Юдмозерской край.
Точно неизвестно, когда «образовалась» лесная таёжная деревушка Юдмозеро Нименьгского прихода Онежского уезда Архангельской губернии. Возможно, ещё до переселения новгородцев здесь жили угро-финские племена или как их еще называли – «белоглазая чудь». С появлением первых переселенцев эти племена ушли дальше, в сторону Карелии. По своим обычаям первые жители лесного севера хоронили своих предков не в земле, а в срубах. Автор лично видел такой склеп на старом Юдмозерском кладбище в 1970-х годах, а ныне их вообще уже нигде не встретить.
Первое упоминание о селении Нименьга упоминается в 1556 году в Каргопольских летописях. (В переводе с агрофинского Нименьга означает извилистая река). Время образования Нименьгского прихода относят к ХУ1 веку, по историческим сведениям церковный храм был освящён в 1692 году новгородским митрополитом Иовом.
В своей книге «Монастыри Онеги» (Онега 2002) я уже писал, что игумен Авраамий управлял Кожеозерской обителью с 1608 по 1634 год (Кожеозерский монастырь был основан в 1557г.) С образованием этого монастыря жители деревни Юдмозеро попадали к нему по одним им известным лесным тропам.
По книге «Сотная на Турчасовский стан Каргопольский уезд 1556 год» упоминается Нименьгская волостка, в которой указывается следующие тяглые деревни: Островская, Юрьевская, Харловская, Гавриловская, Остащевская, Онцыфоровская, Степановская, Леонтиевская, Микитинская. Всего 9 деревень, дворов 44 и людей 49 человек. В той же волостке на Нименьгском деревни пустые – Никифоровская, Гавриловская. Возможно, деревня Юдмозерская называлась в те времена по другому, но более вероятно имя селения названа от имени речки «Юдьма».
О первых поселенцев деревни Юдмозеро пока ничего не удалось выяснить. Ходят несколько легенд, будто бы род Шабалиных появился из Киево – Печерской лавры. Можно только предположить, что первые жители деревни Юдмозеро в поисках свободной земли могли появиться со стороны Карелии, или со стороны Ошевенского монастыря.
Предки семейства Валявкиных утверждают, по преданиям ещё в петровские времена сидевшие в Новгородском остроге трое солдат (Шабалин, Валявкин, Хамов) убили охранника и прихватив его оружие, бежали на север через Каргополь, а затем по лесным тропам вышли к реке Юдьма, где позднее построили первые дома, а жён себе нашли в селе Нименьга. Так и возникла деревня Юдмозерская… По другой версии, из Новгородской губернии бежали трое мужиков, укрываясь от призыва в армию (тогда служили 25 лет), бежали на север и вышли к реке Юдма, образовав деревушку Юдмозеро.
Но самая достоверная версия - ещё в Х11 –Х1У веках тысячи новгородцев шли на север по лесным речкам, тропам в поисках свободных земель и осваивали те угодья, которые им понравились. Таким путём шло постепенное осваивание и нашего онежского края. В те времена в лесах было много зверей и птиц, а в озерах и реках рыбы, позднее жители стали выжигать леса и выращивать ячмень, рожь...
Многосложное дело возведения церквей в окраинном Прионежье находилось в прямой связи с развитием и ростом населения. Вероятно, уже в ХУ111 веке в деревне Юдмозерская был установлен Поклонный крест, а затем была построена и часовня.
По сохранившим историческим документам известно, что в 1832 году в деревне Юдмозеро уже существовала часовня. В книге «Историческое описание приходов и церквей Архангельской епархии» отмечено – в деревне Юдмозеро была построена церковь с тремя куполами в честь Тихвинской иконы Божьей Матери, устроенная в 1863 году из бывшей часовни, и при ней колокольня с 12-ти колоколами.
В архивной справке по деревне Юдмозерская (фонд 0 опись 9 дело 132 ГАО, 1865г.) деревня Юдмозеро числится как заимка, выселка с 14 дворами, а в самой деревне проживало 80 человек, в том числе 40 мужчин и 40 женщин; из них было два рыбака, десять охотников, грамотных один, плотник один, амбаров 6, овинов 2, бань 6, лодок 5, рогатого скота 28, овец 52 и лошадей 16. По переписи от 29 ноября 1869 года в Юдмозеро находилось 28 мужчин и 41 женщины, домов же по – прежнему 14. Жители содержали 14 лошадей, 32 единицы крупного рогатого скота, 80 овец. К 1877 году в Юдмозере было уже 16 дворов.
