деждах царского сына, но жребий был брошен, и он уже не
мог вернуть того, что случилось, а его самолюбие нашепты
вало ему, что он имеет достаточно красивый вид, чтобы
представиться сыном могущественнейшему государю. Обо
дренный этой мыслью, он вскочил на коня, собрал всю свою
храбрость, чтобы пустить его в настоящий галоп, и меньше
чем в четверть часа подъехал к подошве холма. Он сошел с
лошади и привязал ее к кусту, которых много росло на хол
ме; затем он вынул кинжал принца Омара и поднялся на
холм. У подножия столба стояли шесть человек вокруг вы
сокого старца царственного вида. Великолепный кафтан из
золотой парчи, подпоясанный белой кашемировой шалью, и
белый тюрбан, украшенный сверкающими драгоценными
каменьями, отличали его как человека богатого и знатного.
Лабакан подошел к нему, низко поклонился перед ним и
сказал, подавая ему кинжал:
— Вот я, которого вы ищете.
— Хвала Пророку, сохранившему тебя! —отвечал старец
со слезами радости.— Обними своего старого отца, мой воз
любленный сын Омар!
Добрый портной был очень тронут этими торжественны
ми словами и с радостью, смешанной со стыдом, упал в
объятия старого царя.
Но ему суждено было только один миг безмятежно на
слаждаться блаженством своего нового положения. Когда он
поднялся из объятий царственного старца, он увидал всад
ника, спешившего по равнине к холму. Всадник и его конь
представляли странный вид. По-видимому, конь из упрям
ства или от усталости не хотел идти вперед, поэтому он та
щился спотыкаясь ни шагом, ни рысью, а всадник руками и
ногами погонял его бежать быстрее. Лабакан очень скоро
узнал своего коня Мурву и настоящего принца Омара, но
злой дух лжи уже прочно вошел в него, и он решил во что
бы то ни стало, с железным упорством отстаивать свои при
своенные права.
Уже издали видно было, что всадник делает знаки; вот
он, несмотря на плохую рысь коня Мурвы, подъехал к по
дошве холма, бросился с лошади и взбежал на холм.
_ Сказка о ж ниж ож принце
ф --------------------------------------------------------------------- ---------------------------------- 109
— Остановитесь! —воскликнул он.—Кто бы вы ни были,
остановитесь и не давайтесь в обман постыднейшему лже
цу! М еня зовут Омаром, и ни один человек не смеет зло
употреблять моим именем!
На лицах окружающих выразилось глубокое изумление
перед этим оборотом дела. Старец, вопросительно смотрев
ший то на одного, то на другого, казался очень пораженным.
Но Лабакан, с трудом сохраняя спокойствие, сказал:
— Всемилостивейший государь и отец, не давайте этому
человеку вводить вас в заблуждение. Это, насколько я знаю,
ЯЗильаельж Гауф _
НО ----------------------------------------------------— ------------------------------------------------ф
помешанный портной-подмастерье из Александрии по име
ни Лабакан, который заслуживает скорее нашего сострада
ния, чем гнева.
Эти слова довели принца до бешенства. С пеной от яро
сти он хотел устремиться на Лабакана, но окружавшие бро
сились между ними и удержали его, а царь сказал:
— Правда, мой милый сын, бедный человек помешан!
Связать его и посадить на одного из наших дромадеров!1
Может быть, мы в состоянии оказать несчастному помощь.
Ярость принца улеглась, теперь он с плачем кричал царю:
— Мое сердце говорит мне, что вы мой отец! Памятью
своей матери я заклинаю и умоляю вас: выслушайте меня!
— О, сохрани нас Аллах! —отвечал царь.— Он уж опять
начинает бредить; как, однако, человек может дойти до та
ких безумных мыслей!
Вместе с этим он взял руку Лабакана и дал ему свести
себя с холма. Они оба сели на прекрасных, покрытых бога
тыми попонами лошадей и во главе шествия поехали по
равнине. А несчастному принцу скрутили руки и посадили
его на дромадера; по бокам его всегда были двое всадников,
которые бдительно смотрели за каждым его движением.
Царственным старцем был Заауд, султан вагабитов. Он
долго жил без детей, наконец у него родился принц, которо
го он так давно и страстно желал. Но астрологи, у которых
он спросил о предзнаменованиях мальчику, дали заключе
ние, что до двадцать второго года он находится в опасности
быть вытесненным врагом. Поэтому, чтобы быть вполне
уверенным, султан отдал принца на воспитание своему ста
рому испытанному другу Эльфи-бею и двадцать два мучи
тельных года ждал увидеть его.
