Глава первая,
в которой я попадаю в затруднительное положение, хотя планировала попасть в «интересное»
Хочешь быть счастливым – будь им! Только не забывай вовремя погашать кредит.
«Общечеловеческое»
Если вы хотите стать шпионом, вести подпольную деятельность и выдавать себя за невесть кого, для начала было бы неплохо выучить устав начинающего предателя Родины. Открываем первую страницу, не забываем при этом надеть резиновые перчатки. Это очень важно в жизни шпиона – не оставлять следов, потому что если нет следов, потом нечего будет путать. Итак, по пунктам:
Правило первое. Никогда не ври слишком много. Старайся интегрировать ложь в правду таким образом, чтобы сохранялись идеальные пропорции. Рецепт для этого коктейля: одна треть вранья на две трети чистой неразбавленной правды. Я привирала только в нескольких пунктах. Что не курю, что не пью и что люблю спорт. Последнее было имитировать сложнее всего, хотя не курить, когда я ночевала у Владимира, – это тоже вам не хрень какая‑то, курить хотелось до жути. Нелегка жизнь диверсанта.
Правило второе. Как можно меньше предавайся воспоминаниям. Всегда есть шанс попасться и провалить миссию. К примеру, вы Юстас, и ваше прикрытие – длинноногая, помешанная на здоровье красотка, и вот вы, Юстас, сидите на коленях у своего объекта № 1, целуетесь и рассказываете ему, что вообще‑то вы оливки не любите, потому что когда‑то вы до такого скотского состояния напились в клубе с помощью этих самых мартини с оливками, что… И дальше удивленно поднятые брови и вопрос: как же так, Юстас, ты же не пьешь!
Правило третье. Никогда не приглашайте объект к себе. Впрочем, это правило относится только к тем шпионам, кому за свою явку откровенно стыдно. Так что если у вас из потолка проводка не выпадает и, чтобы закрыть воду в ванной, не надо сначала затыкать кран пальцем – так и быть, приглашайте. Но помните, что, находясь на вашей территории, объект сможет узнать о вас больше, чем вы хотите. К примеру, что вы неаккуратны. Или что курите (считай, первые два пункта провалены сразу).
|
|
Правило четвертое. Никогда не знакомьте объект с друзьями и близкими, если только не хотите порвать с ним немедленно. Лучший способ завершить отношения – знакомство с мамой. Во всяком случае, моя мама с ее вопросами о свадьбе и вздохами о том, что она уже совсем было испугалась, что я так и останусь старой девой после этого «козлика», но теперь, конечно, все хорошо… Этого я бы не хотела представить, даже в страшном сне.
Правило пятое. Никогда не забывайте, что вы на посту. И что перед вами враг, с которым вы воевали, воюете и будете воевать до скончания времен. Мужчины способны коварно пролезать в самые потаенные уголки нашего сознания и рушить всю систему защиты. Возможно, мужчины владеют тайными способами внедрения в подсознание, своего рода вирусом, пожирающим всю самостоятельность и боевой настрой. Не успеешь оглянуться, как забылась на секунду, и все – лежишь в объятиях героя и ждешь большого и толстого счастья. А через еще пару кадров тебя уже бросили. Ради подруги, ради коллеги по работе, ради… бутылки. Или еще чего случилось. В любом случае, если вы беретесь играть в шпионские игры с мужчинами, будьте готовы ко всему, ибо ваш противник силен и у него вся колода меченая. И по пять тузов в каждом рукаве.
|
|
Встречаясь с Владимиром, мне было очень трудно удержаться и продолжать вести игру, которую мы затеяли пару недель назад. Первый бой был на моей стороне, я выиграла. Я провела в его объятиях целый вечер и часть ночи. Только ближе к утру сообразила, что если не хочу явиться на работу в шелковом фривольном платьишке, к тому же довольно мятом, мне все‑таки придется вернуться домой.
– Ты уверена, что надо идти? Может, останешься? – волновался он, нежно проводя рукой по моей спине, отчего хотелось только свернуться клубочком и замурлыкать. И никуда‑никуда не уходить. Этот мужчина имел в своем арсенале столько реально опасных приемов, что я пару раз была на краю провала. Одни зеленые глаза чего стоят.
– Нет‑нет. И тебе надо отдохнуть, – пробормотала я, натягивая кафтан. В смысле, платье. Честно говоря, поднять себя я смогла с огромным трудом.
– От чего отдохнуть? – сладко улыбнулся он и притянул меня к себе. – Я совсем не устал. И хоть сейчас – снова в бой.
– О! – пробормотала я, прежде чем мы снова принялись целоваться. В общем, уходить пришлось с боем, но часам к пяти утра я все‑таки была доставлена домой, вернее, на угол бульвара. Дальше я отказалась быть провожаемой наотрез.
– А если маньяк? – волновался он.
