На сегодняшний день все усложняется. То толкование, которое я вам сейчас предлагала, во всяком случае меня абсолютно четко приводило к выводу о том, что выплата действительной стоимости доли никак не облагалось в условиях прежнего регулирования. И в этом была логика: увеличение стоимости доли всякий раз облагаем и логично, что выплате действительной стоимости доли налог уже брать не надо. Понятно, что действительная стоимость доли не всегда может увеличиваться (различная экономическая конъюнктура). Но, если мы облагаем каждое увеличение стоимости доли, то выплату действительной стоимости доли экономически логично уже не облагать. Смотрим опять же на ст.208 НК РФ – там только дивиденды или доход от продажи доли участия облагаются. А теперь происходит катастрофа – решили внести «определенность». Это недозволительное обращение с налоговым законом. Никто не собирается вносить определенность в части объекта налогообложения. У нас получается так, что та часть НК РФ, которая определяет объект налогообложения, не позволяет обложить действительную стоимость доли, но через п.2 ст.220 НК РФ теперь доход при выплате действительной стоимости доли облагается. Если признаем через ст.220 НК РФ, что выплата действительной стоимости доли облагается, мы тогда ставим под сомнение, что увеличение номинальной стоимости доли влечет возникновение дохода, потому что возникает двойной налоговый эффект. С другой стороны, п.19 ст.217 НК РФ никуда не исчез. Отсюда приходится делать вывод о том, что налогообложению подлежат как увеличение номинальной стоимости доли, так и выплата действительной стоимости доли. При том, что выплата действительной стоимости доли никак не является дивидендом по ст.43 НК РФ. Сложно найти какую-то последовательность в правовом регулировании.
Лекции от 04.05.2016 г.
Задача:
Банком был выдан кредит физическому лицу, которое умерло до исполнения обязательств по погашению кредита и уплате процентов по нему. Соответствующие обязательства перешли в составе наследственной массы одному из наследников умершего, с которым банк заключил впоследствии соглашение об изменении с даты смерти заемщика ставок процентов по кредиту до размеров, меньших, чем предусмотрены пунктом 2 статьи 212 НК РФ. В связи с этим налоговый орган усмотрел возникновение у физического лица – наследника дохода в форме экономии на процентах за пользование заемными средствами. При этом наследник полагал, что объект налогообложения у него не возникает, поскольку он не использовал средства кредита, а лишь исполняет обязательства по его погашению и уплате процентов.
Даниил Сергеевич: В чем вообще вы видите конституционно-правовое обоснование того, что мы, в принципе, должны облагать доход в форме материальной выгоды?
Лера: Это исключение, доход-фикция, это экономия на приобретении, не имеет выражения в денежной форме или в натуральной, поэтому мы должны четко ориентироваться на ст.212 НК РФ, устанавливать соответствие признакам, определенным в ст.212 НК РФ.
Даниил Сергеевич: Еще раз, в каких случаях с точки зрения главы 23 НК РФ мы можем говорить о возникновении дохода в форме материальной выгоды, а когда нет, и что для нас выступает ориентиром?
Дима, Лера: При материальной выгоде не возникает прямого приращения имущественной массы налогоплательщика, возникает косвенная экономия.
Даниил Сергеевич: Какой юридический состав возникновения такой экономии в соответствии со ст.212 НК РФ?
Лера: Экономия на процентах за пользование налогоплательщиком за пользование замеными кредитными средствами. Надо установить наличие отношений пользования заемными денежными средствами.
Даниил Сергеевич: Отношения за пользование денежными средствами являются ли длящимися?
Дима: Они существуют до тех пор пока не прекратится основное кредитное обязательство.
Даниил Сергеевич: Что является датой возникновения дохода в форме материальной выгоды?
Альберт: Последний день каждого месяца в течение срока, на который были предоставлены заемные средства – это дата фактического получения дохода в форме материальной выгоды (пп.7 п.1 ст.223 НК РФ).
Даниил Сергеевич: А в ранее действовавшей редакции как было сформулировано?
Лера: Уплата процентов по полученным заемным средствам.
Даниил Сергеевич: Так, к каким выводам вас это приводит? Можно еще посмотреть на то, как сформулированы правила формирования базы.
