1. Ефимова Д.В., Макаров Ю.А. Национальное самосознание и межэтническая толерантность. Пенза: ПГПУ им.В.Г.Белинского,2004. С.55.
2. Рощупкин В.Г. Кросскультурная грамотность студента – будущего учителя: диагностика, формирование. М.: Издательство Московского психолого-социального института; Воронеж: Издательство НПО «МОДЭК», 2006. С.79.
ТОЛЕРАНТНОСТЬ КАК ОСНОВА ЭТНОКОНФЕССИОНАЛЬНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ НАРОДОВ ДАГЕСТАНА Бабошина Е.В., Россия, г.Кизляр Согласно определению, данному в Декларации, толерантность означает «уважение, принятие и правильное понимание богатого многообразия культур нашего мира, различных форм самовыражения и способов проявлений человеческой индивидуальности». Это определение подразумевает терпимое отношение к иным национальностям, расам, языку, возрасту, политическим или иным мнениям, религии. История свидетельствует о глубоком интересе к проблеме толерантности в области свободы совести как краеугольного камня гражданского общества. В современном мире наметился рост фундаменталистских и экстремистских тенденций, активных попыток по использованию религии и ее организаций для служения воинствующему национализму, шовинизму, политизации религиозной жизни. На этом фоне толерантность вовсе не означает вседозволенность и безразличие. В настоящее время очень сложно соблюсти баланс между принципами демократии и правами человека, свободы совести и религии с одной стороны, и сохранением национальной культуры, этнической и религиозной идентичности — с другой. Особое значение развитие принципов этноконфессиональной толерантности приобретает в условиях полиэтнического, поликультурного и поликонфессионального общества. Исследование проблемы этноконфессиональной толерантности также обусловлено необходимостью ответить на вызовы нетерпимости и всѐ усиливающегося многообразия общества в условиях роста межэтнической и межконфессиональной напряженности. В современном российском обществе неприязнь к чужим группам – ксенофобия, приобретает массовый характер и становится одной из серьезнейших проблем. Следует при этом учитывать, что в разных регионах проблема толерантности/интолерантности имеет свои специфические формы, характер и степень проявления. Таким специфическим регионом России в силу своего исторического развития, географического и социально-экономического положения является Дагестан, на территории которого проживают представители более ста народностей, исповедующих ислам, христианство, иудаизм представляет собой яркий пример полиэтноконфессионального общества. Дагестан, по данным исследований социологов, этноконфликтологов, - наиболее толерантная республика в стране. Кроме понятия «аварец», «даргинец», «кумык» и т.д., существует понятие «дагестанец». Полуторатысячелетний опыт мирного проживания народов, сохраняющих свои культурные особенности, религии, обычаи, образцы толерантного поведения нуждаются в углубленном изучении и осмыслении.
Столь высокий уровень толерантности, как считают социологи, вызван полиэтничностью нашего региона. В условиях, когда этничность и конфессиональность используются как конфронтационный фактор, исторический опыт народов Дагестана, выработавший культуру межнационального и межконфессионального согласия, особенно востребован. Принятие Закона РД «О программе развития национальных отношений в РД на 2008-2010 годы» - еще один шаг на пути укрепления мира и взаимопонимания народов. В условиях многонационального Дагестана огромное значение имеет воспитание культуры этноконфессиональной толерантности. Такое воспитание предполагает уважение к чужой культуре, языку, обычаям и религии, отказ от ограничения рамками своей национальности, узкого круга национальных интересов. Однако установлению устойчивых этноконфессиональных толерантных отношений среди населения, в том числе и молодежи, в современном Дагестане препятствуют внутренние и внешние факторы:
- геополитические положение северокавказского региона, Дагестана, где столкнулись интересы более 30 стран;
- затяжной социально-экономический, экологический, политический кризис в северокавказском регионе;
- сложное социально-политическое положение, характеризующееся спадом промышленного производства, сельского хозяйства, высоким уровнем безработицы, снижением жизненного уровня дагестанского населения.
