Глава 13. «Самоистязание».




 

Я реже стала куда-то выходить. Можно задаться вопросом, а много ли я вообще выходила, но я говорю о таком состоянии, когда ты осознанно сводить контакт с внешним миром к нулю. Иногда это жизненно необходимо. Особенно после… некоторых обстоятельств.

Я не стала ни с кем об этом говорить. Ни с Джеймсом, которому я доверяю всецело, ни с Фредом, который на все найдет решение. У меня возникло ощущение, что я и так слишком много беру от людей и почти ничего не даю взамен. Поэтому практически беспрепятственно разрешаю обоим приходить ко мне в любое время дня и ночи. Собственно, сейчас они здесь, на кухне, пока я думаю над проектом и тем, как лучше представить его на презентации. Я загрузила себя до отказа бонусными заданиями, дающими дополнительные баллы, учитывая, что большую часть я успела потерять по всем предметам. Поэтому мне приходится трудиться, пока ребята отдыхают и наслаждаются посиделками.

Не скажу, что меня это не устраивает. Наличие кого-то в квартире позволяет мне не думать об одиночестве, в котором я себя заперла, как о чем-то плохом. Ребята все понимают и радуются, что я не абстрагируюсь от них совсем – и это не мои, а их слова. Тем более, что они очень сильно сдружились, и возможно, Фреду даже легче переносить потерю Томаса, который был ему близким другом.

Со стороны кажется, будто я оправдываюсь. И да, я оправдываюсь, перед собой. Иногда чувство вины крадется в закоулках моего сознания и давит на все болевые точки. Сейчас я чувствую что-то такое.

Об обстоятельствах. Со мной упорно пытается связаться мать, но я игнорирую все ее звонки. Возможно, мне стоило бы обратить на это внимание, но все внутри меня к этому не готово. Мне нужно заново нарастить этот барьер, который позволит сдерживать ее натиск, потому что сейчас – я это точно знаю – она меня им задавит. Сообщение на автоответчик она оставила один раз. Но зато какое!

«Кассандра, не веди себя как ребенок. Ты победила, хорошо? Да, признаю, даже после своего обещания вас не трогать я все еще пыталась вернуть Роберта, но проделанная тобой работа оказалась хороша. Мой юрист не смог ни к чему подкопаться, и я решила отступить. На этот раз абсолютно точно, клянусь. Но я звоню не для этого. Я знаю, что ты скорее всего не поверишь мне, но есть разговор личного характера, и он касается твоего друга, Фредерика. Это крайне важно, пока ничего не случилось. Хватит бегать от меня, Кэсси, я все-таки твоя мать, и несмотря на все мои грехи, я люблю тебя. Обязательно перезвони мне, когда созреешь. Но вынуждена тебя поторопить».

Честно сказать, это крайне странно. Но совершенно очевидно, почему я не стала ни с кем об этом разговаривать. Если она права, то Фред, который и так последнее время бывает раздражителен (как никак, время экзаменов и сдачи проектов наступило), окончательно сорвется на меня, а он старается быть заботливым и ласковым. И Джеймс тут не спасет, хотя он неплохо так умеет регулировать обстановку. Если же она неправа, то это только лишний шум и нервотрепка. И поэтому я решила оставить беспокойство об этом происшествии на свою голову.

Да и я знаю, что они там обсуждают между делом, на кухне. Как вырвать меня из моего кокона. Как снова заставить выходить в мир и пытаться взаимодействовать с людьми. Я не хочу им говорить о том, что я сама это все сделаю, когда придет время. Да и они не наседают на меня, а просто рассуждают, как бы мне помочь. Иногда я присоединяюсь к ним на кухню, чтобы выпить чаю и тоже обсудить что-нибудь, но это бывает крайне редко. Однако, невозможного не бывает.

 

В этот раз в то время, когда должна была быть пара по истории, Кестен устроил контрольную. Вообще, он обещал дочитать нам курс и выставить оценки, исходя из посещения лекций. Это должно было быть очень просто, но в итоге что-то дернуло его сделать по-другому. Скорее всего, какое-нибудь решение ректора или кто там управляет всей этой системой образования? Все там не так уж гладко.

Контрольная не то чтобы уж очень сложная, но требующая времени. Когда Фред через десять минут сдал работу, я была ошеломлена. Когда я увидела, что он сдает пустой листок, я совсем опешила. В нерешительном состоянии я находилась достаточно долго, но тот факт, что Кестен вообще не посмотрел на сданную работу, заставил меня пойти на отчаянный шаг. Я ускорила темп написания, ведь мне предстояло сделать копию, а еще и другим почерком.

