– Что ты хочешь учуять? – спросил он.
Ричард стоял теперь на четвереньках, вроде как нависнув над нами. Упавшие волосы скрыли его лицо, и я ничего не могла по нему прочесть. Наверное, Джейсон мог.
– Жан‑Клод мог бы разорвать ее связь со мной. Может быть, даже Мика и Натэниел могли бы, потому что у них с ней тоже есть метафизическая связь. Дамиан мог бы, поделившись с ней своим хладнокровием и самообладанием. Он ее слуга‑вампир. – Ричард еще подался вперед, почти навалился грудью мне на лицо, чтобы обнюхать воздух вокруг Джейсона. – А ты просто пища. Ты ротте de sang Жан‑Клода, но для Аниты ты ничего особенного собой не представляешь.
Трудно говорить с достоинством, когда тебя обнимают рука и нога одного мужчины и ты почти целуешь грудь другого, но я попыталась.
– Он мой друг.
Ричард глубоко, с шумом втянул в себя воздух. Отдернулся, будто ему стало больно.
– Больше чем друг теперь, – прошептал он.
– Ты о чем?
– Разве ты не чувствуешь, Анита? Он твой волк. Волк твоего зова.
Я почувствовала, как напряглись мышцы Джейсона.
– Что? – спросила я.
– Раньше от него пахло стаей. Теперь – еще и тобой. Точно как от Мики или Натэниела.
– Я с ними живу. Естественно, у нас запах семьи.
Ричард покачал головой:
– Анита, никогда не спорь с вервольфом о запахах. Ощущается так, будто какая‑то часть тебя присутствует у них в коже. От Мики всегда так пахло, а Натэниел – у него запах изменился. И у Дамиана. Джейсон пахнет так, будто духи с твоим запахом у него на коже.
– Ричард, я ее обнимаю, вот это ты и чуешь.
– Нет, Джейсон, – снова покачал головой Ричард. – Я знаю разницу между запахом близости и переменой запаха.
– Я не могла его сделать волком своего зова, Ричард. Я бы запомнила.
– Ты последние два дня мало помнишь, Анита.
Я подумала об этом, хотела было поспорить, что это не так, но в животе свернулся холодный твердый ком – и в этот момент я поняла правду. Я попыталась отодвинуть страх и проверить эту теорию собственными размышлениями, но слишком паниковала. Я привязала Джейсона вот так вот и даже не помню, как это сделала? А что я еще могла сделать и теперь не помнить? Что еще сделали все мы? Ой, бли‑ин!
– Я помню, что было темно, – сказал Джейсон. – И ты меня звала. Помню, бежал через высокий лес, которого никогда не видел. Я думал, это сон.
– Вот это я видела у себя в голове, потому что Марми Нуар замутила мне мозги. Высокий лес и тени в темноте.
– Ты меня призвала. Не этого меня, а моего волка.
Я обняла его руки:
– Джейсон, прости меня. Я очень виновата – сделала с тобой то, от чего ты только что спас меня.
– Вероятно, твоя способность призвать его как своего волка и дала тебе освободиться от Марми, – предположил Ричард.
Я посмотрела на него:
– Почему ты так думаешь?
– Она управляет кошками, в том числе тиграми, но не волками. Почему она просто не удержала тебя при себе, если так полностью подчинила себе твой мозг? Может, потому, что, когда ты призвала к себе волка, она с вами двумя не справилась.
– Она – ночь, ставшая плотью. Ричард, поверь мне: мы с Джейсоном не так сильны, чтобы хоть откуда‑то ее вытолкнуть.
– Ну, спасибо, – отозвался Джейсон.
Я погладила его руку:
– Ты же понимаешь, о чем я.
– Связь между вампиром и зверем его зова не просто объединяет силы. Это целое, которое больше суммы своих частей. Это как… – он поискал слова, потом сказал: – Поверь мне, Анита: вампир и его зверь вместе набирают силу невероятную.
