ВЕНЕРА С ПТИЧЬЕГО ПОЛЕТА
Связь наладилась через сутки так же неожиданно, как и прервалась.По-видимому, "Хиус" миновал "заколдованное место" - странную область впространстве, обладающую неизвестными еще свойствами в отношениирадиоволн. В кают-компании много спорили об этом неслыханном явлении,было выдвинуто несколько предположений, в том числе и явно нелепых (так,Дауге объявил, что все члены экипажа стали жертвами массового психоза), аЮрковский принялся разрабатывать гипотезу каких-то четырехмерныхотражений, пытаясь с помощью лучшего на борту математика МихаилаАнтоновича Крутикова ввести "физически корректное понятие точкипространства", через которую электромагнитные колебания проходили бытолько в одну сторону. Что же касается Быкова. то первое время ончувствовал себя оскорбленным равнодушием товарищей к гибели Ллойда. Емупредставлялось чуть ли не кощунством разговаривать о теориях и формулахуже через два часа после того, чему они были свидетелями. Катастрофа"Стара" произвела на него громадное впечатление. Оглушенный иподавленный, бродил он по планетолету, с трудом заставляя себя отвечатьна вопросы и выполнять мелкие поручения Ермакова. До встречи с Венерой оставалось всего пятнадцать-двадцать миллионовкилометров. Перелет близился к концу. Наступал самый ответственный моментэкспедиции - посадка на поверхность Венеры. За редкими исключениями этоне удавалось лучшим космонавтам мира. И не порицания, а подражания ивсяческого восхищения заслуживали люди, которые усилиями хорошонатренированной воли заставляли себя забыть об испытаниях прошлого, дажесовсем недавнего, и сосредоточить все свое внимание на испытанияхпредстоящих. Этого вначале не понял Быков. Но теперь они казались емубойцами, вышедшими на рубеж атаки. Оставив позади убитых, наскороперевязав свежие раны, готовятся они к последнему, решающему прыжкунавстречу победе... или смерти. При этом никто, даже Юрковский, непроизносил прочувствованных фраз и не принимал эффектных поз. Все былиспокойны и деловиты. И их попытки понять природу "заколдованного места"были лишь проявлением естественной заботы о тех, кто пойдет вслед заними. Уважение и почтительное восхищение Быкова выразилось в том, что онугостил товарищей великолепным пловом, и Михаил Антонович дважды послеужина забегал на камбуз, причем второй раз - с вахты, в чем был уличен иза что подвергнут выговору. Как только оказалось, что двусторонняя связь с Землей налажена,Ермаков передал радиограмму, в которой четко и скупо описал необычайноепроисшествие и передал содержание последнего разговора Лу с профессоромЛлойдом. - Ну и заставили вы нас понервничать? - заикаясь от волнения, сказалЗайченко. - Вера Николаевна чуть с ума не сошла. А "Стар"... - голос егостал тише и серьезнее, - об этом мы уже знаем. Весь мир знает. Лудобрался до английского корабля и снял с него тела погибших и бумаги. - Что там произошло? - В точности неизвестно, но полагают, что взорвался реактор.Двигательная часть корабля разворочена вдребезги. Лу показывал нам снимокпо телевизору. - Сколько погибло? - Лу нашел двоих. Англичане сообщили, что на "Старе" ушло восемьчеловек. - Светлая им память... - Светлая им память... Они помолчали. - Что же вы думаете о причинах перерыва связи, Анатолий Борисович? - У меня пока нет определенного мнения. - Ну да, конечно... мало фактов. Может быть, здесь играет рольскорость, с которой двигался "Хиус"? Ведь Ляхов, кажется, говорил обэтом... - Может быть. - Или вы попали в плотное облако металлической пыли?. - Это ничего не объясняет. Впрочем, оставим решение специалистам.Что Краюхин? - Оправился. Рвался сюда, на станцию, но врачи пока не разрешают. Унас здесь дожди. - Приветствуйте его, погорячей, от имени всех нас и от меня лично. - Принято, Анатолий Борисович! Да... заговорили вы меня. Здесь егозаписка к вам лежит, принесли еще два дня назад. - Чего ж вы молчите? Читайте! - Сию минуту. Так... "Анатолий, все, что я тогда говорил, позабудь.Видно, старею и слабею. К.". - Что? - Ка. Заглавная буква. Вместо подписи. - Понятно. "Все, что я тогда говорил, позабудь". - Да, "позабудь". Ермаков покосился на Спицына, сидевшего у пульта спиной к нему. - Понятно. У нас был небольшой спор... У вас все? - Все, Анатолий Борисович. График связи прежний? - Прежний. До свидания. Вернувшись в кают-компанию, Ермаков увидел там странную картину.