Он снова сел за клавиатуру и набрал «Рюи».
В энциклопедии содержалась как текущая информация, так и исторические факты. Козимо звал, что в ней не даются ссылки на живущих ныне людей. Но, не имея возможности что‑либо узнать из первых рук о самих девяти рыцарях, он мог получить информацию об их владениях; Он по‑прежнему ничего не знал о Карле де Рюи, рыцаре‑невидимке, основателе Христовой Милиции.
Он получил две категории советов по запросу «Рюи»: одна относилась к естественным наукам, другая – к географии. Из ответов первой категории он узнал, что «Рюи» – это научное название состояния, возникающего при травмах. Сильные потрясения физические или эмоциональные – могут вызывать у некоторых людей странное поведение, связанное с явлениями парапсихологии. У больного с синдромом Рюи проявлялся дар ясновидения: он предсказывал будущее, перемещал предметы на расстоянии или входил в контакт с нематериальными существами. Последствия травм были подробно описаны. Но когда Козимо захотел расширить поиск и ознакомиться с хронологией открытия этого синдрома, он заметил, что нужная ему страница, несмотря на то, что она была включена в содержание статьи, была скрыта. Многочисленные попытки ее открыть ни к чему не привели – информация оставалась недоступной… Другие ссылки по запросу «Рюи» указывали местоположение единственного пункта, имеющего такое название.
– Географический пункт с названием Рюи находился на голубой планете в двухзвездной системе, на расстоянии многих парсеков от места совершения паломничества.
В статье давалась всевозможная информация о планете, но не было никакой связи с результатами предыдущего поиска, а также с рыцарем Карлом де Рюи.
Козимо ввел в систему поиска имена остальных восьми рыцарей. Результат был аналогичным первому: названия географических пунктов, замков, лун и другие данные, не представляющие большого интереса.
«Только по Карлу де Рюи имеется интересная ссылка. Синдром ясновидящих», – подумал Козимо.
Он выключил компьютер и оставил Полибюса, терзаемого муками творчества, одного.
Затем Козимо поднялся по коридорам к своей каюте. Он думал о Ролане и Круатандьё, находящихся в другом караване. Его друзья, должно быть, волновались из‑за того, что по истечении недели он не появился на месте встречи, как было условлено. Он решил в ближайшее время покинуть караван, Не дожидаясь вестей от де Сентива. Юная Лис при встрече жестом дала ему понять, что все прошло так, как и было договорено. Время шло. Козимо пошел проверить состояние своего летательного аппарата, который он погрузил на борт Азимо еще в Труа. Аппарат стоял в одном из ангаров, расположенных на нижней корме корабля. Козимо разыскал техника и попросил его подготовить аппарат к вылету на следующей остановке.
– Вам нужно иметь разрешение Милиции, чтобы покинуть Азимо, – сказал техник.
– Я знаю.
По дороге к своей каюте Козимо оказался свидетелем грубых действий охранников. Стражники Милиции задержали трех паломников, одним из них был Фабр – старик, с которым Козимо и Полибюс познакомились в первый день путешествия. Он, как и раньше, не скрывал своего враждебного отношения к Милиции.
– Что вам еще от меня нужно? – кричал он. – Вы не имеете права!
– Распоряжение Милиции! – отрезал солдат.
– Какое распоряжение? Почему?
Фабру никто не ответил. Его тут же выдворили из каравана паломников.
Никто не протестовал. После отправления из Труа легенда об «охране паломников» стала реальностью. Козимо понимал, что подверг бы себя большой опасности, если бы заступился за старика.
Он вернулся в свою комнату.
У себя на кровати он нашел записку. Она была отправлена из миссии Оберона де Сентива. Приглашение на прием, устраиваемый хозяином метеорита под названием Огюстодюном, в честь Христовой Милиции. Козимо назначили встречу.
* * *
Огюстодюном был очередным этапам на пути следования паломников. Когда‑то это был обычный метеорит, а сейчас из него сделали взвод, в подземельях которого хранились запасы минералов, необходимых для работы двигателей космических кораблей.
Чтобы поприветствовать рыцарей Милиции, хозяин метеорита организовал торжественную церемонию. Козимо‑Чосер явился с приглашением от де Сентива. Он прошел через контрольные посты по переходам, установленным в космическом пространстве между Азимо‑5 и метеоритом.