– Как ты с Жан‑Клодом? – спросила я.
Он кивнул.
– Так что если бы Анита не привязала меня к себе, мы могли бы оба еще быть в плену у Матери Всей Тьмы?
– Одна из причин, по которым Жан‑Клод послал меня, была идея использовать волка, чтобы освобо дить Аниту. Но ты это уже сделал.
– Но у меня есть неодолимая потребность касаться Мики, Натэниела и тебя. Мы с Джейсоном хорошо друг к другу относимся, но тут ничего не изменилось с той минуты, как мы пробудились. – Я повернулась в руках Джейсона и попыталась заглянуть ему в лицо: – Для тебя переменилось что‑нибудь?
– Нет, – ответил он. – Может, я был бы недоволен – до того, как ощутил ardeur в варианте Ричарда. А теперь я просто благодарен.
– У тебя теперь куда больше власти над собственными силами, Анита. Куда больше, чем когда впервые возник ardeur или когда ты пометила Дамиана и Натэниела. Тогда мы даже не знали, что ты на это способна.
Я кивнула. В этом был смысл – какой‑то.
– Значит, я могу кого‑то превратить в зверя своего зова, и не быть вынужденной жить с ним в одном доме?
– Похоже на то.
От этого мне стало лучше. Хоть от чего‑то.
Ричард встал.
– Пойду позову Джемиля и Шанг‑Да и вернусь с ними в Сент‑Луис.
– Ты нужен Аните здесь, – возразил Джейсон. – Для того тебя и прислал сюда Жан‑Клод.
– Волк, с которым она метафизически связана, у нее здесь есть – это ты. – Он поднял руку: – Я не ревную… ладно, ревную, но не в том смысле, что у тебя на лице написан, Анита. Во мне впервые проснулся ardeur, и я должен вернуться к Жан‑Клоду прежде, чем это случится еще раз. Нам еще повезло, что мой ardeur узконаправленный.
– В смысле, только на Аниту, – уточнил Джейсон.
Ричард посмотрел на него хмуро.
Я погладила Джейсона по ноге, пытаясь сказать, чтобы не старался так помогать.
– Может быть, направленность не такая узкая, Ричард. Я бы на твоем месте осторожнее была в присутствии любой женщины, о которой ты серьезно думаешь. В смысле, не только о сексе, но и о браке.
– Я не…
– Ричард, не надо. Ты хочешь создать семью. А мой опыт говорит, что если мужчина так сильно к этому рвется, в конце концов он кого‑нибудь найдет.
– Я хочу, чтобы это была ты.
Я вздохнула:
– Я знаю, но это не то, чего хочу я.
– Ты мне всерьез говоришь, что никогда не выйдешь замуж?
Я посмотрела на него:
– Если ты о моногамии и «пока смерть не разлучит нас», то нет.
– Кто‑то появится, Анита. Кто‑то подхватит тебя вихрем, и ты будешь хотеть того, чего хочу я. Только уже не со мной.
– Я думаю, Анита в этом смысле как я, Ричард, – сказал Джейсон. – Она не любит отрезать себе возможности.
Ричард замотал головой:
– Мне нужно отсюда убраться.
– Ричард… – начала я.
– Нет, Анита. Если бы не вмешался Джейсон, я бы сделал именно то, в чем ты меня обвиняла. Да блин, будь мы в Вегасе, я бы тебя уговорил на брак. До сих пор чувствую, как ты была покорна. Никогда не было, чтобы ты так хотела, была такой… слабой. – Он снова мотнул головой и отступил от нас на шаг. – Я не верю себе. Могу не удержаться попробовать еще раз. И это правда, и я должен быть от тебя как можно дальше, пока это еще не совсем правда.
Хотелось бы мне возразить, да трудно было бы.
Он пошел к двери, остановился на пороге, взявшись за дверную ручку.
– Я люблю тебя, Анита.
В эту минуту, все еще завернутая в тело Джейсона, я ответила ту единственную правду, в которой была уверена:
– Я знаю.