– Еще один? – хмыкнула я. Нет, показывать ему свой дом я не была готова. – Нет, серьезно, Владимир. Спасибо за прекрасный вечер. Да. И за ночь, и за часть утра тоже. Это было великолепно.
– Это мой текст! – нахмурился он. – Я должен был бы это сказать. А потом добавить, что все было здорово и что надо бы как‑нибудь повторить. И что как‑нибудь надо созвониться.
|
|
– Как‑нибудь, – усмехнулась я.
– Да. И не позвонить никогда.
– Но я ничего подобного говорить не собираюсь. Все действительно было просто здорово. А теперь я просто хочу пойти домой. Одна, – я выразительно стрельнула глазами в сторону бульвара.
– Нет, это неправильно. Давай я провожу тебя до двери.
– Нет! И если ты думаешь, что я приглашу тебя на чашечку кофе, – имей в виду, я не люблю кофе, – твердо соврала я, почему‑то вдруг вспомнив Аркашу. Еще не хватало, чтобы слухи о Владимире распространились по двору. Вы скажете, что в пять утра этого не может случиться никак? Во‑первых, вы не правы, иногда светская жизнь около нашего подъезда длится до самого утра. А некоторые порой, особенно в такое теплое лето, могут прямо и заночевать в бальной зале на лавочке у приема стеклотары. Прямо со стеклотарой в руках. В общем, рисковать не хотелось.
– Тогда иди, – помрачнел Владимир. – А что ты делаешь вечером?
– Сегодня?
– Через год! – фыркнул он – Да, конечно, сегодня.
– Встречаюсь с тобой, – подмигнула я.
– Здорово, – обрадовался он. Но радость эта была какая‑то кислая. Он развернулся и пошел по бульвару, но через десяток шагов остановился. Я мельком отметила, что он смотрел на меня, пока я не скрылась за поворотом. Чтобы немного запутать следы, я свернула не там, где стоит мой дом. Незачем оставлять шанс. В конце концов, я не планирую приглашать Владимира к себе никогда. Хочу иметь возможность исчезнуть из его жизни в тот момент, когда пожелаю. Правда, я не подумала о работе, хотя, если у меня будет ребенок, на работе я по‑любому долго не появлюсь. Но от мысли, что я вот так четко соблюдаю свой интерес, стало как‑то не по себе. Неужели я такая расчетливая стерва? Достойная ученица Елены Станиславовны Сосновской. Построю дачу рядом с ней и создам свое маленькое женское царство. Ладно, решила я, все мое недовольство и раздражительность – это от недосыпа. И физического перенапряжения.
Придя домой, немедленно выпила фолиевую кислоту и на всякий случай полежала немного ногами вверх, хотя и подозревала, что уже немного поздновато. Лежать так у него дома на первом же свидании было неудобно, да и опасно. Можно легко спалиться. Так что я полежала на своем диване, выкурила одну легкую сигарету (курить беременеющей женщине тоже не полезно, но бросить совсем я пока не могу), и сама не заметила, как принялась думать. Сначала о том, как я хочу ребенка, как буду гулять с ним, кормить его, рассказывать сказки. Потому подумала, что мама, наверное, с радостью в конце концов станет бабушкой. И в какой‑то момент сама не заметила, как начала думать о нем. О Владимире, его руках, его редкой, но такой ясной и лучистой улыбке. Его ехидных комментариях. Вспоминала прошедшую ночь. Что бы это все могло значить? Я ему действительно нравлюсь? Или это все духи‑афродизиаки, которые мне дала Танечка на работе? Но так или иначе, это было волнующе. Я боялась, что процесс обзаведения ребенком окажется неприятным и сложным, но теперь уверена – это будет одно сплошное удовольствие.
Так оно, собственно, и вышло. Мы встретились вечером, и следующим вечером. Потом днем. И ночью, потому что наступил выходной, и я решила остаться ночевать у Владимира. Мы встречались все последующие недели, как будто дорвались до источника и никак не могли напиться. Владимир был неутомим. И почему‑то от любого его прикосновения я становилась точно бешеная, переставая думать о своей цели. Благо, ситуация в любом случае работала на меня. Рано или поздно, поздно или рано… А пока я просто расслабилась и, как говорится, получала удовольствие.
– Ты знаешь, я так удивлен, – заметил Владимир как‑то, в один из таких выходных дней. Предварительно он запихнул меня в ванну с пеной, видимо, чтобы я не ушла от разговора. Я не сопротивлялась.
– Чем удивлен?
– Ты такая…
– Только не говори, что я особенная и ты ждал меня всю жизнь, – рассмеялась я. Но он только как‑то странно посмотрел на меня и промолчал.
– Нет, теперь уж не молчи. Что тебя удивило‑то? – настояла я.
– Ничего.
– Точно? Говори!
– Нет, если честно, есть кое‑что. Так, мелочь, – с неохотой пробормотал он.
– Ладно, не хочешь – не говори, – пожала плечами я. Чего я буду из него клещами тянуть?
