Легенды Устюженского края 1 глава

Что такое легенда? Толковые словари русского языка объясняют это понятие таким образом. Легенда – это поэтическое предание о каком-то историческом событии, либо просто вымысел, нечто невероятное. К синонимам слова легендарный относят слова необыкновенный, небывалый, вызывающий восхищение, но также вымышленный и неправдоподобный.

Для историков легенды являются достаточно сложным, но и весьма ценным источником информации. Трудность состоит в том, чтобы отыскать в красивом, поэтическом вымысле крупицы правды, ведь легенды не возникают сами по себе, а основываются на определенном, порой давно забытом историческом событии или факте.

Легенды Заижинья

Заижинский район Устюжны – самая старая часть города. Именно здесь, в устье реки Ижины, впадающей в Мологу, племя новгородских «ильменских словен» тысячу лет назад основало поселение – городище. Еще в середине XVI века в Заижинье стояло несколько десятков дворов. Все изменилось в 1569 году, когда Устюжну постигло страшное несчастье – эпидемия «моровой язвы» (чумы). Особенно пострадала Заижинская сторона, хотя в то время именно эта часть города была чистой и зеленой, свободной от грязи и копоти местного железного промысла.

Жители Заижинья погибали целыми семьями, от мала до велика. Летописи указывали: «…да за рекою ж за Ижиною городище пусто, а на городище церковь Здвиженье креста Езспенья а запустело в поветрие»⁴⁶. Опустели дома, обезлюдел Заижинский край. Оставшиеся в живых в ужасе бежали от валов прадедовского городища, уходили вниз по Мологе, к устью реки Ворожи, селились возле нетронутых заразой слободок Богородице-Рождественского монастыря. Тогдашний игумен Ферапонт, пытаясь успокоить отчаявшихся устюжан и остановить мор, совершил в монастырском храме водосвятный молебен. Монахи и монашки обошли крестным ходом монастырские слободки, неся с собой Смоленскую икону Божьей матери Одигитрия. Легенда рассказывает, что после этого болезнь отступила, но память о страшном бедствии, унесшем жизни не одной сотни устюжан, сохранилась надолго.

С тех пор ежегодно в Богородице-Рождественском монастыре, а позднее и в приходском храме Рождества Богородицы на Соборной площади, стали проводить молебны в память о чудесном избавлении Устюжны от моровой язвы. Церковные архивы ХIХ века сообщают об этом так: «6 ноября установлен в воспоминание избавления от моровой язвы, называемой чумой. Пред совершением этого крестного хода служится в соборе водосвятный молебен, а во время крестного хода служится молебен Божией Матери. В тех местах, где останавливается крестный ход для произнесения ектении и осенения крестом, бывает и окропление святою водою»⁴⁷.

Не исключено, что именно после событий второй половины XVI столетия Смоленская икона из собора Рождества Богородицы стала почитаться устюжанами, как чудотворная, недаром летописи гласят, что «от того образа Бог дает и Пречистая Богородица прощу больным и недужным исцеление»⁴⁸.

А что же Заижинье? После жестокой эпидемии эта часть города была заброшена устюжанами. Даже особо почитаемый Крестовоздвиженский храм, построенный некогда на древнем городище, на месте старого языческого капища, и тот «остался пуст и безспенья»⁴⁹. Перепуганные горожане старались держаться подальше от заижинских построек, опасаясь новой вспышки жестокой болезни. Центр города переместился к стенам Богородице-Рождественского монастыря, поближе к чудотворной Смоленской иконе. В этот период Устюжну посетил царь Иван Васильевич Грозный. Легенда гласит: «В половине XVI века царь, после окончательного покорения Новгорода, ходил на богомолье в Тихвинский монастырь и на обратном пути был в Устюжне»⁵⁰.

Историки до сих пор ломают голову над вопросом: «Зачем Грозному понадобилось заезжать в Устюжну Железопольскую?» После знаменитых новгородских погромов 1570 года, когда государевы опричники уничтожили более 1,5 тыс. человек, разорили Новгород Великий и все окрестные села и деревни, набожный царь замаливал пролитую им кровь в Николо-Беседном Тихвинском монастыре, после чего должен был вернуться в столицу. Что привело его в Устюжну? Возможно, желание поклониться чудотворному Смоленскому образу Божьей Матери, а возможно и беспокойство за то, сумеют ли устюженские мастера после жестокого мора выполнять государевы заказы на изготовление оружия. Царствование Ивана Грозного сопровождалось бесконечными войнами с Ливонией, Польшей, Швецией, Данией и Турцией, с военными конфликтами внутри самого русского государства. Стрельцов и опричников необходимо было вооружать, а Устюжна в тот период являлась одним из самых крупных оружейных центров русского государства.

