Зато мистер Маккартни не мог пожаловаться на Джорджа, который однажды открыл дверь своего дома на Мэкеттс–лэйн на стук двух девушек. Увидев его, те поняли, что попали не к Полу Маккартни, и быстро ретировались. Тем не менее ни Пол, ни Джон никогда не уволили бы Пита только за то, что тот был девичьим любимцем. Со временем Бест и его деятельная мать, не ведая о том, стали объектами язвительных насмешек со стороны Маккартни и Лен–нона. Джордж охотно поддерживал их в критике Пита. По словам Билла Харри, хорошо знавшего ситуацию в группе, «Пит постоянно держался особняком, в то время как остальные трое тесно общались друг с другом. С Полом мог легко поладить любой. Джон обладал сложным, задиристым характером, но и с ним всегда можно было договориться. Джордж отличался вежливостью и исключительной доброжелательностью».
Ограниченность музыкальных возможностей Пита, проявившаяся во время прослушивания в студии Decca, стала для Эпштейна одной из главных забот. Хотя Харри настаивал на том, будто с Питом Бестом Beatles «звучат гораздо резче и пронзительнее», Джеки Ломаке из Undertakers утверждал, что он «способен выдавать лишь один ритм, в замедленном или ускоренном варианте».
К середине 1962 года Эпштейну так и не удалось подписать для Beatles контракт на запись, тогда как EMI взяла под свое покровительство Barron Knights и — благодаря ходатайству Джо Мика — Клиффа Беннетта. Брайан решил еще раз обойти лондонские звукозаписывающие компании, на сей раз с пленкой, записанной в студии Decca, и несколькими копиями сингла «My Bonny», предназначенными исключительно для демонстрации.
Через два дня после прибытия в Лондон ему повезло. Для пущей солидности он перенес запись с пленки на ацетатную пластинку в принадлежавшем EMI музыкальном магазине на Оксфорд–стрит. Там он договорился о встрече с генеральным менеджером Робертом Боустом, с которым познакомился годом ранее в Гамбурге, на курсах по менеджменту в розничной торговле. Узнав, с чем Эпштейн приехал в Лондон, Боуст сказал, что мог бы ему помочь.
Утром следующего дня Брайан сидел в офисе EMI на Манчестер–сквер с Джорджем Мартином, продюсером «Parlophone», одного из филиалов студии, уже однажды отвергшей Beatles. Этот лейбл специализировался главным образом на жанре комедии и варьете, и поэтому его руководство не было в такой степени привержено догмам в отношении поп–музыки по сравнению с другими звукозаписывающими компаниями. Если не считать Adam Faith And The Temperance Seven, здесь записывалось относительно мало производителей хитов, но тиражи пластинок были достаточно велики, пусть и очень немногие из них попадали в чарты. Те же, что все–таки попадали, задерживались там ненадолго. Это были пластинки таких исполнителей, как Goons и Иммон Эндрюс, ирландский ведущий юмористической программы. На «Parlophone» выпускались стабильно про дававшиеся альбомы с записями шотландских танцевальных бэндов, телевизионных программ и легких оркестровок. Автором некоторых аранжировок был сам Джордж Мартин, который возглавил компанию в 1954 году в возрасте 29 лет — весьма впечатляющее достижение.
Едва ли Эпштейн догадался о происхождении Мартина, выросшего в рабочей семье на узкой улочке северного Лондона, ибо служба во время войны в военно–воздушном флоте и последующая работа на Би–би–си отшлифовали его манеры и речь. Пианист–самоучка, Джордж закончил музыкальную школу в Гилдхолле, что сослужило ему хорошую службу, когда в 1950 году он поступил на работу в EMI.
Не допуская, чтобы неприязнь к молодежной поп–музыке мешала работе, Мартин и его помощник Рон Ричардс отыскивали для «Parlophone» исполнителей соответствующего уровня, не ниже, чем на других лейблах. Среди тех, кого они прослушивали, были Дин Уэбб (мойщик посуды из «21's», напоминавший Марти Уайлда) и Shane Fenton And Fen–tones. Как музыканту, Мартину больше нравились Bill And Brett Landis, дуэт, исполнявший собственные песни. Однако ни одна из его находок не могла сравниться с Johnny Kidds And The Pirates, записывавшихся на HMV, не говоря уже о Cliff Richard And The Shadows, принадлежавших Columbia. Все изменилось, когда в жизнь Джорджа Мартина вошел человек по имени Брайан Эпштейн.
