Я не выдерживаю, очередной раз. Я начинаю плакать и снова вжимаюсь в это маленькое тельце. Сама не замечаю, как без остановки начинаю говорить все, пока он обнимает меня в ответ и гладит по голове:
- Мне так жаль, Роберт, мне так жаль! Я чувствую, как земля уходит из-под ног. Я люблю тебя, очень сильно, больше всех на свете. И ни за что тебя не отдам, слышишь? Никогда не отдам. Я… Я боюсь тебя терять, дружочек, особенно когда Эл… я любила ее. Тоже настолько сильно, что на самом деле, что бы я ей ни говорила и что бы она ни делала, я бы прощала и помогала снова и снова, я бы находила любую помощь, о которой она бы попросила, я всегда ее прикрывала, всегда была опорой, но… не в этот раз.
Я чувствую, что исповедуюсь ребенку и рада, что мы это делаем в самой тихой части пансионата, где почти никогда никто не ходит. Какие-то секунды раздаются только мои всхлипы, но я продолжаю.
- Я не знаю, что делать. Я будто ничего не могу сделать сама, не представляю, как мы с тобой дальше будем, со столькими делами надо разобраться, а я… – я вытираю слезы и смотрю на него, понимая, что это должно выглядеть, как минутная слабость, а не как на самом деле: то, что съедает мой мозг изнутри. – Я должна собраться с мыслями. Ох, Роб, ну я и плакса.
Вытираю слезы и улыбаюсь, а он снова крепко обнимает меня. Эти маленькие руки приносят столько заботы и тепла, что я не представляю, может ли он вообще злиться?
- Я стану взрослее и решу все твои проблемы, Кэсси, – тихо шепчет он, заставляя меня улыбнуться. – Правда. Я тебя спасу. Но пока нам придется бороться со всем по отдельности.
Это самое трогательное, что в принципе со мной происходило. Что еще можно хотеть от братца? Наверное, ничего. Чтобы только никуда не влипал и не причинял боль сам себе. Но мне кажется, в этом он разбирается лучше меня.
- Я в тебя верю, мой герой. Расскажи лучше, как там твой знакомый?
- Камиль? – он пожимает плечами. – Мы много общаемся, его перестали бить ребята, когда увидели, что я с ними общаюсь, но иногда все равно приходится его защищать. Не уверен, что поступаю правильно.
- Почему? – я хмурюсь.
- Ну, я же не всегда рядом, чтобы его защищать, – он отворачивается. Я чувствую, что эта тема ему неприятно. – А он, мне кажется, этого не понимает.
Зато я поняла, к чему он ведет. Умен не по годам. Люблю его.
Все в моей жизни происходит как-то не вовремя. Не вовремя приходят, не вовремя говорят слова, не вовремя уходят… и оставляют такой бардак внутри и вокруг меня, что я не могу собрать все по кусочкам.
Джеймс вошел в квартиру как раз в тот момент, когда Джордан разбил стеклянный кораблик. Снова.
Кажется, я должна объяснить всю ситуацию с самого начала, потому что это выглядит, как какое-то обрывочное дерьмо. На самом деле, в моей голове это так и хранится обрывками, но я постараюсь соединить это в единое целое. К счастью, это более осуществимо, чем собрать заново кораблик.
После возвращения из Лондона я снова начала проводить дни в одиночестве, Фред почти не звонил, а я сама не желала его отвлекать – возможно, эта конференция сейчас дает ему свежий глоток, и для него Лондон – самый что ни на есть прекрасный город. Я просто погрузилась в учебу с головой, задерживалась в библиотеке и в аудитории мисс Иквел, иногда занимаясь у нее на чужих парах. Я, на самом деле, люблю то дело, с которым мне, похоже, возиться всю жизнь. Я чувствую, что хоть где-то остается частица меня, что я отдаю что-то важное, и люди смогут потом продлить эту цепочку из важных для них вещей от моих творений. Довольно философская мысль, но углубляться в нее не время. У меня вообще, как мне казалось, нет времени. Я все силы положила на то, чтобы готовиться к экзаменам и не думать о плохом. Не думать о матери. Не думать об Элайзе. Оказалось, что лучше всего у меня получилось не думать о Джордане, потому что я напрочь забыла, что хотела заглянуть в кофейню, где он работал. И как следствие, я этого не сделала, хотя я ему этого и не обещала.