Итоги социологических опросов и мониторинг публичных выступлений религиозных деятелей показывают, что большинство верующих Дагестана осуждает религиозный экстремизм. Религиозные организации всех конфессий республики выступают за мир и поддержание государственного единства России. Они выступают в СМИ с миротворческими инициативами. Важной организационной формой этих усилий стал Экспертный Совет при Комитете Правительства РД по делам религий. На его заседаниях (с участием религиозных лидеров, госслужащих и ученых) регулярно решаются вопросы поддержания межэтнического мира и предотвращения конфликтов [3, с.14]. Вместе с тем социологические опросы показывают усиление центробежных тенденций в традиционном (суфийском) исламе, особенно в высокогорной и предгорной части Дагестана. К противоречиям между традиционным (суфийским) и салафитским движениями добавляется внутренний конфликт между тремя суфийскими тарикатами, которые возглавляются представителями разных этнических групп. Салафитские радикальные организации (джамааты) наиболее распространены в районах Дагестана с утраченными или подорванными за советский период исламскими традициями (Лезгистан, Лакия, ногайские районы и др.). Они преобладают над умеренными салафитскими организациями, которые могут стать участниками диалога с властью. Как отмечает С.М. Иншакова особое значение в развитии экстремизма в республике, как и по России, в целом, имеет ложь как элемент складывающейся политической культуры в рамках идеологической работы, несправедливость как фундамент – элемент культуры общества, а также факторы социокультурного характера [4, с.34]. По мнению С.М. Иншакова, особенно остро реагирует на устоявшиеся в обществе двойные стандарты молодежь (то, к чему привыкло и с чем смирилось старшее поколение). Разочарование и обида, злость и агрессивность нередко оказываются следствием терпимости и безразличия общества по отношению к порочности основ социального бытия. Американские ученые убедительно показали, что общество, прививая подросткам различные ценности, мало заботится о том, является ли их достижение реальным для большинства молодых людей. В действительности, овладеть этими ценностями законными способами могут лишь немногие. Большинство вынуждено проявлять «ловкость» — нарушать нормы морали и требования закона. Когда молодые люди из идеального мира, созданного нравоучениями воспитателей, попадают в реальную жизнь, они начинают испытывать разочарование и фрустрацию. Примечательно, что согласно социологическим исследованиям на предмет определения степени предрасположенности к восприятию фундаменталистской религиозной идеологии среди возрастных групп наибольшими фундаменталистами себя показали самые молодые, до 20 лет - 58,1% из их общего числа [2, c.156]. К элементам фундаменталистского исламского сознания относятся: отрицание нововведений, «портящих чистоту и красоту ислама», признание законов государства второстепенными по сравнению с законами, ниспосланными Аллахом, стремление внедрить в общественную жизнь законов шариата и др. [1, с.23]. Стоит отметить, что кроме констатации фактов, нет еще научно разработанных практических рекомендаций по поддержанию постоянного диалога между представителями различных конфессий, создания условий, способствующих реализации миротворческого и созидательного потенциала религий для воспитания населения в духе толерантности, противодействовать попыткам вовлечения религиозных организаций в политическую борьбу,
Так, для формирования этноконфессиональной толерантности в молодежной среде рациональными методами могут быть: проведение встреч, круглых столов, конференций с участием республиканских организаций, объединений и партий; создание образовательных программ по сравнительному изучению