Записи группы Эпштейна не произвели на него особого впечатления, но она явно подавала надежды, а Брайан внушал гораздо большее доверие, нежели другие менеджеры, навязывавшие ему своих клиентов. Джордж решил, что не будет большого вреда, если он попробует записать Beatles в студии EMI в Сент Джонс Вуд. Поскольку рок–н-роллом занимался в основном Рон Ричардс, он мог взять на себя организацию сеанса записи, назначенного на 6 часов вечера 6 июня 1962 года.
Не прошло и недели после возвращения Beatles из третьей поездки в Гамбург, когда прохладным летним вечером белый «Commer» Нейла Аспиналла въехал на автостоянку возле здания с викторианским фасадом по Эбби–роуд, 3, где размещалась студия звукозаписи. Нейл и Beatles выгрузили аппаратуру, которая была изношена еще больше, чем сами музыканты, после семинедельных выступлений в «Star–Club», которому предстояло в скором времени приобрести такую же известность в Германии, какой «Cavern» будет пользоваться в Англии.
Джордж Харрисон был единственным из группы, кто не спал, когда в переполненный, но уютный гамбургский отель принесли телеграмму от Эпштейна с известием о его договоренности с «Parlophone». Позже, лежа на пляже Тиммендорф, он делился с Клаусом и Полом своими мечтами о том, что купит на свою долю гонорара за первый хит Beatles дом с бассейном для себя и автобус для отца.
После того как служащие из персонала студии рассказали Джорджу Мартину про новую группу весьма забавного вида и со странными прическами, он удалился в столовую, откуда его вызвали к пульту управления вскоре после того, как начался сеанс записи Beatles. Как и Майку Смиту до них, Ричардсу и инженеру Норману Смиту потребовалось стороннее мнение. Взяв управление сеансом на себя, Джордж Мартин позвал Beatles в контрольную кабину, когда они закончили слушать записанный материал.
Он рассказал о технических функциях студии и предложил им — если они еще вернутся на Эбби–роуд — приобрести новые усилители. Beatles, чувствовавшие себя довольно скованно, молча слушали его, время от времени переглядываясь. Неожиданно Джордж Харрисон, развалившийся на полу в небрежной позе, выпалил: «Послушайте, мне не нравится ваш галстук!», чем сразу же разрядил обстановку.
В большей степени, нежели их музыка, Мартина подкупило свойственное им чувство юмора, которое они проявляли, несмотря на волнение. Шутки, подобные шутке Харрисона, были в то время популярны на телевидении. Незадолго до этого Мартин записывал альбом с бригадой программы «That Was The Week That Was» Би–би–си, представлявшей собой радиосериал для вечерней трансляции, откуда впоследствии вышли такие столпы британской комедийной сцены, как Джон Клиз и Билл Одди.
Когда Beatles покинули студию, Джордж Мартин прослушал запись. После некоторых размышлений он решил записать с ними два сингла и, если те окажутся хоть сколько–нибудь успешными, продолжить сотрудничество с группой. Все четыре песни на пленке были мрачноватыми и резкими и не соответствовали облику группы. Придется ему поискать подходящий материал в издательских офисах. О том, чтобы привлечь для них кого–то со стороны на роль Клиффа Ричарда, не было и речи.
Когда в сентябре Beatles вновь появились на Эбби–роуд, чтобы записать свой дебютный сингл, выяснилось, что в их рядах произошли изменения. Наиболее сложной задачей оказалось не безжалостное увольнение Пита Беста — они предоставили эту весьма неприятную миссию Эпштейну, — а удержание Нейла Аспиналла с его автофургоном. Он не только был лучшим другом Пита, но и поддерживал тесные отношения с миссис Бест. У него вызвало сильное негодование то, как подло поступили Beatles с Питом, но, как это ни удивительно, сам Пит убедил его, что для него будет лучше остаться с группой, поскольку «они находятся на подъеме».
