– О нет, я ничего не искала, – возразила я, глядя на то, что, как мне казалось, являло собой Эллис‑Айленд.
– О нет, не надо скромничать, – возразила Дженни, поворачиваясь ко мне. – Ну да, быть может, не каждая сбегает за океан от своего бывшего, но тебе многое нужно преодолеть. И это не психологическая ерунда, а жизненный опыт. Когда меня бросил парень, я была просто раздавлена, и я не шучу. Раздавлена. Полностью. Хотя обо мне заботились самые замечательные друзья на свете. А если ты почувствовала, что дома тебе не окажут должной поддержки, то лучшим решением было взять и уехать. И Нью‑Йорк – прекрасный выбор. Это город, где все можно начать сначала. Люди едут в Лос‑Анджелес, чтобы «найти себя», а в Нью‑Йорк – чтобы измениться.
– Наверное, – протянула я, думая обо всем, что случилось. Удивительно, но я не вспоминала о Марке с тех пор, как мы вошли в бутик «Шанель». – Просто все кажется каким‑то странным и ненастоящим. Я чувствую себя так, словно должна, даже не знаю... чувствовать больше.
– Значит, ты до сих пор в шоке, – заключила Дженни, поворачиваясь к заливу. – Есть и худшие места, чтобы пребывать в шоке, чем «Блумингдейл». А если серьезно, то ты перенесла душевную травму. Знаешь, разрыв в чем‑то напоминает тяжелую утрату...
– Я и ощущаю нечто подобное, – призналась я. На самом деле мне не хотелось обсуждать это тут, среди посторонних людей. В конце концов, я англичанка, а мы не любим показывать чувства на людях. – Сначала мне показалось, что все кончено, и я даже думать об этом не хотела. А потом я не могла поверить в случившееся. Хотя я все же считаю, что правильно поступила, когда решила приехать сюда.
Прежде чем Дженни успела поддержать меня или отругать, громкий звонок прервал нашу беседу. Мой телефон. Я выудила его из сумки, собираясь напомнить маме, как дорого обходятся международные звонки по мобильному, но тут увидела, кто мне звонит.
Марк!
Я задержала взгляд на мигающем экране и задалась вопросом: зачем он звонит после нашего последнего разговора? Он передумал? Он чувствовал себя ужасно? У Тима выяснили столь тяжелые повреждения, что ему решили ампутировать руку?
Дзынь‑дзынь. Возьми трубку. Возьми трубку.
И вдруг без лишних мыслей я бросила телефон как можно дальше за перила, прямо в воду. И сразу почувствовала себя очень, очень хорошо.
– Прошу прощения, – сказала я, глубоко вздохнув.
– Этот город – отличное место, чтобы справиться с личной трагедией, дорогая. Мы и сами многое пережили, но сейчас у нас все прекрасно.
Дженни достала из сумки пакетик с бумажными носовыми платочками и передала их мне на всякий случай, совершенно проигнорировав телефонную ракету, которую я только что запустила.
– О Боже, знаю, – быстро ответила я, взяв платочки. – Если подумать, что здесь пришлось пережить многим другим, то расставание отходит на второй план.
– Это правда, но я о другом, солнышко, – объяснила Дженни. – Просто хотела сказать, что ты приехала в нужное место, чтобы преодолеть нечто трудное и мучительное, то, что гложет тебя. У всех это «что‑то» разное. Для меня двадцать первый век начался заново через пять месяцев после одиннадцатого сентября, когда я наконец прозрела. Я поняла, что мне хватит смелости на что угодно, если передо мной открылись двери бутиков и мне продали обувь от известного дизайнера со скидкой семьдесят процентов. – Она взяла меня за руку. – Скоро начинается моя вечерняя смена. А ты, должно быть, едва стоишь на ногах. Хочешь вернуться в отель?
Я бросила последний взгляд на статую. Необыкновенно! Я в Нью‑Йорке!
И я ужасно устала.
