Наиболее архаичный тип — патриархальный: ведущее отношение — кровнородственное, явная зависимость жены от мужа, а детей от родителей. Главенство мужа осуществляется благодаря сосредоточению в его руках экономических ресурсов и принятию основных решений, в связи с чем и происходит жесткое закрепление ролей.
Напомним, в двух классических работах — Л. Моргана и Ф. Энгельса (см. работы 1 и 2, гл. I) — патриархальная семья вычленяется как переходный институт отпарнойкмоногамноймодели. Еерасцвет относят к рубежу варварства и цивилизации. Оба исследователя за образец полагали древнеримскую семью, в которой закреплялось господство отцовской власти над определенным числом свободных и несвободных людей, объединенных целью обработки земли и охраны домашних стад. Форма брака —
-92-
многобрачие или единобрачие — не имела сколько-нибудь существенного значения.
Принципиально близкий смысл в понятие "патриархальная семья" вкладывал Ф. Ле Пле (см. работу 3, гл. I). Социолог наблюдал такие отношения у башкир, русских, проживавших на Урале, и южных славян, правда, уже в XIX в. Хотя у названных народов семья состояла исключительно из родственников и свойственников, однако хозяйство оставалось, как и в прошлом, нераздельным, а власть отца — неограниченной.
Что касается, в частности, южных славян, то у них традиционные принципы сохранялись вплоть до середины XX в. Представим их в общих чертах.
Наиболее распространенным типом семьи у этих народов бьша сложная многолинейная задруга. При сохранении основных черт, характеризующих задругу (коллективное владение землей и имуществом, коллективное потребление), эта форма семьи имела и локальные различия. Так, например, в Македонии большим авторитетом пользовались старики, независимо от пола; тогда как в Далмации отмечается власть отца — главы задруги.
|
|
Семья югославянских народов патрилокальна. Сыновья, женатые и неженатые, в подавляющем большинстве случаев оставались в родительском доме, а дочери жили в нем до тех пор, пока не выходили замуж, после чего переселялись в общину мужа. В экстраординарных случаях этот порядок нарушался. Скажем, в родительский дом могла вернуться овдовевшая дочь со своими детьми или членом задруги мог стать посторонний мужчина, долго проработав-
-93-
ший в ней по найму, а потом женившийся на одной из дочерей.
Численность семейных кланов не регламентировалась. В первой половине XIX в. нередко встречались семейства, насчитывавшие по пятьдесят и более человек; наряду с ними существовали и небольшие объединения. Многочисленные сообщества чаще встречались среди христианского, чем среди мусульманского населения.
Коллективное владение всем движимым и недвижимым имуществом задруги было обязательным условием ее существования. Это имущество или, по меньшей мере, его основная часть не подлежали распродаже. Фактическими собственниками выступали лица мужского пола, так как девушки, выходя замуж, в принципе лишались права наследства. Традиция наследования не была одинаковой во всех югосла-вянских регионах: в одних—наследниками выступали исключительно лица мужского пола, в других — формально лица обоего пола, но практически женщины отказывались от своей доли в пользу мужчин — так диктовало обычное право.
|
|
Главой задруги, как правило, был старший по возрасту мужчина—дед, отец или первый сын, лишь изредка, правда, традиция старшинства не соблюдалась и главой становился наиболее энергичный и авторитетный человек. Круг его обязанностей был весьма разнообразен. Он представлял задругу перед внешним миром, участвовал в решении общесельских дел, выплачивал налога и долги, отвечал перед обществом за нравственные поступки всех членов семьи. Он решал, а иногда участвовал в непосредственном исполнении хозяйственных дел, контролиро-
-94-
вал и направлял их, сосредоточивал в своих руках семейную кассу. Возглавлял также отправления религиозных культов, проведение семейных и календарных праздников, участвовал в свадьбах, крестинах, похоронах.
Глава семьи пользовался большим авторитетом как среди односельчан, так и среди членов других задруг.
