Единственный плюс их положения заключался в том, что они были «самой популярной группой Ливерпуля», как свидетельствовал Ринго Старр. Джордж не столь категоричен по этому поводу: «Мы пользовались определенным признанием, но никто за нами не бегал». Фэны звонили им по телефону и просили сыграть на ближайшем выступлении в «Cavern» тот или иной номер. Заказы варьировали от веселой «Sheik Of Araby» Джорджа до заунывной «September In The Rain» Пола и зажигательной «Money» Джона. Им подражали многие молодые группы, заимствуя у них репертуар и манеру поведения на сцене, такие, как Merseybeats. Как признался член этой группы Тони Крэйн, они пригласили второго гитариста только для того, чтобы быть больше похожими на Beatles.
Приехавший в 1962 году в Лондон Рой Орбисон, как и беседовавшие с ним журналисты, не подозревавший о существовании Beatles, сказал в интервью: «У вас нет ритмичных групп, какие есть у нас в Штатах, и я уверен — это то, что нужно подросткам: мощные, отчетливые ритмы, которые вызывают у них желание прыгать». Никто из присутствовавших на пресс–конференции Роя не мог предсказать, что очень скоро британские «ритмичные группы» во множестве начнут прыгать гигантскими скачками к вершинам хит–парадов, а одна из них в конце 1963 года станет более популярной, чем Cliff Richard And The Shadows.
Mersey Beatle
Бациллы мерсибита, главными носителями которого являлись Beatles, распространились вниз по реке. Группу Hollies, квинтет, образовавшийся вокруг Rocky And Dane, называли «манчестерскими Beatles». Элемент мюзик–холла в выступлениях Beatles в «Cavern», очевидно, оказал благотворное влияние на другого фэна, некоего Питера Нуна, регулярно преодолевавшего 36 миль от Манчестера, чтобы послушать ливерпульскую группу, о которой все только и говорили.
Прежде чем он стал Херманом в Herman's Hermits, юный Нун попробовал себя в амплуа телевизионного актера. Одной из его наиболее известных ролей была роль сына Фэрклафа в мыльной опере «Coronation Street», транслировавшейся на канале ITV, действие которой происходит в вымышленном северном городе. В конце 1961 года он сыграл Эдди, рок–н-роллыцика, выступавшего в общественном клубе местного значения, чье имя одурманенная юная девушка Люсиль Хьюитт вытатуировала у себя на руке, к большому неудовольствию своих родителей.
Откуда сценаристам телевизионных фильмов, снимавшихся для местных каналов, была известна ситуация в мире поп–музыки? Как и провинциальные футболисты, музыканты вроде Эдди пользовались огромной популярностью среди местной публики, которая почитала за предательство, когда вышедшие из их среды певцы или группы уезжали в Лондон. Очутившись однажды на другом конце света по отношению к «Cavern», Джордж Харрисон объяснял австралийским журналистам: «Когда рок–н-ролл уступил место балладам и фолку, мы продолжали играть свою собственную музыку и добились успеха».
Еще до того, как грянула буря, фатоватым американским «Бобби» было уже не так легко преодолевать отметку номер 20 в британских хит–парадах. Тем не менее, хотя весной 1962 года в чартах господствовали Shadows со своей «Wonderful Land», массовое использование ими скрипок, казалось, подтверждало теорию магнатов индустрии звукозаписи относительно того, что группы с электрогитарами уходят в прошлое. Практически единственными группами, достойными того, чтобы тратить на них время и деньги, оставались Kestrels — «лучшая вокальная группа Британии» — и King Brothers, чьи записи были перегружены оркестровками и музыкальными идеями их продюсеров. Считалось, что скромные достижения этих исполнителей в чартах с лихвой компенсируются их доходами от выступлений в разного рода варьете и шоу.
Другие команды специализировались на коммерческой фолк–музыке. Больше всего из них запомнились Springfields; певец группы Дасти с глазами панды достиг внушительного успеха в сольной карьере, после того как трио распалось. К той же категории принадлежали Peter, Paul And Mary, продукт нью–йоркской Гринвич Виллидж, где движение за гражданские права слилось с фолк–роком, придав ему характер протеста. Это трио впервые вторглось в британский чарт синглов с песней «Blowing In The Wind», антивоенным опусом еще одного протестного певца из Гринвич Виллидж Боба Дилана, чей дебютный альбом был назван в «New Musical Express» «чрезвычайно захватывающим». Тем не менее Джордж не выказывал особого восторга по поводу монотонных интонаций Дилана, его неумелой фразировки и весьма странного контроля за дыханием, до тех самых пор, пока Джон не объявил себя почитателем его музыки.