Дорогой султан рассказал это своему мнимому сыну и
показался Лабакану чрезвычайно довольным его наружно
стью и его исполненным достоинства обращением.
Когда они приехали в страну султана, ж ители везде
встречали их радостными кликами,— ведь слух о прибытии
принца, как огненный поток, распространился по всем горо
дам и деревням. На улицах, по которым они ехали, были
воздвигнуты арки из цветов и ветвей, блестящие пестрые
1Дромадер — одногорбый верблюд.
ф _________________Сказка о ж т ш о ж принце_____________ ^
ковры украшали дома, и народ громко прославлял Аллаха
и его Пророка, который послал им такого прекрасного прин
ца. Все это наполняло гордое сердце портного блаженством,
но тем несчастнее должен был чувствовать себя настоящий
Омар, который, все еще связанный, следовал за шествием в
безмолвном отчаянии. При всеобщем ликовании, относив
шемся ведь к нему, о нем никто не заботился. Имя Омара
восклицали тысячи голосов, но на него, который действи
тельно носил это имя, на него никто не обращал внимания;
самое большее, если тот или другой спрашивал, кого же это
они везут с собой так крепко связанным, и страшно звучал
в ушах принца ответ его спутников, что это помешанный
портной.
Наконец шествие прибыло в столицу султана, где для их
встречи все было приготовлено еще торжественнее, чем в
остальных городах. Султанша, пож илая почтенная ж ен
щина, ожидала их, со всем своим придворным штатом, в ве
ликолепнейшем зале дворца. Пол этого зала был покрыт
громадным ковром, стены были украшены светло-голубым
сукном, которое золотыми кистями и шнурами было приве
шено на серебряных крючках.
Когда шествие подошло, было уже темно, поэтому в зале
было зажжено много шаровидных цветных ламп, которые
делали ночь светлой, как день. Но всего ярче и пестрее они
сияли в глубине зала, где на троне сидела султанша. Трон
стоял на четырех ступенях и был выложен чистым золотом
и большими аметистами. Четыре знатнейших эмира держа
ли над головой султанши балдахин из красного шелка, а
шейх Медины опахалом из белых павлиньих перьев навевал
на нее прохладу.
Так ожидала султанша своего супруга и своего сына. Она
не видела его уже со времени его рождения, но знаменатель
ные сны показали ей страстно желанного сына, так что она
узнала бы его из тысяч. Вот послышался шум приближав
шегося шествия; трубы и барабаны смешивались с ликова
нием толпы, на дворе слышен был конский топот, ближе и
ближе раздавались шаги подходивших, двери зала распах
нулись, и султан, под руку со своим сыном, поспешил меж
ду рядами упавших ниц слуг к трону матери.
— Вот,— сказал он,— я привожу тебе того, о ком ты так
долго тосковала!
Но султанша прервала его речь.
_________________ ЗВильаельж Гауф _____________________
— Это не мой сын! — воскликнула, она.— Это не те чер
ты, которые Пророк показал мне во сне!
Только султан хотел упрекнуть ее за суеверие, как дверь
зала отворилась и вбежал принц Омар, преследуемый сво
ими сторожами, от которых он вырвался, напрягш и все
силы. Задыхаясь он бросился перед троном.
— Я хочу умереть здесь, вели убить меня, жестокий отец,
ведь дольше я не вынесу этого позора!
Все были поражены этими речами и столпились вокруг
несчастного, а подоспевшая стража уже хотела схватить его
и опять надеть на него оковы, когда султанша, которая в
безмолвном изумлении тоже смотрела на все это, вскочила
с трона.
— Остановитесь! — воскликнула она.— Он и никто дру
гой — истинный принц! Это тот, которого мои глаза никог
да не видали и которого все-таки узнало мое материнское
сердце!
Стражи невольно отступили от Омара, но султан, воспла
мененный бешеным гневом, велел им связать сумасшедшего.
— Я должен здесь решать,— сказал он повелительным
голосом,— и здесь судят не по женским снам, а по извест
ным, несомненным признакам. Вот этот,—он указал на Ла-
бакана,— мой сын, потому что он привез мне кинжал, знак
моего друга Эльфи!
— Он украл его! — закричал Омар.— Моим простодуш
ным доверием он злоупотребил для измены!