мировых религий, истории и культуры дагестанских народов не только для студентов вузов города, но и учащихся общеобразовательных школ, лицеев, гимназий, колледжей; установление терпимого отношения к различным течениям, направлениям и группам внутри различных религий при условии, что их деятельность не носит антиобщественный деструктивный характер; обобщение и распространение опыта толерантного сознания и поведения верующих; профилактика возникновения этноконфессиональных конфликтов. К тому же необходимо, расширить практику проведения традиционных национальных праздников, фестивалей, смотров, конкурсов, Дней национальных культур народов Дагестана и Дней субъектов Российской Федерации в Дагестане. Не менее важным является усиление роли средств массовой информации в предотвращении распространения идей религиозного и политического экстремизма, противодействия разжиганию межэтнической и межконфессиональной розни, попыток расколоть общество на противоборствующие группы. Результатом работы по формированию толерантности у молодежи должно стать повышение культуры межличностного общения. У молодежи будет сформировано не просто чувство терпимости, а чувство уважения к другим, чувство толерантности будет естественным. Формирование у молодого поколения интереса к национальным культурам, традициям, расширение их кругозора, должно привести пониманию и принятию, а, следовательно, к уважению других ценностей, взглядов, мнений. Литература: 1. Абдулагатов З.М. Молодежь и религиозный терроризм в Дагестане //Ислам в современном мире: внутригосударственный и международно-политический аспект №1 (7) 2007 2. Абдулагатов З.М. Состояние религиозности как фактор политизации религиозного сознания / Религиозный фактор в жизни современного дагестанского общества: Материалы Республиканской научно-практической конференции (27 окт. 2000 г.). – Махачкала, 2002. 3. Гаджиев М.М. Национальная политика и межэтническое согласие в постсоветском Дагестане:опыт и проблемы. Автореф.. дис. … канд. полит. наук. Махачкала, 2008. 4. Иншаков С.М. Криминология: Учебное пособие. – М, 2002. ПРАКТИЧЕСКИЙ ОПЫТ ФОРМИРОВАНИЯ КУЛЬТУРЫМЕЖНАЦИОНАЛЬНОГО ОБЩЕНИЯ В МОЛОДЕЖНОЙ СРЕДЕ Багдасарова А.Б., Россия, г. Ставрополь Современное образование должно способствовать формированию у будущих специалистов набора специфических субъектных качеств, определяемых как «социальные компетенции». В числе наиболее значимых, «ключевых» социальных компетенций: адаптация в условиях динамично меняющейся социальной среды, межкультурное общение [1]. В Ставропольском государственном университете обучаются студенты, представляющие различные этнические и конфессиональные общности. Они имеют свой собственный опыт межкультурного и межконфессионального взаимодействия. Эти особенности определяют приоритетные направления в подготовке специалистов, которые помимо знаний, необходимых для будущей профессиональной деятельности, должны приобрести навыки общения с представителями различных этнических общностей, представленных в Северо-Кавказском федеральном округе. В университете реализуется долгосрочная, научно-обоснованная, воспитательно-образовательная программа по формированию у студентов российской идентичности и современных этнокультурных компетенций. В СГУ создан Инновационный центр научно-методического обеспечения гуманитарных дисциплин вариативной части ГОС ВПО, целью которого является оптимизация учебно-воспитательной среды в университете, как фактора формирования у выпускников набора компетенций для реализации стратегии региональной безопасности, осуществления антиконфликтогенного менеджмента, инновационного управления и постконфликтной реконструкции, необходимых для обеспечения стабильности и эффективного развития поликультурного регионального социума, современных этнокультурных компетенций, гражданско-патриотического воспитания. Реализация поставленной цели включает в себя, прежде всего, разработку и внедрение в учебный процесс междисциплинарного образовательного модуля «Безопасность и противодействие терроризму» (включает вариативный инновационный курс, ориентированный на 38 специальностей университетского профиля). В числе инновационных курсов, направленных на формирование этнокультурной компетентности как умения получать и анализировать основные сведения о народах региона; готовность к расширению знаний об этих народах; умения учитывать этнические особенности социокультурной среды в своей профессиональной деятельности – «Теория и практика совершенствования межнациональных отношений на Северном Кавказе», «Этнология Юга России», «Культура межнационального общения». Формирование социально-личностной компетенции как способности и готовности взять на себя ответственность за собственные действия, умения гармонично сочетать свои устремления с интересами других социальных субъектов; формирование толерантности к разным этнокультурам и религиям, проявление сопряженности личных интересов с потребностями предприятия и общества, участие в функционировании социальных институтов обеспечивает курс «Гражданско-патриотическое воспитание».