Я удивительнейшим образом уложилась в срок, и теперь необходимо было только незаметно подменить истину ложью. Мне было ужасно неприятно это делать, но между уважением к историку и желанием хоть как-то помочь Ребелу приоритеты уже были расставлены. Пристальный взгляд профессора на себе я заметила, когда уже уходила из аудитории. Вряд ли мольба всем богам помогла бы ему подумать, что я что-то сделала, но я до самой столовой старалась держаться хладнокровно и с той же манерой, что и последние дни. Он ничего не сказал, и я очень надеюсь, что мне не попадет в этот период. Две недели до рождества. И моего двадцатилетия.

 

Во время обеда мы с Фредом сидим друг напротив друга и молча едим. Моя еда дрожит от каждого прикосновения к подносу – я очень нервничаю и не решаюсь задать ему вопрос и признаться в том, что сделала. Он достаточно равнодушен, но серьезен. Все почти как всегда. Но что-то мне подсказывает, что все пойдет не так.

Вдруг к нам подсаживается еще кто-то. Фредерик улыбается, я медленно поворачиваю голову и вдруг осознаю, что это наш общий друг, Джеймс.

- У меня для вас есть новости, которые, надеюсь, вам понравятся, – усмехнулся он и стал уплетать булочку с корицей. – Я вчера очень долго разговаривал со своим деканом, и в итоге мне разрешили отработать некоторые дисциплины здесь, в ливерпульском вузе!

Наступила пауза, но я довольно быстро ее прервала.

- То есть, как? Что ты ему сказал? – я отвожу взгляд и перевожу его на еду. – И зачем?

- Тут все просто, Кэсси, – с видом человека, знающего свое дело, произнес парень. – Я убедил его в том, что для повышения престижности вуза было бы неплохо давать студентом проходить временные практики в других заведениях. Он растаял.

- Не сомневаюсь.

- Ну и все для того, чтобы вытащить тебя из хандры, – он обнял меня за плечи и говорил это тихо и очень по-доброму. Я не стала ничего отвечать, тем более что через пару секунд он отпустил меня.

Не то чтобы я удивлена, просто немного обескуражена. Я сама никогда бы такого не сделала. Я никого бы не заставила по своей воле. Но похоже, что заставила. Мне ужасно неловко.

- Ну, что ж, поздравляю! – растянулся в улыбке Фред, откусывая от котлеты кусок. Как будто ничего и не было. Это только одна я замечаю? Они начинают болтать, и для них все приходит в норму, а мне тошно, я не могу уже смотреть на еду и начинаю просто ковыряться вилкой в тарелке. Может, у меня паранойя? Может, на самом деле все в порядке?

Но не похоже на то, совсем не похоже.

 

Я поймала его после обеда. У нас у обоих был перерыв, и я заставила его подождать. Похоже, что на действия меня побуждают только паранойя и страх. Но что я могу с этим поделать? Я должна понять, в чем дело, и есть ли это дело вообще? Фредерик как-то очень неохотно согласился со мной поговорить в одном из пустых коридоров.

- Так что ты хотела? – спрашивает он, как только мы выходим из суетного потока.

- Я хотела узнать, что с тобой происходит.

- В смысле?

Он строит из себя дурака, будто не понимает, в чем дело. Но от меня так просто не отвяжешься.

- Ты серьезно считаешь, что я ничего не вижу? С моего ракурса проще всего наблюдать! Я вижу, что есть проблемы, о которых ты отказываешься говорить, да еще и всеми силами пытаешься от меня откреститься! – я выдаю это все очень импульсивно, переходя на повышенный тон, почти крик. Но зная, что здесь бывают люди, которые могут заниматься, стараюсь сдерживать свое отчаяние.

- В этом-то и дело, Кэсси. Это мои проблемы. Не твои, – глаза его смягчаются, но выражение лица остается непробиваемым. – И ты не должна в них лезть, правда. Оно того не стоит.

Меня одолевает буря эмоций. Фред Ребел – светлый человек с прекрасными мыслями и нескончаемой добротой – в итоге тот, кто больше всех от меня скрывает. А я ему всю душу нараспашку. Мне хочется плакать, снова и снова, но я понимаю, что слезами сделаю все только хуже, и он только убедится, что я ничего не должна знать. Тогда из последних сил я, пытаясь не выдавать эмоций, шепчу:

- Неужели я настолько сильно ничего для тебя не значу?

Парень подходит ближе.

- Наоборот, – вкрадчиво отвечает он и обнимает так крепко, как никогда себе не позволял. И мне не больно, а приятно. Я будто чувствую, что он боится отпускать. – Ты значишь для меня слишком много.

Я обнимаю его в ответ, и мы так стоим какое-то время. Я не стала расспрашивать, но мне стало страшно от его ответов. Что с ним происходит? Я постоянно задаю этот вопрос и не могу найти ответ. А он мне очень нужен.

 

Орвелл стал проводить очень много времени со мной. Когда мои пары закончились, он ловко присоединяется по пути из моего кабинета и тут же начинает что-то говорить. Я особо не слушаю, да и выгляжу, наверное, мрачнее тучи. Даже не смотря на такие слова от Фредерика, я не перестала беспокоиться, мне не стало легче ни на грамм. От всех этих проявлений привязанности становится только больше не по себе, плохие мысли сами лезут в голову, хотя ничего конкретного я не могу себе представить. Еще и звонок матери… что она вообще хочет мне сказать?

