То есть посредством невидимых тел природа завершает свое Творение.
Лукреций. О природе вещей
Козимо был брошен в камеру тюрьмы «Череп Бафомета». Он по‑прежнему находился в полубессознательном состоянии и все время лежал на циновке. Юноша посылал бесчисленные проклятия в адрес слепого Клинамена, бросившего его одного, и от беспомощности колотил бессильными кулаками по земле. Козимо отказывался от еды, к тому же он ослабел после долгого переезда в клетке.
Однажды утром дверь его темницы открылась. Двое стражников принесли ему еду. В тюрьме только и говорили о скором появлении какой‑то девочки.
– Ты знаешь, что у нас пополнение – везут девчонку? – спросил Козимо один из стражников.
– Мне жаль несчастную, – сказал он в ответ.
Каждый день его приводили к вырытой в песке яме, куда сбрасывали трупы заключенных. Здесь, сорвав с него одежду, его пытали и допрашивали часами.
– Что тебе известно о царе Соломоне?
– Мало что.
– Что ты делал в конюшнях древнего Храма?
– Ничего.
– В твоей сумке нашли письма Хьюго де Пайена. Ты тайный посланник паломников?
– Я не посланник.
И снова, с удвоенной силой, сыпались удары кнутом.
Вскоре, когда пытки закончились, он увидел новую заключенную. Палачи оставили в покое одного пленника и взялись за другого. Это было сделано с таким расчетом, чтобы оба пленника пришли в ужас, видя друг на друге следы пыток. Когда в очередной раз приступали к истязаниям, пытаемый еще ощущал на орудиях пыток неостывшую кровь того, кого мучили перед ним.
Анкс тоже жестоко пытали. Палач сначала не решался нанести удар кнутом – ему впервые приходилось пытать девочку. Но начальник тюрьмы сорвал с нее одежду и начал сам хлестать ее кнутом с такой же силой, как до этого бил Козимо.
Ей задавали те же вопросы, что и Флодоару. Невзирая на боль, девочка твердила одно и то же: она служка‑секретарь библиотекаря.
– Что нового он узнал о Джинне?
– Я не знаю.
– Какие тексты остались в Константинополе? Какой материал?
– Я не знаю.
– У Карла де Рюи были новые откровения?
– Я не знаю.
– Заручился ли де Пайен поддержкой Бернара де Клерво?
– Я не знаю.
Палач не понимал смысла задаваемых вопросов, но Анкс догадалась, что ее похититель, Человек без рук и лица, знал, что нужно спрашивать о Столпе. Анкс дрожала от одной мысли, что оказалась в его руках. Она была в отчаянии.
А Козимо думал, что никогда не выйдет из этой тюрьмы и что Слепой не появится вновь…
Бесконечные дни были похожи один на другой, вплоть до того чудесного вечера, когда ночь просто не наступила. Это событие сохранится в памяти потомков.
Свет был бело‑голубым, мягким, как пар. Появившись из ниоткуда, с наступлением сумерек он окутал «Череп Бафомета» – таинственное, светящееся изнутри облако. Оно было повсюду, заползало под двери, в щели и даже трещины в стенах, заполняло собой пространство, подобно волнам, выходящим из курильницы с благовониями. Это было устрашающее зрелище. Тюремщики пораженно следили за тем, что потом они назвали «сгустком»: это была светящаяся точка, светлый огненный шар, медленно передвигавшийся по коридорам, где были расположены камеры с заключенными. Газовая сфера прошла через толстые, в пядь шириной, стены, не замедляя хода и сохраняя форму и силу сияния. Она была живой. Она была живой и что‑то искала.
«Сгусток света» вплыл в камеру Козимо Ги.
Пленник лежал, скорчившись, на своей циновке. Он бессильно приподнял голову. Световой шар был неподвижным, совершенной чистоты, свет был сильным, но холодным. Внезапно Козимо понял.
– Я знаю, что для тебя время – ничто, – сказал он, – но долго же тебя пришлось ждать!
Он знал, что этим светом был Клинамен.
Туманная звезда начала разрастаться. Козимо закрыл глаза. Его наполнил свет, он чувствовал, как этот свет входит в его плоть. По телу разлилась приятная прохлада. Свет стал плотным, осязаемым, как бы ватным. Козимо приоткрыл на миг глаза, но, ослепленный заполнявшей пространство белизной, ничего не смог разглядеть.
Через какое‑то время вернулось тепло. Было намного жарче, чем до этого. Свет тоже изменился. Он стал золотисто‑красноватым.
Козимо Ги, пораженный, стоял посреди пустыни при свете дня.
