Кем бы мы ни были, мы невежды. Есть всегда что‑то, чего мы не знаем. На протяжении всей жизни мы испытываем потребность в откровениях. Каждую минуту нам нужно какое‑то потрясение реальной жизнью.
Виктор Гюго. Promontorium somni
Альп Малекорн был один. Он смотрел на свое отражение в иллюминаторе корабля. Его бледное лицо плыло на фоне медленно движущихся звезд и галактик. Ближе к нему были видны другие корабли паломников, возглавляемых Хьюго де Пайеном. Они шли плотными рядами, преодолевая парсеки расстояния в безмолвии необъятной Вселенной.
Открылась дверь. Альп даже не повернулся. Вошел один из его наемников. По примеру хозяина он сменил форму убийцы на одежду паломника. Эрихто выдавала своих девушек за раскаивающихся блудниц, Альп своих наемников – за монахов монастыря, находящегося где‑то далеко на Севере, а потому вряд ли кому‑то известного.
Наемник поставил на круглый стол в центре каюты черный куб. Альп жестом приказал ему удалиться. Тот вышел.
Малекорн еще какое‑то время задумчиво смотрел на звезды. Из кармана он достал коммутатор и приказал своим людям:
– Приведите двоих заключенных на палубу.
Затем он подошел к черному ящику, который только что принес наемник. Сверху на нем был изображен красный круг.
Он подошел ближе и медленно дотронулся до круга пальцем. Грани куба осветились. Альп отступил. Несколько секунд спустя стала появляться голограмма. Монолит, скала с четырьмя отверстиями, проделанными с двух сторон. Альп рассматривал уменьшенное изображение саркофага, заключающего в себе Столп.
– Увижу ли я тебя когда‑нибудь?
Он обошел куб вокруг.
– Хинкмар, как и все его предшественники, ошибся дважды, – сказал он сам себе. – Во‑первых, он не знал точно, сколько нужно сфер. Во‑вторых, он действовал в одиночку.
Он подошел ближе.
– Если Человек прав и сферы необходимо вводить синхронно, это означает, судя по тому, как расположены отверстия, что для извлечения Столпа требуются два человека. Два человека.
Альп с удовольствием представил, что одним из них будет он!
Он выключил светящийся куб. И быстро вышел, нахмурившись.
С тех пор как вместе с Эрихто они поднялись на этот корабль в системе Венеция, он нетерпеливо ждал следующей остановки во время пересечения Океана – на планете Отранта.
Океан. Зона, где подстерегают всевозможные опасности. Состоящая из отрицательной материи, эта часть пространства занимала две трети неизвестного универсума. Благодаря ей можно было передвигаться быстрее, а затраты энергии были почти равными нулю. Но эта среда была непостоянной. Течения, воздушные воронки могли перевернуть и поглотить судно, и тогда оно исчезало навсегда. Корабли «Азимо‑5» не были приспособлены для прохождения этой зоны. «Поплавки» же были аппаратами, разработанными для рассеивания вокруг их корпуса поля, состоящего из нейтральных частиц, и для защиты от черной материи. Все паломники должны были сесть на корабли в системе Венеция, чтобы потом пересесть на «поплавки».
Альп и Эрихто, как и все, ждали посадки в этом звездном порту на берегу Океана. На тот момент это был самый процветающий торговый центр. Двое шпионов Человека без рук и лица были обеспокоены – от хозяина не поступало новых распоряжений. Они вынуждены были подчиниться требованиям руководства Милиции, согласно которым богатые паломники сами должны были нанять себе корабли. Альп и Эрихто зафрахтовали судно, наняли капитана и экипаж. Кроме их девушек и наемников, никто посторонний на борт не допускался. Корабль, который нашла куртизанка, назывался «Л'Элексьон», а капитана звали Вандеслас Нума.
Альп вошел в каюту Эрихто без всяких церемоний. Он видел, как из постели женщины кто‑то встал и поспешно скрылся за дверью. Он узнал одного из своих людей.
У этой женщины вошло в привычку развлекаться с мускулистыми наемниками Малекорна. Ей нравилось так проводить время.
– В этом путешествии умрешь со скуки, – сказала она со стоном, как бы оправдываясь.
Лежа на животе, положив голову на руки, она потянулась под простынями. Ее тело было прикрыто наполовину.
– Посмотри на себя! – продолжила она. – Ты чересчур волнуешься. Не спишь, не ешь.