Но султан не внимал голосу своего сына, потому что во
всех делах привык упрямо следовать только своему реше
нию. Поэтому он велел насильно вытащить из зала несчаст
ного Омара. А сам он, вместе с Лабаканом, отправился в
свои покои, негодуя на султаншу, свою супругу, с которой
он, однако, мирно прожил уже двадцать пять лет.
Султаншу это происшествие очень огорчило. Она была
вполне убеждена, что сердцем султана овладел обманщик,
потому что столько знаменательных снов показывали ей
того несчастного ее сыном.
Когда ее горе немного улеглось, она стала придумывать
средство, чтобы убедить своего супруга в его неправоте. Это
было, конечно, трудно, потому что человек, выдававший
себя за ее сына, вручил отличительный признак, кинжал, и
даже, как она узнала, от самого Омара услыхал так много о
его прежней жизни, что разыгрывал свою роль не выдавая
себя.
_ Сказка о ж н и ж о ж принце
■g*----------------------------------- ------------------------------------- ц $
Она призвала к себе людей, сопровождавших султана к
столбу Эль-Зеруйя, чтобы все подробно выслушать, а затем
стала совещаться со своими самыми доверенными рабыня
ми. Они выбирали и отвергали те и другие средства, нако
нец Мелехзала, старая, умная черкешенка, сказала:
— Если я верно слышала, почтенная повелительница, то
вручивший кинжал называл того, которого ты считаешь
своим сыном, Лабакана, помешанным портным?
— Да, это так,— отвечала султанша,— но что ты хочешь
сказать этим?
— Как вы думаете,— продолжала черкешенка,— не дал
ли этот обманщик вашему сыну своего собственного имени?
А если это так, то это дает нам превосходное средство ули
чить обманщика, которое я скажу вам только тайно.
Султанша подставила своей рабыне ухо, и та стала шеп
тать ей совет, который, по-видимому, понравился султанше,
потому что она тотчас же собралась идти к султану.
Султанша была умной женщиной, хорошо знавшей сла
бые стороны супруга и умевшей пользоваться ими. Поэто
му она сделала вид, что уступает ему и хочет признать сына,
но попросила только об одном условии. Султан, который
сожалел о своем раздражении против жены, согласился на
условие, и она сказала:
— Мне бы очень хотелось назначить им обоим испыта
ние в ловкости; другая заставила бы их, может быть, ездить
верхом, фехтовать и метать копья, но это вещи, которые
может делать всякий. Нет, я хочу дать им нечто такое, для
чего нужна проницательность. Пусть каждый из них приго
товит кафтан и шаровары, и тогда мы посмотрим, кто сде
лает самые прекрасные.
Султан засмеялся и сказал:
— Э, я думал, что ты выдумала нечто умное! Мой сын
должен состязаться с твоим помешанным портным в том,
кто сделает лучший кафтан? Нет, это вздор!
Но султанша сослалась на то, что он заранее согласился
на это условие, и султан, который был человеком верным
своему слову, уступил наконец, хотя поклялся, что если
даже помешанный портной сделает свой кафтан вдвое пре
краснее, он все-таки не сможет признать его своим сыном.
Султан сам пошел к своему сыну и попросил его поко
риться прихотям матери, которая уж непременно желает
видеть кафтан его работы. У доброго Лабакана от радости
ЗВиттьаеттьж Г а у ф _
114 ----------------------------------------------------1----------------------------------------------------►§
екнуло сердце. Если недостает только этого, подумал он про
себя, то у меня султанша скоро обрадуется.
Отвели две комнаты, одну для принца, другую для порт
ного; там они должны были доказать свое искусство. Каж
дому дали только достаточный кусок шелковой материи,
ножницы, иглу и нитки.
Для султана было очень любопытно, что-то за кафтан
сделает его сын; но и у султанши сердце билось беспокой
но: удастся ли ее хитрость или нет? Обоим для их дела на
значили два дня; на третий день султан велел позвать свою
супругу, и когда она явилась, он послал в те две комнаты,
чтобы принести оба кафтана и привести их мастеров. Лаба
кан вошел торжествуя и разложил перед изумленными взо
рами султана свой кафтан.
— Смотри сюда, отец,— сказал он,— смотри сюда, по
чтенная матушка, не мастерское ли произведение этот каф
тан! Я готов спорить с самым искусным придворным порт
ным, сделает ли он такой!
Султанша улыбнулась и обратилась к Омару:
— А что ты сделал, сын мой?