Легенда рассказывает: «Окидывая глазами город… царь остановился на городище и, пленяясь его видом, спросил: «Что это за укрепление?»⁵¹ Грозному объяснили, что здесь, в Заижинье, по преданию было капище языческого бога Купалы, а позднее первый христианский храм города. Царь узнал, что его отец великий князь Василий III выдавал этому храму «ружную и жалованную грамоты» на прокорм церковного причта. Полторы сотни дворов стояло у городищенского храма, а местному священнику еще в 1522 году была пожалована «в кормление» деревня Обухово с пустошью Ивановской. Все пошло прахом после жестокого мора. Заижинские прихожане отчасти вымерли, другие переселились в монастырскую слободку, а древний городищенский храм полностью обветшал.

Узнав печальную историю Заижинского края, Иван Грозный решил положить начало его возрождению. Предание гласит: «Он сказал, что на месте капища должен сиять Крест Христов и приказал построить на казенные деньги новый храм в честь Животворящего Креста Господня»⁵². Государев указ не мог не дать толчок к возрождению Заижинского края. На городище за короткое время отстроили деревянный Крестовоздвиженский храм. Царь не пожалел денег на его украшение, пожертвовав в новую церковь «Деисус на празелени, двери царские, и образы на тябле, и свечи, и книги, и клепало железно, и все церковное сооружение»⁵³. Кроме того, при городищенском храме на казенные средства соорудили семь келий для нищих и убогих, а церковному причту – священнику, пономарю и проскурнице, выплачивалось жалованье из государевой казны.

Крестовоздвиженский храм, восстановленный по указу Ивана Грозного, простоял на городище до 1609 года и был сожжен отрядом польско-литовских интервентов, осаждавших Устюжну Железопольскую в период Смутного времени. Позднее его перенесли на новое место, ближе к центральной части города и перестроили в камне. То, что церкви пришлось поменять первоначальное место застройки, говорит о многом. Даже царский указ о возрождении старого христианского храма не смог заставить устюжан вновь селиться в месте, пережившем страшную заразу.

И все-таки с течением времени немногочисленные смельчаки начали отстраиваться там, где жили прадеды. Появление новой застройки в Заижинье местное предание, записанное в середине XIX века, связывает с тем, что одному из местных жителей явился во сне странный старик, который сообщил ему, что недалеко от заброшенного древнего городища появился источник особенной целебной воды. Он, якобы, послан устюжанам для очищения от любой заразы и укрепления их здоровья. Такой родничок действительно был обнаружен. Долгие столетия вода в нем считалась целебной. В древности такие родники именовали здоровцами. Современным устюжанам он известен под названием «Здоровчик».

Кстати, вернувшись в Заижинье, новые поселенцы в 1717 году даже пытались получить разрешение на строительство новой городищенской церкви, которую предполагалось назвать Спасской. Однако, по каким-то причинам этому проекту не суждено было осуществиться.

Легенды собора Рождества Богородицы

Собор Рождества Богородицы, расположенный в центре города, с незапамятных времен являлся главным храмом Устюжны. До конца XVI века он входил в состав одноименного монастыря. Сохранилась легенда о том, что в древности от монастырских построек к реке Вороже монахами был прорыт подземный вход. В этом предании вполне может содержаться доля истины. В старину многие обители играли роль крепостей, способных самостоятельно защищаться от различных врагов, например, разбойничьих шаек или ордынских отрядов. Монастыри обносили высокими крепостными стенами, снабжали подземными ходами на случай осады. Вполне возможно, что и устюженский Богородице-Рождественский монастырь с одноименным храмом был построен по такому же принципу. То, что подземный ход вел к реке, тоже вполне закономерно, ведь насельникам требовалась вода, кроме того по реке можно было отправить гонца с посланием, например, с призывом о помощи.

