Анализ сайтов общественных организаций, которые представляют национальные культуры на уровне Санкт-Петербурга, показал, что большинство из них не предоставляют информацию о национальной культуре, так как сосредоточены на предоставлении текущей информации для членов организации или общины. В некоторых случаях этот выбор можно объяснить тем, что одна национальность представлена множеством организаций, и несколько из них являются ведущими на городском уровне. Но большинство из
таких сайтов не обновляются с достаточной частотой, чтобы сохранить привлекательность для членов общины, не входящих в конкретную организацию, или заинтересовать новых интернет-пользователей. Если нет ресурсов для поддержания сайта в актуальном режиме, то на улучшения внешнего имиджа организации в целом могло бы повлиять наличие библиотеки текстов, посвященных национальной культуре. Сегодня исследователи медиа наблюдают процесс перехода от новостной функции журналистики к ориентирующей. В отличие от «новостной парадигмы функционирования журналистики», по выражению немецкого ученого Хорста Пѐтткера, традиционные типы СМИ, прежде всего, пресса, будут помогать реципиентам в собственном осмыслении картины мира, в то время как формирование общей медиареальности станет задачей максимально оперативных типов СМИ – онлайн-редакций и социальных медиа. В таком случае этническая пресса в определенной степени находится в общем тренде, развивая тематические поля, в которых, в первую очередь, реализуется ориентирующая функция журналистики. Такие близкие к ней функции, как культурация, анализ деструктивных тенденций или создание положительного образа интеграции, также отвечают тому, что журналистика должна удовлетворять «фундаментальную потребность общества в гласности как предпосылке для саморегуляции в обществе», по словам Хорста Пѐтткера. Функции этнической прессы, которые связаны с формированием общей повестки дня, могут выполняться с помощью интернет-ресурсов, так же как и такие функции общины, как информирование более опытными и интегрированными в принимающее общество членами диаспоры или общины новоприбывших, организация процесса адаптации, предоставление информации о городе как месте проживания или ведения бизнеса с точки зрения интересов национального меньшинства. ПРОБЛЕМА ТОЛЕРАНТНОСТИ ГОСУДАРСТВА В ОТНОШЕНИИ ГРАЖДАН, ОТКАЗЫВАЮЩИХСЯ ОТ ВОЕННОЙ СЛУЖБЫ Стволыгин К.В., Беларусь, г. Минск Конституция Республики Беларусь (ст. 57), гарантируя гражданам свободу убеждений, предусматривает возможность замены воинской службы службой альтернативной. Однако при этом отсутствует законодательно закрепленный механизм реализации этой замены. В итоге, закрепленное в Конституции право граждан, входит в противоречие с действующей в республике системой призыва в вооруженные силы, и не позволяет призывникам выбрать альтернативную службу исходя из своих убеждений. Затянувшийся переход от декларирования альтернативной службы к ее реальному введению в Республике Беларусь детерминирован рядом причин. К числу объективных причин в первую очередь можно отнести опасения за укомплектованность вооруженных сил солдатами, сержантами срочной службы и неизбежные материальные затраты на организацию альтернативной службы. Однако, именно эти, да и другие объективные причины, вряд ли могли привести к тому, что на протяжении более чем 15 лет закон об альтернативной службе не принят, несмотря на уже упомянутую статью ныне действующей Конституции и международные обязательства Республики Беларусь. Опыт Российской Федерации, других стран подтверждает это суждение. Исходя из этого, целесообразно обратиться к субъективным причинам, препятствующим введению альтернативной службы в Республике Беларусь. К числу субъективных причин в значительной степени препятствующих узаконению альтернативной службы, есть все основания отнести интолерантность ряда представителей законодательной и исполнительной власти, от которых зависит введение в Беларуси института альтернативной службы, к лицам, чьи убеждения входят в противоречие с несением военной службы. Интолерантность к гражданам, отказывающимся вследствие убеждений защищать свое отечество с оружием в руках, имеет давнюю историю. Практически во всех странах мира вплоть до начала ХХ века защита отечества с оружием в руках рассматривалась как важнейшая обязанность каждого гражданина, а лица, отказывающиеся от выполнения этой обязанности, независимо от мотивации (трусость или пацифистские убеждения) подвергались суровым наказаниям со стороны властей и неизменному осуждению со стороны большей части общества. В эпоху перманентных войн приоритетность такого подхода вполне объяснима. При этом в свете рассматриваемой проблемы значимыми представляются следующие обстоятельства, имевшие место в отечественной истории.