- Земля вызывает Кэсси! – Джеймс машет рукой перед моим лицом.

- Да, да, прости, – мямлю я. – Я загрузилась.

- И при том уже очень давно, – пожимает плечами он. – Я не смог бы так прожить и дня. Тебе обязательно нужно развеяться.

Если говорить начистоту о Джеймсе, то надо заметить, что я провела с ним достаточно много времени с его приезда, чтобы пронаблюдать и кое-что понять. Он идеален практически для любой девушки. Он понимающий и добрый, он умеет шутить, остроумен, харизматичен, обладает потрясающей смекалкой наравне с эрудицией. Но есть в нем одна черта, которая может невероятно выбесить. Это гиперактивность. Я не знаю, замечает ли он за собой сам и замечает ли его окружение, ведь все могут просто сказать, что он такой деятельный, и поэтому у него шило в жопе. Но нет, иногда видно крайности этого всего. Он не может долго разговаривать на одну тему, обожает мультитаскинг, даже если он чувствует смертельную усталость, он не перестает что-то делать, пока не свалится в кровать. Иногда это существенная проблема.

- Я уверена, – решила я перевести тему, пока он не заметил, тем более, что с ним это легко в силу его несдержанности. – Что ты уже исследовал кампус, и тебе его показывала какая-нибудь девушка.

Он усмехнулся, но было очевидно, что упустить возможность к нему подкатить могли немногие.

- Так вот, есть у меня здесь любимое место. Хочешь пройтись?

- Конечно! – улыбнулся он, как будто для него это было жизненно необходимо. – И почему я раньше тебя об этом не спросил?

Мы шли в сад, и я наблюдала, как снег укрыл всю землю, и как кусты сирени сейчас выглядят такими опустошенными. Я всегда сравнивала их состояние со своим. Можно ли сказать, что я замерзла изнутри? Пожалуй, что да. Но в этот раз я была не одна, и стоит отметить, Джеймс Орвелл заставил меня смеяться! Он стольким со мной делится, что мне кажется, что он живет куда больше, чем по нему можно сказать. Интересные факты о Лондоне, статьи, конференции, концерты, воспоминания из детства. У него они такие радостные всегда.

- И вот эта собака деда гонится за мной, огромная, клянусь, – он рассказывает с пылом, пока мы стоим у сирени. – Меня спасло только то, что я побежал к своему другу, родители которого как раз готовили что-то мясное, и мне крупно повезло, что эта обманка сработала.

- Ну, тебе не стоило перелезать через забор. Думаю, ты мог бы и дождаться старика.

Он улыбается. Но ничего не говорит. Какое-то время я просто осматриваю обстановку, и в мою голову даже приходят какие-то идеи, которые можно реализовать в проекте, тем более, что сдача скоро.

- Я понимаю, почему ты любишь это место, – тихо произносит он. – Оно под стать тебе.

Стало очень тихо. Мы идем медленно и потихоньку выходим к воротам. Меня гложет все одна мысль, не знаю, почему именно эта. И я невольно ее произношу.

- Если подумать, вы с Фредериком оба так добры по отношению ко мне, – я грустно поджимаю губы. – Но проявляете вы это совершенно по-разному.

Опомнилась я только, когда он на выходе с кампуса сказал:

- Я уверен, что он хороший человек. Ему просто сейчас совсем не до этого, столько проблем…

Тут Джеймс сглатывает и понимает, что сболтнул лишнего. Я вижу это по его глазам. Решаю не создавать неловкую ситуацию и, пожимая плечами, иду вперед. Хотя на самом деле, мне обидно. Похоже, только я не знаю этого волшебного секрета мистера Ребела.

 

Прошла еще одна неделя. Остался один экзамен и один проект. Даже поверить не могу, что к концу декабря освобожусь от этого всего (некоторым придется сдавать какие-то экзамены в январе, но я была настолько требовательна к себе, что и преподавателей заставляла выслушать меня раньше). Сегодня я пришла только для того, чтобы узнать свой результат по истории и пообедать дешево в столовой.

Когда Кестен раздавал работы, я не заметила, чтобы на его лице дрогнул хоть один мускул. Работа Фреда с отличной оценкой заставила меня немного гордиться собой, а его – смущенно улыбнуться, когда он посмотрел на меня. Похоже, он явно не ожидает ни от кого помощи. Что-то не так.

На моей работе также стояло отлично. И еще приписка размашистым почерком: «Останьтесь после пары». Наверняка, Кестен все понял и определенно хочет влепить мне жизненный урок прямо в лицо. Так или иначе, пришлось сидеть и слушать его разбор и пожелания на следующий семестр.