Харрисон и Леннон были также самыми страстными среди Beatles поклонниками молодого продюсера звукозаписи из Нью–Йорка по имени Фил Спектор, являвшегося легендарной фигурой в мире музыкального бизнеса благодаря его пространственному методу записи, который носил название «стена звука». Сей метод заключался в записи на многодорожечный магнитофон апокалиптической мешанины, содержавшей все, что угодно, включая звуки, издаваемые кухонной раковиной. Спектор, прозванный «Свенгали Звука» («Svengali of Sonnd»), получил известность в начале 60–х, когда вышли записанные им хиты женских вокальных групп Crystals и Ronettes. Ведущая вокалистка последней, Вероника «Ронни» Беннетт, впоследствии стала его женой.
Джордж высказывался о нем следующим образом: «Он гениален. Никому не удалось даже приблизиться к нему в продюсерских работах». Однако многие — включая автора настоящей книги — считали Джо Мика, сочетавшего вульгарность увеселительного парка с изяществом космического эфира, гораздо более изобретательным продюсером. Из его студии «Holloway» в 1962 году вышла в свет пьеса «Telstar», квинтэссенция британской инструментальной музыки, в исполнении студийной группы Мика Tornados. Невероятно, но она возглавила американский Тор 100, где ни одна английская группа — даже Shadows — не добивалась прежде заметного успеха. Хотя планировавшийся тур Tornados по США так и не состоялся, «Telstar» стала провозвестником «британского вторжения» в американские чарты в 1964 году.
Тремя годами ранее появились первые признаки сопротивления американскому засилью в британской поп–музыке. Главными героями этого сопротивления были Марк Уинтер, Джесс Конрад и Крэйг Дуглас, окруженные толпой томных английских «Бобби». Джо Браун и его Bruvvets, чья музыка представляла собой смесь рок–н-ролла, кантри и мюзик–холла, ворвались в Тор 30. Продюсер звукозаписывающей компании Parlophone Джордж Мартин записал в 1961 году свой первый Номер Один — танцевальный мотив 20–х годов, исполненный группой Temperance Seven. Их певец, «Шепчущий» Пол Макдауэлл, был одно время любимым вокалистом Джорджа Харрисона. Спустя год Parlophone повторила этот успех, выпустив «Come Outside», исполняемую на кокни Майком Сарном и актрисой Уэнди Ричард.
На британском телевидении тоже происходили перемены. Резко упали рейтинги отечественных сериалов «Wyatt Earp» и «Route 66», после чего их трансляция была прекращена. Наиболее популярным сериалом являлся «Coronation Street», но вплотную за ним следовал «Z–Cars», пропитанный реалиями жизни рабочего класса севера Британии в той мере, в какой позволяла в те времена цензура. В той же среде сформировались драматурги Стэн Бэрстоу и Шелаф Делани, романист Джон Брэйни и другие выдающиеся деятели культуры. Фильм по сценарию Делани «A Taste Of Honey» снимался в районе ливерпульских доков, а роль «Билли–Лжеца» в нем сыграл ли–верпулец Том Кортенэй.
В 1962 году ливерпулец Норман Воган стал ведущим шоу «Sunday Night At The London Palladium» на канале ITV, которое одних восхищало, а других раздражало своей свинговой манерностью. С появлением Ричарда Гамильтона и Дэвида Хокни в сферах изящных искусств возникло осознание того, что, как выразился студент Королевского колледжа Вивиан Стэншелл, «умные люди могут смириться с Джорди и манчестерским акцентом». В самом деле, они могли бы смириться и с ливерпульским акцентом. В таком случае почему бы не слушать поп–группы с севера?
Тем временем в Ливерпуле парни делали себе прически а–ля Джон, Пол и Джордж, а девушки отчаянно прорывались к сцене «Cavern», чтобы получше рассмотреть Пита. Beatles стали местными кумирами вроде комика Мики Финна, чья слава пусть и не распространялась за пределы Мерсисайда, зато гарантировала хорошо оплачиваемую работу. Все триумфы и неудачи Beatles подробно описывались в выходившем дважды в месяц журнале «Mersey Beat», который издавал Билл Харри. Он включал в себя юмористическую колонку Джона Леннона «Beatcomber». Об огромном спросе на информацию о жизни местного музыкального сообщества свидетельствует тот факт, что его первый номер был раскуплен в течение одного дня. Помимо всего прочего, «Mersey Beat» служил своего рода учебным пособием для множества любительских групп, репетировавших дома и мечтавших выступать в «Cavern».
