ВЕНЕРА С ПТИЧЬЕГО ПОЛЕТА 5 глава




КОСМИЧЕСКАЯ АТАКА

"...Либо врали романисты и газетчики, либо наш перелет не типичен. Внем нет ничего ``межпланетного''. Все буднично и обыкновенно. И вместе стем... Но это самое ``вместе с тем'' относится уже к области чувств ипереживаний. Если обратиться к фактам, то просто трудно представить себе,что находишься на борту космического корабля и что наш планетолет сгигантской скоростью несется к Солнцу. Сейчас, когда я пишу эти строки,Юрковский и Иоганыч в кают-компании возятся над картой полушарий Венеры -так они называют два круга на бумажном листе, на которых нанесены цепочкикрасных и синих кружков и небольшие пятнышки, заштрихованные зеленым.Юрковский объяснил, что красные - это горные вершины, достоверноизвестные; синие - гипотетические или замеченные всего два или три раза;зеленые пятна отмечают места, где были зарегистрированы мощные магнитныеаномалии. И большая черная клякса - Голконда. Это все. Воистинузагадочная планета! Над этой картой наши астрогеологи сидят часами,сверяя что-то со своими записями и переругиваясь вполголоса, пока Ермаковне выйдет из рубки обедать и не прогонит их со стола. Крутиков сейчас навахте, Богдан в соседней каюте читает, свернувшись в три погибели наоткидной койке. Пристегнуться не забыл - видимо, привычка. Что касаетсяЕрмакова, то он заперся у себя и не выходит вот уже второй час. Но о немразговор особый..." "...Итак, за истекшие сутки никаких происшествий не случилось.Пилотам и электронно-счетным машинам пришлось много потрудиться, преждечем планетолет был выведен на так называемый прямой курс и взял прямоенаправление к точке встречи. Для этого Ермаков и Михаил Антонович еще наЗемле рассчитали какую-то ``дьявольскую кривую'', трехмерную спираль,следуя по которой планетолет гасил инерции орбитального и вращательногодвижения Земли и выходил в плоскость орбиты Венеры. Крутиков послесказал, что электронный курсовычислитель ``Хиуса'' оказался не совсем навысоте положения. Мы - Юрковский, Дауге и я - сидели в это время вкают-компании и прислушивались к легким толчкам. Но амортизационныеустройства кресел - чудесные, и дальше чувства легкой тошноты моистрадания не пошли. Затем я приготовил обед. У нас обильные запасыготовых обедов в термоконсервах, но есть и ``живое'' мясо в пластмассовыхбаках, стерилизованное гамма-лучами, и изрядное количество овощей ифруктов. Я решил блеснуть. Все хвалили. Но Юрковский сказал: ``Хорошо,что у нас теперь есть, по крайней мере, порядочный повар'', - и яразозлился. Ермаков, впрочем, заметил Юрковскому: ``Зато к вашей стряпне, Владимир Сергеевич, подход возможен только снаветренной стороны''. ``Пробовали?'' - с любопытством спросил Дауге. ``Краюхин предупредил''. Короче говоря, мне придется ходить в коках до конца перелета. Судовольствием! Но ``пижон'' обидно посмеивается. В конце концов, плеватьмне на гусара-одиночку! Однако все это мелочи. Есть три беспокоящих обстоятельства: первое -встреча с метеоритом, второе - вид на пространство и третье - самоеглавное - разговор с Ермаковым. Расскажу обо всем по порядку. Нам не так повезло, как Ляхову во время испытательного перелета.Очень скоро после старта ``Хиус'' встретился с метеоритом. Конечно, еслибы не Ермаков, никто из нас не заметил бы этого. Просто вдруг полпровалился под ногами и замерло сердце, как во время спуска на скоростномлифте. Оказывается, пространство вокруг ``Хиуса'' непрерывнопрощупывается ультракоротковолновым локатором. Если в опасной близостипоявляется метеорит, счетно-решающее устройство по отраженным импульсамавтоматически определяет его траекторию и скорость, сопоставляет этиданные со скоростью и путем планетолета и подает соответствующие сигналына управление. Совершенно автоматически планетолет либо замедляет, либоускоряет движение и пропускает метеорит перед собой или обгоняет его.Встреча с метеоритом, оказывается, совсем не редкое и весьма опасноесобытие. Противометеоритное устройство ``Хиуса'' пока выручает..." "...Несмотря на спокойствие товарищей и весьма обыденную обстановку,когда все спокойно работают, отдыхают, читают, спорят, я все же испытываюсмутное беспокойство. Дауге сказал, что у новичков такое состояние нередкость, что это ``инстинктивное чувство пространства'', вроде морскойболезни для непривычных к морю. Не согласен! Какое может быть ``чувствопространства'' у человека, который это пространство и в глаза не видел?