Он кивнул, открыл дверь и вышел. Джемиль и Шанг‑Да сделают то, что скажет им их Ульфрик. И снова остались только мы, но теперь только мы – и самый сильный вампир на планете, который охотится за мной. Почему‑то мне хотелось еще какой‑нибудь помощи.
И снова Джейсон будто прочел мои мысли:
– Нам нужна помощь.
Я прижалась к нему, свернувшись, и он меня обнял руками и ногами, и впервые это не было ни капельки сексуально, это было как испуганные детишки жмутся друг к другу в темноте, зная, что монстр под кроватью не только на самом деле есть, а еще и затаил злобу.
Глава пятьдесят вторая
Когда дверь за Ричардом закрылась, мы еще просидели несколько минут. Джейсон все так же обхватывал меня, и так же я к нему прижималась. Он прильнул головой к моей щеке. Как будто оба мы выпустили из легких долго задерживаемый вдох. Мне с уходом Ричарда должно было стать хуже, но после мгновенного приступа страха стало лучше. Во всяком случае, спокойнее.
– Отчего я себя спокойнее чувствую? – спросила я.
– Потому что я уже не боюсь получить трепку от своего Ульфрика за то, что я метафизически связан с его лупой. Он мог это воспринять как твою измену со мной, а он тяжелее меня на пятьдесят фунтов, Анита. Почти сплошь мышцы.
Я снова уткнулась в него, поглаживая голые ноги, охватившие мою талию.
– Да, в честной драке ни у кого из нас против Ричарда шансов нет.
Губы, прижатые ко мне, шевельнулись – это он улыбнулся.
– Рассуждаешь, как парень, Анита. Ричард никогда не стал бы драться с тобой так, как дрался бы со мной. Что ты девушка, имеет свои преимущества.
Я провела руками по неожиданно гладким ногам и сообразила, что на них есть тонкие маленькие волоски. Такие белые и незаметные, что только на ощупь определяются. И я провела руками по ним, едва касаясь, медленно‑медленно взад‑вперед. Оказалось последнее время, что от прикосновения легче думается. Мика сказал, что это проявления моего зверя. Может, и так. А может, всегда так было бы, если бы я себе позволила. Вопрос о курице и яйце. Я не стала его мусолить – просто порадовалась, что так мне спокойнее.
– Сколько работаю, столько мне приходилось драться с врагами, которым плевать было, мужик я или баба. Такая биография меняет взгляд на вещи, Джейсон.
– Тебе виднее. Но если Ричард нанесет тебе физический вред, это будет случайно. А если мне – то намеренно.
– Приличная доля его гнева была вызвана мною – в буквальном смысле. Я думаю, сейчас он станет куда как рассудительнее.
Джейсон зарылся лицом мне в волосы.
– Если это твой гнев был у Ричарда, то у тебя потрясающее самообладание – судя по его поведению.
Я засмеялась – резким, не слишком радостным смехом.
– Некоторые могли бы возразить, что у меня вообще никакого самообладания нет.
– Это они завидуют, – шепнул он.
Я не думала раньше что‑нибудь такое же? Совершенно мне не нужна метафизическая привязка к еще одному мужчине. Будто я их коллекционирую. Ненамеренно.
– Давай оденемся, – сказал он, целуя меня в щеку и начиная расплетать наши тела.
Я засмеялась – на этот раз искренне.
– Предлагаешь одеться? Обычно когда кто‑то оказывается зверем моего зова, физические потребности становятся более императивными, а не менее.
Я успела заметить, как он улыбнулся, вставая и туже затягивая вокруг пояса полотенце.
– Я отцу обещал, что навещу его вчера. Не знаю, какие я ему могу привести оправдания, но я хочу его видеть.
– Ты вроде бы стал… – Я попыталась подобрать слово, не получилось.