Он с негодованием бросил на пол шелковую материю и
ножницы.
— Меня научили укрощать коня и владеть саблей, и мое
копье попадает в цель на шестьдесят шагов, но искусство
иглы мне неведомо! Оно было бы даже недостойно воспи
танника Эльфи-бея, властелина Каира!
— О, ты истинный сын моего государя! — воскликнула
султанша.— Ах! Если бы я могла обнять тебя, назвать тебя
сыном! Простите, мой супруг и повелитель,— сказала она
затем, обращаясь к султану,— что я употребила против вас
эту хитрость. Вы и теперь еще не понимаете, кто принц и кто
портной? Правда, кафтан, который сделал ваш сын, велико
лепен, и мне очень хотелось бы спросить его, у какого мас
тера он учился!
Султан сидел в глубоком раздумье, недоверчиво смотря
то на свою жену, то на Лабакана, который, так глупо выдав
себя, тщетно старался преодолеть краску своего смущения.
— И этого доказательства недостаточно,— сказал сул
тан.— Но, благодарение Аллаху, я знаю средство открыть —
обманут ли я или нет!
Он приказал подать ему самую быструю лошадь, вскочил
на нее и поехал в лес, который начинался недалеко от горо
да. По старому преданию там жила добрая фея, по имени
0 Сказка о ж нижож принце
о * 115
Адользаида, которая уже часто в трудную минуту помогала
своим советом царям его рода. Султан поспешил туда.
Посреди леса было открытое место, окруженное высоки
ми кедрами. Там жила по преданию фея, и смертный редко
вступал на это место, потому что известный страх перед ним
с древних времен по наследству переходил от отца к сыну.
Приехав туда, султан сошел с лошади, привязал ее к де
реву, стал посредине места и сказал громким голосом:
— Если правда, что в трудную минуту ты давала моим
отцам добрый совет, то не отвергни просьбы их внука и по
советуй мне там, где человеческий разум слишком близорук!
Ш л ъ ы л ъ м ЗГауф _
Ив ---------------------------------------------------------------------------------------------------------
Едва он сказал последние слова, как один из кедров рас
крылся и вышла окутанная покрывалом женщина в длин
ных, белых одеждах.
— Я знаю, зачем ты пришел ко мне, султан Заауд! Твое
желание честно, поэтому тебе и будет моя помощь. Возьми
эти два ящичка! Пусть те двое, которые хотят быть твоими
сыновьями, выбирают. Я знаю, что тот, кто истинный сын,
не ошибется.
Так сказала фея и подала ему два маленьких ящичка из
слоновой кости, богато украшенные золотом и жемчугом; на
крышках, которые султан напрасно старался открыть, были
надписи, выложенные алмазами.
Когда султан ехал домой, он раздумывал, что бы могло
быть в ящичках, которые он при всем своем старании не
смог открыть. Надпись тоже не поясняла ему этого, потому
что на одном стояло «честь и слава», на другом: «счастье и
богатство». Султан подумал про себя, что и ему было бы
трудно выбрать между этими двумя вещами, которые оди
наково привлекательны, одинаково заманчивы.
Вернувшись во дворец он велел позвать султаншу, ска
зал ей решение феи, и она исполнилась чудной надеждой,
что тот, к кому ее влекло сердце, выберет ящичек, который
несомненно докажет его царственное происхождение.
Перед троном султана были поставлены два стола; на них
султан собственноручно положил оба ящичка, а затем взо
шел на трон и одному из своих рабов дал знак открыть дверь
зала. Через открытую дверь стеклось блестящее собрание
пашей и эмиров государства, созванных султаном. Они опу
стились на великолепные подушки, положенные вдоль стен.
Когда все они сели, царь второй раз дал знак, и был вве
ден Лабакан. Он гордым шагом прошел по залу, бросился
ниц перед троном и произнес:
— Что повелит мой государь и отец?
Султан поднялся на троне и сказал:
— Сын мой! Возникли сомнения в законности твоих
притязаний на это имя. Один из тех ящичков содержит под
тверждение твоего истинного происхождения — выбирай!
Я не сомневаюсь — ты выберешь должное!
Лабакан поднялся и подошел к ящичкам. Он долго раз
думывал, что ему выбрать, и наконец сказал:
— Почтенный отец! Что возможно выше счастья быть
твоим сыном, что благороднее богатства твоей милости?
