– Понятно, – озадаченно кивнул Владимир, и только тут мне пришло в голову, что хоть и лицо расцарапано, и вообще я не в самой лучшей форме, чтобы проводить в жизнь стратегический план захвата беззащитной крепости, но ведь по сути‑то все вышло именно так, как надо. И теперь ведь важно только не упустить это преимущество! Честно говоря, разве это не удивительно, что я столкнулась именно с ним? Впрочем, не время удивляться, время действовать. Я простонала и растерянно посмотрела на него.
– Спасибо, что помогли.
– Не за что, – кивнул он. – Собственно, чем я вам помог? Разве что помог вам упасть. Но я сигналил и пытался вас объехать.
– Я ужасно катаюсь, – перебила я.
– Да уж, я заметил, – сурово согласился он.
– Но вы тоже хороши. Не могли остановиться? – не удержалась все‑таки я. А чего он все валит на меня?
– Вы неслись так уверенно! И вообще, не умеете ездить – не беритесь, – разозлился он. Черт, что ж я делаю? Он же сейчас уйдет. С другой стороны, он ведь меня чуть не сбил. А если бы я свернула в другую сторону и полетела под колеса машин?
– А это вообще‑то общий тротуар. Хочу – и езжу.
– Ладно, вы в состоянии передвигаться? Может, позвоните кому‑нибудь и вас заберут? – зло и сухо уточнил он. Я прикусила язык. Надо же быть дурой до такой степени! Уйдет, теперь стопудово уйдет.
– Некому мне звонить, – жалобно замотала головой я. – Я попробую дойти сама.
– Отличная идея, – сверкнул он зелеными глазами и поднял с земли мой велосипед.
Тоже мне, хваленое качество – переднее колесо велика напоминало восьмерку, чуть выгнутую по вертикали. Но я, ни слова не говоря, взяла велосипед и покатила его вперед, понурившись и хромая во всю мощь моего доморощенного актерского таланта. И чтобы мало не показалось, немножечко стонала. Удачно еще, что шипы от шиповника сильно разодрали мне голые руки, так что я шла чуть ли не в крови. Бедная, несчастная, одинокая маленькая (тут правда, нет – не маленькая, к сожалению) женщина медленно ползет по улице, не оборачиваясь и не прося помощи. Кто тут устоит? Я бы, может, и устояла, но он не смог. Подбежал ко мне, держась за свой велосипед, и спросил, нахмурившись:
– А вам далеко так идти?
– А вам какое дело? – обиженно заворчала я, но тут же добавила: – До Генерала Карбышева.
– Ничего себе! Так вы туда до вечера не дойдете. И у вас кровь!
– Я знаю, – горько согласилась я. – Но что же делать!
– Может быть, все‑таки позвонить?
– Знаете, вы можете уйти. Я справлюсь сама как‑нибудь. Почему это должна быть ваша проблема? – гордо продекламировала я, но тут (кстати, совершенно не специально) вдобавок ко всему подвернула ногу, стукнув ее о собственный же, поехавший не в ту сторону велосипед, и упала.
– Ай! – вскрикнула я от совершенно неподдельной боли. Кое‑как поднявшись, решила не вставать совсем и присела на край асфальта. И что уж было совершенно безо всяких усилий с моей стороны, а просто явилось следствием всех этих происшествий – внезапно я почувствовала себя ужасно несчастной, и слезы сами собой полились из глаз.
– Так, ладно, видимо, это неизбежно, – после минутной паузы решился мой спаситель. – Давайте садитесь‑ка на багажник.
– У меня нет багажника! – сквозь слезы удивилась я.
– На мой багажник, – ворчливо уточнил он.