Даже уважаемые профессионалы опустились до массовой скупки декабрьского номера 1961 года, содержавшего купон для голосования за самую популярную группу Мерсисайда. Используя, подобно остальным претендентам, как честные, так и бесчестные средства, Beatles оказались в первой строчке этого списка.
Существует мнение, что, если бы Beatles не начали выпускать пластинки, их в скором времени сместили бы с первого места в чарте «Mersey Beat» более юные музыканты, к примеру, Riot Squad или Calder–stones. К концу 1961 года четверка начала сознавать, что они ровесники или даже старше многих знаменитостей — всех этих «Бобби», Фила Спектора и Клиффа Ричарда, которому было семнадцать, когда он впервые примерил мантию поп–звезды. Не пришло ли время отказаться от мальчишеского безрассудства и заняться чем–нибудь серьезным, может быть, жениться? То, что они были обеспечены постоянной работой, больше не служило им утешением.
Штаб–квартирой Beatles являлся дом на Хэйманс Грин, где Мона Бест отвечала на телефонные звонки агентов, желавших ангажировать группу ее сына. Она даже рекламировала Beatles в залах ливерпульских пригородов Брук и Нотти Эш. «Миссис Бест хотела быть менеджером группы, — говорил Билл Харри. — Она рассылала письма на радиостанции, стараясь продвинуть их в эфир, и осуществляла другую подобную деятельность. Эта женщина была рождена для того, чтобы управлять, контролировать, делать бизнес».
Попытки организовать выступления за пределами Мерсисайда не приносили сколь–нибудь заметных результатов, если не считать гамбургские гастроли и концерт субботним декабрьским вечером в «Palais Ballroom» в Элдершоте, где все 18 посетителей дослушали Beatles до конца, потрясенные производимым ими шумом и заинтригованные их забавным произношением и странными манерами. Они представляли собой разительный контраст с лучшей группой Элдершота Kerry Rapid And The Blue Stars.
Идея этой экспедиции принадлежала Сэму Личу, диссиденту среди импресарио Мерсисайда, который надеялся, что музыканты, вызывавшие восторг ливерпульских тинейджеров, привлекут не меньший интерес со стороны тех, кто жил ближе к сердцу британского музыкального бизнеса. Однако элдершотский проект не получил развития, несмотря на то что в следующую субботу в «Palais Ballroom» собралось свыше 200 человек, чтобы увидеть Rory Storm And The Hurricanes, еще одну ливерпульскую группу.
Эта статистика подтверждала наличие у Beatles потенциального рынка за пределами Мерсисайда и Гамбурга. Группы из других регионов были не менее амбициозны. Shane Fenton And The Fentones совершили настоящий «квантовый» скачок из Мэнсфилда в «Saturday Club» в качестве постоянных участников. Чтобы записать пластинку, квинтет из Эссекса Brian Poole And The Tremeloes должен был получить определенную известность в национальном масштабе, приняв участие в этой программе, когда ее продюсер Джимми Грант организовал их выступление в танцевальном зале Саутэнда.
Поскольку никому из знакомых Beatles не удалось завлечь Гранта или кого–нибудь из его коллег к северу от Манчествера в «Cavern», они послали по почте пленку со своими записями в «Light Programme» на Би–би–си. Хотя Джону — а значит, и Джорджу — не нравилась записанная Джо Миком «Johnny Remember Me» в исполнении Джона Лейтона, ставшая первым Номером Один знаменитого продюсера, они отправили пленку и ему — на адрес студии «Holloway». Однако ни от Гранта, ни от Мика, ни от других воротил шоу–бизнеса ответа не было. У них имелось уже достаточно гитарных групп, более чем достаточно.