И вот Козимо оказался в парадном зале. Местная знать, разбогатевшая на поставках продукции заводов, явилась в самых дорогих одеждах. На их фоне выделялись несколько находившихся в зале рыцарей. Обитатели метеорита были удивлены бедностью их убранства и отсутствием интереса к еде. Хозяева испытывали неловкость от такого разительного контраста. Рыцари теперь вызывали у них недоверие и подозрительность.
– Есть что‑то провоцирующее в том» как выглядят эти бывшие сеньоры с лицами отшельников, – шептались вокруг. – Они что – хотят нам преподать урок?
– Они командуют и солдатами, и священниками, как мне сказали. Такие полномочия настораживают.
– Они, кажется, намереваются охранять дороги?
– Кому принадлежат дороги, тому принадлежит королевство. Это известно. Если они преуспеют в своем предприятии, хозяевами в Святой земле скорее будут они, а не король Иерусалима.
– Этого нельзя допустить.
– Вы видели папского легата среди них?
– Нет, он, вероятно, не смог прибыть.
– Это может также свидетельствовать о неодобрении Папой их действий. Будем бдительными.
Козимо все слышал. Особенно ему запомнилось соображение по поводу дорог.
Наиболее важные гости толпились вокруг рыцарей и хозяина Огюстодюнома. Возле него Козимо заметил и Оберона де Сентива. Они обменялись взглядами – этого было достаточно. Рядом V парадным залом находились залы поменьше. Там никого не было. Де Сентив зашел в один из них, и через несколько минут за ним последовал и Козимо.
– Не будем терять время, – прошептал священник. – Я не могу отлучаться надолго.
– Спасибо за приглашение, святой отец.
– Я не хотел, чтобы вас снова видели в моем секторе. Здесь безопасно. И для вас, и для меня.
– Понимаю. Как все прошло?
– Как прошло? О Господи, лучшего и не пожелаешь! В самом деле!
Встреча аббата с бывшей куртизанкой проходила возле церкви под номером 42 на Азимо‑5 ночью, как и было условлено. Они почти не говорили, на Лис была наброшена легкая ажурная накидка, соскользнувшая с ее плеч, как только они очутились в темноте. Де Сентив был одурманен ласками. Он чувствовал, что ее сердце бьется медленно и ровно: эта бесстыдница была настоящей профессионалкой.
– Но мне можно только посочувствовать, – произнес он со стоном. – За это наслаждение я подверг себя жестокому самобичеванию. Эта девушка – сам дьявол. До сих пор я чувствую ее запах на всем своем теле.
Он заставил себя прервать поток этих ужасных признаний.
– Вы считаете, что я смогу ее еще увидеть?
– Это рискованно.
Оберон нахмурился, но не стал настаивать и сменил тему разговора. Теперь он говорил очень быстро:
– Вы знаете, я много размышлял о вас. Да, много. Вы попросили меня подумать над тем, что я могу вам предложить. Но я решительно ничего не смогу сделать во время этого путешествия! Я намеревался принять вас в мою миссию, но если кто‑то видел вас с девушками Эрихто, вы меня скомпрометируете. Нет, это большой риск, поймите меня и дайте мне время. Здесь я ничего не моту, я всего лишь исповедник де Крона, но в Иерусалиме – это другое дело.
Исповедник де Крона?
– В Иерусалиме? – повторил Козимо.
Оберон покраснел. Запнулся. Козимо видел, что этот священник легко идет в расставленные сети, если им искусно манипулировать. Поэтому он сказал:
– Что бы вы ни решили, можете на меня рассчитывать.
– О, я знаю! Я знаю, что вы полны добрых намерений! Моему господину понадобятся такие люди, как вы. И очень скоро.
Он начал расхаживать по комнате. Казалось, он боялся сказать лишнее.
Как и всем на корабле, Козимо было известно, что Робер де Крон является официальным казначеем паломничества; он распоряжался деньгами, предназначенными для покупки провианта и выплаты жалованья солдатам, нанятым Милицией. Он спросил:
– Если я не ошибаюсь, де Крону понадобятся люди для охраны казны ордена, когда мы прибудем в Святую землю?
Оберон отрицательно покачал головой.
– Вовсе нет. Все гораздо серьезнее. Как бы это сказать… это… Готовится революция! – внезапно выпалил он. – Естественно, как всегда, когда речь идет о событии такого масштаба, нужна надежная охрана, чтобы контролировать ситуацию.