В 1891-ом году в деревне Юдмозеро была открыта церковно – приходская школа, в которой в 1895 году обучалось 34 мальчика и 7 девочек. Священником служил Михаил Семенов Кононов, псаломщиком - Михаил Андреев Алексеевский.
Часть деревни Юдмозеро от Глубокого озера (1970)
По переписи1897 года (фонд 6 опись 18 дело 114) известно, что в деревне Юдмозерская проживало 9 семей Шабалиных, кроме них того жили Пономаревы, Первушины, Поповы, Валявкины, Хамовы. По сведениям 1914 года в Юдмозере проживало уже 12 семей Шабалиных, Валявкиных - 8, Хамовых - 6. Домов в деревне было 20.
В 1920-е годы ХХ века в деревне Юдмозеро было уже 34 двора и проживало 56 мужчин и 99 женщин. По церковным праздникам священника привозили из села Нименьга. В начале 30-х годов церковь была разорена: сняты колокола, украдены иконы, спилены на дрова кресты. Потом в ней был клуб, но ходить туда народ не хотел, боялись гнева Господня. Затем в церкви организовали склад, приспосабливали и под дом отдыха, но и в этом обличье здание церкви себя не утвердило, и стала постепенно приходить в упадок.
Народ в деревне Юдмозерская был работящий. Жители ловили рыбу на озерах, выращивали рожь, ячмень, лён, овощи, держали скот и птицу, мужчины ходили в бурлаки. У большинства сельчан были большие хозяйства. В 1930 году в деревне был образован колхоз под названием «Вперёд». Первым председателем был Фёдор Григорьевич Шабалин, его сменил Василий Матвеевич Хамов, потом был Сёмен Иосифович Шабалин (брат Марфы Осиповны Шабалиной - Хрипливенко, работал до 1936г.). С января 1936 г. по февраль работал председателем Хамов Павел Фёдорович (13.08.1910г.р.; позже он работал председателем в Подпорожье). Перед войной колхоз начал набирать силу, колхозники стали больше получать на трудодень и председателем работал Антон Фёдорович Валявкин. В годы войны колхозом руководил Давид Яковлевич Николаенко, а после войны, с 1945 года, председателем колхоза работал Иван Иванович Варзугин, а с 1949 по 1953 год колхозом руководил Попов Григорий Александрович. В 1953-ем (от 4 ноября 1953 г.))колхоз был объединен с колхозом «Вперёд» (Нименьга), которым руководила Александра Евдокимовна Зенова.
Ещё до войны колхозники колхоза «Вперёд» стали жестоко облагаться различными налогами, крестьяне бросали свои дворы, продавали имущество и уходили в город Онегу на лесозаводы, часть жителей уезжали в Кемь, в Мурманск и в другие места.
С объединением колхоза обезлюдили небольшие селения, люди, особенно семейные, стали уезжать - надо было где - то учить детей, работать самим. Так постепенно умирала и деревня Юдмозеро, и в конце ХХ века в деревне постоянно жила одна семья - Хрипливенко Антон Никитич, его жена Марфа Осиповна (Шабалина) и сын Николай. В начале ХХ1 века Антон Никитич Хрипливенко с сыном Николаем выезжают в поселок Нименьга, и вскоре (2006 - 2007г.) оба умирают. Сегодня в деревне Юдмозеро постоянно никто не живёт, а летом приезжают туристы и дачники.
В начале ХХ1 века мне удалось по документам Архангельского фонда Архангельской духовной консистории выяснить более ранний период возникновения рода Шабалиных.
Род Шабалиных.
Автор предполагает, что свой род Шабалины ведут с древних времен от промышленников – ушкуйников Великого Новгорода.
В время создания мною книги «Родословная» в 2002году был известен только дед –Шабалин Захар Сергеевич, а сейчас удалось выяснить «детали» начала ХУ111 века. О Шабалиных удалось узнать следующее:
Прапрапрапрадед Шабалин Федот с 1733г.р.
Прапрапрапрабабушка Шабалина
Прапрапрадед Шабалин Фёдор Федотович с 1757г.р.
Прапрапрабабушка Шабалина Евдокия с 1756г.р.
Дети: Ирина, Тит, Андрей, Александра, Соломея.
Прапрадед Шабалин Тит Федорович с 1784г.р.
Прапрабабушка Шабалина Параскева с 1782г.р.
Прадед Шабалин Сергей Титович с 1821г.р.
Прабабушка 1-я Шабалина Устина Павловна с 1825гр..
Дети- Захар
2-я Шабалина Настасья Осиповна с1826г
Дети: Иван, София, Федор.
Дед Шабалин Захар Сергеевич (1848-1923)
Бабушка Попова Фекла Федоровна (1849 -1918)
Дети: Григорий, Анна, Илья, Михаил, Василий, Осип (Иосиф), Иван.