– Как? А вы куда же? – не поняла я, но через пару минут неуклюжей возни была усажена на багажник, мой велосипед был выставлен в одну линию с его агрегатом, и Тишман осторожно, медленно оттранспортировал все это, включая меня… к себе домой! Поскольку я умудрилась грохнуться в терновый (вернее, в шиповниковый) куст в непосредственной пятиминутной близости от его дома, он сказал, что это будет самым приемлемым решением вопроса. Так и сказал. Вот вам и теория относительности в действии. Нет, все‑таки, несмотря на вывернутую и сильно болевшую ногу и расцарапанное… все, я решила признать в себе стратега и тактика недюжинного ума и таланта. Потому что, как ни крути, сидела именно там, где и хотела: на кухонном диванчике у Объекта № 1, пила горячий чай, немного стонала и вела светскую беседу. А сам Объект № 1 бегал и суетился вокруг меня, искал бинты, зеленку, пластырь и все такое. А поскольку ходить в тот день я никак не могла – нога распухла и болела дико, было решено, что я позвоню на работу, объясню ситуацию со здоровым образом жизни, приведшим к нездоровым последствиям, а потом останусь у него. Пока… В свете всех этих соображений я справедливо сочла, что первый шаг к моей цели определенно сделан.
Глава пятая,
в которой я выясняю, где у него кнопка
Любящие люди должны все делить на двоих. Вот когда у тебя будет хоть что‑то, я обязательно это с тобой разделю!
Из сериала «Счастливы вместе»
«Хочешь устроить свою личную жизнь? Спроси меня – как!» Именно такой значок я подумывала сделать себе, сидя на кушетке в тихой, идеально чистой квартире у своего нового знакомого. А что, способ я избрала идеальный. Упасть на руки (или, в моем случае, под ноги) к своему избраннику, да причем так, чтобы ему пришлось тебя от чего‑нибудь спасать – что может быть лучше? Еще в древние века, чтобы стать дамой сердца, самым эффективным способом было свалиться откуда‑то с лошади и валяться потихонечку посреди полей, пока не приедет рыцарь и не спасет, втащив на круп своего белогривого коня. И потом, соответственно, отвезет в свой замок, поможет снять изорванные в труху одежды, накормит, напоит, спать уложит, а там, глядишь, и свадьба не за горами. По крайней мере, в теории все выглядит именно так – не может приличный мужчина устоять перед спасенной им женщиной, а я в данном случае просто вытащила на свет божий древнюю женскую практику. Известно же, что все новое – это хорошо забытое старое. Свадьбу я, конечно, не планировала, но в остальном решила действовать в рамках древней мудрости. Шаг первый сделан. Теперь, согласно сценарию, требовалось как можно дольше тянуть время и выяснять в темпе вальса слабые стороны рыцаря на белом коне (или на синем велосипеде), с тем чтобы потом воспользоваться боевым преимуществом. Именно этим я и решила заняться, раз уж меня занесло во дворец моего стройного, подтянутого спортивного рыцаря.
– Вы как? – заботливо и взволнованно (в десятый раз уже за последние полчаса) уточнил он, подтыкая мои ноги пледом.
– О‑о‑о! – слабо простонала я, тихо разглядывая его из‑под ресниц.
– Может, еще чаю? – помрачнел он, так как мое состояние явно не соответствовало его ожиданиям.
– Спасибо, вы очень гостеприимны. У вас очень милая квартира. У вашей жены отличный вкус! – на всякий случай добавила я. Так, в качестве мини‑теста. Как в глянцевых журналах: ответь на три вопроса и узнай, кто ты по своей природе. Это был первый вопрос. И ответ прозвучал незамедлительно.
– Жены? – скривился в отвращении Объект Владимир. – Вот еще, я не такой идиот, чтобы жениться.
– О! – только и смогла сказать я. А что тут скажешь? Что я тоже (с некоторых пор) не такая идиотка, чтобы ходить замуж? Что я была там и мне там не понравилось? Что меня и тут неплохо кормят?
– Вы лучше мне объясните, зачем вы взгромоздились на велосипед? – перевел тему Владимир. И добавил: – Вы несете опасность и себе, и окружающим.