Позднее, после закрытия монастыря, собор Рождества Богородицы стал приходским. Именно здесь хранилась местная святыня - Смоленская икона Божьей Матери Одигитрия, а также древний храмовый образ Рождества Богородицы. Обе соборные иконы были прославлены в легенде, связанной с обороной Устюжны от польско-литовских интервентов в начале XVII века.

…Морозным днем 6 декабря 1608 года в Устюжну Железопольскую прибыли послы из подмосковного Тушино. Там находился «трон» очередного претендента на русский престол, очередного «чудесно спасенного сына» почившего в бозе Царя и Великого Князя Всея Руси Иоанна Васильевича IV Грозного царевича Димитрия. В народе «Димитрия» прозвали Тушинским вором. Сведущие люди рассказывали, что он вовсе не царский сын, а самозванец, вор и разбойник. Боярская Москва тушинского царя не признала, но многочисленные банды и отряды интервентов, которые в период междуцарствия и лихолетья мощным потоком прокатились по русской земле в ожидании легкой наживы, не преминули присоединиться к самозванцу. Для войн и разбоя требовалось много оружия, поэтому и прибыли из Тушино в Устюжну – крупный оружейный центр – «воровские» послы. В привезенной ими грамоте Тушинский вор приказывал целовать ему крест, признавая законным царем, а также требовал для своих войск оружия и припасов.

К тому времени разношерстные шайки подмосковного «царя», состоявшие из поляков, литовцев, черкесов, татар, казаков и московской воровской братии, рыскали по всей стране. Грабежи, убийства, насилия. Далеко шла недобрая слава тушинского воинства. Наслышаны были о ней и устюжане, а потому «царские послы» едва унесли ноги из Устюжны Железопольской. Через некоторое время в городе узнали, что по приказу разгневанного Тушинского вора для наказания непокорных устюжан на город идет большой польско-литовский отряд под командованием пана Микулая Косаковского. Нависла реальная угроза уничтожения Устюжны.

В городе понимали, что против лихих бандитов и привычной к воинскому делу шляхты местным мастеровым не устоять. В Устюжне умели делать оружие, но здесь не было ни войск, ни воеводы. И все-таки устюжане собрали отряд, выступив навстречу Косаковскому. Жестокий бой произошел у тверской деревеньки Батеевки. Храбро сражались жители Устюжны, но были разбиты. Однако и тушинцы понесли потери. Пан Косаковский увел свое войско к Бежецку и там ждал подкрепления.

В это же время в Устюжне уже кипела работа. Все население, включая стариков и детей, строило вокруг города крепостные стены. Высокий пятиметровый острог тянулся почти на три километра, имел крепкие ворота и смотровые башни. Мастера-оружейники ковали копья, изготовляли самопалы. Из окрестных сел и деревень на помощь Устюжне шли крестьяне и служивые дворяне. Из Белоозера прибыл отряд из четырехсот ратных людей во главе с посадским человеком Фомой Подщипаевым. Из Новгорода Великого привезли порох, из Москвы прислали воеводу Андрея Ртищева. Между тем тушинцы не торопились. Отряд Косаковского подошел к Устюжне только в середине февраля 1609 года. Увидев перед собой крепость, враги попытались захватить ее с ходу, но потерпели неудачу. Тогда пан Микулай увел свое войско в местечко Подсосенье и начал готовиться к решающему штурму.

…В ночь на 23 февраля город не спал. Мастеровые чинили оружие. Бабы и ребятишки стаскивали к крепостным стенам камни. Московский воевода объезжал посты, а в соборном храме Рождества Богородицы молился испуганный пономарь. Он просил Пречистую Деву оборонить родной город от жестокой вражьей силы. Близилась полночь… Старинная легенда гласит: «В ту ночь в соборной церкви Рождества Богородицы было явление пономарю. Пред чудотворным образом Одигитрии сама по себе зажглась свеча, а от иконы раздался голос: «Человек, вели нести меня на стену острога, где окаянные приступают. Не дам дома своего на разорение иноплеменным!»⁵⁴ Пономарь от такого чуда был поражен страхом и трепетом. Весь остаток ночи он провел в молитве, не смыкая глаз. Наутро, когда в храм пришел соборный священник, пономарь поведал ему о чудесном видении.