В этой общности царила строгая иерархия. Слово главы задруги было законом для каждого ее члена; любые распоряжения выполнялись беспрекословно. Авторитет других членов семьи находился в прямой зависимости от их пола и возраста. В патриархальной семье наиболее уважаемыми были пожилые люди, с мнением которых все считались. Повсеместно закрепился обычай вставать при входе в дом более старшего, не курить в присутствии отца и оказывать другие знаки внимания старшим, например, целовать им руку (в областях восточного влияния), называть их на "вы" (в областях с западным влиянием). Нелишне подчеркнуть: по преимуществу почесть высказывалась мужчинам, они обладали большими правами, чем женщины, и находились по сравнению с 1шми на более высокой ступеньке иерархической лестницы. Женщина, за редким исключением, бьша лишена правттгогоса и "находилась в подчиненном положении. Исключительно точно характеризует отношение к женщине один из ответов, полученных в Боснии, во время анкетного опроса, проведенного перед первой мировой войной. Эта запись гласила: "Мужчина пяти лет старше, чем женщина пятидесяти". Вплоть до середины XX в. женщины ели во вторую очередь, после того как мужчины закончат тра-
|
|
-95-
пезу. Особым бесправием отличалось положение младших невесток. Дедо_вл»Мг-что «среди женщин существовала своя иерархия, во главе которой стояли бабушка, мать, а также старшие невестки. Все они, независимо от статуса и возраста, не могли публично, в присутствии других членов задруги высказывать свои чувства, радоваться или грустить.
Трудовая деятельность также регламентировалась возрастом и полом. Например, уход за птицей, а иногда за свиньями поручался детям. Старики и больные выполняли наиболее легкие работы. Главным, однако, было половое разделение труда. Мужчины обычно выполняли наиболее тяжелые работы по обработке земли, уходу за скотом, заготовке дров, ремонту строений и орудий труда. Случалось, что в период спада сельскохозяйственных работ они занимались отходнымипромысламиили торговали продуктами земледелия и скотоводства.
Женские работы сосредоточивались.главным образом вокруг обслуживания членов задруги — это заботы о пище и одежде, уборка дома и двора. Работы расписывались между женщинами семьи и выполнялись одними и теми же лицами постоянно или какое-то длительное время. Они, разумеется, принимали участие и в сельскохозяйственном труде — пололи, жали, убирали урожай, обрабатывали сады. Вместе с мужчинами женщины уходили на летние пастбища, где жили в течение всего периода вьшаса скота и заготавливали молочные продукты. Им принадлежало и первенство в занятии домашними ремеслами — прядением, ткачеством, вязанием и вышивкой (4, с. 84—103).
-96-
Имеется целый ряд значительных свидетельств, определенно говорящих о том, что патриархальная семья — феномен не сугубо европейский. По меньшей мере, в Азии на протяжении тысячелетий она столь же широко была распространена по территории многих стран.
Больше того, несмотря на определенные нюансы, обусловленные главным образом религиозно-кастовой системой, базовые линии традиционной семьи Запада и Востока созвучны.
Согласно сводке Т. Ф. Сиверцевой, в так называемых развивающихся странах (Иордания, Ирак, Иран, Турция, Индия, Цейлон и др.) до последнего времени господствующее место занимала сложная (нераздельная) семья, которой характерно доминирование мужской власти, превалирование клановых интересов над индивидуальными, почитание старших, минимальное использование средств контроля над рождаемостью, низкий уровень разводов, распространение, наряду с моногамией, и полигамии (5, с. 29, 30). Словом, перед нами портрет классического патриархального семейства.
Другой источник свидетельствует: относительно недавно основой социальной структуры японского общества являлись большие клановые дома — "иэ". Отличительная черта "иэ" как формы семейной организации состояла в следующем — старшие сыновья в качестве продолжателей рода оставались после вступления в брак в доме родителей. Глава дома пользовался непререкаемым авторитетом и властью. В соответствии с традициями он распоряжался всем имуществом. От его воли зависела судьба всех членов
-97-
семьи, к примеру, заключение браков детей и внуков. Главенство мужчин над женщинами было закреплено не только обычаями, но и законом. В "иэ" отдельные индивиды поступались своими личными потребностями в пользу общих интересов.
Со второй половины текущего века наблюдается постепенное снижение доли таких "домов". Косвенно подтверждается эта тенденция неуклонным уменьшением средних размеров семьи и быстрым ростом общего числа семей. Если в 1955 г. средний размер японской семьи составлял приблизительно 5 человек, то 20 лет спустя — около 3,5 человека; с 1970 по 1975 г. общее число семейвозросло на 15,9% (6, с. 6— 8). Несмотря на значительное ослабление за последние десятилетия силы обычаев, тем не менее они дают о себе знать и в конце столетия. Духовные и социальные традиции клановой семьи нередко проявляются в таких бытовых ситуациях, как свадьба и похороны, наследование и контакты с соседями.