– Я? – поразилась я, открыв рот. – Да ведь это вы на меня наехали! Что же мне теперь, и здоровьем собственным позаниматься нельзя?
– Н‑да? – ухмыльнулся он, причем так ехидно, что захотелось в него запустить чем‑то. Хоть бы тапком. Все‑таки он хоть и здоровый, а неприятный типчик. Нудный какой‑то.
– Да! Я забочусь о своем здоровье.
– И давно? – еще более ехидно спросил он, отчего стал нравиться мне еще меньше. Как‑то он неправильно вел себя, если ориентироваться по древнему сценарию. А где почтение к даме, где трепет? Где поцелуй руки?
– Давно, – гордо ответила я, но он так выразительно окинул взглядом мои борта, что я тут же покраснела, как роза, и дополнила: – Уже почти неделя.
– No comment! – вдруг расхохотался он.
– Что? – нахмурилась я. В языках я, признаться, была не сильна.
– Без комментариев, – перевел он. – И что же навеяло такую идею? Именно велосипед? Что бы вам не пойти в фитнес‑клуб? Или ролики? Хотя ролики – тоже не совсем ваш вариант. Лучше самокат. Или спортивная ходьба. Тут вы, по крайней мере, не будете летать через забор.
– Вы не очень‑то вежливы! – обиделась я. Что ж это такое с моим рыцарем? То волновался, как я и что, зеленкой мазал, которую, между прочим, непонятно как отмывать. А теперь вот так, за здорово живешь, глумится надо мной почем зря! А я – терпи?
– Простите, – он внезапно сдал назад. – Я не хотел вас обидеть. Вы действительно хотите привести себя в форму? Да, это, безусловно заслуживает уважения.
– Но я вообще‑то… – начала было я, желая дать этому высокомерному снобу понять, что я и сейчас, между прочим, в совсем недурной форме, но… не стала этого делать. В конце концов, о чем я? Достаточно посмотреть повнимательнее сначала на него, а потом на меня, чтобы понять, что он, подлец, имеет полное право это говорить. И вообще он какой‑то ненормально идеальный. Стоило мне допить чай, как он тут же забрал чашку и принялся ее намывать. И зачем, спрашивается? Я не мою посуду, пока она не скопится в раковине так, что нельзя уже включить кран.
– А вы консультировались со специалистами? – продолжил он, проигнорировав мое «но». – Нельзя вот так, с бухты‑барахты, начать заниматься спортом. Это может быть очень опасно!
– Да? – вытаращилась я. – Никогда не думала, что спорт – это плохо.
– Не плохо, но если в меру, – уточнил Владимир. – У вас какое давление?
– Что? – не поняла я.
– Давление? Вы не знаете своего давления?! – искренне изумился он. Даже перестал на секунду вытирать чашки белоснежным вафельным полотенцем. Я такие белые цвета последний раз видела зимой, на Москве‑реке, в сильный снегопад.
– Не знаю, – развела руками я. Да уж, к своим двадцати (почти) семи годам я еще ни разу не задавалась вопросом о давлении. Может, я была не права?
– Так, пойдемте! – возбудился он, бросил полотенце и схватил меня за руку. Я встала, но тут же охнула и снова села. Нога все еще сильно болела. – Простите. Давайте, я лучше сюда принесу, – засуетился он. Интересно, что он принесет?
– Нет‑нет, я дойду, – жалобно и героически пробормотала я и поковыляла за ним. Во‑первых, хотелось увидеть что‑то еще, кроме его кухни и куска холла. Во‑вторых, никогда нелишне продемонстрировать еще разок, какая я раненая бедняжечка. Древняя женская мудрость, помните?!
