Фредерик скрестил руки на груди и сердито посмотрел на меня.
— Сколько же ты выпил?
Я ухмыльнулся, махнув ему почти пустой бутылкой из-под виски так, словно он задал самый смешной вопрос, который мне только доводилось слышать.
Он тяжело выдохнул, закатывая глаза. Приподнял вверх перед слаксов, чтобы присесть на пятки рядом со мной. Желание ударить его, чтобы он завалился на задницу, буквально поглотило меня.
Его убранные назад волосы пребывали в идеальном состоянии, темно-голубой костюм был безукоризненным. В его глазах цвета сапфира отсутствовал даже намек на напряжение или беспокойство. Он выглядел, как парень с обложки про счастливый и удачный брак.
Чего у меня никогда не будет.
Ах, черт побери, болезненные мысли вновь вернулись. Я так удачно напился до состояния беспамятства немногим ранее, и ничего не существовало в моих мыслях, но теперь туманное сознание сменилось на болезненную усталость. Я вздохнул.
— Просто уходи, Ру. Я не хочу, чтобы ты был здесь.
Он покачал головой.
— Я не собираюсь бросать друга, свернувшимся в углу, обдолбанным виски, не имеющим понятия, что же мучает его. — Он приподнял бровь. — Так что же... не дает тебе покоя?
Ужасный груз, который я носил в себе на протяжении долгих недель, взорвался.
— Она ненавидит меня! Вот, что мучает меня! — Я вскинул руки и бутылка упала.
Фредерик успел поймать ее, прежде чем она упала на пол.
— Она не ненавидит тебя, Мерсер. Ты не представляешь, как далек от истины. — Он посмотрел на виски, прежде чем сделать глоток, морщась, когда жидкость устремилась вниз по его горлу. — Ты объехал весь мир, ради того чтобы найти ее. Убил бесчисленное количество мужчин, чтобы найти ее, и ты изощренно пытал мужчину, который похитил ее, только потому, что она тебя попросила. Ты провел каждый день рядом с ней, смачивая ее лоб, претерпевая все галлюцинации без единой жалобы. Ты был здесь ради нее, и она знает это. Она все еще любит тебя.
|
|
Я рассмеялся.
— О, я жаловался. Я разбил множество дерьма, потому что не мог выносить ее кошмары или терпеть пустоту в душе.
Фредерик улыбнулся.
— Я делал те же самые вещи, когда пару лет назад Анжелика тяжело заболела гриппом. Я чувствовал себя таким беспомощным. И то, что я разбивал вещи, было хорошим способом выпустить пар. Моя женщина тоже взяла меня за яйца, точно так же как и тебя Тесс.
Я нахмурился. Фредерик нарисовал образ мужчины, который потерял свою силу воли из-за женщины. Который впадал в неистовство, когда не мог получить ее, у которого не осталось другого выхода, как только заботиться о ней, чтобы она вновь выздоровела. Это, черт возьми, был не я.
Или я?
Это значило, что я заботился о ком-то больше, чем о себе. Я ставил ее нужды превыше своих.
Качая головой, я возразил:
— Ты ошибочно принимаешь меня за слабака. Я чертовски пугающий сукин сын, который управляет международной компанией и спасает рабынь от извращенных ублюдков. — Я вырвал бутылку из его хватки и сделал большой глоток.
Фредерик хмыкнул, забирая у меня виски обратно.
— Забота о ком-то не делает тебя слабаком, идиот. Да, ты управляешь огромной компанией, как и я, но я могу возвращаться обратно к женщине, которую боготворю. Ты можешь быть одновременно сильным и нежным.
Мой мир состоял из жидкости и паров виски, я только отчасти заметил, что друг забрал его у меня, и у меня не было времени слушать его треп. Все, что я видел, — это мою прошлую жизнь. Как я работал на износ ради компании, отдавая все силы. Я жил одиноко, едва ли сопротивлялся существованию, но это лишь обозначало, что я очень устал, слишком сосредоточен на боли. Я даже не осознавал, насколько был одиноким, пока Тесс не появилась в моей жизни.
|
|
Всего этого не произошло бы, если бы я не отправил ее обратно к придурку парню. Но кто я был такой, чтобы удерживать ее? Только посмотрите, во что превратились наши жизни, а все благодаря моему гениальному плану.
