Б. Малиновский — английский (польского происхождения) антрополог и социолог, основатель функциональной школы в западной этнологии, ис-
- 35 -
пытавший влияние холизма и фрейдизма. С 1918 по 1920 годы проводил полевые исследования в Новой Гвинее, Австралии и Меланезии, собранный им материал до сих пор не утратил научной ценности.
Этносоциолог был непримиримым оппонентом эволюционизма. Опираясь на сведения, полученные в результате продолжительного "включенного" наблюдения примитивных народов, он отрицал существование на заре человеческой истории промискуи-тетаи любых форм группового брака; отстаивал патриархальную семью как колыбель культуры, базовую единицу простого общества.
Малиновский заострил внимание на радикальном отличии природной человеческой социабельности от животной стадности. Животные, согласно его точке зрения, объединяются в более или менее многочисленные группы для решения жизненных проблем своего существования под влиянием врожденных форм "стадности". Отсюда, если "инстинктом коллективности" не обладает ни одно животное, то человек, разумеется, и не мог его унаследовать. Вместе с тем последний способен, с одной стороны, беспредельно реализовать свой потенциал к кооперированию, с другой — в не меньшей степени успешно выполнять работу в одиночку. К примеру, в процессах, связанных с питанием и удовлетворением телесных потребностей, встречаются и первые, и вторые типы деятельности: сбор провизии, рыбная ловля, сельское хозяйство, осуществляются либо в составе группы, либо в одиночку, коллективными и индивидуальными усилиями в равной мере. Выполняя функцию продолжения расы, человек в состоянии выработать
|
|
-36-
коллективные формы сексуального соревнования, групповую свободу и в то же время строго индивидуальные формы социального воспроизводства. Коллективная забота о потомстве, которая встречается, по меньшей мере, у насекомых, не имеет, по заверению антрополога, параллели в человеческих обществах, здесь индивидуальные родители заботятся об индивидуальных детях.
Продолжая сравнение двух миров — природного и социального, — автор подчеркивает: "человек вынужден действовать вместе" и "его организованное поведение является одним из краеугольных камней культуры" (11, с. 170), стадное же поведение животных детерминировано врожденным чувством. Основа культуры, по Малиновскому, лежит в глубокой модификации врожденного наследства. Большинство инстинктов исчезают, замещаясь пластичными, но направленными тенденциями, которые и превращаются в конечном счете в культурные реакции. Значит, ни один тип человеческой организации не может быть прослежен до "коллективистских тенденций" и еще меньше — до "стадного инстинкта". Семья, по-видимому, продолжает исследователь, единственная социальная группа, воспринятая человеком от животных. В процессе "перехода" эта ячейка, само собой разумеется, фундаментально изменяется по своей природе и составу. Устойчива лишь форма — родители и дети — постоянство материнской связи и отношения отца к своим отпрыскам. Именно это указывает на примечательную аналогию между человеческой культурой и миром высших животных.
- 37-
Семейная жизнь млекопитающих, замечает далее английский ученый, никогда не завершается с рождением потомства. Длительное созревание детеныша требует достаточно продолжительной заботы и обучения со стороны обоих родителей. Однако ни у одного вида животных связь не растягивается на всю жизнь. Только у людей обнаруживаются новые эле-менты.Так кроме нежной заботы, диктующейся природой, обычаем и традицией, проступает закономерность усвоения культурных ценностей. Человек обречен обучать своих детей навыкам ручной работы и знаниям в искусстве и ремеслах, языку и морали, нормам и этикету. Реализация всех названных задач наилучшим образом осуществляется в рамках кооперации между поколениями: старшим — хранителем и младшим — потребителем информации. Говоря словами антрополога, семья представляется как мастерская культурного развития и трансмиссии традиции, особенно на низших ступенях цивилизации (11, с. 192). Для этого института, подчеркивает в другом месте Малиновский, функция сохранения и преемственности традиций столь же важна, как и продолжение рода. Не подлежит сомнению, что человек не мог выжить вне культуры, в свою очередь, естественно, культура не смогла бы функционировать без продолжения рода. Каждому должно быть понятно: если влияние семьи огромно в современном мире, то оно было несравненно большим на первоначальных ступенях, являясь единственной школой человека, а образование, которое он получал, хотя и было простым, но осваивалось с энергией императива.
