Письмо поела Великобритании в СССР заместителю народного комиссара иностранных дел СССР

11 сентября 1944 г.

1. Как Вы помните, в своем письме к Вам от 12 августа о по­ездке г-на Массигли в Лондон я писал, что Советское правитель­ство будет проинформировано о результатах его переговоров с г-ном Иденом.

2. В соответствии с этим обещанием мое правительство жела­ет сообщить Советскому правительству, что в ходе этих перего­воров г-н Массигяи обсуждал позицию Французского комитета национального освобождения по отношению к Европейской консуль­тативной комиссии⁷, а также к гарантии против новой герман­ской агрессии. Он также обсуждал позицию Франции по отноше­нию к объединенным органам, вопросам, связанным с нефтью *, и положению в Леванте.

3. Я прилагаю тексты трех записок, передающих существо мне­
ний, выраженных по первым трем пунктам **. Что касается ле-
вантских государств, то произошел общий обмен мнениями без
достижения каких-либо конкретных результатов.
__ А. Керр

** См. прил. I— II к док.

ПРИЛОЖЕНИЕ I

 

ЗАПИСКА

О СУЩЕСТВЕ МНЕНИЙ, КОТОРЫМИ ОБМЕНЯЛИСЬ МИНИСТР ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ВЕЛИКОБРИТАНИИ

И КОМИССАР ПО ИНОСТРАННЫМ ДЕЛАМ

ФРАНЦУЗСКОГО КОМИТЕТА НАЦИОНАЛЬНОГО

ОСВОБОЖДЕНИЯ ПО ВОПРОСУ

ОБ ОБЪЕДИНЕННЫХ ОРГАНАХ

Г-н Массигли осведомился, имеется ли намерение сохранить объединенные органы после окончания войны или правительства Великобритании и Соединенных Штатов предполагают заменить их какой-либо другой организацией. Поскольку объединенные ор­ганы являются инструментом, предназначенным исключительно для ведения войны, Французский комитет не желает настаивать на участии в указанных органах, а желает только обеспечить та­кое положение, при котором он был бы в курсе дискуссий, прово­димых объединенными органами, относительно товаров, в которых Комитет особо заинтересован. Массигли было заявлено, что в на­стоящее время невозможно ничего сказать о том, как долго эти органы могут просуществовать, за исключением того, что, как на­деются, они будут продолжать работать по крайней мере до окон­чания войны с Японией. Они могли бы уступить место (как было предложено в отношении судоходства) более широкой междуна­родной системе контроля. В то же время британское правительст­во всегда стремилось поощрять расширение и более полное использование существующих средств консультации между объе­диненными органами и третьими сторонами. Г-ну Массигли так­же подчеркнули, что объединенные органы обязаны своим возни­кновением необходимости обслуживания объединенной англо-аме­риканской военной машины и что поэтому они тесно связаны с ме­ханизмом начальников Объединенного штаба²⁸. Было бы чрезвы­чайно трудно распутать эту связь. Наконец, г-н Массигли сказал, что Французский комитет хочет лишь иметь связь с объединенны­ми органами на весь период войны. Если, однако, указанные ор­ганы обрели бы новую форму и были бы приспособлены для рас­смотрения вопросов мирного времени, то это бы изменило поло­жение.

ПРИЛОЖЕНИЕ H

ЗАПИСКА

О СУЩЕСТВЕ МНЕНИЙ, КОТОРЫМИ ОБМЕНЯЛИСЬ, МИНИСТР ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ВЕЛИКОБРИТАНИИ

И КОМИССАР ПО ИНОСТРАННЫМ ДЕЛАМ ФРАНЦУЗСКОГО КОМИТЕТА НАЦИОНАЛЬНОГО

ОСВОБОЖДЕНИЯ ПО ВОПРОСУ О ЕВРОПЕЙСКОЙ КОНСУЛЬТАТИВНОЙ КОМИССИИ

Г-н Массигли сказал, что Французский комитет решил отве­тить на приглашение Европейской консультативной комиссии, что жизненные интересы Франции не удовлетворяются простой по­сылкой письменно изложенных взглядов относительно условий ка­питуляции без какого-либо предварительного ознакомления с вы­водами, к которым пришла Комиссия. В соответствии с этим Фран­цузский комитет решил официально просить Комиссию позволить французскому представителю принять участие в устном обсужде­нии условий капитуляции в самой Комиссии. По мнению Фран­ции, невозможно вырабатывать условия капитуляции Германии без участия Франции. Комитет придает величайшее значение ус­ловиям капитуляции, ликвидирующим перемирие 1940 г.⁵⁶, и это означает, что Германия не должна иметь возможности заявить, что она капитулировала только перед тремя державами.

