Сценарий
«Две судьбы у меня…»
г.Губкин Белгородская область
программы из цикла «Письма из провинции»
Редактор: Е.Терешкина
Режиссер: Т.Колногорова
Евгений Прасолов, геолог, горняк, писатель - 74 года
Николай Любезных, кузнец, изобретатель, чудак – 48 лет Отец Леонид, – 86 лет
Илья Фурсов, гармонист – 26 лет
Вера Степанова, дочь Натальи Травкиной, расстрелянной немцами в 1942 году- 68лет
Через поле, овраги, небольшой лесок идет дорога, по ней едет одинокая машина, кучевые облака отражают заходящее солнце. Лошади черными силуэтами движутся на фоне золотистого неба. В кадре писатель, поэт, Евгений Прасолов.
Прасолов: 04.33.30 «Судьба, как бабушка любила говорить, — на той стороне лба у тебя записана». Поэтому из чего она складывается? Можно сказать, из поступков складывается, никто ж возражать не будет, да
Город Губкин издалека, в мареве теплого воздуха кажется игрушечным, невесомым. Среди одноэтажных домов возвышается храм с золотыми куполами. По улицам идут прохожие, беседуют оживленно старушки, подростки едят мороженое, дети катаются на роликах.
Текст за кадром:
Какими тайными знаками, неведомыми путями, словами, сказанными вскользь, определяются наши судьбы? И почему вдруг человек начинает заниматься совсем другим делом, и жизнь свою делит на две части – до и после решения, войны, события, поворота? Первая – данность, следование наказам родителей или обстоятельствам, а вторая – осознанный выбор, который давался сложно, но именно он помог почувствовать себя состоявшимся человеком.
Появляется название программы «Две судьбы у меня»…
В кадре Евгений Прасолов.
Прасолов: 04.36.10. Я не знаю, сколько воли дается человеку, но то, что запрограммирование существует, я в это сейчас верю и не один я, понятно.
03.53.23 Деревня Лебеди, как я уже родился, тянулась вдоль поймы речки Осколец, лебеди там водились. Это старожилы говорили. 03.56.22 Речушка хоть маленькая, но пойма широкая, каждую весну заливалась. А потом, когда вода сходила, — кулики, чибисы, такой шум стоял, что вся деревня, хотя она в стороне, оглашалась этими криками птичьими. А потом они затихали, вили гнезда, мы ходили, искали гнезда. После войны голодное было детство, поэтому хотелось найти гнездо какое-нибудь с яйцами. 05.30.55 К ислица, щавель, там эти травы разные, пупыри до сих пор люблю. 05.32.48 Самый голодный — 46-й был, помню, ничего, в доме. Ну, если мучицы где, или в колхозе, может, дадут, чтобы не вымерли, как говорится, окончательно, делали затируху, у нас называли мамалыга. Мамалыга — в основном вода и чуть-чуть муки. А если… муки много, соломать называлась. (плачет) 05.34.23 Меня на воспоминания толкать нельзя, потому что я начинаю живо представлять … Я когда-то, написал стихотворение «Мое счастливое детство». И много лет я его не мог читать.
Моя жизнь такова:
Был я в дедах своих раскулачен.
И под Курской дугой
был убитый с отцом я своим.
И за пять колосков
был я в поле объездчиком схвачен,
И за пять колосков
был потом я властями судим.
А зимой под метель
при чадящем огне керосинки
На остывшей уже
и чуть греющей русской печи
Об отце, о живом,
рисовал я с любовью картинки
И стихи наизусть
про счастливое детство учил.
Дети на площадке катаются с горки. Школьники входят во двор к Николаю Любезных, подходят к машине времени. Сам Николай сидит наверху машины в кресле управления. Мальчишка дает команды по громкой связи, Николай их повторяет.
02.29.45. -Ключ на старт
- Есть, ключ на старт!
- Начать продувку!
- Есть, начать продувку
- Обратный отсчет времени!
- Есть обратный отсчет времени!
Любезных: 02.47.37. В очередной день города я заметил, вот чего-то не хватает такого, вот чтобы народ был возле нашего Коньшинского подворья. В этот же день уже вечером вот такая вот мысль сразу, откуда ни возьмись, взялась, что вот какую-то надо машину смастерить, чтобы в следующий раз все посетители были вот именно в Коньшино, в нашем подворье. Я все тянул, тянул, все неотложные дела. 02.49.13.У меня же огород, а в огороде крот. А еще и сад, в саду виноград. Перец сладкий, на картошке жук колорадский, вот. А тут еще и эту надо мастерить. Ну, не хватает меня одного на все это дело. Осталась неделя. Я же всем пообещал, и уже все ждали, что такая вот машина необычная будет. А ее еще нет, вообще ничего нет. Ну, бросаю все дела, и день и ночь я работал, день и ночь. Даже не кушал. Спасибо, арбузы у меня в огороде были, вот спасали, смешно, но это так и было. И все-таки мы эту машину доставили. Я вижу картину, как это будет выглядеть. Масса людей будет именно возле этой машины. Вот так оно, так и вышло. 02.47.05 Я на чудо-машину добавил такую функцию. Когда дети подходят, стаканчик ставят на свое место и произносят слова: «По дяди-Колиному велению, по моему хотению налей, машина, стаканчик сока. И она наливает. Ну, это ж уже оригинальнее, чем просто налить с коробки или с банки.