Лера: Налоговая база у нас считается на дату фактического получения налогоплательщиком дохода, т.е. на момент возникновения разницы между процентами, установленными по ставке рефинансирования, и процентами, установленными в соглашении с банком.
Даниил Сергеевич подводит свой итог: Налогообложение дохода в форме материальной выгоды имеет в случае дохода-фикции, поэтому с конституционно-правовых позиций к законодателю предъявляются определенные требования по формулированию того, когда возникает объекта, правил определения налоговой базы. К вопросу экономии на процентах у нас есть нормы пп.1 п.1 ст.212 НК РФ, которые говорят о материальной выгоде в случае экономии на процентах, но если мы обратимся к положениям, посвященным объекту, то там говорится о процентах за «пользование налогоплательщиком денежных средств». Соответственно нормы, регулирующие дату возникновения дохода, также говорят о «периоде пользования денежными средствами», когда доход возникает каждый месяц (пп.7 п.1 ст.223 НК РФ). Применительно к нашей ситуации с учетом изменений ст.223 НК РФ относительно даты возникновения дохода появляется вопрос к последнему абзацу п.2 ст.212 НК РФ, который говорит об определении налоговой базы при получении дохода в виде экономии на процентах «при получении заемных средств». Вопрос в том, с чем мы увязываем этот доход-фикцию, т.е. когда он формируется: с получением разницы на процентах единовременно либо он возникает в течение всего периода пользования заемными средствами? При этом с учетом того, что обложение дохода-фикции является исключением, на взгляд Даниила Сергеевича, согласно положениям НК РФ нельзя говорить о возникновении дохода в виде процентов на экономии в данной ситуации. Однако он не может прийти к этому однозначному выводу, поскольку его смущают положения ст.223 НК РФ о дате формирования дохода, с юридическим фактом, с которым законодатель связывает эту дату – в данном случае это окончание каждого месяца в период пользования денежными средствами. Соответственно, на его взгляд, в условиях, что это доход-фикция он бы говорил, что в данной ситуации доход не возникает.
Кустова: Ситуация мне представляется довольно непростой с точки зрения толкования, потому что такое впечатление, что должной определенности не хватает и изначально законодателем эта ситуация была упущена из виду, поэтому, в целом, формулировки ст.212 НК РФ как будто бы специально не ориентируют на разрешение сложившейся ситуации. Нам, действительно, приходится искать конституционно-правовой смысл при том, что мы должны учитывать гражданско-правовую природу соответствующих отношений. С точки зрения гражданско-правовой нельзя согласиться с тем, что это не кредитное отношение, что речь не идет об использовании заемных средств в понимании как гражданского, так и налогового законодательства для налоговых целей. У нас здесь очевидно не новация обязательства, а очевидно правопреемство в обязательстве. Мы заключаем дополнительное соглашение к основному кредитному договору. Как мы можем заключать дополнительное соглашение к договору, стороной которого мы не являемся? Здесь сохраняются заемные отношения. Мы не можем говорить о том, что здесь не имеет места пользование заемными средствами в формально-юридическом смысле слова. Мы не должны всякий раз устанавливать фактически обстоятельства, выяснять, когда заемщик потратил средства и потратил ли. Иначе возникнет вопрос о природе средств, уплачиваемых наследником банку, если это не проценты за пользование заемными средствами. Нам ГК РФ не даст возможности дать другую правовую квалификацию. В связи с этим раз с точки зрения гражданско-правовой квалификации возврат этих средств банку мы не можем рассматривать иначе, как проценты за пользование денежными средствами, то соответствующие формулировки положений главы 23 НК РФ не имеют решающего значения, т.