Стол был покрыт большими листами оберточной бумаги, на которой блестеликакие-то металлические предметы и лежали кучи белого тряпья. Пахлооружейным маслом. У стола стоял Быков и с воодушевлением объяснял что-тоДауге, с интересом следившему за его руками. На диване сидели Юрковский иМихаил Антонович. Они тоже следили за тем, что делает Быков, первый - снапускным пренебрежением, второй - с откровенным любопытством, смешаннымс тревогой. - Вот, - говорил Быков, - эта вилочка служит для крепления затвора.Вставляем сюда - видишь? - этот стерженек, надеваем на него пружинку... Он замолчал, нагнул голову, и под его оттопыренным локтем сверкнулотемное полированное дерево. - Вот так. Затем беремся за рукоятку и... Клик-клак. - Готово. Понял механику? Теперь собери свой. - Чем это вы тут занимаетесь? - спросил, подойдя, Ермаков. Быков смущенно пояснил: - Вот... поскольку скоро прибудем на место, решил оружие в порядокпривести. Очистить от заводской смазки и все такое. А Даугезаинтересовался... - Впервые в жизни автомат в руках держу, Анатолий Борисович, -сказал Дауге. - Попросил Быковы подучить меня. - Я, между прочим, тоже по оружию не спец, - заметил Ермаков. - Авы, Владимир Сергеевич? Юрковский усмехнулся. - Чему же здесь учиться? Взвел, нажал на курок и дуй, пока вмагазине патроны есть. - Гм... А вы, Михаил Антонович? - Я... так сказать, присматриваюсь. - Продолжайте, пожалуйста, Алексей Петрович, я тоже посмотрю. Ермаков придвинул стул и уселся. Да, здесь было, что посмотреть.Робкий и застенчивый водитель преобразился. Исчезла неуверенность, исчезстрах "сделать что-нибудь не то". Ловкие пальцы быстрыми и точнымидвижениями вкладывали, соединяли, закрепляли, и разбросанные по столупричудливые кусочки металла словно сами собой становились на свои места,превращаясь в грозное оружие. Ермаков невольно залюбовался Быковым, кактогда, когда они возвращались на почерневшем транспорте после испытанияогнем. Водитель не глядел на то, что делали его руки. Крохотные серыеглазки спокойно переходили с одного лица на другое, а пальцы действоваликак самостоятельный, отдельно от человека существовавший организм. - Вот так и... вот так. - Быков щелкнул затвором и вскинул автомат кплечу. - Готово, стреляй по врагам рабочего класса... - Дай-ка мне, - неожиданно потребовал Юрковский. Импровизированные занятия продолжались до обеда. Когда пришло времянакрывать на стол, каждый член экипажа был уже способен собрать иразобрать автомат и устранить простейшие задержки. - Нужно будет еще научиться обращаться с пистолетом и гранатой, -сказал Быков, вытирая ветошью руки. - Займемся после ужина? - Дауге вопросительно взглянул на Ермакова. Тот кивнул в знак согласия. - Не понимаю, - немного раздраженно сказал Юрковский, критическиразглядывая большое масляное пятно на рукаве новенькой шелковой рубашки.- Не понимаю, зачем нам это все нужно? - Взять оружие приказал Краюхин, - насупясь проговорил Быков. - Ужон-то, наверное, знает, что к чему. - А вы сами как думаете? - Мм... Возможно, там есть какие-либо животные... или чудовища. Яслыхал, на какой-то планете с ними пришлось столкнуться. - Это на Каллисто... На спутнике Юпитера, - сказал Дауге. - Но тамуправились без оружия. - Во всяком случае, - заметил Ермаков, - с оружием лучше, чем безоружия. Оно не помешает, а может быть, и поможет. - Что у вас там еще припасено, в вашем арсенале? - осведомилсяЮрковский. - Кроме этих самых автоматов, пистолетов, бомб... - Есть еще финские ножи... - Уф! -...и атомные мины. - Так. А нет ли у вас портативных бомбардировщиков или складноголинкора? Ладно, давайте ваши пугачи и покажите, куда их нести. Юрковский взял под мышки два автомата и вышел в сопровожденииБыкова. Ермаков и Дауге переглянулись и рассмеялись. - Пора, - сказал за обедом Спицын. - Пора начинать брать пеленги уМахова. - Не рановато ли? - отозвался Ермаков. - Ведь у нас в запасе ещечасов десять. - С вашего разрешения, Анатолий Борисович, лучше начать пораньше.Дело новое, и желательно иметь побольше данных. Быков вполголоса осведомился, о чем идет речь. - "Хиус" подходит к Венере, - пояснил Дауге, - нам сейчас надорассчитать трассу к "Циолковскому". - К "Циолковскому"? К искусственному спутнику Венеры? А зачем? - В каком смысле - зачем? Чтобы сблизиться с ним, разумеется. - Я понял, что мы будем с "Циолковским" только связь поддерживать ичто сядем на Венеру, минуя его. - Какой ты быстрый... Нужно обстоятельно договориться с начальником"Циолковского" Маховым о взаимодействии. - И долго мы там пробудем? - Не знаю... Анатолий Борисович, сколько времени мы пробудем у"Циолковского"? - Часов пять-шесть, не больше. Передадим почту, книги, фрукты,проведем совещание и отправимся