<£каша л жкижпж тшние
Я выбираю ящичек, на который указывает надпись: «счастье
и богатство»!
— Мы после узнаем, правильно ли ты выбрал. Пока сядь
там на подушку к мединскому паше! — сказал султан и дал
знак своим рабам.
Ввели Омара. Его взгляд был мрачен, выражение лица
печально, и его вид возбуждал среди присутствовавших все
общее участие. Он бросился перед троном ниц и спросил о
воле султана.
Султан объявил ему, что он должен выбрать один из
ящичков. Омар встал и подошел к столу.
Он внимательно прочел обе надписи и сказал:
— Последние дни научили меня, как ненадежно счастье,
как преходяще богатство; но они меня научили также, что в
груди храброго живет несокрушимое благо, честь и что свет
лая звезда славы не заходит вместе со счастьем. Хотя бы мне
суждено было отказаться от короны, жребий брошен —
«честь и слава», я выбираю вас!
Он положил руку на выбранный им ящичек, а султан
велел ему остановиться и дал знак Лабакану подойти к сво
ему столу. Лабакан тоже положил руку на свой ящичек.
Султан велел принести сосуд с водой из священного ко
лодца Земзем в Мекке, вымыл руки для молитвы, обратил
лицо к востоку, бросился ниц и стал молиться:
— Бог моих отцов! Ты уже веками хранил наш род чис
тым и незапятнанным! Не допусти недостойного опозорить
имя абассидов1, в этот час испытания не оставь своей помо
щью моего истинного сына!
Султан поднялся и опять взошел на трон. Всеобщее ожи
дание сковало присутствовавших, они едва смели дышать.
Было бы слышно, как идет по залу мышка, в таком безмол
вном напряжении были все; самые задние вытягивали шеи,
чтобы через передних посмотреть на ящички.
Теперь султан сказал:
— Откройте ящички! — И ящички, которые прежде не
могла открыть никакая сила, открылись сами.
В ящичке, выбранном Омаром, на бархатной подушечке
лежала маленькая золотая корона и скипетр; в ящичке Л а
бакана —большая игла и немного ниток. Султан велел обо
1Абасс — дядя Мухаммеда.
<о ®ильвельж ЗГауф 0
И8
им поднести свои ящички к нему. Он взял коронку из ящ и
ка в руку, и удивительно было смотреть: когда он взял ее,
она стала делаться больше и больше, пока не достигла вели
чины настоящей короны. Он возложил корону на голову
своему сыну Омару, который стал перед ним на колени,
поцеловал его в лоб и велел ему сесть по правую руку. Об
ратившись к Лабакану, он сказал:
— Старая пословица говорит, что сапожник должен ос
таваться при своей колодке! Очевидно, и тебе суждено ос
таваться при своей игле. Хотя ты не заслужил моей милос
ти, но за тебя просил один человек, которому я сегодня ни
в чем не могу отказать. Поэтому дарю тебе твою жалкую
жизнь, но если хочешь от меня доброго совета, то поспеши
уйти из моей страны!
Пристыженный, уничтоженный на месте, бедный порт-
ной-подмастерье не мог ничего возразить. Он бросился ниц
перед принцем, и слезы выступили у него из глаз.
— Сможете ли вы когда-нибудь простить меня, принц? —
сказал он.
— Верность к другу, великодушие к врагу — гордость
абассида! —отвечал принц, поднимая его.—Ступай с миром!
— О, ты мой истинный сын! — воскликнул растроган
ный старый султан и упал на грудь сына.
Эмиры, паши и все вельможи государства встали со сво
их мест и воскликнули:
— Да здравствует новый царский сын!
Среди всеобщего ликования Лабакан, со своим ящичком
под мышкой, выскользнул из зала.
Он пошел вниз, в конюшни султана, взнуздал своего
коня Мурву и выехал за ворота по направлению к Алексан
дрии. Вся его жизнь принцем показалась ему сном, и толь
ко великолепный ящичек, богато украшенный жемчугом и
алмазами, напоминал ему, что это был не сон.
Когда он наконец опять прибыл в Александрию, он
подъехал к дому своего старого мастера, слез, привязал
конька у двери и вошел в мастерскую. Мастер, не сразу уз
навший его, засуетился и спросил, чем может служить ему.
