Эрих Фромм. Человек для себя
--------------------------------------------------------------- Erich Fromm. Man for Himself. An Inquiry into the Psychology of Ethics Пер. с англ. и послесл. Л. А.Чернышевой. Мн.: "Коллегиум", 1992.-- 253 с." OCR "Sergey Vyrko" --------------------------------------------------------------- Содержание Предисловие Глава I Глава II Глава III Глава IV Глава V Послесловие MAN FOR HIMSELF AN INQUIRY INTO THE PSYCHOLOGY OF ETHICS by Erich Fromm HOLT, RINEHART AND WINSTON • NEW YORK ЭРИХ ФРОММ ЧЕЛОВЕК ДЛЯ СЕБЯ ИССЛЕДОВАНИЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ПРОБЛЕМ ЭТИКИ Перевод с английского Л. А. Чернышевой Минск Коллегиум 1992 ББК 88.5 Ф 91 Перевод с английского и послесловие Л. А. Чернышевой Перевод выполнен по изданию: Fromm Erich. Man For Himself. An inquiry into the psychology of ethics. Holt, Rinehart and Winston. New York, 1964 Издание осуществлено с участием МОМП "Сэр-Бит"| Ф 0303040000 | © Перевод на русский язык, послесловие. Л. А. Чернышева, 1992. |
| ISBN 5-88388-002-9 | © Оформление. Е. Малышева, 1992. |
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие.... >> Глава I.... >> Проблема.... >> Глава II.... >> Гуманистическая этика: прикладная наука искусства жить.... >> 1. Гуманистическая и авторитарная этика.... >> 2. Субъективная и объективная этика........ >> 3. Наука о человеке........................ >> 4. Традиция гуманистической этики.......... >> 5. Этика и психоанализ..................... >> Глава III.... >> Человеческая природа и характер.... >> 1. Человеческая ситуация.... >> А. Биологическая слабость человека....................... >> Б. Экзистенциальные и исторические дихотомии человека.... >> 2. Личность................. >> А. Темперамент.... >> Б. Характер....... >> 1) Динамическая концепция характера............. >> 2) Типы характера: неплодотворные ориентации.... >> а) Рецептивная ориентация.......... >> б) Эксплуататорская ориентация..... >> в) Стяжательская ориентация........ >> г) Рыночная ориентация............. >> 3) Плодотворная ориентация...................... >> а) Общая характеристика.............. >> б) Плодотворная любовь и мышление.... >> 4) Ориентация в процессе социализации.... >> 5) Сочетание различных ориентаций........ >> Глава IV.... >> Проблемы гуманистической этики.... >> 1. Себялюбие, любовь к себе и личный интерес.... >> 2. Совесть. Осознание человеком самого себя..... >> А. Авторитарная совесть....... >> Б. Гуманистическая совесть.... >> 3. Удовольствие и счастье.... >> А. Удовольствие как критерий ценности.... >> Б. Типы удовольствия..................... >> В. Проблема средств и целей.............. >> 4. Вера как черта характера.... >> 5. Моральные силы человека..... >> А. Человек, добр он или зол?.... >> Б. Вытеснение и плодотворность.... >> В. Характер и моральная оценка.... >> 6. Абсолютная и относительная, универсальная и социально имманентнаяэтика.... >> Глава V.... >> Моральная проблема нашего времени.... >> Разумность добра.... >> Послесловие.... >> Именной указатель.... >> ЧЕЛОВЕК ДЛЯ СЕБЯ Будьте светочами себе, Будьте себе опорой. Храните истину в себе Как единственный светоч. Будда Истинные слова всегда кажутся парадоксальными, но никакая другая формаучения не может заменить их. Лао-цзы Кто же тогда истинные философы? Те, кто любят зреть истину. Платон Истреблен будет народ Мой за недостаток ведения; Так как ты отверг ведение, То и я отвергну тебя. Осия Если же путь, который, как я показал, ведет к этому, и кажется весьматрудным, однако все же его можно найти. Да он и должен быть трудным, ибо еготак редко находят. В самом деле, если бы спасение было у всех под руками имогло быть найдено без особенного труда, так как же могли бы почти всепренебрегать им? Но все прекрасное так же трудно, как и редко. СпинозаПредисловие
ГЛАВА I
Проблема