- Мисс Лифф, – сухо начал произносить он, слегка повысив голос. – Я настоятельно, настоятельно рекомендую Вам больше не заниматься фальсификацией работ.

- Да, профессор, – он прав. Но я и не собиралась, это был единичный случай.

- Я понимаю, что вы все – молодые люди, у вас свои тараканы в голове… впрочем, это не отменяет того, что Вы и в этот раз не должны были проворачивать такие трюки, Кэсси.

- Профессор Кестен, я понимаю, - мой голос звучит жалобно и слегка дрожит. – Но он мне важен, и я не могла просто…

- Да, да, Кэсси. Вероятно, ты забыла, Фредерик Ребел – студент, который отлично справляется с моим предметом. Но при нынешнем его положении вполне нормально, что с некоторыми работами он не справляется, – историк развел руками, а я нахмурилась. – Я дам ему больше времени на то, чтобы досдать какие-то работы, чтобы поднять балл. Что, впрочем, не будет для него проблемой позже.

- Ну неужели! – я разозлилась. Мне в какой-то момент захотелось разнести всю аудиторию от досады, но мой самоконтроль достаточно хорошо был развит, чтобы я ограничилась только вопросами. – Даже Вы знаете, в чем дело? Все, кроме меня? Это не справедливо!

Старичок с грустью смотрит на меня, долго о чем-то думает, но спустя долгую паузу все-таки неохотно выдает:

- Скажем так. На Фреда сейчас сыпется множество угроз серьезного характера. Связанное с его прошлым, и даже немного настоящим. Тебе пора Кэсси. Не совершай ошибок.

Я хватаю вещи и выхожу из кабинета, не попрощавшись. Может показаться, что я в бешенстве, но на самом деле, я в растерянности. И не знаю, что делать дальше. Стою у окна и смотрю на зимний пейзаж. Так себе погода.

Прошлое, которым Фред так и не захотел делиться. Достаю телефон и смотрю на кучу звонков, которые так и не были отвечены. Мать не унимается. И сейчас мне кажется, что позвонить и узнать все от нее – единственный выход. Потому что больше никто и не хочет делиться информацией, кидаясь абстрактными фразами, а я сгораю от боли изнутри.

Это будет тяжелый разговор.

 

Глава 14. «Любовь».

- Алло? – ее голос тревожен. Я долго пыталась набраться смелости набрать ей (забавная фраза), и теперь еще несколько секунд я просто молчу. Но мне нужно начать говорить.

- Я надеюсь, – робко начинаю я без прежней смелости. – Что ты сможешь рассказать мне. Мне нужно узнать.

Вздыхаем мы одновременно. Я закрываю глаза и вижу образ этой бледной светловолосой женщины. Стройной и в каком-то плане даже безупречной. Скорее всего, она в узкой серо-голубой юбке или в светлом комбинезоне. Она печально улыбается и начинает говорить:

- Конечно, – ее голос звучит необычайно мягко. Медленно иду по коридору и смакую это, пока могу. – Я расскажу все, что знаю. Приезжай.

- Я все еще не хочу повторения прошлого разговора, – осекаюсь я. Мне невыносимо больно, все тело прожигает изнутри, будто я доживаю свои последние секунды, но я изо всех сил стараюсь мыслить рационально. – Лучше не у тебя дома. Ни у кого.

- Хорошо, – прокашлявшись, сказала она. Кажется, мы разговариваем целую вечность. Но просто мы обе стараемся быть осторожными и не испортить все раньше времени. Иногда я действительно думаю, что очень на нее похожа. – В центре есть очень хорошая кофейня, мы в ней раньше часто бывали, можем встретиться там.

- Пожалуй, – инстинктивно киваю я. – Буду ждать там через двадцать минут.

Я быстро сбрасываю и шумно выдыхаю. Что я узнаю из этого разговора? Будет ли Фиби Лифф мне врать? Готова ли я к тому, что услышу? Ответы на все эти вопросы настолько неопределенные, что только вгоняют меня в большую апатию. Медленно покидая кампус, я направляюсь на самую судьбоносную для себя встречу.

 

Мне приходится ждать около пяти минут, прежде чем я вижу знакомый силуэт. Мне кажется, что ее черты стали острее, но выглядит она все также прекрасно. Мы быстро делаем заказ и переходим к делу, как только официант уходит.

- Давай без лишних слов, – нервно бросаю я. – Что ты хотела рассказать?

- Я обнаружила кое-что интересное, когда мой юрист подготавливал всю информацию об Элайзе после ее смерти, – со всей готовностью отвечала она. Ее глаза внимательно осматривают меня, пока мать говорить. – Совершенно ясно, что она не переставала принимать наркотики. Может, и хотела, но силы воли у нее оказалось меньше.