Альп присел на край кровати, не обращая внимания на обнаженные плечи женщины.
– Что тебе еще нужно? – спросила куртизанка.
– Нам не следовало оставаться с паломниками! Это слишком опасно.
– Человек не отдавал распоряжений на этот счет. Если ты хочешь воспротивиться его приказам, это твое дело.
Через иллюминатор был виден Океан. Альп тревожно, С недоверием всматривался в черное пространство.
– Его флот готов, – сказал он. – Скоро он нападет на корабли де Пайена. Как он узнает, на каком из кораблей находимся мы? У нас нет никакой возможности подать ему какой‑то знак. Нас перебьют вместе с остальными.
Эрихто лениво села на постели. Прикрыв простыней обнаженную грудь, она оперлась на подушки, обхватив руками колени.
– Только это тебя беспокоит? – прошептала она. – На твоем месте я бы больше тревожилась из‑за того, что мне нечего будет представить хозяину. Несмотря на информацию Лис, в Венеции ты не сумел получить документы Измаля. Пытки двоих наших заложников ничего тебе не дали и даже могут стать для нас фатальными, если Милицией будет проведена проверка в Отранте.
Альп шагнул к иллюминатору.
– Я приказал вывести их на палубу, – сказал он. – Скоро они исчезнут.
– Ну, если так… Хотя они ничего не рассказали о племяннике Измаля…
Альп не ответил.
Женщина дернула за шнурок, висящий в изголовье кровати. Вошла юная Лис с подносом с теплыми напитками.
– В этом ужасном путешествии вас не дозовешься, – сказала Эрихто. – Принеси горячей воды!
Альп смотрел в пространство. Ржавая луна уходила от них все дальше в черный Океан.
– Мы подходим к Отранте, – сказал он.
– Поторопись с заложниками. Выбрось их в Океан. Никаких следов – никакого риска.
Альп пожал плечами. Не испытывая ни к кому сострадания, он, тем не менее, с трудом выносил то, что эти женщины проявляли такую же жестокость, как и его наемные убийцы.
Он вышел, оставив куртизанку одну.
Глава V
Третий компаньон
Настоящая правда всегда неправдоподобна, вы это знаете? Чтобы сделать правду правдоподобнее, нужно непременно подмешать к ней лжи. Люди всегда так и поступают.
Достоевский. Бесы
Флот под командованием Милиции прибыл к южному мысу Италии, в залив, окружающий порт Отранту. Корабли оставались на рейде торгового порта, который предоставили им местные власти на время остановки. Здесь корабли должны были пополнить свои запасы воды и провианта. Каждый корабль подходил к причалу строго по порядку, но многие спешили пришвартоваться раньше других. Кораблю «Карлус Магнус», на котором находились Козимо и Ролан, пришлось буквально протискиваться к причалу.
Как только был сброшен трап, Козимо и его друг первыми поспешили высадиться на берег. На портовых набережных толпились люди. Пробираясь сквозь толпу, двое друзей прошли перед первым кораблем, прибывшим в порт: это был «Л’Актурус» Хьюго де Пайена.
– Он будет стоять в порту до самого отправления, – сказал Козимо. – Стоянка продлится четыре дня. Так что за это время нужно придумать, как нам пробраться на борт. Но прежде всего давай найдем Круатандьё.
С давних пор трое друзей условились: когда им нужно было встретиться, пребывая в чужих странах, они находили самый популярный трактир и там ждали друг друга или оставляли записку. Козимо и Ролан так и поступили. Они отправились на прогулку по многолюдным улочкам в поисках трактира. Прибытие паломников нарушило привычный ритм жизни Отранты. Хотя наступил вечер, повсюду царило ярмарочное оживление. В «Трактире Эрика», куда пришли двое друзей, убедившись предварительно, что это самое посещаемое место, было многолюдно. Круатандьё там не оказалось. Трактирщик развел руками, когда его спросили о Круатандьё. Он был не в настроении, и было понятно отчего: залы, в которых, как правило, всегда пели, танцевали, где вино лилось рекой, могли бы до отказа заполниться завсегдатаями, но сейчас за столами сидели уставшие паломники, не испытывающие такого рода жажды. Козимо и Ролан расспрашивали у всех, не видел ли кто «Бастидус» – корабль Годфруа де Бизоля, на борт которого должен был сесть в Венеции Круатандьё. Но никто ничего об этом судне не знал.