В Российской империи, а затем и в СССР, куда входила Беларусь, защита Отечества с оружием в руках всегда рассматривалась как важнейшая обязанность каждого гражданина. Однако наряду с этим всегда были люди, которые отказывались от несения военной службы не в силу корыстных соображений, а именно вследствие своих искренних убеждений. Убеждения эти, в зависимости от их содержания, можно разделить на два вида. Первый вид убеждений - убеждения в том, что конкретной государственной власти служить нельзя, так как эта власть несправедлива или незаконна. В XVIII – XIX вв. эти убеждения часто принимали религиозную окраску. Примерами могут служить религиозные секты бегунов, немоляков, неплательщиков. Государственная власть для членов этих сект была властью антихриста, отсюда и убеждения, что никакая служба этой власти не допустима. Убеждения, отнесенные к первому виду, властями не признавались практически никогда, а их носители жестоко преследовались. Второй вид – пацифистские убеждения, т.е. убеждения в том, что убийство, подготовка к нему невозможны ни при каких условиях. Исторически сложившейся особенностью нашей страны выступает тот факт, что пацифистские убеждения также имели преимущественно религиозный характер. Носителями таких убеждений выступали последователи религиозно-философского учения Л.Н. Толстого, меннониты, евангельские христиане,
баптисты и другие. Относительно убеждений второго вида российские власти допускали исключение, обусловленное экономическими причинами. В Российской империи за сектой меннонитов официально признавалось право на отказ от воинской повинности по религиозным убеждениям, с 1874 г. для меннонитов был создан институт альтернативной службы Представители других религиозных сект подобных льгот не имели и претерпевали гонения со стороны властей (подробнее см.: К.В. Стволыгин «Отказы от военной службы вследствие убеждений», 2010). В Советском государстве практика замены воинской повинности альтернативной службой для граждан, имеющих религиозные пацифистские убеждения, существовала юридически с 1918г. по 1939г., а фактически эта практика была свернута в самом начале 30-х годов. При этом на протяжении всего этого периода на отказников-пацифистов оказывалось мощное административное давление, целью которого было заставить их отречься от своих пацифистских убеждений и признать допустимым для себя несение воинской службы. Позднее в СССР, вплоть до его распада, граждан, отказывающихся отбывать воинскую повинность, привлекали к уголовной ответственности. Таким образом, приведенные факты позволяют сделать вывод о том, что в Российской империи и в СССР культивировалась интолерантность как представителей властей, так и рядовых граждан, в отношении лиц, отказывающихся от военной службы вследствие пацифистских убеждений. Своего апогея эта интолерантность достигла в советский период. Люди, хорошо знающие то время, рассказывая о нетерпимости со стороны общества к тем юношам, которые не служили в армии, в качестве примера упоминают о том, что относительно таких парней даже у девушек сформировалась социальная установка, препятствующая общению. Юноша, не прошедший школу военной службы, воспринимался в лучшем случае как человек, имеющий серьезные проблемы со здоровьем. Нетерпимое отношение к тем, кто не желал проходить обязательную военную службу (к сожалению, вне зависимости от мотивации призывников) начало претерпевать некоторые изменения в постсоветский период, когда произошла девальвация многих духовных ценностей. Престиж военной службы начал неуклонно снижаться. На призывников, которым удалось «откосить» от призыва, часть общества (особенно родные и близкие потенциальных призывников), но не представители государственной власти, перестали смотреть как на людей второго сорта. Все это с одной стороны нанесло серьезный ущерб комплектованию вооруженных сил многих стран, входивших в прошлом в СССР, с другой – детерминировало частичное изменение нетерпимого отношения общества к тем, кто по пацифистским убеждениям не желал проходить военную службу. Этому же способствовало и