У Галшиева встречаются отдельные выражения, поэтические образы, намеки на сказочные сюжеты, которые имеются и в «Субхашите» Гунгажалцана. Об этих образах можно сказать, что они составляют фонд общей литературной традиции. Такие поэтические образы, как образы слона, светильника, зайца, вороны, филина, течения воды, гуся, льва, луны, к которым прибегает Галшиев, встречаются во многих индийских, тибетских, монгольских сочинениях. И Гунгажалцан, и Галшиев использовали и умножили образные средства поэтического арсенала жанра субхашита.
Создавая произведение в жанре индийско-тибетско-монгольской субхашита, Галшиев написал, безусловно, выдающееся сочинение.
В санскритском сочинении «Капли рашияна», приписываемом Нагарджу-на, всего 90 двустиший, группирующихся вокруг четырех вопросов: быть прямым и правдивым; учиться наукам; соблюдая предписания учения, творить добродетель; действовать незамедлительно, без лени в «Субхашите» Гунгажалцана же девять глав, содержащих 457 двустиший. Эти главы суть: признаки мудрого, признаки высших, признаки невежд, противоположные признаки доброго и дурного, признаки дурных поступков, признаки сущности обычных явлений, признаки непривлекательных явлений, признаки подходящих поступков, признаки согласных с духовным законом поступков.
Как видно, «Зерцало мудрости» превосходит оба упомянутых сочинения по количеству стихов, по тематике, а изложение же вопросов и последовательность их в нем является совершенно оригинальным.
Связь «Зерцала мудрости» с бурятской действительностью, оригинальность его проявляется также (наряду с содержанием) в системе доказательств, которым пользуется Галшиев. Вторые двустишия, как отмечено выше, представляют собою доказательство тезиса первого. По характеру вторые двустишия состоят из двух родов доказательств — логических фигур или художественных образов. При этом и те, и другие по содержанию и материалу могут быть отнесены к одному из следующих групп: бытовые, психологические, рационалистические, традиционно-литературные, религиозно-догматические. Подавляющее большинство доказательств имеет бытовое, рационалистическое содержание, причем среди бытовых образов, рассуждений много примеров, взятых из бурятской действительности. Другой характерной чертой сочинения Галшиева является пронизывающее ее тонкое авторское знание человеческой психологии.
Перевод сочинения «Зерцало мудрости», как мы уже отмечали, широко известен среди хоринских бурят.
Около десяти копий разных лет, с которыми нам удалось ознакомиться, совпадают по содержанию, за исключением отдельных незначительных лексических, орфографических особенностей. Сравнение, обнаруженных рукописей показывает наличие двух списков монгольского текста. Характерными в этом отношении являются два списка: один, хранившийся у Нимбуева Дашижамцо (село Булак Хоринского аймака) и другой — у Доржина Цыремпила (с. Кижинга Хоринского аймака).
В основу нашего перевода на современный бурятский и русский языки принята рукопись, переданная нам Л. Ж. Ямпиловым, который был опубликован в 1966 году. Рукопись эта написана фиолетовыми чернилами на оберточной бумаге желтого цвета, текст переписан на 79 страницах разного формата. Переписана она неким Доржи в 1948 году.
Список принадлежит к спискам, группирующимся вокруг «списка Доржина». Очевидно, он является точной копией списка. В конце рукописи переписчик Доржи от себя приписал: «Перед богом и ламой прошу извинения, если у меня, Доржи, точно переписывавшего с подлинника, произошла вина и допущены погрешности, ошибки в отношении слов и смысла.
1948 года сентября 6-го во второй день недели закончена».
Однако во многих местах рукописи имеются ошибочные против классических правил написания слов, встречаются разные написания одних и тех же слов. Эти отклонения и ошибки существенных затруднений в понимание смысла сочинения не вносят, но могут представить интерес для историков языка и палеографов.
В данной рукописи не хватало всего 21-го четверостишия, они оказались отсутствующими в тексте издания 1966 года.
После 1966 года ученый лама Жимба Эрдынеев (1907-1990) сличил монгольский и тибетский оригиналы, выписал пропущенные четверостишия, перевел на монгольский и все это вместе с тибетской рукописью подарил мне, сказав, что в последующем издании можно исправить. Теперь это время наступило, и я исполняю его желание. Приношу благодарность хамбо-ламе Жимбе Эрдынееву за помощь и указание на мои ошибки.
При переводе на русский язык ставились задачи: без изменений передать смысл оригинала, логическое построение и образное оформление стихов; а чтобы перевод был, как говорят, «читабельным», мы иногда отказывались следовать точному буквальному переводу, который встречается под названием филологического, и о котором бурятские переводчики раньше говорили: «прикованный к слову перевод» (хадамал оршуулга).
На основе четко выраженных в строфах монгольского оригинала четырех смысловых единиц нами в переводных текстах выделены стихотворные строки четверостиший.