02.50.57. Всем хочется, чтобы вот на несколько миллионов лет назад, вот в то прошлое вот окунуться там, переместиться. Думал, думал, так и ничего не придумал, как это сделать. А потом с утра пораньше, ещё темно было, как всегда, бах, оказывается, все просто. Я это сделаю, все увидят.
Машина времени катает детей, на ней вращается мигалка, надпись «Коньшино» поворачивается в другую сторону, бурлит что-то в бутыли, а на сковороде жарятся блины. Деревня раскинулась возле оврага, а на горизонте – поля с зелеными всходами озимой пшеницы. За полем виднеется церковь. Мимо нее проезжают машины. Отец Леонид сидит под образами.
О.Леонид: 01.13.38. Почти каждый день приезжают, приходят, во всех семьях сейчас неблагополучно, посоветоваться, батюшка, как, что, вот. Молюсь за них, оставляют записки мне каждый день. Это ж я лечением никаким не занимаюсь, а только советую. 01.16.10. Вижу, что принимают мои слова, это моя жизнь и моя радость, сердце у меня только радуется, только хочу передать доброе. Помню слова Христа, «любите врагов ваших, молитесь за обижающих вас, гоняющих…..».
Отец Леонид выходит из церкви, стоит возле могилы жены на кладбище.
Текст за кадром:
- Раньше, при советах, если провинился священник, покрестил младенцев больше положенной цифры, его в дальнюю, заброшенную деревню переводили, чтобы впредь знал меру. Но судьба отца Леонида была иной. Как направили его в церковь села Истобное в 1961 году, так он в ней всю жизнь отслужил, и хотя в последние годы от дел отошел, но в церковь ходит. Видимо, Бог уберег за то, что в тяжелые годы борьбы с религией решился принять сан.
О. Леонид: 00.28.29. Это было в 50-ом году, я первый раз пошел в церковь, да. Собрался я, август месяц, тепло было. Воскресенье, я поднарядился, солнце взошло, выхожу на двор, мать навстречу ко мне, глянула, что я поднаряженый, сынок, куда это ты собрался. Я говорю, мама, я иду в церковь, а церкви две было, одна – 9 километров, одна – 11. Пойду я, говорю, мама, сам, своими глазами посмотрю, ушами послушаю и пойму, что грязь льют и льют на священство, монашество, на храмы, на монастыри. Ну, и вот 9 километров по полям, по лугам я прошел, захожу в церковь, женщины, человек 12 – 15 было, ни одного мужчины, кроме старика и 5 человек детей, и на клиросе певчие стоят. Посреди икона, местная Спаситель. Все подходят, крестятся, целуют, я не подошел. Я к стеночке отошел, стою, наблюдаю. Смотрю, женщины заговорили, одна говорит, откуда этот, ни одного мужчины ж нету, и вообще туда не ходили мужчины, да. Одна говорит, я знаю, чей, это, говорит, с Артюховки, моя деревня, Ивана Кузьмича, учителя, говорит, сын. Узнали меня, ну, ладно, замолчали женщины. Начинается служба, запели певчие, да, все закрестилися женщины, посередке стоят, и девчоночки, и ребятки. Думаю, надо же и себе перекреститься, рассказываю вам истинную правду, ни одного слова не вру, надо и мне. Только хотел поднять руку, складываю, знаю, как надо, мать мне говорила. Слышу с левой стороны голос, мужской голос, молодой голос, как вы слышите мой, так вот с левой стороны, вот попробуй, только подними, мол, руку для крещения, так все, кто стоит в церкви, как солдаты, обернутся и будут на тебя смотреть. Я уже так поднял руку, рука моя падает, не знаю, почему. Дальше, служба, думаю, нет, я должен перекреститься. Второй раз опять этот голос, опять падает рука, я тогда думаю, мужчин никого нету, значит, действительно, есть Бог, а есть Сатана, враг Божий, как вот мать рассказывала - он не давает мне, чтоб я не перекрестился, да. И сам себе говорю, нет, ты за этим шел, ты должен перекреститься. И когда твердо решил, поднимаю руку, третий раз больше слов не было, значит, мой Ангел отогнал этого беса. И я первый раз перекрестился, голоса этого не было, и с тех пор до сего дня я крещусь, голоса не слышно больше, вот это я вам истину рассказываю.
Церковь в Истобном виднеется своими куполами из-за подернутого рябью пруда. Звучит гармонь, звук ее летит над бескрайними полями и оврагами Белгородской земли. У забора на скамейке сидит Илья Фурсов с гармошкой.