– Нет, ничего. В этом‑то все и дело, – высказался наконец он. – Мне с тобой так просто. Ты не задаешь вопросов, не пытаешься играть в игры. Не норовишь залезть в мою жизнь.
– Это плохо?
– Это странно, – вздохнул он. – В прошлый раз, когда я решился встречаться с девушкой, она попыталась познакомиться с моей мамой, пока я спал. Нашла ее телефон, позвонила и представилась моей невестой. И даже устроила мне сюрприз на день рождения – вечеринку с мамочкой. Как вспомню, так вздрогну!
– О, со мной можешь не опасаться. После бывшего мужа я мамочек обхожу десятой дорогой, – рассмеялась я и легонько щелкнула его по носу. На загорелом носу смешно осела белая пена.
– Это обнадеживает, – улыбнулся он. И чихнул. – Знаешь, я не думаю, что вот прямо сейчас, в этот момент готов к каким‑то действительно серьезным отношениям. Я этого, честно говоря, не планировал.
– Серьезно? – выпучила глаза я. – Какое интересное совпадение. Я тоже совершенно не планировала ничего серьезного.
– Нет, ты пойми правильно. В целом я понимаю, что все отношения рано или поздно переходят в стадию…
– Нет, это ты пойми, Володя, – решила успокоить его я. Вспомнила слова свекрови, как раз к месту. – Дело в том, что для меня вообще больше не интересны эти, как ты говоришь, отношения. ОТНОШЕНИЯ – это не для меня. Сейчас нам хорошо, завтра мы и не вспомним друг друга. Верно? Никакой ответственности. Никаких обещаний. Никому ни от кого ничего не надо. Лады?
– Звучит пугающе, – задумчиво протянул он. – Ты уверена, что именно так и думаешь? Обычно женщины говорят другое. И знаешь, сколько я знал женщин, им всегда что‑то было нужно…
– Ну, это не мой случай, – засмеялась я, чувствуя, что холодею и начинаю себя немножечко презирать. – Мне от тебя точно ничего не надо. Можешь быть спокоен, никто и никогда не придет к тебе и не выставит счет. Ты совершено свободен. И вообще, что ты там стоишь? – строго спросила я, не зная уж, как еще закончить этот разговор. – Полезай‑ка ко мне!
– Ого! – ухмыльнулся он. – Сию секунду.
– То‑то же, – кивнула я и прижалась щекой к его мокрой груди. Ванна у него была большая, так что места нам там спокойно хватило на двоих. Большая квартира, с большими потолками, с большими стеллажами, большой кроватью и столом и большой лгуньей, сидящей за этим самым столом и потребляющей свежевыжатый яблочный сок. После этого разговора Владимир как будто немного успокоился и перестал каждую минуту смотреть на меня с подозрением. Все шло как нельзя лучше. Мы бегали по утрам, только после зарядки и водных процедур еще целовались в парке, прежде чем расстаться и пойти на работу. Курила я только на работе, снизив употребляемую дозу никотина с той, которая убивает лошадь, до маленького пони. Сигареты четыре в день, не больше. Я завела реально эффективные ментоловые конфеты «антитабак», а про одежду говорила, что меня обкуривают коллеги. Владимира это, кстати, сильно возмущало. Еще бы, он же действительно верил в здоровый образ жизни, а я только имитировала. Такие уж мы, женщины. В общем, я наслаждалась нашими свободными отношениями, в которых утопала все дальше, я плела груды мелкой лжи, но чувствовала себя уже как рыба в воде. Видимо, способность быстро сочинять сказки я унаследовала от папочки.
По вечерам Владимир частенько встречал меня с работы, и мы шли к нему, я даже специально оставляла у него одежду на смену, потому что это глупо и неполезно – бежать домой в шесть утра переодеваться. И мы не высыпались. Еще мы любили разговаривать. Оказывается, он много где был по работе.
– Люблю путешествовать на халяву, – пояснял он. – А вот тут я с делегацией во Франции. Ты была когда‑нибудь в Париже?
– Нет, но хотела бы, – кивала я.
Он рассказал, что тоже был женат когда‑то. Жена говорила, что с ним просто невозможно жить, и периодически брала перерывы и уезжала «немного прийти в себя».
– Уж с кем она там приходила в себя – не знаю, но однажды вернулась с разбитым сердцем, потому что кто‑то там не захотел уходить к ней от жены. И она разобиделась до такой степени, что снова вернулась ко мне. Конечно, с обвинениями, что я испортил ей жизнь.
– Навсегда? – уточнила я.
– Нет, отчего же. Зачем навсегда. На пару месяцев, пока не начала скучать. Потом она еще раза два пыталась ко мне вернуться, но я уже был достаточно умен, чтобы принять ее развод как подарок. Так что она забрала все, что у нас имелось, и ушла.