- Как к этому причастен Фредерик? – бросаю я посреди рассказа. Женщина с тяжестью выдыхает и затем произносит:

- Будь терпеливее. Так вот. Оказалось, что ее последний курьер работал на отца Фреда, Артура Ребела. Тот уже очень давно занимается дилерством, поэтому я не очень удивлена, что он занимается доставкой в другие города.

Нам приносят напитки, и Фиби отпивает немного. Я слишком сосредоточена для того, чтобы притронуться к чаю. То, что я слышу, не похоже на ложь. Но от таких ощущений мне становится только страшнее.

- Фреду сильно досталось, – безжалостно продолжала мать. – Насколько я знаю, Артур занимался своим бизнесом еще до его рождения. С более или менее осмысленного возраста мальчика уже заставляли доставлять товар, делать закладки, осуществлять разовые сделки. Не самая приятная история.

- Да уж, – хриплю я и понимаю, что во рту пересохло. Дрожащей рукой хватаю чашку и медленно начинаю пить, но чувствую, как совсем не хочется.

- Это не самое печальное. Ты знала про его девушку, Аннету? – вдруг спрашивает она. Я киваю.

- Да, он рассказывал о ее смерти.

- Из того, что я знаю – Артур ее избивал, и поэтому Фред перестал помогать ему. Они собирались уехать, но в итоге Аннету положили в больницу, куда не пускали его отца, – женщина перестает на меня смотреть, и с каким-то сожалением глядит в окно куда-то вдаль. – Фред уехал один, и так оказался в Ливерпуле.

Она ставит чашку на стол и поднимает глаза на меня. Мне снова необходимо отпить чай и осознать все, что происходит. Я не знаю, что думать. Это похоже на правду, она давно не говорила со мной вот так, как сейчас.

- И что теперь?

- Не знаю, Кэсси, – отстраненно говорит Фиби. – Если ты решила узнать что-то от меня, наверняка эта история имеет значение. Мы бы никогда ее не узнали, если бы Элайза не стала пытаться подружиться с курьером Артура Ребела, который из Бристоля добрался в Ливерпуль.

Я вдруг ловлю себя на мысли, что моя мать вообще не осуждает Фреда за то, что он делал в силу обстоятельств, и это показалось мне таким… располагающим? Так или иначе, я решаюсь ей доверять.

- Хорошо. Спасибо за информацию, – я кладу деньги на стол. – Мне пора.

Пока она не успела меня остановить, выхожу из кофейни и бегу к метро.

 

Я искала Фреда везде, и искала очень долго. Я нуждалась в этом разговоре, будто он мог разрешить абсолютно все, что сейчас происходит. Хотя, если подумать, то так и есть. Такая ситуация делит жизнь на «до» и «после». С другой стороны, сколько в моей жизни оказалось таких ситуаций? Сплошная черная полоса проходит прямо посередь меня и расширяется с каждым днем, заполняя все собой. И я впервые чувствую такое ярое желание бороться, и я буду.

Так или иначе, с Ребелом я увиделась поздним вечером, у квартиры Джеймса. Честное слово, не знаю, что меня дернуло заглянуть, если есть лифт. Но это было не зря. Я подождала, пока они попрощаются, пока перед носом Фреда закроется дверь и пока он развернется. Мы долго стояли и смотрели друг другу в глаза, пока я не решилась сказать:

- Кажется, нам есть, о чем поговорить.

 

В начале своей речи я была спокойной, но уже сейчас, к концу своей тирады, я не могу быть таковой, меня снова всю трясет. Я так и не знаю, что это такое, но подозреваю, что просто нервное.

- Я все знаю, – уверенно произношу я в начале. – Я все знаю, хотя я даже не уверена, все ли это. Но уже хотя бы что-то. Знаешь, откуда? – он мотает головой. – От собственной матери! Что самое смешное, Фредерик, об этом знают все: Джеймс – знает (и наверняка от тебя!), Кестен – знает, он все откуда-то знает, все знают! Но не я. Ты решил никогда со мной не делиться своим прошлым, хотя оно неразрывно связано с моим. Я заслуживаю знать. Я…

И тут началось. Где я успеваю набраться слез, если они постоянно начинают хлестать из меня? Или это мое наказание за прежнюю черствость? Я получила сполна, хватит.

- Нет, молчи, – он уже собирается что-то сказать, но я не могу. Тогда я точно не скажу всего, что хочу, что нужно высказать. – Я чувствую огромную вину перед тобой. Ты всегда был на моей стороне, как бы ужасно я себя не вела. Ты всегда находил, как мне помочь во что бы то ни стало, когда мои руки опускались, и я представала перед тобой разваливавшимся куском дерьма. Мне стыдно, ужасно стыдно за то, что я ничего не сделала для тебя. Я не… – я ловлю себя на мысли, что дальше я сама не понимаю, что говорю, не то что он. Из-за рыданий не хватает воздуха, и всхлипы становятся невыносимо громкими.