Изменение состава Beatles не могло остаться незамеченным в Мерсисайде. Поскольку стало известно, что Пит покинул группу вовсе не «по взаимному согласию», как Брайан сообщил в «Mersey Beat», его многочисленные поклонники «доставили немало неприятностей» — как писал Джордж одной девушке. К числу этих неприятностей относились повреждения, причиненные подержанному автомобилю Джорджа, петиции с требованием возвращения Пита в состав группы и самые настоящие бесчинства на Мэтью–стрит, когда Beatles входили в «Cavern» вместе с новым барабанщиком. В тот вечер Джордж вышел на сцену с синяком под глазом, но это было связано не с увольнением Пита, а с ревностью одного парня, чья подружка питала к Beatles слишком нежные чувства.
Синяк не исчез полностью ко второму визиту на Эбби–роуд, во время которого группу фотографировали для рекламы, так что впервые перед всей Британией Джордж Харрисон предстал не в самом лучшем виде, да еще с угрюмым выражением лица. Более приветливо, со своей вымученной улыбкой, выглядел 22–летний Ринго Старр, не раз замещавший Пита за ударной установкой и в конце концов ставший его преемником.
Beatles очень хотели залучить к себе на вакантное место барабанщика, одинаково виртуозно игравшего обеими руками, Джонни Хатча, который, как и Пит, отличался агрессивной манерой, но при этом обладал значительно лучшей координацией рук и ног. Однако он отказался главным образом в силу преданности своей группе Big Three. Возможно, он счел неприемлемым требование менее сильного удара, дабы барабаны не заглушали вокальные гармонии, более сложные, чем у его трио.
Более сговорчивым, чем Пит и Джонни, оказался Ринго, сразу согласившийся зачесать волосы вперед и сбрить бороду. В отличие от злополучного Беста Старру посчастливилось оказаться «настроенным на одну с ними волну, когда я присоединился к ним. В противном случае ничего из этого не вышло бы. Я должен был войти в их коллектив не только как барабанщик, но и как человек». Бытовало мнение, что Пит Бест самый несчастный поп–музыкант, тогда как Ринго Старр — самый счастливый, хотя Лен–нон впоследствии и говорил, что «талант Ринго так или иначе раскрылся бы».
Урожденный Ричард Старки, Старр провел далеко не безмятежное детство в Дингле, бедном пригороде Ливерпуля, примыкавшем к докам. Поскольку семейная жизнь его родителей не ладилась, он проводил много времени на попечении у родственников. Ситуация в семье стабилизировалась, когда его мать вторично вышла замуж, однако у нее не хватало времени, чтобы всерьез заняться воспитанием и образованием своего болезненного сына. Однако, несмотря на весьма неказистую внешность, Ричард отличался веселым нравом, рассудительностью и остроумием, причем его остроумие было настолько же добродушным, насколько жестоким оно было у Леннона.
Еще учась в начальной школе, Ричард играл на барабане во время парадов в день оранжистов и обнаружил у себя природное чувство ритма. Выздоравливая после плеврита, он, по совету врачей, играл в больничном ансамбле, опять же на ударных. Отчим, поощрявший его интерес к музыке, купил ему в подарок к шестнадцатилетию подержанную ударную установку.
К тому времени он работал курьером в компании «British Rail», откуда его послали завершать основное образование в «Riverdale Technical College». Ричарда не очень вдохновляла перспектива стать барменом на пароме, ходившем через Мерси, и он был уволен за нарушение дисциплины. Инспектор по делам занятости молодежи убедил его пойти учеником в компанию «Henry Hunt Limited», производившую спортивное оборудование для школ.
Ричард играл на ударных в нескольких местных командах, пока с товарищами по работе они не создали Eddy Clayton Skiffle Group. Затем он вместе с двумя парнями из этой группы объединился с Аланом Колдуэллом и Джонни Бирном (после того как Джордж Харрисон не прошел прослушивание) в коллектив, из которого впоследствии сформировалась группа Rory Storm And The Hurricanes. В то время у него расстроилась помолвка с невестой, и один из мотивов его решения выступать с Hurricanes заключался в возможности близкого общения с девушками.
Именно тогда он — довольно неохотно — согласился принять свое сценическое имя, дабы Рори было легче объявлять часть программы, называвшуюся «Starr Time», которая включала пятиминутное соло на ударных. Впервые он увидел Beatles в подвале «Jacaranda» в тот момент, когда Джордж давал Стюарту уроки игры на басе. Даже после совместной работы в «Keiserkeller» Ринго не был уверен, что знает их достаточно хорошо для того, чтобы пригласить на вечеринку по случаю своего двадцать первого дня рождения, хотя во время этого второго сезона в Гамбурге он сошелся с Beatles еще ближе, и Джордж полностью изменил о нем свое мнение, поначалу крайне неблагоприятное.