И тут им повезло. Незадолго до победы Beatles в опросе «Mersey Beat» они привлекли внимание местного бизнесмена Брайана Эпштейна. Старший отпрыск зажиточной еврейской семьи, Эпштейн, оберегавшийся в детстве от влияния улицы, лишь из окна автомобиля видел этих грубых и невоспитанных уличных мальчишек и девчонок, гонявших в футбол и игравших в классики, но никогда не разговаривал с ними. С момента рождения в 1934 году и на протяжении всего периода обучения в школе, которую он не любил, хотя и хорошо учился, у него не было знакомых, чья жизнь сильно отличалась бы от жизни его семьи в престижном пригороде Ливерпуля Чайл–дуолле с выложенными плиткой дорожками, ведущими через роскошные сады с нарциссами к входным дверям особняков с серебристыми почтовыми ящиками и колокольчиками, на звон которых выходили служанки в фартуках. В доме Брайана царил идеальный порядок, поддерживавшийся его матерью.
Холодильник, телевизор и верхний обогреватель для ванной появились у Эпштейнов раньше, чем в других домах Чайлдуолла, благодаря их семейной фирме, развившейся в сеть магазинов, которые специализировались на продаже мебели и электробытовых приборов. Брайан пошел по стопам отца и поступил на работу в Epstein & Sons, начав с должности помощника продавца. Если не считать воинскую службу и более счастливую пору в Королевской академии драматического искусства, он всю свою взрослую жизнь занимался семейным бизнесом. В 1961 году Брайан стал заведующим секцией грампластинок расположенного в центре города магазина «NEMS» («North End Music Stores»), названного в честь маленького пригородного магазина, перешедшего в собственность фирмы при жизни его деда.
Хотя, возможно, Брайан не признавал за собой врожденного таланта торговца, служащие более старшего возраста считали его достойным продолжателем семейных традиций, неутомимым поставщиком музыкальной продукции. Благодаря прекрасным организаторским способностям и владению современными методами торговли Брайан уже превратил «NEMS» в то, что он вполне обоснованно назвал в рекламных объявлениях в «Liverpool Echo» и «Mersey Beat» «магазином, где самый лучший на севере выбор пластинок». Хотя и не будучи большим любителем поп–музыки, 27–летний Брайан обладал нюхом на потенциальные хиты, что доказывает смелый заказ на 250 копий «Johnny Remember Me», в то время как его конкуренты, прослышав о провале сингла, не заказали ни одной. Иногда он заключал со своим помощником по продажам Элистером Тэйлором пари по поводу судьбы того или иного сингла в чартах.
Как и другие центральные магазины Ливерпуля, продававшие пластинки, «NEMS» зависел от публикаций в «Mersey Beat» Билла Харри. Когда партию пластинок в «NEMS» расхватывали, словно горячие пирожки, Брайан приглашал редактора журнала в свой офис выпить шерри. Однажды Харри предложил ему вести в «Mersey Beat» колонку, посвященную обзору музыкальных новинок, и он, недолго думая, согласился. Просматривая соответствующие издания, Брайан, должно быть, обратил внимание на то, как часто в них встречаются упоминания о Beatles.
Субботним вечером в октябре 1961 года два покупателя, независимо друг от друга, поинтересовались, нет ли у него в продаже «My Bonny». Они прочитали о сингле в «Mersey Beat», а потом услышали саму вещь в клубе «Cavern», находившемся недалеко от магазина, на Мэтью–стрит. Поскольку минимальная партия, поставлявшаяся компанией «Polydor», составляла 25 копий, Смит и другие ливерпульские дилеры сочли за лучшее не рисковать финансами и отказались приобретать сингл. Мог ли поступить подобным образом владелец магазина с самым лучшим на севере выбором пластинок? Руководствуясь интуицией, Брайан заказал 200 копий.
Пока они переправлялись через Северное море, заинтригованный Брайан решил выяснить, кто такие эти Beatles. В торговле пластинками его в первую очередь интересовал не коммерческий, а творческий аспект. Будучи еще подростком, он удостоился чести — благодаря семейным связям — присутствовать на сеансе записи Geraldo 's Orchestra. Его также интересовала зрелищная сторона поп–музыки, и он время от времени бывал в клубах на выступлениях поп–групп. Однажды Ларри Парнес, польщенный неподдельным энтузиазмом известного торговца пластинками, проводил его за кулисы и познакомил с Марти Уайлдом и Билли Фьюэри.