Отец Шабалин Осип (Иосиф) Захарович (1895 –март 1944)
Мать Валявкина Марина Сергеевна ( 1895 – 1977)
Дети: Александр, Михаил, Петр, Валентина.
Шабалин Александр Осипович ( 4.11.1914 – 16.01.1982г.
Жена – Овчинникова Варвара Григорьевна (17.12.1915 -19.07.2010)
Дети: Геннадий, Галина, Раиса, Наталья.
Детство Саши Шабалина.
В биографии Саши Шабалина нет ничего необычного. Родился он в октябре 1914 году в лесной таёжной деревушке Юдмозеро, в двадцати верстах от села Нименьга Онежского уезда Архангельской губернии.
По церковной книге Нименьгского прихода Александр Шабалин родился по старому стилю 18 октября, крещён 20 октября, а свидетельство о рождении выдано 31 октября 1914 года (однако сам Александр считал своим днем рождения 4 ноября 1914 года, и эта дата отмечена в энциклопедиях и другой справочной литературе). При крещении Александра в церкви присутствовали: отец - Шабалин Осип Захарович, мать Марина Сергеевна, брат матери Александр Сергеевич Валявкин и священник Виталий Попов.
Древний род Шабалина исходит от прапрапрапрадеда Федота Шабалина, который родился в начале 1700-х годов, а продолжил род Шабалиных дед Захар. У Захара Сергеевича с женой Поповой Феклой Федоровной было семеро детей, в том числе и продолжатель рода Шабалиных Осип (Иосиф).
Шабалин Осип Захарович родился в деревне Юдмозеро 25 января 1895 года. В 1913 году женился на Валявкиной Марине Сергеевне, а в октябре 1914 года у них появился первенец Александр. В переводе с греческого имя это означает «мужественный защитник, храбрец». Никто из родных и ведать не ведал, что оно до такой степени будет символичным…
Молодые Шабалины жили с родителями мужа. Летом Осип уходил на заработки, работал сплавщиком на реке Онега и Кемь. А зимой жил дома и рыбачил, охотился, помогал родителям заготавливать дрова, возил сено и занимался хозяйственными делами по дому.
В годы первой мировой войны старшие сыновья Захара (Григорий, Илья, Михаил, Василий, Осип) ушли на войну и в семье Шабалиных все заботы легли на плечи деда. Время было трудное, деревня обезлюдела, с хлебом стало туговато.
Слева стоит отец Осип Захарович Шабалин.
Дед и женщины с великим трудом обрабатывали свой крестьянский надел. На скудных полях, что раскинулись вокруг деревни, сеяли ячмень, рожь, коноплю, картофель. Все трудились непокладая рук, особенно много работы у крестьян было летом. Собирали грибы, ягоды, готовили дрова на зиму. Работали в основном женщины и дети. Мужчин летом в деревне не встретишь, они уходили на заработки на лесопильные заводы или сплавляли древесину по рекам.
Отец Саши, Осип Захарович, был опытный сплавщик. Сплавлял лес по капризным северным рекам, а также не отказывался ни от какой другой работы, так как семья была большая, трое детей, всех накормить надо. Весной и летом Осип орудовал багром на сплаве. В бурное онежское половодье, стоя на бревне с багром в руке, любой из них смело плывет по течению или пересекает реку где заблагорассудится, спокойно покуривая корешковую трубку и перекликаясь с кем – либо во весь голос. Работали они ловко, бойко; везде и всюду на всех реках Севера онежские сплавщики пользовались уважением. Таким ловким был и отец Шабалина – Осип. Не часто приходилось Саше видеть его в свои детские годы. Рос он без отцовской ласки.
В 1926 году вышло разрешение местной власти: кто был в Красной Армии, выделялся бесплатно лес для строительства дома. Осип Захарович построил свой дом недалеко от речки Юдма и отделился от своих родителей.
Хотя Шабалины жили бедно, но в их доме всегда было уютно: выскобленные до бела полы и стены, сияющая чистотой посуда и самая необходимая мебель. Главная в доме – мать. Невелика ростом Марина Сергеевна, но до чего же ловкая, поистине мал золотник, да дорог. У северянки Марины Шабалиной, степенной деревенской женщины, в кованом сундуке хранились старомодные наряды, шитые жемчугом, собранным со дна речушки Юдма.
Шабалины: Марина и Осип, 1915 г.