В январе 1962 года, когда Ринго уже считался очень хорошим барабанщиком, он пренебрег высокими гонорарами, возможностью пользоваться автомобилем и квартирой, ушел от Рори Сторма и уехал в Гамбург аккомпанировать Тони Шеридану. Спустя три месяца он вернулся в Hurricanes, чтобы отправиться в тур по американским военным базам во Франции, после чего они в течение нескольких недель играли в «Butlin's». Он начал подумывать о том, чтобы уйти из шоу–бизнеса, завершить образование и жениться на своей 16–летней подружке Морин Кокс. Ему поступило два предложения: стать постоянным барабанщиком в гамбургском «Star–Club» и войти в состав Ted Taylor And The Dominoes. Однако, когда Леннон и Маккартни предложили ему более высокую зарплату, Старр, недолго думая, известил Рори Сторма о своем уходе из группы и стал одним из Beatles,
На втором сеансе записи дебютного сингла Ринго испытал чувство унижения, когда Джордж Мартин посадил за ударную установку более опытного сессионного барабанщика. По настоянию Рона Ри–чардса Джордж Харрисон опустил большинство повторявшихся гитарных фраз в опусе под названием «Love Me Do», авторами которого были Леннон и Маккартни, где ведущим инструментом была губная гармоника Леннона. Beatles предпочли эту вещь бойкой, «профессиональной» песенке «How Do You Do It», которую Мартин считал словно специально сочиненной для них. Они представили «Love Me Do» своему продюсеру, вспоминал Леннон, как «медленный номер, вроде «Halfway To Paradise» Билли Фьюэри». Но Джордж Мартин предложил играть ее быстрее. И впоследствии Джон признавал: «Я рад, что мы послушались его. И вообще, своим успехом мы во многом обязаны Джорджу. Проявляя огромное терпение, он направлял наш энтузиазм в правильное русло».
Возможно, «Like Dreamers Do» или другая веселая песенка с пленки Decca у них получилась бы лучше. Тем не менее в «Love Me Do» — исполняемой скорее в медленном, чем в среднем темпе, — было достигнуто необычное, не имевшее аналогов звучание. Сингл вышел 4 октября 1962 года, и вскоре после этого песня несколько раз прозвучала на Radio Luxembourg. Осведомленный о дне, но не о времени трансляции, Джордж с вечера сидел у радиоприемника и ждал. Его мать сидела вместе с ним, пока не начала засыпать. Уже лежа в постели, она проснулась от крика Джорджа, когда наконец в эфире зазвучала «Love Me Do». Харольд лишь недовольно буркнул что–то себе под нос, увидев, что жена и сын прильнули к приемнику, вслушиваясь в партию соло–гитары. Ему нужно было хорошо выспаться перед утренней сменой.
К несказанному восторгу Джорджа, жадно следившего за хит–парадом, «Love Me Do» совершила медленное восхождение к 17–й позиции в Тор 30 в «New Musical Express». He имея никаких сведений об этой «вокально–инструментальной группе», газета сделала упор на то, что они из Ливерпуля, «родины таких звезд, как Билли Фьюэри, Фрэнки Воган, Норман Воган и Кен Додд».
Для дебютантов это был успех, но кто мог тогда предположить, что Beatles — нечто большее, чем обычная местная группа, которой просто улыбнулась удача?
Они же не умели петь — петь по–настоящему, как Фрэнк Айфилд, владевший йодлем исполнитель баллад, находившийся в расцвете славы, чьи три сингла одновременно присутствовали в Тор 20. Уже появились первые признаки недолговечности их славы. Так, «Peterborough Standard» писала, что они «смотрелись довольно бледно» на фоне Айфилда во время их совместного выступления в ливерпульском «Embassy Cinema».
Beatles нанесли два коротких визита в «Star–Club», что отразилось на их положении в британских чартах. Поскольку «Love Me Do» выпала из хит–парада, в Гамбурге с ними носились гораздо меньше, чем с Johnny And The Hurricanes (не путать с группой Рори Сторма), совершавшими свой первый европейский тур.