– Вау! – только и смогла сказать я. Хотя, подумав, добавила: – Знаешь, это просто ужасно, если кто‑то вот так может тебя чем‑то заразить. Ты не хочешь провериться?
– Провериться? – изумился он. – Ты сама предлагаешь это?
– Да. Почему нет? – я старалась сделать вид, что для меня это небольшое дело – такие вот вопросы. – Я просто не хочу быть нечестной по отношению к нашему здоровью.
– Я и сам думал… Как‑то просто не решился предложить. Обычно женщины обижаются.
– О, по‑моему, это глупо, – быстро возразила я. – Это же ЗДОРОВЬЕ!
– Да уж, – задумчиво кивнул он. – Ты действительно совершенно особенная. Что ж, я буду рад сделать это. В самом деле, чтобы не волноваться. Хочешь, я сам все узнаю об этом?
– Конечно! – обрадовалась я. Пусть думает, что это мое ему одолжение. Если бы он только мог догадаться, как я долго искала возможность это предложить! А тут такой жирный повод. И он ходит вокруг меня, ласковый и нежный, смотрит на меня, как на самого честного человека на свете. Честно признаюсь, после этого разговора мне стало еще сложнее продолжать подрывную деятельность. И тяжелее при мысли, что рано или поздно, рано или поздно… Я начала уже думать, что лучше бы это Событие случилось раньше, чем позже. В конце концов, долго я этого не выдержу. А что, если Владимир – не такой уж яркий представитель проклятого мужского племени? У меня появилось страшное подозрение, что он – хороший человек. И что тогда делать? Как же я тогда смогу просто уйти?
– Елена Станиславовна? – набрала я знакомый номер, когда сидела на рабочем месте. В банке все девчонки знали о моем плане, и все держали за меня кулаки так, словно я мстила за весь наш женский род. И у меня была возможность постоянно игнорировать свои прямые обязанности и заниматься черт‑те чем.
– Да, Диночка. Как там наши дела? – с искренним интересом и даже волнением спросила бывшая свекровь. Я вздохнула.
– А вы не знаете, случайно, как бы так сделать, чтобы все произошло побыстрее? А то уже второй месяц, а все никак.
– Да уж, это не так просто. Ты фолиевую кислоту пьешь?
– Да пью я все. Ничего не помогает, – разозлилась я. – Надо что‑то делать. Я не смогу продержаться долго!
– Но времени прошло совсем мало. Хочешь, я узнаю что смогу? Я позвоню своему гинекологу, ладно? – пообещала Елена Станиславовна.
– Отлично! – вздохнула я и повесила трубку.
Все же это не так легко – имитировать легкое, ничего не значащее расположение к мужчине, который начинает тебе по‑настоящему нравиться. Вечером Владимир снова привел меня в свой дом, снова преломил со мной хлеба и разделил со мной постель. И я уснула у него в руках, полная неги, усталости и сомнений. А также раскаяния и укоров совести. Самое обидное, что мне совсем не хотелось делать этого человека несчастным. Я только стремилась найти кусочек счастья для себя. Однако известно, что когда сеешь ветер, надо быть готовым пожать бурю. В ту ночь буря началась с телефонного звонка. Около половины двенадцатого у меня, как в известном детском стишке, зазвонил телефон. Только говорил не слон, а бывшая суперсвекровь.
– Вы что же делаете? – зашипела я в телефонную трубку, по ходу пьесы отползая в коридор. Разговоры со свекровью – не для чужих ушей. – На часы смотрели?
– Ты что, у него? – удивилась она. – Я сейчас в Интернете, хотела тебе кое‑что прочитать.
– А до завтра подождать оно не может? – фыркнула я, косясь на приоткрытую дверь. Володя лежал и читал какую‑то мудреную иностранную газету. Почти засыпал, хотя от такого чтения я бы заснула минут через пять.
– Я завтра уезжаю, – отрезала свекровь. – Так что…
– Ладно, – коротко кивнула я и отошла еще дальше, на кухню. – Что там?
– У тебя когда вообще цикл? – задала вопрос она. Я посмотрела задумчиво в окно на запоздалые троллейбусы, вяло плетущиеся по улице Расплетина. Цикл? Еще бы я помнила.
– Цикл? Начало или конец?
– Начало! – фыркнула она.
– Недели три назад, – предположила я, прикрывая трубку ладошкой.
– И как часто вы с ним, ну… это самое?
– Что это самое? Секс? – прошипела я. – Раза два‑три.
– В неделю? – уточнила она. Я не сдержалась и хихикнула:
– В день.
– Да ты что! Так вот слушай. «Вероятность зачатия снижается, если регулярность превышает один раз в неделю».
– Что? – удивилась я. – Я думала, чем больше сексу – тем лучше. Вероятность зачатия только растет.
– Ан нет. Во‑первых, качество спермы снижается, подвижность и все такое. А во‑вторых, надо заниматься сексом исключительно в период овуляции.
