НА ПОРОГЕ
Быков вздохнул и уселся на диване, отбросив одеяло. Он никак не могзаставить себя заснуть. В кабинете Дауге было темно, только белелисползшие на пол простыни. За широкими окнами слабо розовело ночное заревоогней над столицей. Он протянул руку за часами на стуле рядом. Часы выскользнули изпальцев и упали на коврик. Быков слез с дивана и принялся искать их, шаряладонью по коврику и гладкому полу. Часов не было. Тогда он, чертыхаясь,выпрямился и стал поправлять простыни. Он делал это уже в третий раз стех пор, как Дауге, пожелав ему спокойной ночи, ушел к себе в спальню,чтобы написать несколько писем. Быков улегся, но заснуть не удалось. Онвертелся, сопел, пытался устроиться поудобнее, считал до ста. Сон неприходил. "Слишком много впечатлений", - подумал Быков, снова усаживаясь.Слишком много впечатлений и мыслей. Слишком много объяснил Дауге, и ещебольше осталось неясного. Славно было бы выкурить сейчас сигарету - такнет, нельзя! Надо бросать. Бросать курить и начисто отказаться отспиртного. Давеча Иоганыч, выслушав без всякого энтузиазма сообщениеБыкова о том, что "...вот в этом, дружище, чемодане ждет своей очередибутылка преотличнейшего армянского коньяка", задал равнодушный вопрос:"Лет пятнадцать выдержки?" - "Двадцать!" - торжественно возразил Быков."Ну, так ты его выбрось, - ласково предложил Дауге. - Выбрось вмусоропровод сейчас или отдай кому-нибудь завтра. И подумай о том, что вкорабле тебе курить не разрешат. Таков режим. На Земле - тольковиноградное вино в минимальных дозах, в походе - ни капли! Таков режим,товарищ межпланетник". - М-монастырь, - с чувством произнес Быков, устраиваясь поудобнеепод одеялом. - Надо спать. Попробую еще разок. Он закрыл глаза, и тотчас ему представился огромный пустойвестибюль, где он после совещания ждал Дауге. Богдан Спицын и толстенькийКрутиков прошли мимо и остановились рядом с книжным киоском. Насколькоможно было понять, они говорили о какой-то новой книге. Точнее, Спицынпомалкивал, сверкая ослепительной улыбкой, а Крутиков тараторил высокимтенорком, то и дело бросая самые приветливые и благожелательные взгляды всторону новичка. Быков почувствовал, что его приглашают присоединиться кбеседе, но тут появились Дауге и Юрковский. Дауге стремительно шагал сзакушенной губой, лицо Юрковского было исковеркано судорогой. В руке ондержал смятую газету. "Данже погиб", - сказал Юрковский, подойдя вплотную. Быков увидел,как с лица черноволосого Спицына сползла улыбка. "А-а, черт!" - выругался он. Крутиков весь подался вперед, губы его задрожали: "Господи... Поль?!" "Над Юпитером! - с бешенством проговорил Юрковский. - Застрял вэкзосфере, потерял ход и не захотел возвращаться..." Он протянул газету. Быков увидел портрет в черной рамке - худощавыймолодой человек с печальными глазами. "Юпитер... Опять проклятый Джуп! - Юрковский стиснул кулаки. - ХужеВенеры, хуже всего на свете... Вот куда бы я... вот..." - Он резкоповернулся и пошел прочь, широко шагая по матово-белому пружинящему полу. "Поль Данже, Поль..." - повторял Крутиков, горестно качая головой. "Я так и не успел ответить на его письмо", - с трудом выговорилДауге. Все замолчали, только хрустела плотная обложка книги в пухлыхволосатеньких пальчиках Михаила Антоновича Крутикова......Быков открыл глаза и перевернулся на спину. Это происшествиебросило тень на весь вечер. Хорошего разговора с Иоганычем не получилось."Эти межпланетники - чертовски храбрые ребята, - подумал инженер. - Иудивительно настойчивые. Настоящие люди! Сколько их легло на Венере!" Нагромоздких импульсных ракетах с ограниченным запасом горючего шли наштурм. Никто их не гнал, их удерживали, отстраняли от полетов... если онивозвращались. Теперь на штурм идет "Хиус". Фотонная ракета "Хиус"... Как и любой инженер-ядерник, Быков былзнаком с теорией фотонно-ракетного привода и с интересом следил за всемновым, что появлялось в печати по этому вопросу. Фотонно-ракетный приводпревращает горючее в кванты электромагнитного излучения и таким образомосуществляет максимально возможную для ракетных двигателей скоростьвыталкивания, равную скорости света. Источником энергии фотонно-ракетногопривода могут служить либо термоядерные процессы (частичное превращениегорючего в излучение), либо процессы аннигиляции антивещества (полноепревращение горючего в излучение). Преимущества фотонной ракеты надатомной ракетой с жидким горючим бесспорны и огромны. Во-первых, низкийотносительный вес топлива; во-вторых, большая полезная нагрузка;в-третьих, фантастическая для жидкостной ракеты маневренность;в-четвертых... Так говорит теория. Но Быков знал также, что до последнего временивсе попытки использовать идею фотонно-ракетного привода на практикеоканчивались провалом. Одна из фундаментальных проблем этой идеи -отражение излучения - не поддавалась практической разработке. Длясоздания фотонной тяги требуются интенсивности излучения порядкамиллионов килокалорий на квадратный сантиметр поверхности отражателя всекунду, и никакие материалы не выдерживали даже кратковременноговоздействия температур в сотни тысяч градусов, возникающих при этом.Беспилотные модели сгорали дотла, не успев израсходовать и сотой долигорючего. И тем не менее фотонная ракета "Хиус" построена! "Создано идеальное зеркало, - сказал Дауге, - ``абсолютныйотражатель''. Субстанция, отражающая все виды лучистой энергии любойинтенсивности и все виды элементарных частиц с энергиями до ста - стапятидесяти миллионов электроновольт. Кроме нейтрино, кажется. Волшебнаясубстанция. Ее теорию разработал институт в Новосибирске. Правда, они недумали о фотонной ракете. Они исследовали возможности идеальной защиты отпроникающего излучения ядерного реактора. Но Краюхин сразу понял, в чемдело. - Дауге усмехнулся. - Краюхин - фанатик фотонной ракеты. Это емупринадлежит знаменитый афоризм: ``Фотонная ракета - покореннаяВселенная''. Краюхин моментально вцепился в ``абсолютный отражатель'',посадил за его разработку две трети лабораторий комитета, и вот -``Хиус''!" Создание "абсолютного отражателя" было первым реальным достижениемновой, почти фантастической науки - мезоатомной химии, химииискусственных атомов, электронные оболочки в которых заменены мезонными.Это так заинтересовало Быкова, что он на время забыл обо всем - онесчастном Поле Данже, о Венере, даже об экспедиции. К сожалению, об"абсолютном отражателе" Дауге мог рассказать очень немногое. Зато онрассказал о "Хиусе". "Хиус" - комбинированный планетолет; пять обычных атомно-импульсныхракет несут параболическое зеркало из "абсолютного отражателя". В фокусзеркала с определенной частотой впрыскиваются порции водородно-тритиевойплазмы. Назначение атомных ракет двоякое: во-первых, они дают "Хиусу"возможность стартовать и финишировать на Земле. Фотонный реактор дляэтого не годился - он заражал бы атмосферу, как одновременный взрывдесятков водородных бомб. Во-вторых, реакторы ракет питают мощныеэлектромагниты, в поле которых происходит торможение плазмы и возникаеттермоядерный синтез. Очень просто и остроумно: пять ракет и зеркало. Кстати, уродливаяпятиногая черепаха, которую Быков видел в кабинете Краюхина, - это,оказывается, макет "Хиуса". Изяществом обводов "Хиус", откровенно говоря,не отличается... Инженер снова сел, скорчившись, упираясь голой спиной в прохладнуюстену. "Мы стартуем на фотонной ракете ``Хиус-2''. ``Хиус-1'' сгорел двагода назад во время испытаний, - нехотя сказал Дауге. - Никто не знает,почему. Спросить не у кого, Единственный человек, который мог бы об этомчто-нибудь сказать, - это Ашот Петросян, светлая ему память! Он распалсяв атомную пыль вместе с массой легированного титана, из которого былсделан корпус первого ``Хиуса''. Легкая и честная смерть..." "Никто из нас, наверное, не боится смерти, - подумал Быков. - Мытолько не хотим ее. Чьи это слова?" Он слез с дивана. Заснуть не удастся,это ясно. Абсолютный отражатель. Данже, "Хиус", Петросян... "Попробуемпоследнее средство". Он вышел на балкон, совершенно машинально нашарив в кармане курткипачку сигарет. Если не спится, надо как следует померзнуть. Быков облокотился наперила. Было тихо. Огромный город спал в призрачной полутьме июльскойночи; далеко за горизонтом стояло розовое мерцающее зарево, на севереослепительной белой стрелой уходил в серое небо пик Дворца Советов. "Уже не меньше двух, - подумал Быков. - Где же, однако, мои часы?..Удивительно тепло. Мягкий теплый ветерок... А вот ``хиус'', по-сибирски -зимний ветер, северяк. Проект фотонной ракеты разрабатывалиинженеры-сибиряки, и они предложили это слово как кодовое название. Потомэто название перешло и на ракету". Странные, непривычные названия. "Хиус" - в честь сибирской стужи,"Урановая Голконда", кажется, - в память о древнем городе, где царьСоломон хранил некогда свои алмазы... И еще - "загадка Тахмасиба".Тахмасиб Мехти, крупный азербайджанский геолог, - первый человек,побывавший на Голконде. Ермаков, Тахмасиб и еще двое геологов наспециально оборудованной спортивной ракете благополучно опустились наВенере. Это была огромная удача и счастливый случай. Все так считают, втом числе и сам Ермаков. Они сели где-то километрах в двадцати от границ Голконды. Тахмасибоставил Ермакова у ракеты, а сам со своими геологами отправился наразведку. Что там произошло - неизвестно. Тахмасиб вернулся к ракетечерез четверо суток один, полумертвый от жажды, страшно истерзанный,изъеденный лучевыми язвами. Он принес образцы урановых, радиевых,трансуранитовых руд ("Богатейшие руды, Алексей, изумительные руды!") и вконтейнере розовато-серую радиоактивную пыль. Он был уже почти безпамяти. Он показывал Ермакову контейнер и что-то много и горячо говорилпо-азербайджански. Ермаков не понимал по-азербайджански и умолял егоговорить по-русски, потому что ясно было, что речь идет о чем-то важном.Но Тахмасиб по-русски сказал только: "Бойтесь красного кольца! Уходите открасного кольца!" Больше до самой смерти он не произнес ни слова. Умер онпри старте, и Ермаков полмесяца провел в ракете с его трупом. "Красное кольцо" - это и есть загадка Тахмасиба, загадка гибели трехгеологов, загадка Голконды. А может быть, никакой загадки и нет. Можетбыть, как считают многие, Тахмасиб просто помешался от лучевой болезниили от картины гибели товарищей. Серо-розовый порошок в контейнереоказался сложным кремний-органическим соединением - на Земле, впрочем,давно известным. И зачем Тахмасиб тащил на себе этот контейнер -непонятно... И непонятно, какое к этому отношение имеет "красное кольцо". Дауге рассказывал об этом скороговоркой, морщась, как от изжоги. Онне верил в "загадку Тахмасиба". Зато он готов был часами говорить обогатствах Голконды. Только бы добраться, дойти, доползти до нее... Быков бочком присел на перила, пачка сигарет мешала ему, и онположил ее рядом. В высоте с легким фырканьем пронесся небольшойвертолет. Быков проводил взглядом его сигнальные огоньки - красный ижелтый. Он вспомнил разговор с Дауге. Тахмасиб с товарищами шел к Голконде пешком. Но наша экспедицияберет с собой транспортер. Дауге говорит, что это превосходная машина. УИоганыча все превосходное: "Хиус" превосходный, транспортер превосходный,Юрковский превосходный. Только о командире он отозвался как-то сдержанно.Оказывается, Ермаков - приемный сын Краюхина. Один из лучших космонавтовмира, но человек со странностями. Правда, у него, видимо, была оченьтяжелая жизнь. Дауге отзывался о нем как-то очень неуверенно: "Я его почти не знаю... Говорят... говорят, что это очень смелый,очень знающий и очень жестокий человек... Говорят, он никогда несмеется..." Жена Ермакова была первым человеком, высадившимся на естественномспутнике Венеры. И там произошло какое-то несчастье. Никто об этом незнает ничего толком - какое-то столкновение между членами экипажа. С техпор женщин перестали брать в дальние межпланетные рейсы, а Ермаковцеликом посвятил себя штурму Венеры. Он, оказывается, четыре раза пыталсявысадиться на поверхности этой планеты - и все четыре раза неудачно. Впятый раз он летал с Тахмасибом Мехти. А сейчас, на "Хиусе", идет кВенере в шестой раз. Быков прошелся по балкону, заложив руки за спину. Нет, положительноему не удается даже замерзнуть! Слишком тепло, даже душно. Может быть,все-таки закурить? Быков почувствовал, как в нем растет уверенность втом, что лучшее и радикальнейшее средство против бессонницы - этосигарета. Тонкая ароматная сигарета, чарующая, баюкающая, успокаивающая.Он нащупал пачку. Лучший способ преодолеть искушение - это поддаться ему. Онусмехнулся. Черта с два! Режим! Пачка полетела вниз с высотыодиннадцатого этажа. Быков, перегнувшись через перила, поглядел в темнуюпропасть. Там вдруг вспыхнули слепящие лучи фар, бесшумно пробежали поасфальту и скрылись. "Зря намусорил, - подумал Быков. - Эх, слабости да грехи! Спатьнадо..." Он вошел в комнату и ощупью добрался до дивана. Под ногой что-тохрустнуло. "Бедные часы", - подумал он, пытаясь хоть что-нибудь разобратьв темноте. Он глубоко вздохнул и опустился на губчатое сиденье непокорногодивана. "Нет, не заснуть тебе сегодня, товарищ инженер, специалист попустыням! С чего это красавчик Юрковский так невзлюбил меня? Теперьприлипнет прозвище: специалист по пустыням. А какое у Юрковского лицобыло, когда он говорил о Поле Данже!.. Да, такой не страдает бессонницейперед полетом. ``Мы не боимся смерти, мы только не хотим ее...'' Так ли,инженер? А вдруг в этом же вестибюле, через полгода, кто-то сообщитновость: "Товарищи, слыхали? ``Хиус'' погиб. Ермаков погиб, Юрковский иэтот... как его... специалист по пустыням..." Чепуху городишь, Алексей!