Этот американский квинтет добавил в свой чисто инструментальный репертуар вокальные номера. Подобное происходило и в Британии, так как все меньше и меньше инструментальных групп попадали в чарты. К тому моменту, когда в ноябре 1962 года Beatles записали свой второй сингл «Please Please Me», вокально–инструментальные группы — или, как их еще называли, «бит–группы» — окончательно вошли в моду. Эта тенденция особенно явственно ощущалась на севере, где, как говорил Леннон, «другие группы крали наши аранжировки». Повсеместно музыканты приходили к выводу, что группа может вполне успешно функционировать без именитого певца–фронтмена. В Бирмингеме Jaguars включили в свой состав певца и стали называться Applejacks, а группа из северного Лондона Dave Clark Five — заключившая контракт с Месса, конкурентом Top Rank — изменила свой стиль, перейдя от чистого инструментала с преобладанием саксофона к вокально–инструментальной музыке.
Более молодые группы пели на публике с самого начала своего существования. Типичный случай представляла собой группа Кевина Маннинга. Находясь на каникулах в Ливерпуле у своих ирландских родственников, он посетил однажды вечером «Cavern», и его дальнейший путь был определен. После возвращения в родной Хэмпшир он решил сформировать собственную группу. Они назвались Е–Types, потому что осознавали себя именно группой вроде Big Three или Beatles, а не Кевином Маннингом и аккомпанирующим составом.
Пока Кевин нес олимпийский факел мерсибита в своем Хэмпшире, «Please Please Me» начала стремительное восхождение к вершинам чартов, после того как Beatles спели ее под фонограмму в «Thank You Lucky Stars», являвшейся главной телевизионной витриной поп–музыки. Выступление в этой престижной программе придало мощный импульс их карьере. Изменение цвета лейблов «Parlophone» с красного на черный, произошедшее как раз в этот момент, стало знаковым событием, ознаменовавшим появление новой генерации в поп–музыке.
Аудитория в студии приветствовала Beatles громкими криками, как она приветствовала всех исполнителей мужского пола. Но зрители Британии, ежившиеся от холода в ту суровую зиму, сидя перед телевизорами, видели, что Beatles не похожи на другие группы. Музыкант Барри Бут, ветеран многих совместных с Beatles туров, вспоминал: «Один из аспектов новизны заключался в том, что каждый член группы представлял собой индивидуальность и они не совершали на сцене танцевальные движения. Все они вели себя по–разному: Джон двигался вверх–вниз, Пол тряс головой из стороны в сторону, в то время как Джордж выглядел более сдержанным, а Ринго был сам по себе. Никакого притопа в такт или чего–нибудь в этом роде».
Как и в случае с «Love Me Do», аранжировка «Please Please Me» по настоянию Джорджа Мартина была упрощена и ускорена. Ведущий вокал Джона звучал на фоне подпевок. На сей раз во время сеанса записи Ринго был допущен за ударную установку, а гитара — как и голос — Харрисона слышались отчетливее, чем прежде.
Когда Боб Вулер объявил о том, что «Please Please Me» вместе с «The Wayward Wind» Фрэнка Айфелда стала Номером Один в чарте «New Musical Express», посетители «Cavern», а следовательно, и остальные почитатели Beatles в Ливерпуле не испытали особого восторга. После февраля 1963 года «новая британская группа, бросившая вызов Shadows», больше не играла во время ленчей в «Cavern». Beatles больше не разменивались по мелочам. Вперед, вперед, вперед — в новые города, на новые площадки. Они получали столько приглашений, что не успевали отзываться на каждое. Выступления в танцевальных залах чередовались с фотосъемками, интервью и появлениями в радио- и телепрограммах. График был настолько напряженным, что зачастую им не хватало времени, чтобы перекусить.
Однако все это компенсировалось бурными овациями и исступленными криками, сопровождавшими выступления группы, когда они отправились в совместный с Хелен Шапиро тур по Британии. Вплоть до финального вечера Хелен завершала шоу, но истинными хэдлайнерами были Beatles с их «резким черным звуком». Два ее последних сингла с треском провалились, в то время как «Please Please Me» возглавляла чарты, и Beatles были, по словам Барри Бута, «совершенно новым явлением. Они только что приехали из Гамбурга и привлекали всеобщий интерес, о них всюду говорили. Необычное слово «Beatles» вызывало многочисленные комментарии».
