Дипломатическая активность и военные угрозы

Вскоре после того как коммунисты победили гоминь-дан и 1 ноября 1949 года объявили о создании КНР, Радио Пекина объявило, что НОАК должна освободить все китайские территории, включая Тибет, Синьцзян, Хэнань и Тайвань. Частично в ответ на эту угрозу и для того чтобы решить давние споры о границах, 2 ноября министерство иностранных дел Тибетского правительства в своем пись­ме предложило Мао Цзе-дуну провести переговоры, чтобы уладить все территориальные вопросы. Копии этого пись­ма были посланы правительствам Индии, Великобритании и США.

Хотя все эти три правительства считали распростране­ние коммунизма угрозой стабильности в Южной Азии, они посоветовали тибетскому правительству вступить в прямые переговоры с китайским правительством” поскольку дру­гие варианты улаживания конфликта могли бы спровоци­ровать военные действия.

Тибетское правительство решило послать двух старших чиновников Цепона Шакабпу и Цечхага Тубтена Гьялпо для переговоров с представителями КНР в третьей стра­не — СССР, Сингапуре или Гонконге. Эти посланники долж­ны были обсудить с китайской стороной письмо министер­ства иностранных дел Тибета Председателю Мао Цзе-дуну и продолжавшиеся, как прежде, угрожающие сообщения китайского радио о близком “освобождении Тибета”. Они должны были получить гарантии того, что территориаль­ная целостность Тибета не будет нарушена, и заявить, что Тибет не потерпит внешнего вмешательства.

Когда тибетские делегаты обратились в Дели за виза­ми в Гонконг, китайцы сказали им, что скоро в Нью-Дели должен прибыть их новый посол в Индии и что перегово­ры нужно начать с ним. В ходе же переговоров китайский посол в Индии Юань Чжэн-синь потребовал от тибетской делегации принять предложение из двух пунктов: 1) на­циональная оборона Тибета должна управляться Китаем и 2) Тибет должен быть признан частью Китая. Затем они должны были последовать в Китай для утверждения этого соглашения. Будучи проинформированным о требованиях китайской стороны, тибетское правительство предложило делегатам отвергнуть такую постановку вопроса. Таким об­разом, переговоры были отложены.

7 октября 1950 года сорокатысячное китайское войско под руководством политического комиссара Ван Пе-ми с восьми сторон атаковало административный центр Во­сточного Тибета — Чамдо. Незначительные тибетские силы, состоявшие из восьми тысяч солдат и милиции, были раз­биты. Чамдо был взят через два дня, и калон (министр) Нгапо Нгаванг Джигме, административный глава регио­на, был арестован. Четыре тысячи тибетских бойцов по­гибли.

Китайская агрессия шокировала Индию. В резкой ноте министерства иностранных дел Индии от 26 октября 1950 года, направленной в Пекин, говорилось:

“Сейчас, когда китайское правительство предприняло вторжение в Ти­бет, навряд ли можно совместить с этими событиями мирные перего­воры, и, естественно, часть тибетцев будет опасаться, что эти пере­говоры пройдут под давлением. При современном положении дел втор­жение китайских войск в Тибет не может быть рассмотрено иначе как удручающее событие, не согласующееся с интересами самого Китая в налаживании мира в регионе. Так считает индийское правительство”.

Многие страны, включая США и Британию, выразили поддержку позиции индийского правительства.

8 ноябре 1956 года была созвана чрезвычайная сессия Национальной ассамблеи Тибета, на которой депутаты просили Далай-ламу, которому в то время было только шестнадцать лет, принять на себя полноту власти главы государства. И затем Его попросили уехать из Лхасы в Дромо, ближе к границе с Индией, чтобы он был в безо­пасности. В то же время министерство иностранных дел Тибета опубликовало следующее заявление:

“Тибет един и возглавляется Далай-ламой, который принял всю пол­ноту власти... Мы призываем мир к невоенному вмешательству в эту неспровоцированную агрессию”.

7 ноября 1950 года тибетское правительство отправило письмо Генеральному секретарю ООН, призывая эту все­мирную организацию вмешаться в конфликт. В частности, в этом письме говорилось:

“Мы сознаем, что наша страна не может остановить наступление Ки­тая. И мы готовы к переговорам с Китаем на основе взаимоуважения....Хотя мало надежды на то, что мирный народ сможет сопротивляться жестоким, натренированным в войне людям, мы думаем, что ООН решила останавливать любую агрессию, где бы она ни случилась”.