Весть о чуде быстро разнеслась по городским концам. Народ вынес Смоленский образ на Соборную площадь и понес его к Дмитриевским воротам острожной крепости, где уже начинался штурм. Крестный ход едва вступил за реку Ворожу, когда его нагнал все тот же неугомонный пономарь. Он кричал, что в соборе случилось новое чудо – храмовая икона Рождества Богородицы сама сдвинулась со своего места и встала посреди церкви. Послали людей в собор и, взяв вторую икону, с молитвами, понесли и ее на крепостную стену⁵⁵.

Бой шел на большом протяжении от Дмитриевских до Благовещенских ворот. Тушинцы штурмовали крепостные стены. Сверху их били копьями и камнями, шпарили кипятком, обливали кипящей смолой. Тогда супостаты подкатили медную пушку. Ударил залп. Полыхнуло огнем. Падали убитые, стонали раненые. Начался новый, особенно яростный приступ, когда к месту жестокой схватки подошел крестный ход из соборного храма. Узрев чудесные образы, защитники города воспрянули упавшим было духом, из уст в уста передавая радостную весть: «Крепитесь и мужайтесь, устюжане! Пресвятая Богородица с нами!»

В легенде рассказывается, что после появления на крепостной стене соборных икон никто из защитников Устюжны больше не погиб и даже не был ранен. Более того, устюжане обрели такую силу, что вражеский штурм захлебнулся. Тогда защитники вышли за ворота острога и гнали тушинцев, «побеждающее врагов своих и яко траву посекающе»⁵⁶. В бою захватили польское знамя и медную пушку, побили много врагов, а у пушкаря, посмевшего дать залп по богоспасаемому поселению, в назидание другим отсекли голову. И бежал посрамленный тушинский отряд по никифоровской дороге прочь от города, который хранила сама Пресвятая Богородица.

С тех пор в местных краях появилась поговорка «Устюжна Железная, а люди в ней каменные», а в соборном храме стали проводить молебны в память о мужестве защитников Устюжны перед чудотворным Смоленским образом Божьей Матери и храмовой иконой Рождества Богородицы. Когда летом 1677 года в результате удара молнии деревянный устюженский собор сгорел, то на средства «доброхотных дателей» на опустевшей Соборной горке построили в камне одноименный храм, а в новый иконостас поместили эти особо почитаемые иконы, спасенные жителями из огня.

Позднее в память об избавлении Устюжны от тушинцев, на местах, где проходили наиболее ожесточенные бои, устюжане поставили два каменных храма – Великомученика Димитрия Солунского (на месте Димитровских ворот крепости-острога) и Благовещения Пресвятой Богородицы (на месте Благовещенских ворот). Благовещенский храм стоит в городе по сей день.

Легенды Казанского храма

8 июля 1579 года в городе Казани, бывшей столице мусульманского ханства, явилась православная икона Божьей Матери. Казань в то время лежала в руинах после жестокого пожара. Сотни людей остались без крова и средств к существованию. Чудесное явление образа Пресвятой Богородицы, который нашла в земле десятилетняя девочка, укрепило силы верующих и вселило надежду на помощь свыше. С тех пор Казанская икона Божьей Матери стала одной из самых почитаемых на Руси. В ее честь были построены многочисленные храмы. Один из них – в Устюжне Железопольской. Летописи свидетельствуют, что первую, еще деревянную, устюженскую Казанскую церковь воздвиг «по обету» житель городского посада Михаил Семенов Олончанин, а поводом к ее строительству послужило чудесное явление.

…Несколько веков тому назад на месте современного устюженского Казанского храма шумел сосновый бор. Здесь любил гулять местный юродивый Афанасий по прозвищу Железный Посох. Юродивыми или блаженными на Руси издавна называли людей, которые принимали на себя один из подвигов христианского благочестия – отказ от всех земных благ ради проповедования Слова Божьего. Юродивые о Христе не боялись говорить правду в глаза сильным мира сего, обличали людей неправедных и утешали несправедливо обиженных.

В Устюжне Афанасия любили за доброту и кротость нрава, почитали за святость жизни и дар провидца. Блаженный жил в маленькой келейке при городском храме Петра и Павла, в центре Устюжны. Каждый день он отправлялся бродить по городу. Постукивая посохом, ходил из дома в дом, умудряясь без зова находить тех, кто в тот день нуждался в его помощи и добром слове. Бродя по кривым городским улочкам, Афанасий иногда углублялся в сосновый бор, расположенный на окраине Устюжны.