30 Блестящей иллюстрацией, высказанной мысли может послужить выдержка из письма лауреата Нобелевской премии Кэндзабуро Оэ. "Недавно я отправился на прогулку по центральным улицам Токио, — повествует он, —... и заметил на телеграфном столбе поблекшую от дождей листовку какого-то патриотического союза. Ее авторы, ссылаясь на непреложные заповеди иерархической системы с ее вертикальным стержнем "повелитель — подданный", обвиняли меня в том, что в прошлом году я отказался принять орден за заслуги в области культуры. Читая вынесенный мне приговор, я... всем своим нутром "ощутил", как жало этики, наполнявшей меня трепетом в детстве, впиталось в ткань всего нашего нынешнего бытия"(7, с. 231).
-98-
Несколько эскизных зарисовок, полагаю, позволят идентифицировать совпадающие принципы сложной (патриархальной) семьи как внутри азиатского, так и в сопоставлении с европейским континентом.
Молодые люди в большинстве развивающихся стран не могли (и частично не могут и до сих пор) знакомиться без разрешения родителей. Брак чаще всего заключается как сделка, основой для которой служит имущественное и социальное равенство.
В довоенной Японии преобладали браки по сговору. Главными действующими лицами в подготовке к таким бракам выступали не столько жених и невеста, сколько их родители, а также сваты и свахи. После свадьбы жены по большей части переселялись в родительский дом мужей и становились зависимыми членами его семейного клана, возглавляемого либо дедом, либо отцом мужа. Бракосочетание детей рассматривалось родителями и жениха, и невесты как важное общее дело, связанное прежде всего с хозяйственными и материальными расчетами. Скажу больше, и в послевоенный период в течение ряда лет, после введения новых законов, прежняя практика заключения браков по сговору продолжала преобладать не только в деревнях и провинциальных районах, но и среди мелкобуржуазного населения Токио и других крупных городов страны.
В сложных семьях арабского Востока, Пакистана и Индии уход за детьми и их воспитание по традиции осуществляются не только родителями, но и родственниками и близкими соседями. Дети содержатся общиной, при этом от них требуется участие в кол-
-99-
лективной хозяйственной деятельности. Эта активность, кстати, никогда не воспринимается с их стороны как принуждение.
Такой же порядок находим у японцев. Их стремление к сохранению своих родов в первую очередь объясняет высокий уровень рождаемости, который наблюдался в стране как в довоенные, так и в первые послевоенные годы. Типичными для того периода были семьи с большим числом детей, воспитанием которых, наряду с родителями, занимались проживавшие совместно в общем "доме" ("иэ") деды и бабушки, старшие братья, сестры и другие ближайшие родственники31.
Японцы, руководствуясь конфуцианскими заповедями, проявляли к своим престарелым родителям и прародителям максимум заботы и уважения, оказывали им всевозможные почести. Уход за старейшими членами и их содержание, даже в ущерб собственным потребностям, рассматривались ими как императивный моральный долг, как дело чести всей семьи. В исполнении этого долга они видели естественное выражение своей благодарности родителям. О традиционном почитании японцами старейших членов семьи напоминают и сегодня различные юбилейные торжества, устраиваемые детьми в честь своих престарелых родителей. В прошлом первый стариковский юбилей отмечался в 40 лет. Следующим праздником, зачастую устраиваемым сыновья-
31 Даже в начале 90-х годов в Японии насчитывалось 35,2% трехпоколенных семей, для сравнения в Южной Корее — 19,3%, в США — 6,1% (8, с. 19).
- 100-
ми и дочерьми родителям, является "хонкэ гаэри" — день, когда исполняется 61 год. С этого момента, по старинному поверью, начинается возвращение пожилых людей в период второго детства. Отмечаются иногда и такие даты жизни престарелых родителей, как семидесятилетие (коки-но иваи) и семидесятисемилетие (ки-но иваси). Одно дело праздники, другое — рутинная жизнь. Право, и здесь можно говорить о большой сплоченности поколений. Так, опросы общественного мнения показывают, что большинство (70%) молодых японцев и столько же пожилых выступают за совместное проживание.