Хелен вела себя вполне достойно и относилась к происходившему с юмором: эти парни из Ливерпуля, ошеломленные внезапно обрушившейся на них славой, оказались точно в такой же ситуации, что и она в 1961 году. Они были польщены, но чувствовали себя не очень комфортно, когда она предпочла путешествовать вместе с ними в их автофургоне, а не в персональном автомобиле, как подобало звезде. Спустя некоторое время они сдружились настолько, что Джон начал практиковать на Хелен свои не всегда безобидные шутки. Она вспоминала: «Джордж задавал мне множество вопросов, касавшихся шоу–бизнеса. Он производил впечатление самого искреннего из четверых… и был наиболее толковым в профессиональном отношении. Я имею в виду, что он больше других интересовался механикой музыкальной индустрии. Его, как и меня, в первую очередь интересовала музыка, а не гонорары и тому подобные вещи».
Условия ограниченного пространства и постоянного веселья, в которых протекал тур, оставляли мало возможностей серьезно практиковаться в игре на гитаре для Джорджа и сочинять песни для Джона и Пола, хотя случавшиеся время от времени вспышки вдохновения можно было реализовывать в уединении гостиничного номера. «Тексты мы записывали, но музыку нет, — рассказывал впоследствии Пол, — поскольку не знали нотной грамоты. Слегка дурачась, мы наигрывали друг другу мелодии. Джордж предлагал что–нибудь, Джон высказывал новую идею, и так далее». Свежесочиненная «Misery» была отвергнута и отдана Хелен, но в скором времени в музыкальных магазинах появился сингл с этой вещью, записанной певцом Кении Линчем, также принимавшим участие в том туре. «Песня, выдержанная в среднем темпе, чрезвычайно привлекательна», — восторгался обозреватель «New Musical Express». Так появилась первая кавер–версия песни Леннона— Маккартни.
Beatles оказали влияние и на собственное сочинительское творчество Кении, отчетливо проявившееся, к примеру, в его «Shake And Scream», сделанной по образцу «Twist And Shout», которая в скором времени будет считаться их визитной карточкой. Она была добавлена к дебютному альбому группы, выпущенному в развитие успеха «Please Please Me». Легенда гласит, будто журналист «New Musical Express» Алан Смит, который провел с ними «весь день», потребовавшийся для записи альбома, предложил Джорджу Харрисону во время последнего перерыва на чашку кофе записать «Twist And Shout», чью версию в исполнении Isley Brothers он услышал днем ранее. Поскольку студию уже должны были закрывать на ночь, смертельно уставшие Beatles взяли инструменты и в один прием записали убойную вещь, которой завершилось их последнее выступление в «Star–Club», когда Леннон, надрывая горло, вдохнул подлинную страсть в этот, казалось бы, устаревший танцевальный номер.
Это был один из тех треков, ради которых стоило записывать альбом. Остальные вещи также соответствовали самым высоким стандартам — и это в ту пору, когда формирование состава альбомов носило случайный характер, и наряду с несколькими хитами, вышедшими ранее на синглах, они, как правило, содержали избитые мотивчики, стилизованные инструментальные номера и неоригинальные «оригиналы». Во все времена приятная наружность и известность исполнителя способствовали успешной продаже второсортной продукции.
По сравнению с электронными изысками менее наивной эпохи ранние записи Beatles на «Parlophone» звучали сыровато и грубовато. «Please Please Me» мы записали прямо на двухдорожечный магнитофон, — рассказывал о методах работы Джорджа Мартина Харрисон, — поэтому стереозвучание как таковое отсутствовало». Более сложный подход выхолостил бы мощный драйв «Twist And Shout», «Boys» и других популярных концертных номеров, которые Джордж Мартин взял на заметку во время посещения выступления Beatles в «Cavern».
Авторами более половины песен «Please Please Me» были Джон и Пол, и это само по себе было весьма необычно. Музыкантам из Big Three в скором времени предстояло убедиться в том, что материал, который они вынуждены записывать, имеет мало общего с их музыкальными предпочтениями. Если об исполнителе говорили, что он записывает свои собственные песни, под этим зачастую подразумевалось, будто его продюсер нанял профессиональных сочинителей, которые пишут музыку исключительно для него. Даже после того, как Леннон и Маккартни написали десятки песен для Beatles и других, их все еще называли «сравнительно хорошими «композиторами–любителями», успеху которых в значительной степени способствует убожество стандартов британской поп–музыки».