Г-н Идеи высказал г-ну Массигли предположение, что было бы лучше начать с представления точкп зрения Франции в письмеп-нод! виде, как это просит Комиссия, но г-н Массигли настаивал на том, что это было бы бесполезно до тех пор, пока не будет пред­ставлена возможность для обсуждения. Г-н Идеи сказал г-ну Мас­сигли, что он полагает, что ввиду сильной заинтересованности Франции в этом вопросе г-н Массигли имеет право выдвинуть свое альтернативное предложение перед Комиссией, особенно посколь­ку последняя уполномочена положением о ней консультироваться с представителями других стран, когда специально затрагиваются их интересы. Г-н Массигли также высказал мнение, что значение Франции в европейских делах вообще дает ей право быть полно­правным членом Европейской консультативной комиссии. Г-н Идеи посоветовал ему не поднимать этого вопроса до тех пор, пока во Франции не будет создано Французское правительство.

Что касается вопроса о гарантии от возобновления германской агрессии, то г-н Массигли придерживался того мнения, что все планирование будущей безопасности в Европе должно быть тесно связано с политикой оккупации Германии п контроля над ней. С французской точки зрения планы оккупации с самого начала

должны руководствоваться политикой дальнего прицела, иначе ок­купация ничего не достигнет, как в прошлый раз.

Г-н Массигли развивал в общих чертах идею помещения под постоянный международный контроль того, что он определил как Рейнско-Вестфальский бассейн, сердце военного потенциала Гер­мании. Хотя эта территория останется под управлением герман­ской администрации и не будет обязательно полностью отделена от остальной Германии, она будет постоянно находиться под поли­тическим, военным и экономическим контролем союзников. Эта специальная зона будет включать индустриальные районы вокруг Франкфурта и Мангейма. Г-н Массигли также считал необходи­мым постоянный военный контроль союзников над полосой, прохо­дящей по восточному берегу Рейна, между южной границей спе­циальной зоны и Швейцарией.

Г-н Идеи принял к сведению это предложение, которое пред­ставляется альтернативой расчленению, и обещал передать его на рассмотрение экспертов. В то же время он указал, что те меропри­ятия, которые имеет в виду британское правительство, обеспечат полное разоружение Германии, как военное, так и экономическое, и военный контроль союзников над всей страной на такой срок, какой потребуется для этой цели. Меры, которые предлагается принять, будут продолжительными и всеобъемлющими. Британ­ское правительство отдает себе отчет во всех дефектах перемирия и мероприятий по контролю, проведенных в конце прошлой войны.

Печат. по изд.: Советско-французские отношения.,., с. 303—306.

44. Запись беседы заведующего I Европейским отделом Народно­го комиссариата иностранных дел СССР с представителем Французского комитета национального освобождения в СССР

12 сентября 1944 г.

Сегодня в 17 часов 15 минут принял Гарро по его просьбе.

Гарро пришел ко мне, чтобы поделиться своими соображениями о вновь сформированном кабинете де Голля. Он сказал, что сфор­мированный 10 сентября кабинет является компромиссом между де Голлем и Национальным советом Сопротивления³⁶. Переговоры об образовании этого кабинета шли в течение недели и наталкивались на ряд затруднений. Дело в том, что, когда де Голль еще находился в Алжире, он предполагал, что по приезде в Париж реорганизация Французского комитета национального освобождения будет незна­чительной и пойдет по линии исключения тех лиц, которые в ка­кой-то степени находились в оппозиции к де Голлю. Короче гово­ря, де Голль был намерен сформировать кабинет исключительно из