Фурсов: 06.42.01. Этот звук я ни с Чем не спутаю его. Слышу этот звук, и все, душа разрывается. Надо сроЧно Что-то играть. ИнаЧе потом день не удался. 06.42.54. 15 лет гармошке этой. Я иду с ней по жизни, вот. И вот был такой момент, Что вот все, думал, вот все, уперся, дальше не полуЧается. Я и так, и так – не идет. Меня мама прямо вот заставляла, ты обязательно поборешь, эти трудности ты обязательно пройдешь. И вот прошел. Уже и был на «Играй, гармонь», был у Заволокиных я. Но мне интерес не тот. Мне вот хоЧется взрослых вот людей послушать. Именно те наигрыши, которые были. Не то, Что я могу по нотам выуЧить там, да, красиво там все, игры там, звук. Но нету той вот души, когда я ездил в экспедиции, бывало, собирали фольклор. Камызино, Веретенниково, у меня диплом, фольклор был. И вот бывало, посмотришь, посмотришь, там дедулька один играет на гармошке. А у меня же глаза вот. Вот так, как бы с глазу на глаз он показывает, и все.
07.04.18. Я один в районе, вот могу стать в коллектив фольклорный, и я подстроюсь. Когда был момент, когда я пел песни, надо было выуЧить ноты, идеально петь по нотам. А там вот важно так, Чтобы запели... Вот существует не тональность, как вот в современных, там дал вот, допустим, фа диез минор, и коллектив запел. Там немножко другое, Там есть лад. 07.05.19. Ты должен в ладу к ним подстроиться и.... подладиться, правильно, и не петь, а играть. А приедешь в Афанасьевку на запись, они: ну хошь, давай сладим песню «Сидел ворон на белой березе». Ну, давай, это... Ну, говор такой, Люб... Людк, давай хошь ты обЧинай или ты. И вот этот говор, подстраиваешься к ним, разговариваешь с ними. Они: «О, унуЧек, а ты Чей, Чей будешь? Глянь, ты по-нашему разговариваешь».Да, я говорю, я и по-вашему разговариваю. Они: «Ну давай, давай, давай сыграем вот эту». Не «споем», а «сыграем» правильно было.
Илья берет гармонь, поет песню о войне. Мы видим, как пожилая женщина подходит к деревьям, наклоняет голову, стоит, о чем-то думает. К стволу дерева прикреплена доска, на которой написано, что здесь были расстреляны жители хутора Калиновкка вместе с детьми.
Степанова: 08.05.26. Мою маму звали Наталья Константиновна Травкина. 08.11.54. К началу войны у нее было 4 детей, старшему самому из них было 12 лет, это Ваня, Боре было 10 лет, Раечке 4 года, а самому маленькому мальчику Жене всего 6 месяцев. 08.14.40. Бабушка моя, Ульяна Прохоровна часто приезжала и проведывала их, помогала по хозяйству. Ну, и вот она приехала в конце июня, как раз немцы стали наступать. Это 42-й, в 41-ом началась война, папа ушел на фронт. Когда немцы стали наступать, а хутор Калиновка, он был недалеко от лесополосы, где-то метров 10, вот. Ну, и они там бегали, играли, и, конечно, как следопыты, увидели там красноармейцев, которые отстали от своей части. Как немцы узнали, я не знаю, а они бегали, она им давала еду отнесите, а они бегом там побегут по лесу, все. Наверно, кто-то донес. Постелили детям, вот этим трем большим, на погребице, и бабушка с ними легла. А мама осталась с Женей в домике. Вдруг канонада слышится, единичные выстрелы. Мама говорит, я встала, пошла к окну, смотрю, Сотников идет, это сосед, вот. И он, говорит, как-то быстрым шагом шел, и вроде бы он упал сразу. А он, видимо, хотел ее предупредить с детьми, Наташа, ты там смотри, никуда не выходите. А она говорит, я рванула дверь, смотрю, Сотников упал, хотя она говорит, я даже выстрела как такового не слышала, отчего он упал, говорит, я не знаю. Я открываю дверь, а там уже двое немцев в зеленых шинелях. Они, о, рус, и прямо, бах, и убили ребенка первого на руках. Женечка, что там ему надо, сразу потекла кровь. Она понять это никак не могла, все, держит ребенка уже мертвого на руках, тельце этого маленького малыша сохранило ей жизнь. Они опять, рус, и сразу автоматная очередь, дети испугались с бабушкой, они вышли из погребицы, их сразу скосили автоматной очередью. Они упали, мама говорит, я, говорит, слышу, они, рус капут. Она говорит, как же капут, если я на каком-то камне, если я жива еще, вот. И они побежали дальше, они и всю деревню, весь хутор этот они снесли с лица земли. Она, конечно, упала без сознания, у нее было 12 ранений в голову, в руки, в ноги, в живот, и в грудь. Она думает, как же я, я еще жива, открыла, говорит, глаза, а все лежат в крови, мама ее и трое детей, и маленький мальчик. Ванечка оказался рядом с ней, она говорит, его рука держала мою руку, он, говорит, лежал рядом и что-то бормотал, бормотал. И никто не думал, что это он прощается с ней, сжал сильно ее руку. И так они лежали, дети мертвые в крови, и она среди них одна живая. Вечером приходят красноармейцы и человек с совхоза, где они работали. Он говорит, Наташа, ты живая тут. Красноармейцы говорят, надо ее перевозить, 08.24.09. Дед Демьян погрузил ее на тачку, помогли там красноармейцы, и повез к себе домой. 08.20.39.Там жила семья Черных, очень благодарна, она была все время им за то, что они не выгнали, за то, что они ее не выдали…
Черные корявые дубы голыми ветками устремляются в небо, дождь со снегом идет над полем, лиловые тучи несутся над горизонтом. Евгений Прасолов сидит в сквере, дети играют рядом, ветки ели тихо колышет ветер.