– Ничего себе. И как мне его уменьшить? – прикусила губу я.
– Кого? – опешила свекровь.
– Количество секса? Тем более в период овуляции. Она еще, может, у меня через месяц и будет, – возмутилась я. И вот тут это самое и началось. Буря. Сначала я услышала крик за моей спиной.
– Как я должен это понимать?!
– Что – это? – подскочила я и пребольно ударилась о подоконник. Телефон предательски выпал из моей руки. А около кухонной двери стоял Владимир, голый, обмотанный простыней, с газетой в руках.
– Вот это! – невероятно злым, колючим голосом проорал он, кивая на мой телефон. – Что ты там говорила про период овуляции?
– Да так, ничего, – попыталась закосить под дурочку я.
– Это все, что ты можешь мне сказать? – хмыкнул он. – С кем ты там измеряешь количество нашего секса?
– А ты что, подслушивал? – я не нашла ничего лучше, как спросить об этом. А что еще оставалось?
– Подслушивал? Нет. Просто услышал. Ты так выразительно шипела.
– Но я даже не слышала, как ты вошел.
– Уж извини, – скривился в усмешке Владимир. – Что паркет у меня не скрипит. Заходишь вот так на кухню, водички попить, и слышишь вдруг: «Вероятность зачатия растет». Как я должен это понимать? Дина!
– Что? – попыталась прошептать я, но губы меня не слушались. Я видела только, как горят его зеленые глаза, горят недобрым светом, и что он явно перешел на темную сторону силы. Он подошел ко мне, вытащил меня из‑под простыни, встряхнул. И слово в слово, чеканя каждую букву, как бы бросая эти буквы мне в лицо, спросил:
– Ты что, пытаешься залететь от меня? Это – то, что тебе на самом деле нужно? Отвечай – да?
Глава вторая,
в которой, по словам Владимира, все встает на свои места
Известно, что мужчины любят глазами. Если так, хочется спросить: «Куда ж вы только смотрели?»
«Из риторического»
Кто из нас хоть раз в жизни не был пойман за хвост? Кому не приходилось глупо оправдываться в том, чему нет, по большому счету, никакого оправдания? Пусть тот, как говорится, первым бросит в меня камень. Только не очень тяжелый, потому что мне и так пришлось нелегко. Хоть Владимир и не стал ничем в меня кидаться (было видно, что хотелось очень), однако выслушать всю горькую о себе правду мне пришлось. Кто бы сомневался. И все‑таки, когда он говорил, мне все время казалось, что он что‑то путает, чего‑то не понимает. Я не такая плохая, как он тут кричит и бесится. И что такого ужасного я сделала? Разве не любой мужчина мечтает о таком – отношения без гарантий, никакой ответственности, никакого риска, ничего не надо обещать. Тратиться не надо, опять же. Ведь в конце‑то концов, все к этому и сводится. И нас же, женщин, постоянно обвиняют, что мы слишком торопим события, что слишком многого хотим, что нам только и надо, чтоб штамп в паспорт и кольцо на палец. Хорошо хоть не в нос. Представляете, если бы на свадьбе в загсе после слов «объявляю вас мужем и женой» милая барышня с фальшивой улыбкой и розочкой‑брошкой на груди брала в руки шило и прокалывала ноздри. «Живите долго и счастливо», – радостно желала бы она, просовывая в носы красивые золотые кольца с надписью «Толя + Оля = Любовь». А при разводе кольца бы просто вырывали. Бр‑р, кровь стынет, как подумаешь. В общем, это я к тому, что для мужчин даже пальцевое окольцовывание – пытка, почти такая же, как пирсинг носа. А тут – я, и ничегошеньки‑то мне не надо, и совсем никакого «милый, ты меня любишь?» и «тогда женись». Это ли не счастье?
– Ты это все серьезно? – после долгой‑долгой паузы переспросил Владимир охрипшим голосом. Ага, орать‑то вредно. Еще не исключено, что сейчас соседи понабегут на его вопли.
– Я? – пискнула я, утирая слезы. Потому что если на меня кричат и называют циничной, эгоистичной стервой, я сразу реву. В целях самообороны. – А что я? Я ничего. Просто ребенка хотела.
– И ты считаешь, это нормальное объяснение? – снова перешел на ультразвук Владимир. – А я‑то, дурак, думал‑гадал, чего ж это она такая ласковая, такая нежная и никаких заскоков. Даже ресторанов не требует.
– Мы же ходили. Помнишь? – всхлипнула я.
– Да, но ты не намекала, не заказывала самое дорогое блюдо в меню, не заводила меня случайно в ювелирный магазин. Я‑то думал, что встретил наконец нормальную женщину. Думал, что бывают все‑таки чудеса в жизни.
– Да? То есть, если бы я захотела нормальных отношений, с подарками и ресторанами, ты бы счел меня ненормальной женщиной? – разозлилась я. – Так что же тебя тогда не устраивает? Секс без обязательств – что может быть лучше?