И в других районах Азии, например в Индии, старикам оказывается более существенная помощь в нераздельных семьях относительно нуклеарных. Обследования, проведенные в сельских районах этой страны, показали, что доля сыновей, максимально помогающих отцам, составляет 67% в "сложных" семьях и только 9% — в "простых".
И еще одна кардинальная характеристика патриархальной семьи — взаимоотношения мужа и жены.
В довоенной Японии всевластие мужа и подчиненное положение жены в семье утверждались и обычаями, и моралью, и законами. За мужьями закреплялось безраздельное право собственности на имущество, волей супруга определялись и положение жен в семьях, и трудовая деятельность, и их досуг. Можно смело утверждать, что и во второй половине XX в. взаимоотношения супругов пронизаны духом главенства мужа и подчиненностью жены, несмотря на принятые законы, уравнивающие супругов в правах. В специальной работе "Японская семья", издан-
- 101 -
ной в 1980 г. Управлением экономического планирования, сделана характерная для традиционного общества запись: "Что касается роли супругов в семье, то всеобщее мнение сводится к тому, что дело мужа — это зарабатывать деньги на жизнь, а роль жены состоит в том, чтобы обучать детей, воспитывать их, заботиться о родителях, вести семейные бюджетные дела и т. д." (6, с. 46)32.
Важный показатель японского семейного образа жизни—раздельное времяпрепровождение супругов в часы досуга. Так, опрос, проведенный Министерством труда в 1965 г., выявил, что "часто" отдыхают и развлекаются совместно лишь 12,3% супружеских пар, "иногда" — 41,1%и "почтиникогда" — 3,7% (6, с. 57). По мнению ряда местных социологов, причина разобщенности в отдыхе большинства супругов кроется в национальных традициях, согласно которым издавна в стране мужья и жены проводили свое время порознь, исходя из предпосылки, что интересы и развлечения у мужчин — одни, а у женщин — другие.
Несмотря на значительный вклад женщин ряда развивающихся стран Востока в народное хозяйство, их-статус. определяется главным образом экономическим положением отца, мужа или сына. Иначе говоря, не профессиональная активность, а система
32 Согласно упомянутому сравнительному исследованию, к примеру, ответственность за расходование повседневных средств приходится на долю жены: в Японии — 82,7%, в Южной Корее — 79,3%, тогда как в США — 40,9%, противоположное распределение ответственности у мужчин (соответственно) — 3,6, 6,7 и 31,3% (8, с. 87).
- 102-
родства является ведущим показателем "социальности" женщин. Деятельность женщины была (и во многих случаях остается и поныне) прежде всего ориентирована на семейный круг обязанностей: рождение и воспитание детей, ведение домашнего хозяйства, у£од за стариками.
Число детей (особенно в странах ислама) также влияет на престиж жены: чем детей больше, тем выше ее цена. Профессиональная деятельность в материковой Азии не только не повышает, но в ряде стр ан даже снижает социальный статус женщин, поскольку означает, что отец или муж не в состоянии ее обеспечить. О том же в принципе свидетельствует и факт, что из двух девушек — работающей и воспитывающейся дома — предпочтение на "брачном рынке" до сих пор отдается второй. Мало того, в мусульманских регионах, скажем, в Пакистане, ограничение женского труда домашними рамками является вопросом семейного престижа.
Уверен, даже бегло проделанного в параграфе анализа достаточно, чтобы констатировать следующее: несмотря на ярко выраженную этнопсихичес-кую специфичность народов, а подчас и сознательную их изолированность от окружающего мира, классическая патриархальная семья имела на протяжении многих столетий повсеместное распространение. Убедительной демонстрацией высказанного соображения может быть параллельное существование непосредственно не влиявших друг на друга, но, тем не менее созвучных по основным характеристикам югославянской "задруги" и японского дома "иэ".