Козимо не знал, что ответить. Революция? Он не выказал своего удивления и ответил с понимающим видом:
– Революция, переворот… Ну да, конечно. Паломники об этом говорят. Они предсказывают свершение чудес и явление ангелов, когда мы прибудем в Святую землю. Больше всего говорят о втором пришествии Христа.
Оберон застыл в удивлении.
– Второе пришествие Христа? Вы шутите!
Он произнес это таким резким тоном, какой охладил бы пыл любого верующего.
– Послушайте, – продолжил он, – я не могу открыть вам все, к тому же мне известны только отдельные детали, но мир, такой, каким мы его знаем, будет переделан до основания. Исчезнет Христос и все боги вместе с ним!
Всем откроется Великая истина. Человек увидит наконец‑то мир таким, какой он есть на самом деле. Его дух обретет подлинную, безграничную свободу. И в тот день нужно будет найти истинно верующих, которые смогли бы стать на защиту тех, кто несет это новое Откровение. Как это случалось и раньше, многие возмутятся, откажутся принять новую истину и будут бороться против провозгласивших ее. И в этот момент я как раз и вспомню о вас. Я не забуду, не сомневайтесь. Вы вольетесь в наши ряды.
Революция? Новое Откровение? Все смешалось в голове у Козимо.
– Что я должен делать сейчас? – спросил он.
– Если вы мне верите, сохраняйте спокойствие, пока мы не прибудем в Святую землю, держитесь в тени, – ответил Оберон. – Милиция не дремлет. Если вас задержат, я ничего не смогу для вас сделать, А вы упустите свой шанс!
Козимо сказал с улыбкой:
– Как и вы, отец мой, если вас застанут в компании прекрасной Лис.
Оберон остановился возле него и сказал:
– В тот раз мне пришлось найти тысячу объяснений своего отсутствия ночью. Де Крон – человек непреклонный и подозрительный. Если бы он узнал о моем проступке, гнев его был бы ужасен. Де Крон хороший человек, набожный, но что касается женщин, он непреклонен и совершенно им не доверяет.
– А я видел его вместе с хозяйкой Лис, этой Эрихто, – сказал Козимо.
Аббат пожал плечами.
– Де Крон занимается своими паломниками, не более того. Эрихто настаивает на признании святости ее девушек. Но она ничего не добьется от моего господина.
Козимо тут же спросил:
– А почему бы ей не пойти с этим к Карлу де Рюи?
Оберон явно удивился этому вопросу.
– Никто никогда не видел Карла де Рюи, – пояснил он с таким видом, как если бы речь шла о чем‑то очевидном. – В Милиции у каждого своя задача, и каждый занимается тем, чем должен. А у него задача особенная. – Де Сентив встал. – Пока я ничего не могу сделать для вас. Чем вам отплатить? Подождите, и я сделаю все, что в моей власти. Неблагодарным меня никто не может назвать.
Козимо кивнул в знак согласия.
– Значит, договорились! – сказал Оберон.
Он направился было к двери, но Козимо произнес:
– И тем не менее будьте осторожнее с этой девушкой. Как и вы, я не знаю, кто ежа такая на самом деле.
Аббат смиренно улыбнулся, затем вернулся в главный зал.
Оставшись один, Козимо предался размышлениям.
Он знал, что Оберон не открыл ему никаких тайн. Революция по прибытии в Иерусалим? Новое Откровение в Святой земле? Во время путешествия такие речи можно было услышать от любого паломника.
«В Милиции у каждого своя задача, и каждый занимается тем, чем должен», – повторил про себя Козимо. Если он и узнал что‑то от де Сентива, так это то, что Робер де Крон – военный и отвечает за армию. Я не знаю, что ему придется защищать в Иерусалиме, но нужно разузнать, в чем суть миссии остальных восьми рыцарей. Каждый делает то, что должен? Посмотрим тогда, что каждый умеет делать. Измаль был архитектором. Милиции нужны были его таланты и навыки – для чего? Чтобы воздвигнуть новый памятник или расшифровать тайны древности? Измаль. Де Крон. Архитектор. Солдат.
Козимо вернулся в парадный зал. Среди тех рыцарей, которые еще остались на приеме, он заметил Андре де Монбара. Последний был единственным, кто мог бы его узнать, поэтому Козимо поспешил удалиться.