Но сегодняшний его визит дал мне понять, что он ждал меня. Ждал, что мой шаг навстречу заново будет первым, когда вся эта нервотрепка с моим осуждением потихоньку стала спадать и переключаться на другие новости. К счастью для меня, моя жизнь мало интересовала людей, и никто больше меня не донимает. Но я все отвлекаюсь.
Уэйн выглядел очень расстроенным и рассерженным одновременно. Я долго стояла с открытой дверью, не впуская и не прогоняя его, не зная, что делать, не зная, что произойдет.
- Привет, – произнес парень тихо. – Можно я войду?
Его голос, несмотря на внешний вид, не звучал хоть сколько-нибудь печально. Он был грозным, не терпящим возражений, суровым. Я осторожно отступила, пропуская его внутрь, но мне казалось, что я совершаю огромную ошибку.
- Тут такое дело, Кэс, – говорил он, прохаживаясь по комнате и рассматривая стены. – Мы друзья, да?
- Да, – ответила я после долгой паузы, нутром чуя, что то, к чему он ведет, делает из меня отвратительного человека. – Да, Джордан.
- Тогда почему, – его ноздри невольно расширялись, когда он сердито вдыхал воздух. – Все, что мой друг сделал после освобождения – это потаскал меня по самым ненавистным местам и столкнул с не самыми приятными людьми? Где дружба?
- Я помогла тебе с жильем, – я даже не пыталась его обвинить, хотя, возможно, стоило. Я сразу начала оправдываться. – Да и ты сам сказал, что между нами уже…
- Я знаю, что я сказал, Кэс! – закричал он, выйдя из себя. Его темперамент стал более неустойчивым после тюрьмы. – Я знаю. Но я верил в тебя. Больше, чем в себя. Однако при первой же возможности ты слилась. Я защищал тебя при любых обстоятельствах, а ты…
- Да, Джордан. Я стала очень дерьмовым другом, – я старалась быть спокойной, хотя внутри все клокотало. Я просто знала, что если я дам себе волю и начну кричать, то из этого вообще не будет никакого толку. А так еще есть шанс спасти что-то теплое между нами. Хотя я теряю его. Теряю своего лучшего друга. – И я не слилась. Я… забылась. Возможно, это даже хуже, но я честно хотела с тобой повидаться и провести классно время.
- Но этого не случалось. Тебе стало все равно. Видимо, это я заслужил за все свои старания.
Он прошелся по комнате еще раз и остановил взгляд на книжной полке. Там было достаточно пусто, потому что я собрала книги, которые нужны по учебе и отдельно мои книги по дизайну, а их было не так много. Но еще там было несколько элементов декора. И среди них был стеклянный кораблик. Более утонченный, чем тот, что был найден мною когда-то.
- О, я помню, – очень низким и нарочито тихим голосом произнес Уэйн. – Хранишь сувениры из прошлого?
- Это другой, тот разбили, – спокойно отвечаю я, но чувствую беду. Мне страшно, Джордан звучал зловеще, будто в любую секунду сорвется с цепи. В этот момент в открытом проеме прихожей показался мужской силуэт. – Но мне важны некоторые воспоминания.
Парень взял кораблик в руку, рассмотрел со всех сторон очень внимательно и громко рассмеялся. Но потом он перестает. Сейчас он стоит, замахнувшись статуэткой прямо на меня, когда я инстинктивно вжалась в себя и закрыло лицо руками. Этот момент длится всего секунду, но для меня это вечно.
- Нахуй кораблик! – заорал он и со всей своей силой ударил вещицей об пол. Та разлетелась на мелкие куски, но тирада еще не закончилась. – Нахуй воспоминания! Нахуй тебя, Лифф! Даже сейчас, когда я стою тут и пытаюсь добиться от тебя хоть чего-нибудь, ты ведешь себя как инертное дерьмо!