- 103 -
§ 2. Многообразие моделей
традиционной семьи на территории
бывшего Советского Союза
Советский Союз — и это известно многим — являл собой исторически образовавшийся многонациональный конгломерат. Каждой народности и этносу, само собой разумеется, присущи специфические обычаи, традиции, верования и механизм социальной регуляции. Вовсе не обязательно быть специалистом, чтобы понимать принципиальное отличие, к примеру, русской семьи от туркменской, украинской — от таджикской, эстонской — от грузинской. Можно продлить этот ряд и далее. Вместе с тем, трудно представить себе такие социальные и культурные условия, прикоторых семья литовца стала бы буквальной копией русской, азербайджанца — белорусской и т. п. Отмеченные различия, легко понять, далеко не формальны. С другой стороны, семья коренного населения Среднеазиатского и Закавказского регионов по некоторым базовым показателям (уровень рождаемости, частота разводов, зависимое положение женщин и т. д.) в большой мере напоминает состояние русской семьи начала XX в. Отсюда, полагаю я, имеется возможность в рамках некогда единой страны, хотя и задним числом, высветить обширный набор традиционных моделей семьи, детерминированный этническим многообразием. Рас-
- 104-
крою это соображение, прибегая к данным статистики и опросов.
Для начата обратимся к показателям совместно проживающих поколений и уровня детности. Доля брачных пар, живущих с одним или обоими родителями супругов, колеблется от 20% в России до 32% в Таджикистане. За годы, прошедшие между переписями населения 1970 и 1979 гг., доля брачных пар, живущих с родителями, в среднеазиатских и закавказских регионах увеличилась, причем в основном вследствие роста ее в сельской местности, а в остальных республиках она уменьшилась. Что же касается детности, то здесь картина следующая. Из общего числа семей (по переписи 1979 г.) имеют детей (до 18 лет), скажем, в Латвии, 34% — одного, 18,7% — двоих и 4,4% — троих и более, у 42,9% детей нет. Существенно иное распределение характеризует, например, семью Таджикистана. Соответствующие показатели выглядят так: 18,1; 17,0; 49,6; 15,3%. Таким образом, различия в величине и формах (двух-и многопоколенные) семей несомненны: для коренного населения Узбекистана, Таджикистана, Туркмении, Киргизии и Азербайджана характерно, во-первых, сохранение традиций нераздельных семей, в которых женатые сыновья чаще проживают с родителями, во-вторых, большее число детей, приходящихся на одну брачную пару (9, с. 51—59, 87—114).
Акцентирование внимания на этнической специфике семьи, разумеется, не означает отрицания общей направленности ее исторического развития. Ясно одно: признание прогрессивного характера эволюции цивилизации в целом влечет за собой признание этой же закономерности за отдельными соци-
- 105 -
альными институтами. Конкретный анализ трансформации— скажем, узбекской и русской семей — указывает на идентичность ряда эмпирических закономерностей.
Проясню эту мысль. Часть специалистов, не учитывающих особенность и историческую последовательность этапов моногамии, сопрягают ее прочность раз и навсегда с эффектом многодетности. Демограф О. Ата-Мирзаев при опросе 1363 семей в пяти областях Узбекистана обнаружил, что 92,5% многодетных женщин состояли в браке, причем в первом и, за редким исключением — во втором. Вдовы составляли 6,6%, а разведенные — лишь 0,9%. Отсюда он приходит к заключению: для среднеазиатских народов небольшое число разводов непосредственно связано с многодетностью (10, с. 33). Трудно сказать, чего в этом суждении больше: наивности или некритичной национальной "гордости". Чем же можно объяснить многодетность и относительно небольшое число разводов в узбекской семье? Ни для кого не является секретом глубокое влияние, которое оказывают на людей коренной национальности, особенно проживающих в сельской местности, догматы мусульманской религии. Исламское обычное право, как известно, санкционировало деспотизм мужа: Бог создал, записано в Коране, для вас из вас самих жен, и само ее появление вызвано потребностью мужчин (11, с. 191). Главное дело женщин, согласно тому же источнику — рожать детей, воспитывать их и вести домашнее хозяйство. По словам другого узбекско-
33 Как не вспомнить стереотипную фразу: "Восток есть Восток", и дополнить: "что Ближний, что Средний".
- 106 -
го исследователя — Н. М. Алиакберовой, и сегодня в быту очень сильны представления о недопустимости, греховности безбрачия, бездетности и контроля над рождаемостью (12, с. 24).