– Потихонечку. Вот сюда, – вел меня он, держась так, словно я норовила в любую секунду рухнуть и еще что‑то себе отломать. Пришивай потом. В общем, он был готов поймать меня в любую секунду. А я тем временем оглядывалась по сторонам. Квартира оказалась трехкомнатной, староватой, в ней явно давно не делался ремонт, но все было очень чистым, ухоженным. Даже цветы на подоконнике в гостиной зеленые, цветущие. Что ж такое, не квартира, а сплошной укор моей совести! У меня‑то дома и подаренная мамочкой на день варенья бегония загнулась. А вообще гостиная оказалась уютной. И даже романтичной, очень в стиле тех самых рыцарских времен. Не знаю, почему мне так показалось. Может, из‑за картин на стенах, на которых какие‑то люди в старинных одеждах и поля с реками в стиле Сурикова. Или из‑за огромных высоченных стеллажей в потолок, где за идеально чистыми (!!!) стеклами стояло неохватное множество книг. Или из‑за красивого ковра, по которому я прошла босыми ногами и тут же захотела купить себе такой же. В общем, полное ощущение рыцарского замка или, по крайней мере, графской усадьбы. И, конечно, сам граф с какой‑то странной штуковиной в руке…
– Что это? – дернулась я, когда он схватил мою руку и эту самую штуковину на нее нацепил. А вдруг он сейчас и вправду поцелует мне руку, как в рыцарских романах? Но граф только усмехнулся.
– Сейчас‑сейчас, – загадочно посмотрел он, а потом штуковина сжалась на моем запястье. И я вздохнула. Этот помешанный на здоровье псих просто‑напросто решил померить мне давление.
– Ай! – недовольно тряхнула я рукой. Было не то чтобы больно, но неприятно.
– Еще немного, – глядя с интересом на экранчик, пообещал он. – Вот. Так, нижнее низковато.
– А верхнее верховато? – хихикнула я. Совершенно случайно, просто вырвалось, честное слово. Но тут же мне была прочитала подробнейшая лекция о том, как я молода и глупа, что не понимаю таких элементарных вещей. И что у меня, может, вообще гемоглобин низкий. И я, возможно, именно из‑за этого и грохнулась с велосипеда, что у меня давление низкое. И что вообще все плохо. А будет хуже.
– Да что вы! – слушала и немного ежилась я. Владимир громыхал проклятиями и карами.
– Вам обязательно надо пить морковный сок! И мяса кушать побольше.
– Я люблю конфеты, – вставила я, за что тут же была наказана лекцией о вреде сахара в крови. После того как он сказал, что мне надо обязательно сдать кровь на сахар, я поняла, что больше шутить о здоровье не стоит. Если я не хочу, чтобы как бы чего не вышло. И сдавать кровь и прочее вытекающее из меня и обстоятельств на анализы до второго пришествия. В общем, я делала единственное, что можно было делать в этой ситуации: кивала и приговаривала:
– Да что вы! Неужели? А я и не знала. – И вот это обязательно и почаще: – Ох, какой же вы, Владимир Германович, умный. Это что‑то!
– Вам сколько лет? – заигравшись в доктора, спросил он. Я тут же насупилась и нахохлилась.
– А вам зачем? Я на такие вопросы отвечаю только доктору, и то не всякому. И еще, может быть, прокурору. Не представляю, как скрыть возраст от прокурора.
– А? – несколько опешил Владимир. – Что?
– Ладно, мне двадцать шесть, – вздохнула я. И задала второй вопрос из моего теста «кто вы по природе». – А вам?
– Ой, да вы же еще совсем дитя!
– Да что вы? – фыркнула я.
– Конечно, дитя. У вас еще все впереди. А мне вот уже скоро сорок три, – вздохнул Владимир, а я радостно сделала вывод, что он, по крайней мере, не врун несчастный. Уже неплохо. Но все‑таки, где же у него кнопка? Любит читать, это ясно. Но тут я бессильна, я‑то ничего, кроме проездного на наземные виды транспорта, не читаю. И то, только когда надо узнать, сколько поездок осталось. И еще немного кроссворды – те, которые попроще, типа «тещины слезки».
– Вы выглядите на тридцать пять, – совершенно искренне заметила я, а он вдруг от этих слов весь как‑то просветлел, возрадовался. Засиял, одним словом. Так, уже теплее! – Вы ужасно хорошо выглядите. Хотела бы я выглядеть так же в свои сорок три.
– Ну, тут ничего сложного, – еще лучезарнее ответил он, уже почти улыбаясь. – Хотите, я вас потренирую?
– Потренируете? – вытаращилась я. И тут меня вдруг осенило – вот же она, кнопка!
– Ну да! – с энтузиазмом продолжал он. – А то вы сама только неприятностей себе накличете. Или голову сломаете, или что‑то еще. Может быть, не только себе. Надо вам просто как‑то войти в ритм, освоить азы…
– Но, наверное, это же вам сложно. Это я что же – буду просто так тратить ваше время? – «забеспокоилась» (ха‑ха) я. – Вы же, наверное, ужасно заняты.
– Ну, не то чтобы я был свободен… – смутился он. И тут я задала третий вопрос из теста:
– А чем вы занимаетесь?
– Я переводчик, – ответил он между делом. – Конечно, это не так просто – найти время, но я мог бы… вы могли бы присоединиться к моим тренировкам. Правда, мне придется на время сменить интенсивность, но ничего.
– Как бы мне хотелось научиться так жить! – продолжала давить на «кнопку» я. – Но только чтобы вы не затруднялись чересчур. Вам это точно будет неудобно. Все‑таки я вам совершенно чужой человек.
– Ничего страшного, – окончательно загорелся он. – Я, в общем‑то, работаю дома и не слишком занят сейчас. Летом не так много заказов. А в свободное время я мог бы…
– Правда? – еле сдерживая радость, чуть ли не захлопала в ладоши я. Нет, вы только посмотрите, что я, оказывается, умею! Взять и познакомиться, да еще вот так – чтобы с места в карьер, на спортплощадку.
– Да, для начала будем бегать и плавать. Вы умеете плавать? Какие знаете стили? – снова перешел в конкретику Владимир.
– Стили? – задумалась я. – Лягушачий знаю. Еще могу в воде перекувырнуться.
– Понятно, – скривился он. – Работы – непочатый край.
– Это уж точно, – совершенно честно подтвердила я. Работы точно было непочатый край. Надо подумать, как все эти физкультурно‑оздоровительные мероприятия перевести в форму сексуально‑эротической активности. Надо почитать какую‑то соответствующую литературу. В этой области мне явно не хватало опыта. Х‑м, он переводчик. Как интересно!
– А с какого вы на какой? – спросила я.
– Чего какой? – озадаченно посмотрел на меня он. Потом понял и усмехнулся: – Вы уж хоть договаривайте вопрос, а то поставили меня в тупик. Я знаю английский, немецкий и французский. Но если перевод письменный, могу еще охватить испанский и итальянский.
– Вах! – только и смогла выговорить я. И он еще говорит, что я его поставила в тупик! Да он сам кого хочешь в тупик поставит. Интересно, откуда вот такие люди берутся? Надо же, как все интересно – столько языков, и все в одной голове. Как они туда помещаются, не понимаю.
– О, это не так сложно. Большинство языков имеет схожую лингвистическую конструкцию, – затянул было он, но я, слушая его вполуха, думала о своем. О своем будущем ребенке, который, если я все‑таки умудрюсь родить его от именно этого нудного субъекта, имеет все шансы родиться не только умным и красивым (хоть, возможно, тоже нудным, но это я переживу), но еще и очень, очень и очень умным.
– Боже мой! – на всякий случай приговаривала я, слыша обрывки слов «фонетические единства» и «формирование словарного запаса».
– Вам интересно? – с удивлением спросил он после примерно пяти «боже мой!».
– Не то слово, – с готовностью подтвердила я.
– А вы какие‑нибудь языки знаете? – спросил Владимир с надеждой. Я подумала, что единственный альтернативный язык, который я знаю после стольких лет несчастливого брака с Сергеем Сосновским, – это матерный. Но вряд ли вот тут, в полумраке этой заставленной книгами комнаты следует этим хвастать.
– В школе учила немецкий, – робко начала я.
– Shprehen? – радостно прощебетал он.
– О, нет‑нет. Ничего вот этого моя не понимай. Я, честно говоря, училась не очень хорошо.
– Ладно, ничего, – выдохнул он. – Ну, как вы? Вам получше? Да?
– Лучше. Уже почти совсем хорошо, – кивнула я.
– А нога? – уточнил он. – Вам надо хорошенько выждать, прежде чем начинать тренировки, потому что на старую травму можно легко получить новую.
– Да? – огорчилась я. А как же мой план? Время не ждет, какой тут спорт, когда пора рожать! А если завтра война, то есть климакс? Хотя… что‑то я ерунду плету, об этом мне думать пока рано. И все‑таки долго ждать я не могу.
– Давайте я отвезу вас домой. Вы где, сказали, живете?
– Ой, спасибо, но я лучше возьму такси. И так я у вас чуть ли не полдня оторвала, – начала отнекиваться я. Еще не хватало, чтобы он увидел мой дом. И мою «стекляшку». И пункт приема стеклотары, что было бы хуже всего.
– Вы уверены? – почему‑то расстроился он. – Может быть, побудете еще? Не хотите отварной индейки, очень полезно для здоровья? Или давайте‑ка я сделаю вам морковный сок. А то с вашим гемоглобином…
– Спасибо. Я лучше пойду.
– Ну… что ж… – потерянно закивал он. Он что, правда хочет, чтобы я осталась? Странно. Зачем ему это? Есть в нем все‑таки что‑то, чего я никак не могу понять. Но в данном случае я решила думать, что он все‑таки дергается именно из‑за состояния моей ноги. Ему со мной еще бегать все‑таки. Тренировать меня, учить уму‑разуму. А учить уму‑разуму он любит. Это видно невооруженным глазом. И сегодняшний тест это подтвердил.
– Нет, правда, огромное спасибо. И дайте‑ка мне немедленно все ваши телефоны, пейджеры, адреса, явки и пароли. Я не отстану от вас, пока вы не сделаете из меня такого же прекрасно выглядящего спортсмена.
– Ну, это зависит не только от меня, – заюлил он, но лицо при этом довольно просияло. Все‑таки он очень милый. И глаза эти, зеленые. Красота.
– Я буду очень стараться, – заверила я, позволив себе сказать это немного более низким голосом. И выразительно стрельнула глазами.
Через полчаса, заставив таксиста занести мой покореженный бывший горный велосипед домой и запихнув его останки в кладовку – умирать, я села на кухне (совсем не такой чистой, как хотелось бы) и, налив бокал красного вина (а оно, говорят, полезное) и закурив сигарету (первую за весь день, так как у рыцаря дома решила не курить, ибо это разошлось бы с образом), принялась думать. Занятие это было непривычным, но приятным. И чем больше я думала, тем больше убеждалась, что есть какая‑то причина в том, что Владимир Тишман так легко поддался на мои уговоры. Причина есть. Он красив, молод (нет, не молод, но зато в какой форме!), свободен и, судя по квартире, вполне обеспечен. Зачем ему я и вся эта возня с тренировками? Нет, причина должна быть. И если я ее узнаю, я узнаю все, что нужно о Владимире. Выиграю ход – выиграю партию. Нет, все‑таки, что он за человек, хотела бы я знать!
Глава шестая,
в которой происходит нечто странное и загадочное…
Хочешь большой, но чистой любви? Приходи в полночь на сеновал!
Из к/ф «Формула любви»
«Как тесен мир!» – сказал кто‑то из великих, а мы теперь на всех углах вынуждены убеждаться, что это действительно так. Стоит выйти со двора, как упираешься в родного отца, загорающего на любимом месте на лавочке, прямо напротив подъезда.