Место это было тихое. Он садился на берегу Мологи под раскидистыми деревьями, слушал пение птиц, вдыхал аромат напоенной солнцем сосновой коры. Старая легенда рассказывает, что однажды, в один из таких летних вечеров блаженный ушел от реки вглубь леса и, утомленный зноем, прикорнул под старой кряжистой сосной. Вдруг сквозь сон ему послышался мягкий женский голос, звавший его по имени. Голос шел не справа и не слева, а откуда-то сверху, будто с небес. Афанасий поднял усталые веки, и глаза его обратились на звуки. В тот же миг он вскочил и упал на колени. На сосне, подле которой юродивый преклонил свою голову, висела икона древнего письма с ликом Богоматери. От нее, как посчитал блаженный, и исходил чудесный голос: «Божий человек, ступай на Устюжну, сбирай жертвования на храм!»

Все местные церкви в то время строили деревянными. Таким же был и первый Казанский храм. Благодаря хлопотам Афанасия воздвигли его быстро, и все уже было готово для освящения, кроме одного. На новенькой, пахнущей свежей смолой звоннице недоставало колокола. А какая же служба без колокольного звона? Колокола в Устюжне лили плохо, потому их часто заменяли клепалами. Это были простые железные полосы, согнутые в полукруг. При употреблении их держали в руках, за перехват посередине. Концы клепала при встряхивании соединялись, издавая резкие звуки, которые должны были сымитировать колокольный звон. Настоящие колокола лили в Москве и в Новгороде Великом. Стоили они недешево. Как быть? И тут устюжанам помог случай. В ту пору заехал в город какой-то московский гость, то ли боярин, то ли купец. Человек столичный, богатый. К нему и отправился Афанасий Железный Посох в надежде испросить помощи на приобретение колокола для новой церкви.

Гость вместе с красавицей-женой остановился на одном из посадских дворов. Увидев перед собой странного видом человека, он принял Афанасия за помешанного и велел слугам гнать дерзкого попрошайку со двора. Юродивый ушел, но в ту же ночь заезжего «мосвитина» стали мучить страшные боли. Подоспевший на зов лекарь ничем не мог ему помочь. Тогда перепуганные хозяева дома объяснили гостю, что его постигла кара Божья за обиду, причиненную святому человеку. Мучимый раскаянием, «москвитин» просил сходить к блаженному и испросить у него прощения. Хозяйка дома бросилась к келейке Афанасия.

Юродивый никогда и ни на кого не держал зла. Он помолился, прося Бога смягчить страдания заблудшей овцы, а женщине сказал: «Я знал, что ты придешь. Поди, скажи, чтобы купил колокол к Казанской, к утру здоров будет!» И странная болезнь отступила. Рассказывали, что заезжий боярин (а точнее купец) вместе с Афанасием ездил в столицу и привез оттуда колокол для звонницы Казанского храма⁵⁷.

Прошли годы. В 1694 году устюженский Казанский храм был выстроен в камне на средства московского купца Григория Дмитриевича Строганова, который вел значительные торговые дела в Устюжне Железопольской. Позднее к каменному храму пристроили два придела и крытую паперть. На территории церковного кладбища появилась часовня, а с южной стороны основного храма – маленькое строение из красного кирпича, известное старожилам под названием «Усыпальница Марии». Об этой гробнице сохранилась красивая легенда.

В середине ХIХ столетия жил в Устюжне купец по фамилии Хорев. Он был богат и умен, но имел с рождения какой-то физический недостаток. Одни рассказывают, что будто-бы купец сильно заикался, другие – будто-бы хромал. Так или иначе, но только благодаря этому недостатку Хорев был весьма стеснителен с женским полом и потому долго не мог жениться. Но однажды его познакомили с девушкой по имени Мария. Она была небогата, но удивительно красива. Купец влюбился с первого взгляда, и, преодолев свою застенчивость, заслал к красавице сватов. Вскоре Мария стала его женой. Через год у Хоревых родился сын. Счастливый отец закатил пир на весь мир. В доме Хоревых на Торговой площади (совр. Ленина,1) несколько дней кутили многочисленные гости. А как-то под вечер Мария пожелала прокатиться на санях с музыкантами по заснеженным улицам Устюжны. Гости шумной, хмельной толпой хлынули из особняка в ядреную стужу зимней ночи. Молодую маму с бережением усадили в сани, завернули в дорогие шубы. Веселая кавалькада каталась почти до утра, а на следующий день Мария слегла с тяжелой простудой. Срочно вызванный земский врач констатировал – мастит. Больную лечили всеми возможными средствами. По заказу богатого мужа службы о ее здравии были заказаны одновременно во всех городских храмах. Все оказалось напрасно. Женщина умерла.