"Разумеется, душа питаетсязнаниями,-- сказал я.-- Только бы, друг мой, не надул нас софист, выхваляято, что продает, как тот купец или разносчик, что торгует телесною пищею.Потому что и эти сами не знают, что в развозимых ими товарах полезно, а чтовредно для тела, но расхваливают все ради продажи, и покупающие у них этогоне знают, разве случится кто-нибудь сведущий в гимнастике или врач. Также ите, что развозят знания по городам и продают их оптом и в розницу всемжелающим, хоть они и выхваляют все, чем торгуют, но, может быть, друг мой, ииз них некоторые совсем не знают толком, хорошо ли то, что они продают, илиплохо для души; и точно так же не знают и покупающие у них,-- развеопять-таки случится кто-нибудь сведущий во врачевании души. Так вот, если тыточно знаешь, что здесь полезно, а что нет, тогда тебе не опасно приобретатьзнания у Протагора, и у кого бы то ни было другого; если же нет, то смотри,друг мой, как бы не проиграть самого для тебя дорогого. Потому что ведьгораздо больше риска в приобретении знаний, чем в покупке съестного..." Платон. "Протагор" * В течение последних столетий западную культуру отличал дух гордости иоптимизма: гордости за разум как инструмент познания человеком самого себя иовладения природой; оптимистической веры в исполнение самых сокровенныхнадежд человечества, в достижение величайшего счастья для огромного числалюдей. Гордость человека была оправданной. Силой своего разума он построилматериальный мир, реальность которого превосходила даже мечты и образыволшебных сказок и утопий. Человек подчиняет себе физические энергии,способные обеспечить роду человеческому материальные условия, необходимыедля достойного и плодотворного существования, и хотя многие из человеческихцелей еще так и не достигнуты, едва ли кто-либо сомневается, что они впределах досягаемости, и проблема производства, которая была проблемойпрошлого, в принципе решена. Теперь, впервые за всю свою историю, человекможет ощутить, что идея единства рода человеческого и завоевание природы наблаго человека -- это больше не мечта, а реальная возможность. Разве это неоснование для гордости и уверенности в себе и в будущем человечества? Тем не менее, современный человек обеспокоен и все более и болееприходит в замешательство. Он упорно трудится, но смутно осознает чувствотщетности всех своих трудов. Хотя его власть над материей растет, ончувствует бессилие в своей индивидуальной и общественной жизни. Создавая новые и лучшие средства для овладения природой, человекоказался пойманным в сети этих средств и потерял из виду цель, которая однатолько и дает этим средствам смысл,-- самого человека. Завоевывая природу,человек стал рабом машины, которую создал собственными руками. При всемсвоем знании о материи он невежествен в отношении самых важных ифундаментальных вопросов человеческого существования: что такое человек, какон должен жить, как огромные энергии, заключенные в самом человеке, можновысвободить и плодотворно использовать. Современный кризис человечности привел к отказу от надежд и идейПросвещения, под знаком которых начался наш политический и экономическийпрогресс. Сама идея прогресса названа детской иллюзией, и вместо негопроповедуется "реализм", новое слово для окончательной утраты веры вчеловека. Идее достоинства и силы человека, наделявшей его мощью и мужествомдля огромных достижений несколько последних столетий, брошен вызовпредложением вернуться к признанию полного бессилия и ничтожности человека.Такой подход грозит разрушить сами корни, из которых выросла наша культура. Идеи Просвещения учили человека, что он может полагаться на собственныйразум, как на ориентир в утверждении правильных этических норм, можетполагаться на самого себя, не нуждаясь ни в откровении, ни в авторитетецеркви, чтобы отличить добро от зла. Девиз Просвещения "дерзай знать", чтозначит -- "доверяй своему знанию", стал стимулом для усилий и достиженийсовременного человека. Растущее сомнение в человеческой автономии и разумепородило моральное смятение, и человек остался без руководства и откровения,и разума. Результат -- признание релятивистской точки зрения, предлагающейценностные суждения и этические нормы считать исключительно делом вкуса ипроизвольного предпочтения, так как в этой области невозможно никакоеобъективно правильное