преданных ему лиц. Однако, когда де Голль приехал в Париж, он нашел там совершенно другую обстановку. Хотя Национальный совет Сопротивления и признавал де Голля в качестве руководи­теля Комитета, однако он совсем не хотел признавать всех тех лю­дей, которые окружали де Голля. Национальный совет Сопротив­ления еще до приезда де Голля в Париж наметил ряд лиц, которые должны были войти в состав временного правительства, как толь­ко оно будет создано на территории Франции. Поэтому де Голль с самого начала оказался перед альтернативой: или отказаться со­всем от включения в состав нового кабинета лиц, выдвинутых дви­жением Сопротивления и сформировать кабинет только из своих людей, что практически вряд ли представлялось возможным, или пойти по пути договоренности с Национальным советом Сопротив­ления. Де Голль силой обстоятельств вынужден был пойти на до­говоренность с Национальным советом Сопротивления, который, в свою очередь, пошел на уступки де Голлю.

Гарро считает, что вновь созданный кабинет де Голля является большим шагом вперед по сравнению с предшествующим составом по следующим причинам.

1. В состав кабинета вошли девять министров, представляющих движение Сопротивления, которые не только сочувствовали этому движению, но и сами являлись активными руководителями и ор­ганизаторами борьбы французского народа против немецких окку­пантов. Особенно Гарро подчеркивает большое значение вхожде­ния в состав кабинета де Голля Бидо, назначенного министром иностранных дел.

2. Из прежнего состава исключены три наиболее реакционные фигуры: Массигли, д'Астье и Филип. Особенно Гарро доволен тем, что из состава кабинета удален Массигли. Гарро заметил, что он испытывает это удовольствие не только как представитель Фран­цузского комитета, но и лично, поскольку Массигли ненавидел Гарро и делал все возможное для того, чтобы Гарро, взбешенный всеми его нападками, сам подал заявление об уходе со своего поста в Москве. Три вышеупомянутых лица, заметил Гарро, были резко враждебно настроены по отношению к Советскому Союзу, и их уход из кабинета будет, несомненно, способствовать улучшению франко-советских отношений.

Далее Гарро остановился на характеристике членов нового ка­бинета.

Жорж Бидо — министр иностранных дел. Гарро говорит, что в лице Бидо, назначенного министром иностранных дел, движением Сопротивления сделан замечательный выбор. Бидо является чле­ном партии христианских демократов, которая имеет довольно про­грессивную программу. До войны Бидо руководил газетой “Об” (“Заря”), Хотя эта газета и не являлась особенно распространен-

ной, однако она была популярна в прогрессивных кругах француз­ской общественности. Накануне войны газета провела две кампа­нии исключительно важного характера. Первая кампания — про­тив франкистской Испании за оказание поддержки испанским рес­публиканцам; вторая кампания — против Мюнхена⁴⁰. Бидо, сказал Гарро, писал в своей газете замечательные статьи, направленные против тех сил реакции, которые тянули Францию к катастрофе. Бидо является большим сторонником сотрудничества с Советским Союзом, и по этому вопросу им также было написано много ста­тей. Бидо являлся вторым по счету председателем Национального совета Сопротивления и был назначен на этот пост после того, как первый председатель Национального совета Сопротивления Макс* был расстрелян немцами. Гарро указал также на то, что Бидо являлся организатором и руководителем восстания в Париже, которое привело к освобождению столицы Франции от немцев. Именно он, Бидо, подал первый сигнал к восстанию в Париже и руководил им. Гарро предполагает, что назначение Бидо на пост министра иностранных дел обеспечит хорошие отношения между Советским Союзом и Францией.

О Жанненэ, назначенном министром без портфеля, Гарро ска­зал, что большого практического значения включение его в состав кабинета де Голля не представляет. Это очень-очень старый чело­век, который включен в новый кабинет с чисто представительской целью. Жанненэ является в новом кабинете как бы символом пар­ламентского режима.