Целью курса «Культура межнационального общения» является формирование общепрофессиональных коммуникативных и социально-политических компетенций, а именно, умения
представлять и цивилизованно отстаивать свою точку зрения в диалоге на основе признания разнообразия позиций и уважительного отношения к этническим и религиозным ценностям представителей других народов, толерантное отношение к разным этнокультурам и религиям. Достижение поставленной цели предполагает решение ряда теоретических, практических и воспитательных задач, прежде всего, формирование этнологической и социокультурной грамотности, которая заключается: в знании основных сведений о народах региона; в готовности к расширению знаний об этих народах; в уважительном отношении к истории, культурным традициям и обычаям своего народа и представителей других этносов; в умении критически оценивать информацию, отражающую специфику этнонациональных процессов в регионе; в умении учитывать этнические особенности социокультурной среды в своей профессиональной деятельности; в принятии различий и мультикультурности, готовности работать в поликультурной и инокультурной среде. Теоретический и практический разделы курса включают в себя элементы, обобщения и выводы целого ряда гуманитарных дисциплин: истории, философии, этнографии, этнологии, культурологии, этноконфликтологии, психологии и других. Этническая история тех или иных народов, их роль в этнических процессах предполагает рассмотрение истории происхождения, становления и развития, различных этнонациональных общностей, особенностей их культуры, обычаев, традиций, нравов, особенностей психологического склада и менталитета. Межпредметное взаимодействие позволяет сформировать у студентов навыки и умения работы с краеведческим материалом, образцами фольклора, анализировать и сопоставлять факты, систематизировать знания, выявить способности и склонности студентов к самодеятельному творчеству, а также овладеть элементарными приемами межэтнического, межкультурного общения. Важнейшим условием формирования навыков межкультурного взаимодействия являются творческие задания проекта, позволяющие познакомиться с этнокультурными особенностями народов России. Учащиеся знакомятся с традициями, обрядами и обычаями различных народов, готовят презентации, отражающие специфику культуры того или иного этноса. «Создание» этнокультурного образа народа предполагает рассмотрение истории происхождения, становления и функционирования этнической общности, особенностей психологического склада, менталитета, культуры, обычаев, традиций и нравов. Исходя из этого, структура презентаций включает: исторические и географические условия происхождения этноса; расселение этноса; производственно – экономическую деятельность и ее характер; систему социальных отношений и институтов; особенности языка; особенности этнической культуры, создание, использование и сохранение культуры; быт или устойчивые стереотипы, способы ритмичного поведения, которые реализуются в обычаях, привычках, обрядах; существенные стороны психологического восприятия своего этноса и общей этнической картины мира; систему личностного контактирования и межэтнического взаимодействия. Практическая реализация теоретических положений курса связана с разработкой творческих проектов, проведением тематических вечеров, фестивалей: «Этнокультурные особенности народов России», «Межкультурный диалог на Северном Кавказе», «Кавказ – наш общий дом». Такого рода практические занятия способствуют поддержанию интереса к общероссийским и региональным национально-культурным, и духовным ценностям, традициям, культурному наследию народов Российской Федерации в целом. Вместе с тем, нельзя недооценивать потенциал дошкольных и школьных учебных заведений края по воспитанию позитивных практик межэтнического взаимодействия в молодежной среде. Исходя из этого, с 2009 года Ставропольский государственный университет и педагогический коллектив муниципального образовательного учреждения лицея № 35 г. Ставрополя включились в экспериментальную работу по теме «Формирование этнокультурных компетенций в образовательной и воспитательной деятельности лицея в многонациональном регионе». В лицее № 35 г. Ставрополя учатся представители более 20 национальностей. Наиболее многочисленные национальные группы: русские (82 %), армяне (5, 6 %), украинцы (1,1 %), лезгины (1 %), карачаевцы (0,9 %), азербайджанцы (0,7 %). Формирование этнокультурных компетенций и навыков межнационального, межкультурного общения у учащихся осуществляется, прежде всего, в процессе преподавания элективных курсов: «Этническая история региона», «Культура межнационального общения». В учебный план включены факультативные и элективные курсы по изучению учащимися истории, традиций, культуры и быта народов, населяющих Северо-Кавказский федеральный округ: «Этническая история региона» (5-7 классы), «Культура межнационального общения» для учащихся 5-7 классов и 10-11 классов. Преподавателями университета совместно с учителями лицея разработаны программы элективных курсов «Этническая история региона», «Культура межнационального общения». В процессе освоения курса «Культура межнационального общения» рассматриваются такие вопросы, как: этнокультурные процессы в России в первом десятилетии XXI века, образы неконфликтных межэтнических отношений в современной культуре, правовые, морально-этические и религиозные основы регулирования межэтнических отношений в современном обществе, этническая и этнокультурная идентичность, этническая и национальная культуры, культура межнационального общения как условие становления межэтнического согласия в современных условиях, общероссийская идентичность как фактор консолидации народов России, межкультурный диалог в Северо-Кавказском федеральном округе.