утверждение. Но поскольку человек не может жить безценностей и норм, этот релятивизм превращает его в легкую добычу системиррациональных ценностей. Он возвращает к позиции, которую греческоепросвещение, христианство, Ренессанс и Просвещение восемнадцатого столетияуже преодолели. Требования государства, энтузиазм по поводу магическихсвойств могущественных лидеров, могущество машин и материальный успехстановятся источниками норм и ценностных суждений человека. Должны ли мы оставить все, как есть? Должны ли мы согласиться на то,что альтернатива религии -- релятивизм? Должны ли мы допустить отказ отразума в вопросах этики? Должны ли мы счесть, что выбор между свободой ирабством, между любовью и ненавистью, между истиной и ложью, междучестностью и оппортунизмом, между жизнью и смертью -- это лишь результатпростого субъективного предпочтения? Нет, есть другая альтернатива.Правильные этические нормы может сформулировать только разум человека, итолько он один. Человек способен различать добро и зло и совершать этическиеоценки столь же правильные, как и все прочие оценки, совершаемые разумом.Великая традиция гуманистической этической мысли заложила фундамент системценностей, основанных на человеческой автономии и разуме. Эти системыстроились на предпосылке, что для того, чтобы знать, что хорошо или плоходля человека, надо знать природу человека. Следовательно, они по сути своейбыли также и психологическими исследованиями. Раз гуманистическая этика основана на знании природы человека, тосовременная психология, и в частности психоанализ, должны были послужитьодним из наиболее мощных стимулов к развитию гуманистической этики. Однако,хотя психоанализ в огромной степени умножил наше знание о человеке, он неувеличил наше знание о том, как человеку надлежит жить и что ему надлежитделать. Его основной функцией была функция "разоблачения", доказательства,что ценностные суждения и этические нормы являются рационализированнымивыражениями иррациональных -- и часто бессознательных -- желаний и страхов,и поэтому они не могут претендовать на объективную правильность. Хотя эторазоблачение само по себе было чрезвычайно важным, оно становилось все болеебесплодным, поскольку не вышло за пределы простой критики. Психоанализ, пытаясь утвердить психологию как естественную науку,совершил ошибку, отделив ее от проблем философии и этики. Он игнорировал тотфакт, что человеческую личность нельзя понять, если мы не рассматриваемчеловека во всей целостности, включая потребность найти ответ на вопрос осмысле его существования и отыскать нормы, в согласии с которыми емунадлежит жить. Фрейдовский "homo psychologicus" -- это такая женереалистическая конструкция, какой был "homo economicus" классическойэкономики. Невозможно понять человека в его эмоциональных и ментальныхнарушениях без понимания природы ценностных и моральных конфликтов. Прогресспсихологии не в том, чтобы отделить сферу якобы "естественного" от сферыякобы "духовного" и сосредоточить внимание на первой, а в том, чтобывернуться к великой традиции гуманистической этики, рассматривавшей человекав его телесно-духовной целостности, веря, что цель человека -- быть самимсобой, а условие достижения этой цели -- быть человеком для себя. Я написал эту книгу с намерением снова подтвердить правотугуманистической этики, показать, что наше знание человеческой природы ведетне к этическому релятивизму, а напротив,-- к убеждению, что источники нормэтического поведения следует искать в самой человеческой природе; чтоморальные нормы основаны на присущих человеку свойствах, и грубое ихпопрание ведет к душевному и эмоциональному разладу. Я попытаюсь показать,что склад характера зрелой и цельной личности, плодотворный характер -- этоисточник и основа "добродетели", а "порок" -- это, в конечном счете,безразличие к своему Я и самовредительство. Не самоотречение и себялюбие --а любовь к себе, не отрицание индивидуального -- а утверждение своегоистинно человеческого Я: вот высшие ценности гуманистической этики. Чтобыдоверять ценностям, человеку нужно знать себя, свою естественную способностьк добру и плодотворности.ГЛАВА II
ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ ЭТИКА:
ПРИКЛАДНАЯ НАУКА ИСКУССТВА ЖИТЬ
Однажды Зусия молил Бога:"Господи, я так сильно люблю тебя, но недостаточно тебя страшусь. Господи, ятак сильно люблю тебя, но недостаточно тебя страшусь. Дай мне испытатьблагоговейный страх пред тобой, как одному из твоих ангелов, в которыхпроникает твое устрашающее имя. Господь услышал его мольбу, и имя Его проникло в закрытое сердце Зусии,как это происходит с ангелами. Но Зусия уполз под кровать, как щенок, иживотный страх сотрясал его, пока он не возопил: "Господи, позволь мне опятьлюбить тебя, как любил". И Бог и на этот раз услышал его[1].ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ И
АВТОРИТАРНАЯ ЭТИКА
Е сли мы не отказываемся, как это делает этический релятивизм, от поискаобъективно правильных норм поведения, какой критерий для таких норм можем мынайти? Вид критерия зависит от типа этической системы, нормы которой мыисследуем. По необходимости критерии авторитарной этики существенноотличаются от критериев этики гуманистической. В авторитарной этике авторитет определяет, в чем благо человека, и онже устанавливает законы и нормы поведения; в гуманистической этике человексам и творец норм, и их исполнитель, он их создает, он их регулирует и он ихсоблюдает. Использование термина "авторитарный" с необходимостью требует прояснитьпонятие авторитета. С этим понятием связана огромная путаница, посколькушироко распространено мнение, будто мы стоим перед альтернативой:диктаторский, иррациональный авторитет или вообще никакого авторитета. Ноэта альтернатива ошибочна. Реальная же проблема в том, какой вид авторитетаследует нам признать. Говоря об авторитете, имеем ли мы в виду рациональныйавторитет или иррациональный? Рациональный авторитет имеет своим источником компетентность. Человек, чей авторитет уважается, компетентно справляется сзадачей, возложенной на него теми, кто ему доверяет. Ему не нужно запугиватьих или возбуждать в них восхищение его магическими свойствами; до той поры,пока он способен компетентно помогать, а не эксплуатировать, его авторитетбазируется на рациональных основаниях и не взывает к иррациональномублагоговению. Рациональный авторитет не только допускает, но и требуетпостоянного внимательного разбора и критики со стороны тех, кто егопризнает; он всегда временен, его признание зависит от его действенности.Источником же иррационального авторитета, напротив, всегда служит власть надлюдьми. Эта власть может быть физической или ментальной, она может бытьреальной или условной, порожденной лишь тревогой и беспомощностью человека,подпавшего под влияние этого авторитета. Власть -- с одной стороны, страх --с другой, всегда служат опорой иррационального авторитета. Такой авторитетне только не нуждается в критике, но и запрещает ее. Рациональный авторитетосновывается на равенстве между авторитетом и субъектом, которые различаютсятолько уровнем знания и умения в той или иной области. Иррациональный жеавторитет по самой своей природе строится на неравенстве, предполагающемразличие в ценности. Когда речь идет об "авторитарной этике", имеется в видуиррациональный авторитет, так как термин "авторитарная" обычно считаютсинонимом тоталитарной и антидемократической систем. Читатель вскореубедится, что гуманистическая этика совместима лишь с рациональнымавторитетом. Авторитарную этику можно отличить от гуманистической по двум критериям-- формальному и материальному. Формально авторитарная этика отрицает учеловека способность знать, что хорошо, а что плохо; здесь норму всегдаустанавливает авторитет, стоящий над индивидом. Такая система основываетсяне на разуме и знании, а на благоговейном страхе перед авторитетом исубъективном чувстве слабости и зависимости; на отказе от решений,предоставляющем авторитету право принимать их, руководствуясь своеймагической властью; его решения не могут и не должны подвергаться сомнению. Материально, или в смысле содержания, авторитарная этика отвечает на вопрос,что хорошо, а что плохо, исходя в первую