– Папуля! – радостно восклицаешь ты, подбегая к нему, чтобы обнять его, чтобы прижаться к отцовской груди. Правда, это не совсем удается, так как встать папуля пытается, но не может – его уже штормит, баллов 7–8 по шкале Рихтера, не смотрите, что всего девять тридцать утра. Вторника. Подумаешь! И во вторник бывают шторма.
– Доча, как ж я рад тебя видеть! – с трудом выговаривает он, умильно улыбаясь со своего места в партере.
– Я тоже, папочка, я тоже. А мамочка знает, что ты уже тут как тут? – подозрительно осматриваешь ты окружающий ландшафт.
– Мамочка? Ой, мамочка сейчас так занята, так занята. Все по поликлиникам да по врачам!
– Что, случилось что‑то? – беспокоишься ты.
– Да вот, пытается оформить инвалидность, – с горьким, страдальческим видом поясняет отец.
– Да что ты! Инвалидность? Но она же… здорова, как конь в пальто! Что? Не молчи, я все перенесу.
– Да на меня инвалидность она оформляет, – с неохотой поясняет отец. – Чтоб за квартиру, значится, не платить.
– А! – доходит до тебя. – Ну, а что же ты тут сидишь? Нарабатываешь инвалидность?
– Доча! – обижается папа, но тут (мир же тесен) из подъезда выходит твой бывший муж (будь он неладен) Сергей Сосновский и видит тебя, в кругу друзей и близких около стеклотары. А ты, как назло, не при параде, без колец и браслетов, а наоборот, в шортах и майке с пятном под мышкой, потому что жарко невыносимо и уже не хочется одеваться, а хочется только раздеваться. И поливаться водой.
– О, Серега! – восклицает папа, забыв на секундочку, что мы давно в разводе. Сергей отводит глаза, а из подъезда вылетает Катерина – как раз при параде. В легком бежевом платье, с помадой на губах, еще более худая (что, кстати, уже не сказать, чтобы так уж ее красило). И с коляской.
– Сергей, ты завел машину? – громко спрашивает она, скользя по тебе (и папочке) колючим взором.
– Уже иду! – с раздражением отвечает Сергей, а ты не знаешь, куда провалиться. И по‑быстрому бежишь со двора, чтобы никого не видеть, не слышать, но настроение уже окончательно и бесповоротно испорчено. И хочется волком выть, но при этом только срываешься на клиентов, скапливаешь очереди около кабинета и хочешь уволиться к чертовой бабушке и переехать жить куда‑нибудь на край света. Хоть в Челябинск, в эту чугунную столицу России.
Но иногда все бывает не так. Совсем по‑другому. Бывает, что ты встаешь рано‑рано, когда солнце еще не начало жарить землю, как картофель фри. И зелень еще не завяла от огненно‑раскаленного воздуха, а, напротив, распушилась по газонам, покрытая прохладной росой. И пробки еще стоят где‑то в районе МКАДа и не добрались до наших районов. А ты выходишь из подъезда, умытая, причесанная и даже немного подкрашенная (согласно поставленным задачам), в спортивном костюме, купленном буквально на днях, – потому что бежишь на тренировку к Владимиру, он ждет тебя на перекрестке, там, где заканчивается бульвар. Стоит, прислонившись к дереву, и высматривает тебя. И ты проходишь мимо подъезда, а на лавочках у «стекляшки» – никого. Только кот какой‑то сидит и вылизывает лапу. И никакой Катерины и тем более Сергея. И папа мирно спит дома, не расстраивает маму. И все просто прекрасно, а Владимир при виде тебя улыбается и отходит от дерева, идет навстречу, на нем свободно сидят длинные зеленоватые шорты с множеством карманов, кроссовки с большой амортизирующей подошвой, специально для длительных пробежек. И футболка‑поло с надписью «Manchester» на спине. Ноги длинные, а из‑за шорт кажутся еще длиннее, а глаза зеленее. Красивый мужчина, как ни крути.
– Диана?
– Владимир? – в тон ему отвечаешь ты. – Привет, как дела?
– Отлично. Вот думаю, куда пойти. Может, к реке? Можно там зарядку сделать.
– Прекрасная идея! – киваешь ты, хотя до реки бежать – не ближний свет, да и дыхалка у тебя еще не справляется с такими нагрузками. Но Владимир кивает, хватает тебя за руку и начинает движение вперед, так что остается только следовать за ним. Иногда он останавливается и дает тебе передохнуть. Ты заваливаешься вперед, скрючившись, и тяжело дышишь, а он просто стоит рядом и ждет – у него с дыханием полный порядок.
– Готова? – спрашивает он через несколько минут.
– Ага! – киваешь ты, с трудом сдерживая желание послать все это к чертовой бабушке. И только мысль, что там, на реке, после того, как Владимир заставит тебя выполнить всю это обязательную программу, – после этого вы сможете искупаться и посидеть, поговорить. Вот именно ради этих минут я продолжала каждое утро вставать и вытаскивать себя из дома вот уже неделю. Или даже больше? Уже почти две недели? Надо же, а я и представить не могла, что выдержу такой марафон больше трех дней. Ну, неспортивный я человек. Я курю, люблю полежать на диване, самая тренированная мышца в моем организме – это язык, которым я могу болтать без умолку пять часов подряд. А у Владимира совсем другая жизнь. Жизнь, которую я силилась понять и не могла.
За то время, что я пробегала с ним по утрам, я узнала, что он много лет живет один, хотя периодически к нему заваливаются какие‑то старые институтские друзья. Мне было сложно даже представить, что у него есть друзья. Казалось, что Владимир родился каким‑то другим способом типа почкования и сразу после рождения заявил, что, пожалуй, предпочитает жить один. И не нуждается во всей этой ерунде типа грудного вскармливания. Но тем не менее, оказывается, в свое время он окончил иняз, что там же защитил кандидатскую. И у него осталось много друзей. Еще я узнала, что Владимир уже много лет не работает на кого‑то постоянно – на какую‑то контору или в офисе. У него много заказчиков.
– Я довольно‑таки квалифицированный переводчик, так что на хлеб с маслом хватает, – пояснил как‑то он, но я теперь уже понимала, что если Владимир говорит, что он «довольно‑таки квалифицированный», это значит, что он профи. На сто или даже сто пятьдесят процентов. Он все и всегда старался выполнять на сто или даже сто пятьдесят процентов. В том числе занимаясь со мной.
– А я не слишком‑то квалифицированный банковский работник, – смеялась я, сидя на траве на берегу Москвы‑реки и глядя на кораблики, проплывающие мимо.
– Да ладно, ты ведь женщина. Женщина не обязана делать карьеру, – утешал он.
– Да? А что обязана делать женщина? – полюбопытствовала я.
– Ну, теоретически… Каждая женщина прежде всего стремится найти подходящую шею и на нее взгромоздиться. И чем удобнее она там расположится, тем почетнее и уважаемее будет.
– Ты смеешься? – переспросила я.
– Нет, отчего же. Я серьезен.
– Но… почему‑то я совершенно не хочу ни к кому на шею! – возмутилась я. Все‑таки иногда Владимиру удавалось ужасно меня возмутить и разозлить. Вот такими заявлениями.
– Значит, не было рядом подходящей шеи, – пожал плечами он.
– Ты просто совсем не уважаешь женщин, – обиделась я, но Владимир только усмехнулся:
– Что ты! Не уважаешь – это мало сказано. Я женщин опасаюсь, не доверяю им и каждую минуту жду подвоха. Кстати, если быть точным, женщины постоянно оправдывали мои ожидания.
– Ты так это сказал… – усмехнулась я. – Я бы могла то же самое сказать и о мужчинах.
– Нет уж, – помотал головой Владимир. – Ни один мужчина не способен на такую подлость, как женщина.