то, что с конца 80-годов ХХ века право граждан на отказ от воинской повинности и замену ее альтернативной службой в большинстве западных стран начинают рассматривать как важнейший показатель уровня развития демократии. С формальной точки зрения Республика Беларусь солидаризировались с таким подходом, подписав соответствующие международные документы и внеся необходимые изменения в Конституцию страны. Однако, как уже отмечалось, далее дело не пошло. Проблема видится не только и не столько в том, что в Республике Беларусь до сих пор не принят закон об альтернативной гражданской службе. Соответствующие законы могут быть приняты, но они не заработают в полную силу, пока сохраняется интолерантность в отношении граждан, отказывающихся по убеждениям от военной службы. Не уйдет в прошлое и дискриминация в отношении этих граждан со стороны представителей власти и части общества. В современных условиях такая дискриминация может принимать различные формы. К примеру, могут быть нарушены ключевые принципы организации современной альтернативной службы: альтернативная служба приобретает характер наказания за убеждения граждан, превосходя военную службу по тяготам и лишениям; сужается спектр убеждений, дающий право на прохождение альтернативной службы; от призывника требуют самому доказывать наличие у него пацифистских убеждений. Примеров подтверждающих это в отечественной и зарубежной истории немало. Так, в советской России 4 января 1919 г. был принят декрет Совнаркома ―Об освобождении от воинской повинности по религиозным убеждениям‖. Принятие этого декрета было инициировано В.И.Лениным, его разработка велась при его личном участии. Однако, несмотря на непререкаемый авторитет В.И.Ленина в то время, практическая реализация декрета на местах всячески саботировалась представителями местных властей. Лица, отказывающиеся от военной службы по убеждениям, несмотря на законность их действий, нередко приравнивались к дезертирам и несли суровое наказание вплоть до расстрела. Основная причина – интолерантность подавляющей части представителей местных органов власти, базирующая на социальных установках предельно точно передаваемых лозунгом того времени «Кто не с нами, тот против нас!».
Интолерантность в отношении белорусских граждан, отказывающихся от прохождения военной службы вследствие своих убеждений, во многом обуславливается и недостаточной научной проработкой данной проблемы. Отдельные вопросы политики правящей партии, органов государственной власти по отношению к свободе совести, гражданам, имеющим пацифистские убеждения, альтернативной службе в разное время были предметом научных интересов таких исследователей как С.Урсынович, Б.П.Кандидов, И.Храпов, Ф.М.Путинцев, Ф.И.Долгих, А.П.Курантов, Д.И.Сидоров, А.И.Клибанов, П.К.Лобазов, К.А.Паюсов, А.Н.Митин, А.И.Зюзин, Р.М.Илюхина, Е.Ф.Скорик, И.Вашкевич, А.Пчелицев, А.Пронозин, М.Тимофеев, А.Шилов, В.И.Уколова, С.А.Иникова и др. Однако эти специалисты придерживались исторического, философского, политологического, юридического направлений в своих изысканиях. Попытки провести именно социально-психологическое исследование проблем толерантности политики в
отношении граждан, отказывающихся от военной службы вследствие своих убеждений в русскоязычной литературе не предпринимались ни в советский, ни в постсоветский периоды. Таким образом, интолерантность части белорусского общества по отношению к лицам, убеждения которых не позволяют им нести военную службу, носит традиционный характер и выступает как субъективный фактор, препятствующий реализации общепризнанного ныне права граждан на свободу убеждений. Устранение данного препятствия видится прежде всего в проведении всесторонних научных исследований проблемы толерантности к носителям пацифистских убеждений и широкой просветительской работе среди различных слоев населения. ЭКСПЕРИМЕНТ ПО НАПРАВЛЕННОМУ ФОРМИРОВАНИЮ ЭТНОНАЦИОНАЛЬНЫХ УСТАНОВОК Стороженко А.