К нему вернулись силы, он ощущал прилив бодрости, на его теле не осталось ни единого шрама, но он не мог понять, что с ним произошло.
На дюне появился чей‑то силуэт. Это была Анкс. У нее был такой же растерянный вид, как и у Козимо.
Она подошла к нему, не веря своим глазам, и тоже заметила, что все следы пыток исчезли с ее тела.
– Где мы? – спросила она.
– Я не знаю. Лучше ответь, в каком мы времени?
Они взошли на вершину дюны, чтобы осмотреться.
– Видишь, вон там! – Козимо указал рукой вперед.
Они спустились и пошли в направлении колодца, вокруг которого расположился караван верблюдов.
Они подошли к группе кочевников: те кричали от страха, видя перед собой двух представителей западного мира, которые появились внезапно из‑за дюн, не имея с собой ни воды, ни лошади, и при этом выглядели бодрыми.
Рядом с колодцем раскинулся роскошный шатер. Он принадлежал хозяину каравана. Тот пригласил Козимо и Анкс присоединиться к нему.
Внутри шатра на богатых коврах перед серебряным подносом с напитками и блюдом с дымящейся бараниной сидел тот, в ком Козимо узнал своего спасителя Клинамена, а Анкс – слепого старика, которого когда‑то встретила в лесу, затем видела вместе с Хьюго де Пайеном на берегу озера Сурс‑Доль. Именно этот старик спас ее, когда она шла с паломниками.
– Ну вот и вы! – радостно воскликнул тот при их появлении. – А сейчас нельзя терять ни минуты. Не спрашивайте меня ни о чем, я сегодня и так нарушил много правил. Пейте, ешьте. Я привел вам верблюдов и проводников, так что вы без происшествий доберетесь до Иерусалима. Поторопитесь!
– Поторопиться? Но зачем? Куда? – спросила Анкс.
– К Столпу. Помешать кому бы то ни было завладеть им. Вы оба знаете, что нужно делать.
– Но для того, чтобы достать Столп, – не сдавалась Анкс, – нужно иметь сферы!
Клинамен улыбнулся.
– Пусть тебя это не тревожит. Все произойдет в положенное время.
– Как мы туда попадем? – спросил Козимо.
Анкс ответила:
– Мой учитель Флодоар рассказывал мне о двух путях: через Башню Соломона и через конюшни Храма, расположенные как раз над святилищем. Но вдвоем мы никогда не пройдем туда.
Слепой пожал плечами. Он протянул Анкс листок, на котором был нарисован план окрестностей Иерусалима.
– Башня и Храм – эти два пути связаны с историей и археологией. Есть еще и третий путь.
– Какой?
– Путь легенды.
Молодые люди переглянулись, не понимая, к чему ведет старик, но последовали его совету. Они подкрепились и отправились в путь.
В дороге Козимо наблюдал за Анкс. Клинамен решил нарушить запрет небес вмешиваться в дела людей и сделал так, чтобы они смогли встретиться друг с другом. Он согласился на то, что потеряет все образы мира, которые хранил в памяти и теперь, и во времени, чтобы стать слепым братом мойр и чтобы эта девочка и Козимо познакомились и вместе отправились в Святой город! Почему Слепой выбрал их?
Анкс тоже за ним наблюдала. Обстоятельства, при которых они встретились, беспокоили ее. Она держалась настороженно и испытывала определенную неловкость, находясь рядом с Козимо. Она смутно помнила, как столкнулась с ним у входа в Паучий лес. Ничего в этом юноше ее не привлекло.
Путники прибыли в Иудею. Вечером, добравшись до оазиса, они наконец заговорили друг с другом. Анкс рассказала о своем путешествии, о том, что с ней произошло после того, как она покинула Ирландию. Козимо вкратце описал свои приключения, начиная с прибытия на Табор. Не было никакого сомнения: каждый из них знает то, что не было известно другому – Анкс знала о Столпе и его свойствах из уроков Флодоара и Небо, а Козимо узнал от Слепого, что к Столпу никто не должен прикасаться, ни Человек без рук и лица, ни рыцари Хьюго де Пайена.
Они наблюдали друг за другом, приглядывались друг к другу, не выказывая дружеского расположения, проявляя сдержанность; они не улыбались друг другу, а говорили только тогда, когда это было необходимо. Они пытались понять.
Козимо и Анкс подошли к Иерусалиму со стороны долины Седрона и оказались у Золотых ворот. Анкс понимала: пока все шло в соответствии с планом Клинамена.
Они приблизились к небольшому храму, стоявшему на склоне холма недалеко от Гефсимании и почти невидимому за зарослями кустов в человеческий рост.
– Это здесь, – сказала она.
Ветхая деревянная дверь была приоткрыта. Они вошли, и два человека встали при их появлении. Они были в длинных одеяниях оранжевого цвета с красной каймой. У них были невероятно бледные лица и светлые глаза, волосы и брови были сбриты.
– Вы нас ждали? – спросила Анкс.
Оба кивнули.
– Мы хранители, – сказал один из них.
– Хранители? Хранители чего?
– Мы охраняем изумрудный саркофаг.
С незапамятных времен эти жрецы, сменяя друг друга, охраняли святилище в подземелье Башни Соломона. Это они оберегали изумрудный саркофаг, они делали его недоступным для всех, они приносили нефть и глину в нишу, в которую вели нескончаемые лестницы, они также решали, когда нужно перенести саркофаг для его сохранности в другое место. По всему миру они распространяли знаки его существования посредством загадочных фраз, символов на фасадах зданий или припавшего пылью отпечатка ладони на плече бронзовой статуи, послужившего указателем ученому из Алеппо…
– Почему вы сами не унесете Столп? – спросила Анкс. Оба жреца улыбнулись.
– Не в наших силах это сделать!
Когда они говорили, они всегда обращались к ним обоим. Они не делали никакого различия между ним и ею. Козимо это ясно понял. По их команде задняя часть каменного храма развернулась, как тамбур корабля. В темноту ночи опустилась лестница.
Козимо и Анкс вошли в сплетение галерей, освещаемых светом факелов.
Двое жрецов проводили их до берега подземного озера. Вода была черной, как чернила. Пещера терялась в темноте. Между острыми скалами высотой в несколько метров свистел ледяной ветер.
– Теперь, – сказал один из жрецов, – вы должны идти сами.
Он воткнул факел в песчаную почву, и жрецы поднялись к храму, ничего не добавив. Козимо не понимал смысла сказанных им слов; он повернулся к Анкс, но и у нее был озадаченный вид.
– Слепой Клинамен говорил о легенде, не так ли? – спросила она.
– Именно так. Третий путь.
Анкс взяла факел и принялась рассматривать стены пещеры. С потолка свисали сталактиты, на берегу громоздились обвалы камней, свет пламени, казалось, оживлял мертвые камни.
– Смотри! – воскликнула она, показывая пальцем на кусок скалы, имевший более правильные формы, чем другие обломки. – Это она.
Козимо подошел ближе. Скала была округлой, похожей на живот. При свете поднесенного факела можно было лучше рассмотреть ее очертания. Камень был отполирован – это было делом рук человека. Сосуд. Гигантский сосуд. Сосуд, вделанный в скалу.
– Ну что же ты? Чего ты ждешь? – воскликнула Анкс.
Она показала на осколок камня у ног Козимо.
– Разбей его.
Не очень понимая, что он делает, юноша поднял осколок и ударил им изо всей силы по скульптуре. Раздался резкий, металлический звук. По пещере раскатилось оглушительное эхо. От вибрации два сталактита оторвались и упали в воду.
– Продолжай, – сказала Анкс.
Козимо снова ударил по сосуду. Еще и еще. Все сильнее и сильнее, наполняясь яростью. Образовалась брешь. Он остановился. Наступила тишина. Вскоре изнутри сосуда послышался шелест, чье‑то едва уловимое дыхание.
– Скала сейчас рухнет, – предупредил Козимо.
Они отошли назад.
Сосуд разлетелся на куски. Анкс и Козимо отбросило на землю, факел зарылся в песок и погас, в пещере стало совершенно темно. От ужасного камнепада долго разносилось эхо, пока не наступила еще более тревожная тишина.
– Анкс? Ты гдс? Ты не ранена? – спросил Козимо.
– Со мной все в порядке, – раздался из темноты ее голос.
Они абсолютно ничего не видели. Они сидели на земле и больше не произносили ни слова.
Внезапно послышался какой‑то шум.
Вначале лихорадочное хлопанье птичьих крыльев; затем какой‑то серебряный звук – можно было подумать, что чья‑то рука бьет по воде или на поверхность воды выпрыгнула рыба; потом глухой грохот, хруст костей, горячее дыхание и ощущение чьего‑то присутствия, огромной массы, повисшей в воздухе.
– Он здесь, – сказала Анкс.
В глубине грота засветилась красная точка. Вначале расплывчатая и неподвижная, точка стала медленно приближаться к ним.
Это был глаз.
– Что это такое? – спросил Козимо чуть слышно.
Глядя на этот налитый кровью глаз, приближавшийся к ним, Анкс прошептала:
– Это наказанный Джинн из легенды о Соломоне…
Глава VIII
Реванш
Вернемся назад.