е. все равно будет возможность постановки вопроса об экономии на процентах за пользование заемными денежными средствами. Однако с другой стороны я хочу обратить ваше внимание на то, что все-таки мы воспринимаем нормы о материальной выгоде как исключения из принципа экономической обоснованности налогообложения. Конечно, с экономической точки зрения мы можем отрицать, что некий положительный экономический эффект и в этом смысле некая экономическая выгода у плательщика возникает, что сохранение каких-то денежных средств (их сбережение) само по себе такой явный очевидный положительный экономический эффект создает. В этом смысле можно ставить вопрос, поему нет реального дохода, почему мы так настойчиво оперируем понятием дохода-фикцией? С другой стороны, совершенно понятно, что мы улавливаем отличия качественных характеристик дохода в форме материальной выгоды от дохода в форме денежной или натуральной, поскольку сберечь можно только, что, наверное, есть. С налогообложением материальной выгоды мы можем столкнуться с ситуацией, когда налогоплательщик ничего не сберегает фактически, поскольку у него и не было тех денежных средств, которые он мог сэкономить, мог бы потратить на что-то, он просто пользуется возможностью приобретения товара за меньшую цену, при этом не имея лишних денег. Он не может позволить себе взять кредит в банке, поскольку у него нет тех средств, которые он мог бы возвращать кредит и соответствующие проценты. С одной стороны, вроде, как и не сказать, что это не выгода, которая совсем не укладывается в параметры ст.41 НК РФ, но, конечно, это совершенно иное качество этой экономической выгоды, которое собственно и позволяет делать вывод о том, что это доход-фикция. Отсюда с точки зрения конституционно-правового толкования нужно обеспечить принципа экономической обоснованности, недопустимости чрезмерного налогового бремени, обеспечить реализацию принципа способности каждого фактически исполнить свою налоговую обязанность в этой ситуации. Мы налогообложение материальной выгоды допускаем постольку, поскольку она имеет тогда и в тех параметрах, когда у налогоплательщика, в основном, присутствуют иные доходы, облагаемых НДФЛ. Нет превалирования налогообложения материальной выгоды в составе объектов налогообложения, а это некая очень незначительная часть дохода, признаваемая законодателем для целей налогообложения. В связи с этим у законодателя есть какие-то оправданные ожидания относительно того, что все-таки у соответствующего налогоплательщика будут иметься средства для уплаты налога с экономии на процентах, с экономии на приобретение товаров, работ и услуг. Получается, что законодатель не предполагает реальности такой ситуации, когда налогоплательщик имеет ровно столько средств, чтобы купить по сниженной цене при получении явной материальной выгоды для целей налогообложения и уплатить НДФЛ, и больше у лица нет средств, в принципе, которые могли бы ему позволить нормально существовать. Это проблема конституционных пределов допустимости налогообложения неосуществленных доходов. С точки зрения КРФ не может не только превалировать допустимость налогообложения неосуществленного расхода, а она должна быть максимально минимизирована и допустима только в тех пределах, которые позволяют исключить злоупотребление со стороны налогоплательщика. Здесь конституционной целью, оправдывающей налогообложение материальной выгоды, является противодействие злоупотреблениям со стороны налогоплательщика. Помимо принципа экономической обоснованности у нас есть еще принцип баланса публичного и частного интересов, есть необходимость бороться со злоупотреблениями, включать механизм налогового регулирования. Отсюда с конституционных позиций мы не можем вынести запрет для законодателя осуществлять это регулирование.
Если это так, то в любом случае ст.212 НК РФ не может быть истолкована расширительно, она должна толковаться ограничительно, т.е. максимально буквально с учетом цели, положенной законодателем в основу налогообложения материальной выгоды. Мы можем прийти к выводу о том, что только то лицо, которое изначально получало соответствующий кредитный ресурс, оно могло иметь намерение, которое обеспечило бы ему получение некоторой налоговой выгоды через участие в отношениях заемных на таких комфортных условиях. Может под видом выдачи кредита имеет место выплата заработной платы с возможностью отсрочки по уплате налога с фактически выплаченной заработной платы. Я не исключаю такой мысли законодателя. А если это так и если в условиях ограничительного конституционно-правового толкования эта цель такова и мы должны ее учитывать, то соответственно у нас уже нет оснований усматривать наличие подобной цели у наследника наследодателя, т.е. такого же уровня подозрений.
Вопрос из зала: Может ли суд рассматривать наличие таких угроз, которые могут исходить от наследника в данном конкретном деле?