дальше. - Ясно. Кстати, Алексей, вот там ты вкусишь невесомость в полнуюмеру. Мы полюбуемся... Быков вспомнил свой неудачный опыт в этой области и уткнулся втарелку. Сближение "Хиуса" с "Циолковским" заняло больше трех часов идоставило экипажу много хлопот. Для пилотов дело осложнялось тем, чтоплоскость орбиты "Циолковского", вращавшегося вокруг Венеры на расстояниив несколько тысяч километров, была почти перпендикулярна плоскостиорбитального движения Венеры, так что Крутикову и Спицыну снова пришлосьнемало поработать. Однако задача была решена, и планетолет посуживающейся спирали стал приближаться к тому месту, где в назначенноевремя должен был пройти "Циолковский". "Пассажиры" провели эти часы вкают-компании, пристегнувшись к креслам, и последовательно чувствовалисебя то легкими, как воздушные шары, то тяжелыми, как куски свинца.Быкову казалось, что он раскачивается на фантастических качелях; он тосудорожно хватался за подлокотники, боясь взлететь под потолок, торазевал рот, тщетно пытаясь вздохнуть и явственно чувствуя, как ребрапроваливаются внутрь легких. Однако все на свете имеет конец. Видимо,пилоты решили, что пассажиры претерпели достаточно, манипуляции сускорением прекратились, и в один не очень приятный момент качели, вместотого чтобы начать новый подъем, стремительно ухнули вниз, в бездоннуюпропасть. - Все в порядке! - раздался наконец из репродуктора голос Спицына. -Можно отстегиваться. "Циолковский" в ста километрах от нас, Венера - втрех тысячах. - Погоди, Алексей, не отстегивайся, - предупредил Быкова Дауге,торопливо освобождаясь от ремня. Вместе с Юрковским он очень ловко, цепляясь за стены и запривинченную к полу мебель, протянул по кают-компании нескольконейлоновых шнуров, дополнительно к леерам на стенах. Такие же шнуры былипротянуты по коридору, в рубке и в каждой каюте. - Вот теперь вылезай... Быков осторожно поднялся, неожиданно вспорхнул и повис в воздухе,цепляясь за спинку кресла. Лицо его стало пунцовым. Криво улыбаясь, ни накого не глядя, он ухватился за шнур и, неуклюже взболтнув ногами, сноваоказался на полу. - Чепуха какая-то... - сердито проворчал он. - А что, Алексей Петрович, - сказал Крутиков, появляясь в дверях, -хорошо бы приготовить ужин попышнее, угостить ребят с "Циолковского"... - Сейчас, - с трудом произнес Быков. - Э, нет, Алеша! - Крутиков засмеялся. - Ручки коротки... Придетсятебе временно сложить их. - Почему? - А ты умеешь готовить в таких условиях? Когда вода не течет, алетает пузырем по кухне, когда котлеты скачут по сковороде, каквзбесившиеся лягушки, и недожаренными порхают в воздухе... Сильный толчок прервал его. Что-то визгливо заскрежетало по обшивке.Кают-компания качнулась. - Это еще что такое? - пробормотал Дауге. Глаза Быкова встретились с остановившимся взглядом Крутикова. На лбуштурмана заблестели мелкие бисеринки пота. - Принимай гостей, Михаил Антонович! - весело крикнул Богдан изкоридора. - Бесы неуклюжие! Дауге шумно выдохнул воздух, а Михаил Антонович дрожащей рукой полезв карман за платком. - Именно бесы, - сказал он хрипло, с трудом переводя дух. - Этакчеловека можно на всю жизнь калекой сделать... заикой... Он сунул платок обратно в карман и, цепляясь за шнуры, быстровыбрался за дверь. Дауге недовольно пробормотал: - Почти каждый раз получается такая штука, и каждый раз у менясердце уходит в пятки. - Да что случилось? - Причалила ракетка с "Циолковского". Межпланетное такси, изволитевидеть. Лихачество... Вероятно, прибыл засвидетельствовать свое почтениеМахов... Стой, куда ты? Не улетай, побудь со мной... Быков сделал неосторожное движение, пролетел между шнурами, ударилсяо потолок и, растопырив руки, устремился вниз. Дауге схватил его за ногуи, ловко дернув, привел в вертикальное положение. - Успокойся, ангел небесный, не надо волноваться... Помнишь формулу- эм вэ квадрат пополам? Так вот, хорошо что хоть пополам, а то раскроилбы ты сейчас свою буйную голову. Быков снова водворился в спасительное кресло с твердым намерением непокидать его до тех пор, пока не кончится "проклятая невесомость". В этуминуту в коридорном отсеке послышалась возня, раздались радостныевосклицания, звонкие хлопки ладони о ладонь и даже, кажется, звукипоцелуев. - Здорово, друзья! Здорово, землячки-земляне! - оживленно гремелчей-то бас. - Здравствуй, свет Михаил Антонович! Все худеешь, бедный? - Здравствуй, голубчик Махов! Дай-ка я тебя поцелую да штрафоватьбуду. За нарушение правил космического движения... - А-а, Богдан! Не бранись хоть на радостях... Анатолий