И наряжалась Марина, хотя и редко, в красивые самобытные одеяния старой северной заонежской моды. Но не этим богата была Марина Сергеевна. Щедра и богата она материнской лаской для своих деток - Саши, Миши и Пети. Хватало у Марины добрых слов, присказок, побасенок и песенок для ребят и убаюкивания их перед сном. Качая на скрипучем «очепе» люльку с меньшим Петей, она напевала монотонную, усыпляющую «Уточку»:
«Уточка лессовая, где ты ночесь ночевала?
Там, там на болотце, за Онего - рекой на заводце.
Шли мужики да из леса, высекли по пруточку
Сделали по гудочку. Вы, гудки, не гудите
Детоньку не будите…»
Не допев до конца свою колыбельную, Марина примечала, что её детонька начинает смыкать глаза, и она шепотом подзывала к себе Сашу - иди, качай братишку, а у меня дел по горло – «Охроботье» надо постирать, корова где-то в поскотине от стада отстала, запропастилась…
- А я лучше за коровой схожу – просил Саша, как и все Юдмозерские ребятишки не любивший сидеть в избе. Но мать говорила, что в поскотине могут быть волки, и тогда…
- Нет уж, ты лучше водись с братенькой, а я схожу за коровой - и она уходила по хозяйским делам до самого заката.
Петь Марина Сергеевна очень любила старинные песни. Сколько она их знала, не сосчитать - и весёлых, от которых ноги сами начинают ходить ходуном, и таких печальных, что невольно сжимается сердце и на глаза навертываются слезы. А какие сказки она знала…
Ребята любили и ценили эти материнские сказки, в которых привычный им мир северной природы оборачивался своей волшебной стороной. Из знакомых озер подымались страшные чудовища, с ними бились богатыри, чем – то похожие на их отца, чтобы освободить людей из плена. У ребятишек останавливалось дыхание, они смотрели на мать широко раскрытыми глазами и, как только она замолкала, они хором просили рассказывать еще.
- Спать пора, неслухи - сердилась Марина Сергеевна. Завтра не разбудить вас будет.
Шли годы, ребята росли не бездельниками, у каждого были свои обязанности. Семилетний Саша должен заготовить корм для скота, а это не такое уж легкое занятие. С утра идёт он с товарищами за ветками, срезает их, а потом по каждой ветке надо провести рукой, чтобы стряхнуть листья в корзину. Ветки корявые, с сучками, занозы так и впиваются в ладони: весь обдерешься, пока наберешь корзину. В те далекие годы Саша ничем не отличался от сверстников. Вместе с ними катался с горы на лыжах и санках. Летом – босиком по траве, по росистым тропкам бегал и на удочку ловил рыбешку в реке Юдма и на озерах Глубокое, Задворное (Домашнее) и Узкое.
Сызмальства родители стали Сашу приобщать к крестьянскому труду. Усаживали на коня, запряженного в борону, давали в руки поводья: - погоняй, только ровно, борозда к борозде. А когда стал чуть постарше, он вместе с другими начал ходить на сенокос. В четыре часа утра мать поднимала его с постели. Рано узнал Саша Шабалин, что такое крестьянская работа, и не отлынивал от неё. Рано поднималось солнце над лесом в горячие дни сенокосной поры. По деревне пели петухи, то в одном, то в другом месте звякал оселок о косу - горбушу. Обжигая холодной росой босые ноги, Саша едва поспевал за матерью и дядьками. Те шагали бойко, размашисто. На плечах у них косы, грабли, берестяные кошели.
Обливаясь потом, Саша ворошил сухое сено. А оно колко лезло за ворот взмокшей рубашки, над головой назойливо и противно жужжали овода, но снова и снова широким прокосьем падала тяжелая трава. Зато к вечеру солнце уже не жгло, а разливалось ровным спокойным теплом. И так приятно было уставшему возвращаться домой… Он понимал: летом сена не заготовить – зимой наголодаешься.
Зимой Саша помогал отцу по хозяйству, с дедом Захаром ездил за сеном и дровами, с рыбаками выходил на подледный лов на озера. Летними вечерами иногда удавалось вырваться и поиграть в мяч. Особенно любили юдмозерские ребята «опрошкину игру» - что – то вроде лапты, да ещё «гонять попа» - попадать палкой в чурку. К игре относились серьезно - у северян характер сдержанный, даже у малолетних.