Гарро хорошо отозвался о Лакосте, назначенном министром промышленного производства. Он сказал, что Лакост был в свое время генеральным секретарем служащих Генеральной конфеде­рации труда. Лакост был всегда ярым противником сотрудничест­ва с немцами и до войны принимал активное участие в борьбе про­тив политики Мюнхена. В составе Генеральной конфедерации тру­да, сказал Гарро, находились коммунисты и различные представи­тели других политических течений. Причем между коммунистами и остальными шла большая борьба по целому ряду принципиаль­ных вопросов профдвижения. Характерно, что в этой борьбе Ла­кост всегда стоял на стороне коммунистов. Лакост, по словам Гар­ро, принимал активное участие в движении Сопротивления во Франции.

Такой же положительный отзыв Гарро дает об Огюсте Лора­не — министре почт, телеграфа и телефона. Гарро указал на то, что Лоран работал в Генеральной конфедерации труда так же, как и Лакост, и что оба они занимали благоприятную позицию по от­ношению к коммунистам.

* Конспиративная кличка Жана Мулена.

О министре информации Тейджене (в передаче ТАСС фамилия искажена и указано Этьенн). Гарро говорит, что ему о нем извест­но только то, что он является профессором университета города Монпелье и что он играл важную роль в движении Сопротивления. Видимо, это католик, сказал Гарро, так как в этом университете преимущественно католики.

О министре авиации Тийоне Гарро говорит, что он является видным коммунистом и что он принимал активное участие в борь­бе за республиканскую Испанию. Тийон был в числе трех комму­нистов, которые последними покинули Испанию после поражения республиканцев.

Из числа министров, являющихся приближенными де Голля, Гарро отмечает с положительной стороны министра внутренних дел Тиксье, указывая на то, что он очень хорошо относится к Со­ветскому Союзу. Хотя Тиксье является беспартийным, но его, по мнению Гарро, можно считать почти что социалистом (беспартий­ный социалист). В своих речах Тиксье не раз высказывал требова­ния о национализации промышленности и банков. Его политичес­кая программа, сказал Гарро, приближается к программе-мини-мум французских коммунистов. Хотя Тиксье и является близким другом де Голля, все же он не находится от него в политической зависимости.

Говоря о том, насколько прочен этот кабинет, Гарро указал, что все будет зависеть от практических действий этого кабинета. В частности, Гарро считает, что одним из первых мероприятий это­го кабинета должна быть отмена закона 1939 г., направленного против коммунистов, и предоставление Морису Торезу права вер­нуться во Францию.

Оговорившись, что он хотел бы мне сказать это в конфиденци­альном и в совершенно частном порядке, Гарро сообщил мне, что в марте 1944 г. Морис Торез, поставив перед де Голлем вопрос о своем въезде в Северную Африку, не получил удовлетворительного ответа от де Голля. Тогда де Голль, сославшись на то, что Торез является якобы дезертиром и потому, в силу существующего зако­на, будет немедленно арестован, как только появится на террито­рии Франции, отказал во въезде Торез.у в Северную Африку. Гарро предполагает, что де Голль не разрешил тогда вт^езд Торезу в Се­верную Африку потому, что опасался огромного влияния Тореза, которым он пользуется в народных массах. Около двух недель то­му назад Торез посетил Гарро и сообщил, что он послал де Голлю телеграмму с требованием разрешить ему въезд во Францию. Гар­ро сказал, что Торез передал ему копию этой телеграммы. В этот же вечер Гарро послал телеграмму де Голлю, в которой изложил содержание просьбы Тореза и указал на то, что Торез полностью прав, требуя предоставления ему права вернуться во Францию,

вернуться к народу, с которым он был всегда тесно связан и не пе­реставал вести борьбу за освобождение Франции от немецких ок­купантов. Однако ответ на телеграмму Тореза до сих пор не полу­чен. Гарро добавил, что формальные основания к отказу де Голлем въезда Торезу очень шатки потому, что все остальные коммунисты, являющиеся членами Временной консультативной ассамблеи⁸ и даже членами правительства, находятся на таком же положении, как и Торез, но в то же время по отношению к ним не применяется законов, которые де Голль хотел бы применить по отношению к Торезу. Кроме того, Гарро полагает, что де Голль вынужден будет разрешить въезд Торезу в Париж и потому, что Торез является де-цутатом Парижа и он вправе требовать возвращения в город, де­путатом которого он состоит.