Андре де Монбар, следователь. Человек, занявший место Ги.
Козимо вернулся в свою каюту. Полибюс забросал его вопросами о приеме, на который его не пригласили. Козимо сначала все подробно описывал, но вскоре настойчивость юного летописца его утомила. Он сообщил Полибюсу о неоднозначном отношении знати Огюстодюнома к рыцарям и без всякого перехода объявил о своем решении покинуть караван паломников. Полибюс был ошеломлен.
– Не может быть, чтобы ты так рано ушел! Ты меня бросаешь одного?
Козимо отказался от намерения как можно больше узнать о Карле де Рюи. Он хотел встретиться со своими друзьями и услышать от них, что они разузнали о Жане дю Гран‑Селье и Пьере де Мондидье. Козимо объяснил свой уход душевным кризисом. Опечаленный Полибюс пожелал ему удачи и пообещал, что не забудет его в своем произведении.
Они попрощались.
Козимо собрал вещи и направился к своему летательному аппарату. У стойки он зарегистрировал отправление паломника Чосера. Его посадочная карта была уничтожена, а имя вычеркнуто из списка пассажиров Азимо. Андроид‑охранник предупредил его, что Милиция запрещает паломникам возвращаться, если они единожды покинули караван. Перед ним навсегда захлопнули дверь. Козимо согласно кивнул, подтверждая свое решение. Ему разрешили забрать свой летательный аппарат и покинуть Азимо.
Очутившись в космосе, Козимо направил корабль к Эпинах у, третьей планете системы, в которую входил и Огюстодюном. Холмистая поверхность этой планеты была покрыта льдом. Здесь сохранилось только с десяток небольших колоний. Козимо не стал спускаться на планету – он решил остаться на орбите. У него было мало времени. Он должен был расстаться со своим кораблем, коды которого остались в регистрационных журналах покинутого каравана, и найти новый аппарат, чтобы инкогнито посетить другие караваны паломников. Ему удалось договориться с местной охраной, и он обменял свой корабль на более старый и не такой надежный аппарат. Выбирать не приходилось.
Итак, он отправился на Азимо‑5 Жана дю Гран‑Селье и Пьера де Мондидье. У регистрационной стойки он назвал имя, придуманное еще в Труа. При занесении в реестр имени Тимолеон Фурнье не возникло никаких проблем.
Козимо выдали новую посадочную карту.
Глава IV
Встреча
Что же сказал Святой Августин? Что когда дух повелевает телу, оно слушается, но когда он повелевает себе самому, он наталкивается на сопротивление? Да… Последнее время я сталкиваюсь с все большим сопротивлением…
Франк Герберт. Дюна
На Огюстодюноме библиотекарь Флодоар отправился в монастырь, в котором остановились рыцари Милиции. Он вошел в монастырский капитул, где его ждал Хьюго де Пайен. Сеньор в одиночестве сидел за большим полукруглым столом. Лицо его выглядело уставшим. Он поприветствовал Флодоара.
– Вы звали меня, господин? – спросил библиотекарь.
– Звал. Присаживайся. Вот, посмотри.
Хьюго нажал на кнопку, и на стену стал опускаться экран; свет погас. Удивленный Флодоар смотрел на первое появившееся изображение: это была египетская пустыня.
Поднявшееся на треть над горизонтом солнце заливало светом песок. Было утро. Тени на волнистых дюнах быстро укорачивались. Вдалеке виднелись яркие палатки, установленные возле колодца. Десяток боевых лошадей спали стоя; мужчины, облаченные в одежды воинов, завершали свой дозор, другие гасили ночные костры.
Внезапно из‑за песчаного холма появился могучий всадник с густой бородой, горящим взором и бронзовой, опаленной солнцем пустыни, кожей. И всадник, и его конь были закованы в железо.
Флодоар вскоре узнал всадника: это был Бодуэн. Основатель Иерусалимского королевства и его первый христианский правитель.
На этого правителя возлагали большие надежды Хьюг де Шампань и рыцари Христовой Милиции.
Король был один, довольно далеко от лагеря; на его левой руке сидел сокол. Бодуэну не было равных в дрессировке хищных птиц. Каждое утро он упражнялся со своими птицами и не брал с собой телохранителей, чтобы те не мешали ему наслаждаться игрой с его любимцами.