Ведь на ``Хиусе'' нет иллюминаторов, и единственное наблюдательноеустройство находится в рубке, куда входить не пилотам категорическивоспрещается. Но, пока я раздумывал над этим вопросом, для меня былосделано исключение, причем в таких обстоятельствах, которые усугубили моютревогу. Произошло это так. Несколько часов назад радиостанция Седьмого полигона установила снами телевизионную связь. Краюхин потребовал Ермакова для переговоров. Очем они говорили, никто не знал, потому что Ермаков тотчас отослал изрубки Богдана, стоявшего тогда на вахте, и плотно задраил за ним дверь.Разговор был недолгим. Скоро Ермаков вышел и молча спустился в своюкаюту. Дауге и Юрковский пустились было в веселые догадки, но Богданрезко их оборвал. Через два часа пришла очередь Ермакова заступать навахту. Проходя в рубку управления, он приказал мне явиться к нему. Общемуудивлению не было предела, все странно посмотрели на меня. Я понимаю.Действительно. всем могло показаться, что у Ермакова с Краюхиным речь шлао моей персоне. Я и сам так подумал, признаться, и очень встревожился. Врубке было жарко, через титановый кожух доносился гул фотореактора.Ермаков, не глядя мне в лицо, спросил, хочу ли я увидеть Землю. ``Вы, кажется, мечтали об этом, Алексей Петрович?..'' Сердце у меня противно екнуло, и губы сразу стали сухими. Неприбавив ни слова, Ермаков подвел меня к прибору, похожему на большойхолодильник, с двумя окулярами наверху. Он предложил взглянуть в окуляры.Глазам моим открылась круглая черная пропасть, окаймленная по краямслабыми лиловыми вспышками. В бездонной глубине виднелись мириады ярких итусклых точек, в центре отчетливо выделялся светящийся крест, а правее ивыше его я увидел шарик теплого зеленого тона с яркой звездочкой возлепего. Это были Земля и Луна... ``Сейчас перед вами нижнее полушарие небесной сферы, - проговорилЕрмаков. - Свечение по краям - это сражение термоядерных взрывов в фокусезеркала из "абсолютного отражателя"''. Я, конечно, сразу успокоился: нелепо думать, что меня ``высадят'' скорабля и отправят обратно на Землю. Ничего грандиозного в открывшемся зрелище я не нашел. Почти то жеможно видеть в ашхабадском планетарии, и я сказал Ермакову об этом. Онкивнул. ``Разумеется, ведь это только электронное изображение. Оно служитдля проверки точности счисления курса. Светлый крест посередине отмечаетточку пересечения оси нашего движения с небесной сферой''. Я осведомился, на каком расстоянии от Земли сейчас находится``Хиус''. ``Около тридцати миллионов километров... Хотите посмотреть вперед?'' Он повернул выключатель, н в поле зрения вспыхнул яркий желтый диск.Его пересекал крест, а вокруг в черной пустоте дрожали звезды. ``Солнце, - проговорил Ермаков. - А вправо от него - видите? -Венера. К тому моменту, когда "Хиус" придет к ее орбите, она тоже будет вточке встречи''. Он выключил устройство, предложил мне сесть и мельком взглянул надоски приборов, усеянные множеством циферблатов и циферблатиков,разноцветных глазков и стрелок. После этого начал разговор. Постараюсьпередать его слово в слово. Лицо Ермакова было, как всегда, спокойно, но темные круги подглазами и угрюмая складка на лбу показывали, что случилось что-то несовсем обычное. ``Скажите, Алексей Петрович, - начал он, глядя на меня в упор, - каквы рассматриваете свое положение в экспедиции?'' ``В каком смысле?'' - снова встревожился я. ``В смысле субординации... подчинения, например''. Я подумал и ответил, что привык в работе выполнять приказы того, вчьем непосредственном служебном подчинении нахожусь. ``То есть?'' ``В данном случае я ваш подчиненный, Анатолий Борисович''. Он, помолчав, спросил: ``А если вы имеете два взаимно исключающих друг друга приказа?'' ``Выполняется последний по времени''. Я старался говорить спокойно, но, признаться, у меня мурашки пошлипо телу от этого разговора, и я стал делать самые глупые предположения истроить заранее план действий на случай, если Ермакову вздумается поднятьчерный флаг и начать пиратствовать на межпланетных коммуникациях. А он допытывался: ``Значит, если мой приказ будет противоречить приказу председателяГоскомитета, вы повинуетесь мне?'' ``Да... - Тут я, кажется, с самым дурацким видом облизнул губы идобавил: - Мы не в армии, но я выполню любое ваше приказание, если оно небудет противоречить интересам нашего государства... и партии, конечно. Якоммунист''. Он засмеялся. ``Только не воображайте, что я заговорщик. И не думайте, что ясомневаюсь в вашей готовности выполнять мои приказания. Просто мнехочется знать, какой линии поведения вы будете придерживаться, еслиобстоятельства принудят нас нарушить приказ комитета. Очень рад, чтонашел в вас дисциплинированного и знающего службу человека''. Я тоже был рад, честное слово, стоило только мне перехватить егоуверенный, твердый, как железо, взгляд. ``Все же хотелось бы знать...'' - рискнул спросить я. ``Объясню... Вернее, намекну, вы поймете. Дело в том, что не столькоот выполнения задачи экспедиции, сколько от успешного возвращения "Хиуса"зависит очень многое. Слишком многое, и мы, возможно, не будем вправеподвергать себя большому риску в поисках и исследованиях Голконды, дажедля выполнения прямого приказа комитета...'' Он кивнул мне и проводил к выходу. Действительно, здесь есть над чемподумать. Держи ухо востро, Алексей Быков! Ничего не понимаю. Впрочем,Краюхин и Ермаков - не такие люди, чтобы чего-либо испугаться... Такимдля отступления нужно очень много мужества... В чем же дело?" Поставив точку и аккуратно сложив тетрадь в потертую полевую сумку.Быков отправился в кают-компанию. Там были Юрковский, Дауге и Спицын.Иоганыч ползал по карте Венеры, а Юрковский вел со Спицыным ожесточеннуюполемику, смысла которой Быков сначала не уловил. Ему показалось, чторечь идет о вещах, недоступных его пониманию, потому что спорившиеоперировали формулировками из арсенала тензорного исчисления и то и делообрушивали друг на друга цитаты из классиков, что, впрочем, как-то невносило особой ясности. Но некоторые замечания были очень интересны инеобычны, и уже через несколько минут он сидел в кресле у книжного шкафаи жадно слушал, почти забыв о своих тревогах. - Ты с таким подходом неизбежно ввалишься в болото ньютонианства,дружок, - говорил Юрковский. - Ведь это все равно, что утверждатьабсолютность пространства. Чему тебя только учили! - Выводы Лоренца... - И столько фактов, столько фактов! А ты осмеливаешься отвергатьэто! И когда! Почти через сто лет после создания теорииотносительности... - Выводы Лоренца я не собираюсь оспаривать, - сказал Богдан. - И невоображай себя единственным по следователем и хранителем идей старикаЭйнштейна. Я хочу сказать, что... - Послушаем, послушаем! - А именно: при нынешнем состоянии техники нам далеко еще допрактического столкновения со следствиями теории относительности... внашем деле, конечно. - Ах, вот как! - Да, вот так. - Далеко? - Далеко. Пространство для межпланетника есть пространство.Однородная пустота. - Если не считать метеоритов, - не поднимая головы, вставил Дауге. - Да, пустота! Я летаю около десяти лет, и ни разу что-то мне непришлось делать в расчетах поправок на теорию относительности. Они помолчали, глядя друг на друга, словно петухи перед дракой. - А скажи, пожалуйста, - вкрадчиво спросил Юрковский, - слушал ли тыотчет экспедиции к Вэйяну?, - Куда? - К Вэйяну... Не слушал? И впервые слышишь это название? Ты мнежалок, Богдан! - А что это такое, в самом деле? - спросил Дауге. - Вэйян - это крошечная плакетка, орбита которой находится внутриорбиты Меркурия. Среднее ее расстояние от Солнца около десяти миллионовкилометров. Ее открыли три года назад китайские товарищи и назвали Вэйян- "Телохранитель Солнца" или что-то вроде этого. Из-за близости к Солнцуона с большой скоростью испаряется и, надо думать, через сотню лет совсемсойдет на нет... Так ты действительно не слыхал о ней? - снова обратилсяЮрковский к Богдану. Тот покачал головой. - Тогда слушай то, что рассказывал нам в прошлом году Федя. И тыбудешь посрамлен, приготовься! Потому что Федя, участвовавший в этойэкспедиции, говорил: "На таком расстоянии от Солнца нельзя было пренебрегать всякиминеизвестными еще каверзами, какие может выкинуть мощное поле тяготения".А каверзы были и чуть не стоили экспедиции жизни. Вот так-то... - Ладно, ты рассказывай. - Слушай. Лу Ши-эру не удалось подобраться к этой планетке вплотную,но орбиту ее он вычислил достаточно точно. И вот первая неожиданность:наши обнаружили планетку совсем не там, где ей полагалось быть порасчетам Лу Ши-эра. - Лу ошибся, - проворчал Богдан. - Допустим. Чтобы не изжариться, командир оборудовал планетолетзеркальным экраном. Сначала все было хорошо. Планетку нашли и устремилисьв ее тень. Она очень мала - яйцевидная глыба кристаллического железа внесколько десятков километров в диаметре. Вращается быстро и не успеваетостывать, но наши надеялись провести наблюдения, укрывшись за ней отСолнца. Но не тут-то было... - Юрковский сделал эффектную паузу иторжествующе взглянул на Спицына. - Чем ближе планетолет подходил кСолнцу, тем сильнее давали себя знать новые и странные явления. Солнцеменяло цвет, оно темнело и становилось красным, его видимые размеры рослигораздо быстрее, чем этого требовали законы перспективы. Наконец... -снова торжествующий взгляд в сторону Спицына, - оно стало греть и светитьсразу с двух сторон! Тени не было. Федор говорил, что это страшно.Планетолет почти касался раскаленной поверхности Вэйяна, но тени не было!Солнце, огромное, пышущее нестерпимым жаром, будто обступило планетолетсо всех сторон. Там, где ему не полагалось быть, с противоположнойстороны, также жарко и тускло светилось багровое пятно, заслонившее всенебо... - Мираж, - нерешительно предположил Богдан. - Мираж в пустоте! Мираж, который обжигает и испускает потокипротонов! Ну хорошо, положим. А то, что все гироскопические устройства напланетолете вышли из строя, - это тоже мираж? А то, что все хронометры, втом числе и обыкновенные ручные часы, отстали, как оказалось послевозвращения, ровно на двадцать три минуты каждый, - это тоже мираж? Богдан молчал. - И чем же все это объясняется? - не вытерпел Быков. - Разумеется, тем, что поле тяготения в такой близости от Солнцаисковеркало, изменило "абсолюты" пространства и времени. Тебе остаетсятолько одно утешением - Юрковский картинно протянул к Богдану руку. - Всеэти явления не могут быть объяснены даже эйнштейновской теорией. Но фактостается фактом: пространство - это не "просто пространство", о которомты так легкомысленно разглагольствовал перед нами полчаса назад. Порукойтому седые волосы Феди, которому удалось увести планетолет от Вэйянатолько после пятой или шестой попытки. Юрковский замолчал и стал, посвистывая, ходить по кают-компании.Быков напряженно думал, что могли означать странные слова "тяготениеизменило время и пространство". Но едва он собрался задать вопрос, какДауге, уже с минуту иронически поглядывавший на Юрковского, положил конецдискуссии: - Владимир, хватит болтать! Накрывай на стол и зови АнатолияБорисовича. Пора ужинать. После ужина за столом остались все, кроме Крутикова, ставшего навахту. Ермаков, чуть заспанный, но, как всегда, гладко причесанный иподтянутый, сидел над маленькой чашкой тонкого фарфора и с удовольствиемсмаковал горячий кофе. Богдан и Юрковский, по обыкновению,пересмеивались, вспоминая какие-то смешные случаи из их студенческойжизни. Дауге серьезно и сосредоточенно составлял какой-то фантастическийнапиток по меньшей мере из десяти различных фруктовых соков. Мягкийматовый свет озарял каюту, все было устойчиво, уютно, спокойно, и Быков всотый раз подумал о том, как не вяжется такая обстановка с мыслью ометаллическом ящике, с бешеной скоростью поглощающем миллионы километровчерной пустоты. - О чем задумался, Алексей? - спросил Дауге. Быков виновато улыбнулся: - Так, понимаешь... мысли! Вот сидим, чаи распиваем... Я совсем нетак себе это представлял. - Да как ты это вообще представлять мог? - Иоганыч комическиизумился. - Ах, по книжкам? По газетным очеркам? - Хотя бы... Юрковский напыщенно изрек: - Героические межпланетники отважно преодолевали все трудностиопасного перелета, мужественно шагая навстречу опасности... - Да... вроде этого. И, кроме того, я ожидал невесомости и всяческихновых ощущений. - Да побойся бога... - Нет-нет, я знаю, что в корабле, движущемся с постояннымускорением, невесомости быть не может. Но все-таки это былоразочарованием. Богдан и Дауге расхохотались. - Поверьте, Алексей Петрович, - серьезно сказал Юрковский, - безневесомости гораздо удобнее. Вам ведь посчастливилось. А вот, помнится,тому назад лет шесть совершали мы рейс на Луну. И с нами отправился -тоже в свой первый рейс, заметьте, - некий специалист. Только не попустыням, а по селенографии. Много времени он писал о Луне, изучал Луну,спорил о Луне, а на Луне никогда до того не был. Боялся лететь. Но... такуж устроена наша жизнь... - Это ты про Глузкина? - спросил Дауге. - Про него, про Глузкина, - усмехнулся Юрковский. - Так вот,стартовали мы. Летим. Выключили реактор, освободили пассажиров изамортизационных ящиков. Все им было сверхинтересно - невесомость,понимаете ли, новые ощущения и прочее. Этот Глузкин тоже радуется, хотя ибледен немного. Часа через два подбирается он ко мне и спрашивает: "Гдездесь умывальная комната, товарищ?" А я, видите ли, забыл, что онновичок. "Идите, - говорю, - по коридору, последняя дверь направо". Иничего больше не объяснил. Он, сердешный друг, и отправился. Теперь улыбались все: Дауге, Богдан и даже Ермаков. Быков слушалнасупясь. - Ну, заперся там, как полагается, - продолжал Юрковский. - Проходитпять, десять минут, четверть часа - нет его! Потом появляется... весьмокрый с ног до головы. Ругается, водяные пузыри вокруг него целымоблаком летают... Мы все кто куда прятаться. Включили на полную мощностьвентиляторы, насилу очистили коридор. Ругался селенограф - спасу не было!До сих пор краснею, когда вспоминаю. А ведь там с нами были женщины. Вотчто иногда невесомость учиняет, Алексей Петрович! - торжественно заключилЮрковский. - Да, в общем, невесомость - удовольствие ниже среднего, -подтвердил Дауге, когда смех утих. - Пока научишься, как себя вести,намучаешься изрядно... - Я помню, - сказал Богдан, - как один товарищ... - Погодите-ка, - прервал его Ермаков. Тонкий, едва слышный звук доносился сверху, то стихая, то усиливаясьволнообразно, словно писк комара в лагерной палатке. И Быков увидел, какмедленно сошла краска с окаменевшего лица Ермакова, как внезапно досиневы побледнел Дауге, широко раскрыл глаза Спицын, а на скулахЮрковского выступили желваки. Все смотрели куда-то поверх его головы. Онобернулся. Под самым потолком, в складках стеганой кожи обивки,разгорался, пульсируя, красноватый огонек. Кто-то хрипло чертыхнулся ивскочил. С сухим стуком упал стакан, по скатерти расползлось красноепятно. И в то же мгновение оглушительный звон заполнил кают-компанию.Потолок, лица, Руки, белая скатерть - все озарилось зловещим малиновымблеском. - Излучение! - проревел над самым ухом чей-то незнакомый голос. Быков как завороженный глядел на судорожно вспыхивающую краснуюлампочку-индикатор, похожую на палец, торчащий из стены. "Дзанн, дзан,дзззанн!" - надрывался сигнальный звонок. Дверь распахнулась, на порогепоявился Крутиков. - Излучение! - крикнул он. Осунувшееся лицо его было покрыто потом. Ермаков спокойнопроговорил, едва разжимая белые губы: - Видим и слышим. - Почему, откуда? - пробормотал Богдан. Юрковский пожал плечами: - Праздный вопрос. - Не праздный, не праздный! - словно задыхаясь, торопливо сказалДауге. - Может быть, еще можно закрыться... - Спецкостюмы? - А хотя бы и спецкостюмы! - Ерунда, - убежденно сказал Богдан. - Ведь пробило оболочку изащитный слой... "Дзанн, дзззанн, дззан..." - От этого не закроешься, - прошептал Крутиков. Дауге криво улыбнулся. - Так, - сказал он. - Что ж, будем ждать. Крутиков с какой-то чопорной торжественностью поднял упавший стакани уселся между Ермаковым и Быковым. - Рентген сто, не меньше, - заметил Юрковский. - Больше, - отозвался Богдан. - Сто пятьдесят. Кто больше? - Дауге взял со стола чайную ложку истал сгибать ее трясущимися пальцами. - Честное слово, я чувствую, как вменя врезаются протоны! - Интересно, долго это будет продолжаться? - проворчал Юрковскийщурясь, глядя на лампу-индикатор. - Если больше пяти минут, нам труба... - Прошло две минуты, - объявил негромко Ермаков. Крутиков поправил воротник комбинезона, захлестнул раскрывшуюся"молнию" на груди и полез в карман за трубкой. "Дзанн, дзззанн, дззан..." - Они сидели под ливнем смерти и слушали очаровательную музыку, -сказал Юрковский. - Слушайте, нельзя ли выключить этот проклятый трезвон?Я не привык умирать в таких условиях. "Дзанн, дзззанн, дззан..." Дауге наконец сломал ложечку и швырнул обломки на стол. Всеуставились на них. - Первая жертва лучевой атаки, - сказал Юрковский. - Иоганыч, будьдругом, засунь руки в карманы... Быков зажмурился. Пять минут - и конец? И, главное, ничего неподелаешь, ни-че-го... И вдруг звон прекратился. Красный глазок индикатора погас. Тишина.Долго сидели они молча, не смея шевельнуться, слишком ошеломленные, чтобырадоваться. Наконец Ермаков проговорил, обращаясь к Юрковскому: - Все-таки вы фат, Владимир Сергеевич. Позер... Дауге нервно рассмеялся. На Крутикова напала икота, и он, морщась,потянулся за сифоном с содовой. - Виноват, Анатолий Борисович! Каюсь, есть немножко, - сказалЮрковский. - В юности блистал в театральной самодеятельности... - Онпотянулся, хрустнув суставами. - Будем надеяться, что обойдется безпоследствий. У меня и без того на текущем счету целая куча этихрентгенов. Быков очумело вертел головой. - Неужели всего две минуты? - спросил он. - Что ж, товарищи, - глухо проговорил Ермаков вставая. - Будемсчитать инцидент исчерпанным. Теперь - немедленно за проверку внутреннейзащиты! - Надо же! Ведь такие вещи раз в десять лет бывают! - пробасилКрутиков. - Кстати, чем же это вызвано, по-вашему? - Ясно даже и ежу: космические лучи, - ответил Юрковский. - Отлично, если так. Я, грешным делом, подумал, что кожухфотореактора лопнул. Богдан посмотрел на часы: - Мне на вахту, Анатолий Борисович. И время подавать сигналы наЗемлю. Будем сообщать? - Нет! - сухо отрезал Ермаков. - Незачем зря волновать людей.Подавайте обычное "все благополучно". И еще: сейчас прошу всех по очередив медпункт для прививок и дезактивации. Дауге - первый. А потом -проверять и проверять защиту. - Но пока можно позволить себе кружечку кофе! - весело заметилКрутиков. - Э-э, да он совсем остыл! Алеша, будь другом, включи... - И все же героическим межпланетникам приходится мужественнопреодолевать трудности, - сказал Быков, взглянув на Юрковского. Тот беспечно рассмеялся: - Не трудности, дорогой Алексей Петрович, а всего-навсего страхсмерти. Трудности будут еще впереди. Это я вам гарантирую, как говорилКраюхин.

СИГНАЛ БЕДСТВИЯ

Загадка космической атаки объяснилась через несколько часов. В ответна осторожный запрос Ермакова была получена выписка из сводки Крымскойактинографической обсерватории, и из выписки этой явствовало, что как разв те минуты, когда экипаж "Хиуса" готовился к гибели от смертоносногоизлучения, на Солнце наблюдалось мощное извержение раскаленных газов -явление, вообще говоря, вовсе не редкое и достаточно хорошо изученное.Плотная струя ядер атомов водорода - протонов - с колоссальной скоростьюустремилась в пространство и "окатила" планетолет, оказавшийся на еепути. Лишь часть протонов прошла через панцирь из легированного титана,усиленный слоем "абсолютного отражателя", но они образовали в его толщебесчисленные источники чрезвычайно жесткого гамма-излучения, для которогопреград практически не существовало. Гамма-лучи и воздействовали наиндикаторы и сигнальные устройства и едва не погубили экспедицию в самомначале ее пути. Это было гораздо опаснее встречи с метеоритом. Продлись протоннаябомбардировка хотя бы четверть часа и на "Хиусе" не осталось бы ни одногоживого человека. Даже менее продолжительное гамма-излучение такойжесткости могло принести экипажу много серьезных неприятностей: кое-ктоиз старых межпланетников, уже подвергавшихся в прошлом лучевым ударам,неименуемо заболел бы. К счастью, в распоряжении Ермакова были новейшиепрепараты, предоставленные в свое время комитету одним из биофизическихнаучно-исследовательских институтов. Введенные в организм, они полностьюили почти полностью ликвидировали последствия не слишком тяжелыхрадиоактивных поражений. - Я слыхал о таких историях, - заметил Богдан, когда Ермаков зачиталрадиограмму. - Кажется, именно так погиб лет пятнадцать назад одиннемецкий космотанкер. Но, если взрывы на Солнце - не редкость, почему намтак редко приходится сталкиваться с этими протонными фонтанами? - Очень просто, - отозвался Юрковский. - Я бы сказал, достаточностранно, что с ними вообще приходится сталкиваться. Протонный потокраспространяется весьма узким пучком, и вероятность попасть в негоничтожна. - Нам просто повезло, - вздохнул Дауге. - Омерзительное состояние,когда тебя вот так запросто убивают, а ты ничего не можешь сделать. Ипотом... я вообще терпеть не могу уколов, а от этих вдобавок сильно болитпоясница. - И даже спецкостюмы не могли бы помочь? - поинтересовался Быков. - Какие там спецкостюмы!.. - Дауге махнул рукой. - От этого,Алексей, никакие костюмы не спасут. Энергии в миллионы электроновольт!Но, к счастью, все позади... - Пока еще не все, - сказал Ермаков. - А что такое? - В рубке до сих пор мигают индикаторы. Юрковский живо обернулся к нему: - Мигают? Ермаков кивнул. - Мигают, черт бы их взял, - подтвердил Богдан. - Сильно? - Да нет, этак на одну сотую рентгена. Но все-таки мигают... - Значит, извержение еще не прекратилось... А ведь мы летим как разоколо оси протонного пучка... - Дауге с озабоченным видом задумался. - Никуда не годится! - Юрковский с видом учителя, уличившего ученикав ошибке, покачал головой. - Солнце вращается, и место извержения давнопереместилось в сторону. Нет, здесь что-то другое... - Наведенная радиация, - сказал Ермаков. - Ну конечно! - обрадовался Дауге. - Этого и следовало ожидать. Подвоздействием протонной бомбардировки часть атомов в толще стен "Хиуса"стала радиоактивной, только и всего... - Хорошенькое "только и всего"! С этим будет такая возня... - Не думаю, - возразил Спицын. - Ведь радиация не очень сильная,допустимую дозу не превышает. - Хорошо еще, что сверху нас прикрыл "Мальчик", - осмелился вставитьсвое слово Быков. - Да, "Мальчик"... - Ермаков подумал. - Ведь "Мальчик" тоже можетоказаться зараженным. Это было бы неприятно. - Сделаем вылазку, проверим? - предложил Юрковский. - Только после того, как повернемся зеркалом к Солнцу. Примерночерез сутки. - Подумать только, - проговорил Дауге, который, видимо, все ещеосмысливал пережитое, - если бы эта гадость длилась еще несколько минут,все было бы кончено! "Хиус" с мертвым экипажем! - И через пятьдесят часов мы раскаленным облаком врезаемся вСолнце... - Такие похороны не снились ни одному викингу! - торжественно сказалЮрковский. - Иногда мне чертовски жаль, что я не поэт... - Лучше уж без похорон, - заметил Михаил Антонович. - Мне кажется,что, как ни увлекательна эта перспектива, нам следует сначала выполнитьсвою задачу. - Мертвый планетолет с мертвым экипажем... - Богдан посмотрел наЕрмакова. - Такие уже есть, не так ли, Анатолий Борисович? - Межпланетные "Летучие Голландцы"... - Что с ними случилось? - с понятным любопытством осведомился Быков. - Разные причины... Болезни, вывезенные с других планет, такие жевот вспышки на Солнце... Разговор этот происходил в кают-компании. Юрковский сидел верхом настуле, положив локти на его спинку, и поглядывал на собеседниковкрасивыми блестящими глазами. Дауге ходил из угла в угол, останавливаясьвремя от времени у стола, чтобы взять из вазы ломтик засахаренного лимонаи покряхтеть, поглаживая поясницу. Спицын и Быков устроились на диване.Ермаков, только что сменившийся с вахты, сидел у книжного шкафа, а МихаилАнтонович, собиравшийся в рубку, стоял в дверях. - Да, это ужасная штука, - вхдохнул Дауге. - Планетолет с экипажеммертвецов... - Гм... - Ермаков взглянул на часы, затем на Михаила Антоновича. -Иногда это, несомненно, случалось потому, что пилоты слишком полагалисьна точность автоматического управления. Михаил Антонович запылал от смущения, кашлянул и поспешно вышел.Юрковский рассмеялся, скаля белые зубы: - Пойдем-ка и мы, Иоганыч, работать, а то ты ненароком все конфетыслопаешь. - Зависть все, - покачал головой Дауге. - Зависть и жадность. У меняпосле инъекции болит поясница, понял? Неужели нельзя человеку немногоутешиться? Ладно, идем. К тебе? - И я, пожалуй, пойду, посплю перед вахтой, - сказал Богдан. - Ты непойдешь, Алексей Петрович? - Нет, посижу здесь, почитаю. Юрковский, Богдан и Дауге ушли, и Быков углубился в растрепанныйсборник статей по радионаведению в астронавтике. Жизнь на планетолете шла своим чередом. Ермаков вел наблюдение заработой фотонной техники и разрабатывал совместно со штурманом какую-топроблему новой космогации; геологи в сотый раз пересматривали программуисследовательских работ на Голконде; Быков читал книги по астрономии;Богдан Спицын все свободное время возился с радиоаппаратурой. Однажды Богдан позвал всех к рубке. - Слушайте! - сказал он, счастливо улыбаясь. - Говорит Марс,Песчаная Бухта. Это для нас. "...очень недолго, - говорил высокий веселый женский голос. - И вотв долине, закрытой от холодных бурь отрогами Срединного Хребта, мыобнаружили мелководные озера и обширные луга, словно из детской сказки.Ах, товарищи, если бы вы знали, какая это красота! Вы поднимаетесь навершину холма и видите: лиловая гладь озера, неподвижная, как зеркало,необыкновенный ковер высоких оранжевых трав и огромных ярко-зеленыхцветов, и над всем этим - темно-фиолетовое небо. Нам хотелось сорвать ссебя скафандры..." Быков видел, как на лицах товарищей восторг и радость борются снедоверием, губы их сами собой раздвигаются в счастливые улыбки, глазазагораются мягкими теплыми огоньками. - Это Марс! - прошептал Дауге. - Ребята, подумайте, это Марс,мертвый Марс! "...Мы назвали эту долину ``Долиной Хиуса'', в вашу честь. Мы неможем поднести вам воды из ее озер, цветов с ее полей, мы не можем, ксожалению, даже показать вам ее, но пусть она носит имя вашего корабля,отважные друзья наши! Вот... Одну минуту... Нам пора заканчивать. Досвидания, желаем вам всем удачи - тебе, Анатолий Ермаков, тебе, ВладимирЮрковский, тебе, Михаил Крутиков, тебе, Богдан Спицын, тебе, ГригорийДауге, и тебе, Алексей Быков..." В этот день за обедом Юрковский, Дауге и Спицын долго говорили,перебивая друг друга, о своих походах на Марсе. Прошло пятьдесят пять часов полета, и Ермаков объявил, что наступиловремя повернуть "Хиус" зеркалом к Солнцу и начать торможение. Скоростьпланетолета к этому моменту достигала тысячи двухсот километров всекунду. В течение последующих сорока часов "Хиус" должен был двигаться сотрицательным ускорением относительно Солнца, чтобы прийти к местувстречи с Венерой с нулевой скоростью. Все это Дауге торопливо объяснил Быкову, пока они готовиликают-компанию к повороту: задраивали книжный шкаф и буфет, убирали все,что могло падать и сдвинуться с места. Затем по команде из рубки всеприкрепились к креслам ремнями. Быков ждал ощущений, похожих на те, которые ему пришлось испытать вовремя пробега "Мальчика", но все обошлось гораздо проще. Благодарянеобыкновенному искусству Спицына планетолет перевернулся плавно, быстро.Секундное состояние невесомости прошло почти незамеченным. Сидевшим вкают-компании показалось только, что пол под ними взмыл вбок, намгновение остался в вертикальном положении и снова плавно встал на своеместо. "Хиус" мчался к Солнцу реакторными кольцами вперед, фотонный реактордействовал по-прежнему, придавая ему постоянное ускорение в 10 метров всекунду за секунду, но теперь скорость планетолета относительно Солнцанепрерывно уменьшалась. После обеда Быков напомнил Ермакову онеобходимости проверить "Мальчика" на радиоактивность. - Кроме того, - добавил он, - хоть у нас и нет оснований сомневатьсяв прочности крепления контейнера к корпусу "Хиуса", все же не грехпоглядеть, не нарушилось ли что-нибудь во время поворота. Надо пойти ипосмотреть. - Давно пора, - проворчал Юрковский. - Пойти посмотреть? - Ермаков прищурился. - Не думаю, что это такпросто... - Но ведь мы... я не раз выходил наружу во время прежних рейсов, -вступил в разговор Юрковский. - Во время прежних рейсов - пожалуй. А сейчас речь идет о том, чтобывыйти из планетолета, двигающегося ускоренно. - Мм... - Юрковский закусил губу, соображая. - Представляете себе, что произойдет с вами, если вы сорветесь? -продолжал Ермаков. - "Хиус" улетает прочь, а ты попадаешь чуть ли не в фокус, гдевзрывается плазма, - сказал Дауге. Быков решительно шагнул вперед. - Анатолий Борисович, позвольте мне, - проговорил он. - "Мальчик" -мое хозяйство, и я за него отвечаю. - Статья восемнадцатая "Инструкции межпланетного пилота":"Воспрещается во время рейса выпускать пассажиров за борт корабля", -быстро процитировал Юрковский. - Так. Таков закон, - кивнул Дауге. - Я не пассажир! - возразил Быков, негодующе оглядываясь на него. - Одну минуту, - сказал Ермаков. - Алексей Петрович, я действительноне имею права выпустить вас наружу. Практики, опыта не хватает... Малотого, если бы даже и имел, то все равно не выпустил бы: в случаенесчастья никто не сможет заменить вас на "Мальчике". - И риск лишиться такого повара... - лицемерно вздохнул Юрковский. Быков холодно взглянул на "пижона", но не ответил и снова уставилсяна Ермакова. - Фотореактор мы выключим, так что риска тут никакого не будет, -продолжал тот. (Лицо Юрковского вытянулось.) - Что же касаетсяответственности, то здесь на корабле за все - и за команду и за груз -отвечаю я. Так что дело не в этом. Спицын сейчас на вахте, Крутиковсобирается отдыхать. Впрочем, Михаила Антоновича тоже вряд ли стоитпосылать. Он слишком... грузен для такого дела. - Кгхм, - произнес Крутиков, заливаясь краской. - Значит, я? - с улыбкой сказал "пижон". - Владимир Сергеевич действительно прошел специальную школу инапрактиковался во время перелетов, - заключил Ермаков. - Итак, я илиВладимир Сергеевич... - Статья шестнадцатая, - сейчас же сказал Дауге. - "Командирукорабля запрещается выходить за борт во время рейса". - Так, таков закон! - воскликнул со смехом Юрковский и вышел. Быков угрюмо опустил голову и отошел в сторону. - Не огорчайся, Алексей! - Дауге хлопнул его по плечу. - Ведь здесь,мой друг, не только и не столько смелость нужна, сколько сноровка. - Не велика хитрость. - Ну хорошо. А о вакуум-скафандре ты имеешь представление? - О чем? - О вакуум-скафандре. О костюме для работы в безвоздушномпространстве. - А разве в спецкостюме нельзя? - Что ты, Алексей! Тебя в нем так раздует, что ты не сможешьпошевелить ни рукой, ни ногой. Ты видел раздутый спецкостюм в кабинетеКраюхина? Быков вздохнул: - Видно, не судьба... Очень уж хотелось посмотреть на это ваше"пространство" в натуре. - Ничего, Алексей Петрович! - Ермаков неожиданно мягко взглянул нанего. - Пространство в натуре вы еще увидите. Вернулся Юрковский, сгибаясь под тяжестью двух объемистых серыхтюков. - Может быть, не будем выключать фотореактор? - спросил он, ловкораспаковывая их и извлекая прозрачный цилиндр, сдвоенные баллоны и ещекакие-то приспособления. - Обязательно выключим. Вот кстати, Алексей Петрович, сейчас выпознакомитесь с миром без тяжести. Советую не покидать кают-компании и неделать резких движений. - Не понимаю... - Как только выключат фотореактор, ускорение исчезнет, планетолетстанет двигаться равномерно, а раз ускорения нет - нет и тяжести. - Вот оно что! - Лицо Быкова просветлело, и он потер руки. - Оченьинтересно... А то, знаете, обидно даже: был в межпланетном перелете и неиспытал... - Готово! - объявил Юрковский. Он стоял в дверях, закованный с ног до шеи в странный панцирь изгибких металлических колец, похожий на чудовищ


Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-04-14 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: