– Давай же, – сказал он, освобождая место для тарелки. – Я прошу.
– Ну ладно, только не уходи, пока не доешь. – Мне не хотелось брать вилку, прежде чем я выдам ему всю историю. Пусть даже в кратком варианте. – Я застала своего бойфренда, когда он занимался сексом с девушкой, с которой он уже давно встречался, на заднем сиденье нашей машины, на свадьбе лучших друзей, наорала на невесту, довела ее до слез, сломала руку жениху туфлей и так или иначе испортила свадьбу. Потом я сбежала в Нью‑Йорк. Как тебе это нравится?
– А я‑то думал, что детская писательница окажется застенчивой и скромной, – присвистнул он. – Дело становится все интереснее.
– Полагаю, до прошлой субботы меня и правда можно было назвать застенчивой и скромной, – сказала я, отрезая кусок цыпленка. – Но когда ты, стоя в дорогущем платье подружки невесты, видишь своего парня в трусах, спущенных до лодыжек, это заставляет встрепенуться и посмотреть на жизнь по‑новому.
– Подожди‑ка минутку. – Тайлер отложил нож и вилку. – Ты говоришь о субботе? О субботе, что была пять дней назад.
Я задумчиво кивнула:
– Для меня как будто прошла уже целая вечность. Думаю, именно поэтому мне не следовало рассказывать тебе обо всем. Теперь ты выйдешь из себя?
– Возможно, немного позже. Пока я пытаюсь понять, зачем ты приехала в Нью‑Йорке, если никого здесь не знаешь. – Вилка с ножом все еще лежали на тарелке. – Боже, а я в субботу всего лишь бегал и ходил к парикмахеру.
Ой‑ой.
– Я понимаю, моя реакция кому‑то может показаться немного странной. Но я точно не знаю, почему так поступила. Просто я всегда хотела съездить в Нью‑Йорк, а мой бойфренд, мой бывший, не желал ехать в Америку. Он ненавидит перелеты. Вот я и решила, что настало идеальное время отправиться в путешествие, – объяснила я и взялась за пюре. Если больше ничего заказывать мы не будем, то я доем до конца. Пюре оказалось просто изумительным. – Как им удается добиться такой кремообразной консистенции без соуса? Удивительно!..
|
|
– Не могу представить, чтобы я совершил нечто подобное, – произнес Тайлер. Он потянулся за вилкой. Добрый знак. – Лично я после расставания не ездил дальше фабрики мороженого в Чайнатауне.
– Ну, у меня были исключительные обстоятельства, – напомнила я, внимательно изучая его лицо.
Неужели я все испортила? Он взялся за нож. Фу‑у‑ух.
– Так это твое первое свидание после разрыва?
Нож завис в воздухе.
– Да, – призналась я, не отводя глаз от злополучного столового прибора. – Я просто... ну я... сказать честно? На самом деле я не собиралась ходить на свидания и так далее, но ты показался мне, знаешь, милым и нормальным человеком, и я подумала: почему бы и нет?
– Я рад, что ты так решила, – произнес он. Нож вернулся на тарелку. – Потеряв своего бывшего, ты приобрела весь Манхэттен.
– Ну, не весь Манхэттен, – покачала я головой. – Моя соседка установила весьма строгие правила на этот счет. Правда в том, что я долго почти ни с кем не встречалась, поэтому мне еще многому предстоит научиться, полагаю.
– А я считаю, что мог бы научиться многому у тебя. – Тайлер мне улыбнулся и отрезал кусочек ягненка. – Хочешь попробовать?
И прежде чем я поняла, что делаю, я начала есть с его вилки, прямо как в кино.
После шоколадных пирожных «Валрхона» без муки, двух капуччино и прогулки под луной по Сохо свидание закончилось. И все‑таки я была немного расстроена.
|
|
– Я прекрасно провел время, – сказал Тайлер, вытягивая руку, чтобы поймать такси. – Это лучшее свидание с детской писательницей, которая сломала парню руку шпилькой, в моей жизни.