- Что здесь происходит? – не выдерживает Джеймс, и я не знаю, на что отвечать, как реагировать, мои эмоции мечутся туда-сюда, но страх перебарывает все. Я молчу, пока Джордан разносит все мои нервы и предметы интерьера в клочья.
- О, вот твой новый друг, наверное? Поплачешься ему о том, что я такой несдержанный! – он ходил, и глаза его, хоть и свирепые, еле сдерживали слезы. Я чувствовала, что ему нужно что-то ответить, дать понять, что он ошибается.
- Джордан, я не…
- Молчи! Что ты можешь мне сказать? – он горько усмехается и становится напротив меня. – Тебе важны воспоминания, которые связаны с домом, где никто не уважал тебя, но о своем друге ты вспомнить не пожелала, хотя он был в шаговой доступности.
- Ты не прав, я вовсе не хотела, чтобы ты чувствовал себя брошенным. Я просто дура, которая сконцентрировалась на делах, забыв о других вещах.
Джеймс молча наблюдал за всем, подойдя ближе ко мне. Он стоял сбоку, и Джордан периодически поглядывал на него. Мы стояли так еще с минуту. Потом чернокожий все-таки разорвал молчание.
- Я заходил сказать, что уезжаю. Навсегда. Мы вряд ли еще увидимся, и я думал попрощаться. Вышло плохо.
Я молчала, потому что из последних сил пыталась сдержать слезы. Но когда я все-таки не справилась, и они начали скатываться по щекам, Уэйн развернулся и начал уходить.
Не знаю, чем я думала. Я помчалась к нему и обняла его со спины.
- Джордан, спасибо тебе за все, правда, – шептала я так, чтобы слышал только он. – Будь счастлив в том, что найдешь для себя.
Он обхватил мои руки и сжал ненадолго. Мы попрощались. Скандально для самой последней встречи. Буду надеяться, что еще увижу его, но почему-то все внутри твердит, что этот силуэт я больше никогда не узрю.
- Ну, наше знакомство всегда отличалось неловкими ситуациями, – Джеймс постарался очень мягко улыбнуться и почесал затылок. – Возможно, настала моя очередь смущаться.
Сквозь слезы я улыбнулась, потому что рада была находиться сейчас в этой квартире не одна.
Орвелл выслушал всю историю, которую он пропустил. Пришлось посвятить его в те подробности, которые я когда-то опустила. Пожалуй, иначе я просто не смогла бы объяснить сцену с Джорданом человеку, которому доверяю. Сказала ли я слишком много? Мне кажется, что да. Но что сделано, то сделано. Лондонец сидел и слушал до поздней ночи, и когда у меня уже просто не оставалось сил, уложил спать.
Утро холодное. Сейчас каждое утро становится холодным и неприятным. В квартире пусто и тихо, чему я даже удивлена. Но одиночество не длится долго, поскольку дверь снова открывается, и я вновь вижу знакомое лицо. Он улыбается.
- У тебя совсем нечего есть, – говорит Джеймс так, будто все то, что происходило вчера, сегодня не имеет никакого значения. Я знаю, что для него это не так, и искренне уважаю его за это. – Я сходил в магазин, у нас будет роскошный завтрак.
- Спасибо, – смягчаюсь я. – Извини, что вчера вышел такой разговор.
- Ничего.
- Какими судьбами ты здесь? – я решила не медлить с расспросами. Сейчас уже нет ничего, что могло бы еще нанести мне увечий. Ну, в краткосрочной перспективе.
Я буквально вижу, как до этого – в моих глазах непоколебимый – парень смущается и отворачивается. Затем он вздыхает и говорит, все также не смотря на меня.
- Я ожидал тебя увидеть. Даже надеялся на это, – он быстро находит, чем занять руки, продолжая готовить. – Хотел показать тебе Лондон с другой стороны, которая могла бы тебе понравиться.
Он ставит передо мной чашку с чаем и тарелку с круассаном. Затем садится, и все его движения кажутся мне неестественными, будто очень долго обдуманными. Я продолжаю хранить молчание, не зная, что сказать. Где находится грань, которую нельзя нарушать?