С., Россия, г. Волгоград Принадлежность к этнонациональной общности является универсальной характеристикой, свойственной всем людям без исключения. Современные общественно-политические события в России и за рубежом убедительно показывают значимость и вместе с тем сложность и противоречивость сферы межэтнического взаимодействия. Неоднородность этнической структуры закономерно порождает различного рода проблемы, напряженность, конфликты в отношениях между народами. Одни носят затяжной характер и продолжаются уже несколько десятилетий (конфликт между ирландцами и англичанами в Ольстере, фламандцами и валлонами в Бельгии), другие резко обострились только в последние 10 – 15 лет (в республиках бывшего СССР и Югославии, в ряде стран Африки) [4]. Характер взаимоотношений между народами определяется рядом факторов. Выделяют их группы: исторические, социально-структурные, психологические. Исторические проявляются в сфере политики. Социально-структурные – в межкультурном взаимодействии. Психологические (личностные) действуют ситуативно. Они могут проявляться либо в отдельности, либо в совокупности в зависимости от этнического состава той или иной страны, а также интенсивности и продолжительности контактов разных этносов и этнических групп, проживающих в одном государстве или в одном регионе [1]. К психологическим детерминантам межэтнических взаимодействий относят этнонациоциальные установки. Под термином «этнонациональные установки» понимаются аттитюды, объектом которых выступает феномен национальности [5] Формирование установки – длительный исторический процесс. Однако в онтогенезе она может присваиваться индивидом вне учета исторического контекста и независимо от реального опыта личного общения с представителями того или иного этноса. В качестве каналов трансляции представлений, норм, ценностей, используемых индивидом для синтеза установок, выступают СМИ, общественное мнение, социальные институты образования и воспитания, существенное влияние оказывает ближайшее социальное окружение (семья, референтная группа, сверстники). Под руководством А.М. Медведева в 2010-2011 гг. нами был проведен эксперимент по направленному формированию этнонациональных установок. В исследовании приняли участие 49 человек (27 человек – экспериментальная группа, 22 – контрольная). Суть эксперимента состояла в имитации действий средств массовой информации. Нами были сконструированы вымышленное государство (Кумгвад) и населяющий его этнос (Кумгвадцы). В ходе эксперимента испытуемые делились на две команды («красные» и «синие»). Командам предъявлялся один и тот же стимульный материал – описание государственного устройства Кумгвада, фотографии местных достопримечательностей, видеоматериалы, отражающие актуальные события в жизни этноса и проч., однако комментарии представленных событий были различны. Одной команде предъявлялись «позитивные» отзывы, другой – исключительно негативные. В ходе описанной процедуры общение между представителями команд пресекалось, чтобы избежать «смешения» информации. Стимульный материал был составлен таким образом, что установить этнонациональную либо языковую принадлежность присутствующих на нем людей, географическое расположение страны и проч. не представляется возможным. Это необходимо для того, чтобы свести к минимуму влияние побочной переменной - ассоциаций с другими государствами и этносами. После эксперимента проводилась диагностика участников. Мы использовали 3 методики: диагностический тест отношений Г.У. Солдатовой, методику множественных идентификаций В.Ф. Петренко (модифицированная), проективный рассказ с заданным началом и персонажами «Необитаемый остров». (Прототип последней техники был ранее апробирован в дипломной работе А.А. Ляпиной [2] и в исследовании А.М. Медведева и Л.В. Смолянской [3]). Пакет методик был составлен таким образом, чтобы они позволяли оценивать три компонента установки: эмоционально-оценочный, когнитивный и поведенческий (косвенно). Помимо Кумгватцев мы предложили испытуемым ряд оценочных категорий – русские, украинцы, американцы, чеченцы, евреи. Вышеуказанные диагностические процедуры также были проведены в контрольной группе (в методиках были представлены все оценочные категории, кроме Кумгвадцев).