– Значит, нужно вернуться в порт и посмотреть, пришвартовалось ли судно де Бизоля, – сказал Козимо, оставив перед уходом жене трактирщика записку для своего друга.
От моряков они узнали, что «Бастидус» одним из первых вошел в порт. Двое друзей даже разыскали старшего матроса с этого корабля и описали ему Круатандьё. Но даже точное описание не помогло старшему матросу вспомнить, кто бы это мог быть. А он‑то хорошо знал свой экипаж!
Козимо и Ролан начали беспокоиться.
– Если он не смог сесть на корабль де Бизоля, он должен приплыть на другом судне.
– Надеюсь, что с ним ничего не случилось, – произнес встревоженный Козимо. – И что он не остался в Венеции.
Приближалась ночь. В тот вечер уже мало что можно было сделать. Друзья, правда, узнали, что на следующий день в порт должны прибыть еще шесть кораблей. Оставалось только ждать, поэтому, как и большинство паломников, они устроились на ночлег прямо на земле, на одной из узких улочек, превратившихся в спальни под открытым небом. Люди спали повсюду, укрывшись одеялами, которыми их снабдили местные жители.
Как только начало светать, Козимо и Ролан побывали возле каждого вновь прибывшего корабля в надежде увидеть Круатандьё, сходящего на берег.
– Если бы он сошел на берег раньше нас, он нашел бы способ дать о себе знать, – заметил Ролан.
Но их товарищ так и не появился.
– Остаются еще частные суда, – сказал Козимо. – Это наша последняя надежда.
Корабли знати расположились подальше от порта. Друзья начали с корабля Эсташа де Булонь. Как и раньше, они описали матросам внешность Круатандьё, но и это ничего не дало.
Они проверили все корабли, расспрашивали и матросов, и пассажиров. Никто ничего не знал.
В самом конце мола стояло еще одно судно: среднего водоизмещения, хуже оснащенное, чем другие, в стороне от других кораблей. Поблизости не было ни души, никто не занимался погрузкой. Казалось, на нем не было и экипажа. Внизу, у трапа, сидел на ящике капитан корабля с перевязанной рукой, а возле него хлопотала старая знахарка из Отранты. Рядом стоял ребенок, держа сумку женщины. Моряк был бледен, его лихорадило. Козимо было знакомо название корабля – «Л'Элексьон».
– Круатандьё говорил нам об этом корабле в Венеции. Он еще хотел завязать знакомство с его матросами, чтобы через них попасть на «Бастидус».
Раненый капитан был Вандесласом Нумой.
– Вас прислала Милиция? – спросил он, увидев Козимо и Ролана.
Он поморщился – ему больно было говорить.
– Я потому спрашиваю, что у меня есть жалобы, – сказал он со стоном.
– Какого рода? – спросил Ролан.
Нума окинул его подозрительным взглядом.
– Такого рода, что вам ни к чему это знать, если вы не те люди, которых я жду. Убирайтесь!
Козимо назвал вымышленное имя, под которым Круатандьё должен был сесть на корабль в Венеции.
– Это наш друг, – сказал он. – Я знаю, что он с вами говорил.
Капитан внезапно смягчился. Старая знахарка закончила бинтовать его правое плечо, предварительно наложив на рану целебные мази. Нума получил глубокое ранение мечом.
– Постарайтесь меньше двигаться, – сказала она, – не нервничайте и приходите ко мне дважды в день.
– Я могу плыть дальше?
Старуха пожала плечами.
– Раз ума нет, поступайте как знаете.
Она взяла из рук ребенка сумку со своими лекарствами и бинтами, и они ушли. У раненого, сидящего на ящике, был блаженный вид. Он вздохнул. Двое юношей ожидали ответа на свой вопрос о Круатандьё.
– Этот корабль принадлежит мне, – сказал капитан, показывая на «Л'Элексьон». – Его зафрахтовали двое важных господ, которые хотели, чтобы я перевез их в Святую землю. Странные паломники, по правде говоря. Мужчина и женщина. А братья и сестры, которые их сопровождали?! Мне надо было поостеречься.
Капитан описал внешность Альпа Малекорна и Эрихто, но не назвал их подлинных имен. Он рассказал также о наемниках и кающихся грешницах. Козимо понял, что последние – подруги Лис.
– Они не хотели, чтобы на борту находились посторонние – только они и мой экипаж.