Отражавшие богатое воображение Джона и Пола, оригиналы Beatles в «Please Please Me» вместе с тем отвечали современным вкусам публики. Мелодия самой «Please Please Me» напоминала «Charmaine», возрожденную в 1962 году группой Bachelors, в то время как в «Do You Want To Know A Secret», единственной песне в альбоме с ведущим вокалом Джорджа, отчетливо ощущалось влияние Фрэнка Айфелда. Кроме того, этот последний опус был подозрительно похож на «I Really Love You» Chants/Stereos.
Несмотря на то что Джордж прекрасно пел на прослушивании в Decca, ему была доверена лишь «Do You Want To Know A Secret», потому что, по словам Леннона, «в ней всего три ноты, а он далеко не лучший певец на свете». Если Фрэнк Айфедд выводил томным йодлем «I am in love with yoooooou», Джордж пел тонким фальцетом, усиленным реверберацией.
После Beatles и Jerry And The Peacemakers Билли Крамер стал третьим исполнителем из конюшни Эпштейна, достигшим «Тор Теп». Леннон согласился сочинить для него еще один хит. Другой бенефицианткой Леннона—Маккартни была Свингин Силла, ныне Силла Блэк. Кавер–версию «There's A Place» из альбома «Please Please Me» исполняли Kestrels — теперь уже не лучшая вокальная группа Британии.
Они сорвали несколько приветственных криков — главным образом благодаря тому, что вызывали ассоциацию с оригинальными исполнителями, — но к 1963 году о Kestrels и им подобных окончательно забыли, после того как Beatles придали импульс процессу массового возникновения бит–групп. Многие музыканты теперь стремились сами сочинять песни. Джерри Марсден пережил настоящий триумф, когда написанная им «I'm The One» уступила в хит–параде только «Needles And Pins», третьему хиту Searchers в «Тор Теп».
Одна из целей «Mersey Beat», что было весьма похвально, заключалась в том, чтобы способствовать самовыражению музыкантов за пределами сферы их основного занятия. На страницах журнала время от времени появлялись образцы прозы Леннона, а также его рисунки и путевые заметки, написанные дома и за границей. Во время рождественских праздников Roadrunners, при содействии Билла Харри, поставили и сыграли на сцене мини–пантомиму.
Однажды вечером Харри встретил Джорджа Харрисона, который только что вышел из «Cabin Club» на Вуд–стрит. Билл пригласил гитариста Beatles выпить кофе в находившемся за углом офисе «Mersey Beat». Он только что получил из Германии сингл Кингсайза Тэйлора. Беседа коснулась выступлений Beatles с Шериданом в Гамбурге, и Билл вспомнил «Cry For A Shadow» Джорджа. Сочинил ли он с тех пор что–нибудь еще? Почему нет? Не думал ли он об авторском сотрудничестве с Ринго?
С того дня Харри каждый раз при встрече заводил с ним разговор о сочинительстве. В конце концов Джордж не выдержал и, перестав посещать в редко выдававшееся свободное от выступлений время ливерпульские клубы, засел за песни. Однако все, что он сочинил в течение нескольких месяцев, звучало практически одинаково. Он не осмеливался проверять жизнеспособность своих композиций на публике в отличие от Джона и Пола, которые, не задумываясь, исполнили на одном из последних совместных выступлений с Шапиро «From Me To You», предназначенную для третьего сингла Beatles.
Спустя всего неделю после завершения этого тура группа отправилась в следующий. На афишах их название было отпечатано более мелкими буквами, чем имена Томми Роу и Криса Монтеса, американских «Бобби», чьи синглы в то время присутствовали в британском Тор 20. Тур начался концертом в восточном Лондоне, и американцы не особенно старались — что для них была Англия с ее относительно небольшим рынком, холодом и снегом в середине марта?
Уже с первого вечера пришлось изменить про грамму в угоду публике, требовавшей, чтобы Beatles выходили на сцену последними, даже несмотря на то что на трех площадках они появлялись втроем из–за того, что Джон заболел гриппом. К большому неудовольствию Пола, пресса в те дни называла Леннона «ведущим вокалистом», но группа сумела выступить и без него: Джордж мужественно взял на себя функции певца в «Please Please Me». Big Three обходились без почти необходимой второй гитары, почему же на это не были способны Beatles!