Борисович,рад вас видеть! Познакомьтесь: мой заместитель, инженер Штирнер ГригорийМоисеевич. Будет непосредственно работать с вами. - Слышал, отлично... - Рад познакомиться. - Голос Штирнера был сух, резок. - Прошу в кают-компанию, - пригласил Ермаков. - Нет уж, дорогие, заберем почту - и все к нам. Ждем не дождемся. - Виноват, Петр Федорович. На этот раз ограничимся разговором здесь,на борту "Хиуса". У вас погостим на обратном пути. Наступила странная пауза. - Напрасно он так сказал, - прошептал Дауге, уставясь в дверькруглыми глазами. - Это слово в слово фраза Тахмасиба... Быкову стало не по себе. - Знаю, знаю, о чем вы думаете! - снова заговорил Ермаков. - Неследует быть суеверным. Нужно спешить. Он сказал это и чуть усмехнулся. - Как знаете, Анатолий Борисович, - растерянно отозвался Махов. -Куда прикажете? - Прошу сюда... Прошу вас, Григорий Моисеевич. Гости вошли первыми - высокий грузноватый Махов и похожий наподростка Штирнер, оба в мягких потертых комбинезонах с откинутыми наспину прозрачными шлемами. Штирнер держал под мышкой папку. - Здравствуйте, товарищ Дауге! - гремел Махов. - А это, конечно,товарищ Быков? Так? Благоразумно не выпуская из левой руки шнур, Быков пожал ему руку,затем поздоровался со Штирнером. Все расположились за столом. - Итак, Петр Федорович, - сказал Ермаков, - выкладывайте, что у васесть. Махов шумно откашлялся, Штирнер раскрыл папку, и совещание началось.Говорили мало и точно, больше формулами и математическими терминами, водяпальцами по чертежам и расчетам, привезенным Штирнером. Речь шла о том,как обеспечить максимальную точность посадки "Хиуса" у границ УрановойГолконды и как поддерживать связь после посадки. Махов со Штирнером и ихтоварищи на двух других искусственных спутниках подробно разработалисистему радионаведения, пользуясь которой предполагалось довести "Хиус"до места, отстоящего от границ Голконды не дальше чем на пятьдесят-стокилометров. Правда, система эта еще не опробована на практике, нотренировки дают право надеяться на полный успех. - От нас теперь требуется максимальная точность, - сказал Штирнер,постукивая пальцем по чертежу, - а от вас, товарищи, - внимание иманевренность. Насколько я знаю, "Хиус" не так ограничен в своихэволюциях, как обычная импульсная ракета, и при всех случайностях сможетстрого держаться пеленгов. Но, повторяю, прежде всего внимание! Если"Хиус" даже чуть-чуть оторвется от радиолуча, вы рискуете сесть за тысячикилометров от нужного вам места. Итак, "Хиусу" предстояло спускаться на планету, держась вперекрестии трех радиолучей, которые и выведут его на наиболее выгодную,по мнению специалистов, точку. На высоте десяти-пятнадцати километров надповерхностью Венеры импульсы пеленгаторов исчезают: они либо бесследнопоглощаются, либо отражаются вверх, в венерианскую стратосферу. С этойвысоты планетолет должен будет спускаться отвесно. Не исключены серьезныеосложнения: коварная атмосфера Венеры может обмануть, исказив сигналы. Наэтот случай будут действовать контрольные параллельные установки. Спицыни Ермаков записали кое-какие цифры, сверили свои расчеты со схемойШтирнера и объявили, что вопросов больше не имеют. Махов перешел ковторому пункту. Поскольку радиосвязь - по крайней мере, надежную - споверхностью Венеры установить, по-видимому, не удастся, следовалодоговориться о системе оптических сигналов. По мнению Махова, необходимытолько два сигнала: первый - "продовольствие и вода", второй - "запасныечасти, энергетическое питание". Список запчастей и аппаратуры был заранеесоставлен. - Мы привезли вам портативную пусковую установку и две ракетки сатомными зарядами. Если... тьфу-тьфу, конечно... если случится что-нибудьнехорошее и потребуется наша помощь, вы пошлете одну из ракеток вверх,вертикально над собой. Она взорвется на высоте около двухсот километров.Конечно, стрелять можно не в любой момент. Вот вам таблица для расчетавремени. В назначенные минуты наши наблюдатели будут тщательно следить зарайоном вашей высадки. - Ну, и что же? - спросил Ермаков. - И... ничего. Мы будем знать, что у вас не все в порядке, ипостараемся принять меры. - Какие? - Подбросим вам автоматические ракеты с необходимым аварийнымзапасом. Ракеты пойдут точно на ваш пеленг. - Отлично! - Ермаков кивнул. - А зачем вторая сигнальная ракетка? - Две ракетки подряд вы выпустите, если посадка прошла неудачно ипланетолет серьезно вышел из строя. Наступило молчание. - Весьма возможно, что тогда их некому будет выпускать, - заметилДауге, поморщившись. - Мой пессимизм не заходит так далеко, - мягко ответил Махов. После совещания Дауге предложил Быкову: - Пойдем посмотрим на прекрасную Венеру. Ермаков разрешил выпуститьтебя. Через десять минут они, облаченные в неуклюжие панцири с прозрачнымиколпаками на головах, стояли в кубическом кессоне перед наружным люком.