очередь из интересов авторитета, ане интересов субъекта; она -- эксплуататорская, хотя субъект может извлекатьиз нее значительные психические или материальные выгоды. Как формальный, так и материальный аспекты авторитарной этикипроявляются в развитии этической оценки у ребенка и нерефлективногоценностного суждения у взрослого. Основы нашей способности отличать добро отзла закладываются в детстве: сначала в отношении физиологических функций,затем в отношении более сложных форм поведения. Ребенок ощущает различиемежду хорошим и плохим прежде, чем научится такому различению посредствомразума. Его субъективные оценки формируются в результате дружелюбных илинедружелюбных реакций со стороны значимых в его жизни людей. Учитывая егополную зависимость от заботы и любви взрослых, неудивительно, чтоодобрительного или неодобрительного выражения на материнском лицедостаточно, чтобы "научить" ребенка отличать хорошее от плохого. В школе и вобществе действуют сходные факторы. "Хорошо" -- то, за что награждают,"плохо" -- то, за что социальные авторитеты или большинство ближнихотносятся с неодобрением или наказывают. Да, страх неодобрения и потребностьв одобрении представляются наиболее сильными и почти исключительнымимотивами этической оценки. Это интенсивное эмоциональное давление мешаетребенку, а позднее и взрослому, задаться критическим вопросом: "хорошее"хорошо для него самого или для авторитета? Альтернативы здесь становятсяочевидны, если принять во внимание ценностные суждения по поводу вещей. Еслия говорю, что этот автомобиль "лучше", чем тот, само собой разумеется, что яназываю этот автомобиль "лучшим", потому что он служит мне лучше, чем тот;хороша вещь или плоха, зависит от ее полезности мне. Если владелец собакисчитает ее "хорошей", он имеет в виду определенные качества этой собаки,полезные ему; например, они удовлетворяют потребность владельца в смотровойили в охотничьей собаке или в ласковой комнатной собачке. Вещь называетсяхорошей, если она хороша для человека, ею пользующегося. Подобный критерийценности может быть применен и к человеку. Наниматель считает работникахорошим, если тот ему полезен. Учитель может назвать ученика хорошим, еслиученик послушен, не причиняет хлопот и является гордостью учителя. Так иребенка могут называть хорошим, если он понятлив и послушен. "Хороший"ребенок может быть запуганным, неуверенным, желающим лишь угодить своимродителям, покоряясь их воле, в то время как "плохой" ребенок может обладатьсобственной волей и иметь достойные интересы, но неугодные, однако, егородителям. Ясно, что формальный и материальный аспекты авторитарной этикинераздельны. Если бы авторитет не желал эксплуатации субъекта, ему не нужнобыло бы управлять при помощи страха и эмоционального подавления; он мог быпоощрять рациональное суждение и критику, рискуя при этом, что егонекомпетентность будет обнаружена. Но так как на карту поставлены егособственные интересы, авторитет отводит послушанию роль главной добродетели,а непослушанию -- роль главного греха. Непростительный грех в авторитарнойэтике -- это открытое неповиновение, сомнение в праве авторитета наустановление норм, сомнение в аксиоме, что установленные авторитетом нормы-- самые лучшие. Даже если человек грешит, его готовность принять наказание и чувствовины восстанавливают его "добродетель", поскольку он таким образом выражаетпризнание превосходства авторитета. Ветхий Завет, излагая начала человеческой истории, дает примеравторитарной этики. Грех Адама и Евы объясняется не самим их поступком:вкушание с древа познания добра и зла не было плохим само по себе;фактически, и иудейская, и христианская религии согласны, что способностьотличать добро от зла -- одна из основных добродетелей. Грехом былоослушание, вызов авторитету Бога, который испугался, что человек уже "ставкак один из Нас, познав добро и зло" может "простереть руку свою еще и надрево жизни и жить вечно". Гуманистическую этику, хотя она и противоположна авторитарной, можнотакже охарактеризовать по формальному и материальному критериям. Формально она основывается