– Можно тебя кое о чем спросить? – поинтересовалась я, сжимая свободную руку Тайлера. Даже держаться за руки казалось мне странным: у нас с Марком не было такой привычки. Он кивнул, когда такси остановилось у бордюра. – Ты встречаешься со многими девушками? Я не собираюсь преследовать тебя, как в фильме «Роковое влечение». Просто с тех пор как приехала сюда, я говорила лишь с несколькими мужчинами, поэтому пока не знаю, как это работает.
Тайлер открыл для меня дверцу машины и сел рядом со мной, прежде чем ответить.
– На пересечение Тридцать девятой и Лексингтон, – сказал он водителю и повернулся ко мне: – Если честно, то, думаю, да, я встречаюсь со многими. У меня уже два года не было серьезных отношений, но не из‑за того, что я плохо искал.
– Ясно, – протянула я, глядя прямо перед собой.
По крайней мере он был честен, а это хорошо.
– Но я не встречаюсь со многими девушками одновременно, – продолжил он. – Да и после одного‑двух свиданий становится понятно, приведет ли это к чему‑нибудь.
– Действительно? – Я повернулась к нему. Он и в темноте, на фоне подсвеченного окошка такси казался красивым. – Обычно я ужасно долго колеблюсь, пока сделаю хоть какой‑то выбор.
– А у меня ощущение, что в последнее время ты принимаешь весьма непредсказуемые, спонтанные решения, – сказал он, заправив прядь волос мне за ухо. – И мне это нравится.
|
|
– Может, это новое проявление моей сущности, – предположила я, не зная, куда отвести глаза. – Ну и потом я по гороскопу Весы, а значит, отличаюсь нерешительностью, и в конце концов это даст о себе знать...
Прежде чем я успела сказать еще какую‑нибудь глупость, он закрыл мне рот мягким, нежным поцелуем. Уверенной рукой он провел по моей щеке, затем скользнул вниз по шее и запустил пальцы в волосы. Я почувствовала, как левой рукой он сжимает мне бедро. Для первого поцелуя с другим мужчиной за десять лет на заднем сиденье такси все оказалось не так уж плохо.
– Так я могу увидеть тебя снова? – спросил Тайлер, оторвавшись от меня.
– М‑м‑м... – кивнула я, пытаясь удержать дыхание. А я и забыла, как восхитительны могут быть поцелуи. – Соглашусь с удовольствием.
– Как насчет вечера воскресенья? – Он так и не убрал руку, и по спине у меня пробежала дрожь. – Предлагаю повеселиться. Может, сходим в кино?
– Отличная идея, – пробормотала я.
«Пожалуйста, поцелуй меня еще раз!»
– Чудесно. Я позвоню тебе.
Он провел пальцами мне по затылку, и я затрепетала.
– Или я тебе позвоню? То есть если хочешь, позвони мне, или я сама могу позвонить. Как угодно.
Я уже забыла о том, что он предложил встретиться, не говоря уже о правилах.
– Я позвоню, обещаю, – сказал он.
А потом последовал второй поцелуй – его язык творил чудеса. Я было решила, что он дотронулся до моей груди случайно, но мне хотелось надеяться, что это было случайно‑намеренно. Такси остановилось прямо у моего подъезда, задолго до того, как я была готова выйти, но я знала, что, несмотря на все советы Дженни, сегодня я должна прийти домой одна. Еще один поцелуй (уже с закрытым ртом, но очень крепкий) – и я ступила на тротуар. Мое первое свидание удалось на славу, по крайней мере по моим ощущениям.
– Ну как все прошло?
Дженни открыла мне дверь, прежде чем я успела вставить ключ в замочную скважину. Она стояла напротив меня в пижаме, с намотанным на голову полотенцем, косметической маской на лице и в гелевых носках «Блисс» для ухода за кожей ног.
– Боже, посмотрите на нее! Ты с ним целовалась!