Дауге наглухо задраил за собой дверь, затем включил насос и повернулся кманометру, укрепленному на стене. Тонкая стрелка неровными скачкамизапрыгала вниз. Когда она остановилась, Дауге откинул с люка широкуюстальную полосу, и толстая ребристая крышка мягко отвалилась в сторону. Быков ожидал увидеть то, что сотни н сотни раз описывалось врепортажах, очерках и романах: черно-фиолетовую бездну, испещреннуюослепительными точками звезд. Вместо этого круглый провал люка озарилсямутным желто-розовым светом. Планетолет висел над громадным, тусклоосвещенным туманным куполом. Сероватые тени ползли по блестящемуоранжевому полю, медленно сближались и расходились, свивались в кольца иразрывались на неверные исчезающие пятна. Ближе к краям купол темнел, нограницы его не были резкими, они как-то незаметно, размытыми лиловымитонами переходили в полную непроглядную черноту. А в центре тончайшиерозовые, желтые и серые дымчатые ленты переплетались между собой, но несмешивались; то ясные и отчетливые, то затянутые однообразной рыжей,дымкой... Вот она какая, Венера, "самая страшная планета в солнечной системе"!Быков понял, что движения цветных теней, такие незначительные нарасстоянии в несколько тысяч километров, есть не что иное, как чудовищныепо мощности и скорости изменения в атмосфере - бури, тайфуны, смерчи,которым на Земле нет никакого подобия. Вот длинное серое пятно стало тоньше, изогнулось, свилось вкольцо... Можно было представить себе исполинскую воронку и громадныемассы облаков, с бешеной скоростью несущиеся внутри ее. "Вид у нееневажный", - вспомнил Быков. Он глядел и не мог оторваться от этогострашного и величественного зрелища. Там, под кипящим облачным покровом, скрыт огромный мир с горами,пустынями... может быть, с морями и океанами. Там где-то скрытысокровища, которые должен разведать экипаж "Хиуса", там обломкителеуправляемых механизмов, разбитые планетолеты, могилы смельчаков...Смутное чувство, похожее на суеверный страх, шевельнулось в душе Быкова.Он подумал о том, с какой яростью эта планета отражала до сих пор всепопытки покорить ее. Но человек умнее и сильнее природы. Он смел иупорен, и, если даже экипажу "Хиуса" суждено будет сложить головы, ихгибель ни на минуту не задержит тех, кто пойдет вслед. Слева на купол быстро наползала черная тень, неровная, с глубокимивпадинами и выпуклостями - словно разливалась чернильная лужа. - Выходим на ночную сторону, - раздался в шлеме голос Дауге. "Хиус" погрузился в теневой конус, отбрасываемый Венерой. Сталотемно, только размытая круговая полоса светящегося тумана обозначала краяпланеты. Но вскоре на черном фоне стали проступать слабые розоватыеотблески. - Что это? - проговорил Быков. Дауге качнул шлемом, присматриваясь. Затем в наушниках Быковараздался его голос: - Вероятно, вулканы. Я слыхал о районе непрерывной вулканическойдеятельности. Пока никто не знает. Предположение... Они покинули кессон после того, как слева снова забрезжил яркий свети обрисовался громадный желтый серп. - Да... - спохватился Быков. - А где же "Циолковский"? Я хотел быпосмотреть на этот искусственный спутник. - Из люка его не видно, Алексей. Ведь мы повернуты люками вниз, кВенере, а "Циолковский" выше нас. По обшивке "Хиуса" тебе еще рановатоползать. Подождешь до следующего раза. Увидишь, когда вернемся. Быков вспомнил недавнее замечание Дауге, вздохнул, но промолчал. Их уже ждали. Ермаков пригласил всех отобедать. Это был первый обедв условиях невесомости, и Быков втайне пожелал, чтобы он был и последним.Межпланетники деловито, не прерывая разговора, подносили к губамэластичные соски, к которым от закрытых пластмассовых сосудов тянулисьгибкие трубки. Куски хлеба н закуски они брали из сетчатых коробочек, незабывая тщательно закрывать их. Одним словом, водитель "Мальчика" осталсябы голодным, не возьми над ним шефство Крутиков, севший рядом специальнодля этого. За столом говорили о делах на искусственном спутнике, о планахсоздания целых армад "Хиусов", о необходимости специальныхпередач-консультаций для студентов-заочников, работающих на спутниках.Махов пожаловался на бестолкового снабженца, приславшего на спутник ящикмикрофильмов о технике лыжного спорта. Штирнер, смеясь, рассказал, чтокто-то завез на "Циолковский" мышей. "Теперь молим прислать кота. Будетпотрясающий аттракцион - охота кошки за мышкой в условиях невесомости".