на принципе, что только сам человек может определитькритерий добродетели и греха, а не трансцендентный ему авторитет. Материально она основывается на принципе, что "благо" -- то, что хорошо длячеловека, а "зло" -- то, что человеку вредит; единственный критерийэтической оценки -- благополучие человека. Различие между гуманистической и авторитарной этикой видно на примереразличных значений, придаваемых слову "добродетель". Аристотель использует"добродетель" в значении "совершенство" -- совершенство деятельности, вкоторой реализуются присущие человеку способности. Парацельс употребляет"добродетель" как синоним индивидуальных свойств каждой вещи -- т. е. как ееособенность. И камень, и цветок -- все имеет свою добродетель, своюкомбинацию конкретных свойств. Человеческая добродетель -- это тожеопределенный набор свойств, присущий человеческому роду, притом, чтодобродетель каждого человека -- в его уникальной индивидуальности. Человек"добродетелен", если он раскрывает свою "добродетель". Противоположный смысл"добродетель" обрела в авторитарной этике. Быть добродетельным значит бытьсамоотверженным и послушным, подавить свою индивидуальность, а не полнее еераскрыть. Гуманистическая этика антропоцентрична; разумеется, не в том смысле,что человек -- центр Вселенной, а в том, что его ценностные суждения,подобно всем другим суждениям и даже ощущениям, коренятся в особенностях егосуществования и значимы лишь в контексте его существования; и в самом делечеловек -- "мера всех вещей". С гуманистической точки зрения нет ничего вышеи достойнее, чем человеческое существование. Высказывалось возражение, чтопо самой своей природе этическое поведение -- это отношение человека кчему-то трансцендентному, и, следовательно, система, признающая лишьчеловека и его интересы, не может быть подлинно моральной, а ее объектом былбы просто обособленный, эгоистичный индивид. Этот аргумент, обычно выдвигаемый для опровержения человеческойспособности -- и права -- устанавливать и оценивать нормы правильногоповедения, основан на заблуждении, ибо признание блага тем, что хорошо длячеловека, не предполагает, будто человеческая природа такова, что эгоизм илиобособленность хороши для человека. Это не означает, что человеческая цельможет быть достигнута в отрыве от окружающего мира. На самом деле, какубеждали многие защитники гуманистической этики, одна из характерныхособенностей человеческой природы в том, что человек обретает себя и своесчастье только в родстве и солидарности с людьми. Однако любовь к ближнему-- не сверхчеловеческий феномен; это нечто врожденное человеку и излучаемое им. Любовь -- не высшая сила, нисходящая на человека, и не возложенный нанего долг: это его собственная сила, благодаря которой он роднится с миром иделает мир по-настоящему своим.СУБЪЕКТИВНАЯ И
ОБЪЕКТИВНАЯ ЭТИКА
Если мы признаем этот принцип гуманистической этики, что мы должныответить тем, кто отрицает способность человека формулировать объективноверные нормативные принципы? Одна школа гуманистической этики разделяет эту точку зрения исоглашается, что ценностные суждения не обладают объективной достоверностьюи представляют собой не что иное, как произвольные предпочтения и антипатиииндивида. Например, утверждение, что "свобода лучше рабства", указывает лишьна различие во вкусе, но не обладает объективной достоверностью. Ценность вэтом случае определяется как "всякое желательное благо", и желаниеоказывается мерилом ценности, а не ценность мерилом желания. Такой крайнийсубъективизм по самой своей природе несовместим с идеей, что этические нормыдолжны быть универсальными и применимыми ко всем людям. Если бы такойсубъективизм был единственной формой гуманистической этики, тогда, в самомделе, мы были бы поставлены перед выбором между этическим авторитаризмом иотказом от всех притязаний на всеобщие правильные нормы. Этический гедонизм -- первая уступка принципу объективности; вдопущении, что удовольствие -- благо для человека, а страдание -- зло,обретает силу принцип, согласно которому желания определяют оценку: толькоте желания, исполнение