Образовательная деятельность в рамках элективного курса «Культура межнационального общения» имеет своей целью и своим результатом формирование навыков межнационального общения, так как знание истории, традиций и особенностей психологического склада, живущих вместе народов, способствует снятию межэтнической напряженности и развитию межкультурных связей, формированию неконфликтных отношений в современных условиях, что чрезвычайно важно в условиях России. Деятельность по формированию установок, навыков межнационального, межкультурного общения нам представляется более успешной через организацию реального межэтнического и межличностного взаимодействия, точнее, через создание соответствующей образовательной среды. Этим объясняется тот факт, что в мероприятиях принимают участие школьники, учителя, родители, преподаватели и студенты университета, представители структурных подразделений администрации города Ставрополя, национально-культурных, общественных, религиозных и молодежных объединений. С целью формирования в среде учащейся молодежи этнокультурных компетенций, и позитивных межэтнических установок на базе МОУ лицея № 35 создается музей «Мир этнокультуры», который может быть использован как средство формирования культуры межнационального общения и патриотического воспитания учащихся. Школьный музей способствует развитию интереса к истории своего народа и других этнических общностей, формирует уважительное отношение к окружающим, бережное отношение к опыту предшествующих поколений, приумножение исторического наследия, сохранение исторической памяти, воспитание Гражданина. Формирование культуры межнационального общения в молодежной среде в условиях современной России – «многонационального государства с единым гражданством и общей исторической судьбой ее народов»[2] является перспективной практической задачей, в решении которой особая роль принадлежит образованию. Литература: 1. Андреев А.Л. Российское образование: социально-исторические контексты. – М., 2008. – С. 320. 2. Мусаев И.М. Роль современной школы в формировании культуры межнационального общения // Реальность этноса. Глобализация и национальные традиции образования в контексте Болонского процесса. Материалы VII Международной научно-практической конференции «реальность этноса». – СПб., 2005. – С. 145. ЭКСТРЕМИЗМ: КРИТЕРИИ ПРОТИВОПРАВНОСТИ Беглова О.А., Россия, г. Санкт-Петербург Понятие «экстремизм» используется в различных сферах и значениях и в самом распространенном смысле понимается как приверженность крайним взглядам и мерам [2]. Однако использование его в таком значении в правовом поле влечет противоречия. С одной стороны, приверженность любым взглядам, в том числе и крайним, защищается Конституцией Российской Федерации (часть 1, 2 и 3 статьи 13; часть 1 статьи 29). С другой стороны, Конституция, закрепляя принципы идеологического многообразия и равенства прав и свобод, запрещает деятельность, направленную на подрыв государственной безопасности, на разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни (часть 5 статьи 13, часть 2 статьи 29). В российском законодательстве термин «экстремизм» используется для обозначения формы противоправной деятельности. Каковы критерии противоправности экстремизма? Почему те или иные действия квалифицируются как экстремизм и влекут ответственность? Ясных ответов на эти вопросы российское законодательство, к сожалению, не дает. Несовершенство российского законодательства. Российское законодательство, направленное на противодействие экстремистской деятельности, основой которого является Федеральный закон от 25 июля 2002 года № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности», нельзя считать удовлетворительным. Оно неоднократно становилось предметом критики со стороны Комитета по правам человека ООН и Европейской комиссии прежде всего за расплывчатое и допускающее произвольное применение определение экстремизма [5]. Федеральный закон «О противодействии экстремистской деятельности» не закрепляет общее определение экстремизма, а содержит перечень деяний, квалифицируемых как экстремизм. Однако из формулировок нормативных положений не очевидно, какие конкретно действия считаются экстремизмом и почему именно они являются предметом правовых запретов. Во-первых, в законодательство дословно перенесены и не конкретизированы общие конституционные запреты: насильственное изменение основ конституционного строя; возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни; пропаганда социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства (часть 1 статьи 13 и часть 2 статьи 29 Конституции РФ). Какие конкретно действия подпадают под указанные запреты, в законодательстве не уточняется, хотя очевидно, что формулировки конкретных противоправных действий, влекущих конкретные меры ответственности, должны быть более определенными, чем общие конституционные принципы.