Много говорили о концертах изумительного индонезийского ансамбля, опотрясшей всех новой симфонии свердловчанина Гадалова "Путь к звездам".Много шутили, смеялись. Ни одного слова не было сказано о том, что вскорепредстоит испытать экипажу "Хиуса". Ермаков взглянул на часы, и Махов торопливо встал: - Пора, товарищи. Все поспешно поднялись и стали прощаться. Махов по очереди сжалруками плечи каждого межпланетника, и Быков с беспокойством заметил, каквнезапно ввалились его щеки и пожелтело лицо. У Штирнера признакиволнения были не так заметны. - Не забудьте, - сказал Ермаков, - отойдите от нас не меньше чем напятьдесят километров, иначе вас может сильно опалить. - Ладно, о нас не беспокойся, - буркнул Маховому, про... досвидания, друзья! Удачи вам! Он повернулся и, быстро перебирая руками шнур, выбрался в коридорныйотсек. Штирнер приветственно махнул рукой и последовал за ним. Со звономзахлопнулся выходной люк. Наступила тишина. - Мы так и не рассказали им о космической атаке, - вспомнил вдругЮрковский. Ермаков рассеянно взглянул на него. - Не рассказали... Впрочем, это неважно. Прошу приготовиться...Спицын, пошли. Быков шепотом спросил у Дауге: - Разве Михаил Антонович останется здесь? - Да. В рубке ему сейчас делать нечего... - Дауге тряхнул головой,словно отгоняя какие-то мысли, и сказал: - По местам, что ли? Михаил Антонович и Юрковский уже сидели в креслах и возились сремнями. Дауге помог Быкову пристегнуться, снял шнуры и остановился внерешительности. - Ну? Чего ждешь? - раздраженно прикрикнул Юрковский. - Десять минут осталось, - раздался голос Ермакова. Дауге торопливо занял свое место. И снова наступила тишина. Быков закрыл глаза и стал вспоминать.Черная среднеазиатская ночь, смутно белеющее платье, свежий запахдухов... и милое, милое, нежное лицо. Как давно это было! Что-то сжалогорло, пришлось два - три раза энергично глотнуть. - Начали спуск! - хрипло каркнул репродуктор. Пол под ногами дрогнул, спинка кресла тяжелым грузом навалилась наплечи. Нарастающий рев реактора ударил в уши, заполнил собою все. Махов и Штирнер, припавшие к круглому иллюминатору "межпланетноготакси", увидели, как из-под планетолета, похожего на черную медузу,нелепо раскорячившуюся на фоне огромного оранжевого диска Венеры,блеснуло неяркое пламя. Затем вспыхнуло ослепительное лиловое солнце.Когда они снова открыли глаза, "Хиуса" уже не было видно. Только легкоетуманное облачко расплывалось на том месте, где он только что находился."ЖИЗНЬ НАША ПОЛНА НЕОЖИДАННОСТЕЙ..."
Никто на "Хиусе" не обольщал себя надеждами на быструю и легкуюпосадку. В свое время в докладе об экспедиции Тахмасиба Ермаковрассказал, как трудно было вести ракету в атмосфере Венеры, как вертелоее, словно щепку в водовороте, какого нечеловеческого напряжения стоилоудерживать ракету дюзами вниз. Он описал свирепые ветры, ледяные вихринад раскаленной до ста градусов почвой. В таких условиях были бесполезныи даже опасны самые совершенные гироскопические устройства, которые вболее спокойных атмосферах автоматически держали межпланетный корабльточно в заданном положении, не позволяя ему раскачиваться, вращаться. ипереворачиваться... "Хиусу" оставалось полагаться на очень неточную и ежеминутно готовуюпрерваться наводку с искусственных спутников. Радиолокаторыпротивометеоритных устройств не действовали в атмосферных электрическихполях Венеры, и планетолет каждое мгновение мог своей громадой обрушитьсяна какую-нибудь скалистую вершину. Бури и смерчи должны были сносить"Хиус" еще сильнее, чем обычную ракету, ибо форма его хотя и несколькооблегчала посадку "дном вниз", но была далеко не обтекаемой. И тем не менее только "Хиус" мог с большой степенью вероятностирассчитывать на успешную посадку. Он способен был снижаться необычайномедленно, сантиметр за сантиметром, мог вновь подняться и сделать попыткуснизиться в другом месте, чего никогда не смогла бы проделать самаялучшая атомно-импульсная ракета с ее ограниченным запасом свободногохода. Ермаков объявил "Хиус" "господином планет с атмосферами", и сейчаспредстояло доказать это. - Пустяки, все пустяки, - бормотал Михаил Антонович Крутиков, вдесятый раз проверяя прочность ремней, удерживавших его в кресле. - Всепустяки, и все пойдет отлично, уверяю вас. Слегка потрясет, быть может...