Посмотрев же на гостя ближе и узнав своего старого Лаба-
кана, он позвал подмастерьев и учеников, и все как бешеные
бросились на бедного Лабакана, не ожидавшего такой встре
чи, стали бить и толкать его утюгом и аршином, колоть
Сказка о ж к и ж о ж принце
§ 119
иголками и щипать острыми ножницами, пока он в изнемо
жении не упал на кучу старого платья.
Когда он так лежал, мастер стал делать ему выговор за
украденную одежду. Напрасно Лабакан уверял, что он толь
ко для того и вернулся, чтобы все возместить ему, напрас
но предлагал тройное вознаграждение за убытки,— мастер
и подмастерья опять накинулись на него, порядком поколо
тили и вышвырнули за дверь. Избитый и в лохмотьях, Л а
бакан сел на коня Мурву и поехал в караван-сарай. Там он
приклонил свою усталую, разбитую голову и предался раз
мышлениям о земных страданиях, о заслуге, так часто не
признаваемой, и о ничтожестве и непрочности всех благ. Он
заснул с решением отказаться от всякого величия и сделать
ся честным гражданином.
На другой день он не раскаялся в своем решении, пото
му что, по-видимому, тяжелые руки мастера и его подмас
терьев выбили из него всякое величие.
Он продал свой ящичек за высокую цену торговцу дра
гоценными камнями, купил себе дом и устроил мастерскую
для своего ремесла. Когда он все хорошо устроил и даже
повесил перед своим окном вывеску с надписью «Портной
Лабакан», он сел и найденными в ящичке иглой и нитками
стал чинить кафтан, который ему так ужасно изорвал его
мастер. Его отозвали от этого занятия, а когда он опять хо
тел сесть за работу —какое странное явление представилось
ему! Игла, никем не направляемая, усердно продолжала
шить; она делала столь тонкие, красивые стежки, каких не
делал даже Лабакан в свои самые вдохновенные минуты.
Право, даже ничтожнейший подарок доброй феи полезен
и имеет большую цену! Но этот подарок имел еще другую
цену: кусочек ниток никогда не выходил, как бы прилежна
ни была игла.
Лабакан приобрел много заказчиков и скоро стал самым
известным портным в окружности. Он кроил одежду, делал
на ней своей иглой первый стежок, и игла тотчас же без
остановочно работала дальше, пока одежда не была готова.
Скоро мастер Лабакан имел заказчиком весь город, потому
что работал прекрасно и необыкновенно дешево. Только над
одним жители Александрии покачивали головой,— что он
работает совсем без подмастерьев и при запертых дверях.
Так исполнилось изречение ящичка, обещавшее счастье
и богатство. Счастье и богатство, хотя и в скромной мере,
ЗВилы аельж Гар ср 0
сопровождали доброго портного, и когда он слышал о сла
ве молодого султана Омара, которая была у всех на устах,
когда он слышал, что этот храбрый султан — гордость и
любовь своего народа и ужас своих врагов, тогда прежний
принц думал про себя: «Однако лучше, что я остался порт
ным, ведь добиваться чести и славы очень опасная вещь».
Так жил Лабакан, довольный собой, уважаемый своими
согражданами, и если со временем игла не потеряла своей
силы, то она еще и теперь шьет вечными нитками доброй
феи Адользаиды.
С восходом солнца караван выступил и скоро пришел в
Биркет эль-Гад, или Источник Паломников, откуда до Ка
ира было только три часа пути. В это время караван ожида
ли, и скоро купцы с радостью увидели, что навстречу им
идут их друзья из Каира. Они въехали в город через ворота
Бебель Фальх, потому что въезжать через эти ворота, если
ехать из Мекки, считается счастливым предзнаменованием,
так как через них проехал Пророк.
На площади четверо турецких купцов простились с не
знакомцем и греческим купцом Цалейкосом и пошли со
своими друзьями домой. А Цалейкос указал незнакомцу
хороший караван-сарай и пригласил его пообедать с ним.
Незнакомец согласился и обещал явиться, как только пере
оденется.
Грек сделал все приготовления, чтобы хорошенько угос
тить незнакомца, которого во время путешествия он полю
бил. Когда кушанья и напитки были расставлены в надле
жащем порядке, он сел ожидать своего гостя.
Он услыхал, как незнакомец медленными и тяжелыми
шагами поднимался по коридору, который вел к его комна
те, и встал, чтобы радушно встретить и поприветствовать его
у порога, но открыв дверь он в ужасе отступил назад, пото
му что перед ним предстал страшный Красный Плащ. Он
еще раз бросил на него взгляд,— это был не обман: та же