Кроме того, не ясно сформулированы и другие формы экстремизма: не очевидно, какого рода действия считаются оправданием терроризма (пункт 1 статьи 1 Федерального закона «О противодействии экстремистского деятельности»; статья 205.2 Уголовного кодекса РФ), какая символика должна быть охарактеризована как «сходная с нацистской» и в связи с этим запрещена к демонстрированию (пункт 1
статьи 1 Федерального закона «О противодействии экстремистского деятельности»; статья 20.3 Кодекса РФ об административных правонарушениях), насколько широко следует трактовать понятие «социальная группа» для квалификации экстремистского мотива (пункт 1 статьи 1 Федерального закона «О противодействии экстремистского деятельности»; пункт «е» части первой статьи 63 Уголовного кодекса РФ»). Расширительное истолкование указанных норм влечет признание любого инакомыслия противозаконным и наказуемым и ущемление конституционных прав граждан, что недопустимо [1]. Негативные тенденции в правоприменительной практике. В правоприменительной практике не найдены ясные критерии, как истолковать неопределенные формулировки закона, что становится причиной необоснованного привлечения к ответственности за экстремизм. В практике складываются две негативные тенденции. Первая - это буквальное истолкование правоприменительными органами норм, определяющих экстремизм. Меры ответственности применяются за любые действия, которые формально подпадают под перечень видов экстремистской деятельности без оценки эффекта, производимого конкретным деянием. Это может быть проиллюстрировано характерными примерами из практики. Решением Нефтекамского городского суда Республики Башкортостан от 26 мая 2010 года в Федеральный список экстремистских материалов была внесена реклама магазина молодежной одежды «EXTRA» за использование изображения двух расположенных рядом цветных молний, схожих с рунами нацистской организации СС [6]. Суд формально применил норму о запрете демонстрирования сходной с нацистской символики, не оценивая, имел ли магазин целью пропагандировать нацизм или же привлечь внимание молодежи модной символикой, используемой в течении нью-рейв. В мае 2011 года прокуратура Карасунского административного округа города Краснодар внесла представление о нарушении закона в адрес редакции интернет-портала «Живая Кубань» в связи с размещением фотографии сына вице-губернатора Краснодарского края В. Громыко, изображавшего Штирлица в соответствующем костюме. Прокуратура сделала вывод об экстремистском характере фотографии, несмотря на то, что из сопровождавшего ее текста однозначно следовало отсутствие цели пропаганды нацизма (В.Громыко изображал Штирлица для шуточного видеоролика) [7]. В обоих случаях правоприменители следовали букве закона, однако не учли, что запрет на публичное демонстрирование нацисткой и сходной с ней символики направлен против пропаганды нацизма, которая в приведенных примерах не осуществлялась. Формальный подход привел к тому, что меры ответственности за экстремизм были применены необоснованно. Вторая негативная тенденция в правоприменительной практике – это применение мер ответственности, в случае, если деяние потенциально может произвести негативный эффект. То есть одно только предположение правоприменителя о том, что то или иное деяние может создать опасность для общества, влечет ответственность за экстремизм. В сентябре 2009 года было вынесено решение Гатчинского городского суда Ленинградской области о признании экстремистской статьи «Новый Че Гевара?», опубликованной в газете «Трудовая Гатчина». В ней поставлен риторический вопрос, является ли Бен Ладен новым Че Геварой, так называемым освободителем нового типа. Текст статьи действительно неоднозначен и получил противоречивые оценки в экспертных заключениях. Изучив их, суд констатировал, что из представленных доказательств следуют различные точки зрения по вопросу отнесения публикации к экстремистской, что указывает на неоднозначное отношение к указанной статье в зависимости от образования, специальности и чувства юмора человека. Суд указал, что поскольку газета доступна широкому кругу лиц, восприятие текста читателем может быть неоднозначным и он может усмотреть в тексте экстремистские мотивы. Используемые судом формулировки «неоднозначное отношение», «может усмотреть» свидетельствуют о том, что применение мер ответственности за экстремизм в данном случае лишено каких-либо конкретных обоснований и обусловлено лишь сомнением суда в правовой природе деяния [8]. Указанные примеры свидетельствуют об отсутствии у правоприменителей ясного понимания того, что такое экстремизм как противоправная деятельность. Меры ответственности за экстремизм применяются «на всякий случай». Несмотря на то, что Верховный Суд Российской Федерации в июне 2011 года дал некоторые разъяснения по делам о преступлениях экстремистской направленности, негативные тенденции в практике устранены не были [4]. Реальность угрозы как критерий противоправности. Причина неопределенности законодательства и негативных тенденций в правоприменительной практике состоит в том, что общие критерии экстремизма в российском праве не выработаны. Существуют лишь неконкретные правовые запреты, содержание и цели которых не очевидны, как не очевидны и перспективы установления новых. Чтобы борьба с экстремизмом не превратилась в борьбу государства с инакомыслием, необходимо определить общие критерии экстремизма, позволяющие отграничить его от правомерных деяний. Данные критерии позволят ясно сформулировать законодательные запреты конкретных проявлений экстремизма и будут ориентиром при применении их в конкретных делах.