Через десять дней Сальвадор официально предложил поставить вопрос об агрессии Китая против Тибета в по­вестку дня Генеральной Ассамблеи. Однако вопрос не обсуждался на Генеральной Ассамблее, поскольку ин­дийская делегация заявила, что мирное решение пробле­мы может быть достигнуто тремя заинтересованными сто­ронами — Тибетом, Индией и Китаем. Второе письмо ти­бетской делегации, направленное в ООН 8 декабря, поло­жения не изменило.

8 условиях оккупации Восточного и Северного Тибета, поражения и уничтожения своей маленькой армии, на­шествия десятков тысяч войск НОАК в Центральный Ти­бет и отсутствия активной поддержки со стороны мирового сообщества Далай-лама и тибетское правительство приняли решение послать в Пекин свою делегацию для переговоров с китайскими руководителями.

“Соглашение из семнадцати пунктов”

В апреле 1951 года тибетское правительство послало в Пекин делегацию из пяти человек, возглавлявшуюся калоном Нгапо Нгавангом Жигме. Тибетское правительство уполномочило свою делегацию поставить в известность о своей позиции и выяснить китайскую точку зрения. Вопре­ки содержащемуся в “Белой книге” утверждению, будто делегация обладала “полнотой власти”, она не имела полномочий заключать какой-либо договор. Делегатам было приказано все важные вопросы переадресовывать прави­тельству.

29 апреля переговоры начались с представления китай­ской стороной краткого проекта договора. Тибетская деле­гация полностью отвергла предложения китайской сторо­ны, тогда последняя предложила видоизмененный проект того же договора, но и он не был принят тибетцами. В та­кой ситуации китайские представители Ли Вей-хань и Чжан Цзин-у разъяснили, что условия, которые они вы­двинули, являются окончательными и тождественны уль­тиматуму. С тибетской делегацией разговаривали резко и в оскорбляющих выражениях, угрожая физической рас­правой. Фактически члены делегации оказались пленни­ками. Дальнейшая дискуссия была невозможна, и в противоположность утверждениям китайской стороны тибет­ской делегации не предоставлялась возможность прокон­сультироваться со своим правительством. Был предложен унизительный выбор: или подписать “Соглашение”, поль­зуясь своими полномочиями, или принять на себя ответ­ственность за незамедлительную оккупацию Лхасы.

Под сильнейшим давлением Китая тибетская делегация подписала 23 мая 1951 года “Соглашение между Централь­ным народным правительством и автономным правительством Тибета о мерах по мирному освобождению Тибета”, будучи неспособной проинформировать свое правительст­во. Делегаты предупредили китайскую сторону, что они подписали договор, основываясь только на своей компе­тенции, но ни Далай-лама, ни тибетское правительство не уполномочивали их делать это. Но ничто не остановило китайское правительство, и оно провело церемонию под­писания и объявило миру о заключении договора о “мир­ном освобождении Тибета”. Даже печати, скрепившие договор, были подделаны китайцами с целью придать дого­вору видимость подлинности.

Семнадцать статей “соглашения”, включавшие различ­ные положения, санкционировали, в частности, введение китайских военных сил в Тибет и предоставляли китай­скому правительству право осуществлять внешние сноше­ния Тибета. С другой стороны, гарантировались неизмен­ность политической системы Тибета и непокушение на установленный статус, функции и власть Далай-ламы или Панчен-ламы. Тибетский народ должен был бы получить региональную автономию и сохранить свои верования и традиции. Реформы в Тибете должны были бы осуществ­ляться после консультации с тибетским руководством и без принуждения.

Полный текст того, что стало известно как “Соглаше­ние из семнадцати пунктов”, был передан Радио Пекина 27 мая 1951 года. В этот день Далай-лама и тибетское пра­вительство впервые познакомились с этим разбойничьим документом. Реакции в Дромо, где тогда находился Да­лай-лама, и в Лхасе были одинаковы: это были состояния шока и неверия.

Немедленно было отправлено послание делегации в Пе­кин, в котором ее действия осуждались за подписание “со­глашения” без консультаций с правительством. Было при­казано выслать текст подписанного документа и ожидать новых инструкций. Между тем была получена телеграмма от делегации, в которой говорилось, что китайский пред­ставитель генерал Чжан Цзин-у находится на пути в Дро­мо, следуя через Индию. Кроме того, сообщалось, что не­которые делегаты возвращаются также через Индию, а гла­ва делегации возвращается прямо в Лхасу.

Далай-лама и тибетское правительство воздержались на время от публичного непризнания “соглашения”. 17 авгу­ста 1951 года Далай-лама вернулся в Лхасу в надежде за­ключить с китайцами более приемлемый договор.