Нет, т.к. суть правовых конструкций – создание универсальных правил игры для всех налогоплательщиков публичного субъекта. Смысл этого правового регулирования заключается в том, чтобы до судебного прецедента создать определенность относительно того, по каким правилам вы играете. Эти правила носят некий усредненный характер. Не может законодатель предусмотреть регулирование для абсолютно всего, и он предполагает, что действие этих правил основывается на системе правовых презумпций. Если лицо вступает в правовые отношения, потом начинает их корректировать, мы вправе усматривать, что изначально это лицо могло иметь какие-то виды, связанные со злоупотреблениями. Хотя изначально оно могло и не иметь злых намерений, а потом они могли появиться. У нас наследник очевидно приобретает свои права и обязанности в связи с получением наследной массы.
Света: А что делать с уступкой долга?
Кустова: Если будет уступка, то по ней будет другое заключение, т.к. будет другая ситуация. В определенной части будут те же подходы, в другой – другие. Мне сейчас хочется, чтобы вы поняли о необходимости ограничительного толкования ст.212 НК РФ и учете тех целей, которые закладывал законодатель при установлении регулирования. Мы пришли к выводу о том, что мы не можем констатировать материальную выгоду у наследника.
Вообще у нас нормы закона о материальной выгоде менялись. Изначально мы считали материальную выгоду исходя из той ставки рефинансирования ЦБ РФ, которая действовала вообще в момент получения заемных средств. Затем мы стали исходить из той ставки рефинансирования, которая действовала на момент выплаты процентов по заемным средствам. Сейчас мы говорим о том, что ставка рефинансирования определяется на последнюю дату каждого месяца. Здесь, на самом деле, есть вопросы конституционности данного регулирования.
Дмитрий: А если наследник несколько раз будет заключать дополнительные соглашения, понижающие ставку процентов?
Кустова: Пускай, он ведь вступает в заемные отношения изначально не имея цели получения материальной выгоды, у него вынужденность вступить в эти отношения. Отсутствует очевидность злоупотреблений у наследника, и отсутствует очевидность того, что законодатель усматривает это. Наследодатель вступал именно в заемные отношения, а, значит, он мог в них вступать именно с целью злоупотребления. Наследнику же труднее предугадать возможность заключения этого дополнительного соглашения. Намного меньше оснований подозревать наследника с точки зрения налоговой нечистоплотности, чем наследодателя, изначально вступившего в заемные отношения.
Завершили решение задачи
Кустова: давайте тему с объектом завершим, сделаем следующий акцент: НДФЛ у нас строго персонифицированный налог и очень важна персонификация налога для целей налогообложения.
Вообще первую позицию ВАС РФ достаточно такую взвешенную выразил еще в 1999 году, в одном из постановлений Президиума, когда сказал, что в условиях действующего регулирования НДФЛ еще до принятия главы 23 НК РФ не может взиматься налог со средств, которые выдаются в обезличенном виде. Речь шла о ситуации, когда предоставлялась возможность ФЛ на фуршете угощаться и нельзя было персонализировать ту часть дохода в натуральной форме в виде оплаты за питание этих лиц, который мог бы быть вменен участникам данного мероприятия. Мы формально-юридически не можем вменить доход конкретному лицу, у нас нет документальной фиксации привязки определенного дохода к определенным персонам. Хотя даже в рамках рассмотрения дел даже в рамках судов Северо-Западного округа были такие подходы, когда проводились такие мероприятия в организации, был запланирован концерт, и налоговый орган пытался вменить доход в виде оплаты культурного мероприятия ФЛ, которые должны были присутствовать. Аргументация суда, не согласившегося с вменение доходов, сводилась к тому, что концерт не состоялся. Можно тогда подумать, что если бы концерт состоялся бы, то суд задумался бы о вменении дохода. Обратите внимание, что ВС РФ в своем обзоре по НДФЛ в октябре 2015 года к этой проблеме тоже обращается в п.5 и говорит о том, что полученная в натуральной форме выгода подлежит налогообложению, если только она не носит обезличенного характера, которая может быть определена в отношении каждого из граждан. Ситуация, на которую ссылается ВС РФ связана была с приобретением организацией для работников абонементов на посещение саун, там перечень работников, которым выдавались абонементы, был определен, прилагался акт об оказании услуг, который составлялся между фитнес-центром и обществом. Здесь все основания говорить об индивидуализации. Другую ситуацию ВС РФ приводит, когда отсутствует объективная и «практически достижимая возможность разделить доход между гражданами». Кустову эта формулировка настораживает. Когда с позиции суда невозможно разделить доход между ФЛ? Это потребление напитков и блюд, а также наблюдение за выступлением артистов при обезличенном характере предоставления благ налогоплательщикам.