Это от бессонницы и от безделья. Скорей бы утро - и в самолет, на Седьмойполигон, на ракетодром в Заполярье, где экспедиция будет готовиться котлету и ждать ``Хиус'', который сейчас в пробном рейсе. Сегодня вставатьв восемь, а я заснуть не могу, черт побери... Дауге уже спит, конечно..." Тут Быков заметил, что дверь в спальню приотворена и сквозь щельпадает на стену слабый лучик света. Он встал, на цыпочках подошел к дверии заглянул в щелку. За столом, рядом с раскрытой постелью, сидел Дауге,обхватив голову руками. Стол был почти пуст, на полу громоздился огромныйрюкзак. На рюкзаке лежал геологический молоток с лоснящейся рукояткой.Быков кашлянул... - Входи, - сказал Дауге, не оборачиваясь. - Э-э... - затянул Алексей Петрович в совершеннейшем смущении. - Я,понимаешь, забыл тебя спросить... Дауге обернулся: - Заходи, заходи... Садись. Ну, что ты забыл спросить? - Э-э... Да вот, понимаешь... - Тут его наконец осенило. - Вот.Зачем нам ставить на Венере радиомаяки, если ее атмосфера все равно непропускает радиосигналов? На лице Дауге лежала глубокая тень абажура. Быков уселся нанизенькое легкое креслице и победоносно задрал одну ногу на другую. Онпочувствовал огромное облегчение от того, что находится в освещеннойкомнате, в обществе верного друга Иоганыча. - Да, - произнес Дауге задумчиво, - это действительно чрезвычайноважный вопрос. Теперь я понимаю, почему ты до сих пор не заснул. А я-тодумаю - что это он шатается по комнате? Зубы у него болят, что ли? Адело, значит, в маяках... - Н-да, - неуверенно заявил Быков, опустив ногу. Чувство облегчениякуда-то испарилось. - У тебя, вероятно, есть какие-нибудь соображения по этому поводу? -продолжал Дауге совершенно серьезным тоном. - Ты, конечно, что-нибудьпридумал во время... своего бдения? Нечто общеполезное... - Видишь ли, Иоганыч... - проникновенно начал Быков, делаямногозначительное лицо и не имея ни малейшего представления о том, чем онкончит начатую фразу. - Да-да, я тебя понял, - прервал Дауге кивая. - И ты совершенно -понимаешь? - _абсолютно_ прав! Именно так и обстоит дело. АтмосфераВенеры _действительно_ не способна пропускать радиолучи, но при строгоопределенном диапазоне мы допускаем возможность прорыва этойрадиоблокады. Этот диапазон определен из - чисто теоретических, а равно инаблюдательных данных относительно локальных ионизирующих полей... чего,инженер?.. - Венеры, - мрачно произнес Быков. - Именно - Венеры! Атмосфера планеты пропускает иногда волны идругих длин, но это - явление случайное, на него рассчитывать неприходится. Поэтому задача состоит в том, чтобы определить полосупропускания, а определив, забросить маяки на поверхность... наповерхность чего? - Венеры! - повторил Быков с ненавистью. - Великолепно! - восхитился Дауге. - Ты не зря провел ночь без сна.Однако все попытки забросить на поверхность радиостанцию кончались...чем, инженер? - Хватит, - ответствовал Быков, ерзая на кресле. - Гм... Странно. Они, друг мой, кончались неудачей. Скорее всего,эти маяки-танкетки разбивались о скалы. Или, во всяком случае, приходилив негодность во время спуска. Но, если бы даже они не разбивались, чтотолку от них? Они бы не помогла нам. Зато теперь у нас есть... что у насесть? - Терпения у нас уже нет, - мрачно сказал Быков. Дауге торжественно провозгласил: - У нас есть "Хиус", и есть маяки, и найдена полоса пропускания, вкоей сигналы оных маяков прорываются через атмосферу. Значит, у нас естьвсе, кроме терпения, а это уже дело наживное. Можно, пожалуй, спатьспокойно. Алексей Петрович грустно вздохнул и поднялся. - Бессонница, - проговорил он. Дауге кивнул: - Бывает... Быков прошелся по комнате и остановился перед тремястереофотоснимками на стене. Левый изображал старинную узкую улицукакого-то прибалтийского города, правый - межпланетный корабль, похожийна колоссально увеличенный винтовочный патрон времен ВеликойОтечественной войны, уткнувшийся острым носом в черное небо. На среднейфотографии Быков увидел молодую грустную женщину в закрытом до шеи синемплатье. - Кто это, Иоганыч? Жена? - Д-да... Собственно, нет, - с неохотой проговорил Дауге. - Это МашаЮрковская, сестра Володи. Мы разошлись... - А, извини... - Инженер, прикусив губу, вернулся к креслицу и сел. Дауге бесцельно листал страницы книги, лежащей перед ним на столе. - Собственно, она ушла... Это будет точнее... Быков молчал, разглядывая худое загорелое лицо друга. В светеголубой лампы оно казалось совсем черным. - Вот мне тоже не спится, Алексей, - проговорил Дауге печально. -Жалко Поля. И на этот раз ехать не очень хочется. Я очень люблю Землю.