Я склонил голову.
— Я только обманываю сам себя, Ру. Я не являюсь добрым человеком, который может быть нормальным.
Фредерик покачал головой.
— Ты прав. Ты не можешь. Поэтому прекрати пытаться им стать. Я знаю, Тесс на самом деле благодарна тебе за заботу, которую ты проявлял к ней на протяжении последних двух недель, но теперь она пошла на поправку. Пришло время показать ей мужчину, в которого она влюбилась. Господина. Доминирующего ублюдка, у которого есть садистские наклонности. — Он рассмеялся, добавляя: — В последний раз, когда был пьян, ты просто отправил ее обратно и поведал мне, каждую интимную деталь, все, что она позволила сделать тебе с собой в ту ночь, в твоей спальне.
Мой разум устремился к той ночи. Впервые, когда я позволил части себя вырваться на свободу, когда не сдерживался под действием алкоголя, когда подвесил Тесс и выпорол ее.
Я потерял всякий намек на контроль. Обнажая зубы, я опустил стену, что отделяла моих демонов, врываясь в нее. Не было никаких мягких движений или нежного занятия любовью. Я вколачивался своими бедрами в Тесс, издавая стоны, обливаясь потом, одержимый сумасшедшей нуждой быть глубоко в ней. Мне нужно было причинить ей боль, пометить ее, сделать своей.
|
|
Пока мой член находился глубоко внутри ее тела, я с силой проводил ногтями по ее заднице, пуская кровь, возбужденный тем, как Тесс тяжело дышит и задыхается от нужды.
Кляп не позволял вырываться ее крикам. Она выгибалась в моих руках, грудь подрагивала при каждом толчке. Комната взорвалась звуками тяжелого дыхания и шлепающих звуков влажной кожи. Температура воздуха была слишком высокой.
«Я кончаю. Бл*дь, я кончаю».
Я подскочил, когда Фредерик шлепнул меня по руке. Мой затуманенный взгляд с усилием оставил эротические мечты и сфокусировался. Как бы я хотел быть сейчас глубоко в теле Тесс. Как бы я хотел избавиться от расстояния, что разделяло нас.
— Тесс — твоя половинка, Кью. Она живет ради острого удовольствия на грани боли, а ты живешь, чтобы давать ей это. Если и существуют два более подходящих друг другу человека, то это вы. — Он поднялся на ноги, увлекая меня за собой. — Так что тебе нужно что-то сделать с этим.
Ох, гребаный Господь, комната не стояла на одном месте. Где, черт побери, мои ноги. Виски бушевало внутри, отчаянно ища путь, чтобы вырваться наружу, но я тяжело сглотнул, стараясь изо всех сил оставаться в вертикальном положении.
Фредерик потянул меня по направлению к ступенькам и толкнул, чтобы я поднимался по ним.
Я схватился за перила, стараясь противостоять тому, что он толкал меня туда, куда я не желал идти.
— Какого хрена ты делаешь?
— Я ничего не делаю. А вот ты собираешься. — Он толкнул меня плечом в спину, подталкивая вверх, пока я ввалился через дверь, падая в коридоре. Остальная часть дома спала; в конце концов, было два часа утра.
Он потер свои руки, словно поздравляя себя с отлично выполненной работой.
— Поднимайся. — Он махнул мне в сторону лестницы. — Иди исправь все.
Я покачал головой, игнорируя его глупые требования.
— А какого хрена ты забыл в такой поздний час у меня дома? Иди домой, к своей маленькой идеальной женушке. — Я не хотел звучать так, будто я завидую. Анжелика была красивой, идеальной женой, но из моих уст это прозвучало так, словно это было чем-то плохим.