В СПБГУ также была ситуация с налоговыми рисками, хотя сама Кустова как специалист по НДФЛ все же считала, что объекта налогообложения там не должно возникнуть в любом случае: речь шла об оплате услуг гостиниц в связи с проживанием лиц, которые прибыли в СПБГУ для участия в научных, образовательных мероприятиях. Согласно договору, который был заключен между СПБГУ и организацией, оказывающей услуги по предоставлению мест для проживания, оплата осуществлялась на основании обезличено выставляемых счетов в течение определенных интервалов. И получалось так, что в течение очередного интервала только одни лицо прибыло к нам и только одно лицо воспользовалось услугами гостиницы. Здесь со всей очевидностью этой ситуации без каких-либо дополнительных обменов информацией с контрагентом мы могли понимать, что вся сумма в этом месяце была потрачена на проживание в данного лица, в то время как в остальных случаях для СПБГУ это все было менее очевидно. Хотя арифметически может быть и можно было каким-нибудь образом это вычислить путем запроса дополнительной информации (в каком номере проживал, сколько по времени). Но при этом в рамках отношений с организацией, предоставляющей услуги по проживанию, СПБГУ оплачивал такие услуги обезличено. Как полагаете в этой ситуации работала бы позиция ВС РФ? Вот возможность разделения дохода – это разделение дохода на основании бухгалтерской документации организации, которая является источником этого дохода или вообще должна эта организация предпринимать все меры к вычленению дохода при наличии вообще потенциально такой возможности? Вообще, что значит невозможно разделить доход? Таким образом, формулировка позиции ВС РФ ничего не привносит с точки зрения толкования этих норм.
Переходим к теме «Формы доходов в денежной, натуральной и материальной выгоде». Начинаем чуть подробнее говорить о натуральной форме доходов. Обращаем внимание на то, что ст.210 НК РФ не предусматривает исчерпывающего перечня доходов и только приводит примеры тех видов доходов в натуральной форме, которые имеют наибольшее распространение на практике, которые ФЛ, как правило, получают от ЮЛ и ИП. Вот одной из ситуаций является оплата физическому лицу организацией или ИП товаров, работ и услуг или имущественных прав в интересах налогоплательщика. Вот одна еще глобальная проблема в НДФЛ – как понимать оплату в интересах налогоплательщика? Огромное количество судебных споров на сей счет. Например: если благо предоставляется ФЛ по согласованию с ним, но третьим лицом. Вот вам и членам семьи предоставляют путевку на работе? В чьих интересах это предоставление? Это как раз показывает зыбкость категории интереса. Еще в 2007 году ФНС такую интересную позицию выразила: если организаций оплачивает услуги тем членам семьи, которые находятся на иждивении работника, в том числе, на основании заявления самого работника, то оплату услуг в целях налогообложения следует рассматривать как оплату услуг в интересах работника организации. Логика следующая: ему бы пришлось оплатить путевку за иждивенца, за ребенка, за супругу и соответственно в этой части он экономит в части своих расходов на членов семьи. Возникает ли здесь доход для целей налогообложения?
Дмитрий: Мне кажется, что нет, поскольку мы можем говорить о возникновении дохода только в том случае, если он бы возник и при иных обстоятельствах (эти же расходы были бы произведены и в иных условиях). Мы говорим о выгоде, когда есть сбереженные расходы, которые в других ситуациях были бы проведены.
Лера: Тогда это с точки зрения квалификации материальная выгода, которая не предусмотрена.