Тут Нума заговорил о Круатандьё.
– Человек, который меня нанял, в Венеции погрузил на борт множество ящиков, – сказал он. – Я не знал, что они перевозят, но мне достаточно заплатили, чтобы я не лез в чужие дела. Учитывая количество пассажиров, я, однако, нанял еще двух матросов перед тем, как мы отправились в море, чтобы оставаться хозяином положения на корабле. Так ко мне и попал ваш друг.
– Он был на вашем корабле?
– Да. Он не нашел себе места на других кораблях, отправлявшихся в Святую землю. Но черт меня дернул его взять! Это из‑за него с нами случился в море этот кошмар. Настоящий ад! Именно об этом я хочу говорить с руководителями паломников!
После этого он замолчал.
Лишь благодаря обещаниям щедро вознаградить его и заверениям, что троих юношей объединяла настоящая дружба, он согласился продолжить свой рассказ. Видно было, что он страшился того, что ему предстояло рассказать.
– Когда мы были в море, у вашего друга, как и у меня, вызвали подозрение эти паломники с лицами заговорщиков. Только вместо того, чтобы благоразумно не вмешиваться в чужие дела, эта горячая голова решил подслушать их разговоры и все время крутился вокруг их багажа.
– А потом? – спросил Козимо, все больше волнуясь.
– Потом… Это целая история! Человек, который меня нанял, перевозил не только сундуки, у него был пленник. Они держали бедного мученика в водостоке. Самым непредвиденным было то, что ваш друг заявил мне, что знает его!
– Знает его?
– Это был его друг, попавший много недель тому назад в руки этого монстра, который пытал его, уж не знаю, по каким причинам.
Козимо захотел узнать без промедления, где находится Круатандьё.
– Я думаю, ваш друг лишился рассудка… Да‑да, это было неразумно… Его поймали, когда он пытался бежать с «Л'Элексьон» вместе со своим товарищем. Его схватили в тот момент, когда он отвязывал шлюпку, затем заковали в цепи, как и второго. Я ничего не мог сделать. На протяжении многих дней они пытали их.
– Как выглядел второй юноша? – спросил Ролан.
Нума задумался.
– Такой… в общем, здоровяк. На лице ужасные следы побоев и пыток. Но мне кажется, что его окровавленные волосы были рыжими.
– Жазон! – воскликнул Козимо. – Это Жазон! Жазона нашли в Эерле и взяли в заложники!
Он побледнел.
– Где они? – твердо спросил капитана Ролан. – Куда они их увели?
Вандеслас Нума нахмурился.
– Их тела сейчас покоятся на дне моря. Мне очень жаль.
Козимо сел и закрыл лицо руками.
– Так как ваши друзья отказывались отвечать на вопросы их палача, – подавленно продолжил капитан, – тот в конце концов решил бросить их за борт незадолго до прибытия в порт. Я хотел помешать этому, но он рубанул меня мечом, и я благоразумно притворился мертвым.
Лица Козимо и Ролана были белыми как мел.
– Где они? – вскричал Ролан. – Твои пассажиры – мужчина и женщина – куда они делись?
– Утром явился рассыльный и доставил им какое‑то сообщение. Они тут же покинули корабль, заплатили моим матросам и приказали им исчезнуть и никому не говорить ни слова о происшедшем здесь. А я остался один на корабле!
– Они разве не собираются следовать дальше? – спросил Козимо.
– Нет. Для них паломничество закончилось здесь, в Отранте.
– Когда они ушли? – уточнил Ролан.
– Час тому назад. Как я понял, они покинули город. Ролан посмотрел на Козимо.
– Они должны быть где‑то неподалеку.
– Но их много… – сказал Козимо, догадываясь о намерениях своего друга.
– Мы не имеем права дать убийцам безнаказанно скрыться, – сказал Ролан. – Нужно их догнать. Давай разделимся. Ты должен попасть на корабль к де Пайену, потому что вдвоем нам это не удастся сделать. Пока мы не прибудем в Святую землю, я тебе мало чем смогу помочь. Продолжай расследование, найди Измаля и доведи до конца начатое. Если ты потерпишь неудачу, значит, наши друзья умерли зря. А я разыщу их убийц. Встретимся в Иерусалиме.
Козимо хотел было не согласиться.
– Не будем спорить, – остановил его Ролан. – Мне нужно торопиться. Здесь наши пути расходятся.
Капитан изумленно наблюдал за этой сценой.
Два друга обнялись и поклялись встретиться в Святой земле.
Ролан вскоре скрылся из виду, свернув за мол.
Козимо проводил его взглядом.
– Вот настоящий мужчина, – просто сказал Нума, нарушив долгое молчание.
* * *
На следующий день, помолившись за погибших друзей и пытаясь умерить свой гнев, Козимо вернулся в порт и направился к «Л'Актурусу» – кораблю Хьюго до Пайена. Он намеревался проследить за тем, что происходит на корабле главы Милиции. На берег сносили бочки для пополнения запасов питьевой воды, чинили паруса, часовые постоянно несли вахту, так что нечего было и думать о том, чтобы попасть на корабль.
Затем Козимо кое‑что придумал.
«Поскольку я не могу попасть туда, пока корабль пришвартован, почему бы мне не попытаться пробраться на него, когда все суда выйдут в море?» – подумал он.
Он вернулся к «Карлусу Магнусу» де Сент‑Амана и осмотрел большие коллекторы дождевой воды – изобретение инженера. Козимо некоторое время о чем‑то думал, затем покинул порт и поднялся к крепости. По дороге он то и дело спрашивал у местных жителей:
– Где мне найти продавца ртути?
Продавцами ртути называли алхимиков, целителей и колдунов, так как то, чем они занимались, было запрещено, но их можно было найти повсюду. Расспросы ничего не дали, но тут к нему подошел ребенок. Он шел за Козимо какое‑то время, заинтересовавшись задаваемыми им вопросами.
– Я знаю человека, который вам нужен.
Мальчик пошел впереди Козимо, ведя его по узким грязным улочкам. Наконец ребенок спустился по лестнице, снял ключ, висевший у него на шее, и открыл потайную дверь.
– Это здесь.
Они вошли в подвал. На огне дымились котлы, накрытые крышками; все помещение было заставлено склянками с настоями и мазями, повсюду висели пучки экзотических трав; на крюках были подвешены высушенные трупы животных. Юноша замер и стал молча ждать. Открылась боковая дверь, и из нее появилась старуха.
Даже не посмотрев в сторону Козимо, она бросила ему: – Заплатите Грингуару!
Так, должно быть, звали мальчика. Поняв, что он пришел в нужное место, Козимо дал мальчику несколько монет, и тот исчез. Старуха по‑прежнему стояла к Козимо спиной, склонившись над одним из дымящихся котлов.
– Ведь это вас я вчера утром видела на молу? – спросила она.
И тут Козимо узнал в ней вчерашнюю знахарку, накладывавшую повязку на рану капитану Нуме.
– Что вам нужно? – спросила она наконец, повернувшись к нему лицом.
– Мне нужно четыре горсти цветков Артемиды, полыни.
Женщина пожала плечами и резко отвернулась.
– Я лечу, молодой человек, а не убиваю. Отправляйся туда, откуда пришел, тебе нужно обратиться к кому‑то другому.
Она произнесла это безапелляционным тоном.
– Полынь и лечит, и убивает, – возразил Козимо. – Мне известно о ее свойствах.
– Знаток? – насмешливо буркнула знахарка, поднимая крышку котла и бросая туда щепотку каких‑то приправ.
Полынь была одним из тех редких ядов, который сам себе служил противоядием. В холодном виде она была ядовита, в горячем могла вылечить вызванное ею же отравление.
Колдунья подошла к Козимо.
– Садись.
Она поднесла свечу к его лицу. Пальцами, от которых исходили тысячи ароматов, она раздвинула его веки и внимательно осмотрела белки глаз.
– Ты не злодей, – заключила она, – только я ничего не могу в тебе рассмотреть. Ни прошлого, ни будущего. Редкий случай! Ты не такой, как все, или станешь не таким, как все. Как посмотреть.
– Я вас не понимаю.
– Это неважно. Это не предсказание, так как я ничего не вижу. Чистая страница! Такое редко встречается. Ладно, так и быть, дам тебе твой цветок Артемиды. Но это будет стоить двадцать монет!
Для нее это было целое состояние.
Козимо согласился. Он не воспринял всерьез спектакль, который разыграла перед ним старуха‑целительница, чтобы взять с него побольше, но главным был результат – полынь он все же получил. Его кошелек был еще на четверть полон – там лежали монеты, доставшиеся ему в наследство от Измаля. Он заплатил старухе, а та зашла в кладовку и вернулась с четырьмя стеблями травы.