Зато подумайте, какой переворот в истории овладения пространствомначинается этим рейсом "Хиуса"! - Мысль сия премного меня утешает в предвидении грядущих испытаний,- нараспев сказал Юрковский. - Еще бы... Крутиков, тот самый - знаете? -который строил первый ракетодром на Венере! - Только бы сесть... - процедил Дауге сквозь зубы. Михаил Антонович достал пустую трубочку и с задумчивым видом пососалее. - Скорей бы уж! - сказал он. - Как все это не похоже на прежниерейсы, правда, товарищи? - Правда, - ответил Дауге. - Святая правда, Михаил Антонович. Припосадке на безатмосферные и спокойные планеты совсем иное самочувствие. - Поч-чему? - с трудом спросил Быков, думая о том, испытывают ли идругие тошноту и головокружение. - Потому что с пилотами, подобными Ермакову и Спицыну, можно настарте и на посадке спать, читать, играть в шахматы... Но, видимо, тольконе здесь, не на Венере. - Да, - вздохнул Крутиков, - не на Венере... - Вы мне надоели своей кислой болтовней! - рассердился Юрковский. -Что вы ноете? Держите ваши переживания при себе. Берите пример с Быкова -позеленел... хотя с его цветом лица это трудновато, но держится,помалкивает. - Тебе кажется, что он не может позеленеть? - невинно удивилсяИоганыч. - Алеша, скажи, что ты можешь... - Он сможет, - вступился Михаил Антонович. - Если постарается, тосможет. Верно, Алешка? Нападение было неожиданным. Тошнота и головокружение мигом исчезли.Быков яростно засопел и приготовился дать уничтожающий ответ, но в этотмомент из репродуктора послышался напряженный голос Ермакова: - Внимание! И сейчас же пол качнулся и стал медленно переворачиваться. О том, что происходило в последующие три-четыре часа, у Быковасохранилось лишь несколько смутных, отрывочных воспоминаний. Позже онникак не мог восстановить последовательность событий. Кажется, Юрковскийподполз с кислородным баллоном к Дауге еще до того, как тот уронил головуна грудь. Страшный, измененный до неузнаваемости голос Спицына,известивший о том, что у Анатолия Борисовича разбита голова, раздался ужепосле рывка, от которого лопнул ремень, державший Быкова в кресле. Чтобыло дальше, он не помнил. Какие-то чудовищные силы играли "Хиусом", итем не менее старое выражение "как лягушка в футбольном мяче" пришло емув голову только тогда, когда, сжимая в кулаке обрывок ремня, он перелетелчерез всю каюту и с размаху ударился спиной о стенку. Упругая обивкаотбросила его назад, и, кажется, он потерял сознание на некоторое время,потому что внезапно обнаружил себя снова крепко привязанным к креслу.Быков не помнил также, каким образом меж колен его оказался зажатымлегкий баллон с активированным озоном... как и когда случилось, чтоЮрковский повис в своем кресле с лицом, залитым кровью... Затем МихаилАнтонович тряс его, Быкова, за плечо и кричал что-то в ухо... Все этомелькало в его мозгу сквозь желто-зеленый туман, между обмороками иприступами тошноты. Потолок оказывался где-то сбоку, затем молниеносноперемещался на место, проваливался и вновь с неудержимой силой давил наноги пол. На минуты наступало затишье; тогда Быков запрокидывал голову,разевал рот и часто и глубоко дышал. Но планетолет вдруг швыряло, и всеначиналось сначала. И при этом - тишина, сменившая оглушающий рев.Доносился лишь негромкий гул реакторов, не заглушавший ни стонов, ни...шуток! Да, матерые межпланетные волки находили в себе силы шутить. НоБыков не запомнил ни одной шутки. Он был целиком поглощен своимиощущениями, вытекавшими из уверенности, что уже следующий толчококончательно вышибет из него дух. Временами он вспоминал о пилотах врубке управления и представлял их себе искалеченными, приборы вдребезгиразбитыми, а планетолет - падающим с огромной высоты на острые крутыескалы. Вероятно, "Хиус", резко погасивший скорость, попал в мощныйатмосферный поток, увлекавший его в сторону от цели, и Ермакову соСпицыным приходилось прилагать все силы, чтобы держать его на заданныхрадиопеленгах. Как потом говорил Спицын, ни разу в жизни не приходилосьему сажать корабли в таких ужасных условиях. И вдруг наступил покой. Полный и несомненный покой, не нарушаемый нималейшей вибрацией, ни единым звуком. Он обрушился на отупевших людей,как удар грома. Быкову показалось, что остановилось самое время. Передглазами его все еще плыли разноцветные пятна, по телу ползли струйкипота, руки и ноги дрожали. Затем странная апатия овладела им, смертельнозахотелось вытянуть ноги и спать, спать, спать... Сквозь опущенныересницы он увидел, как зашевелился и встал Юрковский, сделал нескольконеуверенных шагов, провел ладонью по лицу и с недоумением посмотрел наиспачканные кровью пальцы. - Что