Время шло, пора было думать об учёбе, а школы в Юдмозере не было. Отвезли за 25 километров в село Нименьгу. Простились с матерью у ворот и, расставаясь первый раз в жизни, Саша не плакал, но губы дрожали, и в горле стоял ком, но плакать нельзя, считай, не маленький уже. Мать ласково прижав его к груди, украдкой шмыгнула носом, но тут же мягко оттолкнула: поезжай, сынок, пора уж…
Жить Сашу устроили у давних знакомых. Непривычно было мальчугану жить у чужих людей, а в школу ходить за два километра. Жил он с двоюродным братом Спиридоном Валявкиным. Жить так – значит вести себя скромно, забыть о шалостях, помогать хозяевам по дому. Вечерами готовить уроки в закутке или на уголке кухонного стола, когда он свободен, заботиться самому о том, чтобы одеваться потеплее, хлеб есть в меру, чтобы и на завтра осталось. И ждать, когда приедут мать или отец с продуктами. Позднее одна его одноклассница вспоминала, что Саша учился на хорошо и отлично.
Во время учёбы в Нименьге мысленно уносился вслед за карбасами односельчан, с ранней весны выходившими в море на лов беломорской сельди, сига, корюшки и другой рыбы. Село Нименьга богата морскими традициями. Волновало желание узнать, что же там дальше залива, каков он, морской простор? Хотелось увидеть бескрайний Ледовитый океан, почувствовать его могучее дыхание…
Красными кострами заалели в рощах рябины над деревней – всё чаще слышался прощальный зов собирающихся в стаи гусей. В деревне Юдмозере в эту осень впервые открылась школа - четырехлетка. Раньше Саша два года подряд жил и учился в селе Нименьга.
Новое время делало своё дело. Старшие ребята организовались в комсомольскую ячейку, по вечерам собирались в избе – читальне. Однажды Саша прибежал домой радостный, возбужденный: ему дали роль в постановке, которую комсомольцы решили подготовить к годовщине Октябрьской революции. И вот наступил день и в просторном бревенчатом доме собралась почти вся деревня. Колышется самодельный занавес, на стенах портреты Маркса и Ленина, артисты заметно волнуются. Саше жарко: борода и усы из пакли колют лицо, но все это терпимо. Зато в конце пьесы буржуи убегают, заслышав грохот мировой революции, на сцене появляется бородатый красноармеец с винтовкой и рабочий со знаменем в руках! И зрители одобрительно бьют в ладоши.
Четырехлетку Саша окончил одним из лучших, и видя его тягу к знаниям, родители посовещались и решили - «надо Шурке учиться дальше». И отправили Александра в город Онегу в пятый класс.
Маленький городок Онега показался Саше Шабалину после деревни Юдмозеро огромной, шумной, страшноватой. Того и гляди потеряешься, попадешь под колеса, толкнет кто – нибудь. Да и дома высокие, подумать только – в два этажа. Это как же люди живут на такой страшенной высоте и не боятся? Но потихоньку осмотрелся, привык к городу и жизнь пошла своим чередом. В городе снова квартировался вместе со Спиридоном у Вологиных Анны и Степана на улице Милицейской (ныне проспект Гагарина, возле дома Колосовых). Учились в школе на Хохлинке. Иногда приезжали отец или мать, привозили домашнюю снедь, справлялись об успехах, и всё повторяли: «Учись Шурка, в люди выйдёшь! «
Дядя – Федор Сергеевич Валявкин
Изредка семью Шабалиных навещал Сашин дядя Федор Сергеевич Валявкин, потомственный помор и зверобой (брат матери Марины Сергеевны). Федор Валявкин всю свою жизнь был на море, начал с мальчишеских лет ходить на зверобойных суденышках, а позднее уже ходил в море тралмейстером. Плечистый, крепкий и сильный на руку, бойкий на слово, он приносил с собой много веселья. Коренастый, с обветренным спокойным лицом, он был для Саши необычно привлекательным, пришедшим из другой, более интересной и необычной жизни. И рассказчиком Федор Сергеевич был замечательным, умел захватывающе говорить и о своей работе, рассказывал увлекательные истории о своих похождениях в студеном море, о зубастых и прожорливых акулах, о хитроумных белых медведях – тюленьих кровососах, о моржах, которых можно бить только насмерть, иначе они способны клыками зацепиться за карбас и утопить зверобоев. Рассказывал Сашин дядя и о чуде – юде рыбе - кит, которое трудно теперь в море встретить, однако случается, что во время бурного прилива зазевавшегося кита вышвырнет буря – падера на мель. Начнется отлив, кит останется на суше и бывает, что бедняга лопается на берегу от собственной тяжести. Тогда прибрежные жители делят тысячепудовую тушу и делают из кита мыло, годное для стирки…
Все мальчишки в детстве стремятся найти себе героя, образец для подражания. Саша всячески старался подражать дяде и даже ходил враскачку, заложив руки в карманы. При этом он чувствовал себя почти что морским волком. Походка и манеры моряцкие уже есть, оставалась самая малость…
И всегда Федор Сергеевич сопровождал свой рассказ обилием поговорок и пословиц. Федор Сергеевич видел, какими глазами смотрит на него племянник, и часто говорил: «Эх, Сашук, Сашук, мал ты, молоденек. Рано ещё тебя в море брать. А вот подрастешь, отобью я тебя от отца твоего! Много ли на реке, да на бревнах простору? Тьфу! То ли дело морское! Слыхал, что старики про море бают: море – великое поле, тыном его не разгородишь, песком не засыплешь, веслом не расплещешь, камушком не перекинешь и на брёвне не переплывешь. Море, что человеческое горе, никогда его до дна не выпьешь, сколько хошь пей, всем ещё глотнуть останется... В море глубины, а в людях правды не изведаешь. Но я скажу тебе, что самые дружные люди только в морских плаваньях встречаются. Там всегда один за всех, все за одного. В море бывает щепка дороже, чем конь на суше. Но ты расти – вырастай и не бойся стать моряком. Не жди горя от моря, а беды от воды. И запомни: море храбрых любит – трусливому в море делать нечего».