Прасолов: 05.22. 05. Маленький рассказик у меня еще был, «Папа» называется. Бывало, на печку когда забьемся, ну, и слово «война»-то для нас, помню, что откуда-то вот ухало, говорили: «Это война». Иногда мы, затевали такую игру, кто громче крикнет на печке «папа». И вот каждый у нас по очереди начинал кричать: «Папа!». Мне казалось, что он меня должен услышать. Правда, когда я начал звать папу, то в это время, он уже погибший был…05.23.18.Похоронку чуть-чуть помню, в комнате стоит тетка, она почтальоном была, и моя бабушка по полу ползает, и для меня не страшно ничего, я еще не понимал, а помню, я стою, и вот этот образ у меня так и остался.
Лебединский карьер огромный, на дне его поезда, экскаваторы, машины кажутся мелкими букашками. На площадке стоит Евгений Прасолов и смотрит вдаль, как будто мысленно ищет место, где была когда-то его деревня.
Текст за кадром:
Я проведал бы сторону, где родился и рос,
поделил бы с ней поровну
эту память до слез.
Но за синею кромкою
в необъятный размер
лишь бездонной воронкою
Лебединский карьер.
Прасолов: 04.17.01. Когда пошло по деревне, что тут будет руда, еще ничего не было, еще мы там бегали, и когда нам кто-нибудь из взрослых, буровики приезжали, говорит: «О, тут руды, знаете, сколько», — для нас это ж было такой гордостью.
Фотография села Лебеди, снятая в то время, когда начали сносить дома и копать карьер.
Прасолов: 04.07.21 Для меня переселение, прошло задним числом. Помню я с техникума на каникулы приеду, иду, — Лебеди все короче, меняются, я уже по пустому месту иду, уже одни развалины, а мой дом еще стоит, еще стоит. А потом уже дом мой обогнали, карьер дальше, переселение уже дальше идет, а мама моя никак не может переселиться, потому что, ну, задержка строительства.
04.10.26 Одно время я в рудоуправлении работал, на борту карьера оно же. И я постоянно с этого борта, подойду, стою, смотрю, смотрю, где она 03.53.23.деревня Лебеди. Потому что пустота тут же, а дальше яма. И вот проецируешь мысленно, думаешь: вот должно здесь. 04.15.36. Когда ты в карьере ползаешь, с уступа на уступ карабкаешься, ты не думаешь о впечатлениях. Впечатления — это когда со смотровой площадки, недаром приезжают если гости, то их везут, конечно, прежде всего, на эту смотровую площадку. А оттуда, если встанешь, там огромность такая беспредельная, не видно уже этих машин, ползают муравьи, дух захватывает. У меня не было впечатления: вот расковыряли землю. Хотя старики нам говорили об этом. А мы, молодежь, это воспринимали с гордостью.
Громада карьера простилается до горизонта, сквозь нее проступает деревня, в которой пасутся овцы, лошади, на тракторе проезжает уже знакомый нам парнишка – гармонист Илья Фурсов.
Фурсов: 06.40.15. Едет трактор, пашет землю. Вот мне нравится, как гудит трактор. Я на подушке на тракторе ездил в детстве уже. И люди обращаются, хотят, чтобы я именно делал им. То ли, может, я с душой делаю, так получается. И под картошку нарезать, и попахать. И скосить. И Что-то подвезти, увезти. Есть у меня свой трактор... Ну, как есть. Он-то папин изначально, я им занимаюсь. Ремонтирую, крашу, пашу. Ну, нравится мне это.
06.27.17. Ну, еще, может, меня и в планах не было, моя мама, у нее появилась мечта – научиться играть на гармошке. Купили новую гармонь, она играла. И, когда я немножко подрос, везде мне надо ж все проверять по дому, ну, и наткнулся на гармонь. Я ее вытащил, ну, взял так, порыпил туда – сюда. Она мне говорит, не нужно так на ней играть, нужно вот так. Ну, села, мне немножко показала. Я так же взял, у меня ничего не полуЧилось. Я ее поставил на место. Ну, и потом буквально, вот я не знаю, может, судьба, может нет, мужчина приходит однажды в школу, говорит, я вот играю на гармошке. Я пришел в клуб работать, из города переехал, живу теперь в Меловом. Кто будет желающий поиграть научиться на гармошке? Ну, желающих вообще 30 Человек ребят там и девЧата там. Ну, в общем, страсть. Начали заниматься. И тут вот как раз и проснулась у меня тяга, я такой человек упертый. Спустя месяц остались нас двое. Один я, и еще паренек там. Ну, паренек еще походил там месяц – два и тоже бросил, а я наЧал ходить. В школе: где Илья? – Да в клубе. На перемене фью, опять в клуб, и в клуб, и все, и начал пропадать, пропадать, вот. Я в клуб прихожу, мы с Василием Ивановичем, он дежурит на дискотеке, он не один, там кассир и дежурный. И мы с ним в музыкальный кабинет, гармошка, и до окончания дискотеки. И так каждую дискотеку, каждый вечер.
06.38.09. Гармошка, я не могу объяснить то, что она мне дает. Бывает, устану приду, бывает, весна мне надо огороды, все. Руки с мозолями, все. Но две песни на ночь – сто процентов. Да, да, вот не прошло ни дня, Чтобы я не сыграл на ней.
Илья вместе с ребятами из ансамбля играет песню «Коробейники»
07.07.00. Мне вообще нравится с детьми работать. Мне нравится их изуЧать. Они ж непредсказуемые. Поехали в Курск, мы на конкурс,07.07.47. играем «Коробейники». И который на бубне там играл, он вообще как бы парень ритмиЧный. Как бы тяжело, конеЧно, в семье, одна мама, дом сейЧас сгорел у них там, ну, в общем, страшное дело. И он играет, играет, потом вот это вот, третий куплет, когда вот это вот пошло развитие, развитие, и он: «Хоп, хоп, эй, оп, давай, ребята». Потом, Илья ГеннадьевиЧ, подходит, а Что это было? Я говорю, нормально ты все сделал. – Т ак я ж не хотел этого делать! А вот, я говорю, вот к этому мы и идем, что должна быть душа, и она, должно само по себе это полуЧиться.
06.58.26. Это оЧень важно, важны корни. Важно не забывать о том, кто были твои прабабушка и прапрапрадеды. И в память им даже нужно вести эту традицию. Они ж пели это, они этим гордились.
Илья поет военную песню, мы видим памятник вдове и матери солдата, видим поля, на которых шли в Великую Отечественную кровопролитные бои, видим фотографии с Натальей Травкиной, плачущую Веру Степанову.
08.24.09. Дед Демьян погрузил ее на тачку, и повез к себе домой. Это была семья Черных, дом Черных Николая, жена его Мария Фоминична Черных, и дочка у них тоже Машенька, 08.24.52. мама вся разбитая, вся в крови. Они обработали раны, убрали кровь, дали ей поесть, водички, ухаживали, хотя и боялись. Но сказали, нет, мы ее не бросим, она соседка была наша, пусть она здесь, за печкой, чтобы никто не видел, никто нее слышал, вот. За ней ухаживала акушерка Померанцева Валентина Ивановна, очень хорошая акушерка, когда я заканчивала медучилище, проходила государственную практику, я работала в родильном доме с этой Валентиной Ивановной. Она мне много рассказывала за маму, сколько она приняла муки, у нее столько ранений, но, говорит, все, справились. 08.27.39. Прошло время, пришли красноармейцы.08.28.32. Она уже ходила, но, конечно, психологически была очень подавлена, и она говорила, мне надо было куда-нибудь уйти, и она пошла с красноармейцами. Они взяли ее, она варила, штопала, стирала, потом работала в авторемонтной мастерской, и она прошла войну с военной частью, дошла до Риги, и в Риге она встретилась с моим папой. 08.29.50. Один журналист, говорит, знаешь, что, Травкин, а там есть Травкина. Он говорит, нет, моя жена сейчас с детьми дома находится. Моя - Наташа, а он говорит, и эту Наталья зовут. Этот журналист говорит, я тогда пойду и скажу, давай, посмотрим. Это была встреча, это были слезы, это были нервы, и потом они стали жить вместе, и я родилась в Риге, вот. 08.31.19. А в 48-ом году они уже переехали на родину, сюда. Здесь в Калиновке все с землей сравняли, они остались в Старом Осколе. Мама сходила в исполком, и ей сразу же дали комнату, с ребенком, они это, устроились они на работу, работали. 08.32.24. Она была общительная, она любила жизнь, она любила людей. И вот она мне всегда говорила, Вера, люби людей, и люди будут любить тебя. 08.35.23. 50-е годы, когда мы сюда приехали на памятник, здесь работал экскаватор. Я была свидетелем того, как доставали, останки людей, которые погибли здесь невинно виноватые. Их всех перенесли, и там сейчас стоит монумент. И она мне тогда и рассказывала, знаешь, у тебя были братья и сестры, вот. А я ей говорила, говорю, мама, дай мне фотографию, я хоть посмотрю, есть у тебя какая-нибудь. Она говорит, нет, фотографий нет, одна была, говорит, и та потерялась, вот. Я всегда о них знала и помнила.
Памятник в селе Троицкое – женщина с ребенком на руках, упавший на землю Сотников, дети рядом. Вера Степанова идет по лесу, в котором прятались красноармейцы, деревья, цветы на поляне. Березы стоят вдоль поля,снег летит над полем. Из церкви в селе Истобное выходят люди. Отец Леонид продолжает свой рассказ.
Отец Леонид: 00.45.38. Я в колхоз пошел, меня приняли, счетоводом, я там 7 месяцев одно лето побыл. И был такой агроном, старый коммунист, пьянюга был, он знал, что я в церковь хожу. Подойдет ко мне в канцелярии колхоза, Леонид, что ты тут обиваешься, на что оно тебе это все нужно, ты ж веруешь в Бога, я говорю, верую. Ну, иди ты, езжай ты учиться. И вот он надоел мне с этим, и пошло у меня прямо.. да, надо попробовать. Пошел к священнику, он дал мне характеристику, я подал документы, и начал учиться, 57-й, 58-й год. Один класс и окончил, тогда классы были, сейчас называют курсы, да. Я приехал на каникулы, и этот священник, который давал характеристику, скончался. Я его схоронил, а больше некого становить, год нету, советская власть закрывает храм. Приходят старики того батюшки, что любил меня, давал мне, и даже помогал деньгами, мне посылал в семинарию. Мы пришли по делу. Нам нужно священника, да, мы поехали в Курск к владыке, а он говорит, где я вам возьму священника, да как же, владыка, целый год отучился у нас, наш батюшка отец Василий посылал его, Леонид Гончаров, он сейчас на каникулах, вот. Ага, так, да, да, привозите его ко мне, я его рукоположу во дьяконы, годок побудет, а потом к вам. И вот это они приехали за мной, везть меня в Курск, владыка меня на дьякона рукополагать будет. И вот он меня рукоположил, я пробыл там, значит, на годок, он говорил, а два с половиной месяца прошло, уже вызывает меня, ну, не хватало священников, да. 00.53.13. С этой бумажкой я иду в этот, в исполком курский, тогда эти поставлены были Хрущевым, как они, уполномоченные.... по делам религии. Подаю ему указ, повертел, повертел мой указ, отложил, что-то поговорил там, пописал, потом обращается ко мне, я вам справки, этот приход не дам, на родину. 55.48. Он сказал, на родине он будет молодых увлекать в церковь. 56.38. И вот так я попал в Истобное и прослужил без перерыва 52 года, вот такая моя история..
00.57.35. Ночами крестили детей коммунистам, начальникам. Один раз приехал, Коломойцево, такая деревня у нас, вот. Они 19, тогда детей было, и белым днем, я говорю, меня ж снимут. Я перекрестился, и говорю, что Бог даст, пойдемте. Нашли свободную хатенку, я там покрестил этих 19 детей, честное слово вам, не обманываю, говорю. Ну, думаю, завтра уже вызовут меня, донесут, до сегодня никто не донес, и белым днем крестил, вот какое дело, так Господь сохранил.. 01.18.25.Но самое главное, что мне Бог открыл, великие тайны на Земле, которых я вам говорить, конечно, не буду при первом.. А еще увидимся когда, тогда расскажу…
Церковь в Истобном уже пуста, служба закончилась, погасли свечи, за околицей начинаются поля и овраги. Черезовраг едет марсопоезд Николая Любезных, в каждом вагончике сидят дети. Крутится антенна с надписью «Привет Марсу из Коньшина». Николай любезных рассказывает о себе.
Любезных: 03.09.21. Вот у меня какая-то мысль возникает, что-то, и желание большое что-то смастерить, все, я начинаю прямо с сегодняшнего дня уже это делать. Вот, например, марсопоезд у меня последний вагончик, лавка, вот сижу здесь в мастерской верхом, один, никто не мешает, мастерю. И так удобно на ней было сидеть. И какой-то такой сигнал откуда-то, я сам не знаю, только раз, вот нужно сделать, чтобы эта лавка поехала. Все, я на второй день начал мастерить, вот вы видели, на ней очень, интересно ездить, верхом. Вот видите, откуда это взялось? 03.03.06. Эта любовь что-то мастерить, я так думаю, не каждому это дано. Но если это и дано кому-то, то это свыше. Это в любом, не только в это деле. Вот, например, на музыкальных инструментах я никогда не играл, и отцову гармошку я разобрал быстро. Мне очень хотелось посмотреть, как же это оно устроено, что там играет внутри. Отец играл на гармошке, вот, а мне не дано. А вот мастерить – да. 02.57.23. Сколько я себя помню, ну, наверное, с двух лет, вот с этого момента я начал мастерить. У деда была ножовка, лучковая пила, станок я сам меньше этого станка, какие-то фигурки выпиливал.
02.58.24. Рядом сосед у нас жил Дмитрий Никитич. Он смастерил в то время, с велосипеда педали, вместо колеса – точильный наждак, камень. И когда придем, он одной рукой крутит педаль, наждак вращается, искры летят. Как мне хотелось тогда, чтобы у меня такое точило было. А теперь прошло время, у меня, ну, позавидует, наверное, каждый, сколько у меня станков, инструмента и машинок всевозможных. 02.54.35. «Стекло от автобуса ПАЗ, гидравлика от комбайна, а еще ручной газ, не без резона, коробка от 51-го газона. Чтоб не страшна была грязь, еще какая-нибудь зараза, мост пришлось поставить от УАЗа. Ну, и кататься до утра, движок поставил от мотоцикла, от Днепра». А багажник я смастерил из тещиной кровати. Вот, когда я это сделал, смастерил, она это еще стерпела. Но когда она услышала, что к ее сундуку, с которым она выходила замуж, я приделаю колеса и буду в нем катать туристов, то она вызвала грузотакси и первым, что она сделала, погрузила этот самый сундук. И в Курскую область соседнюю прямым ходом, вот. Вот такая история. 03.16.34. Задача передо мной стоит – доставить людям радость, счастье, вот. Ну, пускай не на всю жизнь, но на какое-то время у них будет настроение. А хорошее настроение когда, радость жизни, жизнь продляется.
Марсопоезд уезжает вдаль, в мареве теплого дня виднеется город Губкин. Люди идут по аллеям парка, по улицам. В кадре Евгений Прасолов.
Прасолов:04.19.48 И ду я по городу, смотрю, Клава. В молодости мы тут бегали на танцы вместе, она, увидев меня, через перекресток, спешит ко мне навстречу, и говорит: «Я ж тебя вот уже месяц все хочу встретить, никак. Я говорю: «А что такое?» — «Да я сон видела». Я говорю: «Что, помру, что ль, скоро?» — «Нет, — говорит, — вижу дедов таких, — говорит, — по-старинному одетых. Деды вроде твои и говорят, что “ты вот скажи Жене, пускай он пишет про этот край книгу и, и пусть начинает вот с этого”. И показывают, — говорит, — мне картину: длинная, здоровая телега, без бортов, просто. На ней камни, и запряжена в большую такую белую лошадь. Они говорят: “Вот пусть, — говорят, — про это пишет. Что до этого писали много, — говорят, — это не то. Мы вот тут жили”, — вот так он, — говорит, — показывает, а там какие-то хатки, соломенные крыши стоят. “Вот он все про это, — говорит, — пусть пишет“. Она говорит: «А почему я должна говорить?» — «Ну, ты ж его давно знаешь». — «Ну, да, я, — она говорит, — я давно, только он же вроде не пишет книг, а он стихи пишет». — «Ничего, пусть, — говорят, — пишет, что надо, мы ему подскажем. Пусть не боится писать». А мне вошло в голову, думаю найти, откуда ей сон этот поступил, 04.24.30. еще живы те люди, которые видели, и я пошел, секретарь была, Захарова-Робченко Галина Петровна, известная в городе. Я говорю: «Вот так и так. Вы не помните было ли что-нибудь, чтобы на телеге возили». Она говорит: «Да я помню, у нас во дворе мужик ездил на большой белой лошади, и, — говорит, — возили там разные, ну, там хозяйственные нужды». Это уже интересно, да? А потом я нашел, здесь в городе еще жив был первый механик поселка. 04.26.13.Я к нему. Он говорит: «Да я помню, ездил Василий Иванович», — на телеге. Я говорю: «А вы не помните, телега хоть какая была?». Мне интересно, Клава ж говорила, какая-то, говорит, непривычно длинная это. Он говорит: «Да здоровая такая, на ней все, — говорит, — возили». 04.26.46. Вы понимаете, он повторил, что во сне она видела, ей передалось, откуда, разве это не мистика? Я загорелся, думаю, хожу год, второй, ничего мне не приходит. А что, бывает, попадет мне в голову там, или стихи, стих напишу там, воспоминания детские свои, А потом однажды меня встречает, здесь начальником КГБ у нас в городе, и говорит: «Прасолов?». Я говорю: «Да, — я говорю. — а вы откуда знаете меня?» — «Да знаю, — говорит. — Рассказы вы неплохие пишете, — а про Лебеди никто не напишет». И у меня опять загорелось вот это — что-то написать. К этому времени были и рассказы написаны, и стихи, об этих местах. И Губкин когда я описываю — это ж рядом, край мой родной. Поэтому, и вот у меня возникла вот эта идея. Думаю, да я соберу эти рассказы, эти стихи, и будет книжка. И я собрал все это дело, и выпустил.
04.30.47 Да, «две судьбы у меня, две судьбы… Тут имелось в виду, 04.31.40.горняк я, геолог, а подмывает что-то писать. 04. 31.20.И сразу начали приглашать нравится им. «Такие стихи, — говорит, — у вас вот теплые… о нашем крае родном. Не могли бы почитать?»
Две судьбы у меня, две судьбы.
И тащусь по одной я устало,
А другая несет, как попало,
Задевая о вехи–столбы.
Два крыла надо мной, два крыла.
На одном забираю всё круче,
А другое свинцовою тучей
Прижимает к излуке седла.
Финальные титры программы
Сценарий «Неисповедимые пути», г. Старица
(из цикла «Письма из провинции»)
ТЕКСТ за кадром: Верхневолжье. В живописной равнине, раскинувшейся между двумя столицами, берет начало великая русская река. Отсюда - и наши духовные истоки. Отсюда по Руси распространялось христианство. На крутом изгибе волжского берега расположена одна из самых древних русских обителей. Cтарицкий Свято-Успенский мужской монастырь. В 16 веке здесь служил Первый Патриарх Московский и Всея Руси - Иов.
В КАДРЕ На фоне красивейшей волжской панорамы и древнего монастыря героиня начинает рассказ о Первом русском патриархе.
ГРАЧЕВА в кадре: Родом он был из нашего маленького городка учился грамоте у настоятеля монастыря, постригся в монахи, провел в обители 15 лет, стал ее настоятелем. А потом царь Иван Грозный приметил Иова. Тот обладал уникальной памятью, роскошным голосом. После Старицы Иов был уже настоятелем московских монастырей, потом московским митрополитом, и 26 июня 1589 года был избран первый патриарх Руси, которым стал Иов. Когда в 1605 году престол захватил самозванец Лжедмитрий, он низложил патриарха, так как тот отказался признать его русским царем и призвал к этому верующих, и по приказу самозванца патриарха выволокли из храма, сорвали с него патриаршую одежду, избили, вытащили на лобное место и, возможно, хотели убить, далее его, переодев в одежду простого чернеца, отправили в Старицу, дав настоятелю монастыря указание держать его в заточении. Отправив слуг Лжедмитрия обратно, настоятель оказал почести нашему патриарху, и в изгнании Иов прожил два года.
В КАДРЕ Из древнего храма выходит молодой человек в одежде священнослужителя.
ОТЕЦ ПАИСИЙ: Свято-Успенский монастырь был основан двумя монахами в 1110-ом году. Такое было повеление, чтобы по всей русской земле расходились монахи с проповедью христианства и основывали монастыри и церкви, поселения. Из Киева отправились, из Киево-Печерского монастыря, два монаха по имени Трифон и Никандр. Они учили здесь народ слову Божиему, занимались просвещением, построили часовню, и к ним, конечно, другие монахи стали приходить, или кто-то постриг принимал, и так и разрасталась обитель.
В КАДРЕ Отец Паисий проходит мимо колокольни и входит в помещение трапезной. Он переоблачается в рабочую одежду и принимается за свой ежедневный труд - роспись настенной фрески.
ОТЕЦ ПАИСИЙ Мне хотелось заниматься иконописью и быть свободным от православия. Когда я учился в художественном училище, я увидел объявление, что нужны в церкви помощники. И я решил, что я подсмотрю у них, как пишут иконы, а сам потом уйду, и буду писать иконы, не посещая церковь. Это была иконописная мастерская на территории завода. Там все шумело, висели плакаты агитационные, Ленин изображен, рабочий с кувалдой. Открывались двери, и я входил в светлое помещение иконописной мастерской. Там эти янтарные, золотые краски, ангелы с крыльями, изумрудные, киноварные цвета. И лампадка горела, и ладан благоухал, церковные песнопения там играли. И что еще удивило, там девушки сидели в сарафанах - где они их брали только, я не знаю - с косичками, скромные - и писали иконы. И я на все это смотрел совершено как дикий человек совсем из другого мира.
В КАДРЕ деревенский жанр. На пустынном бескрайнем поле пасутся кони. Дорогу переходит пастух с кнутом. Куры купаются в луже.
ВОЛНУХИН Было два пути у местных детей: идти в военное училище либо в сельскохозяйственное. И ты после окончания обязан был вернуться сюда. Потому что за тебя платил колхоз деньги. Я направился в сельскохозяйственный техникум. В календаре каждый день крестиком помечал: когда же я наконец получу диплом и приеду сюда жить и работать? Потому что я очень любил землю, любил свою местность. Приехал чистенький, в белой рубашечке, в галстуке, пошел в правление колхоза. Сказали: переодевайся и давай на сушилку обыкновенным слесарем. А затем много лет работал на комбайне механиком, потом главным инженером. В 92-ом году меня избрали председателем колхоза. Уже развал был Советского Союза, мы продавали государству молоко и мясо, но денег мы не получали, только взаимозачеты. Люди видели, что в городах уже начинается другая жизнь, на прилавках появилось все, чтобы купить, нужны были деньги, а денег-то никак в колхозе нельзя было заработать. Надо заниматься тем, что у нас хорошо растет, и на что есть рынок сбыта. А мы занимались в нашем колхозе помаленьку всем. В 90-е годы я получил два инфаркта и ушел с председателя колхоза. Каждый человек должен заниматься тем, что ему нравится. Без сельского хозяйства не мыслил своей жизни. Начал заниматься фермерством, выращиванием овец. Но в один прекрасный день пастбище у меня было отравлено. Зависть русская. Я знаю много городских, у которых дети очень желают приехать в деревню и работать. А завтрашний день деревни придет, придут сюда люди с новыми инновационными технологиями, забудут они про вилы и лопаты. Все начнется не с простых крестьян, а с дачников, которые сейчас покупают здесь землю. Привязать богатых людей к земле - самое первое. Мы сейчас моего деда дом оформляли, и там написано, что дом принадлежит колхозу. Как колхозу? Мой дед в 18-ом