Билл Харри избавил мистера Эпштейна от унизительной необходимости стоять в очереди на дневное выступление Beatles вместе с завсегдатаями «Cavern» десятью годами моложе его. С грацией королевского придворного Пэдди Делани указал джентльмену в старомодном костюме с портфелем и консервативной прической на ведущую вниз обшарпанную лестницу со скользкими ступеньками. Окутанный полумраком зал был набит тинейджерами, многие из которых прогуливали уроки. Стайки девушек в коже и замше с интересом рассматривали Брайана, как это бывало каждый раз, когда в клубе появлялся прилично выглядевший, симпатичный новичок. Поняв, что он слишком взрослый для них, они продолжили оживленную беседу, пока Боб Вулер не объявил Beatles.
Брайана раздирали противоречивые чувства: с одной стороны, острый интерес и странное возбуждение, с другой — желание бежать из этого душного, жаркого, сырого подвала и никогда сюда не возвращаться. Он все еще колебался, когда оглушительные вопли возвестили о появлении на сцене Beatles. Много написано о гомосексуальности Брайана, его эротическом влечении к Beatles, особенно к Джону, но что поразило его в первую очередь — страшный грохот, исключавший всякую возможность общения, и беспорядочный характер шоу, так не похожего на гладкие, прилизанные выступления подопечных Парнеса, на которых он присутствовал до этого. Четверо парней неряшливого вида, в сверкающей коже издавали звуки, каких он никогда прежде не слышал. Марти Уайлд позволял себе некоторую загодя срежиссированную игривость, а эти ребята на громкие комментарии из толпы отвечали довольно грубыми и явно импровизированными шутками.
Ударив одновременно по всем инструментам под стаккато «Right!», они погрузили зал в завораживающую атмосферу утробно пульсирующего баса, звонкого бренчания гитар, оглушительных барабанных дробей и шумного вокала. Затем один из них, которого называли «Пол», запел сентиментальную балладу из саундтрека к одному мюзиклу, о котором Брайан писал в «Mersey Beat». После этого они попытались исполнить песню, написанную, по словам Пола, им и Джоном — гитаристом с самой луженой глоткой. Между Полом и Джоном стоял другой гитарист, постоянно возившийся в перерывах между номерами с усилителями. Брайана, уже вышедшего из состояния первоначального шока, неожиданно осенило: черт возьми, да это же самые настоящие таланты!
Когда после завершения выступления он, все еще оглушенный музыкой, заглянул за кулисы, один из Beatles — это был Джордж — спросил его: «Что привело сюда мистера Эпштейна?» Спустя несколько дней Брайан вновь оказался в «Cavern», и теперь он знал ответ на вопрос Джорджа. Он хотел стать для них Ларри Парнесом.
Предварительно выяснив подробности профессиональной карьеры Beatles, Брайан пригласил их зайти вечером к нему в «NEMS» после закрытия магазина для официальных переговоров. Все четверо пришли на следующий день после своего фиаско в Элдершоте, и лидер группы Леннон сказал ему, что они возражают против того, чтобы он стал их менеджером. Брайан не обладал ноу–хау Парнеса и даже Аллана Уильямса, к тому же существовала вероятность конфликта с пылкой и порывистой Моной Бест, которая все еще считала себя патронессой группы, — но они рассчитывали, что его деловые качества и связи помогут им вырваться из заколдованного круга Ливерпуль — Гамбург.
Поскольку Харрисон и Маккартни еще не достигли совершеннолетия, Эпштейну пришлось брать подписи у их отцов для контракта, составленного им спустя год, в октябре 1962 года, когда он основал «NEMS Enterprises» — компанию, управляющую делами Beatles и, возможно, других исполнителей. До вступления этого контракта в силу было достаточно временного соглашения, но Брайан, твердо намеренный соблюсти все формальности, позвонил родителям каждого члена Beatles и заверил их в своей искренней преданности группе. Наиболее доброжелательно отнеслись к нему Харрисоны, успокоенные тем, что их младший сын попал под покровительство такого элегантного, воспитанного джентльмена. Из всех членов группы Джордж вызывал у Эпштейна наименьшую тревогу.
Следуя совету Ларри Парнеса, в первую очередь Брайан решил превратить Beatles в более приглаженных поп–музыкантов. Они должны были удовлетворять критериям добротной поп–группы, установленным лондонскими импресарио и менеджерами звукозаписывающих компаний в те наивные времена. Им пришлось облачиться в стильные, но не слишком броские форменные костюмы, которые он купил для них. Большое значение имели строгая определенность программы выступления и пунктуальность. Не допускались сквернословие и попытки втащить на сцену девушек из переднего ряда. Запрещалось есть и курить на сцене. Джон больше не должен был петь «Oh me, oh my, I've got Infection» («О боже, у меня инфекция») в рифму с «Cast an eye in my direction» («Брось взгляд в мою сторону»). Пол должен был тщательнее бриться. Если Джордж вслед за Джоном ослаблял галстук во время выступления, впоследствии они оба получали выговор.