Анализ экспериментальных данных предполагал два направления анализа: сравнение команд («красные» и «синие») и сравнение экспериментальной и контрольной групп. В результате, было установлено, что группа, которой предъявлялись позитивные стимулы, сочла вымышленный этнос более «схожим» с идеалом, а также более терпимым по отношению к другим этносам. Помимо этого, мы обнаружили ограничения экспериментальной процедуры - экспериментальная и контрольная группы оказались различными, причиной тому может быть как изначальное их неравенство (хотя, предварительное уравнивание групп имело место), так и влияние эксперимента. Сделать достоверных выводов нельзя, т. к. квазиэспериментальный план не предполагал предварительного тестирования. Несмотря на выявленные недостатки, мы полагаем, что разработанная методика позволяет продемонстрировать возможность направленного формирования установочных образований без учета исторического контекста и опыта реального взаимодействия. Данное направление исследований представляется нам перспективным, поскольку степень фактического влияния СМИ на процесс формирования этнонациональных установок достоверно не выявлена. Изучение проблемы формирования и изменения установок позволяет обнаружить тенденции этнического восприятия, получить средства мониторинга содержания и валентности этнонациональных установок, и в перспективе - прогнозировать поведение представителей этносов в ситуации взаимодействия. Литература:
1. Арутюнян, Ю.В. Этносоциология [Текст] / Ю.В. Арутюнян, Л.М. Дробижева, А.А. Сусоколов. - М.: Аспект-Пресс, 1999. - 271 с.
2. Ляпина, А.А. Становление этнической идентичности подростков: выпускная квалификационная работа. [Текст] / Науч. рук. А.М. Медведев / А.А. Ляпина. – Волгоград: ГОУ ВПО «ВГПУ», 2007
3. Медведев, А.М. Метод проектов в формировании этнической толерантности старших подростков [Текст] / А.М. Медведев, Л.В. Смолянская. // Подготовка будущего учителя как специалиста в сфере воспитания и психолого-педагогической поддержки детей в полиэтнической среде. П – Армавир: РИЦ АГПУ, 2008. – Ч. 1 – 96 с.
4. Смольникова, Н.В. Этнический стереотип и межэтнические отношения (на примере немецкой диаспоры Нижнего Поволжья) [Текст] / Н.В. Смольникова // Вести МГУ. - 1997. - № 5. - С. 24-31
5. Хухлаев, О.Е. Этнонациональные установки московских старшеклассников в условиях совместного обучения с мигрантами [Текст] О.Е. Хухлаев // Психологическая наука и образование, 2009. - № 1. - С. 5-13
ТОЛЕРАНТОСТЬ КАК ЭЛЕМЕНТ ОРГАНИЗАЦИОННОЙ КУЛЬТУРЫ Сухарева М.А., Россия, г. Ярославль В настоящее время особую популярность приобретает тема толерантности в различных ее аспектах: этническом, политическом и других. В связи с признанием в качестве основной ценности в обществе и организации человеческого фактора, особую важность и значение приобретают толерантные отношения в коллективе. Среди многообразия подходов к определению толерантности, мы остановимся на двух моментах [1]. Первый, толерантность – как черта характера, что означает уважительное отношение к людям самим по себе, вплетена в позитивный взгляд на мир и, второй, толерантность как сфера взаимодействия, как элемент межличностных отношений. Влияя на эти два аспекта толерантности в рабочем коллективе, можно добиться результата по улучшения взаимодействия с другими людьми, сотрудничества как максимально эффективной формы взаимодействия и решения конфликтных ситуаций (ситуаций, когда встречаются разные взгляды, разные мнения). Сотрудничество, отрытый диалог возможен только при соблюдении основных требований толерантности. М. Бахтиным и М. Бубером разработан основной тезис этики диалога: диалог возможен лишь в том случае, если его участники признают инаковость друг друга, принимают ее и не стремятся сделать другого похожим на себя [2]. Что значит толерантность в рабочем коллективе? Коллектив состоит из отдельных личностей, разных людей. Так нет двух одинаковых личностей, каждый человек индивидуален. Толерантность как принятие, терпение, уважение других взглядов, понятий, особенностей людей, и это важное качество для всех сотрудников компании. Толерантность как сложный феномен проявляется на всех уровнях культуры организации, а именно: 1. Личность - это каждый специалист, индивидуальность, толерантность как черта характера. 2. Коллектив – это все личности, которые входят в коллектив, толерантность как система отношений между личностями коллектива. 3. Нормы и ценности, которые приняты, которые действуют в коллективе, и которых придерживаются все члены коллектива, и принятие другого человека (проявление толерантности) как ценность на уровне коллектива. Именно на создание толерантных отношений с учетом данных уровней организационной культуры, была направлена наша практическая тренинговая программа по работе с педагогическим коллективом в средней общеобразовательной школе.