– Возможно! – проорал он. – Но это не имеет никакого отношения к тебе! Только вот не надо мне рассказывать, что ты бы залетела и улетела, не сказав мне ни слова!
– Что? ЧТО‑О! – вскочила с кровати я. Правда, тут же плюхнулась обратно, так как сложно выглядеть грозно, будучи раздетой.
– А то самое. Знаю я, как это делается. Сначала ты – сама сговорчивость, приходишь, целуешь меня, говоришь, какой я хороший и что тебе ничего от меня не надо, только вот тут, в уголочке постоишь спокойненько. И никаких обязательств. А потом приносишь тест с двумя полосками, рыдаешь на полу, говоришь, что тебе не поднять ребенка одной. Или даже еще круче: сначала рожаешь его, а потом присылаешь мне фотографию по почте или вообще по Интернету. С подписью «у него твои глаза».
– Ты насмотрелся сериалов, – нахмурилась я. – Ты все неправильно понял.
– Все я правильно понял. И в любом случае, что бы ты сейчас ни сказала – я уже не обязан верить ни одному твоему слову, Диночка. Вот уж богиня охоты! Охотишься‑то ты на кого? На мужиков?
– Ты спятил! – разозлилась я.
– С такими, как ты, спятишь! – заорал он мне в лицо. – Одевайся и уматывай из моей квартиры!
– И не сомневайся. Не смей на меня орать! – прокричала я в ответ. Владимир, все еще в полотенце, всплеснул руками в изнеможении. Полотенце слетело с него, а я прыснула со смеху.
– Ах ты! – еще больше разозлился он. – Давай‑давай, проваливай! Оденешься на лестнице!
– И не подумаю, – оттолкнула его я.
– Еще как подумаешь! – пыхтя от усилия, пробормотал он, вытаскивая меня из кровати. – Анализы она соглашается сдать! Да все, все – ложь! Какие ж вы все стервы!
– Под стать вам. Козлы! – выкрикивала я, стараясь обмякнуть и стать как можно более тяжелой, чтобы меня не было так легко стащить с кровати. Также в этих целях я цеплялась за ручки и дергалась со всей силы.
– Вот ведь змеюка! – тяжело дыша, бухтел Владимир.
– Подлец! – не отставала от него я. К сожалению, влажные от пота пальцы соскальзывали. В результате десятиминутного немого перетягивания каната я все же была вытащена на пол, но стоило Владимиру на секунду ослабить хватку, как я дернулась в сторону и уцепилась за батарею.
– Ненавижу!
– Презираю! Все мужики одинаковы. Что тебе, спермы, что ли, жаль? Я не хочу ничего от тебя, мне вообще противна даже мысль иметь дело с мужчиной! Я вообще, наверное, лесбиянка. Просто хочу ребенка! И все. Хочешь, я тебе заплачу? Хочешь, бумагу напишу, что ничего мне от тебя не нужно?
– Ха‑ха! – преувеличенно громко расхохотался он, отцепившись от моей ноги. – Если ты такая мамаша, чего не пошла в банк спермы? Там всем наливают.
– Свинья ты! – не зная, как еще его задеть, прокричала я и больно (йес!) пнула его голой ногой по щиколотке.
– Ах ты! – вытаращился он, схватившись за ногу. А я, пользуясь паузой, схватила какие‑то части своего гардероба и проскочила в ванную. Реакция у него, хоть и хорошая, но хромает. Как в фильмах ужасов, он попытался вставить ногу между дверью и стеной, когда я запиралась изнутри, но мои пинки оказались вполне эффективными, дверь закрылась, поезд тронулся, я села на край ванны и включила воду. Нет, ну кто просил Елену Станиславовну так хорошо пользоваться техникой? Зачем она не отложила просветительскую деятельность до утра? Я оделась, посмотрелась в зеркало – растрепанное, перепуганное чудовище с выпученными глазами. Чудовище было ужасное, принцесса была прекрасная. М‑да, мое чудовище больше не захочет сказать мне и слова доброго, где же теперь брать отца ребенку? Хоть плачь, как обидно. И ведь ничего мне от него действительно не надо!
– Ты там, дрянь? – услышала я после грубого стука в дверь.
– Дрянь на месте, – подтвердила я. – Как насчет белого флага? Я уже вполне готова покинуть твой гостеприимный дом.
– Ты думаешь, я тебя просто так отпущу? Я тебя убить готов, – чуть более спокойным голосом добавил он.
– Десять лет.
– Что десять лет?
– Строгого режима, – пояснила я. – Может быть, даже с конфискацией.
– Я расскажу им про период овуляции и твои разговоры, и меня оправдают, – устало пробормотал он прямо из‑за двери. Послышался глухой звук, кажется, он сел на пол около входа в ванную.
– Тебе не поверят. Слушай, давай заключим перемирие. Я где‑то лифчик оставила. Я без лифчика не хочу уходить, – попросила я жалобно.