|
|
- 38-
В процессе семейного обучения, служащего сохранению преемственности поколений, прослеживается главная форма разделения функций в обществе: между культурным превосходством и культурной неполноценностью. Обучение — это передача технической информации и моральных ценностей, требующих особой формы кооперации. Его эффективность зависит как от заинтересованности в нем родителей и детей, так и от создания особой эм оциональной атмосферы между ними. Раскрытие правды, примеры, приказы не достигнут своей цели или повиновения, если они не подкреплены специфическими отношениями нежного подчинения и любящего авторитета. Эти коррелирующие моменты являются самыми важными и самыми трудными во взаимоотношениях между отцом и сьшом. Мать, как ближайший опекун и наиболее эмоционально чувственный помощник, на ранних стадиях, как правило, не испытывает затруднений в общении с детьми. Позднее, однако, эти связи продолжают оставаться гармоничными при непременном условии сохранения со стороны последних уважения, покорности и подчиненности. Трудность в установлении стабильно уважительных межпоколенных отношений, по наблюдению Малиновского, проистекает из "вечного конфликта" — нетерпимости и инициативности молодых и консерватизма и авторитарности старших.
|
|
Зрелые животные, считает ученый, естественным образом отходят от своих родителей. У человека необходимость в более продолжительных контактах не вызывает сомнения. Воспитание, прежде всего, привязывает детей к семье на длительное время. Но и
-39-
окончание образования не воспринимается ими сигналом к расставанию. Больше — даже после того, как взрослый человек оставляет своих родителей и обзаводится собственной семьей, его связи с предками остаются активными.
У всех без исключения примитивных народов, согласно социологу, местная община, клан и племя организованы путем постепенного расширения семьи. Социальная природа тайных обществ, тотемических единиц, племенных союзов неизменно основывается на идеях ухаживания, вытекающих из местных обычаев, принципов авторитета и ранга, обусловленных первоначальными семейными связями. Именно в этом действительном и эмпирическом взаимодействии между всеми более широкими социальными группировками, с одной стороны, и семьей, с другой — проявляется, по наблюдению автора, фундаментальное значение последней. В "примитивных" обществах индивид строит социальные сети по модели своих отношений с отцом и матерью, братом и сестрой. В этом вопросе обнаруживается, категорически заявляет английский антрополог, полная солидарность социологов, психологов и психоаналитиков, отвергающих "фантастические теории Моргана и его сторонников" (11, с. 194). Социальные отношения не могут быть редуцированы к дочеловеческой стадности, они выводятся из развития единственных связей, которые человек воспринял (но не скопировал) от своих животных предков: отношения между мужем и женою, между родителями и детьми, между братьями и сестрами — семьи.
- 40-
И последний пассаж, свидетельствующий о победе психоаналитика над функционалистом. Культура, настаивает Б. Малиновский, сформировала новый тип человеческих связей — семью, институт, которому нет аналога у животных. И этим же творческим актом она (культура) предопределила и серьезную опасность его разрушения — тенденцию к инцесту и восстанию против авторитета.
Питирим Сорокин (1889—1968)
Взгляды П. Сорокина на семью отражены в трех ранних публикациях, две из которых знаменательно приходятся на студенческие годы. Опираясь на идею эволюционизма, он прослеживает развитие семьи за большой временной отрезок. И приходит к выводу: "...формы семьи и брака не избежали общей участи всего, т. е. они непрерывно изменялись, как не перестают изменяться и теперь" (12, с. 4).
Высоко оценивая работы Л. Моргана, Дж. Леб-бока, Г. Спенсера и М. Ковалевского, русский социолог, естественно, утверждал, что "...вопрос о первобытной форме брака и главных ступенях его развития в настоящее время может считаться вопросом почти уже решенным в науке" (13, с. 34). Эволюция брака просматривается как постепенное накопление нормативных oi-раничений широкой сексуальной свободы. Ужесточение контроля сексуальности и
-41 -
вследствие этого изменение института брака расцениваются аналитиком как движение человечества от грубых отношений к "наиболее совершенным и нрав -ственно-лучшим".