Кустова: Конечно, с моей точки зрения, если уж быть последовательным, то нужно быть последовательным до конца. В данном случае у него нет дохода в материальной форме – это не та услуга, которая была оплачена ему как персонализированному индивидуальному налогоплательщику. Ему фактически вменяют доход в виде экономии на расходах, которые он не понес в связи с оплатой организацией услуг в отношении членов семьи этого работника. Это не доход в натуральной форме, это вменение ему дохода в форме материальной выгоды. Но такой материальной выгоды не предусмотрено в ст.212 НК РФ. Но может возникнуть ситуация, когда доход в форме материальной выгоды как раз-таки будет единственным доходом, которое получит лицо, находящееся на иждивении, в принципе. Это вообще к вопросу о конституционности налогообложения этой экономической выгоды, т.е. у нас получится ситуация, когда лицо не имеет иных доходов в принципе, находится на иждивении, потому что состоит в браке и имеется общая совместная собственность, но постольку поскольку НДФЛ является строго персонализированным налогом, мы не можем обратить взыскание на часть общей собственности до раздела общего имущества между супругами.
Еще есть интересная дискуссия относительно изъятия НДФЛ с заработной платы лица. Работодатель изымает соответствующую часть заработной платы в момент, когда мы передаем соответствующую сумму налогоплательщику. Мы уже за счет общей совместной собственности забираем налог или что? Применительно к общей совместной собственности есть более глобальная проблема – проблема персонализации фигуры налогоплательщика, состоящего в браке при отсутствии брачного договора, т.е. когда есть режим общей совместной собственности. Вот у Андрея Анатольевича Павлова проблемы с предоставлением вычета нет, т.к. неважно, кому из супругов предоставили вычет – это все совместная собственность все равно. Вот рассуждения цивилиста, и никаких проблем с распределением вычета. В налоговой конструкции такая позиция не вписывается, в принципе. Мы строго персонализированы должны определить вот ту фигуру, которая вправе притязать на соответствующую часть вычета, и между супругами строго вычет распределить. Мы в этот момент вообще не можем позволить себе думать об общей совместной собственности, кроме как исключительно о том, что должно быть заключено соглашение между супругами о распределении вычета.
Комментарий Шаталова (разработчика НК РФ): полагаем, что может облагаться соответствующий доход работника (в форме оплате путевки), если он напишет заявление о ее предоставлении.
Юридически такое толкование не следует из НК РФ.
Далее Шаталов пишет, что оплата физическому лицу организацией или ИП товаров, работ и услуг или имущественных прав не подлежит налогообложению, если она происходит, ПРЕЖДЕ ВСЕГО, В ИНТЕРЕСАХ ПРЕДОСТАВЛЯЮЩЕГО ЛИЦА, а не целью преимущественного удовлетворения личных нужд гражданина. Это еще больше усложняет ситуацию, суд фактически признает наличие всегда обоих интересов, которые нужно сравнивать и взвешивать, и определять преимущество.
Причем сам по себе пример достаточно интересный, и аргументация ВС РФ достаточно спорная: он говорит о том, что необходимо учитывать направленность затрат по оплате за гражданина товаров, работ и услуг или имущественных прав, направленность на удовлетворение личных потребностей лица в сравнении с обеспечением необходимых условий труда. Значит, если затраты организации нацелены на создание условий, необходимых для осуществления трудовых функций этим лицом, то мы должны говорить об интересе организации и не усматривать оснований для вменения дохода ФЛ. Сама ситуация: лица переехали по инициативе работодателя в связи с открытием филиала в другом городе и необходимости привлечения к труду иногородних работников. Организация обеспечивает проживание работников филиала. КС РФ говорит о том, что нет здесь дохода, т.к. оплата жилья осуществляется в целях привлечения новых работников по месту открытия филиала в связи с отсутствием там квалифицированных кадров. И дальше оцените следующий аргумент: ПРЕДОСТАВЛЕННЫЕ РАБОТНИКАМ КВАРТИРЫОБЕСПЕЧИВАЛИ КОМФОРТНОЕ ПРОЖИВАНИЕ, СООТВЕТСТВОВАЛИ СТАТУСУ РАБОТНИКОВ, НО ПРИ ЭТОМ НЕ ОТНОСИЛИСЬ К КАТЕГОРИИ ЭЛИТНОГО ЖИЛЬЯ. У меня возникает вопрос: а если бы относились к элитному жилью? Как бы изменился подход суда? Как бы высчитывался процент комфортности? Облагать ли только ту часть дохода, которая говорит о супер комфортных условиях? Эту проблему можно усложнять до бесконечности.