Дядины слова нравились Саше, они будили в нём любовь к морю и вызывали желание быть похожим на крепыша дядю Федю, не знающего страха. Рассказы Федора Сергеевича бередили воображение Саше Шабалину, который уже не переставал грезить о кораблях и морских плаваниях.
В своё время Фёдор Сергеевич Валявкин был награждён Георгиевским крестом и медалями. В 1910 году он участвовал в Новоземельской экспедиции, возглавляемой В.А.Русановым, в которой капитаном шхуны «Дмитрий Солунский» был житель из села Ворзогоры Онежского уезда Поспелов Григорий Иванович, а в команде, кроме Валявкина, были ворзогорцы: Николай Шалавин, Матвей и Иван Хамовы, Григорий Гунин. Все были представлены к наградам, в том числе и Ф.С.Валявкин нагрудной медалью с надписью «За усердие» на Станиславской ленте. В 1930-1931 годах Федор Сергеевич участвовал в полярной экспедиции Карское море – Ямал. В 1933 году участвовал в экспедиции на Северную Арктику. В конце 40-х он трагически погиб. Ф.С.Валявкин был женат. Жена Лебедева Анна Матвеевна. В семье Валявкиных было пятеро детей: Иван, Наталья, Павел, Леонид, Тамара.
В 1930 году учёба в онежской школе подходила к концу, и надо было Саше Шабалину определиться, что дальше делать. Помог снова дядя Федор Сергеевич, который в то время промышлял на тральщике около Мурманского побережья. Федор написал Сашиному отцу и своей сестре Марине, чтобы они без боязни отправляли сынишку в Мурманск, где работы сколько угодно. Конечно, отец Саши рассчитывал, что после учёбы у него будет в доме толковый и дельный помощник, но сын уже мечтал о другой жизни: ему хотелось стать моряком…
Море зовёт.
Мечта сбылась, он едет в Мурманск. Перед ним путь в будущее, такой же широкий и неизведанный, как море. Саша надеется на заботливого дядю, который всегда поможет шестнадцатилетнему подростку? Для таких, как он, на флоте одно место – место юнги…
В памятный осенний дождливый понедельник Федор Сергеевич шел со своим племянником на траулер. Саша с любопытством озирался по сторонам, восхищался стройным проспектом Сталина, многоэтажными домами, высокими скалами, окружающими заполярный город. Мурманск показался ему настолько хорошим и приветливым, что у Саши родилась мысль: навсегда остаться в нём и жить и работать, как дядя Федор.
Корабль, на который привел Федор Валявкин племянника, назывался «Краб» и одновременно значился ещё под № 5. Это был рыболовный тральщик, труженик холодных морей, насквозь пропахнувший рыбой и тюленьим жиром. «Краб» со всем его сложным хозяйством, требующим умения, сноровки и трудолюбия, стал для Александра Шабалина вскоре близким и родным. И люди на судне были хорошие, они относились к новичку снисходительно и покровительственно. Юнга Шабалин – кандидат в матросы, от каждого из старших товарищей видел поддержку, слышал добрые советы и становился для матросов хорошим помощником.
Траление у корабля бортовое, экипаж – бывалые мурманские «мореманы», из тех, у кого жесткая брезентовая роба постоянно в рыбьей чешуе… Неделями мотается «Краб» по шумным волнам холодного Баренцева моря, от банки к банке, от одного квадрата лова к другому и палуба ходит ходуном под ногами и соленая волна хлещет через планширь при шторме, а ветры норовят сорвать зюйдвестку. Вахта за вахтой, спуск трала да подъем, к концу вахты валишься с ног. «Краб» понравился Саше, хотя и был неказист и невелик. Особенно зауважал юнга судно и экипаж, когда узнал, что оно давно уже подлежит списанию, а трудится не хуже иных новых, не меньше добывает трески, окуня, зубатки, камбалы. Не смутили парнишку и новые его обязанности: орудовать шваброй, наводить чистоту в каютах, на палубе.
А самым важным, к радости Федора Сергеевича и экипажа, явилось то, что юнга сразу же сдружился с морем. Были на флоте случаи, когда новичок пасовал перед трудностями плавания, уже после первого выхода на промысел списывался на берег. Норов Баренцева моря крутой, оно часто штормит, даже в хорошую погоду неспокойно, но уже в первых штормовых переплетах Саша показал, что он не из тех, кто спасует. Были моменты, когда казалось, что под ударами многотонных волн суденышко навсегда скроется в пучине. В таких переделках даже бывалым рыбакам становилось жутко.
- Ну, браток, ты просто молодец! - хвалили его матросы, когда шторм унимался и опасность оставалась позади. А боцман после первого же штормового испытания сказал юнге при всех - Быть тебе, Александр, не иначе как адмиралом. С тех пор он так и величал шутливо Шабалина –адмирал.
Вскоре капитан судна перевел Александра на камбуз помощником кока. И здесь он все делал с рвением и душой: убирал помещение, мыл посуду, чистил картошку. Молоденький юнга из города Онеги Александр Шабалин не хотел, чтобы для него делались какие-либо исключения. И он добился, чтобы его тоже назначили на подвахту и наравне с другими допускали обрабатывать улов. Обычно шкерка (разделка) рыбы, требующая немалых навыков, делалась матросами. Но когда добыча была богатой и юнге находилось дело. Став в ящик с рыбой, он подавал её рубщику. Тот с топориком работал на конце дощатого стола (рыбодела), а справа от него располагались шкерщики. Пытливый и сметливый юнец присматривался к каждому движению рыбаков, постигая секрет и премудрости их мастерства. Через несколько месяцев и он уже становился за стол шкерить рыбу. Не всё сначала получалось, но не отступал, старался быть наравне со всеми. Вместе со всеми и вахты стоял и как заправский рыбак научился всяким премудростям. А когда Александру «стукнуло» шестнадцать, капитан в полном соответствии с трудовым законодательством назначил его в команду матросом. Это уже был промысловик, прошедший начальную школу становления, усвоивший азы рыбацкой профессии. Все «университеты» прошел Александр Шабалин на траулере «Краб». По совету дяди Александр начал постигать тралмейстерское дело, и к девятнадцати годам был неплохим помощником тралового мастера. Дело это далеко не простое. От тралмейстера во многом зависит удача на промысле. Он заботится о состоянии тралового хозяйства, руководит действиями матросов при пуске и подъеме трала, при устранении различных неполадок и неисправностей – словом, всего того, что обеспечивает лов в районах, куда капитан выводит траулер.
Наложил ли отпечаток на характер Александра Шабалина этот период его жизни? Ещё бы!. Труд пахаря моря – рыбака, один из самых трудных в мире. Четыре недели на тральщике либо делают из человека рыбака, либо заставляют его бросать это тяжелое ремесло навсегда. Четыре недели на маленьком тральщике, четыре недели качки, дождя, снега, когда не успевает просохнуть одежда, четыре недели бесконечного труда. Трал сопротивляется, режет руки. Серебряная река рыбы течет непрерывно мимо тебя. Левой рукой держишь рыбину, в правой – нож. И шкеришь, шкеришь, пока мускулы не отказываются повиноваться. И даже тогда продолжаешь работать. Работать без позы, без бахвальства, потому что все работают так же, как и ты, и никто не думает жаловаться на судьбу – ведь сам её выбрал!
Иногда находилось и свободное время. Александра привлекал клуб моряков, где можно было видеть заправских матросов, обветренных, бронзовых от загара. Эти люди, о которых Александр думал с глубоким уважением, ведь они побывали во всех заморских портах от Мурманска до Сингапура и Сан – Франциско. В кафе - ресторане, в сизом табачном дыму, за пивной кружкой было чего рассказать этим людям о своих странствованиях по белу свету и было чему у них поучиться. Они рассуждали и о суровой Арктике, где опасность подстерегает мореходов, и о далеких краях, где в солнечных портовых городах трудятся грузчики. Иногда в клубе моряков слышится и иностранная речь. Моряки понимают друг друга, дружелюбно чокаются кружками, и звучит застольная песня на разных языках, и слышатся аплодисменты одних и свист других, означающий одобрение, вызов к шумному веселью.