Очень! Ты, наверное, думаешь, что все межпланетники - убежденныенебожители. Неверно. Мы все очень любим Землю и тоскуем по голубому небу.Это наша болезнь - тоска по голубому небу. Сидишь где-нибудь на Фобосе.Небо бездонное, черное. Звезды, как алмазные иглы, глаза колют. Созвездиякажутся дикими, незнакомыми. И все вокруг искусственное: воздухискусственный, тепло искусственное, даже вес твой - и тотискусственный... Быков слушал не шевелясь. - Ты этого не знаешь. Ты не спишь только потому, что чувствуешь себяна пороге: одна нога здесь, другая там. А вот Юрковский сейчас сидит истихи пишет. О голубом небе, об озерных туманах, о белых облаках надлесной опушкой. Плохие стихи, на Земле в любой редакции таких стихов -килограммы, и он это прекрасно знает. И все-таки пишет. Дауге захлопнул книжку и откинулся на спинку кресла, запрокинувголову. - А кругленький Крутиков, наш штурман, конечно, гоняет по Москве намашине. С женой. Она за рулем, а он сидит и глаз с нее не сводит. Ижалеет, что детишек рядом нет. Детишки у него живут в Новосибирске, убабки. Мальчуган и девочка, очень славные ребята... - Дауге вдругзасмеялся: - А вот кто спит, так это Богдан Спицын, наш второй пилот. Унего дом - в ракете. "Я, - говорит, - на Земле, как в поезде: хочетсялечь и заснуть, чтобы скорее приехать". Богдан - небожитель. Есть у настакие, отравленные на всю жизнь. Богдан родился на Марсе, в научномгородке на Большом Сырте. Прожил там до пяти лет, а потом мать егозаболела, и их отправили на Землю. И вот, рассказывают, пустилималенького Богдашу погулять на травке. Он походил-походил, залез в лужуда как заревет: "Домой хочу-у! На Марс!" Быков радостно засмеялся, чувствуя, как тает, сваливается с душитяжелый ком непонятных чувств. Все очень просто, он действительно напороге - одна нога еще здесь, а другая уже "там"... - Ну, а что делает наш командир? - спросил он. Дауге подобрался. - Не знаю. Просто не могу себе представить... Не знаю. - Тоже, наверное, спит, как и Богдан-небожитель... Дауге покачал головой: - Не думаю... Небо сейчас ясное? - Нет, заволокло тучами... - В таком случае - совсем не знаю. - Дауге покачал головой. - Я могбы себе представить, что Анатолий Ермаков сейчас стоит и глядит на яркуюзвезду над горизонтом. На Венеру. И руки у него... - Дауге помолчал. -Руки у него стиснуты в кулаки, и пальцы белые... - Ну и фантазия у тебя, Иоганыч!.. - Нет, Алексей, это не фантазия. Для нас Венера - это, в конечномсчете, эпизод. Побывали на Луне, побывали на Марсе, теперь летимосваивать новую планету. Мы все делаем свое дело. А Ермаков... У Ермакова- счеты, старые свирепые счеты. Я тебе скажу, зачем он летит: он летитмстить и покорять - беспощадно и навсегда. Так я себе это представляю...Он и жизнь и смерть посвятил Венере. - Ты хорошо его знаешь? Дауге пожал плечами: - Не в этом дело. Я чувствую. И потом, - он принялся загибатьпальцы, - Нисидзима, японец, - его друг, Соколовский - его ближайшийдруг, Ши Фэнь-ю - его учитель, Екатерина Романовна - его жена... И всехих сожрала Венера. Краюхин - его второй отец. Последний свой рейс Краюхинсовершил на Венеру. После этого рейса врачи навсегда запретили емулетать... Дауге вскочил и прошелся по комнате. - Укрощать и покорять, - повторил он, - беспощадно и навсегда! ДляЕрмакова Венера - это упрямое, злое олицетворение всех враждебныхчеловеку сил стихии. Я не уверен, что нам всем дано будет когда-нибудьпонять такое чувство. И, может быть, это даже к лучшему. Чтобы этопонять, надо бороться, как боролся Ермаков, и страдать, как страдал он...Покорить навсегда... - повторил Дауге задумчиво. Алексей Петрович передернул плечами, словно от озноба. - Вот почему я сказал про сжатые кулаки, - закончил Дауге,пристально глядя на него. - Но, поскольку сейчас пасмурно, я просто немогу представить, что он может делать. Вероятнее всего, действительно,просто спит. Помолчали. Быков подумал, что с таким начальником ему служить еще,пожалуй, не приходилось. - А как твои дела? - неожиданно спросил Дауге. - Какие дела? - С твоей ашхабадской учительницей. Быков сразу насупился и поскучнел. - Так себе, - грустно сказал он. - Встречаемся... - Ах, вот что! Встречаетесь. Ну, и?.. - Ничего. - Предложение делал? - Делал. - Отказала? - Нет. Сказала, что подумает. - Как давно это было? - Полгода назад. - И? - Что - "и"? Ничего больше не было. - То есть ты положительный дурак, Алексей, извини, ради бога. Быков вздохнул. Дауге глядел на него с откровенной насмешкой. - Поразительно! - сказал он. - Человеку тридцать с лишним лет. Любиткрасивую женщину и встречается с нею вот уже семь лет... - Пять. - Хорошо, пусть будет пять. На пятый год объясняется с ней.