Программа тренинга: «Организационная культура и эффективное взаимодействие» ставила целью: повысить удовлетворенность участников группы от совместной работы, улучшить эмоциональный фон общения между специалистами образовательного учреждения, освоить ключевые техники и инструменты эффективного взаимодействия в межличностных отношениях (как в коллективе, так и личной жизни). Продолжительность программы: общая - 16 часов, состояла из 8 модулей по 2 часа. На уровне «личность» – каждый член коллектива определяет свои стратегии поведения в процессе взаимодействия в сложных, а может быть и конфликтных ситуациях, узнает свои сильные и слабые стороны; зная эти моменты, он будет действовать оптимальным для себя способом, сможет легко восстанавливаться после переговоров, и сможет оптимально взаимодействовать с коллегами. Второй уровень – «знание о взаимодействии в коллективе». Определение роли и вклада каждого специалиста в совместную работу, определение эффективных факторов проведения обсуждения, собрания с минимальными затратами сил и времени, применение в деловых и ролевых играх полученных знаний, их отработка. В итоге повышение степени удовлетворенности от работы в коллективе. Третий уровень – «определение норм и правил, которые существуют в педагогическом коллективе», выработка норм эффективного взаимодействия, чтобы каждый был услышан и понят. Задачи программы исходят из трех данных уровней: узнать, как происходит взаимодействие в коллективе, определить параметры эффективного взаимодействия, научиться выражать свое мнение и отношение к тому или иному обстоятельству, быстро вырабатывать оптимальных решений, освоить навыки конструктивного диалога, обсуждения и способы снятия эмоционального напряжения после сложного урока, ситуации или разговора, в результате установление позитивного взаимодействия с коллегами по работе, эмоциональной теплоты общения с другими людьми. Исследование строилось по принципам классического формирующего эксперимента, были сделаны два среза организационной культуры: до проведения программы (принимали участие 35 преподавателей) и после (21 преподаватель). Сравнение замеров проводилось по U-критерию Манна-Уитни. На уровне тенденции достоверных различий на уровне значимости p<0,1 прослеживается тенденции к снижению несогласия в методике Фидлера (системообразующий фактор, на который производилось воздействие, поскольку имеет наибольший корреляционный вес) (среднее в первом срезе: 3,46; во втором - 2,71, u=270,5, z=1,72, p<0,1); следовательно, повышение фактора согласие – как составляющего благоприятной психологической атмосферы; повышение значимости терминальной ценности – Свободы (7,13 и 9,86; u=223, z=-1,92, p<0,1); свидетельствует о принятие основных принципов конструктивного общения, предлагаемы в рамках тренинговой программы: все люди свободны, автономны, и сами несут ответственность за свои поступки и отношения с другими людьми; к повышению значимости инструментальной ценности – Непримиримость к недостаткам в себе и других (3,35 и 4,62; u=238,5, z=-1,67, p<0,1), в данном контексте важен аспект непримиримость к недостаткам в себе, и как следствие изменение своего отношения и поведение, то есть саморазвитие и совершенствование. Рис. 1. Показатели психологической атмосферы в коллективе до и после тренинга 2,913,463,433,463,143,173,063,433,543,502,482,713,103,102,902,712,763,143,383,291,01,52,02,53,03,54,0ВраждебностьНесогласиеНеудлетворенностьНепродуктивностьХолодностьНесогласованностьНедоброжелательностьРавнодушиеСкукаБезуспешностьБаллыДОПОСЛЕ