– Зачем тебе это?
– Лифчик? Ну, в принципе, ты прав. Грудь у меня не такая большая, можно и без лифчика, но как‑то я к нему привыкла. Я с ним сроднилась…
– Зачем тебе беременность?
– Беременность? – тупо повторила я. – Чтобы через девять месяцев получился ребеночек.
– Но почему я?
– Потому что мне понравился, – попыталась подлизаться я. Владимир помолчал, потом вздохнул.
– Опять врешь.
– Ладно. Потому что ты здоровый. Спортивный, бегаешь, плаваешь. Это важно. И потом, я долго думала: в нашем районе все то пьют, то еще больше пьют. Никого другого нет. Вот и вспомнила про тебя.
– Да? – удивился он. – Но мы же вообще не знали друг друга.
– Знаешь, сколько еще клиентов нашего банка приезжают на спортивном велосипеде? Ноль! Ты такой один.
– Нет, это не так. Многие по утрам бегают. Это вообще довольно популярно.
– Может быть. Я других не видела. И потом, у тебя очень красивые глаза. И хочешь верь, хочешь – нет, ты мне правда понравился.
– Понравился, – язвительно и зло рассмеялся он. – Как конь на базаре. В зубы мне не хотела посмотреть? Хотя о чем я! Ты же вообще хотела сделать все анализы.
– Мне хотелось, чтобы у ребенка были такие же зеленые глаза. И улыбка. И рост. И… вообще все. Пять чтобы языков выучил. Я бы его любила. Нет, серьезно, – вещала я сквозь щели в дверном проеме. – Я не могу ни в какой банк спермы, откуда я знаю, кто ее там сдал? Может, уголовник. Или китаец.
– Значит, это был точный расчет? Но ты хоть понимаешь, что вот так использовать людей – как это подло? – спросил он. Я открыла дверь и вышла. Владимир сидел у стены напротив и смотрел на меня. Волна отхлынула, и он уже не бросался с криками. Наоборот, сидел, прикрыв рукой глаза, как будто очень, очень сильно устал.
– Я понимаю. Прости. Я не думала, что это может как‑то тебя задеть. Вы, мужчины, так любите случайные встречи, случайный секс. Я не пыталась тебя использовать. Я просто хочу ребенка. Я просто… я даже не представляю, что еще я могла сделать.
– Как насчет того, чтобы сказать правду?
– Да? Как ты себе это видишь? «Привет, хочешь легкого и ни к чему не обязывающего секса? Ничего, если я от тебя рожу?» Да ты бы в ту же секунду исчез. Убежал бы на всех парусах, а бегаешь ты куда лучше меня.
– Да уж… – печально вздохнул он. – Но как же ты… а скажи, тогда, с велосипедом… ведь ты реально разбилась.
– Да, реально. Потому что ездить не умею, – вздохнула я, вытаскивая из‑под кровати лифчик.
– Но это все было подстроено. Фантастика, – договорил за меня он. Я только тихонечко кивнула и прошла в прихожую. Владимир остался сидеть на месте. Я надела туфли, проверила, на месте ли сумка и не вывалила ли я по дороге ключи. Все оказалось нормально, и не было больше никакого смысла задерживаться. Я открыла дверь, в надежде, что Владимир скажет мне хоть слово, но он молчал. Тогда я повернулась и тихо прошептала:
– Я не хотела сделать тебе больно. Прости.
– Это просто смешно! – выкрикнул он с места. – Знаешь, сколько раз я это слышал? И прямо в тех же интонациях.
– Да?
– Уходи. Просто уходи! – крикнул вдогонку он. – И я сменю банк.
– Как скажешь, – кивнула я, помолчав. И, не зная, что еще сделать, закрыла за собой дверь.
Ночь еще не прошла, город сладко спал. Улица Расплетина, подсвеченная тусклым светом уличных фонарей, утопала в усталой от жары зелени. Тополя уже не пылили своими белыми пуховыми завитушками, клены сочувственно махали мне своими ладошками листьев. Я никуда не спешила, ни о чем особенно не думала, не могу сказать, что мне было как‑то плохо или обидно. Жаль, конечно, что все так получилось. С другой стороны, Владимир действительно заслуживает право знать, что и кто собирается делать с его спермой. Черт, ох уж мне эти права человека. Почему я не могу просто сделать что‑то для себя?
– Закурить не будет? – окрикнул голос из глубины улицы. Какой‑то старичок сидел на лавочке и с улыбкой смотрел на луну. Небо уже светлело.
– Да, конечно, – кивнула я и достала пачку сигарет. Поколебавшись не больше пары секунд, взяла сигарету и для себя. Вероятность, что я успела забеременеть до того, как была с позором изгнана из рая, ничтожная. Если судить по тому сообщению, что оставила на телефоне свекровь, шансов вообще нет. Судя по циклу. Нет, этот телефон – какая дрянь. Переслал мне это подлое сообщение и отключился. Кончилась зарядка. Это у меня теперь никакой зарядки. Ни бега, ни плавания. Черт.