с тобой? - негромко спросил Дауге. - Н... ничего... - Юрковский сморщился и потряс головой. - Кажется,из носа... Болят глаза... - Фффух! - выдохнул Михаил Антонович. - Вот это была встряска,доложу я вам! Юрковский поднял руки, сделал несколько гимнастических движений ивдруг замер. - Товарищи! - крикнул он. - Мы на Венере... и живы! "Хиус" цел, чертпобери! Дауге! Вставай! Ты понимаешь? Мы на Венере... - Погоди радоваться, - остановил его Дауге. - Кажется, что-тослучилось с Анатолием Борисовичем... - Да, я тоже слышал голос Спицына, - подтвердил Крутиков. - Пойдем? Они пошли к рубке, но дверь распахнулась, и на пороге появился самЕрмаков, бледный, взмокший от пота, с головой, туго перехваченноймолочно-белым перевязочным эластиком. - Все живы? - Он быстро оглядел товарищей. - Все, - сказал Дауге. - Поздравляю с благополучной посадкой! Он подошел к каждому и крепко пожал руки. - А что Богдан? - спросил Михаил Антонович. - Спит. - Гм... - Свалился как убитый. - Не мудрено, - усмехнулся Крутиков. - Три с половиной часа такой...такого... Я и сам еле держусь на ногах. - Интересно, что с "Мальчиком"? Не сорвался? - спросил Быков. - Сделаем вылазку? - как-то вяло предложил Юрковский. - Нет. - Ермаков еще раз оглядел всех и повторил. - Нет. Ни в коемслучае. Приведите себя в порядок и отдохните. О вылазке будем говоритьчаса через четыре, когда получим все данные внешней лаборатории. Включитеионизаторы, мойтесь - и спать! - Хорошо бы поесть... - озабоченно сказал Михаил Антонович. "И рюмку коньяку выпить", - подумал Быков. - Это как вам угодно. Лично я - в ванну и в постель... АлексейПетрович, помогите проводить Богдана в его каюту, хорошо? - Слушаюсь, Анатолий. Борисович. Нет, все было не так, как предполагал Быков. Гораздо проще и лучше.Когда через полчаса он, распаренный и еще более красный, чем обычно,заполз под простыни, ему снова вспомнился домик в Ашхабаде... Онсчастливо улыбнулся и заснул. Как всегда, его разбудил Дауге. Тощее лицо Иоганыча выгляделоосунувшимся, черные глаза запали и лихорадочно блестели. - Одевайся, Алексей. Натягивай спецкостюм и выходи в кают-компанию,- хрипло проговорил он. - Сейчас будет вылазка. Вылазка! Острая мысль, что он находится на планете, погубившейстолько замечательных смельчаков, мгновенно пронеслась в мозгу. Сейчасдолжно начаться главнее, для чего они прибыли сюда... Быков торопливо оделся, достал из ниши спецкостюм и облачился внего. Все уже собрались в кают-компании и стояли вокруг стола соткинутыми на спину спектролитовыми колпаками, молча поглядывая друг надруга. Глаза Ермакова были широко раскрыты и, кажется, светились, как укошки. Михаил Антонович сосал пустую трубочку. - Кофе? - ни к кому не обращаясь, спросил Быков. - Думаю, потом, - нахмурясь, сказал Юрковский. - Нечего оттягивать,надо идти. Неслыханное дело: пять часов после посадки, а мы еще неоткрывали люков! - Пойдемте, - просто пригласил Ермаков. - Оружие? - Быков взглянул на командира. Тот кивнул и, пригнувшись, вышел в коридорный отсек. За нимдвинулись остальные. Быков, хватаясь за поручни, побежал наверх. Черезминуту он присоединился к товарищам с автоматом на груди и двумягранатами за поясом. - Алексей-завоеватель! - пошутил Спицын. Юрковский только поморщился. Они столпились в кессонной камере перед наружным люком. Богданнаглухо завинтил за собой дверь. - Надеть колпаки! - скомандовал Ермаков. Теперь Быков не видел лиц товарищей, и это было неприятно. Застучалнасос, запрыгала стрелка манометра. Ермаков взялся за рукоятку люка.Поползла в сторону тяжелая стальная полоса. Люк дрогнул, и...омерзительная жирная жижа желто-серого цвета с сочным хлюпаньем хлынулапод ноги. Она была густая и вязкая, но текла свободно, и свет прожекторазолотыми огоньками играл на ее поверхности. Это было так неожиданно, чтов первые секунды никто даже не пошевелился. Затем Юрковский со сдавленнымкриком бросился вперед. Но Быков опередил его. Он ухватился за крайлюковой крышки и изо всех сил нажал на нее. Ноги скользили в грязи, онупал на колени. Но уже подоспели Юрковский и Дауге, в их спины уперлисьБогдан и Михаил Антонович. С мягким чавканьем крышка подалась, встала наместо, и Ермаков торопливо нажал кнопку засова. Все выпрямились. Под ногами растекалась мутная слякоть, от нееподнимался пар. Быков поднял автомат, провел по прикладу рукавом,заглянул в дуло. Затем тщательно очистил выпачканные колени. - Насколько я понимаю, - раздался в наушниках голос Дауге, - этосовсем не песок. - Да, на пустыню мало похоже, - подтвердил Ю