МОЙ МУНДАН
Бабаджи желал, чтобы все, приезжающие в ашрам на длительный срок, особенно иностранцы, делали мундан, т.е. брили себе голову. В начале я не думал об этом, как о чем-то важном для себя и не сбривал себе волосы. Я не был особенно привязан к своим волосам, однако побаивался палящего экваториального солнца. Но после того как Бабаджи помог мне преодолеть своё самолюбие при совершении пранама, я ощутил готовность сделать мундан. Эта процедура происходила на берегу реки. Один старик, которого называли Мундан-баба, брил голову всем, кто его об этом просил. Бабаджи дал ему эту должность, и он её выполнял. Было принято давать ему по пять или десять рупий.
Мы сели на корточки и он после молитвы начал меня брить. Этот первый мундан был для меня особенным, как будто ещё одна часть моей жизни уходила навсегда. Он брил очень осторожно своей ржавой опасной бритвой, но всё-таки умудрился порезать меня несколько раз. После нескольких мунданов кожа на голове становилась болей жёсткой, и тогда он смог проявить своё мастерство. В прежние времена Мундан-баба был личным цирюльником Бабаджи и брил его почти каждый день. Я слышал, однажды Бабаджи решил, что это возня ему больше не нужна, после чего просто провел рукой по лицу, и его борода перестала расти. Бабаджи заставлял нас всех ходить к Мундан-бабе брить голову, чтобы не лишать того своего дела. В первые годы Бабаджи сам делал этот обряд своим близким ученикам.
Мундан - это один из ритуалов посвящения в индуизме. Когда учитель бреет голову своему ученику - это символизирует новый этап сближения и принятия такого ученика. Я об этом не знал в тот момент, когда принял решение сделать мундан. Это произошло спонтанно, интуитивно. В то утро, когда я обрил голову, я пришёл на даршан с окровавленным скальпом и сделал пранам. Как раз передо мной к Бабаджи подошла одна женщина и поднесла ему подарок в коробке, завязанной верёвкой. Бабаджи попросил Гора Дейви принести ему ножницы, открыл коробку и рассмотрел подарок. Когда подошла моя очередь, я сделал пранам, после чего поднялся на колени перед Бабаджи, а он меня взял за бороду, и ловко этими ножницами начал её стричь с левой стороны. Потом сказал мне, чтобы я пошёл к Мундан-бабе и сбрил всю бороду, что я и сделал после даршана.
Мне редко приходилось словами общаться с Бабаджи, но всякое его действие сопровождалось внутренним озарением или пониманием. Когда он меня взял за бороду и ножницами начал ее подстригать, в моем уме всплыла память о монастыре где-то в Европе в четырнадцатом веке, где меня постригали в монашеский сан. Вспомнив это, я понял, что очень долго нахожусь на пути к Истине, и что Бабаджи разыграл эту сцену специально, чтобы напомнить мне об этом. Я увидел бесконечную дорогу, по которой я шагаю из жизни в жизнь и которая кончается у ног моего учителя.
У реки Мундан-баба сбрил мою бороду, и я сразу почувствовал удивительную радость, переходящую в эйфорию. Я понял, что этим непонятным для постороннего взгляда жестом с ножницами, он меня принял и посветил в ученики. С этого момента я больше не чувствовал себя чужим или посторонним и моё отношение к пребыванию в ашраме радикально изменилось.
Мундан очень сильно влияет на внешность. Уход за волосами занимает много времени. Для женщин волосы являются основным внешним украшением. Лишаясь своих волос, многие женщины и некоторые мужчины чувствовали потерю своей сексуальной привлекательности. Для безбрачной жизни в ашраме, направленной исключительно на духовное развитие, это было положительным фактором. Я заметил, что при общении с бритоголовыми женщинами у меня отсутствовало обычное половое различение. Я стал видеть в них просто человека, а не женщину.
Многие замечали, что бритая голова не требует ухода, и в примитивных условиях это облегчает поддержание гигиены. По словам Бабаджи, мундан избавляет от многих болезней. Мне кажется, что есть прямая связь между волосами, эго и сексуальностью. Когда человек не занимается своей внешностью и не думает о своей сексуальной роли, то множество психосоматических заболеваний, которые связанны с низкой самооценкой и потребностью быть желанной(ым) для кого-то, просто не возникают. Возможно, волосы имеют связь с тонкими телами, и их отсутствие помогает установить правильный ток энергии от мозга к астральному телу и выше - к каузальному телу.