Эта нехитрая, но вместе с тем жизненная его формула - решил и слово сдержал - основа характера Шабалина. Сколько раз впоследствии следовал он ей и никогда не давал себе поблажки: решил – держись! Много раз товарищи и тогда и позже пытались уговорить его: - Ну, будь человеком, будь мужиком, напейся по – настоящему хоть разок! Была тут и традиция, а может, даже и зависть, но Александр только улыбался и качал головой. Он помнил, как он однажды напился и очнулся только на «Крабе» с тягостным ощущением и провалом в памяти. Рюмочку – другую с друзьями – это одно дело. А напиваться – это уж увольте…
Два года службы матросом не пропали даром: Александр возмужал, познал черновую работу моряка – рыболова, но останавливаться на этом не хотел. Дядя Федор Сергеевич и отец Осип Захарович посоветовали учиться дальше, постигать морскую науку.
Тралмейстер.
Всё спорилось в руках молодого моряка, и всё ему хотелось познать. Отлично нес вахту, быстро стал одним из лучших шкерщиков и одновременно, продолжая совершенствоваться в своём деле, учился рулевому делу. И капитан, и штурман, и рулевые поощряли инициативу матроса и всячески помогали ему.
- Ну как, «адмирал», может, скоро и капитана сможешь подменить? – весело подшучивал боцман. До капитана мне далеко, отвечал в тон ему Александр. А вот за тралмейстера со временем смогу работать.
Разговор Шабалин поддерживал на шутливой волне, решение же его было серьезным, к этому времени по совету своего дяди Федора Сергеевича он уже основательно постигал траление, его организацию и средства. Ему ещё не было и девятнадцати, а уже мог быть неплохим помощником тралового мастера и даже при случае заменить его.
На судне все видели, что тесно стало Шабалину в матросах. Но подходящих вакансий на «Крабе» тогда не было. Капитан при случае побывал в управлении тралового флота «Мурманрыба» и рассказал там о редких морских и промысловых склонностях воспитанника своей команды.
Надо бы подобрать должность по его способностям, говорил он начальнику управления. - Подберём, места есть! Через несколько дней был подписан приказ о назначении Александра Шабалина помощником тралмейстера на траулер «Сом». Позже капитан судна и в управлении и при встречах с капитаном «Краба» с большой похвалой отзывался о новом судовом специалисте: «Спасибо за Шабалина. И дело знает не хуже самого тралмейстера и человек замечательный. Прямо – таки находка. Парню всего лишь девятнадцать, а в нашем деле уже мастер».
Тралмейстер на рыболовном корабле, это вторая фигура после капитана. Капитан со штурманом ищут рыбный косяк, выводят судно в квадрат лова, всё остальное зависит от тралового мастера. Он обязан содержать трал в готовности, руководить его спуском и подъемом. И помощнику мастера надо знать дело не хуже, он должен быть готов подменить старшего в любую минуту
Семья Шабалиных, 1935 год.
Иногда трал рвался, и тралмейстер с помощником и матросами чинили его, мудрили над усовершенствованием гигантской рыболовной снасти. А она не проста: сколько сетевого полотна, кухтылей, бобинцев, стальных тросов – ваеров и прочей рыбацкой премудрости…
Перемена в трудовой жизни Александра Шабалина произошла в 1933 году. Плавая на траулере «Сом», он ещё более возмужал, приобрел организаторские навыки, научился работать с людьми. Хотя время становления Александра в новом деле был небольшим, но многое значил в его самоутверждении, позволил ему окончательно убедиться, что не ошибся в выборе жизненного пути. Вроде бы немалого добился он в освоении промыслового дела, но это давалось огромным трудом, ко всему шел самоучкой, чистым практиком, а нужны были знания. И Александр Шабалин, как успевший поплавать на судах, оказался подходящим кандидатом на штурманские курсы Мурманского техникума.
Зачисление А.Шабалина на курсы прошло без всяких трений. Учёба у него пошла довольно легко. Очень помогал опыт работы на траулере. Немало значили также врожденная смекалка и усердие, стремление дойти до всего. Преподавание на курсах было поставлено неплохо. И всё же Александру Шабалину хотелось знать больше и глубже. Многие часы проводил он после занятий в библиотеке.
Вознаграждением за упорный труд Шабалина были высокие оценки на зачётах и экзаменах. Преподаватели с удовлетворением отмечали глубокое освоение им всего учебного материала. Особенно убедительно это показали выпускные экзамены. Их Александр Шабалин выдержал блестяще. 27 августа 1935году ему был вручен диплом штурмана парового маломерного судна до 200 регистровых тонн.