Нынешний кабинет де Голля должен вынести, по мнению Гар­ро, постановление об отмене законов, изданных в 1939 г. и направ­ленных против коммунистов. Если де Голль, сказал Гарро, не пой­дет на то, чтобы разрешить въезд Торезу во Францию, то не ис­ключена возможность, что в самом ближайшем будущем произой­дет новый правительственный кризис, так как коммунисты долж­ны будут подать в отставку в знак протеста против отказа во въез­де во Францию генеральному секретарю коммунистической партии.

Гарро полагает, что, если в ближайшее время новый кабинет отменит антикоммунистические законы и разрешит въезд Торезу во Францию, это будет свидетельствовать о том, что и в дальней­шем можно будет ожидать новых положительных решений сфор­мированного де Голлем кабинета.

Далее Гарро говорит, что несколько дней тому назад в некото­рых французских газетах появилось сообщение о том, что Массиг-ли назначен послом в Лондон, д'Астье назначен послом в Вашинг­тон, Анри Бонна назначен послом в Москву. Действительно, после первого заседания нового кабинета де Голля было опубликовано со­общение о назначении Массигли послом в Лондон, причем англи­чане немедленно дали агреман Массигли. Указывая на то, что Мас­сигли является целиком проанглийским человеком, Гарро заметил, что англичанам очень неприятно, что их человек удален с поста министра иностранных дел. Назначение Массигли в качестве пос­ла в Лондон Гарро считает уступкой де Голля англичанам. Что ка­сается сведений о назначении д'Астье в Вашингтон, то в заявлении д'Астье корреспондентам он указал, что ему был предложен этот пост, но что он отклонил это предложение. О назначении Боннэ послом в Москву Гарро ничего не известно. Во всяком случае, он не исключает такой возможности. Гарро спросил меня, обращались ли французы к Советскому правительству за агреманом для Бон­нэ. Я ответил Гарро, что о подобном обращении мне ничего не из­вестно. Затем, возвращаясь к этому же вопросу, Гарро подчеркнул,

что, если бы на посту министра иностранных дел оставался Мас­сигли, он, конечно, не переставал бы делать нажим на де Голля, с тем чтобы убрать Гарро из Москвы. Бидо, сказал Гарро, возмож­но, не пойдет на это, так как ему хорошо известна позиция, кото­рую занимал Гарро в течение всего его пребывания на посту пол­номочного представителя Французского комитета национального освобождения в Москве. Во всяком случае, сказал Гарро, пожи­вем — увидим. Он добавил, что на это все он смотрит с философ­ским спокойствием и только просил бы информировать его, если будет запрос об агремане на назначение в Москву другого лица. Шутя я заметил, что ему вряд ли скоро придется услышать об этом. Уже прощаясь и вспоминая, о каких вопросах он еще не го­ворил, Гарро указал на то, что некоторое время тому назад гене­рал Пети обращался к военным властям с просьбой об отправке второй партии военнопленных французов в Северную Африку, но военные ему ответили, что на это нет еще решения Советского правительства. По этому вопросу Гарро послал в Наркоминдел не­сколько нот, но пока ответа не получил. Он спросил меня, в каком состоянии находится это дело. Я ответил, что вопрос находится в стадии рассмотрения и что пока еще никакого решения по этому вопросу не вынесено.

Я спросил Гарро, что ему известно о судьбе первой партии во­еннопленных французов, переданных в распоряжение французско­го командования, и как отнеслась к этому французская обществен­ность ²⁵. Гарро ответил, что он не имеет никакой подробной инфор­мации, кроме сообщения, что вся первая партия прибыла в Север­ную Африку.

Возвращаясь к вопросу о передаче второй партии военноплен­ных французов, Гарро заметил, что он вообще не спешит с разре­шением этого вопроса, но он не хотел бы получить отрицательного ответа, так как это осложнило бы его положение в Москве.

На последний вопрос Гарро, как можно было бы повидать Бо­гомолова, я ответил, что Богомолов выехал из СССР к месту своей работы.

М. Сергеев

Печат. по арх.