Гюго. Тан Исландский
У ворот Давида в Иерусалиме объявили о прибытии новых паломников с Запада. Это был Человек без рук и лица с наемниками, выдававшие себя за Флодоара и его монахов. Патриарх позволил им войти в город. Сразу по прибытии Человек направился к дому Башни Соломона.
Альп Малекорн получил приказ от своего господина не торопиться и не сразу следовать за ним в Иерусалим. Он должен был беречь как зеницу ока ящик со сферами, спрятанный до недавнего времени на кладбище в Шезаре. Альп ждал, пока Человек и его наемники беспрепятственно не войдут в город. Его беспокоило то, что перед крепостными стенами расположилась армия Милиции. Вскоре он подъехал к воротам Святого Стефана.
С тех пор как прибыли караваны, на улицах всегда было многолюдно. Волнения, спровоцированные подданными Нищего при Гробе Господнем, привели к тому, что обстановка в городе стала напряженной. Альп взял с собой четверых лучших наемников, чтобы без помех пересечь город. Он не любил толкаться на улицах, заполненных незнакомыми людьми. Осматриваясь на каждом шагу, опасаясь нападения, он тоже направлялся к дому Башни. Альп насторожился, увидев в одном месте скопление народа, и приказал одному из охранников идти впереди него. В этот момент он заметил, что его сопровождают только три наемника! Четвертый, несомненно, задержался возле того сборища. Они какое‑то время подождали, но четвертый охранник так и не появился.
Альп отправился дальше. Пройдя через Армянский квартал, он оглянулся, прежде чем войти в квартал Госпитальеров. За ним осталось только два охранника! Он остановился как вкопанный. Двое оставшихся наемников не знали, куда подевались остальные.
Малекорн ускорил шаг, желая поскорее уйти подальше от этой черни, свернуть куда‑нибудь, войти в дом – все равно в какой! В его воображении возникло видение – изуродованное тело Эрихто и ее выпученные от ужаса глаза. В холодном поту, задыхаясь, он бросился под навес какого‑то здания. Он должен был успокоиться.
И тут он заметил, что возле него остался только один охранник.
– Да где же они? – закричал он. – Куда они подевались? Это невозможно! Слышишь, ты, оставайся здесь! Защищай нас!
– Я не ухожу, хозяин, – сказал наемник, у него оказался низкий голос.
Альпу этот охранник показался странным. В его правой руке он заметил окровавленный меч.
– Но кто ты?
– Неважно, кто я.
Ролан ступил вперед и одним движением перерезал горло бывшему ученику Измаля Ги. Он взял ящик со сферами и бросил труп перед толпой, собравшейся на улице.
– Шпион! – крикнул он.
Он сорвал черный воротник с одеяния своей жертвы. Собравшиеся увидели уродливое лицо и выпирающие скулы, по которым, как говорили, можно было определить магометан. На тело Альпа обрушился народный гнев. Его нещадно избили, затем разорвали на части, которые подвесили на веревках, вымоченных в испражнениях. Как истинные христиане.
Ролан пропал из виду, смешавшись с толпой, запрудившей улицы Иерусалима.
Выполнив свою миссию, он теперь намеревался найти Козимо.
По сложившемуся обычаю Ролан стал разыскивать самый посещаемый трактир города. Но кроме захудалого притона, он ничего не нашел. В Иерусалиме не было таких увеселительных заведений, как в других местах.
В этом притоне он устроился за столом и стал ждать.
Глава IX
Прощеный сатана
Согласно мусульманской легенде, Аллах сотворил ангелов из света, джиннов из огня и людей из праха. Джинны были сотворены из черного бездымного огня за несколько тысяч лет до Адама. Но они не увидят Судного дня.
Борхес. Книга вымышленных существ
Сидя на берегу подземного озера, Козимо неотрывно смотрел на глаз, приближающийся к кромке воды, окрашивающий красным светом черную, гладкую как зеркало поверхность. Мерцающий свет усилился, и Козимо разглядел лицо Анкс. Она улыбалась, не отрывая взгляда от видения.
Вдруг у берега появилась лодка. В ней никого не было, она покачивалась на воде в нескольких шагах от юноши и девушки.
Глаз был совсем близко. Горящий зрачок был размером в несколько метров, внезапно он посветлел, побелел и пропал. На его месте на поверхности воды стоял человек в длинной одежде катехумена,[3]у него были правильные, даже безупречные черты лица, глаза, лишенные всякого выражения, переливающееся тысячами искр тело.
– Джинн? – спросил Козимо.
– Мы только что выпустили его из сосуда, куда, по легенде, он был заключен. Знаменитый Джинн, похитивший кольцо Соломона и записавший все магические тайны царя и загадки мира…
Козимо смотрел на призрак. Тот был печален.
– Царь навечно проклял его, – сказала Анкс. – Джинн должен был все время стеречь его самое ценное сокровище.
Козимо вспомнил о картине дяди, висевшей в его кабинете на Таборе.
– Чего я не понимаю, так это почему он нас не испепелил, как это описывается в легенде?
Видение подняло руку и указало на лодку. Затем медленно повернулось и скрылось в глубине пещеры.
– Что нам теперь делать? – спросила девочка.
Они помолчали, глядя, как удаляется Джинн.
Козимо шагнул к лодке.
– Не будем терять времени. Сделаем то, что, как я думаю, он имел в виду.
Он помог Анкс сесть в лодку, затем забрался в нее сам. Лодка тут же поплыла сама по себе по неподвижной поверхности воды.
Скользя по озеру, лодка вскоре поравнялась с демоном. Они проплывали под сталактитами, которые угрожающе нависали над их головами. Мягкое сияние, которое излучало тело Джинна, было единственным источником света во мраке. Не раздавалось ни звука.
– Может быть, он нас ведет к Столпу, – предположила Анкс.
– С чего бы ему это делать?
– Возможно, это его наказание или… так он может заслужить прощение?
– Прощение? Чье прощение?
Анкс пожала плечами; это было всего лишь ее предположение.
Внезапно лодка на что‑то натолкнулась, на какой‑то невидимый предмет, оказавшийся посредине черного озера.
Джинн переместился вправо и через несколько метров замер на берегу, не поворачиваясь. Возле лодки Козимо увидел плавающие дощечки – что‑то вроде подвижного мостика. С большой осторожностью они перешли по нему на берег, где их ждал Джинн.
Он продолжил свой путь молча, ведя их в длинный туннель, выбитый в скале.
Анкс и Козимо неотступно следовали за ним, рассматривая стены, залитые нереальным светом, исходящим от демона царя Соломона…
Глава Х
Синхронность подобного
Это невозможно, Гильгамеш
Человек без рук и лица подходил к дому Башни Соломона. Его рабочие снова открыли проход в платформе, осветили путь факелами, выкопали рвы и утрамбовали земляные валы, чтобы он смог без помех пройти до самого помещения с бронзовой статуей Соломона. Все было готово.
Он прошел мимо лежавших на земле связанных рыцарей. Они со страхом смотрели на эту мрачную фигуру, о которой столько слышали. Особенно беспокоился Хьюго.
Человек подошел к нему. Не снимая капюшона, он сказал:
– Ты был прав, Хьюго! Мы вновь очутились здесь двадцать лет спустя. Какое необыкновенное приключение!
Де Пайен окаменел. Ему не нужно было видеть лицо Человека – он узнал голос Измаля Ги. У Хьюго был потерянный, мрачный вид, как будто все его тайные замыслы только что раскрылись.
Альп Малекорн еще не пришел, но хозяин хотел осмотреть место своего триумфа и подготовить все для открытия саркофага.
Измаль Ги один вошел в подземелье. Он снял мешающий ему плащ. Через проход в стене с пятиконечной звездой он попал в галерею, ведущую к Острову Изумрудов, бодро направился в зал с ловушками и наконец оказался в нише со статуей царя Соломона.
Он поглядывал вокруг себя спокойно, как человек, чувствующий, что достиг желанной вершины, и наслаждающийся каждым мигом своего торжества.
Он протянул руку к бронзе и дотронулся пальцами до того места, где остался отпечаток ладони Хинкмара ибн Жобаира.
Соломон и трон ушли вниз, и в облаке густой пыли открылся проход.
Измаль подождал, пока пыль осядет.
Его переполняли эмоции, он чувствовал себя непобедимым.
Он хотел сделать шаг, но тут в проеме двери, вверху лестницы, под статуями грифов с распростертыми крыльями он внезапно разглядел какую‑то фигуру и попятился.
Это был Козимо.
Он бросился к Измалю и вонзил меч в дядин живот. Тот повалился наземь.
– Как? – только успел прошептать Измаль.
В то же время в таверне Ролан по‑прежнему ждал своего друга. Он боялся, что может никогда его больше не увидеть и ему придется вернуться домой и оплакивать всех троих друзей. Расставшись с Козимо в порту Отранта, он догнал отряд наемников Альпа Малекорна и завербовался к нему на службу после того, как помог им ограбить какой‑то постоялый двор. Когда они плыли к Криту, он старался выведать как можно больше об Альпе, но это было сложно сделать, так как главарь наемников никому не доверял. Тогда Ролан занялся загадочной Эрихто, которая не скрывала своей животной чувственности. Ролану удалось оказаться в ее постели, и на подушках этой развратницы он узнал об обстоятельствах смерти своих друзей – Круатандьё и Жазона. Женщина хохотала, рассказывая, как их пытал Альп. Ничего не говоря, Ролан схватил один из ножей, использующихся для похотливых игр куртизанки, и стал наносить ей удар за ударом. Он сбежал из комнаты убитой, никем не замеченный.
Позднее он в составе вооруженной банды участвовал в нападении на караван Флодоара. Там он узнал, что Альп и Человек собираются отправиться в Иерусалим. Благодаря силе и выносливости его назначили одним из личных охранников Малекорна, и он понял, какое важное значение тот придает ящику, спрятанному на кладбище. Ролан выждал удобный момент, чтобы убить Альпа и забрать этот ценный предмет.
Выполнив задуманное, он надеялся разыскать Козимо. Шансы найти его в Иерусалиме были мизерными. В городе ли он? Жив ли еще?
Внезапно Ролан встал и замер, словно окаменев; прямо на него спокойно шел Козимо. С ним была юная девушка. Обоих окружало странное сияние. Одновременно, не говоря ни слова, они указали на ящик, который Ролан держал при себе. Ящик с четырьмя сферами.
В то же время на орбитальной станции Иегошафата маленькое судно торопливо покидало пространство Планеты предков. Оно устремилось в гиперпространство, нарушая все правила. Истребители Первой системы бросились его преследовать.
Управляли кораблем Анкс Коламбан и Козимо Ги, они торопились покинуть Святую землю.
В то же время они по‑прежнему шли за Джинном по темному туннелю. Перед ними, пропуская их, расступались стены – это открывались потайные двери.
Демон остановился перед огромной двойной бронзовой дверью. Юноша и девушка тоже остановились. Все молчали.
Анкс вскрикнула.
Она повернулась к Козимо, ошеломленная. В руках у нее был железный ящик, появившийся ниоткуда. Она открыла его: внутри они увидели четыре изумрудные сферы Альпа Малекорна!
– Это невозможно! – воскликнул Козимо.
– Невозможно… Не понимаю… В этом нет никакой логики…
– Подождем, что будет дальше, – сказал Козимо, указывая на Джинна.
Тот поднял руку, и огромная дверь бесшумно отворилась.
Для юноши и девушки это было полной неожиданностью, они не готовы были увидеть то, что открылось их взору – знаменитый Зал Столпа: перед ними на сотни метров простиралось открытое пространство. Ни одна колонна не поддерживала свод этого гигантского помещения. Земляные стены отражали излучаемый Джинном свет.
К центру этого пространства с потолка спускался длинный земляной коридор, узкий, извилистый, заканчивающийся лестницей в центре зала. У подножия лестницы расплылось черное овальное пятно.
Над лестницей в воздухе на тросах висела полусфера, с которой капала нефть. В центре пятна на земле лежали три обугленных скелета.
Рядом с ними находился изумрудный саркофаг.
Изумление Анкс и Козимо не шло ни в какое сравнение даже с тем, что они испытали после освобождения из «Черепа Бафомета» или при появлении Джинна.
Джинн повернулся к ним.
Он изменился: стал меньше, и теперь у него было детское, ничем не омраченное лицо. Он посмотрел на Анкс и Козимо с благодарностью, потом исчез, словно растворился в облаке, но свет, исходивший от него, продолжал равномерно освещать весь зал.
Не сразу решившись, Козимо все же сделал первый шаг. Пол был выстлан плитками, чистыми и гладкими, как мрамор. Его шаги были беззвучными.
– Куда мы на самом деле попали?
Никакого эха от его голоса.
Они пошли к Столпу.
Анкс молчала. Они находились в центре зала. В воздухе ощущался резкий запах нефти. Над их головами с полусферы стекали капли и бесшумно падали на пол. Они поняли, что, так как саркофаг располагался на возвышении, те, кто попадал в зал по длинной узкой лестнице, не могли знать, насколько огромно это пространство.
Это был один из методов защиты хранителей саркофага.
Они прошли еще немного, увязая ногами в нефти.
Огромный изумруд, покрытый гарью, был уже недалеко.
Козимо помнил его имитацию, которую он видел в лаборатории Жана дю Гран‑Селье, в окружении сотен сфер, расставленных на полках библиотеки, как книги. Все было воспроизведено с большой точностью.
Анкс же подумала об иллюстрациях в книгах, перевозимых в окованной железом повозке: Джинн с огненным пальцем. Она посмотрела на три обугленных тела на земле: Анур, жрец Амона, Тарквиний, центурион Марка Аврелия, и Хинкмар ибн Жобаир, ученый из Алеппо.
Она открыла ящик, переданный Роланом, и протянула Козимо две сферы, затем стала с другой стороны огромного камня. Перед каждым из них находились два отверстия.
– Мы должны вставить эти сферы одновременно, – предупредила она Козимо.
Затем она повторила то, чему учил ее Флодоар:
– Изумрудный монолит несокрушим. Понадобилось бы множество ударов, чтобы его разбить, а его осколки неизбежно повредили бы Столп, нарушили бы его чистоту и уничтожили бы его свойства. Рыцари очень долго пытались понять из рукописей Хинкмара, как следует действовать. Поэтому, так как мы не можем разбить этот панцирь, нужно открыть его изнутри. Вот для этого нам и понадобятся сферы.
Юноша и девушка вложили сферы в отверстия.
Козимо посмотрел на Анкс.
– Значит, нужны обязательно два человека, чтобы извлечь Столп, – сказал он, оценивая расположение отверстий.
Два человека? Анкс подумала о том, что Флодоар ничего не говорил на этот счет.
По сигналу девочки они отпустили сферы, которые тут же вошли в отверстия.
Вначале ничего не произошло.
Затем саркофаг стал вибрировать, с каждой минутой все сильнее. Звук был невероятной высоты. Казалось, внутри камня копошились насекомые с железными лапками. Вибрации нарастали, монолит стал содрогаться. Это был медленный, но необратимый процесс. Саркофаг все сильнее резонировал. Отсутствие эха в зале усиливало акустический эффект. Вибрации перешли в мощное содрогание, невероятная сила нарастала, и наконец эта сила прорвалась…
Саркофаг взорвался.
Анкс и Козимо отбросило взрывом на десятки метров в противоположных направлениях. Но они не почувствовали удара при падении, их мягко опустило взрывной волной на землю.
Свет в зале неожиданно погас. Вернее, он сосредоточился в одной точке.
В Столпе.
Он сверкал.
Козимо и Анкс поднялись на ноги.
Молодому человеку казалось, что он находится метрах в сорока от светящегося монолита. Его окружала полная темнота. Свет, исходящий из Столпа, был белым с голубоватым оттенком и переливался всеми цветами радуги. Он был ярким, но в то же время не ослепляющим. Козимо увидел куб с очень острыми гранями. Кристалл в форме куба.
Юноша хотел сделать шаг, но тут же чуть не упал от сильного головокружения. Он чувствовал себя отвратительно. Козимо снова попытался шагнуть и снова чуть не упал. Малейшее движение вызывало у него приступ невыносимой тошноты; ему казалось, что земля уходит из‑под ног и свисающая с потолка масса рухнула у него за спиной. Как только он отвел глаза от Столпа, ужасные ощущения исчезли.
– Камень всегда остается таким, каким ты его видишь, – сказала Анкс. – Если ты попробуешь обойти его, то всегда будешь видеть одну и ту же грань. Отступишь ты от него или приблизишься, камень сохранит те же пропорции. Здесь или за тысячу лье – для тебя он всегда будет оставаться неизменным. Это уникальное явление, уникальное состояние.
– Но как же до него дотронуться?
– Протяни руку.
Козимо протянул правую руку и вдруг осознал, что он находится рядом с камнем, он мог даже дотронуться до него. Столп был далеко и рядом одновременно. Анкс была перед ним, по другую сторону этого сияющего чуда, ее лицо озарялось переливчатым светом. На земле Козимо увидел зеленоватый порошок. Рассыпавшийся в пыль изумруд.
Юноша медленно протянул руку к кристаллу‑Столпу. В сияющем свете рука, казалось, прошла через плотное кружевное плетение или окунулась в облако пылинок: рука постоянно то появлялась, то исчезала, рассыпаясь на миллиарды частиц с расплывчатыми, неровными контурами. Козимо почувствовал новый приступ тошноты.
Он опустил руку и повернулся.
И тут, справа от себя, в нескольких шагах он увидел другого Козимо Ги.
Тот тоже стоял возле Столпа, облитый его сиянием.
Потрясенный, он судорожно сглотнул. Козимо Ги, которого он видел, был таким же, как и он. Те же черты лица, взгляд, возраст – все было одинаковым. Единственным отличием было то, что тот, другой, Козимо был в одежде XII века, а на нем был комбинезон космонавта. Он повернулся к Анкс. Рядом с ней стояла еще одна Анкс.
Его сердце бешено колотилось. Он посмотрел налево.
Появился третий Козимо Ги. На нем был такой же костюм, но лицо пересекал шрам. В сияющем свете появился четвертый Козимо, затем пятый, шестой, седьмой… Огромное пространство зала стало заполняться бесконечным количеством Козимо Ги и Анкс Коламбан. Они были повсюду. Толпа все множилась и множилась. Это была даже не толпа, а народ, целый мир. Число новых воплощений Козимо и Анкс возрастало по экспоненте. Скоро это будет похоже на обвал, лавину тел.
– Ты что‑то понимаешь? – спросил Ги.
В тот момент, когда он произносил эту фразу, все Козимо задали тот же вопрос – одновременно.
Застыв на месте, Анкс отрицательно покачала головой. И все Анкс синхронно продемонстрировали то же испуганное движение головой, с тем же растерянным выражением лица.
Все эти образы обладали той же особенностью, которую Ги заметил на примере своей руки: неуловимое дробление, постоянная незавершенность, континуум.
У него снова закружилась голова, он закрыл глаза.
Он закричал.
Он кричал от боли.
Но не раздалось ни звука.
Юноша открыл глаза. Теперь он находился на десяток метров дальше, в дальнем ряду бесконечного числа Козимо Ги. Он больше не был самим собой! Что‑то изменилось. Внезапно он вспомнил о другой жизни. В следующий миг он уже был в другой точке зала. Не успел он моргнуть, как снова оказался в другом месте. Именно в момент этого почти молниеносного переходного состояния он застонал от боли. Иллюзорным было время перехода из одного воплощения Козимо Ги в другое. Не поддающаяся контролю гонка становилась неистовой, болезненной, невыносимой, каждый раз перемежающейся криками, которые как бы оставались внутри, не озвучивались. Сознание Козимо было разбросано по всем его воплощениям; каждый раз, когда он открывал глаза, он видел, что Столп остается неизменным, в том же месте, в том же измерении. Неподвижность в вечном движении. Это он менялся.
С каждым переходом он понимал все больше. Он лучше понимал себя.
Все эти образы представляли собой в совокупности Козимо Ги во времени. Не в последовательном, хронологическом времени, которое мы проживаем каждый день, а во времени вообще, в его полноте и целостности, в его неделимости. В бесконечном времени, которое учитывало не какие‑то наши выборы в одной жизни, а все возможные выборы и все возможные жизни. Это не вечность, открываемая нами с течением времени, а сумма всех событий. Время, неожиданно целостное и сжатое в точку. Козимо видел, какие выборы он сделал в течение своей жизни и какие не сделал в этой же жизни. Вон там, направо, стоял Козимо, который решил выбрать опасный путь, а тот Козимо, слева, предпочел оставаться благоразумным, и последствием такого решения была другая жизнь. То, что не было сделано в жизни одним Козимо, выполнил другой Козимо. Но все время это был он сам. Все время Козимо. Все время Анкс. То есть существовал не единственный мир, а бесконечное множество параллельных миров, бесконечное множество измерений, где они тоже существовали и были использованы все возможности выбора. И в этом Всем не было никакого различия между событиями в их повторяемости, была одновременность действий. Все совпадало. Не было больше ни прошлого, ни будущего.
Козимо Ги видел, как он пересекает Запад с девятью рыцарями, преодолевая просторы галактики на космическом корабле; но он также видел, как он подходит пешком к Иерусалиму, отправившись из Труа как средневековый паломник; он также шел по бесконечному множеству других путей, побуждаемый бесконечным множеством других причин. Но в каждом воплощении Козимо помнил только об одном путешествии, об одном паломничестве, об одном‑единственном своем существовании.
В сиянии Столпа Козимо и Анкс поняли, что время, как его воспринимают в их мире, руководствуясь здравым смыслом в обычном понимании, действует в рамках физического закона, который удерживает от открытия других реальностей, управляя человеческим разумом подобно тому, как сила гравитации управляет движением планет.
Они поняли феноменальное значение Столпа!
Он не только позволял вопреки законам перемещаться во времени и пространстве – что наделяло его владельца непререкаемой властью в каждой жизни – он также, что было самым важным, позволял менять правила. Менять правила! Нарушать коды, которые Слепой стремился защитить. Создать новый универсум, опрокинуть все данные, созданные до этого момента, в пустоту, оставленную Богом. Изменить ход времени и дать возможность людям возвращаться в прошлое! Создать новые законы природы! Возможности были безграничными. Столп превращал человека в Бога.
Открывая для себя, что значит эта власть, Козимо натолкнулся на парадоксы, возникающие между понятием «классического» времени и времени Столпа: он совершил путешествие в другое свое существование, в котором он разыскал Ролана в таверне и взял у него ящик со сферами, необходимыми для того, чтобы это путешествие стало возможным! Полученный дар позволял ему даже наблюдать за своими жизнями со стороны, не участвуя в них. Он исследовал время и даже оказался в эпох