Я закрываю лицо руками и всеми силами пытаюсь себя остановить от дальнейших истязаний, а что он? Фред тихо подходит ко мне и сжимает в объятиях, крепче, чем прежде. Я чувствую, как он гладит меня по голове и целует в макушку, пока я все всхлипываю, как нашептывает что-то, что я разобрать не в состоянии из-за своих всхлипов, но чувство тепла начинает медленно растекаться по мне, и я понимаю, что парень не отпустит меня, пока не успокоит.

 

Когда я смогла нормально разговаривать, мы прошли на кухню и сделали чай. Он крепкий, как я люблю, с лимоном. И вот мы сидим за столом, гробовая тишина стоит везде, и ее нарушают только наши голоса, которые кажутся ужасно громкими, хоть и говорим мы полушепотом.

Я вываливаю ему все свои карты: всю ту историю, что мне рассказала Фиби. И даже про Аннету. Ребел в ответ только кивает:

- Да, мы с ней тогда собирались сбежать в Ливерпуль от всего этого. Но судьба распорядилась иначе, – тут он поднимает взгляд и печально улыбается. – Ее можно было спасти. Что пошло не так – остается для меня загадкой. К сожалению, как от прошлого не беги, рано или поздно оно напомнит о себе. Прости за сестру.

Я машу головой. Слова сами льются из моего рта.

- В этом нет твоей вины. Не ты ей толкал что бы то ни было. Эл сама подсела, а твой отец дал ей желаемое.

Он усмехается. Теперь всегда, когда он улыбается, это уже не то светлое и нахально солнечное лицо, которое я видела в сентябре. В нынешнем лице не было надежды. И в глазах я снова узнавала боль.

- Ты знаешь только то, что тебе рассказала мать?

- Да.

- Тогда это не вся история, – Фред вздыхает. – Думаю, что теперь мне придется ей поделиться. Так уж вышло, что Элайза выплатила далеко не всю сумму, и даже не половину. Это водится у моего отца и его клиентов, он потом выбивает из них все возможные деньги, а они хотят еще.

Мне становится жутко. Но я понимаю, что история от первого лица всегда будет тяжелее, да и к тому же, Фредерик Ребел наконец-то делится тем, что было раньше. Хотя бы частично.

- Я понимал, что когда он узнает, что Элайза умерла, то непременно начнет угрожать родственникам. В данном случае, тебе, потому что у тебя меньше авторитетности, с матерью ты связь не поддерживаешь – становишься очень легкой добычей. И я понял это как раз на второй день конференции, а от Лондона до Бристоля всего час езды. Я не был удивлен, что практически ничего не изменилось – все-таки, меня не было всего несколько месяцев. Мне пришлось проявить немалую выдержку и припомнить ему многое, чтобы он согласился на мою просьбу закончить с наркобизнесом и простить Элайзе долг, потому что выплачивать его будет некому. Согласие он, конечно, дал, но с условием. И я не хочу тебя впутывать до тех пор, пока не разберусь с этим.

- Уже поздно умалчивать, Фредерик. Хватит, – выдавливаю я, пока появилась пауза в его словах. Он говорит как никогда плавно и сдержанно, шестеренки в его мозге постоянно вертятся и думают, какие слова лучше всего произнести.

- Ладно, но это очень секретно, и об этом знает только один человек, а не все.

Пока он собирался с мыслями, до меня вдруг дошло, откуда Кестен мог все знать. Я и сама поучаствовала, сделала вклад в папку, где он черпал ресурсы. Досье у Страггински! Два сапога пара. В жизни бы не поверила, что такая мысль меня посетит во время беседы о более важных вещах.

- Так вот. Я должен провести крупную сделку. Крупнейшую в его карьере, если уж на то пошло. Такая вот плата за все это. Заказчик очень требовательный, дело невероятно рисковое, потому что количества, о которых я говорю, огромны.

- И когда?

- В ночь на рождество, – хмыкает он и наливает себе еще чаю.

- Я поеду с тобой.

- И речи быть не может, – Фред отвечает моментально, будто знал, что я это скажу. Возможно, это предсказуемо, но я не отступлю. – Это более чем опасно.

- Я не хочу терять тебя. Мне важно своими глазами видеть, что ты в порядке, – еще тише шепчу я, и в обычной ситуации он бы улыбнулся, но таких давно не было. Парень лишь шумно выдыхает.

- Видеть, говоришь? – он о чем-то сосредоточенно думает, словно оценивает шансы. – Ладно. Но ты должна мне пообещать, что ни при каких обстоятельствах не высунешь носа из укрытия, в котором будешь сидеть, – он проглатывает кружку чая почти залпом.

- Обещаю, – почти торжественно произношу я, понимая, что он не шутит.

- Я серьезно, Кэс. Тебе есть, что терять. Не забывай о Робе.

Как я могу? Осознавая все, я понимаю, что иду на риск, но просто не могу себе представить, что в ночь рождества Христова и моего я буду думать об этих вещах и подарке для Роберта, а не о том, что с Фредом. Рождество подождет.