45. Телеграмма временного поверенного в делах СССР при Фран­цузском комитете национального освобождения в Народный комиссариат иностранных дел СССР

14 сентября 1944 г.

В настоящее время во Франции находится большое количество советских граждан — пленные и гражданские. На 14 сентября име­ем сведения о 30000 человек. После высадки союзников возникло

большое количество партизанских отрядов из советских пленных, возглавляемых бывшими командирами Красной Армии, и отрядов, действующих в составе французских партизан и самостоятельно. Ежедневно в посольство прибывают представители таких отрядов. 13 сентября прибыли командиры отрядов Алексеенко и Хетагуров и заявили, что их отряды, действующие самостоятельно, заняли го­род Бордо и центр провинции Дордонь, продолжая операции даль­ше. В отрядах существуют легально комсомольские и партийные организации, поддерживающие связь с организациями компартии Франции.

В Париже действует множество комитетов помощи русским во-егшопленньш, большая часть из них явно подозрительна. В пред­местьях Парижа имеется два лагеря наших пленных на тысячу человек каждый. В один из них ездил Гузовский. Лагерь создан самими пленными, захватившими бывшие немецкие казармы. Большинство лиц этого лагеря составляли отряды, которые приня­ли участие в освобождении Парижа, но затем были разоружены французскими властями. Получаем сведения о принудительной вербовке советских граждан во французскую армию. Отказываю­щихся подвергают арестам. При этом вербовщики заявляют о яко­бы имеющейся договоренности с Советским правительством. С дру­гой стороны, есть сведения, что англичане и американцы, ссылаясь па якобы имеющийся отказ Советского правительства от пленных, большими группами увозят их в Англию и Америку, проводя в этом плане большую пропагандистскую работу с пленными и граж­данскими. Все факты проверяем, однако можно сказать, что они похожи на правду.

Мы проводим следующую работу.

1. Из числа командиров назначаем временных старших по сбо­ру и размещению военнопленных в том или ином районе Франции, из которых явились эти командиры в посольство.

2. Одиночных пленных направляем в существующие лагеря.

3. Собираем сведения о местах расположения военнопленных и гражданских.

4. С помощью советских граждан, проживающих в Париже, соз­даем па базе уже существующего комитет помощи советским во­еннопленным и советским гражданам, насильно вывезенным во Францию. Комитет займется вместе с нами сбором одежды и распределением ее среди нуждающихся. Некоторые приходят в посольство полураздетые. Помогаем за счет средств посольства⁵⁷.

Будут ли командированы сюда офицеры для организации всей работы с пленными? Считаю это крайне необходимым. На первое время достаточно будет пять — десять человек⁵⁸.

С. Козырев

Лечат, по арх,

46. Телеграмма временного поверенного в делах СССР при Фран­цузском комитете национального освобождения в Народный комиссариат иностранных дел СССР

15 сентября 1944 г.

Политическое положение в Париже, как и во всех освобожден­ных районах Франции, остается довольно напряженным. Если де Голлю и удалось сформировать так называемое переходное времен­ное правительство и договориться о его составе с Национальным советом Сопротивления³⁶, то это вовсе не означает, что временному правительству, а следовательно, и де Голлю уже принадлежит власть. В действительности этому правительству и де Голлю не удалось еще стать настоящими хозяевами положения в стране. В освобожденных районах страны и в Париже существует двоевла­стие. Оно особенно выражено в провинции, где наряду с назначен­ными де Голлем областными комиссарами действуют местные ко­миссары от комитетов освобождения. Причем фактически власть принадлежит в действительности органам движения Сопротивле­ния, или, иначе, партизанам. Проявляется это двоевластие и в Па­риже.