Заметьте, она терпеливо ждала пять лет, эта несчастная женщина... - Не надо, Григорий, - морщась, сказал Быков. - Минутку! После того, когда она из скромности или из маленькоймести сказала, что подумает... - Довольно! Дауге вздохнул и развел руками. - Ты же сам виноват, Алексей! Твое ухаживание похоже наиздевательство. Что она о тебе подумает? Тюфяк! Быков уныло молчал. Потом сказал с надеждой: - Когда вернемся... Дауге хихикнул: - Эх ты, покоритель... виноват, специалист по пустыням! "Когдавернемся"!.. Иди спать, видеть тебя не могу! Быков встал и взял со столика книжку. "La descriptionplanetographique du Phobos" Paul Dangee, - прочитал он.["Планетографическое описание Фобоса". Поль Данже.] На титульном листестояла жирная, красным карандашом надпись по-русски: "Дорогому Дауге отверного и благодарного Поля Данже". На рассвете Быков проснулся. Дверь в спальню была полуоткрыта. Даугев одних трусах, черный и взъерошенный, стоял у письменного стола исмотрел на портрет молодой грустной женщины - Маши Юрковской. Затем онснял портрет со стены и сунул его в рюкзак. Быков осторожно перевернулся на другой бок и заснул снова.БУДНИ
Город был невелик: несколько сотен новеньких коттеджей, вытянутых вчетыре ровные параллельные улицы вдоль лощины между двумя грядами плоскихголых холмов. Красное утреннее солнце неярко озаряло мокрый асфальт,пологие крыши, веселые деревца в палисадниках. За холмами в розоватойдымке виднелись огромные легкие сооружения, знакомые по кино ифотографиям, - стартовые установки для межпланетных кораблей. Алексей Быков, запахнувшись в белый халат, стоял у огромного, вполстены, окна, ждал, когда его вызовут к врачу, и глядел на улицу.Экипаж "Хиуса" прибыл в этот городок вчера вечером. В самолете Быковспал, но, вероятно, не отоспался и потому дремал и в машине по дороге саэродрома. От вчерашних впечатлений о городе в памяти сохранилась толькозалитая розовым вечерним солнцем улица, светлое многоэтажное зданиегостиницы и слова дежурной по этажу: "Вот ваша комната, товарищ,устраивайтесь..." В семь часов его разбудил Дауге и сообщил, что всемприказано явиться на медосмотр и что от долгого сна бывают пролежни. Медицинский корпус примыкал к зданию гостиницы. Здесь межпланетникамвелели снять всю одежду, накинуть халаты и ждать. За окном, на улице, было пустовато. Возле дома напротив застылстремительный низкий автомобиль с серебряным оленем на радиаторе. Прошлидвое в легких комбинезонах, с огромными чертежными папками в руках.Тяжело прополз мощный полугусеничный электрокар с фургоном. В палисадниквышел парнишка лет двенадцати, посмотрел на небо, свистнул в три пальцаи, перескочив через ограду, побежал по улице, явно копируя стиль бегазнаменитых чемпионов. Быков отошел от окна. Ермакова и Юрковского в комнате уже не было,их вызвали в кабинет врача. Остальные неторопливо раздевались, вешаяодежду в изящные шкафчики с полупрозрачными створками. Алексей Петровичзалюбовался Спицыным. У пилота было могучее поджарое телогимнаста-профессионала. На широченных плечах, под тонкой золотистойкожей, перекатывались желваки мускулов. Дауге уже накинул халат и, ехидноулыбаясь, завязывал узлом рукава шелковой сорочки Юрковского,приговаривая: "Т-так, а теперь вот так..." Покончив с этим полезнымзанятием, он весело хихикнул и подошел к Быкову: - Нравится город, Алексей? - Хороший город, - ответил Быков сдержанно. - А далеко лиракетодром? - Там, за холмами. Видишь стартовые стрелы? Вот там и находитсязнаменитый Седьмой полигон, первый и пока единственный в мире специальныйракетодром для испытаний, стартов и посадок фотонных ракет. Здесьстартовало первое фотонное беспилотное устройство "Змей Горыныч". Здесьсадились "Хиус-один" и "Хиус-два". Здесь, вероятно, сядут и "Хиус-три", и"Хиус-четыре", и "Хиус-пять"... - Сядут или будут стартовать? - И стартовать будут. Но сначала сядут. Ведь их строят не на Земле. - Ага... - Быков вспомнил о внеземном литейном заводе на спутнике"Вэйдады Ю-и". Там, на высоте пяти тысяч километров над Землей, в условияхневесомости и почти идеального вакуума отливались исполинские корпусасверхтяжелых ракет. Двести пятьдесят человек - ученых, инженеров,техников и рабочих - управляли солнечными печами, центробежными машинами,сложнейшей литейной автоматикой, превращая многотонные титановые ивольфрамовые болванки в корпуса межпланетных кораблей. Очевидно, там жерождались и "Хиусы"... - Крутиков и Спицын, пожалуйста! - раздался за спиной голосЕрмакова. Друзья обернулись. Крутиков бросил газету и вслед за Спицыным вошелк врачу, тщательно прикрыв за собой дверь. - Седьмой полигон - идеальное место! - с воодушевлением говорилДауге. Лицо его было обращено к Быкову, но глаза косили в сторонуЮрковского, уже распахнувшего свой шкафчик. - Вокруг - сотни километровтундры, ни одного населенного пункта, ни одного человека. На севере -океан... Юрковский взялся за сорочку. -...По прямой до побережья около двухсот километров... - Даугевдруг прыснул, но тут же, спохватившись, торжественно провозгласил: - Имежду городом и океаном распростерлись по тундрам пять миллионов гектаровнашего полигона! Юрковский просунул голову через ворот и теперь стоял в напряженнойпозе, с обвисшими рукавами, похожий на огородное чучело. Ермаков, ужеодетый, прошел к врачу, аккуратно застегнув все пуговицы на халате. - Отсюда на юг идет железнодорожная ветка и шоссе, - громкопродолжал Дауге. - Километрах в четырехстах, около геофизическойстанции... - Интересно, - спросил Юрковский задумчиво, - какой кретин этосделал? -...м-м-м... около станции, значит, она сворачивает и соединяется ссеверной транссибирской магистралью у Якутска... Гм... Володя, как твоездоровье? - Благодарю вас, - сказал Юрковский приближаясь. Сорочку он снял итеперь выразительно играл мускулами, глядя на Дауге исподлобья. - Ясовершенно здоров. Я приложу максимум усилий к тому, дружочек, чтобы овас этого не сказал даже самый скверный ветеринар. - Володя! - вскричал Дауге. - Это ошибка. Это не я. - А кто же? - Это он! - Дауге похлопал Быкова по волосатой груди. - Это, Володя,такой шутник!.. Юрковский мельком глянул на Алексея и отвернулся. Быков, открывшийбыло рот, чтобы принять участие в игре, только кашлянул и промолчал.Юрковский не принимает его в игру - это было ясно. Дауге также понял это,и ему тоже стало неловко. В этот момент дверь открылась, и Ермаков позвал: - Товарищи, ваша очередь. Очень довольный таким оборотом дела. Быков поспешно прошел вкабинет. Сначала их осмотрел врач - жгучий брюнет с фантастическим носом.Дауге он отпустил, не сказав ни слова, но, осматривая Быкова, ткнулпальцем в длинный рубец на его груди и спросил: - Что это? - Авария, - лаконично ответил Быков. - Давно? - не менее лаконично осведомился врач, поднимая нос. - Шесть лет. - Последствия? - Без, - сказал инженер, демонстративно рассматривая докторовупереносицу. Дауге тихонько хихикнул. Врач что-то записал в толстой книжке, на которой значилось:"Медицинский дневник N 4024. Быков Алексей Петрович", и повел друзей всоседнюю комнату. Там они увидели большой матово-белый шкаф. Врачприцелился носом в Дауге и предложил ему войти в этот шкаф. Дверца шкафабесшумно закрылась, врач надавил несколько клавиш на пульте с правойстороны шкафа, и тотчас послышалось тихое гудение. На пульте загорелись,перемигиваясь, разноцветные лампочки, заколебались стрелки приборов. Этопродолжалось минуты полторы, после чего аппарат звонко щелкнул и выбросилоткуда-то белый листок, покрытый ровными строчками букв и цифр. Лампочкипогасли, и доктор открыл дверцу. Дауге вылез спиной вперед, потираяплечо. Врач повернулся к Быкову и весело кивнул ему носом: - Вперед! Алексей кашлянул и забрался в шкаф. Там было темно. Прохладныеметаллические обручи сомкнулись на его плечах и на поясе, прижали кчему-то теплому и мягкому, подняли, опустили. Вспыхнул красный свет,потом зеленоватый, потом что-то кольнуло в предплечье, и Быковпочувствовал себя свободным. Дверь открылась. Врач, мурлыча себе под нос что-то легкомысленное, внимательнорассматривал листки, выброшенные "шкафом". Это были "формулы" здоровья,полный отчет о состоянии организма, а также индивидуальный комплексобязательных гимнастических упражнений и диетический рацион на периодподготовки к старту. Пометив что-то в "Медицинских дневниках", врачпередал листки Ермакову и сообщил, что такие осмотры будут проводитьсяеженедельно. Ермаков поблагодарил и вышел. - Что это за ящик? - спросил Алексей Петрович у Дауге, одеваясь. -Инкубатор для взрослых? Электронный вариант шкатулки Пандоры? - Кибердоктор, электронная диагностическая машина - сказал Дауге. -Все хорошо, но она делает уколы. Терпеть не могу уколов! Они вошли в лифт и поднялись на пятый этаж, в столовую. Это былогромный пустоватый зал, залитый розовым светом северного солнца. Почтивсе столики были свободны. Завтрак либо уже кончился, либо еще неначинался. - Вон наши, - сказал Дауге. Экипаж "Хиуса" занял два сдвинутых столика у самого окна. За нимиуже сидели оба пилота и Ермаков. Быков отметил, что у толстяка Крутикованесчастный вид. "Гордость советской астронавтики" сидела, сгорбившись,над стаканом молока, крошила сухой хлеб и с невыразимой тоскойпоглядывала на тарелку Спицына. Черноволосый Богдан терзал дымящийсяломоть сочного бифштекса. Как ни странно, но завтрак был подан уже по новым рационам. Быков снекоторым недоумением съел целый салатник душистой травки, очистилтарелку овсяной каши, умял два куска отличной ветчины и принялся заяблочный сок. Дауге было подано мясо. Иоганыч поднял вилку и нож и осведомился: - Что же сказал тебе врач, Михаил Антоныч? Крутиков покраснел и уткнулся в стакан. - А я знаю, - объявил подошедший Юрковский. - Он, наверное, долго инежно держал Мишу за складку на животе и популярно объяснял, чточревоугодие никогда не было украшением межпланетника. Крутиков молча допил молоко и потянулся было к вазе со сдобнымпеченьем, но Ермаков негромко произнес - "гм", и штурман поспешно убралруку. После завтрака Краюхин объявил, что приехал Усманов, один изконструкторов нового маяка. Усманов поручено обучить экипаж сборке иэксплуатации "этого замечательного достижения технической мысли". - Даю на это две недели, - сказал Краюхин - Затем каждый начнетработу по своей специальности. Первое занятие проходило в спортивном зале гостиницы. Рабочие всиних спецовках бесшумно внесли толстый шестигранный брус и несколькопредметов, форма и материал которых лишь с трудом могли бы вызвать унесведущего человека ассоциации с какими-нибудь общеизвестными понятиями.Недоумение и любопытство было даже в глазах Богдана Спицына и Крутикова,и только Ермаков рассматривал неизвестную аппаратуру с обычнымхолодно-равнодушным видом. Вошел Усманов, высокий скуластый человек в рабочем комбинезоне,представился и сразу приступил к делу. Постепенно нахмуренные лицакосмонавтов прояснялись. Посыпались вопросы, завязался оживленныйразговор. Скоро к беседе подключился и Быков, знакомый в общих чертах,как и всякий инженер, с принципами радиолокации и радионаведения. Речь шла об устройстве, предназначенном для подачи направленных иочень мощных ультракоротковолновых импульсов определенной длины волны,способных пробить плотные пылевые облака и высокоионизированные областиатмосферы. Длительность импульсов не превышает десяти микросекунд. Всекунду подается до ста импульсов. Специальные приспособления заставляютэтот импульсный луч описывать спираль, обегая за несколько секунд всюверхнюю половину небесной сферы от горизонта к зениту и снова кгоризонту. Такое устройство обеспечит космическим кораблям ориентировку наднезнакомой планетой, поверхность которой недоступна для визуальногонаблюдения и где обычные средства радиолокации бессильны из-заэлектрических возмущений и высокой ионизации. Маяки эти предполагаетсяустанавливать на вершинах скал недалеко от удобных для посадки площадок идругих объектов, которые желательно отмечать ориентирами. В данномслучае, в связи с главной задачей экспедиции, их надо будет установитьвозле первой посадочной площадки на Венере, на границе Урановой Голконды. - А питание? - спросил Юрковский. Усманов вытянул из портфеля сверток. - Селеново-цериевые радиобатареи, - сказал он. - Двести ячеек наквадратный сантиметр. Мы могли бы снабдить вас еще и нейтроннымиаккумуляторами, но я думаю - это лишнее. Они слишком громоздки.Полупроводниковая радиобатарея гораздо портативнее. На "Хиус" погрузятпятьсот квадратных метров такой ткани, и вы просто разложите и укрепитеее возле маяков... Если почва у края Голконды будет давать на каждыйквадратный сантиметр по пятидесяти-шестидесяти рентгенов в час - а попредварительным расчетам она будет давать много больше, - мощностьбатареи достигнет двух-трех тысяч киловатт. Для маяков это более чемдостаточно. Быков недоверчиво ощупал тугую эластичную пленку, в полупрозрачнойтолще которой виднелись мутные зернышки. Принципы сборки и установки маяка оказались очень простыми. - Нет никакой необходимости разбирать основные агрегаты устройства,- говорил Усманов. - Это было бы даже нежелательно, Анатолий Борисович.(Ермаков кивнул.) Как видите, они опечатаны заводскими штампами. За ихработу отвечает наша лаборатория. А остальное несложно. Подойдитепоближе, товарищи, помогите... Вот так, спасибо. Все агрегаты нанизывались на шестигранный шест, как кольца в детскойпирамидке, и скреплялись между собой немногими защелка