Трансформация форм семейных отношений, согласно видению автора, происходила постепенно и неоднолинейно. Эволюция при ее в целом последовательном, логичном характере перехода от многобрачия к единобрачию полностью не преодолела ряд пережитков прошлых времен (к примеру, снохачество, нийога, левират), тем самьм давая изумительную возможность исследователю реконструировать и представить, каков был брак в старину.
На теоретическом уровне российский социолог анализировал статус института семьи в связи с экономической, религиозной и демографической ситуациями. Конкретные изменения прослеживаются Сорокиным на материале повседневной жизни зырян. Опрашивая по специальной программе учителей, священников и долгожителей из числа коренного населения, м олодой ученый уточнял смысл праздников, традиций, обычаев, правил ухаживания и поведения в быту в далеком прошлом и в начале XX столетия. Поскольку, на первый взгляд, "современные формы брачных отношений зырян представляют вполне определенную моногамию и весьма далеки от каких бы то ни было намеков на формы группового брака" (13, с. 37), ему пришлось использовать разнообразные способы реконструкции процесса трансформации. Исследователь обращается к этнографическим данным о вотяках и черемисах (племенах, родственных зырянам), у которых еще Г. Миллер (XVIII в.) зафик-
-42-
сировал факты многоженства, левират и снохачество. Наряду с этим Сорокин приводит и ряд своих наблюдений. Так, им установлено раннее (с 12—13 лет) начало половой жизни девушками (13, с. 39), санкционированная во время праздников — святок и масленицы — "всеобщая свобода сексуальных отношений" и обычай умыкания. Но, пожалуй, самое важное в этом ряду — сохранение пережитков матри-линейности и матрилокальности: отчества даются по матери, а в случае, когда у родителей одна дочь, то они берут зятя в свой дом и, больше того, последний при этом теряет свою фамилию.
Вторичный анализ и собственный эмпирический материал приводят социолога к важному заключению: "Все приведенные факты, взятые вместе с историческими свидетельствами и общим ходом развития семьи и брака у других народов, заставляют думать, что и зырянам некогда была свойственна форма половых отношений, известная под именем группового брака" (13, с. 38).
Работая над первыми публикациями о семье, специалист опирался на теоретико-методологические принципы генетической социологии М. Ковалевского. На следующем этапе научной карьеры П. Сорокин обратился к бихевиоризму и функционализму. Добытый им материал о семье получает новое освещение. Так, в "Системе социологии" автора привлекают уже не эволюция семьи, а ее статика, функции, типология, внешние и внутренние связи, взаимодействия с другими институтами, нынешнее и будущее состояние. Вместо историко-сравнительного метода
-43 -
используются статистика, наблюдения над поведением людей в "семейной среде".
Наиболее детально и последовательно проблемы семьи рассмотрены автором в статье "Кризис современной семьи" (14), опубликованной за пять лет до "Системы социологии". Здесь, в частности, описываются изменения ряда функций семьи, накопление дисфункций определяется как ее социальный кризис и прогнозируется будущее семьи.
Критическое осмысление института семьи как союза супругов, родителей и детей, родственников и свойственников, как хозяйственного целого приводит социолога к мысли об углубляющемся ее кризисе. В доказательство ослабления и распада союза супругов Сорокин приводит ряд эмпирических свидетельств. Во-первых, быстро растущийудельныйвесразводов. Во-вторых, уменьшение числа заключаемых браков. Половое влечение удовлетворяется вне брака, что приводит к росту числа внебрачных детей, абортов и проституции. В-третьих, символом и причиной распада семьи служит уменьшение числа детей в браке. В-четвертых, эмансипация женщин в данных условиях явилась фактором, способствующим разложению патриархального типа семьи. В-пятых, религиозная основа брака делала его чрезвычайно прочным. К началу века положение дел в корне изменилось — брак становится по преимуществу светским институтом.
Перечисленные социокультурные факторы, свидетельствующие оразложении семьи, постоянно прогрессируют, поэтому, согласно автору, процесс рас-
-44-
пада не только не остановится, но, пожалуй, будет развиваться.