– Этого хватит, – сказала она.
Козимо кивнул головой.
– Вполне.
Знахарка плюнула на пол.
– Делай с этим, что ты должен сделать. Я в этом не участвую.
После этих слов она больше не замечала его присутствия. Козимо вышел из «аптеки», завернув траву в ткань. Он вернулся на «Л'Актурус».
С наступлением ночи юноша пробрался в порт, лавируя между ящиками и тачками, отбрасывавшими угловатые тени. Прежде чем что‑либо предпринять, Козимо стал наблюдать за охранниками корабля. Долгие часы он ждал удобного момента. Наконец он подкрался к трем бочкам с питьевой водой, готовым к погрузке на борт «Л'Актуруса». Бочки стояли на причале у сходней. Козимо удалось приоткрыть только одну из них. Он долго жевал листья полыни, пока они не превратились в пасту, которую он и бросил в бочку с водой. Он тут же сплюнул остатки травы на землю и поспешил скрыться.
Утром он вернулся на «Карлус Магнус» де Сент‑Амана. На этом корабле Козимо намеревался следовать дальше. Несмотря на ранний час, он был не один, какой‑то пассажир подошел к трапу – это был слепой старик, который ехал с ними вместе от самой Венеции. Козимо помог ему подняться на борт…
– Благодарю, юноша, – сказал Слепой.
Глава VI
А С 0 4
Люди смеются над ясновидением и сверхъестественными явлениями; тем не менее некоторые из них настолько достоверны, что если бы мы отказались в них верить, то должны были бы, следуя логике, опровергнуть все исторические свидетельства.
Мериме. Видение Карла XII
Анкс Коламбан наконец‑то нашла ключ, который подходил к замкам четырех запертых повозок каравана Флодоара! Анкс вначале думала, что ключа не было в караване и что, скорее всего, он хранился у другого рыцаря Милиции. Никто, кроме охранников, не приближался к четырем повозкам, библиотекарь никогда не говорил о них. Тем не менее они всегда оказывались в самом надежном месте и охранялись тщательнее других экипажей.
И вот однажды вечером, находясь у себя в повозке, Флодоар обжегся: от искры, вылетевшей из камина, загорелся его рукав, и Анкс заметила, как огонь осветил длинную цепочку, доходившую до середины живота библиотекаря. На ее конце висел ключ.
Анкс никогда не видела, чтобы он пользовался этим ключом.
Девочка долго размышляла над тем, для чего он нужен. Был единственный способ узнать, какую дверь он открывает…
Их караван пересек Далматию и двигался по Тракии в направлении Андрианополя. Со времени появления солдат, прибывших из Константинополя, караван двигался исключительно ночью, в быстром темпе. У ученых было очень мало времени, они работали даже во время движения.
В тот вечер, пока еще не стало смеркаться и они не отправились в дорогу, Анкс зашла повидать добряка Рогатианюса в его сдвоенную повозку, полную всяких инструментов и принадлежностей.
– Ну вот и ты, молодой человек! – Рогатианюс был, как всегда, любезен. – Нечасто я тебя вижу. Что тебе нужно?
Анкс попросила четыре свечи, такие же, как и те, что он дал ей в прошлый раз…
– Хорошо.
– А еще свиток, огниво и немного трута.
– С моими наилучшими пожеланиями.
Этими предметами церковные служки и переписчики пользовались постоянно. Рогатианюс завернул все в кусок ткани и протянул девочке.
– Спасибо, – сказала она.
И ушла.
На следующий день на заре, после ночного перехода, она уединилась на берегу ручья – как она делала часто, чтобы помыться и подкрасить волосы. Там она собрала восемь разных сортов трав, в том числе три стебля пассифлоры, которые она выбрала из‑за их красящей пыльцы. Затем она оторвала от ствола дерева два толстых куска коры и согнула их в форме ковшиков. Она налила в один из них немного чистой воды и добавила туда измельченные травы. Оставив настаиваться эту смесь, она взяла свечу и маленьким ножом срезала четыре сантиметра от верха, не повредив при этом фитиль. Положив восковую стружку во второй ковшик из коры, с помощью огнива и трута она зажгла пучок сухих веток и принялась аккуратно растапливать кусочки свечи. Процедура была сложная: следовало поддерживать в горячем состоянии растопленный воск достаточно долгое время, чтобы смешать его с травяным настоем и древесиной, которая частично впитала в себя охлажденный экстракт. По мере застывания смеси нужно было придать свече первоначальный вид. Анкс завернула ее в свиток, используя его как форму для свечи, и принялась заполнять эту форму воском, капля за каплей, вокруг фитиля. Она осталась довольной конечным результатом. После полировки свеча выглядела как новая, в ее верхней части были заметны мелкие частички древесины, но в этом не было ничего необычного.