Им, выросшим в отличавшемся простыми нравами Ливерпуле, было невдомек, что в пуританской Британии существуют строгие рамки «приличного» поведения, установленные городскими советами в отношении мест развлечений, которые вынудили Билли Фьюэри умерить пыл в подражании Пресли, прежде чем он получил допуск на телевидение.
Новый менеджер Beatles носился с ними, словно наседка, приводя их в порядок и сталкиваясь с сопротивлением. Это сопротивление существенно ослабло после того, как благодаря его стараниям один из руководителей звукозаписывающей компании Decca Дик Роу направил в середине декабря своего заместителя Майка Смита в «Cavern» посмотреть и послушать Beatles. Это был первый случай, когда представитель лондонского лейбла посетил Ливерпуль с подобной целью. Смит нашел их исполнительскую манеру достаточно бойкой, но только его босс мог принять окончательное решение, будут ли они записываться. Им было предложено явиться 1 января 1962 года в 11 часов утра в студию звукозаписи «Decca» в западном Хэмпстэде.
Руководство EMI — первый выбор Брайана, — внимательно прослушав «My Bonnie», не решилось пойти на эксперимент. Председатель компании сэр Джозеф Локвуд высказался следующим образом: «У нас имеется множество групп, и как можно понять, что они собой представляют, после одного прослушивания?»
Итак, 31 декабря Beatles отправились на юг, держа усилители на коленях, чтобы сэкономить место в переполненном фургоне «Commer». За рулем сидел Нейл Аспиналл, клерк и бывший член Liobian, снимавший комнату у Бестов. Чем дольше они ехали, тем гуще валил снег и тем большее волнение охватывало их в предвкушении завтрашнего прослушивания. Поселившись в гостинице «Bloomsbery», где Брайан забронировал для них номер, Beatles и Нейл пошли на Трафальгарскую площадь посмотреть празднества по случаю Нового года. Там к ним подошли два типа и предложили покурить марихуаны. Beatles были хорошо знакомы с прелудином и другими стимуляторами, но марихуана — это уже было слишком, тем более что на следующий день, столь важный для них, им нужно было быть в хорошей форме.
Тем не менее Beatles чувствовали себя не лучшим образом, когда играли перед явившимся с опозданием Майком Смитом 15 песен, специально отобранных Брайаном, который стремился продемонстрировать в первую очередь их разносторонность, а не творческую индивидуальность. Как это будет происходить не раз впоследствии, Джордж затмил Джона и Пола. Маккартни, у которого от страха тряслись колени, в то время как Смит отдавал распоряжения из своей застекленной кабины с магнитофонами, пытался импровизировать, что выходило у него не очень убедительно, а сдержанный вокал Леннона был лишен той безумной страсти, которую он вкладывал в «Money» во время выступлений в «Cavern».
Смазав всю торжественность момента, Джордж спел последний хит Бобби Ви «Take Good Care Of My Baby» с подлинным вдохновением, отсутствовавшим в оригинале. Он также привнес необходимые юмористические нотки в «The Sheik Of Araby» и «Three Cool Cats». Его новая гитара — «Gretsch Jubilee» — звучала уверенно и точно, пусть и без особых изысков, в «Crying, Wailing, Hoping» Бадди Холли. Более того, поскольку остальные чувствовали себя чрезвычайно скованно, непринужденно державшийся Джордж произвел на Смита самое выгодное впечатление. Он показался ему самой большой индивидуальностью среди Beatles.
Исполнив столько же вокальных номеров, сколько и Джон, Джордж мог оказаться первым кандидатом на роль лица группы, ибо в начале 1960–х в Британии было принято записывать сольных звезд. Если только речь не шла о классном инструментальном составе вроде «Shadows», аккомпанирующие группы оставались в тени от света прожекторов славы. Возможно, в голове Смита уже зарождался проект под названием «George Harrison And The Beatles».