Следующая ось семьи — родители—дети — тоже не обнадеживает. Если раньше отношения поколений основывались на безграничной власти родителей, их опеке и если до сих пор на семье лежала главная ответственность за воспитание детей, то теперь оба этих принципа существенно трансформировались. Государству передаются воспитательные, образовательные и опекунские функции.
С развитием капитализма семья, полагает исследователь, перестанет существовать как целостная хозяйственная единица. "Замкнутое натуральное хозяйство" с экономическим развитием теряет всякий смысл. "Дом-очаг", в котором члены его озабочены пропитанием, заготовкой припасов, созданием добротного хозяйства, постепенно исчезает.
По утверждению социолога, помимо перечисленных симптомов кризиса патриархальности можно найти их следы и в области гражданского права, права наследования, условия заключения брака, его расторжения, однако и сказанного достаточно, чтобы перед глазами предстала яркая картина "упадка" моногамии.
Аналитик, тем не менее, не считал, что кризис семьи означает полный ее "крах": "Разложение идет быстрее и, по-видимому, в таком же направлении пойдет и в будущем. Конечно, оно не ведет к гибели семьи вообще. Семья как союз супругов и как союз родителей и детей, вероятно, останется, но формы их будут иными" (14, с. 166).
Заключает статью автор предельно оптимистично — переход от семейной опеки и воспитания к го-
- 45-
сударственной является "...первым шагом на пути дальнейшего обобществления человека, подготовки его для будущего, более совершенного общества" (14, с. 171). Несколько позднее в "Системе социологии" и в ряде статей, касаясь "кризиса семьи", после осмысления опыта первой мировой и гражданской войн, революции и голода в Поволжье П. Сорокин трактует его более осторожно.
Сочетание эволюционного подхода и функционального объяснения позволило российскому социологу в первые десятилетия XX века всесторонне обрисовать состояние семьи как этапа в общей ее трансформации, проанализировать функции и обнаружить основные тенденции в развитии моногамии. Семейные отношения им анализировались во взаимосвязи с другими явлениями общественной жизни. В последующие годы аналитик будет продолжать изучение всего этого комплекса проблем. Многие его ранние трактовки композиции "семейной группировки", функций, дисфункций, структуры и футуро-логические построения обнаруживаются в работах американского периода творчества. Однако общее понимание кризиса всего современного общества и культуры, в котором кризис семьи — только часть более широкого процесса, у него изменится. Не эволюция и функционализм, а флуктуация и циклическое изменение, интеграция и дезинтеграция станут главным объяснительным и теоретико-методологическим принципом для П. Сорокина (15).
Выход из кризиса обозначенного института он увидит теперь в возвращении к его традиционным формам, но, разумеется, на другом витке истории. Средством выхода должны послужить "моральная
-46-
реконструкция" человечества, как будто бы наполняющая старые формы относительно "новым" содержанием. Большую часть оценок и симпатий теперь можно охарактеризовать как умеренный консерватизм. Лучше всего это воплощает афоризм, полностью — по мнению знатока творчества рассматриваемого автора И. Голосенко — им разделяемый: "Семья — это малая церковь". Именно такой союз, согласно много размышлявшему исследователю, поможет человечеству спастись от всеобщего кризиса. Легко заметить, спектр представленных в главе точек зрения на генезис, состояние и перспективу института семьи многообразен, противоречив, а поройпросто исключает одна другую. И это не должно удивлять. Проблемы семьи, с одной стороны, в силу их перманентной актуальности, не могли быть совершенно проигнорированы теоретиками социологии, с другой — они не укладывались в прокрустово ложе ни одной из известных концепций (эволюционизма, исторического материализма, функционализма, культурных циклов и пр.). Мало того, один и тот же ученый на протяжении творческого пути подчас радикально менял свои пристрастия, установки и методы. Изящный пример такого теоретика — П. Сорокин. Вместе с тем положение дел не столь уж трагично, как может это показаться суетливому наблюдателю. Ведь никто из сколько-нибудь серьезных аналитиков не допускал возможности полного краха семьи вообще и даже ее моногамного типа. Речь идет, как правило, об интерпретации вскрытых флуктуации и непривычных (альтернативных) поведенческих стилей в приватной сфере.
-47-
Глава II