Как представляется, основной критерий, позволяющий отграничить противоправный экстремизм от правомерных проявлений крайних взглядов – это наличие реальной угрозы общественной безопасности. Некоторые деяния, основанные на отрицании признаваемых обществом ценностей, могут иметь потенциальный негативный эффект, вызывать беспокойство и раздражение в обществе (например, критика
убеждений, разделяемых другими). Однако одно это не может быть основанием для их запрета. Иное не согласуется с конституционным принципом ограничения прав: ограничения могут устанавливаться федеральным законом лишь в той мере, в какой это необходимо для защиты конституционных благ (часть 3 статьи 55 Конституции РФ). По смыслу данного положения, конституционность ограничения прав определяется не только целями защиты, но и соразмерностью, то есть должна иметь место реальная, а не гипотетическая угроза охраняемым благам, при отсутствии иных механизмов защиты указанных благ [3]. Реальная угроза от проявлений крайних взглядов возникает, если они не просто будоражат общество, а непосредственно связаны или инициируют насилие в обществе или иные противоправные действия. Реальность угрозы должна быть очевидна из формулировок правовых запретов. Между тем в законодательстве в качестве экстремизма определены не только очевидно опасные деяния (например, террористический акт), но и те, которые лишь потенциально создают угрозу. Например, демонстрирование нацистской символики может быть как угрожающей обществу пропагандой нацизма, так и исторической реконструкцией. Пропаганда исключительности той или иной религии может быть как возбуждением ненависти к представителям других религиозных убеждений, так и проявлением свободы вероисповедания. Наибольшие затруднения в определении реальности угрозы возникают, когда речь идет о так называемых словесных проявлениях экстремизма. Безусловно, прямые призывы или выражение намерения совершить противоправные действия, основанные на нетерпимости, несут реальную угрозу и должны быть запрещены. Однако призывы или намерения могут быть завуалированны в более абстрактных идеях, направленных на разжигание ненависти в обществе, от чего угроза не перестает быть реальной. К ним относятся те высказывания, в которых возможность совершения противоправных действий в отношении той или иной группы в обществе подразумевается. Так, оправдание или поощрение правонарушений, основанных на нетерпимости к той или иной группе в обществе, или отрицание прав у представителей определенной группы подразумевают, что в отношении них могут совершаться противоправные деяния. Такие высказывания не просто провоцируют конфликты в обществе, они лишают членов общества уверенности в том, что государство, игнорируя идеи о возможности совершения противоправных деяний, основанных на нетерпимости, не проигнорирует совершение таких деяний. В то же время скрытые призывы к противоправным деяниям, основанным на нетерпимости, необходимо отличать от обсуждения проблем нетерпимости, критики других культур или продвижения своей культуры. Реальной угрозы они не создают, напротив, являются значимым вкладом в дискуссию между различными культурами, конфессиями, национальностями, которая едва ли может быть абсолютно бесконфликтной и безболезненной. Как представляется, основной критерий противоправности экстремизма – реальность угрозы общественной безопасности – должен быть отражен в нормативных положениях и принят во внимание правоприменителями при рассмотрении конкретных дел. Это позволит устранить необоснованные ограничения свободы граждан, и борьба с экстремизмом в России перестанет восприниматься как инструмент подавления инакомыслия. Литература: 1. Истомин А.Ф., Лопаткин Д.А. К вопросу об экстремизме // Современное право. - М.: Новый Индекс, 2005, № 7. C. 19 2. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1994. С. 896. 3. Постановление Конституционного Суда РФ от 28 июня 2007 года № 8-П «По делу о проверке конституцмонности статьи 14.1 Федерального закона «О погребении и похоронном деле» и Положения о погребении лиц, смерть которых наступила в реузльтате пресечения совершенного ими террористического акта, в связс с жалобой граждаг К.И. Кузиева и Е.Х. Кармовой». Особое мнение судьи А.Л. Кононова // СПС Консультант-Плюс 4. Постановление Пленума Верховного суда РФ от 28 июня 2011 года № 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» // СПС Консультант-Плюс