Тенденция к снижению уровня конфликтности в общем (с 28,60 до 26,71; u=271, z=1,64, p<0,1), так и по отдельным вопросам, включенным в методику на определение уровня конфликтности. На уровне тенденции к снижению конфликтности по вопросу №14 «Что Вас приводит к столкновению и конфликту с людьми чаще всего? а) излишняя инициатива; б) излишняя критичность; в) излишняя прямолинейность» тенденция к снижению (2,41, 1,95; u=259, z=1,85, p<0,01), что означает осознание участниками исследования – своей излишней критичности и прямолинейности с соответствующим уменьшением их значения. Конфликтность снизилась на уровне значимости p<0,05 по вопросу № 11 методики на определение уровня конфликтности «Каким человеком считают Вас Ваши друзья? а) экстравагантным; б) оптимистом; в) настойчивым»: 1,85 и 1,35 (u=229,5, z=2,12, p<0,05). Преподаватели отмечают, что друзья их считают оптимистичными людьми, соответственно и сами они себя относят к таковым – здесь прослеживается установка тренинговой программы на улучшение эмоционального фона общения, что свойственно для положительного общения между коллегами; удовлетворение от общения друг с другом, что позволяет учителям относить себя к оптимистичным людям. Снизился уровень конфликтности по вопросу №9 «Из трѐх личных качеств, с которым и Вы боретесь, чаще всего стараетесь изжить в себе: а) раздражительность; б) обидчивость; в) нетерпимость критики других» с 1.97 до 1.48 (u=223, z=2,66, p<0,01). Нетерпимость и раздражительность – эмоционально отрицательные качества, в то время как обидчивость более нейтрально. Обида – это индивидуальное представление человека, его ожидания о действиях других, который в случае не оправдание ожиданий, берет ответственность на себя. И ответы на данный вопрос свидетельствуют о большем внимании и понимании этого положения, что характеризует более позитивные отношения. На уровне отношений – эффективность взаимодействия выражается в степени психологической атмосферы в коллективе, об улучшении которой по всем показателям свидетельствует рис. 1. Так же после проведения программы увеличилась удовлетворенность атмосферой в коллективе и межгрупповыми отношениями рис. 2 Рис. 2. Удовлетворенность работой в образовательном учреждении до и после тренинговой программы Работая над улучшением отношений, обучая эффективному взаимодействию в коллективе, одновременно затрагиваются и такие черты характера как толерантность, что способствует улучшению психологической атмосферы в коллективе и эффективности деятельности всей организации. Литература: 2,884,514,064,324,042,404,954,134,194,101,01,52,02,53,03,54,04,55,05,5З/ПАтмосфера в коллективеРежим работыПрестижностьМежгрупповыеотношенияБаллыДОПОСЛЕ
1. Солынин Н. Э. Основные подходы к определению понятия «толерантность» / Ярославский педагогический вестник. Психолого-педагогические науки научный журнал [Текст]. – Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2009. - № 4.- Том II (Психолого-педагогические науки). – 276 с. - С. 178-181.
2. Шаньшерова Т.В. Толерантные отношения в организации в кризисный период: особенности управления в условиях пересмотра отношений с сотрудниками [Текст] / Шаньшерова Татьяна Вячеславовна // Известия Российского государственного педагогического университета имени А.И.Герцена [Текст]. - СПб., 2009. - № 115. - С.319-326.