Однако этому проекту — если он и существовал — не было суждено воплотиться в жизнь. Дик Роу, вернувшийся из деловой поездки в Нью–Йорк, прослушал запись, сделанную во время сеанса 1 января. Один из главных предрассудков Дика состоял в том, что, согласно его мнению, никто — от тинейджера в танцевальном зале до директора «Light Programme» — не захотел бы слушать песню, сочиненную непрофессиональными авторами, а на пленке Beatles таких было целых три. Разумеется, композиторы должны с чего–то начинать, но, если не считать песен на вторых сторонах синглов, не представлявших подлинной музыкальной ценности, еще не было прецедента, чтобы группа сочиняла собственный материал в больших объемах. Даже исключения вроде «Move It» Клиффа Ричарда и «Shakin' All Over» Джонни Кидда помещались на вторых сторонах либо американских кавер–версий, либо «профессиональных» песен.
Мог ли Роу, в свете вышесказанного, оценить, каким гигантским творческим потенциалом обладал тандем Леннон—Маккартни к 1962 году? После того как Decca вслед за EMI отвергла Beatles, другие компании также не видели в них перспективных исполнителей.
Даже не имея контракта на звукозапись, Beatles были теперь на голову выше большинства других групп Мерсисайда. Хотя они продолжали время от времени выступать в «Casbah», Брайан обеспечил им работу на более презентабельных площадках с плюшевыми портьерами и зеркалами в гардеробных. Иногда они выезжали в гольф–клубы, такие, как «Port Sunlight», где проводились танцевальные вечера, и играли вместе с Рори и Джерри в «Floral Hall». На следующий день после свадьбы Леннона и Синтии Паузил Beatles выступали в «Riverpark Ballroom» в Чествере.
Они больше не переодевались в мужских туалетах и не играли за горсть мелочи. Брайан всячески подчеркивал, что его Beatles всего лишь одним рангом ниже, чем даже такие американские исполнители, как Брюс Чэннел и Литтл Ричард, а также Эмили Форд и Шейни Фентон, который, между прочим, в 1962 году начал ухаживать за Айрис Колдуэлл, с чьим именем ранее молва связывала имя Пола Маккартни.
Следующим этапом явилась сеть танцевальных залов компании Jaycee Clubs и еще более престижной Top Rank, где наконец–то спохватились и начали привечать исполнителей рок–н-ролла. В этих залах создавалась репутация, и оттуда была прямая дорога к контрактам на звукозапись и турам по театрам Британии. Руководство Top Rank заботилось о том, чтобы ее группы играли энергичную музыку и на сцене царила спокойная, доброжелательная атмосфера.
Beatles, сменившие кожу на аккуратные костюмы, начали приобретать популярность за пределами Мерсисайда, по мере того как зона их выступлений расширилась до Йоркшира, Уэльса, а на юге достигла Свиндона. Зачастую они делили сцену с другими перспективными группами, так же как они, вырвавшимися из сферы локального притяжения — Sounds Incorporated, Jimmy Crawford And The Ravens из Шеффилда, Barron Knights из Лейтон–Баззарда и Rebel Rousers, вокалист которой, Клифф Беннетт, пел осовремененный американский ритм–энд–блюз со всей страстью, присущей этому стилю.
То же самое можно было сказать о Джоне Ленноне и Поле Маккартни, чей вокал все чаще звучал во время выступлений Beatles. Джордж, чей голос являл собой гибрид голосов его товарищей, теперь выходил к микрофону несколько реже, чем прежде. Джон и Пол, как и раньше, исполняли львиную долю серьезного материала, оставляя Джорджу комические номера, песенки всевозможных «Бобби» и вещи Джо Брауна, включая «I'm Henry The Eighth I Am». Когда посетители хотели услышать что–нибудь из чартов, опять же Джордж пел «Sheila» Томми Роу или тому подобное. Кроме того, Джон отдал ему «Roll Over Beethoven» и позволял петь медленные вещи вроде «Devil In Her Heart» Donays, малоизвестной американской девичьей группы.
Однако Джорджу редко доверяли исполнять ведущий вокал в ответственные моменты, как, например, во время первого выступления Beatles по радио в присутствии публики в манчестерском «Playhouse» 7 марта 1962 года. При выходе оттуда, к их немалому изумлению, они были атакованы толпой девиц. Целью большинства из них являлся Пит, лишившийся нескольких прядей волос, тогда как остальные трое отделались автографами. Сам того не желая, замкнутый Пит становился звездой. Отец Пола негодовал по поводу того, что барабанщик будто бы оттягивает на себя всю славу, завоеванную группой.