– О да, пожалуйста, поедем.
Мы собрали все свои сумки и поймали еще одно такси. Надо же, новая подруга, новый гардероб и новый город. По сравнению с субботой денек выдался неплохой.
Глава 6
Вздремнув, приняв душ и совершив несколько неудачных попыток сделать международный звонок из гостиничного номера, я наконец добилась своего.
– Аннетт Кларк у телефона.
– Мама, это я.
– О, Энджел, слава Богу! Я весь день пыталась с тобой связаться, – выдохнула она с чрезмерной радостью.
Значит, все пройдет быстро и легко.
– Ну, мой телефон здесь не работает.
Обычно мы полагались на ложь во имя спасения, что свидетельствует о более здоровых отношениях между дочерью и матерью, чем когда они говорят друг другу только правду. К тому же я не желала отвечать на вопросы о своем душевном состоянии. В очередной раз.
– Я просто хотела сообщить тебе, что у меня все в порядке, мне есть где остановиться и я позвоню тебе, как только пойму, чем собираюсь заняться.
– Есть где остановиться? – повторила она.
– Да, у подруги, – сказала я, пытаясь завершить разговор, прежде чем всплывет тема, которую я избегала поднимать. – А ты не могла бы оказать мне услугу и забрать вещи из дома? Он знает...
– Энджел, подожди, – попросила мама. Я представила, как она стоит, зажав телефонную трубку между плечом и ухом, потирая щеки ладонями, как всегда, когда ее что‑то беспокоит. – Что значит «у подруги»? Ты никого не знаешь в Америке. Пожалуйста, возвращайся домой. Папа привел в порядок твою комнату, и знаешь, все очень сильно переживают, но никто не винит тебя в том, что произошло на свадьбе.
– Никто меня не винит?! – воскликнула я, и мой голос зазвенел. – Никто меня не винит... Ну да, у меня появилась подруга. Нет, я раньше не думала, что смогу обзавестись подругой за один день. Впрочем, до субботы я и не подозревала о том, что мои добрые старые друзья умеют так искусно врать. Поэтому, возможно, пришло время познакомиться с новыми людьми.
– Энджел, не начинай, пожалуйста, я не это имела в виду, – вздохнула она. – Я просто хочу удостовериться в том, что у тебя все нормально. А остальные пусть катятся к черту.
– Все нормально, – подтвердила я, глядя в зеркало на свою новую прическу и все еще красивый, но уже чуть размазавшийся макияж. Надо же, я чертовски хорошо выгляжу! – Честно. Послушай, я живу с... подругой Дженни, и она очень мила. Думаю, что пробуду здесь еще немного, но я позвоню, если мне что‑ то понадобится. А ты можешь связаться со мной по этому номеру в течение нескольких следующих дней, просто воспользуйся службой 1471[11]. Люблю тебя.
– Я тоже люблю тебя, детка, – произнесла она с некоторым облегчением. – Мы с папой заберем твои вещи из того дома. Ни о чем не беспокойся, просто возвращайся поскорее.
Через пять минут после разговора с матерью я поняла, что все еще крепко сжимаю трубку в руке, так что пальцы побелели. Одного ее упоминания о Марке, свадьбе, обо всем, что связано с домом, оказалось достаточно, чтобы настроение испортилось. Это не есть хорошо, учитывая тот факт, что ночь мне предстоит провести в одиночестве. Я подошла к окну. Прямо на меня смотрел грандиозный и весьма знакомый символ нормальной жизни.
«Старбакс».
Идеальный вариант. К тому же рядом отделение банка «Эйч‑эс‑би‑си».
Хвала международным корпорациям!
Я вытрясла на кровать все из двух больших коричневых пакетов и обнаружила пару коротеньких шорт и несколько ярких топов. Стащив с себя пропитанные потом джинсы и старую футболку, я переоделась и обула новенькие шлепки. В сочетании с этим нарядом моя сумка выглядела слишком формально, вычурно, словно я приобрела ее в «Некст», поэтому я сунула ключ от комнаты и банковскую карду в задний карман, понадеявшись на лучшее. Большая черная сумка из кожзама и правда смотрелась бы глуповато со шлепанцами и сексуальными шортами.