9 сентября 1951 года около трех тысяч китайских сол­дат вошли в Лхасу, вскоре за ними пришли еще двадцать тысяч из Восточного Тибета и из Восточного Туркестана (Синьцзян). НОАК заняла основные города: Рутог и Гарток, затем — Гьянгдзе и Шигадзе. С оккупацией основных городов Тибета, включая Лхасу, большой концентрацией войск по всему Тибету с востока на запад военный конт­роль над Тибетом был фактически установлен полностью. При таком раскладе сил Китай отказался возобновить переговоры, и Далай-лама оказался лишенным какой-ли­бо возможности принять или отвергнуть тибето-китайский договор. Однако при первой же возможности высказаться свободно, которая предоставилась 20 июня 1959 года после бегства в Индию, Далай-лама официально отверг “Согла­шение из семнадцати пунктов” как “навязанное тибетско­му правительству и народу под угрозой военной силы”.

В оценке “Соглашения из семнадцати пунктов о мерах по мирному освобождению Тибета” и оккупации Тибета есть два решающих критерия. Первый — это масштаба на­рушения международного права Китаем, когда войска НОАК вошли в Тибет; второй—последствия подписания “соглашения”.

Заключение договоров основывается на общепризнан­ном принципе свободного и согласованного принятия дого­ворных обязательств договаривающимися сторонами: со­гласие без принуждения есть необходимая основа догово­ра. Договоры, заключенные под угрозой силы, лишены своего юридического основания, особенно если насилие применено к стране и правительству, а не к участникам переговоров. В связи с оккупацией Китаем больших тер­риторий Тибета и открытой угрозой захвата Лхасы в слу­чае отказа подписать договор, это “соглашение” оказалось недействительным ab initio (“с начала”), и оно не могло стать закон­ным оттого, что тибетское правительство вынуждено было молчать в этой ситуации.

Далай-лама и тибетское правительство не подписали договор по доброй воле, как это утверждается в китайской “Белой книге”. Сам Мао Цзе-дун в Директиве Централь­ного Комитета КПК по политической работе в Тибете, опубликованной 6 апреля 1952 года, фактически признал это:

“Не только два силона (т. е. премьер-министра), но и Далай-лама со своей кликой сопротивлялись принятию Соглашения и не хотят осу­ществлять его. До сих пор у нас нет материальной базы для полного осуществления соглашения, не имеем мы и поддержки среди масс на­селения и высшего слоя общества”. [Selected Works of Мао Tseiung / Foreign Language Press, Peking. 1977. Vol. 5. P. 75]

Народное восстание

Введение

Когда люди угнетены, они неизбежно восстанут против своего угнетателя. До 50-х годов XX века в Тибете никогда не было народных восстаний. Тибетское движение сопро­тивления китайской оккупации началось сразу же после вторжения. Уже до 1956 года в восточных провинциях Тибета Кхам и Амдо произошли открытые столкновения. Тремя годами позже сопротивление приобрело националь­ные масштабы, что привело к крупным выступлениям в Лхасе в 1959 году, бегству Далай-ламы и к эмиграции восьмидесяти тысяч жителей в соседние страны. Десятки тысяч тибетцев были убиты НОАК. С тех пор восстания и демонстрации тибетцев не прекращались. Только в пери­од между 1987 и 1992 годами зафиксировано более чем 150 выступлений в Лхасе и других частях Тибета. Боль­шинство восстаний было подавлено китайцами с большой жестокостью. В марте 1989 года в Тибете второй раз за его историю (первый был в 1959 году) было введено военное положение.

Китайское правительство старалось представить народ­ное сопротивление тибетцев как дело рук немногих недо­вольных аристократов, стремящихся реставрировать ста­рую систему эксплуатации и подавления народных масс. Они изображали 95% тибетцев крепостными, которые же­стоко подавлялись небольшим числом аристократов и лам. Китайцы не могут объяснить только одного, почему эти, как они говорят, подавляемые массы никогда не восстава­ли против своих хозяев, несмотря на то что в Тибете ни­когда. не было полиции и большую часть истории там не было сильной армии. И эти же тибетцы восстали и борются сейчас против громадной секретной службы и армии Ки­тая, зная на какой огромный риск они идут. Если мы по­смотрим на социальный состав тибетцев, участвовавших в восстаниях и демонстрациях, то увидим, что 80% из них не являются ни аристократами, ни высшими ламами. Более того, 85% тибетских беженцев представляют, как говорят китайцы, “класс крепостных”.