Так называемая реформа РАН, начатая по инициативе Минобрнауки России в 2013 году, в своей основе исходила из главного тезиса, выдвинутого в 2004 году, согласно которому основным вектором развития науки и образования в стране должен стать переход от подготовки творцов к подготовке квалифицированных потребителей. Иначе говоря, ставилась задача подготовки специалистов, умеющих использовать новые технологии, но не умеющих их разрабатывать.
В соответствии с этим подходом наука из ведущей производительной силы, как это принято в развитых странах, была переведена в статус вспомогательной структуры, обеспечивающей подготовку квалифицированных потребителей. Собственно научная деятельность признана услугой и отнесена к социальной сфере, т. е. заведомо затратной. Это же отразилось и на системе управления: начиная с 2012 г. в Минобрнауки России ведущую роль играли представители вузов, не имеющие прямого отношения к научной деятельности и опыта управления научными организациями и научными исследованиями и разработками.
Очевидно, что при таком подходе, а также при ресурсно ориентированной экономике, при низкой потребности реального сектора экономики (в части выпуска гражданской продукции) в новых отечественных технологиях, Академия наук как самостоятельный институт получения новых знаний потеряла свою актуальность.
Таким образом, трансформация Российской академии наук, являвшейся главным производителем новых знаний, необходимых для решения стратегических задач, направленная на превращение в «клуб ученых» как ведущей научной организации страны логично вытекала из проводимой государственной экономической политики. Это было реализовано в специальным законопроекте, разработанном в Минобрнауки России и внесенном в июне 2013 года Правительством Российской Федерации на рассмотрение Государственной Думы.
Основными тезисами, выдвигаемыми при трансформации РАН, были следующие:
1. Необходимо отделить ученых от управления имущественным комплексом.
2. Необходимо, чтобы ученые занимались наукой, а администраторы управлением имуществом.
3. Академия должна стать ведущей экспертной организацией страны.
4. Объединение трех государственных академий в одну повысит качество фундаментальной науки в целом.
Сами по себе эти тезисы являются весьма спорными, поскольку, например, ни в какой другой отрасли (промышленность, образование, армия) так вопрос не ставился. Трудно, например, представить ректора института, который не может управлять собственным зданием, или командира армейского подразделения, не имеющего права управлять оружием.
На практике эти трансформации вылились не только в отчуждение имущественного комплекса, но и в отстранении ученых от управления научными исследованиями, а также отъема у Академии жизненно важных структур, необходимых для выполнения функций, предусмотренных законом: Архива РАН, Кунсткамеры, библиотек, домов ученых. Академические реликвии, переданные РАН еще в период ее становления, были отчуждены и переданы в руки чиновников. В этом же ряду стоят и пожар в ИНИОН, и ситуация в издательстве «Наука» и в Академических архивах, которые поставлены на грань выживания. Тем самым нанесен колоссальный ущерб культурному наследию страны.
Что же касается объединения, то предполагалось, и впоследствии было осуществлено, не объединение Академий, в состав которых входили как члены академического сообщества, так и научные организации, а объединение только лишь членов академий. Сами же научные организации передавались в подчинение уполномоченному федеральному органу исполнительной власти, которому передавались и все права учредителя.
Следует также отметить, что действия по трансформации РАН сопровождались массированной информационной кампанией в СМИ, зачастую содержавшей необъективные, а порой лживые и клеветнические утверждения. Очевидно, что такие действия ставили своей целью формирование негативного образа ученого в глазах общественности.
По странному стечению обстоятельств введение антироссийских санкций (весна 2014 года) совпало по времени с разработкой и утверждением нового Устава РАН.
Отделение научных институтов от государственных академий, слияние членов трех государственных академий в единую структуру без формулирования четких целей, задач, ресурсного обеспечения в объеме, достаточном даже для функций, предусмотренных Законом «О Российской академии наук…» и внятного разъяснения такого действий, с одной стороны, объединило в единой структуре практически всю интеллектуальную элиту нации, а с другой – вывело научное сообщество не только из системы управления наукой, но и из аналитической, экспертной и прогнозной деятельности. По сути, эти функции были переданы в некоторые привилегированные экономические вузы и аналитические центры. Такая ситуация не позволила создать эффективную систему стратегического планирования, что стало предметом специального рассмотрения на уровне руководства страны.
В результате проведенных трансформаций академической науки Российская Федерация лишилась одного из главных конкурентных преимуществ – Российской академии наук как ведущей научной организации, обеспечивающей получение новых знаний, необходимых для выработки стратегии развития государства, обеспечения обороны и безопасности страны, а также обеспечивающей научное сопровождение системы стратегического анализа, прогнозирования и планирования.
Значительный урон был нанесен и сельскому хозяйству, и медицине. Если в прежней конфигурации РАМН и РАСХН напрямую сотрудничали с профильными министерствами, то в новой системе управления академические институты были переподчинены непрофильному органу государственной власти, что создало новые, теперь уже межведомственные, препятствия. Тем самым две стратегические отрасли, отвечающие за национальную безопасность, фактически были оставлены без научного сопровождения.
Кроме того, ликвидация региональной структуры РАН привела к дезинтеграции единого научно-технологического пространства страны. При этом следует отметить, что, хотя в Федеральном Законе «О Российской академии наук…» и предусмотрено наличие в структуре РАН региональных научных центров, однако до настоящего времени Правительство Российской Федерации не установило порядок их создания, как этого требует Закон.
Неэффективность проводимых реформ отмечалась в письме А.А. Фурсенко В.В. Путину в июне 2014 года, в котором, в частности говорилось: «Несмотря на… ряд принципиально важных шагов, сделанных за последние два года (реорганизация академического сектора науки, выделение и поддержка группы ведущих университетов, ориентированных на научные исследования, создание полноценного института грантового финансирования – Российского научного фонда) российская наука по-прежнему не оказывает заметного влияния на развитие страны».
Наиболее ярко итоги трансформации РАН сформулировала вице-премьер Правительства Т.А. Голикова, сообщив, выступая на общем собрании членов РАН 13 ноября 2018 года, что, по подсчетам Правительства, за 2016 - 2017 годы произошло снижение количества исследований по клеточным технологиям (37%), биоинженерии (30%), диагностике наноматериалов и наноустройств (30%), высокопроизводительным вычислительным системам (32%) и геномным технологиям (32%). По мнению Т. А. Голиковой также наблюдается снижение исследований в физике, математике, биологии, геологии, горном деле и автоматике, но при этом растет только число гуманитарных исследований: педагогика, социология, политика, культура, искусство, изучение стран и регионов. Таким образом, на уровне Правительства признается, что за время реформы академической науки в стране произошла существенная деградация по всем основным направлениям науки, которые сегодня определяют конкурентоспособность и социально-экономическое развитие любой страны[4].
Это совпадает с положением Послания Президента Российской Федерации В.В. Путина Федеральному собранию Российской Федерации от 1 марта 2018 года, в котором впервые в постсоветское время обозначена проблема ликвидации технологического отставания.
В 2018 году Президент Российской Федерации вносит поправки в Закон о РАН, существенно расширяющие ее права и полномочия. И здесь показательна позиция только что сформированного (в мае 2018 г.) Министерства науки и высшего образования: оно оказалось единственной структурой, выступившей против этих поправок. Тем не менее, несмотря на позицию Минобрнауки России, поправки, расширяющие полномочия Академии, были приняты. Они, безусловно, продемонстрировали изменение отношения власти к академической науке, однако их надо рассматривать только как первый шаг к формированию нового облика российской науки.