- Кстати, я закончил нашу работу и устроился в эту компанию. Они позволяют мне заниматься учебой и соблюдать гибкий график.
- Поздравляю! – искренне радуюсь я не только его успеху, но и тому факту, что могу что-то сказать. – Ты не мог не получить эту работу, вложив в нее столько сил.
- Ты тоже постаралась, – улыбается он и не дает мне вставить и слова. – Я, в общем-то, был на конференции и удивился, что ты не поехала от своего университета. Там я встретил очень крутого парня, Фреда, и он сказал, что вы знакомы.
- Так и есть. Фред мне очень много помогает, – я стараюсь аккуратно выбирать слова, чтобы не вызвать лишних расспросов.
- Ну, от него я и узнал, что ты решила на какое-то время совсем плотно осесть в Ливерпуле.
Я не могу найти слова. Мне очень неловко, особенно когда я осознаю, что мой приятель приехал из Лондона только для того, чтобы увидеть меня. И почему-то я боюсь испортить ту доверительность между нами. Те эмоции, которые когда-то были. Мне очень важно подобрать наиболее правильные слова.
- Да, он совершенно верно все сказал, – мямлю я. – Сам понимаешь, в моей жизни так много событий, что я могу совершенно запустить учебу, и хоть на меня не давят, я осознаю ответственность.
- Я буду жутким эгоистом, но позволь мне это, – он улыбнулся, и я не могла сопротивляться в принципе. – Я очень скучал. У меня сейчас как-то не особо ладится общение с людьми, тем более хоть сколько-нибудь дружеское. Ты совсем не ешь, не надо так.
- А? Да, да, конечно, – я на ходу задумываюсь о его словах и о том, что мне страшно их слышать. Это будто чужие ожидания давят на меня. Разламываю круассан, а в нем так много шоколадной начинки, что она выливается и растекается по тарелке. Долго смотрю на это темно-коричневое пятно, и мне кажется, что сама на себя гляжу оттуда. Ком застрял в горле. – Как же это у тебя и не ладиться с другими людьми что-то может? Ты же до жути харизматичный.
Он смеется. У него очень звонкий смех, который эхом отдает от стен. Я начинаю нервничать.
- В чем-то ты права, конечно, но тот же Фред не менее харизматичен, чем я.
- Он вообще человек-загадка, – вдруг вставляю я. Сама от себя не ожидав.
- Да, в этом тоже что-то есть. Ты очень проницательна, Кэсси, – мне кажется, он просто старается сохранять спокойствие и отвлечь меня, но видит, что это не помогает. Сжав мое запястье, он спрашивает. – Может, все-таки лучше не запирать себя, а дать развеяться? Ты в порядке?
Я в смятении. Я хочу сгинуть. Мне нравится тепло его руки и в то же время я хочу отпрянуть и зажаться в угол так, что меня оттуда невозможно будет вытащить. Что со мной?
- Я так уязвима, – шепчу я, закрывая глаза. – Джеймс, я не знаю… я не знаю, как долго это продлится. Эта мнимая безмятежность.
- Она не мнимая. Вселенная дала тебе время насладиться покоем, – как же он старается. Хотя бы ради этих стараний я должна пытаться собрать свои силы в кулак.
- Ощущения говорят иначе. Прости, – я медленно вынимаю руку из его ладони. Неловко, максимально неловко.
- Тебе нужна помощь, – констатирует он, и это совсем не звучит, как вопрос.
- Нет, Джеймс, я разберусь сама…
- Я вижу, как ты страдаешь. Это не есть хорошо, – он снова мягко улыбается. На самом деле, между нами никогда не было такого рода разговора. И я и не знала, что он может быть таким. Он более решителен, чем Фред, он сразу, напрямую, говорит, что он делает и почему. Это непривычно. – Ну, и я еще вчера подумал и решил остаться на какое-то время в Ливерпуле, живу двумя этажами ниже.
Мне страшно. Снова. И я пугаюсь не Джеймса, а того, что он к такому не готов. Я не знаю его так хорошо, но есть у меня ощущение, что он не знает, на что идет.
Почему страшно мне, а не ему?