СПЕЦИФИКА МЕЖЭТНИЧЕСКОЙ КОММУНИКАЦИИ В СУБЪЕКТАХ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ПРЕОБРАЗОВАНИЕ И РАЗВИТИЕ СОВРЕМЕННОГО ОБЩЕСТВА НА ПРИМЕРЕ РЕСПУБЛИКИ ДАГЕСТАН Абдулаева И.А., Россия, г. Кизляр Проблема подрыва процессов формирования российской национальной культурной идентичности и неизбежный раскол еѐ на множество враждебных этнополитических идентичностей грозит серьѐзным обострением межэтнических и этноконфессиональных конфликтов в самой России. Именно экстремистская идеология является базисом, основой экстремистской деятельности. В литературе определение экстремизма выражается следующим образом: «Экстремизм есть сложное социальное явление, включающее в себя три основных… элемента: экстремистскую идеологию, являющуюся базисом экстремизма; экстремистскую деятельность, являющуюся осуществлением, воплощением в жизнь экстремистской идеологии; экстремистскую организацию, являющуюся формой социальной организации экстремистской деятельности» [1, с. 403]. Одной из национальных разновидностей современного эстремизма являяется этнический и религиозный конфликты. Большой научный интерес для исследования представляют конкретные формы развития этнических и культурно-конфессиональных противоречий в России и реальные проблемы и формы их разрешения. В этом отношении Республика Дагестан представляет во многом уникальный объект научного и практического интереса для учѐных. Дагестан является самой многонациональной республикой в составе Российской Федерации, в которую входят наряду с коренными дагестанскими этносами (аварцы, агулы, даргинцы, лезгины, кумыки, рутульцы, табасаранцы, таты, цахуры), также и этносы, либо поздно вошедшие в состав Дагестана (ногайцы и русские), либо имеющие за пределами Дагестана свою основную этническую диаспору (азербайджанцы, чеченцы). Все эти этносы обладают двойственной идентичностью в рамках Дагестана (этническая идентичность – кумык, агул и общедагестанская идентичность – дагестанец) и тройственная идентичность в рамках России (этническая идентичность, дагестанец, россиянин или гражданин России). Сегодня в дагестанском обществе, особенно среди молодѐжи выделяются крайне исламизированные (воспринимают не только духовные ценности ислама, но и образ жизни, продиктованный нормами шариата) и европеизированные (культивируются достоинства и худшие образцы западного образа жизни). Крайности религиозного образа жизни принимают экстремистский характер в силу глубокого религиозного невежества молодого поколения, чьи ценностные установки формируются в условиях утерянной религиозной культуры. Новообращѐнный склонен принимать обрядовую сторону религии за еѐ сущность, форму за содержание, кажущееся за действительность. Таким образом, формируется религиозный фанатизм, соединяющийся с формами социального протеста. Большую роль в правильном преподношении идеологии играет интеллигенция как наиболее образованная и политически отзывчивая часть этноса. Именно интеллигенция способна наиболее полно отражать уровень общественного сознания собственного этноса, формулировать и доводить до общества его действительные интересы. Этническое разнообразие и религиозно-культурное своеобразие – это главное богатство Дагестана, поэтому для сохранения этой самобытности необходимо выработать механизму противостояния агрессии, способствующей уничтожению такого уникального в своем роде общества как республика Дагестан. Главное, что необходимо помнить то, что Дагестан – это полноценный регион России стратегически важная для страны территория, граничащая с другими государствами, имеющая выход к морю. Республика находится сегодня в расколотом состоянии. Именно разобщенный Дагестан удобен для его развала, развращения, уничтожения своеобразия и ослабления страны в целом. Чтобы противодействовать расколу современного дагестанского общества необходима реализация ряда крупных мер. Для сохранения равновесия необходим диалог культур, так как именно он выполняет функцию действенного средства способствующего общению и сохранению уникальности этнокультуры. В условиях глобализации в управлении мировым процессом все большую роль начинают играть наднациональные структуры, в связи с этим необходимо сформировать здоровое гражданское общество в этнонациональных границах. Необходимо ориентировать молодѐжь на получение знаний, навыков. Да, сегодня очень сильно наблюдается разрыв по социальному уровню, что является одной из главных причин социальных и политических конфликтов. Современное дагестанское общество можно охарактеризовать как «Средневековье» [6, 5], так как это период этнических и конфессиональных конфликтов. Соответственно такого рода размежевания приводят к национализму и радикализму. Идеология национализма выявляет приоритет национальных ценностей перед личностными, это идея создания этнонационального государства и эта идея будет востребована, пока существуют этносы. Исламский фундаментализм в глазах многих сегодня выступает как борьба против инакомыслия.