По свидетельству прессы и многих видных политических дея­телей (Пьер Кот, Альфан, Плов, Филип, Гуэн и другие), местные комитеты освобождения, опирающиеся на вооруженные силы Со­противления (то, что де Голль называет французскими внутренни­ми силами — ФФИ), имеют полную власть на местах и зачастую вовсе не хотят считаться с директивами временного правительства де Голля, не признавая подчас даже его представителей, прибыва­ющих на места для организации органов власти⁵⁹. До сего времени в самом Париже при наличии военного губернатора власть факти­чески осуществляется Парижским комитетом освобождения и его муниципальным комитетом освобождения. Муниципальные коми­теты освобождения заняли помещения бывших муниципальных со­ветов и создали там свои учреждения. Представители прежних му­ниципальных советов частью сбежали или арестованы муници­пальными комитетами освобождения. Лишь небольшая часть из них принимала участие в Сопротивлении и входит теперь в эти комитеты. Правительство пыталось водворить вернувшихся в Па­риж муниципальных советников, с тем чтобы они приступили к возобновлению их прежней деятельности.

Внешне представляется, что правительство де Голля и Нацио­нальный совет Сопротивления действуют согласованно. На самом деле это далеко не так. Национальный совет Сопротивления до сих пор не дал своего согласия та росцуск вооруженных отрядов Со­противления и их преобразование. Замысел де Голля очень прост. Опасные партизанские отряды Сопротивления и их командиров

распустить, а верных из них — мобилизовать в регулярную армию, создав полки и дивизии, во главе которых стали бы деголлевские генералы и полковники старой французской армии. Де Голль со­гласен даже на включение французских внутренних сил в состав регулярной армии, но только по частям, то есть формировать из подлежащих призыву участников отрядов Сопротивления роты и батальоны, но он не согласен на формирование из них полков, ди­визий и армий, как не согласен на включение существующих боль­ших отрядов с их генералами в состав регулярной армии. Де Голль боится народной армии и ее вышедших из народа командиров (не­которые из них действительно присвоили себе звание полковников и генералов, а один из таких генералов признан Кенигом. Это устно сообщил мне Альфан). Поэтому он всячески стремится хотя бы наспех сколотить профессиональную армию, используя старые профессиональные кадры офицерства. С этой целью создаются сей­час военные округа. Военные делегаты северной и южной зон ото­званы. Однако сами отряды Сопротивления и, что особенно харак­терно, Центральный военный комитет Национального совета Со­противления и его штаб не выполняют этих приказов де Голля и открыто заявляют о своем несогласии с ним. Де Голль тем не ме­нее упорствует, хотя, вынужденный обстоятельствами, идет на не­которые уступки, но, видимо, добьется все же своего.

Тем временем де Голль проводит большую подготовительную работу по созданию регулярной армии на базе имеющихся у него нескольких дивизий и по роспуску французских внутренних сил Сопротивления. Весь командный состав старой армии, включая младших офицеров, проходит сейчас по приказу Кенига регистра­цию, а часть уже направляется в армию. Развернута широкая про­паганда за создание регулярной армии.

Примером двоевластия могут служить проводимые местным ко­митетом освобождения и особенно Парижским муниципальным ко­митетом чистка и аресты различных лиц, сотрудничавших с пра­вительством Лаваля и с немцами. Новое правительство де Голля уже дважды успело обсудить этот вопрос с целью наведения по­рядка в этом деле и придания ему законной формы. Однако факты показывают, что навести порядка пока не удалось. Аресты произ­водятся непосредственно различными подразделениями вооружен­ных отрядов Сопротивления без ведома, а порой и вопреки ука­заниям правительства и министерства внутренних дел.

Судя по сообщениям прессы и на основании личных бесед с не­которыми французами можно прийти к выводу, что наиболее ак­тивную роль в местных комитетах освобождения играют коммуни­сты и социалисты. Сегодня “Юманите” опубликовала решение ЦК компартии Франции, направленное против попыток роспуска и раздробления отрядов партизан, с требованием их полного вклю-

чения во французскую регулярную армию. Де Голль особенно бо­ится компартии. Министерство внутренних дел опубликовало спис­ки назначенных правительством областных комиссаров республи­ки, в которых не оказалось ни одного коммуниста. ЦК компартии потребовал вмешательства в это дело Национального совета Со­противления.

С. Козырев

Печат. по арх.

47. Запись беседы заместителя народного комиссара иностранных дел СССР с представителем Французского комитета нацио­нального освобождения в СССР

20 сентября 1944 г.