– Спасибо, – кивнул улыбающийся старичок, так и не отрываясь от луны. Какой‑то не очень нормальный старичок. Я нахмурилась, но потом пожала плечами – какое мне дело, кто и как сходит с ума. Еще неизвестно, какие глюки будут посещать меня в его возрасте.
– Не за что, – бросила я и пошла дальше, затягиваясь и с удовольствием выдыхая дым, смешивая его с прохладным, наполненным росой воздухом. Спать уже не хотелось, домой не хотелось однозначно. Сидеть в квартире номер тринадцать, слушать звуки просыпающегося дома – нет, этого представить себе я не могла. Там, где четырьмя этажами ниже спит и видит сладкие сны моя бывшая подруга и ее уже не первой свежести муж. Не хочу туда. Если бы могла, я бы не возвращалась туда никогда, но это, к сожалению, невозможно. Но сейчас я купила бутылку пива в круглосуточном ларьке и пошла на реку. Легла на влажную траву, разбросала руки и ноги, потянулась и принялась рассматривать исчезающие в небе звезды. Они пропадали то по одной, то целыми группами уходили с неба по своим дневным делам.
Из‑за реки, над новостройками уже потихоньку выходило солнце. Скоро начнутся жара и дневная суета, все побегут на работу, жены будут краситься в ванных и мешать мужьям бриться, будут подгорать завтраки. Кто‑то пойдет похмеляться, с трудом дожидаясь открытия пункта приема стеклотары. А я все лежу и лежу на берегу, никому не нужная, одинокая, несчастная… Мне стало невыносимо жаль себя, и, кстати, это было такое вкусное и сладкое чувство. Я вдруг с необычайной силой ощутила всю красоту этого утра, все запахи и звуки, всю хрупкую прелесть и этого мира, и своей жизни. И соленый привкус слез на щеках только добавлял этой необъяснимой прелести. Да, было глупо строить весь этот план. Следовало придумать что‑то другое, найти какой‑то иной способ стать счастливой. Может, уехать на дальний Север или вообще в Австралию? Купить кенгуру, завести ферму…
Я допила еще одну бутылку пива, села и посмотрела на реку. Солнце играло с волнами, искрилось и переливалось в них. Я улыбнулась и подумала, что в такое утро просто глупо рыдать. Разве что по Владимиру. По тому, чего никогда бы не могло случиться. И тут мне захотелось стать счастливой, стать во что бы то ни стало! Поймать краем взора какую‑нибудь запоздавшую, сонную падающую звезду и загадать самое несбыточное желание. Счастье – что ты такое, птица? Если да, то как тебя поймать?
Часам к семи я собралась с силами, встала и пошла домой. Надо принять душ, привести себя в порядок, переодеться и идти на работу. Я представила, на какое количество вопросов придется ответить, и передернула плечами. Ладно, с этим тоже как‑нибудь разберемся. Я достала из сумки еще одну сигарету и потихонечку дымила, думая о своем. Наш дом тоже начал потихонечку просыпаться, какие‑то первые машины выруливали на бульвар в надежде проскочить пробки. Дворники уже громыхали тележками, из окон неслись обрывки разговоров. Я затянулась поглубже и приготовилась нырнуть в наш веселый аквариум, каждая рыбка в котором мечтает о том, чтобы аквариум снесли. Наши бы мечты да мэрии в уши!
– Ты что, куришь? – раздался вдруг откуда‑то сбоку странно знакомый голос. Я дернулась, озираясь. Этого не могло быть, потому что не могло быть никогда, но звук, по ощущениям, принадлежал Владимиру. Меня что, уже начало глючить?
– Володя? – вытаращилась я, силясь понять и никак не понимая, что он делает около моего дома. Особенно после того, что произошло. Особенно на лавочке около пункта приема стеклотары.
– Ты где была? Ты почему телефон отключила? Я бегаю по району уже три часа!
– Зачем? Как вообще ты узнал, где я живу?
– Где ты была?! – еще раз повторил он весьма грозным и злым голосом.
– На реке.
– Где на реке? Я был на реке, там никого не было, только какие‑то бомжи дрыхли!
– Возможно, я и была теми бомжами. Я валялась за деревьями, смотрела на небо. Думала.
– Вот это зря, – еще более зло добавил он. – Думать тебе вредно. Ты лучше прекращай.
– А ты вообще зачем приперся? – взбесилась я. Расселся он тут! – Что, не дооскорблял меня дома? Решил поорать на меня в моем же собственном дворе?
– Динка? Привет! – многозначительно прокричал Аркашка, махая мне рукой из окна.
– Привет! – я заставила себя радужно улыбнуться. – Вот, знакомого встретила. Очень дальнего знакомого.