которых приносит удовольствие,-- ценны, а все прочие-- нет. Однако, вопреки утверждению Герберта Спенсера, что удовольствиевыполняет объективную функцию в процессе биологической эволюции, оно неможет быть критерием ценности. Ибо есть люди, наслаждающиеся повиновением, ане свободой, извлекающие удовольствие из ненависти, а не из любви, изэксплуатации, а не из плодотворного труда. Этот феномен удовольствия,извлекаемого из того, что объективно пагубно, типичен для невротическогохарактера и широко изучался психоанализом. Мы вернемся к этой проблеме приобсуждении склада характера и в главе, где речь идет о счастье иудовольствии. Важным шагом в направлении более объективного критерия ценности быламодификация гедонистического принципа, введенная Эпикуром, который попыталсяразрешить задачу, разделив удовольствия на "высшие" и "низшие". Однако, хотятаким образом были признаны внутренние затруднения гедонизма, предложенноерешение оставалось абстрактным и догматическим. Тем не менее, гедонизм имеетодно великое достоинство: делая собственный человеческий опыт удовольствия исчастья единственным критерием ценности, он кладет предел всяким попыткамотдать авторитету право решать, "что для человека всего лучше", предоставляячеловеку возможность самому разобраться, что он чувствует по поводу того,что называют для него наилучшим. Поэтому неудивительно, что в Греции, Риме ив современной европейской и американской культуре гедонистическая этиканаходилась под защитой прогрессивных мыслителей, искренне и горячозаинтересованных в счастье человека. Но, несмотря на свои достоинства,гедонизм не смог сформулировать основания для объективно правильныхэтических оценок. Так должны ли мы отказаться от объективности, если мывыбираем гуманизм? Или есть возможность формулировать нормы поведения иценностные суждения, объективно правильные для всех людей и при этомопределяемые самим человеком, а не превосходящим его авторитетом? Ядействительно считаю это возможным и сейчас попытаюсь это доказать. Вначале давайте не забывать, что "объективно правильное" не идентично"абсолютному". Например, определение вероятности, приблизительной точностиили любая гипотеза могут быть правильными и в то же время "относительными" втом смысле, что они основываются на ограниченной очевидности и подлежатпоследующему уточнению, если факты или процедуры это позволяют. Всяконцепция относительности и абсолютности берет начало в теологической мысли,где сфера божественного, как "абсолютного", отделена от несовершенной сферычеловеческого. Вне этого теологического контекста понятие абсолюта не имеетсмысла и занимает незначительное место в этике и научном мышлении вообще. Но даже если мы придем к согласию в этом пункте, остается ответить наглавное возражение касательно возможности объективно правильных утвержденийв этике: на возражение, что "факты" должны быть строго отделены от"ценностей". Со времен Канта было широко признано, что объективно правильныеутверждения возможны только о фактах, а не о ценностях, и что одним из мерилнаучности является недопущение ценностных утверждений. Однако в искусстве мы привыкли формулировать объективно правильныенормы, выводя их из научных принципов, которые установлены путем наблюденияфактов и/или обширных математико-дедуктивных процедур. Чистые или"теоретические" науки имеют дело с открытием фактов и принципов, хотя даже вфизической и биологической науках заключен нормативный элемент, что нелишает их объективности. Прикладные науки в первую очередь имеют дело спрактическими нормами, в соответствии с которыми надлежит действовать, издесь норма задается научным знанием фактов и принципов. Искусства -- этовиды деятельности, требующие специального знания и умения. В то время какнекоторые из них требуют лишь общих представлений, другие, такие, какинженерное искусство или медицина, требуют обширных теоретических знаний.Если, например, я хочу построить железнодорожный путь, я должен строить егов соответствии с определенными законами физики. Во всех искусствах системаобъективно правильных норм составляет те