Картина существенно меняется, если обратиться к городской и, особенно, к столичной семье. Попутно отмечу одно важное обстоятельство — здесь больше замужних женщин, вовлеченных в профессиональную деятельность, последняя уже сама по себе является экономической опорой в противостоянии патри-архатным принципам. Итак, в городах меньше нераздельных семей: если в сельской местности каждая третья, то в урбанизированных поселениях—четвертая. Далее, ниже рождаемость. Согласно Н. М. Алиакберовой, уровень рождаемости на селе составлял по отношению к городскому в 1950 г. — 111,6%, в 1970 г. — 140,4 и в 1977 г. — 151,3%. О том же соотношении свидетельствуют ответы женщин (в целом по Узбекистану) на вопрос об ожидаемом числе детей (в %): 0.4 — не иметь, 5.6 — иметь одного, 32.7 — двоих, 15.0 — троих, 46.3 — четырех и более, а в Ташкенте: 0.5 — 11.2 — 46.9 — 19.0 — 22.4% (12). И наконец, обнаружены более высокие показатели расторжения браков. Остановлюсь сначала на динамике среднего числа разводов на 1000 супружеских пар. В целом по стране она такова: 1958—1959 гг. —
34 Согласно феминистской теории, патриархат — это "...социальная система, в которой мужчины доминируют, подавляют и угнетают женщин". Понятие подчеркивает "связь разных вариантов осуществления власти мужчинами над женщинами", включая "воспроизводство, насилие, сексуальность, работу, культуру и государство" (13, с. 449).
- 107 -
5,3, 1968—1970гг. — 11,5 и 1978—1979 гг. — 15,2 (9, с. 38), по Узбекистану по тем же годам — 1,4 — 5,9 — 8,1. Доля разводов в Узбекистане, таким образом, явно ниже, чем по стране в целом, но одновременно нельзя не заметить того обстоятельства, что рост интенсивности распада семей в республике превышал его темпы по Союзу. Больше — разводы по Ташкенту заметно выше общесоюзных: 3,7 против 2,6 на 1000 населения.
Сближение указанных семейных показателей с общесоюзными, вместе с тем, не исключает, существования у народов, исповедующих ислам, отголосков древнейших ритуалов и обычаев классического периода патриархальности. Вот лишь два таких "пережитка". До сих пор в ходу (опять же в основном в сельской местности) обряд оповещения при помощи демонстрации простыни результата первой брачной ночи. Горе невесте, если материя окажется чистой. Именно такую драму пережила, к примеру, узбечка Мойра Окилова. Муж от нее, не раздумывая, отказался, отослав с позором в дом родителей. (Мною приводится по: 14, с. 139—140).
Другой пример — распространение полигамии. Только в Андижанской области в 1975 г. оформили брак параллельно на началах шариата и советского законодательства 58 учителей, 45 студентов и более 20 врачей. Многочисленные факты брака по шариату представителями интеллигенции установлены научной студенческой экспедицией в селах Дагестана и Чечено-Ингушетии (11, с. 129). Кстати, это явление подтверждается данными судебной статистики Верховного суда СССР. По Азербайджану цифры, в
- 108-
частности, такие: в 1961 г. осуждено 40 человек, в 1962г. —50, 1963г. —42,в 1964г. —38ив 1965г.— 39, соответственно по Узбекистану: 32 — 66 — 39 — 41 —30 и 59 человек (11, с. 136).
Глубина инерции традиционного мышления рельефно пр оступает при ср авнении двух христианских народов, проживающих в одной стране, но в разных географических регионах. Социологи из Эстонии провели сопоставление ответов студентов Тартуского и Тбилисского университетов относительно их брачных установок, в частности, молодых людей спросили: как они полагают, возможны ли добрачные сексуальные связи для мужчин и для женщин? Студенты из Тбилиси ответили — только для мужчин, большинство эстонских студентов не усмотрели в этом отношении разницы между мужчинами и женщинами. Второй вопрос был сформулирован следующим образом: если между супругами возник конфликт, то как он должен разрешаться? С точки зрения грузинских студентов, последнее слово всегда за мужчиной. По мнению их коллег из Тартуского университета, сначала супругам следует обсудить причины возникновения конфликта, а затем принять согласованное решение. И наконец, выяснялась установка молодых людей по поводу развода. Каждый третий из тартуских студентов расценил развод как совершенно естественное явление. В Тбилиси такое суждение высказали лишь 2% студентов. Треть грузин ответили, что они о разводе никогда не задумывались, в то времякак среди эстонцев таких не было вовсе (15, с. 27—30). Ориентации грузинских и эстонских студентов, со всей полнотой отражают различные се-
- 109-
мейные принципы: первые акцентируют патриархат-ные привилегии, в то время как вторые — ценности современных моделей. Нет сомнений, традиционный тип семьи на территориибывшего Советского Союза (за некоторым исключением) представляет собой модернизированный вариант3, однако и он неоднороден, особенности отдельных моделей выглядят довольно убедительно. Наилучшим образом она (эта специфичность) проступает при анализе важнейших параметров патриархальности — патрилокальнос-ти, патрилинейности и главенства мужа.
Первый вопрос, который, по сути, должен был бы встать перед молодоженами—где начинать совместную жизнь? В рассматриваемом типе семьи выбор места проживания практически предрешен. Женщина выходила замуж, в связи с чем должна была следовать за мужем, т. е. поселяться в семье его отца. Уход мужчин жить к жене — что имело место в исключительных случаях—расценивался общиной (патронимией) однозначно как оскорбление отцовского рода. И словом "примак" он клеймился пожизненно. Можем ли мы сегодня говорить о повсеместном изживании этого обычая? Обратимся вновь к материалам среднеазиатских исследователей. Читаем: для Узбекистана "проживание мужчин-зятьев в семье родителей своей жены не характерно, и обследование выявило лишь единицы таких факторов" (17, с. 63).
35 "У таджиков и памирских народов сохраняются (частью модернизируясь в соответствии с преобразованиями общества) многие традиционные особенности, уходящие своими корнями в глубокую древность" (16, с. 221).
- ПО-
В этом же ключе высказывается киргизский этнограф: "Если в прошлом муж никогда не поселялся в доме родителей жены, то теперь это иногда случается" (18, с. 82). Надо ли специально доказывать, что для русской семьи (тем более, городской) описанный обычай в принципе утрачен.
Другой стержень традиционной семьи — патри-лйнеиность, т. е. исчисление родства по.мужской линии. Эта система подразумевает передачу материальных и фамильных ценностей наследникам мужской линии. Отец был хозяином почти всего семейного имущества, от его воли всецело зависело, наградить сыновей или изгнать из дома, женить или развести.
В одном относительно недавнем исследовании было установлено, что фактор "важность продолжения фамилии" имеет прямую связь с числом рождений детей и с предпочтением мальчиков. А именно: 73,7% опрошенных желали иметь мальчиков и только 21% —девочек (19, с. 32).
Судя по моим наблюдениям, молодые мужчины даже в России вплоть до настоящего времени предпочитают — по крайней мере в качестве первого ребенка — мальчика. Казалось бы, чего ради? Передавать материальные ценности — так у подавляющего числа отцов, по большому счету их нет, духовные и нравственные — так они, несомненно, в равной мере важны для наследников как мужского, так и женского пола. По всей видимости, здесь мы сталкиваемся с неосознаваемым "давлением" многовековых традиций, которые занимают в теле культуры твердую нишу.
- 111 -
Главенство мужа в семье, образно говоря, замыкает круг зависимого положения жены. Что, как уже отмечалось, проявляется в сосредоточении экономических ресурсов в его руках. Не должно думать, что изживание экономических и нравственных приоритетов главы семейства происходит повсюду в одинаковом ритме. "По традиции муж, — замечает узбекский этнограф С. М. Мирхасимов, — и сейчас считается главой семьи и его слово во многих случаях является решающим. Так, 43,7% опрошенных ответили, что важнейшие вопросы в семье решает муж" (20, с. 38). Ему словно вторят демографы: "Уважение к старшим, главенствующее положение в семье мужа можно считать характерной особенностью сельской семьи" (21).
Много общего со среднеазиатскими стереотипами наблюдается в семьях коренного населения Закавказья и Северного Кавказа. По Я. С. Смирновой, в предреволюционное время в семьях сохранялась авторитарная власть мужчин, освященная адатом, шариатом и, в определенной мере законами Российской Империи (22). Полевые этнографические наблюдения и специальные социологические обследования, проведенные в том же регионе в 70-е годы, показали: в силу традиции формальным главой семьи в подавляющем большинстве случаев считается по-прежнему муж. В семье в целом половозрастное разделение труда стойко сохраняется. Идеология равенства полов, которую разделяет большинство супругов молодого и среднего возраста, не превратилась еще для многих в реальность их быта (23, с. 53—57).