Когда купцу сообщили о смерти жены, он словно помешался от горя, категорически запретив хоронить покойницу. Дни проходили за днями. Хорев забросил все дела, часами просиживая у тела жены в ледяном, по его приказу неотапливаемом доме. Он распорядился не класть покойницу в гроб. Она лежала на кровати, покрытой белыми простынями. Вся комната была завалена живыми цветами, которые быстро замерзали в холодном безмолвии комнаты. Но цветы привозили вновь и вновь. Приказчики Хорева, выполняя распоряжение хозяина, скупали у устюжан домашние растения. Они ездили и по местным усадьбам, платили большие деньги за нежные цветы, которые выращивали в барских оранжереях.

Прошли все сроки. Домочадцы и приходской священник молили купца о предании земле тела умершей, но он отказывался их слушать. Наконец, кто-то надоумил родных предложить безутешному вдовцу забальзамировать тело красавицы и поместить его в склеп. Подумав, Хорев согласился. Склеп со ступеньками для спуска соорудили на церковном кладбище Казанского храма. Вход закрывался каменной плитой, которую можно было легко отодвинуть в сторону с помощью хитроумного механизма. Похороны купчихи Марии Хоревой были пышными. Стояли лютые морозы, а ее последний путь от дома на Торговой площади до Казанского кладбища был усыпан цветами. Роскошный гроб установили на постаменте в склепе. В крышке гроба проделали стеклянное оконце, через которое можно было видеть лицо мертвой красавицы.

Легенда рассказывает, что, несмотря на бывшие в тот год жестокие морозы, купец Хорев каждый день часами просиживал в ледяном склепе, у тела любимой жены. Так продолжалось несколько месяцев. Между тем маленький сын Марии подрастал и требовал к себе все большего внимания. И Хорев, глядя на малыша, наконец, не выдержал. Он свернул в Устюжне все торговые дела, продал недвижимость и, забрав сына, навсегда исчез из родного города. Рассказывают, что перед отъездом безутешный вдовец в последний раз спустился в склеп, где окончательно простился со своим недолгим счастьем. Затем по его приказу каменная плита, прикрывавшая вход, была замурована, а над ней возведено маленькое строение из красного кирпича, которое устюжане стали именовать «Усыпальницей Марии». С тех пор прошли десятилетия, но местные старожилы до сих пор верят, что забальзамированное тело первой красавицы Устюжны до сих пор покоится нетленным под замурованной плитой старинного могильного склепа.

Легенды Николо-Моденского монастыря

Деревня с любопытным названием Модно, а в переводе с языка одних из потомков местных племен финно-угров – вепсов, «модно» означает «налим», расположена в одном из самых живописных уголков Устюженского района, в 40 км от районного центра. Модно стоит на высоком берегу достаточно широкой и полноводной в этом месте реки Мологи, в устье впадающей в нее Моденки. С трех сторон деревню окружают роскошные сосновые боры, богатые дичью, ягодами и грибами. Неудивительно, что именно здесь в свое время была основана монашеская обитель, известная как Моденский Николаевский мужской монастырь. Возможно, что монастырь дал основание и самой деревне Модно. По крайней мере, деревенские постройки всегда «лепились» к монастырским стенам, как в древности городские ремесленные посады к крепостям-детинцам.

Специалистам по сей день не удалось разыскать документы, которые бы указали на дату основания Николо-Моденского монастыря. И лишь народное предание утверждает, что он существовал уже в XV веке, а его строительство связывают с именем одного из представителей знаменитого московского купеческого рода Строгановых.