Возвратившись в повозку Флодоара, забывшегося глубоким сном, она положила свечу сверху на другие свечи, лежавшие за рабочим столом. Она заметила, что оставалось еще шесть свечей.
Анкс не могла предвидеть, когда именно Флодоар зажжет отравленную свечу. Прошло почти десять дней. Флодоар зажег эту свечу посреди ночи, когда обозы медленно двигались по берегу реки. Огонь пылал в камине, и люк в крыше повозки был полностью открыт. Девочка сразу же сделала вид, что хочет спать, и стала закрывать люк.
– Почему ты закрываешь окошко? – спросил Флодоар.
– Близится гроза, если мы оба уснем, дождь может нас затопить к утру.
– Ты думаешь, мы сможем уснуть?
Повозку резко подбросило.
– Разве заснешь при такой качке?
– Я устала, учитель. У вас у самого изнуренный вид…
– Да, это правда.
Анкс, волнуясь, посмотрела на пламя свечи. Дым был не такой, как обычно: более густой и белого цвета. Она отошла, чтобы им не дышать, и, закутавшись в одеяло, села возле своего маленького письменного стола. Она прикрыла нос тканью и из полумрака следила за учителем сквозь опущенные ресницы.
Настой, который она использовала при изготовлении свечи, часто применялся у нее на родине, в Ирландии, где прошло ее детство. При употреблении с молоком этот гипнотический состав действовал как снотворное, но при вдыхании его паров с дымом можно было буквально свалиться с ног. Пастухи при перевозке овец с одного острова на другой на маленьких лодках использовали это средство каждый раз, чтобы временно парализовать животных.
Флодоар не переставал тереть слипающиеся глаза. Он кашлянул. Дым начал сгущаться над его головой. Учитель сделал попытку подняться, чтоб открыть крышку люка, но тут повозку снова сильно подбросило на кочке, и он упал на пол. Он так и остался лежать без движения. В глубоком обмороке.
Анкс вскочила и широко раскрыла дверь повозки. Из своей сумки она достала другую свечу и зажгла ее вместо отравленной. Быстро проветрив помещение, Анкс закрыла дверь на задвижку. Затем она стала действовать проворно и без суеты. Она сняла цепочку с ключом с шеи Флодоара и села за его стол возле камина. Она развернула свиток, достала вторую свечу из сумки и принялась растапливать ее с помощью обгоревшей головешки из камина. Как только воск стал достаточно мягким, Анкс взяла ключ и приложила его к воску, чтобы получить слепок. Она проделала эту процедуру пять раз: сделала отпечатки с двух сторон, отпечаток ребра с той стороны, где не было бородки, самой бородки и, наконец, головки ключа. Она время от времени с беспокойством посматривала на своего хозяина. Казалось, что резкие толчки вот‑вот разбудят его, а его тело покачивалось так, что казалось, будто он хотел подняться. Перед тем как спрятать свиток и повесить ключ на шею Флодоара, Анкс внимательно проверила, все ли отпечатки ключа получились. После этого она приступила к наиболее опасной части операции. Ей пришлось приподнять учителя за плечи, чтобы надеть ему на шею цепочку. Анкс оказалась с ним буквально нос к носу, сердце ее бешено колотилось: в любой миг он мог прийти в чувство. Он тяжело дышал, его глаза были плотно закрыты, как во сне. Анкс поднялась. Она запыхалась. Прикрыв библиотекаря своим одеялом, она положила его голову на свернутую рубашку. Анкс не смогла бы дотащить его до кровати.
После этого она отперла дверь.
Часом позже хозяин пришел в чувство, но ничего не мог вспомнить. Анкс рассказала ему, что он заснул за столом и упал после очередного толчка повозки. Она была обеспокоена и все это время оставалась рядом с ним.
Флодоар лишь сокрушался по поводу потерянного для работы времени…