- 112-
В Поволжье у татар и других народов преобладает, как и в прошлом, мужское главенство. Женщина (не вдова и не разведенная) реже возглавляет семью, чем у русских, украинцев, белорусов и народов Прибалтики. Согласно московскому социологу М. Г. Панкратовой, в марийской семье понятие "глава семьи" (указали 4/5 опрошенных в 70-е годы) непоколебимо и по-прежнему им считается мужчина. Сохраняется традиционный этикет. Жена и мать мужа стараются подчеркнуть престиж мужчины — главы семьи. Жена уважительно отзывается о муже, по меньшей мере при гостях и посторонних, оказывает особое внимание свекру. В домашнем быту более 90% семей сохраняют унаследованное разделение работ по полу (14, с. 137). В Сибири у бурят, алтайцев, тувинцев и якутов главой семьи за редким исключением считается старший мужчина. Глава тувинской семьи — "ог ээзи" — хозяин юрты. В то же время названием женщины — "херээжок", т. е. "нечистая" подчеркивалась ее обособленность и приниженность не только в семье, но и в обществе (24, с. 15).
Надо четко понимать, что традиционные отношения в последней трети XX века присущи в России не только Поволжскому или Сибирскому регионам. В городах Центральной России эти принципы, хотя и не в столь выраженной форме, также живучи. Назовем некоторые из них: сватовство, решение по поводу важнейших проблем жизнедеятельности семьи принимается мужчиной, исчисление родства — пат-рилинейно, брачующаяся меняет свою фамилию на
- 113 -
фамилию мужа, при наречении новорожденного используется реестр родовых имен.
Вторая центральная ось семьи, по определению, отношения родители — дети. В патриархальной семье на протяжении многих веков господствовала абсолютная родительская власть и авторитарная система воспитания. Малейшее нарушение этих принципов приводило к неотвратимым санкциям. Например, согласно Уложению 1649 г., сын, в равной мере и дочь независимо от возраста подвергались наказанию кнутом, если они грубо разговаривали с родителями, тем более при попытках предъявлять им иск. "... Дети в средние века нередко приравнивались к умалишенным, к неполноценным, маргинальным элементам общества" (25, с. 316), забота о них не была в обычаях крестьянской семьи. Так, писатель-разночинец Д. В. Григорович отмечал: "...самый нежный отец, самая заботливая мать с невыразимой беспечностью представляют свое детище на волю судьбы, нисколько не думая даже о физическом развитии ребенка" (26, с. 87). Размышляя о деревенском строе жизни, известный русский этнограф начала XX в. Р. Я. Внуков пришел к мнению об отсутствии
36 Патриархальная семья нетипична для западных стран второй половины текущего столетия, однако в некоторых специфических аспектах поведения мужчине и сегодня принадлежит доминирующая роль. Так опросы, проведенные в Англии, дают возможность предположить, что в семьях низших страт мужу удается сохранить за собой распоряжение деньгами. В голландской выборке респонденты указали на единоличное принятие решения отцом по поводу денежных расходов, и особенно по вопросу приобретения дорогих вещей (25, с. 396—398).
- 114-
в мировоззрении сельского жителя понятия ответственности родителей перед детьми, но, напротив, представление об ответственности детей перед родителями существовало в гипертрофированном виде. Отсюда особое почтение крестьян к пятой заповеди: "Чти отца своего и матерь свою".
Такие отношения в миниатюре отражали господствующую в обществе иерархичность. По словам французского историка Ф. Ариеса, «идея детства была связана с идеей зависимости: слова "сын", "валет", "гарсон" принадлежат также к словарю феодальных отношений, выражая зависимость от сеньора. Детство не кончалось до тех пор, пока не кончалась эта зависимость. Вот почему в обычном разговорном языке словом "дитя" называли человека низкого социального положения... Это были лакеи, компаньоны, солдаты и т. д.» (28, с. 231).
Зависимое положение молодого крестьянина в российской деревне даже в начале XX в. продолжалось до тех пор, пока он не вступал в брак. И в самом деле, до женитьбы парень, даже если ему за 20 лет, никем всерьез не воспринимался. Он — "малый". Уже в самом названии положения неженатого мужчины скрыты ущемленность его прав и социальная неполноценность. Однако перейти в статус взрослого, т. е. женатого (или замужней), также невозможно было без воли родителей3.
И в наши дни народы Кавказа и Средней Азии отличает стойкая приверженностькследованию традиционным принципам в отношениях между родителями и детьми. Замечено, у азербайджанцев, если ребенок
37 См. работу 2, гл. II.
- 115-