Легенда рассказывает, что основатель торговой династии был от рождения подмосковным крестьянином. Он пахал землю, сеял рожь и овес, собирал по осени урожай, знал всякую привычную для деревенских работу. Вроде бы нечем было этому мужику среди других выделяться, но сидело в нем неистребимое желание покончить с проклятым полунищенским житьем и сколотить свой капитал. Думал он, думал и придумал. Стал ходить в Москву, покупать там булки с лотка, а потом продавать их в своем селе и окрестных деревнях. Белые пшеничные булки с разными начинками в то время были столичной забавой и редкостным лакомством для сельских жителей. Новоявленного торговца в деревнях принимали хорошо. Даже беднота бойко расхватывала с лотка грошовые московские калачики, а в богатых избах товара брали много. Так предприимчивый крестьянин сколотил свой первый капитал, но разбогатеть по-настоящему ему помог случай.

Однажды, возвращаясь с товаром из столицы, он заплутал в лесу и вышел к какой-то горушке. Возле ее подножия торговец обнаружил несколько золотых монет и понял, что кто-то зарыл клад. Однако близился вечер, в лесу быстро темнело. Сообразив, в какой стороне родная деревня, мужик решил направиться домой, а к заветной горушке вернуться на следующий день. Но как потом отыскать нужное место? Поразмыслив, он достал нож и срезал сосновую ветку. Идет по тропке, ветку ножом строгает, а пахучие светлые стружки за ним дорожку метят. Одна ветка кончится, он другую срезает. Так до дома и добрался, а на следующий день по стружкам обратный путь нашел, горушку раскопал и нашел горшок с золотом.

С той находки крестьянин зажил так, что сделался одним из самых богатых купцов на Руси. А в память о строганных ветках, которые ему дорогу к золоту показали, он взял себе прозвище Строганов, позднее ставшее фамилией. Купец выстроил хоромы в столице, стал гонять обозы и баржи по разным торговым путям, ставить посадские дворы в городах. Был у него двор и в Устюжне Железопольской. Строганов наведывался сюда часто, добираясь до города кузнецов на своих судах, бегавших по Мологе. В одно из таких путешествий случилась беда.

…До Устюжны оставался недолгий путь. Гребцы веселей налегли на весла, толкая тяжело груженые суда, когда налетела небывалая в этих местах буря. Огромные волны широкой и полноводной реки захлестывали корабль так, что стало невозможно пристать к берегу. Люди приготовились к худшему. Строганов видел, как под вой ветра, шум и грохот разбушевавшейся стихии гребцы выбиваются из сил, а кормчий тяжело напрягает железные мышцы, пытаясь удержать судно против ветра. Купец начал истово молиться. Он обращался к Святителю Николаю – покровителю всех путешественников и мореходов. И произошло чудо. Буря стихла. Опасность миновала, а на следующую ночь Строганову явился во сне сам Николай Чудотворец. Он велел купцу в память чудесного спасения и ради прославления Господа поставить на берегу Мологи новую обитель. Так в устюженских краях появился Моденский Николаевский монастырь.

В начале XVII века, в страшное Смутное время, один из отрядов польско-литовских интервентов, грабивших окрестности Устюжны, подошел к Модно. Стояла зима, и захватчики надеялись беспрепятственно перейти Мологу по льду, атаковать монастырь и взять его штурмом. Однако, когда вражеский отряд подошел к реке, то посередине нее вдруг образовалась полоса чистой воды. Она была такая длинная и широкая, что тот, кто пытался переплыть ее «невидимою силою был увлекаем на дно реки и тонул»⁵⁸.

Старинное предание гласит, что враги вынуждены были отступить от обители и, в отличие от многих других монастырей, она совершенно не пострадала в Лихолетье, но, увы, архивные документы, обнаруженные в одном из московских архивов, утверждают обратное. Моденский монастырь и большинство окрестных деревень были разорены и сожжены интервентами, а монахи «от литовских людей высечены»⁵⁹, то есть преданы смерти. Модно перестало существовать, а немногие избежавшие страшной участи монастырские старцы бежали под защиту крепостных стен Устюжны Железопольской. Но могли ли они забыть святое место, некогда указанное купцу Строганову для построения Божьей обители самим Святителем Николаем?

Прошло немногим более десяти лет, когда Моденский монастырь был отстроен заново. Однако на этом испытания не закончились. Летописи повествуют: «В 1661 году в марте при игумене Паисии монастырь сей, по допущению Божию, весь выгорел, а потом возобновлен, и опять 1671 года на 12 число в ночи весь же выгорел»⁶⁰. Разорение было страшным. Погибли все деревянные монастырские постройки, утварь и припасы, большая часть икон, монастырский архив.