Я почувствовала, что покраснела с головы до кончиков пальцев ног.
– О Боже, ты сделала это! – визжала она, подпрыгивая. – Дай мне пару секунд.
Я вошла и повалилась на диван. Какое странное чувство! Через пару мгновений Дженни явилась снова, теперь уже без полотенца. Ее лицо светилось свежестью, как персик. Носки же оставались на ногах.
– Итак, расскажи мне все, – потребовала она, притащив пакет печенья «Орео» и две банки диетической колы. – В самых жутких подробностях. Он заплатил за еду? Был галантен? Предложил встретиться еще?
– Хм, да, да, все прекрасно. И да – в воскресенье! – ответила я, глядя прямо перед собой и все еще пребывая в неком ступоре. – Все прошло отлично. Мы долго‑долго говорили, ели, потом гуляли по Сохо, поймали такси. И он пригласил меня в кино вечером в воскресенье и обещал, что сам позвонит.
– Круто, – сказала Дженни, захихикав и разломав печенье, чтобы слизать самое вкусное из серединки. – Похоже на идеальное первое свидание. Я тебе завидую.
– Все было очень мило, – призналась я, – хотя у меня до сих пор странное чувство. Мне кажется... прямо не знаю... что я мягкая и пушистая, как будто мне хочется свернуться в шарик, а потом взорваться. Или что‑то вроде того.
– Дай‑ка подумать. – Дженни набросилась на «Орео», даже не удосужившись разломать его и вылизать середину. – Ты только что ходила на свидание с красавчиком банкиром с Уолл‑стрит, который тут же пригласил тебя повторно. К тому же скоро у тебя назначена встреча с симпатяшкой из рок‑группы, с которым ты познакомилась за завтраком. Я бы сказала, что ты не просто встречаешься с мужчинами, а делаешь это с большим успехом! Ты просто рождена для этого, крошка!
Я глотнула еще колы и покачала головой.
– Не стану отрицать, что мне это нравится, потому что так и есть. И пусть меня немного смутил поцелуй Тайлера, я все равно получила удовольствие. Честно. – Я отпила еще и глубоко вдохнула.– А когда я говорила с Алексом, клянусь, чувствовала себя лучше, чем с Марком... Не знаю, вдруг все это связано с желанием подавить депрессию и забыть о прошлом...
– Возможно. – Дженни пожала плечами. – Но в этом нет ничего плохого. Никто же не собирается жениться, а отношения не обязательно должны быть серьезными. Если только Тайлер не окажется миллионером.
– У него есть черный «Амэкс», – сообщила я, схватив ее за руку.
– Требуй кольцо! – взвизгнула она. – Срочно требуй кольцо!
Глава 12
К счастью, к утру у города проснулась совесть и воздух охладился на полградуса, так что я решила отправиться в редакцию «Лук» пешком. Зажав листок с указаниями Эрин в потной ладони, я перешла Парк‑стрит, а затем направилась к Таймс‑сквер и пересекла ее. Улицы постепенно заполнялись людьми, и вскоре возникло ощущение, что меня куда‑то несет толпа. Даже в столь жаркий летний час людей скопилось невероятно много. Я глазела по сторонам, рассматривая гигантские рекламные щиты, яркие ресторанные вывески, бегущие строки с новостями, и пыталась не потеряться и не попасть под ноги какому‑нибудь японскому туристу с огромной сумкой для фотоаппаратуры. Я чувствовала себя крошечной. Все вокруг выглядело так, словно реальный мир отсканировали, затем повысили контрастность и увеличили масштаб на 500 процентов. По сравнению с этим Пиккадилли‑серкус просто жалкий перекресток. Пять раз перейдя одну и ту же улицу, я обратила внимание на поток очень стройных и очень красивых женщин, с головы до ног одетых в черное, эти дамы исчезали в узкой двери из черного стекла, которую я только что миновала. Что там значится на маленькой изящной табличке у двери? «Спенсер медиа». Ах да. Конечно.
Здание примостилось на углу Бродвея, прекрасное здание в стиле ар‑деко, которое растянулось вдоль горизонта Манхэттена, возвышаясь над рекламными щитами с анимацией и ярко освещенными вывесками. Поднимаясь на лифте все выше и выше, я переминалась с ноги на ногу. Эрин сказала, что (моего!) редактора зовут Мэри Штайн, но я понятия не имела, чего ожидать. Я распечатала пару последних записей из дневника и странички интернет‑портала «Амазон» с описанием моих книг вместо портфолио. Надеюсь, редактор не поднимет меня на смех и не выгонит из кабинета.
Секретарь Мэри проводила меня к ней в кабинет, молча окинув оценивающим взглядом. Видимо, первую проверку я все же прошла: перед тем как уйти, секретарь предложила мне кофе. Кабинет оказался светлым и просторным, из его окон открывались потрясающие виды на город. Я встала, глядя в окно, и пообещала себе, что отправлюсь к Эмпайр‑стейт‑билдинг, как только освобожусь.
– Энджел Кларк?
Это была Мэри. Она оказалась совсем не похожа на редактора журнала, а уж тем более на суперкрутого редактора веб‑сайта. Мэри было чуть за пятьдесят, ростом она не превышала пяти футов, а на голове у нее красовался короткий боб из седых волос, который смотрелся очень и очень мило.
– Да. – Я протянула руку, она ответила крепким и дружелюбным рукопожатием. – А вы, должно быть, Мэри.
Она указала на место напротив стола и села сама.
– Эрин говорит, вы писатель.
Прямо к делу.
– Да, – живо кивнула я, вытаскивая свои распечатки. – У меня нет сейчас с собой портфолио, но вот кое‑какие материалы о книгах, что я написала, В основном это книги, по которым снимают детские фильмы, но я могу работать и в совершенно другом ключе, правда.
– Хм‑м‑м... – Мэри пролистала бумаги, затем вернула их мне. Быть может, она действительно не так уж мила. – Мне нужен блоггер. Ты уже видела, что размещено у нас на сайте, и представила, как туда должен вписаться твой блог?
Она пригвоздила меня к стулу серьезным взглядом. Я не заходила на их сайт. Черт. Зато благодаря злобному мужику из «Старбакса» я знала, что такое блоггер.
– Ну, сейчас я оказалась просто в уникальной ситуации, – забормотала я.
– Уникальное моих читателей не прельщает, – отрезала она, уставившись в свой плоский монитор, и начала крутить колесико мыши.
– Что ж, с одной стороны, в уникальной, а с другой – в такой, через которую проходила каждая девушка, – не сдавалась я. – Я рассталась с бойфрендом после десяти лет совместной жизни и теперь впервые начала встречаться с мужчинами.
– Продолжайте, – попросила Мэри, все еще глядя в сторону, но прекратив терзать колесико.
– Так вот, на свадьбе подруги я обнаружила, что он изменял мне. Я устроила скандал, а потом сбежала в Нью‑Йорк, – быстро объяснила я. – А теперь я встречаюсь. С двумя мужчинами. С банкиром и музыкантом из рок‑группы.
Должна признать, я действительно решила, что это прозвучало очень многообещающе. Если бы еще это не происходило со мной наяву!
– У вас есть образец того, что вы собираетесь писать? – спросила она, вновь удостоив меня внимания. – Так вы что, будете у нас Бриджит Джонс в Нью‑Йорке?
Я подала ей распечатки из дневника.
– На самом деле я не Бриджит Джонс. Меня волнуют не только отношения, я больше думаю о том, чтобы вновь встать на ноги и понять, кто я на самом деле.
– Хм‑м‑м... – протянула Мэри, изучая листы. Тубы ее были поджаты, а лоб нахмурен. – Вы точно не Бриджит Джонс, но что‑то в этом есть. По части отношений.
– Ну ладно,– пожала плечами я. Я готова была сочинять небылицы о жизни однорукого цыганского наездника, если она даст мне работу. – Я могу писать и об отношениях.
– Расскажите мне о расставании. В этом было что‑то забавное? Мне показалось именно так.
Она отшвырнула мои распечатки из дневника.
Что ж, придется ее умаслить, сказала я себе. Она сделает из меня настоящего писателя. И я рассказала о разрыве в мельчайших подробностях, пытаясь представить все как можно смешнее, а не трагичнее. Мэри смотрела на меня без всяких эмоций и не произносила ни слова, пока я говорила.
– Прекрасно. Это действительно смешно. Думаю, писать вы можете, – заключила она. – Значит, так: за день вы должны выдавать от двух до трех сотен слов и отправлять мне. Гонорар не заоблачный, но пока это только веб‑сайт. Если мы пойдем дальше, мне понадобится ваша фотография, поэтому подберите что‑нибудь. Все остальные лица могут оставаться анонимными.
– О... – Я не знала, что и сказать. Совсем не таким представлялся мне великий миг удачи, о котором я так долго мечтала. Да и шампанского поблизости не наблюдалось. – Я тут вспомнила: у меня нет рабочей визы. С этим могут возникнуть проблемы?
– Вы шутите? – Мэри показалась очень, очень недовольной. – Я не смогу платить вам как сотруднику, если у вас нет визы. Вы вольны отправляться на все четыре стороны.
– Но я приехала только в воскресенье. – Я встала в отчаянии, пытаясь исправить положение дел. – И... и... Вам не нужно мне платить! Я буду работать бесплатно!
– Бесплатно? – Она приподняла бровь. – Серьезно?
Я кивнула, зависнув над креслом, но не садясь на, него.
– Все, что угодно, Мэри, пожалуйста. У меня получится самая смешная колонка о свиданиях, которую вам когда‑либо приходилось читать. Честно!
– Думаю, я не могу позволить вам работать бесплатно... Хотя есть вариант оформить вас внештатно, – задумчиво произнесла она, вновь глядя на страницы из дневника. – Вы говорите, что приехали только в воскресенье? Так все произошло на этой неделе?
Я снова кивнула.
– Принесите мне в понедельник свой дневник за первые три дня, вступительную статью объемом в тысячу слов и фотографию, тогда все и решим.
Встреча закончилась. Не знаю, пользовалась ли Мэри неслышным звоночком или отправляла сигналы невидимым семафором, но ее секретарь появилась в дверях и пригласила меня на выход. Кофе я так и не выпила.
Я не могла поверить в то, что происходит. Я собиралась стать писателем! И писать для настоящего журнала; Ну ладно, для сайта журнала, но тем не менее. Определенно решение сесть на самолет в воскресенье было самым правильным в моей жизни. Дженни отрабатывала двойную смену, Эрин на выходные уехала из города, а мне так хотелось отметить с кем‑нибудь первую нью‑йоркскую минуту славы. И был лишь один способ сделать это! Гордая и уверенная, я зашагала по Бродвею по направлению к Эмпайр‑стейт‑билдинг, чтобы разделить свой успех с городом.
И все было бы здорово, если бы тут не царила жара на двадцать пять градусов выше августовской нормы, не сновали кучи перегревшихся туристов и толпы отдыхающих школьников. Все они преследовали лишь одну цель: протиснуться мимо меня и, по возможности, столкнуть (восхитительную) сумку от Марка Джейкобса у меня с плеча. А плечо уже начало побаливать и приобретать легкий розовый оттенок. К тому моменту, как под палящим солнцем я добралась до конца Тридцать четвертой улицы, я, видимо, получила легкий солнечный удар, ведь я вовсе не собиралась заходить в универмаг «Мэйсис», вдруг возникший на моем пути. Прежде чем я осознала, что происходит, меня засосало в двери и я выпила освежающий холодный чай, воспользовалась чистым и удобным туалетом и потратила 250 долларов в магазине косметики «Бенефит». Через час я вновь выползла на тротуар и увидела невероятно длинную очередь к Эмпайр‑стейт‑билдинг. Солнце обжигало меня и мои покупки, угрожая растопить новый макияж, а я была так близко от дома. Самодовольство новоявленного писателя уступило место угрызениям совести транжиры‑покупателя, и прежде чем я поняла, что делаю, ноги сами понесли меня на Лексингтон – в родную квартиру и постель.
Проснувшись утром в субботу, я не могла поверить в то, что прошла неделя с тех пор, как я просыпалась на противоположном берегу океана. Как много всего произошло за такой короткий период. Однако как только я вспомнила, что вечером у меня свидание с Алексом, начался обратный отсчет. Впервые за неделю Дженни отпустили на двадцать четыре часа, а это значило, что четырнадцать из них она скорее всего проспит. Пару раз, правда, подруга без особого энтузиазма предложила мне сходить куда‑нибудь после работы, но так как она от усталости напоминала живой труп в модных туфлях, я благоразумно отказалась. Я купила кое‑что на завтрак, помыла за собой посуду, убрала кухню, отдраила ванную и отнесла всю свою одежду в химчистку. Мне казалось сущим сумасшествием, что в этом городе практически никто не стирает одежду сам. Дженни заверила меня, что только супербогатеи могут позволить себе выделить помещение для стирки в квартире, поэтому пользоваться услугами химчистки вполне нормально. Мне с трудом удалось подавить легкий приступ паники, когда в ответ на вопрос, что делать, если хочешь носить вещь два дня подряд, Дженни выдала мне бутылку средства для ручной стирки для экстренных случаев. И я притворилась, будто не видела, как она запихала парочку полупустых бутылок освежителя для ткани «Фебриз» под раковину. Значит, этим здесь тоже пользуются...
Желая себя чем‑то занять, к пяти тридцати я приняла душ, высушила феном волосы, надела симпатичное полосатое мини‑платье «Элла‑Мосс», так что у меня осталось целых полтора часа, чтобы накраситься, перекраситься и еще немного накраситься, а потом почти умереть от радости, что я иду на свидание с музыкантом. Приободрившись от домашней «Маргариты» и поцелуя – все благодаря сонной Дженни, я схватила сумку и собралась с духом. Мое сердце заколотилось сильнее, когда я захлопнула за собой дверь и вышла, чтобы поймать такси. Уже в автомобиле я целых восемь раз проверила телефон, просто на всякий случай. От Алекса никаких вестей, ни в плане отмены встречи, ни в плане ее подтверждения. Зато пришло милое голосовое сообщение от Тайлера: он благодарил меня за чудесный вечер и обещал встретить у подъезда в шесть тридцать в воскресенье.
Кафе «Макс Бреннер» примостилось на Бродвее, напротив магазина «Верджин». По крайней мере отсюда видно «Юнион», на тот случай если что‑то пойдет не так, сказала себе я, выходя из машины. За дверями «Макса Бреннера» обнаружилась огромная шоколадная лаборатория в стиле фильма «Чарли и шоколадная фабрика». Явно не то, чего я ожидала. Явно не самое подходящее место для моего довольно смелого макияжа. К тому же это оказалось самое ярко освещенное помещение в Нью‑Йорке из тех, где я бывала. Черт! Прямо посреди шепчущихся мамаш и вытаращивших глаза папаш восседал Алекс. Я не могла представить себе более нелепой сцены. Его черные волосы выглядели так, словно расческа или щетка не касалась их... никогда. А на зеленой футболке складка сидела на складке. По сравнению с «воскресными папочками» и мамочками, одетыми в стиле «давай возьмем на десерт шоколадный коктейль» он смотрелся так, словно в любую секунду мог что‑то отколоть. Он выглядел не к месту? Быть может. Как полный грязнуля? Определенно. Сексуально? На все сто. Он медленно улыбнулся и приветственно помахал рукой, заметив меня. У меня возникло ощущение, что в моем организме работает лишь одна мышца – сердце. Если при выходе из квартиры мой пульс участился, то теперь он просто зашкаливал и сердце готово было выскочить из груди.
– Привет, – сказал он, когда я наконец вновь обрела контроль над ногами и проскользнула в огороженную кабинку, где он занял столик. – Ты все‑таки добралась.
– Ага, – подтвердила я, взглянув на часы. Опять опоздала. – Прости, я точно не помнила, где находится это кафе.
– Клево.
Он все еще улыбался. Я забеспокоилась, что он, возможно, под кайфом.
– Я бы не подумала, что ты ходишь в такие места, – сказала я, оглядываясь на чаны с кипящим шоколадом. – Это не очень рок‑н‑ролльно, ведь так?
– Ага, – подтвердил он, тоже оглядываясь. – Но вот вредные привычки – это очень даже рок‑н‑ролльно. И хоть я стараюсь это не афишировать, у меня серьезная проблема с горячим шоколадом. Честно, ты не поверишь, пока не попробуешь.
Я взяла меню и принялась изучать все представленные вкусности: горячий шоколад, молочный, темный, белый, с чили, с мускатным орехом, с корицей, шоколадное мороженое, шоколадная пицца – все такое шоколадное и красавчик музыкант рядом? Вполне возможно, что я попала в рай. А если так, то не попала ли я под машину на пути сюда?
– Ух ты! – произнесла я, подняв глаза на Алекса. Если он так и будет пялиться на меня с этой своей улыбочкой, мой словарный запас очень быстро иссякнет. – Ты шокоголик?
– Признаю себя виновным, – кивнул он, подняв странной формы кружку без ручки. – Я во всем виню группу. Периодически возникает ощущение, что рано или поздно попадешь в реабилитационную клинику, иначе все решат, что ты не так уж предан музыке.
– Могу себе представить.
Меня уже охватывала паника. О чем мы будем говорить? Я ни к чему подобному не готовилась. И вообще это глупая затея встретиться с ним.
– У всех есть свои маленькие грязные секреты, – сказал он, помешивая густой шоколадный суп на дне кружки. – Хочешь раскрыть мне свои?
– Рискую показаться банальной, – призналась я, почувствовав, как заливаюсь краской, – но с тех пор как приехала в Нью‑Йорк, моя страсть – это пирожные «Ринг дингс». А дома я баловалась шоколадными яйцами «Кэдбери». Иногда я съедала по три. За раз.
– Ничего себе, это уже похоже на перебор, – рассмеялся он, подозвав официантку, и заказал две чашки обычного горячего шоколада. Мне что, ничего не дадут выбрать в этом городе самой? – Хотя не уверен, что тебе стоило мне об этом рассказывать. Разве это не противоречит указаниям твоей подруги?
– Полагаю, ты намекаешь на правила. Даже не знаю. Это входит в категорию «Не говори ничего, что может его отпугнуть» или «Не переедай»?
– Нет, скорее всего это раздел «Не раскрывай ему свою личность, чтобы он не испугался, потому что сам ничего собой не представляет».
Я кивнула, закусив губу, чтобы не улыбаться во весь рот. Наверное, мне вообще не суждено научиться играть по правилам Эрин.
– Ну и давно ты в Нью‑Йорке? – спросил он, оперевшись локтями на стол.
– Всего неделю, – призналась я. Хотя мне ужасно хотелось найти интересную тему для разговора с Алексом, я не могла и подумать о том, чтобы вновь пройти через все это снова. – Я живу с подругой в Мюррей‑Хилле.
– И ты вроде как в отпуске?
Он откинулся на спинку кресла, когда принесли напитки. О нет, теперь мне придется следить еще и за тем, чтобы у меня не выросли шоколадные усы, лавируя при этом между опасными темами для разговора с очень сексуальным и крутым парнем. Именно «крутизна» и приводила меня в трепет, я знала это. Тайлер был суперсексуален, но у меня ни разу не возникло чувство, что, если я скажу глупость, он отправится домой в какой‑нибудь пентхаус в центре города и будет смеяться надо мной вместе с друзьями из своей группы. Быть может, я придавала этому слишком большое значение.
– Ну, помимо отпуска, я еще пищу для сайта журнала «Лук», – заявила я с гордостью, ведь мне удалось наконец оправдать свое пребывание здесь, не ссылаясь на травму чужой руки. – Так что я останусь на пару месяцев или около того.
– Здорово, – сказал он. – Я люблю Нью‑Йорк, но не представляю, как можно уехать из Лондона. Это такой прекрасный город.
– Ты шутишь? – спросила я, отважившись одновременно хлебнуть шоколада и заговорить. – Нью‑Йорк просто потрясающий. Здесь я чувствую себя так, словно... словно живу на самом деле, понимаешь? Мне хочется делать что‑то новое, открывать каждый дюйм этого города. Посмотреть абсолютно все достопримечательности.
–А в Лондоне все иначе? – поинтересовался он, откинув волосы со лба.
Я потягивала горячий шоколад. Это определенно рай.
– Когда я была маленькой, мы жили примерно в часе езды от Лондона на электричке, и все, чего мне хотелось, – это попасть в город, – объяснила я, пытаясь не отвлекаться на его глаза. Они такого умопомрачительного зеленого цвета. – А потом, когда я приехала туда, то обрадовалась: ух ты, Лондон! Но через какое‑то время этот город выпивает из тебя все соки. Люди вокруг так много работают, все очень дорого: метро стоит в пять раз дороже, чем здесь. Когда я добираюсь домой, мне сразу хочется принять душ. Конечно, кое‑что в Лондоне мне действительно нравится, но без многого я прекрасно обхожусь.
– Через какое‑то время к Нью‑Йорку ты будешь испытывать такие же чувства.
– Не могу этого представить, – сказала я, впервые улыбаясь легко и искренне. – Боже, я чувствую себя так, будто изменяю Лондону. Я действительно его люблю, но мне просто нужна передышка. Наверное, я просто устала от Лондона.
– «Тот, кто устал от Лондона, устал от жизни»,– процитировал Алекс.
Я насмешливо уставилась на него.
– Я получила образование в Англии и знаю Сэмюэля Джонсона[19]. Но откуда его знаешь ты?
– Я, может быть, и американец... – Он облокотился о стол и прошептал: – Но умею читать. Только не говори никому.
– Даю честное слово брауни‑гайда[20]! – Я с одобрением пожала ему руку. Дела вроде бы шли на лад, но все равно он намного, намного круче меня. – А ты всегда жил в Нью‑Йорке?
Он кивнул.
– Моя семья с северо‑востока штата, но я всегда мечтал попасть в город, наверное, как и ты. А потом он просто пускает корни тебе в сердце. Я поступил в колледж в Бруклине и с тех пор не уезжал отсюда.
– Ты живешь в Бруклине? – удивилась я, отхлебнув еще горячего шоколада.
Клянусь, если бы в тот момент он встал и вышел, я бы осталась довольна тем, что он показал мне это место. Уж не знаю, тянет ли оно на Вилли‑Вонкавилль[21], но горячий шоколад здесь варят потрясающий.
– Я всегда думала, что этот район в тысяче миль отсюда.
– Что ж, для некоторых три остановки по линии «Эль» – это тысяча миль.
Алекс протянул руку и смахнул с моей верхней губы подтаявшее суфле. Я тут же почувствовала, что у него мозоли на кончиках пальцев, и мои губы затрепетали под его прикосновением.
– Бруклин всего в десяти минутах езды от Юнион‑сквер, но многие думают, что Нью‑Йорк – это Манхэттен. Ошибка! Бруклин – поразительный район. Мне нравится там жить, к тому же я никогда не смог бы найти такую хорошую квартиру здесь.
– Нужно будет съездить туда и посмотреть. – Я закусила нижнюю губу, чтобы унять дрожь. – Мне как‑то и в голову это не приходило.