Дженни за стойкой не оказалось, когда я проходила мимо, так что мне удалось выскользнуть без лишних вопросов. Хотя на часах было уже больше семи, воздух все еще отдавал теплом и дневной духотой. Сначала я посетила банк, пару секунд помучилась с тем, чтобы вставить карту в банкомат и снова достать ее, пока кнопки соизволили заработать. Прежде чем снять наличные, я заметила краем глаза ссылку на связанные счета. Совместный счет. Я нажала кнопку, чтобы его проверить. Деньги были не тронуты. Мы с Марком договорились о том, что я кладу туда определенную сумму денег каждый месяц на взнос по ипотеке и расходы по счетам, а он потом все оплачивает. Судя по тому, что я видела сейчас, он какое‑то время сам покрывал все расходы, хотя никогда об этом не говорил. На миг я ощутила укол совести – наверное, он не был таким уж плохим человеком, в конце концов, он пытался обо мне заботиться.
Но внезапно на моем плече материализовался маленький дьяволенок и быстро нарисовал передо мной жалкое потное лицо бывшего возлюбленного, каким я видела его в последний раз. Не успев опомниться, я перевела половину денег с совместного счета на свой личный. Вряд ли Марк это заметит сразу, ведь он зарабатывает достаточно, к тому же половина лежавших там денег по праву принадлежит мне. И, что самое важное, этой суммы достаточно, чтобы покрыть брешь в моих финансах, возникшую после шопинга. Прекрасно.
Судорожно дыша, я сняла пару сотен долларов, хотя пока не знала, что буду делать следующие несколько дней, и отправилась в «Старбакс» со своими неправедным способом добытыми деньгами.
– Что желаете? – спросил симпатичный продавец.
При других обстоятельствах я бы стушевалась и покраснела, ведь он был как раз в моем вкусе. Высокий, худощавый, с мягкими растрепанными каштановыми волосами, он производил впечатление человека, который умеет обращаться со «Стратокастером»[12]. Полная противоположность Марку, если быть точной. Однако меня слишком смутило кофейное меню, чтобы поддаться чарам этого чуть неряшливого, но прелестного юноши.
– Э‑э‑э, я хочу... А‑а‑а... Хм‑м‑м... – Пока мне явно не удавалось преподнести себя как девушку красивую и уверенную, как мен я учила Дженни. – Большой кофе?
– Обычный кофе? – спросил он. – Вроде «Американо» в стакане «Венти»[13]?
– Наверное. И кекс, кекс с черникой.
– Пять тридцать пять, – объявил он, тряхнув челкой. Теперь, разобравшись с кофе, я могла оценить, насколько хорош этот парень. Очень хорош. – Я все вам принесу.
Я сбежала от него за одноместный столик у окна и попыталась расслабиться. «Общение» с банкоматом подействовало на меня еще хуже, чем разговор с матерью. Я чувствовала себя так, словно украла деньги прямо из кошелька Марка. Да пошел он, пусть считает это налогом на глупость!..
– «Американо» в стакане «Венти» и черничный кекс.
Юноша элегантно поставил напиток и десерт на мой стол.
– Спасибо, – сказала я, вдруг ощутив столь характерный для Дженни зверский голод при взгляде на гигантский кекс, набитый спелыми ягодами.
– Вы здесь в отпуске? – поинтересовался он.
Обычно я не вступала в разговоры с незнакомцами, тем более с симпатичными. Работая на дому, я не часто куда‑то выходила, а люди, работавшие в тех местах, куда я все‑таки выбиралась, не были особенно общительны. Думаю, им просто не нравилось, что я устраиваю у них на работе импровизированный кабинет.
– Вроде того. – Мне совершенно не хотелось раскрывать истинную причину моего приезда в город этому сексуальному баристе. – Я тут ненадолго. Остановилась у подруги.
– Здорово, – кивнул он. – Вы, наверное, из Англии? Я очень хочу съездить в Лондон. Там столько классных музыкантов.
– Да, – кивнула я в ответ, отхлебывая из ведерка с кофе и жалея, что не попросила сделать его без кофеина. Хотелось добавить еще что‑нибудь умное. – Это в самом деле круто.
– Точно, – согласился он. – Если будете здесь в следующем месяце, приходите на концерт моей группы. Через пару недель мы выступаем в «Кейк‑шоп». – Он вытащил салфетку из‑под моей тарелки и достал из кармана ручку. – Позвоните мне, и я внесу вас в список гостей. Меня зовут Джонни.
Я взяла салфетку и густо покраснела, причем явно не от загара, которым обзавелась в солярии.
– Спасибо, – сказала я, положив ее в карман и уставившись на стакан с кофе.
– И если вы не заняты в выходные, можете мне позвонить или что‑то вроде того. Мы могли бы, знаете, сходить на концерт, – предложил он, отбрасывая челку назад. – Ну и вообще, если вы просто захотите кофе, меня почти всегда можно найти здесь.
Я глотнула кофе и откусила первый кусочек кекса, пока Джонни не спеша удалялся обратно за стойку. Неужели меня только что пригласил на свидание такой красавчик? Со времен помолвки, как мне казалось (или хотелось верить), у меня неизменно был вид «я уже занята» типа, и это отпугивало всех нормальных мужчин. Конечно, порой мне оказывали знаки внимания противные слизняки, перебравшие спиртного под вечер, или сомнительные типы, подружки которых сбежали с кем‑то еще. Но я не могла вспомнить, когда последний раз со мной флиртовал по‑настоящему привлекательный парень.
«Но ты больше не помолвлена, теперь ты одна», – прошептал все больше раздражавший меня дьяволенок на плече, который, видимо, не успокоился после, того, что натворил у банкомата. Я быстро допила кофе и надкусила кекс с другой стороны. У меня пропал аппетит. Джонни обслуживал следующего посетителя, когда я уходила. Он быстро помахал мне, я кивнула и застенчиво улыбнулась в ответ.
На улице наконец немного похолодало. Я перешла дорогу, добравшись до парка на Юнион‑сквер, и села на первую попавшуюся скамейку. На долю секунды мне показалось, что я не могу нащупать карту в кармане. Я запустила руку в удивительно глубокий карман неслыханно коротких шорт и обнаружилатаки карту, ключ от комнаты и банкноты, которые только что получила. Люди продолжали валить валом из метро с видом напряженным, разгоряченным и усталым, в то время как более молодые жители города устремлялись по ступенькам вниз. Мне стало интересно, куда они все направляются, когда низенький человек среднего возраста, в костюме, опустился на скамейку рядом со мной.
– Привет, – сказал он.
– Здравствуйте, – ответила я, крепче зажав купюры в руке.
На вора он не был похож, но доверия все же не внушал. В конце концов, я ведь была в незнакомом городе.
– Обычно я так себя не веду, но как насчет минета? – тихо спросил он, наклонившись к моим коленям.
– Что‑что?
– А та... ну я по поводу минета. Могу предложить сотню баксов или около того. – Над его верхней губой блестели капли пота, и, думаю, они появились там никак не от жары. – У меня выдался чертовски трудный день,
– Я... я не проститутка, – пролепетала я, не в силах пошевельнуть и пальцем.
– Ой... – Он резко встал и сделал пару шагов назад, не отрывая взгляда от моих ног. – Простите, я просто подумал, потому что у меня образовались деньги и... и... Простите.
Прежде чем я успела встать, он удалился шаркающей походкой, прочь из парка и дальше по улице. Я смотрела ему вслед. Неужели я похожа на проститутку? Я быстро распихала все по карманам и перебежала дорогу, желая спрятаться в безопасном, тускло освещенном фойе отеля.
– Эй! – крикнула Дженни из‑за стойки. – Где тебя носило? Я звонила узнать, что ты хочешь на ужин.
Я резко остановилась в центре фойе, где было полно людей, и повернулась к ней:
– Эти шорты отправляются обратно в магазин!
Потребовалась экстренная помощь в виде чашки чая и целого пакета печенья, которые мы уничтожили на полу за стойкой портье, прежде чем Дженни удалось выудить из меня хоть что‑то членораздельное. Естественно, она увидела плюс даже в том, что меня приняли за шлюху, которая делает минет в общественных местах.
– Сто долларов – это намного больше среднего, я уверена, – сказала она, плеснув мне в кружку горячей воды.
Я сама потребовала большую кружку, пусть даже это шло вразрез с образом милой англичанки. Но мне совсем не хотелось заводить беседу в стиле «мы не доливаем в чай воду, а завариваем новый чай», когда я переживала не самый приятный момент в судьбе Джулии Робертс – Красотки.
– К тому же на тебя запал Джонни из «Старбакса». И в парке ты с первой попытки подцепила мужика, крошка!
– А ты его знаешь? – просопела я, поглощая слабое подобие чая, в котором даже не было молока. – Он показался мне милым.
– Знаю ли я его? – присвистнула Дженни. – Да половина девушек, что у нас работают, мечтают познакомиться с ним поближе. Он – главная причина нашего пристрастия к кофеину. Спроси об этом у Ванессы в следующий раз, когда будет ее смена. У нее выработалась привычка пить по четыре маккиато за день, и все из‑за этого парня.
– Просто все было так странно, думаю, я не совсем правильно себя вела. И возможно, я уже потеряла его номер.
– Он дал тебе свой номер? – взвизгнула подруга, облив меня горячей водой. – Господи Иисусе, Энджи! Зачем тебе я? Ты уже на второй день в городе цепляешь самых классных парней! Думаю, здесь больше ни у кого нет его номера.
Честно признаться, ее слова меня порадовали.
– Это все только потому, что я англичанка. И наверняка он думает, что я не позвоню. И мне ведь не стоит этого делать, как думаешь?
Дженни на секунду задержала на мне взгляд, а потом села.
– Почему нет?
– Потому что я не звонила никому уже, скажем... целую вечность. Только что я пережила ужасный разрыв и не хочу начинать с кем‑то встречаться прямо сейчас.
– Знаешь что? Пара свиданий тебе не повредит. Ты в отпуске, верно? Так найди себе развлечение. Считай это курортным романом.
– Не знаю даже, разве ходить на свидания – не тяжкий труд? – Я потянула топ вниз, чуть ли не до колен. – Я была близка только с одним мужчиной – Марком. Не знаю, смогу ли я «встречаться» в том смысле, чтобы ходить на свидания и проводить время с мужчинами.
– Серьезно? И хватит растягивать. – Дженни одернула мой топ, прямо как мама. – Если проблема в этом, дорогая, мы точно должны устроить тебе пару свиданий! Тебе необходимо почувствовать, как это здорово! Пара ни к чему не обязывающих приличных старомодных свиданий. И масса веселья. Ничего серьезного.
– Ты уверена? – поинтересовалась я, потому как мне уверенности явно недоставало.
– Абсолютно, – подтвердила она, вставая с пола и увлекая меня за собой. – Теперь поднимайся, позвони, когда определишься с едой, и прочти это за ужином.
Она протянула записную книжку с моим именем на обложке, написанным большими буквами. Книжку украшали сверкающие наклейки в виде звездочек и огромная картинка «Я люблю Нью‑Йорк».
– Что это? – спросила я.
Разве я уже не переросла сверкающие наклейки?
– Сюда ты будешь записывать свои мысли, – объяснила Дженни, открыв книжку на первой странице. – Ты сказала, что не знаешь, в чем твои жизненные цели, поэтому теперь я хочу, чтобы ты над этим подумала. И позаботься о том, чтобы включить в список бурный секс. А теперь марш наверх и действуй по плану: ужин – цели – сон.
Она вытолкала меня, повернулась к гостю отеля, который терпеливо ждал у стойки, и одарила его лучезарной улыбкой.
– Чем могу помочь, мистер Робертс? – услышала я ее сладкий голосок, когда заходила в лифт, уже раздумывая о записях в книжке.
Имя: Энджел Кларк. Это проще всего!
Возраст: двадцать шесть лет и шесть месяцев. Здесь мне пришлось поморщиться.
Цель: опубликовать собственную книгу.
И под словами «опубликовать собственную книгу» я добавила: стать счастливой.
А еще ниже: заняться сексом.
Глава 7
На следующее утро я проснулась с чувством, что мне пора начинать новую жизнь прямо сейчас. Наплевать, что раньше я не совершала спонтанных поступков! Теперь я считала себя полностью Новой Жительницей Нью‑Йорка, а Новой Жительнице Нью‑Йорка нужна Новая сумка! Я составила простенький ансамбль из коротких шорт, белой рубашки интересного фасона и хорошеньких балеток лимонного цвета. Мой макияж и прическа, быть может, не дотягивали до стандартов Рейзора/Джины, но все же я выглядела лучше, чем когда в последний раз удосужилась посмотреть в зеркало.
Дженни настаивала на том, чтобы я повсюду ездила на метро, пока не изучу его также хорошо, как лондонскую подземку. У меня не хватило духа признаться ей, что даже после семи лет жизни в Лондоне без карты я могла лишь доехать от Ватерлоо до «Топшопа» на Оксфорд‑серкус. С величайшей осторожностью я спустилась по лестнице на станцию метро, нашла автомат по продаже билетов и положила в него деньги. Пока очень похоже на Лондон. Двадцать четыре доллара за проездной на неделю? Нет, не похоже на Лондон. Впрочем, я всегда знала, что фирма «Городской транспорт Лондона» просто грабит меня средь бела дня...
Судя по моим записям, я должна была сесть на поезд номер 6 до Спринг‑стрит. Это элементарно. Но взглянув на карту, я подумала, что быстрее дойти туда пешком. Меня тут же охватило смятение: почему у линий нет названий? Как разобраться с цветами, буквами и цифрами? И как я узнаю, где какой поезд останавливается? В письменных инструкциях Дженни строго‑настрого запретила мне спрашивать о чем‑либо прохожих или пользоваться путеводителем. На полпути к «Блумингдейлу», не далее чем вчера, она выхватила путеводитель серии «Раф гайд» у меня из сумки и демонстративно выбросила его в мусорный бак.
В жаркий августовский день в метро стояла духота, зато платформы были намного больше, чем в Лондоне. Приехал поезд, внутри он выглядел просто огромным по сравнению с вечно забитыми маленькими вагонами, курсирующими по лондонской линии «Дистрикт». Сначала я не могла понять, почему вагон кажется таким знакомым, а потом стало ясно: все дело в фильме о поезде‑призраке. Мы с Луизой тысячу раз смотрели его в подростковом возрасте. Но Луизы здесь нет, напомнила я себе. Возможно, она сейчас играет в теннис с мужем, моим бывшим и его любовницей. И хотя я знала, что скорее всего в данный момент она наслаждается медовым месяцем в Гренаде, это не помогло мне избавиться от мерзкой картинки, стоявшей перед моим внутренним взором. Прежде чем я успела выскочить из вагона и вернуться в отель, двери закрылись и поезд тронулся. Я с размаху опустилась на жесткое металлическое сиденье, стараясь избегать визуальных контактов с другими пассажирами и в то же время исподтишка их рассмотреть.
Это типичное нью‑йоркское клише – называть метро плавильным котлом, где перемешивается все и вся, но иначе не скажешь. Бизнесмены в костюмах стояли, держась за кожаные ручки, туристы, отоварившиеся на Пятой авеню, нервно прижимали к себе пакеты из «Сакса» и «Тиффани», а несколько латиноамериканок с укладками, бросающими вызов гравитаций, начесывали друг другу волосы прямо рядом со мной. Неподалеку от них пассажиры более почтенного возраста просто сидели и дремали. Не успела я и глазом моргнуть, как мы доехали до нужной станции. Я бросилась в открытые двери и взбежала по лестнице, пытаясь не озираться со смущенным видом. Когда я вышла на Спринг‑стрит, ярчайшее солнце застало меня врасплох и я чуть не сбила с ног девушку, причем такую шикарную, что я ни минуты не сомневалась: это какая‑нибудь знаменитость. Ну, или девушка, которая спит с какой‑нибудь знаменитостью.
– Простите, – улыбнулась я самой лучшей из своих улыбок под названием «Какой бюст!».
Девушка метнула на меня злобный взгляд и пошла дальше. Наблюдая, как она вальяжно шагает по улице на своих великолепных стройных ногах, будто весь мир принадлежит ей, я задумалась: сколько денег нужно иметь в кошельке, чтобы подкатиться к ней с просьбой о минете? Если со мной счет идет на сотни, то с ней, должно быть, на десятки тысяч.
Дженни говорила, что мне понравится Сохо, и она оказалась права. Этот район так отличался от строгой упорядоченной шахматной системы центра города! Я могла бы смотреть на Манхэттен, наверное, целую вечность, но сейчас чувствовала себя так, словно попала в какое‑то кино. Хотя я никогда не была здесь, улицы казались удивительно знакомыми. Я либо нашла свой второй дом, либо слишком много смотрела телевизор. Я прогулялась по улице по направлению, как я надеялась, к Бродвею, заглядывая в окна, созерцая людей и непрерывно опуская глаза на мою позорную старую сумку. Прежде чем решила, как с ней поступить, я вышла на Бродвей. И тут передо мной возник очередной «Блумингдейл». Ура!
Я с трудом преодолела косметический отдел, умудрившись рассмотреть волшебные баночки в витринах и не привлечь при этом внимания продавцов‑вымогателей. Я миновала витрину «Блисс» и ринулась на эскалатор, уплыв прочь и сохранив кредитную карту целой и невредимой. Во всяком случае, пока. К счастью, сумки продавались прямо у схода с эскалатора, но их количество на квадратный метр небольшого отдела было просто огромным. Я крутилась у полок и прилавков, избегая взглядов продавщиц так долго, как только могла, пока наконец не отважилась подозвать молодую брюнетку, у которой примерно три волоска выбились из прически. Почти неряха по стандартам Сохо.
– Здравствуйте, я могу вам что‑то подобрать? – спросила она.
– Я ищу сумку, – кивнула я, стараясь не произвести впечатление человека, который делает покупки раз в сто лет, и в то же время не желая расставаться со всеми свадебными сбережениям ради одной сумки. – Такую, знаете, для повседневного пользования, чтобы носить с собой ноутбук, кошелек, телефон и так далее.
– Понятно. – Она начала пулей носиться по магазину, вытаскивая самые разные сумки самых разных размеров, все неприлично дорогие, как мне казалось. – Возможно, вы захотите взять кожаную, если собираетесь носить ее каждый день. Это самый прочный материал и хорошо носится. А если вам нужно место для ноутбука... – Она замолчала, закусив пухлую нижнюю губу и оглядывая полки, а потом достала еще пару сумок из‑под прилавка. – У вас есть любимые дизайнеры?
– Марк Джейкобс, – промямлила я, вспомнив о вчерашнем знакомстве с высокой модой.
Похоже, я не ошиблась, потому что она улыбнулась и дополнила ряд шикарных кожаных изделий самой великолепной сумкой, которую я когда‑либо видела. Я потянулась и едва ли не погрузила пальцы в кожу мягкую, словно масло. Темно‑коричневый цвет заставлял вспомнить о шоколаде, а ненавязчивая золотая фурнитура словно подмигивала мне.
«Купи меня, – словно шептала она чарующим голосом. – Я дополню твой образ».
Продавщица что‑то вещала об обновленном дизайне классической модели, итальянской коже и медных застежках, а я уже мечтала, сколько всего туда положу, так чтобы от тяжести не оторвалась рука.
– Сколько она стоит? – спросила я, аккуратно поднимая сумку с прилавка.
Она была так прекрасна, что дух захватывало. Интересно, это плохо, что, рассматривая сумку, я испытала больше чувств, чем за последние три года в нашей с Марком спальне?
– Восемьсот девяносто пять долларов, – произнесла она, явно подсчитывая в уме размер комиссии. Я подумала, что у нее чутье на выгодных клиентов, как у лошади на опасность. – Плюс налоги.
Грубый расчет на основании обменного курса показал, что это составит около 500 фунтов. Я же никогда не тратила на сумку больше тридцати. Но эта была необходима мне как воздух. Я вспомнила, как мы с Луизой бродили по магазинам в поисках туфель к наряду подружки невесты в «Харви Николс», и успокоилась. Если она за один день могла позволить себе выкинуть 400 фунтов на мои туфли (причем туфли, ставшие орудием преступления, как я сейчас поняла), то я вполне могла инвестировать 500 фунтов в сумку, которой буду пользоваться до конца своих дней. Просто все время намерена брать ее с собой. При любом случае. Каждый божий день.
– Что‑нибудь еще? – вдруг спросила девушка.
Я возбужденно посмотрела на нее:
– Мне нужен клатч.
Обеднев на тысячу долларов и став богаче на две потрясающие сумки, я ступила с эскалатора «Блуминг‑дейла» в палящую жару Нью‑Йорка. Чтобы окупить потраченные пятьсот фунтов, я решила, что нужно немедленно воспользоваться коварной сумкой, которая заставила меня так потратиться, поэтому скатала мое чудо из кожзама из «Некст» в маленький шарик и кинула его в Большую Коричневую Сумку.
По сравнению с тем, что творилось вчера в центре, на Бродвее практически царило спокойствие. Немногочисленные туристы в шортах цвета хаки и с покрасневшими плечами разгуливали с цифровыми фотоаппаратами и непрерывно что‑то снимали, в то время как модники и модницы, судя по всему без, постоянного места работы, слонялись по магазинам и кружили по Мерсер‑, Спринг‑ и Принс‑стрит с огромными, битком набитыми бумажными пакетами в тощих руках. Я меньше минуты таращилась на фанатов шопинга, прежде чем поняла, насколько оголодала. К счастью, я находилась в Нью‑Йорке, и в двух минутах ходьбы всегда можно было найти один из многочисленных «Старбаксов». Только один маленький кексик, пообещала себе я, вновь окунаясь в приятную атмосферу кондиционируемого помещения (вот уж действительно близкое каждому чудо цивилизации), и отправлюсь прямо в отель.
Моим планам не суждено было сбыться скоро. Если наблюдать за людьми у дверей «Блумингдейла» мне просто понравилось, то, стоя десять минут в очереди в «Старбаксе», я словно посмотрела документальный фильм Дэвида Аттенборо, Я никогда не видела сразу столько таких разных людей. Худосочные дамы заказывали обезжиренные напитки с кофеином, бизнесмены проводили встречи за черничными пирожными, симпатичные молодые люди, похожие на музыкантов, активно обсуждали новейшие группы (и даже не заказывали кофе – нахалы). Но больше всего среди посетителей оказалось мужчин и женщин, которые намеренно игнорировали всех остальных, с упоением печатали что‑то на ноутбуках, непрерывно проверяя, как работает вай‑фай, громко вздыхали и периодически отхлебывали из своих больших стаканов.