Индусские женщины почти никогда не брили голову, и Бабаджи не настаивал на том, чтобы они делали мундан. Это, в основном, было предназначено для мужчин и женщин из западных стран, в которых в связи с прежним образом жизни присутствуют беспорядочные сексуальные энергии, и которые легко возбуждаются. Индусские женщины, наоборот, исключительно чистые, скромные и застенчивые и придерживаются высокой нравственности.
Образ жизни в ашраме был установлен так, чтобы ни что не отвлекало от основной цели - духовного роста. Но Бабаджи не отвергал секса и не относился к нему строго. Было много случаев, когда Бабаджи сводил вместе мужчин и женщин, выполняя свадебные обряды, чтобы разрешить некоторые их сексуальные и межличностные проблемы. Однажды он Хар Говинда женил на двух женщинах. Он иногда помогал женщинам, которые, влюбившись в него, попадали под сильное влияние сексуальных фантазий, освободиться от них. А в основном мы жили без лишних возбудителей, и для меня это было отдыхом души. Я раньше не замечал, до какой степени наш западный образ жизни, рекламы, журналы, телевиденье и т.д. постоянно держат ум в каком-то сексуальном напряжении.
Глава 7
ОТДАЧА СЕБЯ
Духовный путь только начинается с момента отдачи себя своему учителю. Много лет и, наверное, много жизней было потрачено мною на подготовку к этому шагу. Отдача себя - самый таинственный, самый значительный момент на пути к Истине. Самость перерождается путём отдачи себя, чтобы Истины, подобно тому, как ребёнок проходит через родовой канал, чтобы выйти на свет божий. Самоотдача - это сокровенный проход в мир духа. Способность к самоотдаче отличает человека, который дойдёт до конца, от того, кто будет вечно путаться в собственных заблуждениях и умозаключениях. И только совершив отдачу себя путём отказа от своих намерений, может человек стать настоящим учеником.
Отдача себя своему Гуру, отдача своего самоуправления в руки Бабаджи стала исключительно важным и сложным вопросом для меня. В связи с этим у меня возникло много сомнений. Чтобы убедится в целесообразности этого шага, мне нужно было объективно рассмотреть своё положение:
· не становлюсь ли я жертвой в руках шарлатана, который умеет манипулировать психикой доверчивых людей?
· могу ли я довериться этому учителю так глубоко, что предоставлю ему полное право распоряжаться всей своей дальнейшей жизнью?
· как, и по каким критериям, я могу проверить его?
· как убедиться в его божественных свойствах, в том, что он способен довести меня до конечного результата?
· что нужно сделать, чтобы не оставалось ни малейшего сомнения в его желании помочь мне достичь своей духовной цели?
· в чём заключается отдача себя?
эти вопросы меня мучили недели две, и я никак не находил на них ответов.
Вскоре все эти вопросы как-то начали сливаться в один, который со временем стал навязчивым: «Кто ты, Бабаджи? Ты Бог, или человек, или просветлённый, или просто какой-то садху?» Мне стало необходимо разобраться в этом, понять, кто же он на самом деле. Каждый день во время даршана я на него пристально смотрел, изучал каждое его движение, запоминал каждое слово, но не замечал ничего, что могло бы указать на ответ. Бабаджи становился для меня всё более загадочным и неуловимым, и одновременно как магнит меня притягивал.
То, чего мне не удавалось увидеть глазами, я постепенно начал чувствовать сердцем. Какой-то комок в горле начал растворяться, и в голове что-то начало проясняться. На одном даршане, припадая к его ногам, я оставил свой вопрос: "Кто ты есть? Дай мне знать, чтобы я мог преодолеть своё недоверие." Приняв свой прасад, я сел, как обычно, со всеми, чтобы петь бхаджаны, и такая душевная боль вдруг хватила меня, что я разревелся.
Я помню, что рыдал всю ночь горькими слезами и только под утро начал приходить в себя. Мне было так больно, так тяжело от того, что я почувствовал. В эту ночь я увидел себя первый раз в жизни таким, каким действительно являюсь. Я увидел себя истинного - чистого, светлого, как ребёнок, очень мудрого, но одновременно увидел, что этот истинный «я» почему-то скрыт шелухой, спрятан за маской того неистинного, за кого я себя выдавал всю жизнь. Это светлое существо, лишенное голоса и возможности проявить свои чудотворные свойства, было почти в самом начале жизни пленено моим мнимым «я». Мне стало понятно, что этот ребёнок является настоящим моим «я», и что по стечению обстоятельств он уступил своё место тому, которого я лишь разыгрывал.
Мне было больно и стыдно за то, что я стал таким, как стал, за то, что могло и должно было осуществиться, но так и не сбылось. Я увидел, что всю свою сознательную жизнь скрывался за ложным фасадом удачливого счастливчика. Была создана фальшивая личность, видимость взрослого человека, интеллигентного, ответственного и успешного. Как тяжело былоувидеть, что вся моя предшествующая жизнь являлась притворством и обманом. Я увидел всю ложь, накопившуюся в моей жизни, и мне стало жаль, что так много лет и усилий потратил на то, чтобы быть кем-то, кем не являюсь на самом деле. Я увидел, что всю свою жизнь презирал того, кого разыгрывал. Но самое обидное было то, что я потратил почти всю жизнь якобы на поисках чего-то действительно духовного, при этом причинив очень много вреда и боли как себе, так и другим. Если бы я знал с самого начала, что искать нужно самого себя, и что только это может быть целью поисков, то, может быть, не потратил бы столько мучительных лет впустую. Я всюду читал, и многие мне говорили: "Найди себя" и "Войди во внутрь", - но эти слова не имели значения для меня в то время. В этот день я точно узнал, что это правда. Теперь осталось решить для себя, что делать, чтобы проявить свою истинную природу и начать ЖИТЬ!
Та личность, которую я всю жизнь принимал за свою истинную, была, на самом деле, искусственно построена так, чтобы получать от своих родителей внимание, одобрение, любовь и избегать наказания. Только если родители полностью принимают своего ребёнка и все его потребности, а также понимают и принимают те стадии его развития, которые определены природой, ребенок чувствует родительскую любовь и свою защищенность. Но родители тоже являются жертвами системы уравниловки и конформизма. Они хотели такого ребёнка, который им бы нравился, и прилагали все усилия, чтобы сделать меня таким. Всё детство я боролся за право быть самим собой и получать то, что мне действительно нужно было для развития. Я боролся против родительского непонимания, непринятия, насилия и бесчувственности. В конце концов, я сдался в этой неравной борьбе, постепенно теряя себя, свои собственные чувства и уникальность и начал становиться таким, как все. Скоро забыв о своём божественном происхождении, я стал учиться подражать и подстраиваться.
Ребёнок, который принуждён подстраиваться под родительские требования и условия, чтобы получить внимание и признание, формирует фальшивую личность приемлемую для родителей (и, в дальнейшем, для общества) и, тем самым, отказывается от естественного развития собственной натуральной личности. Сформированная поверхностная и мнимая личность, которая преобладает у основной массы людей, лишена всех внутренних человеческих переживаний, так как она развивалась, подстраиваясь под ожидаемые внешние реакции, и, соответственно, в ней закреплялись ожидаемые реакции. То есть, ребенок на родительском примере учится тому, какие эмоции положено проявлять и при каких обстоятельствах, и впоследствии выражает их, как будто они являются его естественными чувствами.
Как и большинство людей, я всю жизнь страдал от ощущения внутренней пустоты. Я испытывал постоянную потребность в том, чтобы жизнь была наполнена глубокими внутренними переживаниями, но она такой не становилась, и стать не могла. Хотя моя жизнь была наполнена общением с близкими людьми, необычными приключениями и пиковыми переживаниями, меня не покидало ощущение, что я одинокий, всем чужой и бесчувственный человек. В юности, мне казалось, что вот-вот, за следующим поворотом, начнётся настоящая жизнь. Но она все не начиналась, и к тридцати шести годам меня осенила мысль, что она так никогда и не состоится, что я проживу всю свою жизнь впустую и пустым.
В ту ночь, проливая слёзы, я многое понял о себе, о своей изуродованной и никчемной прошлой жизни. Также я понял, что для меня наступил рассвет жизни новой. Я знал, что этот маленький беспомощный ребёнок, которым я на самом деле являюсь, требует ухода, защиты и возможности проявить себя. Всю картину в тот момент я ещё не видел, но знал, что дальше сосуществовать со взрослым узурпатором в себе невозможно. Этим утром на даршане, я уже был не тем взрослым, недоверчивым, самолюбивым мужчиной, который припал к ногам своего учителя, а маленьким ребёнком, который умолял Бабаджи: "Помоги мне". Чистейшее зрение и сердце этого ребенка видело и знало, что Бабаджи - воплощение любви, и что ему можно полностью и навсегда довериться. Ребёнку, который возродился в ту ночь, было легко увидеть, что Бабаджи так же важен для него, как и глоток воды для умирающего в пустыне от жажды странника.
Отдача себя была удивительным и неожиданным переворотом и самым важным моментом моей жизни. Тот взрослый «я» никогда бы не смог довериться и отдаться, но этот маленький мальчик увидел, познал и доверился. Бабаджи погладил меня по голове, и слёзы начали литься заново. Но это были не горькие слёзы обиды и одиночества, а слёзы радости. Это был не тот мнимый взрослый "я", который отдавался, а ребёнок, который после многих лет взаперти, наконец, вышел на свет и вернулся домой.
Как долго, сколько жизней мое истинное "я" находилась в плену, лишённое голоса, я не могу сказать. Я только знаю, что с этого момента началась моя настоящая жизнь, и что ложная взрослая личность начала растворяться, как туман при жарком солнце. Она стала излишней, и теперь надо было перестроить свою жизнь и сделать истинное "я" устойчивым. Для этого оно обратилась за помощью к Бабаджи. "Я пришел, чтобы дать свободу", - сказал Бабаджи и сдержал своё слово. Я стал ребёнком на руках у матери, прижатый к её сердцу, к её груди. Эта мать принимала меня без каких-либо условий, защищала меня и радовалась моим успехам.
Всю дальнейшую жизнь после этого момента я называю своей духовной жизнью. Всё, что было до отдачи себя, я называю своей позёрской жизнью. Та выдуманная личность, которая позирует перед людьми, нереальна, она - лишь проекция страха и не может иметь свою собственную духовность и духовную жизнь. Духовная практика - это усилие, которое прилагается, чтобы уничтожить, растворить свою мнимую личность и, взамен ее, вырастить того, кем я являюсь изначально. А являюсь я изначально вечным духом, вечным существованием. Конечно, дух не нуждается в том, чтобы стать чем-то или кем-то, ибо он всегда был, есть и будет тем, кто он есть. Но мой ум и воля нуждались в преобразовании под руководством Бабаджи, и это стало моим стремлением, моей единственной духовной практикой. Говорят, что много путей ведут к освобождению, но человек не в силах самостоятельно найти действенный способ уничтожения своего мнимого «я», ибо полностью отождествлен с ним. Сперва необходимо отделиться от него, стать независимым, а со временем, набравшись сил и опыта, можно его покорить и заставить служить высшей цели. Желание отдаться привело меня к ногам Бабаджи, а он мне дал всё, чтобы одержать победу над своим мнимым «я», стать тем, кто я есть изначально.
Отдача себя не является одноразовым действием в момент глубочайшего прозрения или духовного вдохновения. Отдача себя - это постоянное преодоление своего личного хотения или нехотения, всех своих привычек, взглядов и убеждений. Мнимая личность - носитель всех человеческих психических и душевных заболеваний, всех пороков, в ней причина войн, бесчеловечности и насилия. Её всеми силами надо укрощать, подвергать непрерывной и скрупулёзной проверке и относиться к ней с крайним недоверием. Очень легко поддаться своей слабости и вернуться обратно к прежнему состоянию. Поэтому необходимо жёстко, упорно и беспощадно искоренять и уничтожать эту тягу.
Чтобы стать устойчивым навыком, а не просто пиковым опытом или временным состоянием, духовное развитие должно проходить через те же стадии, что и любой другой процесс обучения. Однократный опыт, каким бы он ни был глубоким и значительным, не достаточен, чтобы совершить полный переворот в жизни человека. Необходимы некоторое время, опыт и поддержка для того, чтобы это состояние стало устойчивым. Таким был мой путь с Бабаджи. Следующие несколько лет моей жизни были посвящены тому, чтобы вырастить и прочно установить свою новую систему самоуправления. В моём рассказе вы сможете проследить весь мой путь развития: как самокритика была преобразована в принятие себя; как суета была преобразована во внутреннее спокойствие; как безоговорочное доверие к Бабаджи вернуло мне моё сердце и освободило меня от тирании мнимого «я».
Самостоятельно вести эту борьбу до полной победы никому, вероятно, не удастся, но с образом любимого учителя в сердце, его милостью это не только возможно, но и гарантировано. Исцеляющая сила его любви со временем растворила страх и заставила эту мнимую личность подчиниться своему сердцу. Это была милость Божья, которая рассеяла все сомнения и невежество, раскрывая новый мир бытия. Это была радость, которая питала и питает новую жизнь. И это истинное знание, которое управляет с тех пор всей моей жизнью. Я процитирую опять те слова, которые были приведены в предыдущей главе: "Просветление наступает, когда условия, препятствующие этому, убираются". Когда человек познал что личность, которую он привык считать собой, на самом деле нереальна, что его знания и переживания - это лишь проекция условий, в которых он развивался, и когда он подчинил эту личность своему сердцу, он становится готовым к просветлению.
Путь с Учителем - это нелёгкий путь, требующий огромных усилий и упорства, постоянного преодоления себя, своих страхов. Это путь, на котором практически все жизненные устои приходится пересмотреть и изменить. Чтобы достигнуть конечного результата на этом пути, требуется беспощадное отношение ко всем своим слабостям и привычкам. Не одна сфера человеческой деятельности не требует такого самопожертвования, такого уничижения самолюбия и отказа от привязанностей, как духовная жизнь. Но этот путь не требует самоунижения или слепой веры, ибо Божественные качества не могут развиваться и проявляться в слабом и легко управляемом человеке. Духовный путь - это огонь, который сжигает всё на своём пути, и он отвергает слабых, ленивых и малодушных. Это светлый путь, который ставит дух выше разума, знанием покоряет слабость и любовью уничтожает страх. Темнота не держит никого, но мало кто искренне желает пребывать в свете Истины.
Личность нереализованного человека имеет неустойчивое и обусловленное мировоззрение. Рычаги управления такой личностью находятся в обществе. Пока человек согласен с тем, чтобы быть управляемым внешними рычагами общественного мнения и религиозных устоев, ему не доступен реальный мир своего нетленного духа, всемогущего и всезнающего. Духовная жизнь начинается только с того момента, когда личность, отдаваясь и подчиняясь своему гуру, отвергает раз и навсегда зависимость от внешнего управления.
Любому человеку очень трудно победить привычку быть внешне управляемым, так как она является многолетней, укоренившейся с раннего детства Она даёт человеку чувство покоя, безопасности, личной значимости. А, отказавшись от внешнего управления, человек отказывается также и от всех устоев и ценностей, связанных с ним. Принимая все указания своего учителя как дар, он больше не ставит условий и не требует чего-либо для себя. Настоящая духовная жизнь - это повесть о том, как человек, которым управлял страх, стал человеком, которым управляет его сердце - источник сострадания. Но если кто-то думает, что путём таких практик, как медитация, йога, обряды, посты, молитвы, паломничества и т.п., он достигнет духовного совершенства, то он обманывает себя. Эти практики могут служить лишь пред-духовным настроем, более похожим на разминку перед каким-либо спортивным состязанием, и их необходимость отпадает в момент отдачи себя. Многие практики так называемого духовного порядка на самом деле поддерживают иллюзию, создавая ощущение превосходства ума, знания и умений, и укрепляя контроль ложного эго. Духовное сердце каждого человека окутано мраком иллюзии, созданной мнимой личностью, и только то усилие, которое направленно на рассеивание этого мрака, является духовной практикой.
КОМУ НЕЧЕГО ТЕРЯТЬ
Отдача себя также неестественна для ложного эго, как дыхание воздухом для рыбы. Только отчаявшийся человек пойдёт на этот шаг, зная, что ему уже больше нечего терять. В моих выступлениях я рассказываю следующую историю, чтобы проиллюстрировать переживания человека в процессе отдачи себя своему учителю.
Однажды на палубе корабля посреди бесконечного океана стоял человек. Он наслаждался приятным ветерком, ярким солнцем и видом водного простора. Он думал об одной прелестной женщине, которую он повстречал в этом путешествии. Жизнь казалась ему прекрасной, желанной. Но вдруг откуда-то появилась громадная шальная волна и смыла его с палубы в холодную воду. Очутившись на поверхности, он увидел, как уходит за горизонт его корабль, вскоре исчез и дым из труб. В голову его пришли отчаянные мысли, что никто не видел, как его смыло за борт, что искать его не будут, и что неизбежна скорая смерть. Вскоре он увидел недалеко от себя плавающее в воде бревно и подгреб к нему. Зацепившись за бревно, он держался с крохотной надеждой, что его отсутствие всё-таки заметят и начнут поиски.
Несколько часов спустя настала ночь и бывший пассажир почувствовал, что руки и ноги его немеют, сознание затуманивается, воля слабеет, и что продолжать держатся за бревно все труднее. Он отдавал себе отчёт в том, что осталось считанные минуты до того, как он потеряет сознание, и жизнь его закончится. Вдруг в этой кромешной мгле он услышал голос, который произнес: "Я вижу тебя и буду тебе помогать. Отпусти бревно и плыви в любую сторону". Он не понял сразу, было это предсмертным бредом ума, или голос слышался наяву. В абсолютном мраке он не видел ни фонарей корабля, ни других признаков чьего-либо присутствия.
Обращаясь к этому голосу, он сказал: "Я не знаю, что мне делать. Я не вижу, куда мне плыть". Голос в ответ ему произнес следующее: "Отпусти бревно и плыви в любую сторону, доверься мне. Я тебя перенаправлю, если нужно". Теперь он стоял перед ужасным выбором. Если он отпустит бревно и поплывет, то маловероятно, что когда-либо найдёт его опять в этой темноте. Силы его были на исходе, и он не знал, что лучше: продолжать держаться за бревно без всякой надежды на спасение, зная, что скоро умрёт, или плыть, как ему подсказывал голос.
В отчаянии он отпустил бревно и поплыл. Вскоре он почувствовал прилив сил, и тело его согрелось. Он продолжал плыть, не чувствуя усталости. Время от времени голос ему подсказывал: "Плыви немного правее, …немного левее, …остановись, передохни". Всю ночь он плыл и плыл, всё время прислушиваясь к голосу, который его сопровождал. Когда настала заря, он увидел приближающийся корабль.
Эта сказка символически описывает, как человек встает на духовный путь. Бессмертный дух, заброшенный в океан жизни в этом теле, находится в плену ума. Пока ум под влиянием страха боится отпустить контроль, он не отдаст управление в чьи-либо руки, даже в руки Бога. Отдача себя возможна только когда доверие сильнее, чем страх. Когда больше нечего терять, то даже мёртвая хватка страха может отпустить ум, и он может услышать свой внутренний голос, своего духа и поплыть в сторону света, в сторону радости, к своему освобождению.
Бревно в этой сказке символизирует привязанности. Отпустить всё, к чему привязан, - первый шаг к целостности. Человек, отпустивший свои привязанности, готов передать управление своему внутреннему голосу и выполнять его указания. Слушаясь только своего внутреннего голоса, он набирается сил, уверенности, радости и этим очищает свой ум и делает его пригодным к служению. Дух не может стать чем-то иным, чем он является изначально, но ум обусловлен и отождествляет себя со своим управляющим. Истину познаёт тот, чей ум, освободившись от страха и привязанностей, стал единым с духом своим.
Эта сказка также иллюстрирует, что доверие приходит к человеку не в результате личного выбора, а когда выбора больше нет. Пока человек чувствует, что он может по своему усмотрению довериться или не довериться, он не сможет сделать этот шаг. Все лучшие намерения и хорошие побуждения сокрушаются перед собственным страхом и тягой к удобству, безопасности, признанию, и т.п. Когда великая любовь учителя ставит ученика в безвыходное положение, ученик сможет отпустить самоуправление и уповать на милость его. Так это и было со мной.
Глава 8
Я СТАНОВЛЮСЬ ПУДЖАРИ
Вскоре после этих событий Бабаджи послал ко мне главного жреца с левого берега, чтобы предложить мне стать священнослужителем в одном из храмов. Сперва я смутился и, чувствуя себя недостойным и недостаточно чистым для такой ответственной работы, отказался. Но на следующий день Гар Хари опять нашёл меня и предложил мне стать Пуджари. В этот раз я подумал про себя, что если Бабаджи меня выбрал для этой работы, то не мне судить о своей пригодности. Мне также пришло в голову, что если я буду ждать, пока не стану святым, перед тем, как начинать действовать, то никогда и не начну. Согласился я стать жрецом после многих колебаний и сомнений.
Гар Хари лично меня учил и объяснял всё по порядку, так что я быстро приноровился к делу. Он меня привёл в храм Гаутама Ганга Мая и показал, что надо делать. Надо было мне выучить наизусть много слов на санскрите, и научиться совершать весь обряд в правильном порядке, на что потребовалось несколько дней. Всего потребовалось две недели, чтобы полностью усвоить этот процесс.
Теперь мой день начинался раньше, чем обычно. Я вставал в четыре часа утра и шёл на речку мыться, после чего приходил в храм и начинал уборку и приготовления, на что уходило примерно два часа. Гаутама Ганга Мая была мраморной статуей примерно восьмидесяти сантиметров высоты, женского облика, но с четырьмя руками (как многие Боги и Богини Индии), которая стояла на небольшом пьедестале. В Индии любое изображение, статуя или символ божества называется мурти. На ночь она покрывалась простым полотном, так что утром первым делом я снимал с неё покрывало, потом зажигал свечку и благовония и садился перед ней. Иногда я просто сидел и медитировал, но более часто я ей напевал мантры и бхаджаны. Закончив своё утреннее приветствие, я начинал её омывать водой, одевать в сари (которое было каждый день недели другим), украшать головным убором, серьгами, ожерельем и браслетами, прикладывать чандан и кумкум на лоб и кропить её духами. Потом я мыл пол и, пока он сушился, собирал цветы, которые росли вокруг храмов, затем украшал ими подножие и волосы богини.
Для проведения Пуджи надо было также делать некоторые приготовления. Надо было скрутить фитиль из хлопка для светильника и залить в него гхии (топлёное масло). Наливалась вода в медный кувшинчик. Подносилась пища богине (обычно фрукты и сладости), которые раздавались всем, как прасад (освещённая пища) после окончания церемонии. Колокол, раковина, тряпочка и благовония тоже клались на пол перед мурти. Когда всё было готово, я выходил из храма, закрывал за собой дверь и шёл переодеваться в специальную ритуальную одежду.
Я обычно успевал справиться с приготовлениями за полчаса до арати. Заходя в храм, я зажигал лампадку и предлагал богине благовония, а потом начинал дуть в раковину и звонить в колокол, разгоняя этим всех злых духов и очищая всё пространство в храме. Выполняя обряд, я повторял древние молитвы и завершал его пранамом перед богиней. После окончания обряда мы, пуджари, собирались на площадке перед главным храмом левого берега и пели киртаны и бхаджаны. Когда всё было закончено, я брал всю посуду и колокол, шёл на речку их мыть и натирать до блеска песком и пеплом, а потом относил на свои места в храме. Закончив всё это, я закрывал двери храма до вечера и шёл на даршан, который происходил на правом берегу в храме или на площадке перед комнатой Бабаджи.
Днём один из пуджари приносил тарелку, на которой были кусочки пищи, которая готовилась на обед, для того, чтобы предложить ее каждому из богов и богинь всех девяти храмов. Пища, которая подносится статуям, называется на санскрите "бхог лагана", что в переводе означает «предлагать удовольствие». После предложение пищи в храмах, она смешивается с пищей, оставшейся в котлах. После этого вся еда считается освященной и раздаётся обедающим.
Вечером перед закатом солнца я делал примерно то же, что и утром. Убирал храм, обновлял цветы, воду, масло в лампе. Мыл мурти и одевал её в другое сари, менял на ней украшения и готовил ее к обряду. После совершения обряда и песнопений я мыл всю посуду у реки и, покрыв богиню полотном на ночь и закрыв двери, быстро бежал на даршан, который к этому моменту, как правило, завершался.
Первые впечатления от моей новой должности были противоречивыми. Во-первых, было непривычно и неудобно обращаться с молитвами к каменному четырёхрукому женскому изображению. Во-вторых, раздевать и одевать его дважды в день, как девчонке, играющей в куклы, мне не очень нравилось. Когда я по прошествии нескольких дней приноровился к ритуалу, мне стало легче. Но только недели через две я начал понимать глубинную суть того, что я делал, и что от меня требуется. От жреца требуется выполнять свои обязанности так, как будто он это делает перед своим Гуру или Богом. Когда он это выполняет именно таким образом, то мурти бога или богини используется только для того, чтобы иметь перед собой объект, на котором можно сосредоточиться. Всю жизнь я относился к обрядам и ритуалом весьма цинично и считал, что они пусты по содержанию и значению, а теперь мне пришлось не только их выполнять, но и найти в них что-то важное и вдохновляющее для себя. К моему удивлению, я нашёл нечто очень ценное в своей роли священнослужителя.