Луна вскарабкалась вверх по крутому склону хребта. Верхний край луны только-только появлялся над линией горизонта. Она чувствовала в себе громкий гул, словно пружины слишком тугими стали и вырвались из-под контроля. Она почувствовала, как что-то плескалось дико в её руках. Споткнулась, и руки ударились о гальку. Камешки принялись ползти прочь клопами. Или нет. У них не могли быть ни ноги, ни усы, ни крылья… Или они стали водой? Льдом? Луна только поднялась выше над линией горизонта.
Бабушка учила Луну, когда та была маленькой девочкой с разодранными коленями и спутанными волосами, как живёт гусеница, прежде чем обратится в кокон. А внутри кокона она изменяется. Тело изменяется. Каждая часть распутывается, раскручивается, расстёгивается, становится иным.
- На что это похоже? – спрашивала Луна.
- Это кажется волшебным, - медленно отвечала бабушка, щурясь.
А тогда Луна становилась пустой. А теперь она видела, как в пустоту птицей улетала магия, вытекала из её ушей. Она могла видеть каждую буковку, что убегала. Но теперь всё вернулось. Бабушка пыталась пояснить ей магию. Может быть, больше. Но тогда привыкла, что Луна ничего не знает. И теперь Луну обуревали воспоминания, вырывающиеся из черепа.
Гусеница становится куколкой. А потом меняется. Кожа, глаза, рот. Пропадают ноги. Каждый кусочек, даже знание становится кашей.
- Кашей? – широко распахнув глаза, спрашивала Луна.
- Ну, - успокаивала её бабушка, - не каша. Материал. Звёзды. Свет. Вещество, в котором была планета прежде, чем стала планетой. Ребёнок до рождения. Семена платана. Всё, что ты видишь, меняется в своей жизни, умирает, рождается. Всё меняется.
И теперь, взбежав на гребень, Луна изменилась. Она чувствовала. Кожа, кости, глаза. Дух. Её тело с каждой весной менялось, каждый хорошо оточеный рычаг изменялся, всё встало на свои места. Другие места. И она стала новой.
В верхней части хребта оказался мужчина. Луна его не видела, но чувствовала. Чувствовала бабушку. Или думала, что это бабушка. Она видела бабушку отпечатком в собственной душе, но ё собственное ощущение было каким-то размытым.
- Это ведьма, - услышала она слова. Луна почувствовала боль в сердце. Она побежала ещё быстрее, хотя хребет был крутым, а путь долгим. И с каждым шагом она становилась всё быстрее.
Кричало сердце бабушки.
Уходи. Это слышали не уши. Это слышали кости.
Повернись.
Что ты творишь, глупое дитя?
Ей мерещится. Просто мерещится. Но всё же, почему она слышит голос бабушки? Почему это голос Ксан?
- Не волнуйся, мой друг, - повторял кто-то. – Я сделаю это быстро. Ведьма придёт – и я перережу ей горло.
- Бабушка! – закричала Луна. – Будь осторожнее!
И она услышала звук. Крик ласточки. Звон в ночи.
- Мне бы хотелось двигаться быстрее, друг мой, - промолвил Глерк, держа Фириана за крыло и волоча его за собой.
- Я так болен, Глерк, - ответил Фириан, падая на колени. Даже если б он упал, он бы порезался. Но ведь вся его спина теперь, и лапы, и всё тело была покрыта тяжёлыми, твёрдыми чешуйками.
- У нас времени на болезни, - Глерк оглянулся. Фириан казался таким же большим, как и он, и всё рос. Морда была зеленоватой, то, может быть, это его нормальный цвет?
Самое неудобное время для роста! Впрочем, довольно несправедливо.
- Простите, - промолвил Фириан. Он подвинулся к кустарнику и вырвал кровью. – О, кажется, я что-то поджёг.
Глерк покачал головой.
- Ты можешь поджечь что угодно. Если ты не ошибся относительно вулкана, это отнюдь не имеет значения.
Фириан покачал головой и захлопал крыльями. Он попытался захлопать мили ещё несколько раз, но оказался достаточно слабым для того, чтобы не суметь подняться в небеса. С морды не сходило поражённое выражение.
- Я всё ещё не могу летать.
- С уверенностью могу сказать, что это временно, - ответил Глерк.
- Откуда ты знаешь? – Фириан попытался скрыть слёзы, затаившиеся в его голосе. Но получилось не слишком удачно.
Глерк посмотрел на своего друга. Он стал расти медленнее, но всё ещё рос. Зато теперь Фириан казался довольно равномерным…
- Не знаю, но надеюсь на лучшее, - Глерк изогнул свои громадные челюсти в улыбке. – И ты, мой дорогой Фириан, лучшее из того, что мне ведомо! Пойдём! На вершину хребта! Поспешим!
И они бросились через подлесок и помчались на скалы.
Сумасшедшая никогда не чувствовала себя так хорошо. Зашло солнце, росла луна, и она мчалась по лесу. Казалось, она ничего не видела вокруг – не ощутила ничего, что могло превратить её в варёную. Она просто перепрыгивала белкой с ветви на ветвь.
Старшая сестра мчалась за нею. Она чувствовала растяжение её мышц. Она чувствовала скорость и вспышки бега через лес.
Она на миг замерла на толстой ветке дерева. Кора была такой старой, что по ней можно было в дождь пускать целую реку. Она позволила себе расширить круг зрения, посмотрела на овраги и холмы, на гребни этого мира.
Вот! Синий и серебро!
Вот! Зелень!
Вот! Юноша, которого она искалечила.
Вот! Монстр с животным.
Горы грохотали. Каждый раз всё громче и настойчивее. Гора поглотила власть, и власть желала свободы.
- Мне нужны птицы, - промолвила сумасшедшая, поворачиваясь к небесам. Она прыгнула вперёд, прижалась к новой ветви, и вновь, и вновь, и вновь.
- Мне нужны мои птицы! – вновь закричала она, прыгая с ветки на ветку так же легко, как бежала по травяному полю, но это было куда быстрее.
Она чувствовала, как от магии сапог сияли её кости. Лунный свет всё увеличивал это сияние.
- Мне нужна моя дочь, - прошептала она, побежав быстрее, ориентируясь на синее мерцание.
А за нею, шепча, били бумажными крыльями тени.
Ворон выбрался из капюшона девочки. Он устроился на её плече, взмахнул своими крыльями и рванулся в воздух.
- Кар-р-р! – кричал ворон. – Луна! – раздавался по миру его голос.
- Кар-р-р! Луна!
- Кар-р-р! Кар-р-р! Кар-р-р!
- Луна! Луна! Луна!
Склон стал круче. Девочка хваталась за тоненькие стволы и ветви, что цеплялись к склону, чтобы не упасть. Лицо раскраснелось, дыхание сбилось.
- Кар-р-р! Я полечу вперёд, чтобы увидеть то, что ты не сможешь!
Он тенью ринулся вперёд, скользнул по голой вершине холма, где хранили гору огромные валуны.
Он увидел мужчину. Тот держал ласточку, и она трепыхалась в его руках и клевалась.
- Тише, мой друг, - промолвил спокойно мужчина, пытаясь спрятать ласточку за пазухой.
Мужчина подходил к последнему валуну.
- Так, - он обратился к ласточке, что боролась в его руках, - она стала девочкой. Даже тигр может облачиться ягнёнком. Это не меняет того, что он тигр.
И тогда мужчина достал нож.
- Кар-р-р! – закричал ворон. – Луна!
- Кар-р-р!
- Беги!