Он вытянул руку и подбросил птицу, и она взмыла прямо к солнцу. Бодуэн обожая пустыню. Его птицы кружили в небе, нервно выписывая арабески, раздраженные тем, что не видят на светлом песке никакой добычи. Ему нравилось наблюдать, как они возвращаются и покорно садятся на его запястье, хотя их гордыня была уязвлена.
Сокол устремился высоко в небо.
Флодоар внимательно наблюдал за происходящим на экране.
И вдруг из‑за дальней дюны появилась светящаяся точка. Секундой позже пучок огненных частиц ударил по птице. Сокол короля упал, растерзанный, на землю.
Испугавшись звука сильного удара, лошадь встала на дыбы, и король едва удержался в седле. Он достал меч. Пять лазерных лучей, направленных на него одновременно, разорвали его тело на части, словно это была тряпичная кукла. Бодуэн Иерусалимский упал на еще прохладный после ночи песок, его изувеченное тело было залито кровью.
Трон Иерусалима был свободен.
Люди, находившиеся в лагере, бросились к месту происшествия.
Но и они упали как подкошенные под ливнем огня, бьющего из‑за дюн.
Несколько минут спустя появились наемники верхом на лошадях, чтобы проверить, как они выполнили свою работу. Впереди всех скакал всадник большого роста: это был Человек без рук и лица. Он остановился перед трупом короля Иерусалима. Один из его подручных приволок к нему чуть живого, истекающего кровью командира. Наемник уже собирался обезглавить пленника, но в тот момент хозяин решил помиловать его. Он приказал оставить командира в живых только для того, чтобы тот смог передать своим до мельчайших деталей, что произошло. Со всеми остальными безжалостно расправились.
Именно показания этого командира и видели на экране Хьюго де Пайен и Флодоар.
Де Пайен прервал ретрансляцию и включил свет.
– Для нас это плохие новости, – мрачно сказал он. – В прошлом году не стало Папы и императора Византии, недавно погиб Измаль, а теперь еще и эта смерть. Люди, поддерживающие нас, исчезают один за другим. Как Человек без рук и лица мог знать, какова позиция короля?
– Ставит ли это под угрозу успех экспедиции?
– Все зависит от того, кто станет королем после Бодуэна. А также от того, сколько времени будет у нового короля, чтобы подготовиться к отражению нападения на Иерусалим, которое Человек без рук и лица не замедлит предпринять.
– Кто преемник короля?
Пайен пожал плечами.
– Возможно, он находится среди нас! Ты ведь знаешь, что брат Бодуэна, Эсташ Булонский, еще в Труа присоединился к нам. У него больше, чем у других, оснований претендовать на корону. Но Эсташ глуп. Даже если он станет королем, нам ни за что не удастся посвятить его в тонкости нашего дела. Любой неверный шаг с его стороны был бы губительным для христианских колоний, а значит, и для нас.
– Нет, господин. Одно дело знать, где спрятан Столп, другое депо – извлечь его и втайне увезти из Иерусалима. Тайна останется нераскрытой, и тогда Эсташ не будет представлять для нас угрозы. Не будем ему ничего говорить. Его неведение послужит гарантией.
– Стоит ему прибыть в Землю предков, и кто‑нибудь из окружения Бодуэна сразу же предупредит его о том, что наши полномочия незаконны, и мы окажемся в полной зависимости от него.
– А если Эсташа не провозгласят королем?
– Это еще больший риск. Я бы скорее предпочел глупца, которого мы знаем, претенденту, о котором нам ничего не известно. Если корона не перейдет по наследству кому‑то из родственников, она может достаться тому, с кем будет трудно договориться. Необходимо сообщить Эсташу о смерти короля и поддержать его в трудную минуту Чем лучшие у нас с ним сложатся отношения, тем меньше будет от него вреда. Столп по‑прежнему в безопасности?
Флодоар улыбнутся.
– Он сам себя охраняет. Мы ему для этого не нужны. Конечно же, охранники, поставленные Бодуэном у Башни Соломона, уже разбежались, но это неважно. Кроме нас, никто не знает тайну саркофага. Он оставался в неприкосновенности на протяжении веков, так что за два‑три месяца с ним ничего не случится. Не из‑за чего переживать. У нас есть план, будем же ему следовать. А вот что нам делать с Человеком без рук и лица?
Хьюго ответил не сразу.
– Мы не знаем, что ему действительно известно. Граф де Шампань был прав: важно прибыть на место раньше других!
Хьюго встал.
– Не исключено, что среди нас есть преданные Человеку люди. Я хочу, чтобы ты покинул караван раньше предусмотренного срока и увез все книги и инструменты. Как мы и договаривались, ты отправишься в Константинополь.
Библиотекарь побледнел.
– Сегодня?
– Как только подберешь людей, которые будут тебя сопровождать. Будь бдительным. Отбирай только самых надежных.
– Но солдаты, отправленные мне на помощь Византией, еще не прибыли! И…
– Все равно. Они присоединятся к тебе в Аквилее, как и предполагалось.
Разделение паломников на два каравана планировалось еще в Труа, но все рассчитывали, что это произойдет позднее. Рыцари должны были привести паломников в порт Венеции и посадить их на корабли, в то время как Флодоар с помощниками будет сопровождать повозки с секретным грузом – книгами и инструментами – до Константинополя, чтобы уже оттуда сушей переправить их в Иерусалим. Груз был очень ценным, чтобы рисковать, отправляя его морем.
– Исчезновения, убийства, – прошептал Хьюго. – Никто не может сказать, что нас еще ждет. Я хочу, чтобы ты и библиотека как можно скорее оказались в безопасности. Тщательно подбирай себе людей. Еще одно предательство – и мы пропали. Я также хочу распорядиться, чтобы расстояние между караванами составляло несколько дней пути. Больше никто не сможет переходить из одного в другой.
– Это будет трудно выполнить.
– Для этого и существует Милиция. Если среди нас есть предатели, я хочу помешать им свободно передвигаться. Более того, не следует распространяться о том, что среди паломников находится возможный будущий король Иерусалима; это может привести их в смятение. Чем меньше мы будем следовать требованиям дипломатии, тем меньше подозрений будем вызывать. И последнее – я хочу быть уверенным в том, что прибуду в Святую землю раньше Эсташа Булонского. Поэтому я отправлю его в последний караван, якобы для его же безопасности.
– Я понимаю. Но…
– Что еще?
– Как быть с подбором помощников? Получается, что я не могу быть откровенным с людьми, которые сейчас работают со мной. И потом, это подсознательное ощущение, что нас предали, что за нами наблюдают… Я не знаю, кому можно доверять, и не могу избавиться от мысли, что следят за каждым моим шагом. Это ужасно! Мне приходится все контролировать, а еще эта дополнительная нагрузка!
– Нужно довести дело до конца, Флодоар. Найди кого‑то из новеньких – кого нельзя ни в чем упрекнуть.
Он вернулся к столу.
Флодоар вышел, явно расстроенный из‑за предстоящего отъезда.
Он вернулся в свой сектор. Кабинетом ему служила крытая повозка, запряженная тройкой лошадей. Высокие деревянные борта скрывали внутренность повозки от посторонних глаз. Из трубы время от времени выходил черный дым. К низкой дверце вели четыре ступеньки.
Совещание с де Пайеном проходило глубокой ночью, как только были получены доказательства смерти Бодуэна. Все вокруг слали, кроме часовых. Прежде чем войти в свой кабинет, Флодоар передал распоряжение капитану Тюдебоду.
Последнего разбудили неожиданно, среди ночи, но через несколько минут он уже доставил к Флодоару узницу Анкс Коламбан. Три дня без всяких объяснений девочку держали взаперти. Тюрьмой служил большой ящик с несколькими отверстиями для поступления воздуха. За все время, пока Анкс находилась под арестом, никто не предъявил ей обвинений, не спросили ее имени. Даже не потрудились ее обыскать, и томик Табари по‑прежнему был спрятан у нее под одеждой.
Капитан привел ее в повозку библиотекаря.
Внутреннее убранство повозки удивило Анкс. Вдоль стен тянулись попки с книгами. Письменный стол, заваленный рукописями, был таким большим, что едва оставалось место, куда можно было втиснуть кровать. Но что поражало больше всего – это камин. Только что разведенный огонь с треском пожирал хворост. Анкс еще никогда не видела камина в деревянной повозке.
Флодоар сидел за письменным столом. Он поднял голову и посмотрел на девочку.
– Вот девчонка, которую вы приказали разыскать, – сказал Тюдебод.
– Хорошо.
В проеме двери внезапно показался писарь Эрих. Он только что проснулся и не мог понять, что происходит.
– Оставьте нас, – сказал Флодоар капитану.
Тюдебод вышел из повозки, раздосадованный тем, что никто его не поблагодарил за арест девочки. Эрих хотел войти и закрыть за собой дверь, но…
– Ты тоже, Эрих.
Юноша удивился.
– Мне никто не нужен. Риска никакого нет. Иди ложись спать, завтрашний день будет не из легких.
Эрих повиновался. Он бросил взгляд на девочку, с трудом скрывая свое презрение к ней, и вышел.
Флодоар протянул руку к масляной лампе и подкрутил фитиль. При более ярком освещении Анкс узнала человека, с которым она столкнулась, когда убегала от своих преследователей в замке в Труа. На макушке у него была выстрижена странная тонзура, напоминавшая тонзуры времен друидов, что иногда еще можно было встретить в отдаленных уголках Ирландии.
– Садись, – сказал он.
Анкс села.
– Мне жаль, что наша встреча происходит при таких обстоятельствах. Я приказал капитану Тюдебоду найти тебя, а не посадить в темницу. Он хороший солдат, но думать не привык и торопится выполнять распоряжения, не рассуждая.
Анкс посмотрела на него. Она видела, что этот человек устал и чем‑то озабочен.
Библиотекарь скрестил руки на груди.
– Мне приятно знать, что ты интересуешься Святым Августином.
– Кто вы? – холодно спросила Анкс, гордо подняв голову.
Он улыбнулся.
– Мое имя Флодоар. Я главный библиотекарь Хьюга де Шампань. Я отвечаю за книги в ящиках, которые ты видела в тот день в Труа. И я отдаю их для перевода и переписки моим помощникам. Капитан Тюдебод убежден, что в день, когда тебя застали врасплох, ты искала что‑нибудь из одежды или съестные припасы, чтобы продать их паломникам. Он считает тебя обыкновенной воровкой.
Анкс пожала плечами.
– А вы так не считаете? – спросила она.
– Нет. Если ты обыкновенная паломница, желающая чем‑то разжиться – что вполне можно предположить, так как в караване встречаются сомнительные личности, – почему же в таком случае после твоего визита из трех тысяч произведений, которые здесь находятся, недостает одного тома? – Флодоар был настойчив. – Книга. Всего одна. Зачем понадобились такому ребенку, как ты, мусульманские «Анналы», переведенные на латынь? Мне известно содержимое моих ящиков. В реестрах нет ошибок. Пропавший томик Табари – он не у тебя случайно?
Анкс не отвечала.
– Ну же! – не отступал Флодоар. – Я не собираюсь наказывать тебя, я всего лишь хочу, чтобы ты вернула то, что принадлежит мне. Если книга у тебя, ты должна мне ее отдать. Я повторяю: тебе нечего бояться.
Девочка по‑прежнему молчала.
– Зачем тебе эта книга? Ты умеешь читать? Ты ее взяла случайно, потому что она небольшая? Тебе понравилась обложка и картинки? Ты собиралась ее продать? Так на ней ведь золота немного, можно было выбрать и, получше.
Последнее замечание задело самолюбие Анкс. Она с гордостью ответила, что умеет читать и взяла книжку из любопытства: она не понимала, для чего перевозят столько книг, почему в обозе находится этот груз, тогда как путь предстоит долгий и трудный, а вода и съестные припасы больше пригодились бы паломникам.
Флодоару понравилось, с какой уверенностью держалась девочка, но удивила его не справедливость ее слов, а манера выражать свои мысли. Речь Анкс была правильной, с такими оборотами, которые были немыслимыми в устах девочки из бедной семьи.
– Твой ответ доказывает, что ты умеешь рассуждать, – сказал он. – Кто научил тебя так изъясняться? Кто научил тебя читать, а возможно, и писать?
– Мой отец. А также монахи, жившие неподалеку от нашей деревни в Ирландии.
Флодоар откинулся на спинку стула.
– Интересно. Ты можешь рассказать поподробнее?
– Нет.
– Нет?
– Мой отец запретил мне говорить об этом.
Библиотекарь потер лоб.
– Понятно. У тебя есть братья и сестры?
– Брат.
– Ты старшая в семье?
– Да.