцелярии
Из дневника Гоши
Запись сто пятьдесят пятая
И это свершилось.
Я заметил его на восьмой день моего кругового движения по Московской кольцевой, на втором заходе. Он ехал прямо за мной, по моей полосе, соблюдая необходимую дистанцию, но и не теряя из виду. У него была подержанная восьмидесятая «ауди», не самая свежая, но еще и не убитая вконец, насколько мне удалось рассмотреть в зеркало заднего вида при довольно приличном освещении.
Еще полкруга я ничего не предпринимал, чтобы убедиться, что мне не показалось. Парень держался за мной. Проехав очередной пикет, я вжал педаль газа в пол и пошел в отрыв, но все же не слишком, помня, что он может и не угнаться за моим агрегатом с предназначенным для спецслужб двигателем. Он увеличил дистанцию соразмерно скорости и повис у меня на хвосте. Нет, не показалось, и он совсем не случайно ехал за мной.
Чтобы убедиться в своей правоте до конца, я вывернул руль, нажал на педаль тормоза, благо дорога была пустая в столь поздний час, и с жутким юзом остановился на обочине. «Ауди» тормознула метрах в пятидесяти от меня, как и следовало ожидать, даже на старой иномарке тормоза были получше.
Я не стал выходить из машины, выкурил сигарету, послушал немного рок‑н‑ролл, льющийся из динамиков, потом врубил первую и сорвался с места. Парень меня не разочаровал, он словно ждал этого момента и двинулся почти одновременно со мной.
Спустя еще десять километров я снова остановился, на этот раз спокойно, не прибегая к экстренному торможению, вышел из машины, оперся мягкой частью тела о капот и закурил сигарету. Он последовал моему примеру. До него и его машины было около пяти метров. Я смотрел в сторону, на полосы встречного движения, он тоже. Мимо нас с жутким аэродинамическим ревом проносились редкие поздние машины.
— Гоша, — сказал я.
— Владимир, — сказал он.
На вид он был чуть старше меня, чуть выше ростом, с атлетической фигурой. Блондин. Голубые джинсы, футболка с изображением группы «Ария» в старом составе, еще с Кипеловым, который теперь свободен, словно рыба без трусов. И со своей группой имени себя бьет своих бывших арийских собратьев во всех рок‑н‑ролльных хит‑парадах.
— Как ты на «восьмере» две сотни выжимаешь?
— У меня эрпэдэ, — сказал я, хотя сам уже благополучно забыл, как расшифровывается эта аббревиатура.
— О, — с уважением сказал Владимир. Очевидно, он помнил.
— А чего ты за мной ездишь?
— Я катаюсь, — сказал он. — А ты чего ездишь кругами?
— Тоже катаюсь.
— Логично, — сказал он. — Ты чем занимаешься по жизни? Когда не катаешься?
— Я — программист.