Еще проблема вменения в качестве дохода сумм компенсации арендатором затрат арендодателя по оплате коммунальных услуг, т.е. ФЛ сдает в аренду квартиру свою, получает за это арендную плату (у нас сомнений, что арендная плата в силу ст.208 НК РФ рассматривается в качестве дохода) и помимо это этого договором предусмотрена выплата арендодателю компенсации за оплату коммунальных услуг. Позиция финансового ведомства (Минфина РФ): нужно дифференцированно подходить к этому вопросу в зависимости от того, связана ли эта услуга с возможностью ее фактического потребления арендатором. Например, электричество. В квартире нет электроприборов, туда вселяется арендатор, и счетчик начинает крутиться. Оплату производит арендодатель, а арендатор компенсирует ему размер понесенных расходов. Если мы говорим об электроэнергии, мы можем связать ее с размером фактического потребления этой коммунальной услуги. Соответственно мы должны усматривать личный интерес арендатора в оплате этих услуг, и не можем вменить такую компенсацию в качестве дохода арендодателя. Если размер оплаты не зависит от фактического потребления коммунальной услуги, то эта оплата происходит в интересах арендодателя, соответственно ему должны вменять доход. Как решить проблему с налоговой и гражданско-правовой точки зрения?
Далее шла дискуссия, записал ключевые вопросы Кустовой, на которые надо ответить для решения ситуации
Что такое компенсация затрат на уплату коммунальных платежей? На ком лежит обязанность по уплате коммунальных услуг? Арендатор должен платить за коммунальные услуги как кто? Как арендатор – тогда это отношения аренды. Поступает ли эта компенсация в рамках арендных отношений или наряду с ними? Или обязанность по уплате коммунальных услуг существует в рамках договора возмездного оказания услуг? У кого возникает доход и в какой форме?
Может ли быть такая конструкция в рамках действующих положений ГК РФ о договоре аренды, когда стороны в рамках договора аренды устанавливают обязанность арендатора произвести дарение арендодателю на оплату коммунальных услуг?
Зал: Дарения не будет.
Катя Е.: Можно пойти по пути того, что бремя содержания имущества лежит на его собственнике.
Кустова: Хороший путь. На арендатора никак не может быть выписан платежный документ по оплате коммунальных услуг? Вообще надо смотреть на положения ЖК РФ. С кем заключается договор об оказании коммунальных услуг?
Вася, Даниил: Такой договор может быть заключен как с собственником, так и с иным лицом (в некоторых случаях).
Кустова: Отлично, у нас уже вырисовывается юридически грамотное решение. Во всяком случае, если у нас нет договора с арендодателям на оказание этих услуг в условиях действующего регулирования, то у нас не может быть никакого разговора о предъявлении требований арендодателю, который юридически не связан обязательством по оплате.
Дима: Кстати, ст.153 ЖК РПФ: обязанность внесения платы за оказанные коммунальные услуги возникает, в частности, у арендатора жилого помещения с момента заключения соответствующего договора аренды.
Кустова: Значит, законодатель может даже исключить возможность возложения на арендатора обязанностей в отсутствие заключенного договора, ведь тоже может быть такое регулирование.
Дима: ст.153 ЖК РФ стоит на позиции того, что платит тот, кто фактически пользуется с момента заключения договора аренды (не специального договора предоставления коммунальных услуг). Следовательно, когда вступил в арендные отношения, становишься пользователем коммунальных услуг.
Кустова: Тогда возникает другой юридический вопрос: если мы говорим о том, что бремя оплаты коммунальных услуг лежит на арендаторе, оно лежит именно на этом лице в рамках договора аренды, из которого следует, что соответствующее лицо вносит соответствующие платежи исключительно в связи с тем, что потребляет коммунальные услуги в рамках отношений аренды, т.е. замещая собой в этой части фигуру собственника, который, по общему правилу, платил бы эти суммы? Т.е. это схема возмещения расходов арендатора, которые он несет по общему правилу в рамках содержания имущества? Или это претензия на самостоятельность отношений этого арендатора с коммунальными службами.