Фредерик посмотрел на меня тяжелым взглядом.
— Я не ударю тебя только потому, что ты пьян. Если ты на самом деле хочешь знать, что я тут делаю, то я тут из-за Сюзетт, она позвонила мне, потому что ты выпустил всех своих птиц. Она разволновалась, что ты потерял контроль над собой. — Он вздохнул, тыча пальцем в мое лицо. — Она волновалась за тебя, мне кажется, ее поступок правильный, поэтому не ругай ее.
— Чертова прислуга, всюду сующая свой нос, — пробормотал я себе под нос.
— Может оказаться так, что эта чертова прислуга окажется твоим единственным спасением, если у тебя достаточно крепкие яйца, чтобы исправить все, что не так между тобой и Тесс.
Я развернулся, широко размахиваясь, с четким намерением ударить его. Если я больше не мог бить Тесс, замена тоже отлично подходила.
— Это нельзя исправить. Я пытался.
Фредерик увернулся и ударил меня, жестко, прямо в живот, именно туда, где находился весь сладкий, скрадывающий боль алкоголь.
— Прежде чем ты спросишь, это за то, что ты вел себя как мудак. Во-вторых, это была попытка вдолбить в тебя немного здравого смыла. Ты даже не пытался. Ты общался с Тесс так, словно боялся сломать ее. Разве поэтому она влюбилась в тебя?
Потирая живот, я покачнулся. Мне нужно было переосмыслить разрешение, которое я предоставил ему на управление компанией. Он задавал наитупейшие опросы.
— Что?
— Тесс влюбилась в тебя, потому что ты добрый, милый и уравновешенный? — Он фыркнул, широкая усмешка растянулась на губах.
— Bien sûr que non (прим. пер. с фр. Конечно же, нет). — Даже я рассмеялся от такого идиотского предположения. Эти три слова никогда не описывали меня, даже в мои лучшие дни.
— Она влюбилась в тебя, потому что ты извращенный ублюдок, который шлепал и пускал кровь, чтобы быть единым целым?
— Merde, когда ты говоришь таким образом, я похож на долбаного идиота с комплексом вампира. — Вкус алкоголя в организме сменился со сладкого на кислый, и мне больше не нравилась мысль быть пьяным.
— Так и есть. Полностью согласен. Но в то же время ты мужчина, который по уши влюблен в женщину, которая желает эту сторону тебя. Ты же говорил мне, она хотела быть твоей рабыней. Она вернулась к тебе, Мерсер. Ни одна женщина бы не захотела пройти через это, если бы не видела в тебе хорошее.
Это только напомнило мне, что именно из-за меня все ужасное случилось с Тесс. Это все моя ви...
Фредерик ударил меня по щеке. Такое женское действие, я рассмеялся.
— Решил немного поэкспериментировать со шлепками?
Он рассмеялся.
— Просто останавливаю сумасшедшую вереницу мыслей. Я слишком часто видел в твоих глазах этот взгляд за последние пару недель. Это не твоя вина. Конечно, твоя жизнь полна опасных мужчин, но ты и сам достаточно опасный, чтобы суметь защитить ее. Просто это было неудачное стечение обстоятельств. Вот и все.
— Это не было неудачным стечением обстоятельств. Мы вдвоем сглупили насчет трекера. Я думал, что она удалила его.
Фредерик кивнул.
— Я согласен. Вы оба повинны в этом. О чем это говорит тебе?
Ярость.
Резкий, ничем не прикрытый гнев, который струился по моим венам, сжигая алкоголь, заставляя меня видеть все четко впервые за прошедшие пару недель.
Фредерик сделал шаг назад, улыбка растянулась на его губах.
— Давай же...
Мой взгляд устремился вверх к лестнице, которая находилась над нами, я уже видел Тесс свернувшуюся под одеялом, полагающую, что она в безопасности. Но она не была защищена. Только не от меня.
— Она такая же испорченная, как и я. Ей надо извиниться. Она должна поблагодарить меня за всю кровь, что осталась на моих руках. Она должна мне вернуть то, что принадлежит мне.
— И что это? — пытался подтолкнуть он меня к действиям.
— Ее гребаное сердце.
Мои ноги двигались сами по себе. Я схватился за перила, спешно поднимаясь по лестнице, преодолевая две ступеньки за раз.
Я не мог двигаться достаточно быстро.
Фредерик позади меня. Я хотел сказать ему, чтобы он свалил, но у меня не было времени. Я и так потратил слишком много. У меня были наблюдатели, но мне было уже все равно.
Это разговор должен был произойти еще много дней назад. Тесс задолжала мне это. Черт побери, она была мне стольким обязана, и просто отгородилась от меня. Мне надоело быть отвергнутым.
Дверь распахнулась, когда я толкнул ее плечом. Тесс подскочила на кровати. Она вздрогнула, оставаясь на своем месте, ее перевязанный палец оставался лежать на простыни.
Я облизал губы в попытке найти в ее глазах единственную эмоцию, которую мне было необходимо увидеть. Страх. Она должна была испугаться моего прихода, но ее глаза были бесцветными в темноте. В них отсутствовал свет, паника и страх. Она выглядела так, будто уснула на долбаной церковной службе.
— Тесс, — прорычал я, направляясь к кровати.
Она позволила мне подойти. Не сдвинулась с места и не попыталась спрятаться под одеялом. Она склонила голову.
— Я думала, ты не будешь спать со мной. Не после того, что я тебе сказала.
Она все еще была одета в мою белую футболку, и я мог думать только о том, как раздеть ее, прежде чем распять на кресте — это все ощущалось так будто произошло сто лет назад. Тогда мы были счастливы. Я был терзаем и напуган, но счастлив, когда Тесс пообещала мне, что никогда не уйдет.
Я надавил пальцами на лоб, пытаясь взять под контроль свои мысли.
— Я не пришел сюда, чтобы спасть, эсклава. Нам нужно поговорить.
Она пристально посмотрела на меня, но все же кивнула.
— Хорошо.
Черт побери, где же был ее запал? Недовольство от того, что я поднял ее посреди ночи, чтобы поговорить о том, о чем она не хотела говорить. Мне нужно было видеть ее стойкость и дерзость. Но ничего не промелькнуло на ее лице, ни грамма эмоций
Я зажмурил глаза, пытаясь понять, какого хрена делал здесь.
— Кью...
Ее мягкий голос достиг моего сердца, я замер.
Я не хотел этого. Я не давал разрешения моей руке ударять ее по щеке. Это просто произошло. Сила ее власти надо мной сводила с ума моего монстра. Пребывающий в отрицании так долго, он сделал то, чего я так опасался на протяжении всего времени. Он забрал мой контроль — заставил меня ударить ее.
Мягкое покалывание в мой ладони и звук раздавшийся после того, как рука соприкоснулась с щекой Тесс, были чистым наслаждением. Я так долго скучал по этому. Я открыл глаза, смотря на красный отпечаток ладони на ее щеке. И в тот же миг мой член затвердел.
Это была первая эрекция с того момента, как я обнаружил Тесс такую сломленную и слабую.
Ее глаза широко распахнулись, когда я дотронулся до ее щеки нежным прикосновением кончиков пальцев.
Я ждал, облизывая губы, ожидая ее чистых слез, что были такими сладкими на вкус, но ее глаза оставались сухими. Ни соленых слезинок, ни изумления или же обвинения.
— Я знаю, что ты стараешься добиться от меня эмоций, Кью. Но... это бесполезно. — Она отвела взгляд. — Я пыталась. Я презираю себя за то, что делаю с тобой. Я люблю тебя и не могу вынести, что являюсь причиной твоей боли, но они заставляли меня...— Она сглотнула. — Мои мысли больше не безопасное место. Я не могу быть собой, потому что все, что в них происходит, наполнено злом. — Она подняла глаза. — Мне правда жаль, но тебе придется отпустить меня.
Алкоголь скрутил мой желудок, и я утратил всякий контроль. Я не гордился тем, кем стал. Я никогда не желал пребывать в таком бесконтрольном состоянии, но потерял все признаки мужчины и показал ей, как сильно зверь желал ее.
Я сорвал с нее одеяло и толкнул в центр кровати. Футболка приподнялась, обнажая плоский живот, и это вынудило меня укусить ее. Я хотел пометить ее слегка израненную плоть.
С рычанием, я впился ртом в живот Тесс. Она дернулась, когда я со всей силы прикусил ее. Я не прокусил кожу только лишь благодаря чуду.
Я улегся на нее всем своим весом, вжимая в матрас. Глаза в глаза, рот в рот, бедра к бедрам.
Я сильно толкнулся в ее тело, издавая стон от того, как моему твердому члену было хорошо. Прошло много времени. Слишком много с того момента, как я в последний раз обладал этой женщиной... желал эту женщину.
— Чувствуешь это, Тесс. Это для тебя. Я хочу тебя. Так. Чертовски. Сильно. Пожалуйста, вернись ко мне. — Я прижался своим ртом к ее. Ее вкус пьянил меня больше, чем алкоголь.
Я принудил Тесс раскрыть губы, вынуждая, чтобы она ответила на мои ласки языка. Она приоткрыла рот, позволяя мне целовать ее, но сама не ответила на мою страсть. Это было подобно тому, как если бы я целовал труп.
«Прошу тебя. Мать твою, умоляю, вернись ко мне».
Замедляясь, я поцеловал ее, вкладывая в поцелуй все горе и потери, что томились внутри меня. Показывая ей, насколько я нуждался в сильной, яростной женщине, которая не терпела мои закидоны, но позволяла мне причинять ей боль, несмотря ни на что.
Я так отчаянно в ней нуждался.
Я открыл ей свое сердце...
Никакой реакции.
Мой желудок сжался, и я отстранился, смотря пристально в глаза Тесс. У меня не было слов, чтобы описать безучастную, опустошенную женщину, которая смотрела на меня в ответ. Никакого признака похоти, или страха, или же смятения.
Ноль. Абсолютно ничего. Пустота
Хватая за плечи, я потряс ее.
— Очнись же, эсклава. Выйди из своего долбаного укрытия, встреться со мной лицом к лицу. Тебе больше не нужно закрываться от меня.
В ответ она не проронила ни слова, тогда я прокричал прямо ей в лицо:
— ЗНАЕШЬ, ЭТО НЕ ТОЛЬКО МОЯ ВИНА! Ты оставила трекер в своем теле. Ты забыла его удалить. Ты должна была сказать мне! Должна была убедиться, что только у меня есть возможность быть с тобой.
Я приподнялся, увлекая ее за собой, в попытке привести в чувства каждым произнесенным словом.
— Ты подвела меня. Разрушила все. Черт побери, Тесс! Сделай же хоть что-нибудь!
Проблеск чего-то мелькнул в ее глазах, прежде чем вновь исчезнуть, уничтоженный вытягивающим жизнь вакуумом внутри нее.
— Я трахну тебя, и тем самым заставлю вернуться ко мне. Это то, чего ты хочешь? — Я схватил ее здоровую руку и сжал ею мой член.
Он налился желанием в хватке Тесс, горячий и твердый; изнывающий от жажды оказаться внутри нее.
— Я возбуждаюсь, только если ты даешь мне отпор, Тесс. Так, черт побери, борись же со мной, потому что я так отчаянно нуждаюсь в тебе. — Я прижался лбом к ее, шепча: — Прошу тебя, скажи, что ты не дашь мне прикоснуться к тебе, в то время как на самом деле изнываешь от желания, чтобы я сделал именно это. Пожалуйста, скажи мне, что ты никогда не позволишь мне сломать тебя, в то время как ты только сильнее возбуждаешься от этого. Скажи мне хоть что-нибудь, эсклава.
Я убрал руку с ее, уповая на то, что она сожмет мой член и будет поглаживать. Мое сердце разбилось, когда Тесс ослабила свою хватку.
Мое видение застлала ярость.
Хватая Тесс за горло, я сжал его, заглядывая так глубоко в ее глаза, в то место, где жила душа. И меня чертовски напугало то, когда я осознал, что там не было ни намека на ее душу. Ничего, что было связано со мной. Взаимосвязь, что мы делили, исчезла.
— Тесс, пожалуйста. Я умоляю тебя. — Прижимаясь губам к ее вновь, я не двигался, ожидая, когда она ответит мне на поцелуй.
Один вздох.
Два.
Муки ожидания, чтобы она смягчилась, приняла мою защиту, мое желание дать ей то, что она хочет, но Тесс только напряглась в моей хватке. Ее горячая кожа стала ледяной. Она отдалилась от меня еще сильнее. Связь, которую мы делили, ослабла, потому как она опустошила все, что только существовало между нами глубоко внутри, оставляя меня во тьме, совсем одного, вновь.
— Воробей, — прошептала Тесс.
Мой мир накренился; сердце прекратило биться.
Я никогда даже не задумывался, что что-то может меня ранить настолько сильно. Я хотел вырвать свой мозг и прекратить существование. Одно это слово. Оно разрушило меня. Раздавило меня разрушительной мощью, оставляя в руинах, разбитым на осколки, стертым в пыль.
Я отшатнулся назад, поднимаясь с кровати. Тесс успешно отрезала мне ноги, вырвала сердце и оставила меня умирать.
— Воробей? — повторил я, мой голос надломился.
Она посмотрела мне прямо в глаза.
— Воробей, Кью. Мне так жаль. — Тесс опустила взгляд туда, где расстегнулась моя рубашка, открывая вид на татуировку. Она подалась вперед на коленях, делая знак рукой, чтобы я приблизился к ней.
Но я не мог сдвинуться с места. Она только что использовала стоп-слово и ожидала, что я подойду к ней?
Монстр внутри меня больше не пребывал в состоянии здравомыслия, он рвал свою плоть, дергал себя за волосы, желая освободиться от этого кошмара.
Когда я так и не сдвинулся с места. Тесс поднялась, спускаясь со смятого одеяла, и подошла ко мне. Она протянула свою крошеную руку, проводя по воробью на моем соске, и по тому, что был чуть выше — свободно взмывающему ввысь.
— Они заставляли меня причинять боль другим. Они вынуждали меня ломать их. Я больше не являюсь хорошей птичкой. Я не представляю, как мне с этим жить. Я опустошена. Растеряна. И время не излечит этого. Я больше не могу давать тебе то, чего ты жаждешь, даже если бы хотела. — Ее голос был хриплым, измученным. Я пытался не слышать или же не верить. Но вот оно. Это был конец.
— Ты не можешь иметь этого в виду. Ты оправишься. Позволь мне помочь тебе. — Мой разум был наполнен образами того, как я связывал ее, шлепал, пока она вспоминает, кем была. Я бы лег костьми, если бы это означало, что она вновь будет моей. — Я сделаю все, что ты попросишь меня. Только дай мне еще время.
— Я уезжаю этим утром, Кью. Мне жаль.
— Tu ne vas aller nulle part putain (прим. пер. Ты никуда не поедешь)! — Я оттолкнул ее, смотря беспристрастно на то, как она распласталась на кровати. Почему она не вздрогнула или же не показала, что ей больно от предыдущих повреждений? Неужели она дошла до того, что больше не чувствовал даже свое тело?
Животное внутри меня ревело, отчаянно желая разобраться во всем. Я схватил ее ногу, проводя по ней ногтями.
Появились четыре кровавые полоски, и опять ничего. Тесс просто лежала на месте, продолжая спокойно дышать, выглядя отстранено.
— Тесс, не делай этого со мной! — Я потянулся к ней вновь — чтобы хоть что-то сделать, но не имел ни малейшего понятия что. Ударить ее, обнять, отшлепать, приласкать — все это было лучше, чем ничего.
Руки сомкнулись вокруг меня, отдергивая назад.
Фредерик пробормотал мне на ухо:
— Она сказала «нет», Мерсер. Ты больше ничего не можешь сделать.
Я сопротивлялся, бл*дь, я сопротивлялся, но Фредерик был силен. Хватка его руки усилилась, вжимаясь своими мышцами в мою ключицу, когда он оттаскивал меня прочь от Тесс.
Последнее, что я видел: Тесс, сидящую по-турецки на кровати, с ее длинными волосами, струящими вокруг тела, и безжизненно серо-голубыми глаза, которые смотрели, как меня уводили прочь.
Больше было нечего сказать.
Все было кончено.
Прекращено.
Завершено.
Каждая дверь в моем разуме, каждая стена и каждый барьер, который я когда-либо воздвиг, вновь поднялись в моем сознании. Я отделял свои желания от человечности, удаляя себя из уравнения. Я закрылся так эффективно, так холодно, что мне только оставалось гадать, не психопат ли я.
Тесс ушла.
Фредерик ослабил хватку на мне.
— Мне жаль, мужик.
Я не произнес ни слова, когда направился прочь.
Прочь от рабыни, в которую влюбился.
Прочь от своего мира.
Глава 20
Свяжи меня, дразни, позволь своим утехам ублажить меня. Рань меня, люби меня, но, пожалуйста, только не покидай.
Тесс
В то мгновение, когда дверь позади Кью закрылась, меня начала бить неконтролируемая дрожь.
Я использовала стоп-слово.
Слово, которое сломило Кью и разрушило последнюю связь между нами. Я никогда не задумывалась, что мне придется использовать его, когда он целовал меня, отдавал всю свою любовь и потребность мне. Я не хотела быть причиной таких мук.
Тошнота тяжело обосновалась в моем желудке. Как бы я хотела забрать назад то, что сказала. Я хотела побежать за ним и пообещать, что смогу разобраться, как вернуться к нему. Предоставить ему шанс выбить это из меня, всецело подчиниться его контролю, но чем дольше я сидела здесь, тем более нерешительной становилась.
Вина и боль накатывали, как штормовые морские волны, разбиваясь о стены моей башни, стараясь поглотить меня и отправить прямиком в ад.
― Подумай обо мне. Подумай о моем мертвом и гниющем теле, что лежит в могиле. ― Блондинка с татуировкой колибри ворвалась в башню, разбивая мое сердце на тысячи осколков. ― Ты выстрелила мне в голову. Ты причина, по которой во мне так много сломанных костей.
Вина распахнула свои жаждущие челюсти, втягивая меня глубоко.
Стискивая зубы, я боролась. Я задрожала, когда добавила еще один слой кирпичной кладки к башне.
― Прости меня. Я не могу.
Воспоминание поглотило меня.
― Давай. Сделай это.
У меня больше не было сил даже мысленно не повиноваться. Подаваясь вперед, я провела лезвием ножа вниз по руке блондинки.
― Срежь ее. Назовем это осмотром, и нам больше не нужен этот товар.
Девушка задрожала, отчаянно качая головой, сжимая губами грубую ткань во рту. Ремни вокруг тела удерживали ее на месте, в то время как я держала ее запястье и обводила кончиком ножа вокруг ее штрих-кода татуировки.
Наркотики запутывали меня. Почему я должна была срезать это тату? Это должно быть очень важно, но, может, тогда мне стоило срезать и мою тоже?
― Сделай это, puta. Или я просто отрежу ей руку.
Я прижала острие ножа к внешней части татуировки, позволяя острому металлическому лезвию вонзиться в границу татуировки, когда хлынула кровь.
Девушка металась и рыдала, а я всплывала и вновь тонула наркотическом забытье.
― Отличный порез. Теперь срежь ее. ― Кожаный Жилет появился за моим плечом, проверяя работу.
Я кивнула и схватила ее руку, чтобы отрезать...
Тошнотворное зрелище разлетелось на кусочки, когда я рухнула на кровать. Рыдая, я почувствовала позывы к рвоте и стремительно потянулась за чашкой, что находилась на полу. Мой желудок вывернуло, кожа покрылась капельками липкого пота.
Звук открывающейся и закрывающейся двери не вызвал у меня ни малейшего интереса, когда на меня обрушилась еще одна волна тошноты.
Парень из 20-х, которого я видела той ночью, что провела привязанной, нежно собрал мои волосы, ожидая, пока меня закончит выворачивать. И только когда я была точно уверена, что больше не осталось чем тошнить, он унес чашку в ванную, прежде чем вернуться и помочь мне улечься в кровать.
Когда я улеглась под одеяло, он стоял и печально улыбался.
― Ты помнишь меня?
Я кивнула.
― Ты удержал меня от потери равновесия, когда Кью подвесил меня на деловом ужине. ― Впервые я не вздрогнула от мысли о Русском и его рукоятке ножа. Я никогда не узнаю, что стояло за действиями Кью.
― Так и есть. А также я коллега Кью и его самый близкий друг. ― Он указал на край кровати, приподнимая вопросительно бровь. ― Можно мне присесть?
Я пожала плечами.
― Конечно. ― Не часто меня навещают джентльмены в безупречных костюмах с желанием присесть на край моей кровати в три часа ночи.
― Меня зовут Фредерик, и я знаю Квинси еще с закрытой школы-пансионата. Он никогда толком не откровенничал и не рассказывал мне свою историю, но мы пережили достаточно, чтобы я мог судить, что он воспринимает жизнь очень тяжело. Даже он не понимает на все сто процентов, почему такой, каким является, и все же ты полностью его приняла. Впервые в жизни он встретил женщину, которая любила не только мужчину в нем, но и его темноту тоже.
Фредерик отвел взгляд в сторону, словно сильно расчувствовался, чтобы продолжать дальше.
― Я должен признать, что всегда считал, что Кью не сможет найти то, в чем нуждался. Я предполагал, что он перестарается настолько, что рано сляжет в могилу. Строя империю, посвящая свою жизнь тому, в чем он верил, было его спасение, он никогда не найдет того, что находят все люди.
Я не произносила ни слова, позволив Фредерику вести в разговоре.
― Когда тебя похитили, Кью отвернулся от всего, за что так отчаянно боролся. Он пожертвовал репутацией компании, отошел от образа, который с такой тщательностью создавал себе. Он даже отбросил в сторону человеческую часть себя, которую всегда старался оберегать.
Его глаза цвета аквамарина блеснули в темноте.
― Он искал тебя повсюду, Тесс. Убил бесчисленное количество человек ― в большинстве своем варварским, хладнокровным способом, все это во имя твоей чести. Он проехал тысячи миль, заплатил сотням людей за информацию. Спустился в ад, чтобы вернуть тебя обратно, а теперь, когда ты в безопасности, он стал не нужен.
Что-то тяжелое образовалось в моем горле.
― Если ты на самом деле считаешь, что у вас нет надежды быть вместе, то тогда уезжай. Уезжай, как можно дальше от Кью, потому что своим пребыванием здесь ты стремительно губишь его. ― Фредерик повернулся ко мне, встречаясь со мной взглядом, в котором горел гневный огонек. ― Но если ты считаешь, что у вас есть хоть крошечный шанс ― даже самый крохотный намек на надежду, что ты сможешь справиться с тем, что они сделали с тобой, тогда оставайся. Ты задолжала ему это.
Фредерик поднялся на ноги, разглаживая ухоженным руками костюм.
― А теперь, прошу простить мня. У меня есть жена, которая любит меня, и мне на самом деле нужно идти и сказать ей, насколько сильно я ее люблю. Наблюдать за тем, как такая идеальная любовь рушится между двумя людьми, чертовски ранит.