Гарро пришел ко мне, чтобы передать по поручению Француз­ского временного правительства вербальную ноту, посланную од­новременно американскому и британскому правительствам *. В этой ноте, пояснил Гарро, временное правительство Французской республики обращается к трем союзным правительствам и ставит вопрос о допущении французского представителя к участию в ра­ботах Европейской консультативной комиссии⁷. Гарро тут же до­бавил, что он намеревался эту ноту вручить непосредственно на­родному комиссару, но последний, к сожалению, оказался заня­тым. Сказал, что народный комиссар в указанный день был дейст­вительно очень занят, но что он готов принять Гарро в любой дру­гой день, о чем и просил меня сообщить Гарро. Гарро поблагода­рил и ответил, что ему вполне понятна занятость народного ко­миссара и он не думает по этому вопросу вторично его беспокоить. Сам факт передачи этой ноты, как выразился Гарро, является фор­мальным актом. Существо же вопроса остается без изменения, то есть таким, как оно выглядело в ходе неоднократных бесед Гарро со мной. Единственное отличие заключается в том, что на этот раз временное правительство официально обращается к Советскому правительству по вопросу об участии французского представителя в Европейской комиссии и ставит этот вопрос одновременно перед двумя другими великими державами. Ответил, что о содержании ноты доведу до сведения Советского правительства, ответ которого незамедлительно сообщу Гарро. Добавил, что нам понятна заинте­ресованность Франции в участии в европейских делах, и в частно­сти в вопросах, касающихся Германии. Позиция Советского Союза ^{в э}_о^том в⁰¹¹?⁰⁰⁶ ясна: мы заявляли об этом при организации Евро­пейской комиссии и высказывались тогда за участие в ней предста­вителя Французского комитета. До сих пор ни британское, ни аме-

* См. прил. к док.

риканское правительства не ставили вопроса об изменении приня­того по их же предложению решения о составе Европейской комис­сии, ограниченного, как известно, тремя представителями. Вручен­ная мне нота, по-видимому, может послужить базой для обмена мнениями между тремя правительствами. Гарро сказал, что именно в этом и заключается цель данной ноты.

Затем Гарро рассказал о том, что во время беседы Массигли с Иденом последний заявил, что к вопросу об участии Франции в Европейской комиссии британское правительство относится сочув­ственно, но наталкивается при этом на противодействие со сторо­ны американского и, особенно, Советского правительств. Такую информацию Гарро получил от Массигли. Я высмеял эти утверж­дения и сказал, что если Гарро интересует, то могу с ним поделить­ся своими записями о содержании полученной нами информации от англичан по поводу указанной беседы Массигли с Иденом, в частности, по вопросу об участии французского представителя в Европейской комиссии. Гарро просил меня это сделать. Зачитал Гарро следующее место из “своих записей”, взятых из запис­ки, приложенной к письму Керра на имя Вышинского от 11 сен­тября *:

“Массигли высказал мнение, что значение Франции в европей­ских делах вообще дает ей право быть полноправным членом Ев­ропейской консультативной комиссии. Идеи посоветовал ему не поднимать этого вопроса до тех пор, пока Французское правитель­ство не будет создано во Франции”.

Гарро был неподдельно удивлен, он записал себе эту фразу, стал порывисто убеждать меня, что ему ничего об этом не бы­ло известно, а затем с большим удовлетворением и даже с некото­рой злобой по адресу Массигли сказал, что он, Гарро, очень дово­лен, что Массигли снят с поста комиссара иностранных дел, так как он играл плохую роль, в частности, в вопросах, касающихся Советского Союза.

На мой вопрос, какими новостями он располагает о положении в Париже, Гарро рассказал следующее. Новый состав правитель­ства является, по мнению Гарро, компромиссным. В нем одну из видных ролей играют представители партии христианских демо­кратов. Эта партия выделила своего представителя во временное правительство — Жоржа Бидо, ставшего министром иностранных дел, а также министра информации Тейджена. Еще до войны эта партия пользовалась значительным влиянием. В палате общин она имела 15 представителей из 620 человек всего состава палаты. По мнению Гарро, де Голль решил опереться на эту партию, во-пер-

* См. прил. II к док. № 43.