- Я помню.

- Так, нужно кое-что обдумать и обговорить. Сама понимаешь, это не просто поездка загород…

 

В моей голове уже находится подробный план того, что произойдет буквально послезавтра. Как летит время, а? Мы с Фредом усиленно готовимся к сдаче последнего экзамена (на мне еще висит проект), и потому он часто заглядывает. Джеймс сдал уже все дисциплины, которые ему предписал университет, и поэтому просто приходил подразнить или помочь – все зависело от настроения. Но с его присутствием становится явно радостнее. Я знаю, что он далеко не такой, как Фред. Он не умеет отпускать ситуацию, но он отлично скрывает все плохое ради других.

Я сейчас как раз стою перед его дверью и набираюсь сил постучать. Мне нужно решиться всего на одну просьбу, но настолько важную, что я не знаю, как подобрать слова. Ладно. Все равно придется говорить, мне некуда деваться. В гулком коридоре звук моих стуков становится еще громче. Я слышу тихое кряхтение и шаги, дверь распахивается, и до этого хмурое и растерянное лицо растягивается в улыбке.

- Кэсси! Как дела? Готова?

- К чему? – недоумеваю я, но спохватываюсь поздно. Голова забита совсем не тем. – А, да, я неплохо продвинулась. У меня к тебе есть одна просьба.

- Слушаю? – Орвелл пропускает меня внутрь, и я покорно прохожу в прихожую.

- Это касается моего брата. Дело в том, – наступает неловкая пауза. Я понимаю, что сделка – это огромный секрет, поэтому мне нужно было что-то придумать. И я придумала. – Что, как оказалось, не все юридические дела улажены. А тут конец года, понимаешь?

- Хорошо, так что от меня нужно?

- Дело в Робе, – я все тяну, надеясь, что он воспримет все правильно. – Мне завтра нужно будет уехать, и возможно, я задержусь дольше, чем планирую. Не мог бы ты съездить к нему и провести этот день с ним? И если он начнет переживать, убедить его, что все хорошо?

Джеймс удивляется, но улыбка остается на его лице.

- Конечно, – мягко говорит он. – Для меня это совсем не трудно. Справься там со всем.

Он обнимает меня на прощание, а я шагаю в сумрак коридора. Уговорить его оказалось очень легко. А меня убедить. О том, что Орвелл хороший актер и просто мне подыгрывал, я узнаю чуть позже.

 

Ну, вот и настал день икс. Перед отправлением принимаю душ, в рот ничего не лезет, да и поздно уже. К счастью, я не выделяюсь из толпы. Никогда этим не отличалась, и сейчас мне это только в плюс – мой внешний облик совсем не привлечет внимания. Все одежды сероватых оттенков превращают меня в тень. Тина бы сейчас сказала, что я одеваюсь отвратительно, и в таком ни в коем случае нельзя идти.

Но нет.

Не в этот раз.

Сегодня именно так.

Мне кажется, я сама не до конца понимаю, на что иду. Я просто поддалась эмоциям и продолжаю им поддаваться. Снег только недавно окутал землю, и теперь чистый лежал и сиял – по-настоящему, ночь чудес. Тревога не отпускает меня, как я ни старалась себя успокоить. К сожалению, сама. Фред отлично конспирировался, и едем к нужному месту мы порознь. Сначала метро, затем маршрутка, и потом еще где-то два километра пешком. Я оказалась на каком-то огромном складском пространстве, и здесь полным-полно укрытий, но мне уже не нужно искать самой: парень расписал мне все максимально подробно. Я по описанию, с его слов понимала, куда идти, все было указано в мельчайших деталях. Сам Ребел приехал позже меня, когда я уже была в укрытии. Мне кажется, я нахожусь чуть ли не в самом темном и незаметном месте на этом складе, из которого можно наблюдать.

Далее передо мной разворачивается типичная киношная сцена. Где-то рядом гремит двигатель автомобиля, поэтому я не слышу голосов, и только наблюдаю за жестами, иногда улавливаю мимику. Они долго и очень пафосно разговаривают, заменяя все слова, что обозначают что-то незаконное, на аналоги. Затем Фредерик достает руку из кармана, и звенит ключами. Заказчик, пришедший не один, указывает куда-то, и Фред послушно идет к большому контейнеру неподалеку и открывает его. Они оба пропадают внутри где-то минуту, выходят. Здесь почти нет фонарей, только луна освещает снег, и мне кажется таким странным, что люди занимаются торговлей наркотиками в рождество, при таком прекрасном лунном свете, таком безоблачном небе, полном звезд. Кажется, я поймала когнитивный диссонанс. Парень отдает ключи, увальни, которые были с заказчиком, организуют прицеп, и вскоре звук двигателя удаляется. Неужели это все? Все действительно прошло гладко?