– Я чувствую, что я… – Он тоже попытался найти слово, – стал как‑то тверже. – Он улыбнулся мне сверху вниз. – Я мало знавал таких, кто был бы так же, как ты, в себе уверен. Может, это я от тебя и получаю? О господи, представить только себе: я – с планами и целями. Жуть какая‑то.
– Цели у тебя есть, – возразила я, не вставая с пола.
Он покачал головой.
– Нет, Анита. Я плыву по течению. В колледж пошел, потому что так полагается. Раз моя родня мне не позволила специализироваться по театру, мне на колледж было уже забить. Потом я встретил Райну, и она мне показала такой секс, что я представить себе не мог. И сделала меня вервольфом. Я согласился, потому что она была красива и ненасытна – не потому, что хотел стать вервольфом. Стал работать в «Запретном плоде», потому что это злило мою родню и давало мне какие‑то свои деньги. Я же не говорил в детстве: «Когда вырасту, буду исполнителем экзотических танцев». – Лицо его стало не по‑джейсоновски серьезным. – Я в первый раз дал Жан‑Клоду кормиться на себе, потому что Райна меня ему отдала. По договору между ним и стаей волки давали ему добровольных доноров.
Это я все знала, потому что именно так Ричард попал к Жан‑Клоду, хотя кровь давать он отказался. Можно отдать вампиру вервольфа, но нельзя заставить вервольфа быть покладистым, если он не хочет.
– Это я как раз знаю, – вставила я.
– Наверное, еще и потому хотелось мне стать ротте de sang у Жан‑Клода, что моему папочке это очень не нравится. – Он улыбнулся быстрой, но очень своей улыбкой. – А еще Жан‑Клод – ну та‑акая душка!
Я скривилась:
– Ты не бисексуал, как ни прикидывайся.
Он осклабился:
– А почем ты знаешь?
Я скривилась сильнее.
– Я думаю, Жан‑Клод для тебя – исключение из правил, как для меня Белль…
И я замолчала. Этого я не собиралась говорить.
Джейсон посмотрел на меня пристально:
– Ты хочешь сказать, что имела дело с Белль Морт?
Я очень внимательно стала собирать мусор из опрокинутой на пол мусорной корзины.
– Это было видение. Она поделилась со мной достаточной энергией, чтобы не дать Жан‑Клоду и Ричарду погибнуть, когда… – я прикусила язык, чуть не произнеся слово «Арлекин», – …те жуткие ребята без имени явились в наш город.
Джейсон наклонился рядом со мной и стал мне помогать собирать мусор в маленькую корзинку. Эти мусорные корзинки в отелях всегда жуть до чего маленькие.
– Но то, что ты об этом сказала вслух, что‑то значит.
Я покачала головой:
– Я знаю, что Жан‑Клод до сих пор ее любит. Я знаю, что любивший Белль Морт когда‑то будет ее любить всегда. Это как наркомания. Можешь перестать принимать наркотик, но тянуть к нему тебя будет.
– И тебя к ней сейчас тянет?
Я покачала головой:
– Нет, но я знаю, что если увижу ее во плоти и она меня захочет, я не смогу сказать «нет». Она не… Она – Белль Морт.
Ну как объяснить личность, которая просто и есть секс? Секс, власть и сила для нее неразличимы, и я – в силу воспоминаний Жан‑Клода – заранее на нее подсажена. И меня это даже не смущает, что очень на меня не похоже. Меня хлебом не корми, дай посмущаться.
Я поставила корзину на место, собрав в нее весь мусор до крошки.
– Ты одну вещь оставила, – сказал Джейсон.
Я посмотрела на пол:
– Нет.
– Вот это. – Он показал на ковер.
– Да ничего там нет, Джейсон.
Он поднял с пола какой‑то предмет. И как только поднял, так я его и увидела, но до того не видела ничего. Джейсон протянул руку – на ладони лежал амулет.
– Теперь видишь?
Пытаясь сглотнуть слюну вдруг пересохшим ртом, я кивнула. Да, Марми замутила мне мозги, но действие этого давно должно было кончиться. А вот – видимо, не прошло. Насколько же глубоко она мне мозги перемешала? Но раз она не хочет, чтобы я видела амулет, значит, она его боится. Приятно знать.
Я протянула руку, и Джейсон дал мне амулет. Как только я его коснулась, мир будто сместился – или у меня в голове что‑то сместилось. Секундная тошнота, головокружение – и я охватила амулет ладонью. О господи, да что же она пытается со мной сделать?
И снова Джейсон повторил меня эхом:
– Что же она от тебя хочет, Анита?
– Хочет сделать меня своим слугой‑человеком, насколько я понимаю.
– Может быть, – сказал он неуверенно. – Но я думаю, тут что‑то большее.
– Что я могу для нее сделать, Джейсон? Она самый сильный вампир на всей планете.
– А ты первый за много сотен лет настоящий некромант. Кто сумеет сделать тебя своим слугой, много наберет силы.
– Ты еще ее не чувствовал, Джейсон. Она сильна так, что страшно становится. Больше ей не нужно.
– Каждый вампир хочет увеличить свою силу, Анита. Это даже я знаю. Каждый вампир боится, что придет на его территорию вампир посильнее и отберет.
– Совет вампиров объявил, что мастерам запрещается воевать в этой стране, пока легальный статус вампиров не устоится и не станет надежнее.
– Она нарушает и собственные законы.
Я кивнула – он был прав. Вампирша, давшая им всем законы, сама их нарушает. Зачем?
Тут я совершила ошибку. Я подумала: «Чего ты от меня хочешь?»
И послышался запах жасмина.
Джейсон поймал меня за руку:
– Духами пахнет.
От его прикосновения запах жасмина стал слабее. Такой, как бывает, когда входишь в комнату, где пахнет духами, а женщина, ими надушенная, только что вышла. Есть такие женщины, что их аромат заставит тебя идти из комнаты в комнату, пока ты не сопоставишь с этим запахом лицо и тело. Я встряхнула головой, пытаясь вытряхнуть и эту мысль. Не моя она была.
Я посмотрела на Джейсона – он все еще держал меня за локоть.
– И кто была эта женщина, которая так тебе нравилась, что ты шел за ней из комнаты в комнату?
– Я не понимаю, о чем ты, – ответил он, и тут на его лице появилось странное выражение. Он будто уставился на что‑то в номере, но глаза говорили, что видит он воспоминание. Синие глаза устремились куда‑то в дальнюю даль.
– Была одна женщина, пока я еще в школе учился. Первая из тех, в кого я втрескался, кто душилась дорогими духами. И аромат держался в воздухе, просто намеком на аромат, и можно было отыскать ее по всей школе.
Я тронула его за руку:
– Вот именно об этом я сейчас и подумала. О том, как идешь за запахом женщины из комнаты в комнату. Не слабое было увлечение, раз я вот так восприняла от тебя отчетливо.
Он посмотрел на меня – оторвавшись от воспоминания.
– Помнишь, сестра моя Бобби готова была поклясться, что видела меня с мужчиной?
– Помню этот спор.
– Я тогда был вот с этой женщиной. Она была замужем и была учительницей в моей школе. Я ей пообещал никому не рассказывать. И не рассказал.
– Сколько тебе тогда было?
Он улыбнулся – нечто среднее между своей обычной ухмылкой и грустной гримасой.
– По закону уже можно было, хотя только‑только. Она ждала, пока это станет легально.
Я не знала, что на это сказать. Я когда в школе училась, мне бы и в голову не пришло лезть к учителю. Они для меня как сексуальные объекты не существовали – слишком непреодолимо было это табу. Уже только в колледже появились преподаватели, вызывавшие у меня мимолетную мысль о пересечении этой черты.
– Значит, ты мог доказать, что твоя сестра не права, но для этого надо было бы погубить жизнь и репутацию другой женщины.
Он кивнул.
Ирония судьбы, подумала я.
– «Ирония судьбы» – можно и так назвать, – сказал он.
Я уставилась на него:
– А ты знаешь, что я этих слов вслух не говорила?
– Я их слышал, – ответил пораженный Джейсон.
– Я только подумала.
Мы переглянулись.
– Мне извиниться? – спросил он.
Я покачала головой.
– Нет, просто давай оденемся и поедем в больницу посмотреть, пустят ли нас к твоему отцу.
Он встал, и мы продолжали держать друг друга за руки, так что непонятно, кто кому помог встать.
– Боюсь, что, если время посещения кончилось, нам придется ехать домой, Анита. Нам нужен Сент‑Луис, нужен Жан‑Клод, чтобы разобраться со всеми этими новыми метафизическими штуками, но уехать я не могу, не повидавшись снова с отцом.
– Согласна.
Я его отпустила, мы шагнули прочь друг от друга. Еще секунду я постояла неподвижно, ожидая, не появится ли снова запах жасмина.
– О'кей? – спросил Джейсон.
Я кивнула и потянулась к золотой цепочке у себя на шее. Надела на нее амулет, чтобы и он, и крест касались моей кожи. Так было лучше. И дышать стало немного легче. Взяв с кровати футболку, я ее надела. И вот в этот момент в дверь постучали.
Мы переглянулись – Джейсон пожал плечами. Я взяла с постели пистолет и подошла к двери. Выглянула и увидела еще одного охранника в штатском, а за ними – двое охранников отеля в форменных блейзерах.
– Охранники, – сказала я, поглядев на Джейсона.
– Мистер Шуйлер! – окликнул голос из коридора. – Тут у нас проблема.
Я открыла дверь. В штатском был Роу.
– В чем дело?
У него был такой серьезный вид, что мне это не понравилось.
– Этот номер засвечен. Мы должны переместить вас.
– Каким образом засвечен?
– Вампиры, которые ищут Кейта Саммерленда, узнали этот номер. И надо, чтобы никого из вас тут не было, когда они появятся.
Я хотела поспорить, но его серьезность и серьезность всех охранников меня убедила это отложить. Спор всегда можно отложить на потом.
Джейсон направился к сумкам:
– Впусти их, я в ванной переоденусь.
Отойдя в сторону, я впустила в номер Роу и эту пару.
– А где Шэдвелл?
– У него перерыв.
Двое охранников отеля остались стоять в дверях. Я на них посмотрела – выглядели они как люди. Даже недавно подкормились, чтобы цвет лица был натуральный, но мне с первого взгляда стало ясно.
Я уже поднимала пистолет с криком «вампиры!», как один из них бросил что‑то в комнату. Так быстро, что я заметила движение, но до сознания оно не успело дойти, пока не взорвалась светошумовая граната, унося с собой мир. Нет, я оставалась в сознании, но ослепла и ничего не соображала, поэтому следующим ощущением была боль. Я потянулась к больному месту и нашла дротик. Судя по ощущениям, транквилизатор.
Попыталась навести пистолет туда, где они были. Увидеть их, но совместное действие гранаты и наркотика завертело мир цветным водоворотом, контуры предметов закачались, расплываясь, я слышала крик Роу. Колени подкосились, я рухнула на пол. Кто‑то взял «браунинг» у меня из руки, и я не могла помешать. Не могла двинуть рукой. Ничем вообще. Упала на ковер посреди вороха одежды и засыхающих телесных жидкостей, и мир скрылся, будто повернули выключатель. Только что я лежала на ковре, и вот не стало ни меня, ни мира. Ничего.
Глава пятьдесят третья
Голос. В темноте звучал голос. Сперва я подумала, что это кто‑то из бандитов, но потом поняла, что все это куда хуже любых бандитов.
– Некромантка! – шепнул голос.
Страх ударил из темноты, искристый, как шампанское. На миг я ощутила свое тело. Озарение: я лежу на полу. И снова темнота.
– Некромантка!
Страх – и снова я в своем теле. Секунду света, ощущения – и темнота.
– Некромантка!
Кажется, я открыла глаза. А может, это было во сне. Темнота продолжала поедать мир.
– Некромантка! Останешься в темноте – погибнешь.
Все вокруг было белое, а руки – я почувствовала – связаны у меня за спиной. И снова транквилизаторы утащили меня в темноту.
– Некромантка!
Она тронула меня рукой – деликатной маленькой женской ручкой и в то же время огромной мохнатой лапой с когтями, мехом, и…
Когти нанесли удар. Темноту прорезала боль, из темноты хлынула кровь. Я очнулась, ловя ртом воздух. Пульс частил, сердце бешено колотилось.
Болела грудь. Посмотрев вниз, я увидела порезы на футболке. Капли крови заляпали плитки, на которых я лежала. Выворачиваясь, чтобы рассмотреть себя получше, я наконец поняла, что перед футболки разорван мощными когтями.
Я вспомнила, как они тянулись ко мне в темноте, и поняла, что это ее работа. Каким‑то образом Марми Нуар сумела это сделать. Матерь божья.
Последние капли транквилизатора вымыло из крови приливом чистого ужаса.
Я заставила себя не впадать в панику. Страх мне помог очнуться, помог избавиться от дурмана в голове и в теле. Теперь надо, чтобы страх сам по себе меня не обездвижил.
Кроме следов когтей, есть еще ранения? Голова болит, но это может быть и светошумовая граната, и дурман. Что же это за вампиры, что применяют против жертв современные гранаты и транквилизаторы?
Адреналин делал свою работу, мысли прояснялись. Это Марми Нуар нарочно меня пугала, чтобы пробудить, заставить действовать? Так, об этом подумаем потом. Сейчас – выжить. С остальным разберемся.
Я лежала на прохладном белом кафеле. Ничего ужасного. Да, но руки связаны за спиной – и это ужасно. Ничего хорошего ожидать не стоит, если плохие парни тебя связали. Можно было бы по этому поводу впасть в панику, но, во‑первых, толку в этом нет, а во‑вторых, Марми Нуар в этой белой комнате не присутствует. Что уже хорошо. Так где же это я?
Плитки были неброского цвета – нечто среднее между желтовато‑белым и бежевым. Я попыталась оглядеться, не особо двигаясь, потому что я понятия не имела, видят меня или нет. И не надо, чтобы они поняли, что я очнулась. Пока точно не надо. Чем больше у меня будет времени подумать до их возвращения, тем лучше. Если тебя связали и бросили на холодном полу, вряд ли тебе готовят приятный сюрприз. Скорее что‑то нехорошее. Кстати, где Джейсон?
Импульс перевернуться и посмотреть, нет ли его в другой половине помещения, был так силен, что пришлось напрячь мышцы, и пульс забился быстрее. Руки стиснулись в кулаки – я не успела их удержать. Вот тебе и притворилась спящей.
А потом издали, будто между нами были двери и комнаты, донесся мужской орущий голос:
– Где Лорна?
Голос я не узнала. А потом раздался голос, который я узнала.
– Не знаю! – вопил Джейсон, а потом завопил без слов.
Этого мне хватило. К хренам осторожность.
Я села. Оказалось, что тело еще ноет от каких‑то повреждений, полученных в номере отеля. Но это ерунда, заживает, а вот если я нас отсюда не вытащу, болеть будет куда как сильнее.
Я находилась в небольшой ванной комнате с унитазом и сидячей ванной – они были у меня за спиной.
Умывальник со шкафчиком. Зеркало на стене. Я осмотрела потолок, ища камеры – если на меня смотрят камеры, то мне кранты. По наблюдению я не эксперт, но ничего похожего на камеру видно не было. Мало кто помещает такую фигню в ванной. Если ты законопослушный гражданин, то такие вещи считаются незаконным вторжением в частную жизнь, и во многих штатах за это можно загреметь за решетку. Эти, конечно, уже разыскиваются за похищение и нанесение телесных повреждений. Вряд ли их напрягло бы обвинение в скромных половых извращениях.
Джейсон вскрикнул снова. Я на коленях подползла к шкафчику. Мы в частном доме: вряд ли Джейсону дали бы так орать в отеле. А тогда под раковиной должны быть некоторые очень опасные и потенциально полезные предметы. Только ради бога, пусть здешние жильцы не будут из тех, кто все кладет под раковину на кухне. Или того хуже, чтобы эти гады все полезное отсюда не убрали.
Так я молилась, поворачиваясь спиной и открывая шкафчик связанными руками. Когда мне это удалось, я обернулась посмотреть, с чем мне придется работать.
Две бутыли с чем‑то щелочным, с предупреждением насчет попадания в глаза и ядовитости при глотании. Ядовитость против вампиров не поможет, а вот насчет ожога глаз – это по делу. Не тот эффект, что был бы против человека, но больно будет. И это даст мне необходимые секунды, чтобы сделать что‑то более перманентное. У меня есть опыт бросания всякой дряни вампиру в глаза. Только бы теперь руки развязать – вот в чем дело. Если не удастся, то без разницы, сколько и чего в этом шкафчике – я прогорела.
Джейсон снова завопил – долго, прерывисто. У меня сердце забилось в горле, тело дернулось – и я поняла, что держит мои руки. Это гибкие наручники. Что‑то вроде большого витого галстука. А справа от умывальника – выдвижной ящик.
Я встала, повернулась к нему спиной, чтобы открыть. Господи, пусть там пилочка для ногтей найдется. Пожалуйста, Господи!
Когда я обернулась посмотреть, все оказалось еще лучше. В ящике лежали маникюрные ножницы. Кто‑то там, наверху, определенно мне симпатизирует. Перерезать гибкие наручники маникюрными ножницами у себя за спиной – это легче сказать, чем сделать. Но это можно сделать, и на самом деле это куда проще, чем пилить их пилочкой для ногтей – и все равно это упражнение в терпении и умении переносить неудачи. Эти неудачи были связаны с криками Джейсона. Он вскрикивал – я дергалась, ножницы соскальзывали – и надо было прилаживать их снова. В конце концов мне пришлось закрыть глаза, сосредоточившись на ножницах и пластиковой ленте, взять себя в руки, чтобы не вздрагивать при каждом крике Джейсона. Что эти сволочи с ним делают? Нет, я заставила себя об этом не думать. Слишком живое воображение мне сейчас не поможет. Надо освободить руки, а потом спасать Джейсона. Вот так все просто, легко и понятно.
Ножницы перегрызли последний кусочек ленты, и я была свободна. Настолько сосредоточилась на этой работе, что на секунду застыла. Потом выдохнула и открыла глаза. Очень осторожно вытащила руки вперед. Иногда, когда что‑то режешь у себя за спиной, на момент можно отвлечься и порезать себя, уже освободившись. Да, это всего лишь ножнички, но мне случалось и ножом делать такую работу.
Я секунду постояла, свободная наконец, и тут Джейсон завопил снова. Я наклонилась над химикалиями под раковиной. Спиртовой лосьон, жидкость для чистки унитазов, жидкость для чистки кафеля, жидкое мыло для заправки диспенсера, стоящего возле крана.
Послышались шаги – насколько я поняла, из коридора. Кто‑то шел в мою сторону. Джейсон снова закричал – далеко. Значит, идет не он. Отсюда следует, что тот, кто сейчас войдет в дверь, мне не друг.
Хорошо было бы иметь время составить план, но увы – уже надо было действовать. Схватив бутылку лосьона, я сорвала крышку. С той стороны тронули дверь, стали ее отпирать. Я занесла бутылку. Если не попаду в глаза, он только разозлится.