Снег скрипит. Это был первый звук, после которого я насторожилась. Это чувство превратилось в панику при словах:

- Неплохо сыграно, сынок. Но кое в чем ты просчитался, – мужчина наставляет на Фреда пистолет. – Точнее, я тебя раскусил.

- И в чем же? – равнодушно спрашивает Фред. Он будто и вовсе не волнуется, но я почти уверена, что у него клокочет сердце.

- Девчонка, – после этого слова из уст Артура вылетает неприятный смешок. – И твоя наивность. Думаешь, я действительно от них отстану? – Он злобно смеется так, что у меняя мурашки по спине. – Ты только сделал то, от чего бежал, недомерок.

- Я твой сын.

- С сентября у меня сына нет.

Кажется, я застаю то, чего не стоит. Если я вмешаюсь, крышка нам обоим. Я надеюсь, что Фредерик знает, что делает, потому что наведенный на него пистолет выглядит крайне угрожающе.

- Ты знаешь, – произносит мужчина, снимая пистолет с предохранителя. – Твоя мать все-таки узнала, что я предал ее идеалы. Она оказалась разумнее и бежала из страны и не высовывает свой нос. А нам с тобой придется попрощаться.

- Ты блефуешь.

Фред стоит перед ним, одинокий и безоружный. Он даже не сопротивляется, будто заранее знал, что так и будет. Будто он говорит все это просто для того, чтобы попытаться остаться в живых. Я чувствую, что его голос дрожит, а безысходность понемногу проникает в легкие. Мне страшно. Блефует ли Артур Ребел, или он реально способен убить собственного сына?

- Эх, Фред, ты же знаешь меня лучше всех, – ехидная усмешка застыла на лице и приняла самое устрашающее выражение, которое я только видела в своей жизни. – Ничто. Даже любовь к семье или к женщине не сможет встать между мной и моим делом.

Вдруг его речь обрывается, и лицо Артура поворачивается на меня. Я уверена, что меня не видно, Фред никак не реагирует, но глаза его отца смотрят прямо мне в душу. Я не знаю, куда себя деть, и выдать я себя тоже не могу. Все это длится пару секунд, но для меня будто целую вечность.

Выстрел.

Звук падающего тела.

- Не ожидал, что ты окажешься тюфяком, – последние слова, которые произнес Артур Ребел, не притронувшись к сыну ни разу за эту встречу. Снова снег скрипит под его ногами. Белая пелена застилается алой кровью.

Все это произошло на моих глазах.

Как только шаги стихают, я рвусь к умирающему парню. Одного выстрела остаточно, если он задел сердце. Я судорожно падаю на колени возле него, и Фред, кашляя, открывает глаза.

- Кэсси? – хрипит он. – Я же сказал тебе не…

- Тише, тише, не трать силы, – умоляю я нервно. Вся моя рациональность проявляется бессознательно. Сама я хочу кричать и плакать, но руки сами берут телефон и пытаются набрать номер. – Тебе срочно нужна помощь, Фредерик.

- Подожди, – он берет меня за руку и пытается остановить. У него получается. Я смотрю на него, слезы, которые я уже не замечаю, заслоняют его образ, и он становится нечетким. Кровавый след вокруг него постепенно становится насыщеннее. – Я должен сказать, пока могу. Я люблю тебя. Жаль, надо было сказать это раньше.

Он начал кашлять, сил ему явно не хватало. Прежде, чем я начала беспорядочно действовать и что-то говорить, он попросил:

- Поцелуй меня, Кэсси. Прошу.

Последние звуки утонули в тишине, и я лишь молча быстро кивнула и наклонилась к нему. Я давно никого не целовала, и сейчас очень медленно, нежно и осторожно я вкладываю в этот поцелуй всю себя, надеясь, что он поможет ему. Но медлить нельзя, и какая-то часть мозга, видимо, это осознавала и заставила меня прерваться и обнаружить, что сознание Фред уже потерял, пусть и с подобием улыбки на лице.

Пальцы все-таки сумели набрать службу спасения. Служба спасения все-таки сумела меня выслушать и понять. Мне казалось, что каждая секунда промедления стоит ему жизни, но я не могу дать Фреду умереть вот так, в этот день. Это будет максимально несправедливо к нему.

Мне остается только ждать. Я держу его за руку и смотрю то на его лицо, то на звезды в надежде, что чудо свершится и врачи успеют. Вместе с полицией. Телефон зазвонил, и я в суматохе тут же отвечаю.

- Да? – почти кричу я.

- Кэсси, вы в порядке? Как Фред? – встревоженно спрашивает его друг. – Вы целы?

Я начинаю что-то бессвязно отвечать. Кажется, с этим звонком потерялась последняя частица моего самообладания. Все, что я помню из этого разговора – это фразу «Я сейчас приеду».

- Все сейчас приедут, и все будет хорошо, Фредерик. Обе<



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-04-04 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: