Рокки раскачиваясь подошел ко мне и начал долго меня обнимать:
– Сегодня мы получим твои Цвета… Я говорил… с Материнской чептой… они сказали, Цвета сейчас у Луны, а живет он в Коммерческой зоне. Надо поехать и забрать их… Но сначала… надо увидеться с Бобби Локо, он заканчивает с твоей… проверкой.
С самого начала нашего расследования мы поняли, что основной деятельностью проспектов является драг-дилерство. 4 июня 1998 года я получил свое первое задание от Рокки по доставке “эйтболла”, 1/8 унции метамфетамина, одному из клиентов.**
В тот день я сделал еще несколько ходок для Рокки. Некоторое время спустя состоялось официальное заседание верхушки Монголов, на которой был поднят вопрос об официальном использовании проспектов для всего наркотрафика, в том числе и внутри мотоклуба. После того, как все единогласно проголосовали “за”, я начал целыми днями развозить наркотики. Тем летом я сделал еще три ходки с наркотой и одну – с оружием, пока Доминго не положил этому конец. Он сказал, что ему не нравится, что один проспект может быть пойман со всей наркотой чепты и приказал больше не заниматься этой чепухой. С этого момента чепта Сан-Фернандо начала привлекать к наркотрафику своих старух и претендентов.
Я оставался единственным проспектом чепты Сан-Фернандо до тех пор, пока не появился Бастер. Без понятия, откуда он взялся, но помню, что очень был этому рад. В конце концов, он взял на себя часть обязанностей и часть получаемых от полноправных членов тумаков. Бастеру не было и тридцати, никаких татуировок, длинные черные волосы, ездил на требовавшим небольшого ремонта Харлее, который выглядел в одном стиле с мотоциклами других Монголов.
Бастера привел Доминго, он планировал поддерживать его также, как поддерживал меня. Первым большим тестом для Бастера должна была стать должность распорядителя на свадьбе Доминго. Свадьба была запланирована на субботу, и проспекты должны были начать подготовительную работу рано утром. Место проведения должно было быть набито Монголами до отказа, а это значило, что проспектам надо будет попотеть.
Свадьба Доминго проводилась в доме давнего партнера Монголов по-имени Рэндел. Он был успешным бизнесменом, но, в то же время, немного отступником. У него хватало мозгов для того, чтобы вести свой собственный бизнес, но не хватало здравомыслия, чтобы не якшаться с Монголами. Монголов устраивало, что у Рэндела было всегда в достатке кокаина и была возможность потусоваться у него на ранчо, находившееся на холме недалеко от Туюнги, где у него был бильярд, раб, танцплощадка и бассейн. Дорога на холм была примерно четверть мили в длину, четверть мили, которые я изучил, как свои пять пальцев к исходу этой ночи.
В 9 утра я уже ездит по Туюнге, собирая всяческий свадебный хлам, перетаскивая столы, стулья и пивные бочки. Я был рад, что у меня появилась появилась подмога в лице Бастера.
К вечеру я проверил свою набедренную сумку, чтобы быть уверенным, что положил туда все, что может спонтанно понадобиться Монголам: спички, сигареты, нитка с иглой, аспирин, жвачки, бумага для самокруток, нож и расческа. Я был готов, как никогда.
В районе шести начали подтягиваться первые гости, а нам с Бастером пришлось немного побегать. Потом, с появлением Ред Дога, дружественная обстановка начала исчезать. Теперь мне приходилось носиться в два раза быстрее. Он давал мне поручение за поручением, просто, чтобы показать, что он может это делать.
Вскоре мне дали задание занять позицию у подножья холма и следить за воротами. Моя задача звучала так: “Никто, кроме Монголов, не въезжает без разрешения”. Доминго протянул мне короткий тридцать восьмой калибр, и я спустился вниз. Там я встретил Рокки и Бастера, которому тоже выдали ствол с заданием стрелять на поражение по любому, включая копов, кто попробует помешать вечеринке. Я знал, что не собираюсь ни в кого стрелять, и по выражению лица Бастера было видно, что он тоже не будет нажимать на спусковой крючок. Он вертел в руках оружие так, как будто не знал, с какой стороны браться за револьвер. В конце концов, он запихнул его во внутренний карман, как раз под своим нагрудным патчем.
Прошло совсем немного времени, когда Монголы осознали, что все их проспекты сторожат их покой у подножья холма, и они остались без рабского обслуживания. За четверть мили я услышал крик: “Проспект!”
Я сказал Бастеру, чтобы он оставался на своем посту, а сам со всех ног бросился на холм. Когда я, закашлявшись, подбежал к дому, меня подозвали к главному столу, где собралась вся верхушка мотобанды. Входя, я увидел офицеров клуба, президентов разных чепт, на серебряных подносах возвышались длинные дорожки кокаина. Ред Дог сделал недовольное лицо, как только меня увидел. Доминго подошел ко мне и указал на двух человек, стоявших поодаль и не являющихся членами мотоклуба.
– Билли, знакомься, это наш адвокат. А этот, второй, знаешь кто? – Доминго лишь покачал головой в ответ на мое молчание, – Это наш частный детектив.
Мое сердце на секунду остановилось, чтобы в следующий момент поскакать галопом. Так вот, кто этот парень, следивший за мной несколько месяцев. Они позвали меня для того, чтобы дать понять, что знают, кто я? Я только что сам, по своей глупости, попал в засаду?
Ред Дог только что расправился с еще одной линейкой кокаина, я попал в поле его бокового зрения, что не замедлило появлению новой команды. В следующий миг я услышал:
– Какого хрена стоишь столбом? Ну-ка быстро, блядь, пива принес!
Это привело меня в себя. Я хотел оказаться как можно дальше от Ред Дога. Я пулей вылетел из дома, прихватив с собой пару пустых бочек из-под пива.
Еще пару часов я бегал и выполнял поручения, пока не услышал приказ Доминго:
– Проспект, иди замени Бастера, а его пришли сюда.
Вздох облегчения. Я не спеша спустился с холма и подошел к Бастеру. Он выглядел как салага-призывник, только что попавший во Вьетнам.
– У меня новости, Бастер.
В его взгляде отчетливо читалось, что он не перенесет еще одну порцию дурных новостей.
– Расслабься, чувак, они просто хотят, чтобы ты поднялся к ним.
Бастер вынул пистолет и попытался впихнуть его мне в руки.
– Нет, чувак, попридержи пока, может, еще пригодится.
Я просто придуривался, но Бастер даже захлюпал носом, он спрятал оружие и поплелся на вершину холма.
Где-то через час Бастер вернулся с таким видом, будто поучаствовал в скачках в качестве лошади. Для меня же его появление означало начало еще одного раунда.
Я поднялся наверх, сразу столкнулся с Ред Догом и ощутил, как его кулак врезается в мое солнечное сплетение. Он сгреб меня в охапку, поставил на ноги и прошипел:
– Двигай задницей, Билли!
– Тебе что-нибудь нужно, Ред Дог?
– Да, пива принеси!
В районе четырех утра Доминго велел мне спуститься вниз, взять машину и отвезти их с невестой домой. Хотя мои ноги уже подкашивались, я сделал последний рывок до машины. Бастер выглядел, как котенок, которого загнали в клетку к бульдогу, но сейчас у меня не было времени на разговоры с ним. Я сел в свой Мустанг, захватил Доминго и его пьяную старуху, и мы уехали.
Дорога до дома Доминго заняла всего десять минут, и я уже предался мечтам о мягкой кровати, но Доминго произнес:
– Как только невеста уснет, мы вернемся и продолжим вечеринку.
Я прилег на диванчик в гостиной Доминго и уже хотел забыться сном до тех пор, как он не растолкает меня, но внезапно услышал очень обнадеживающий звук. Доминго настолько перебрал, что свалился без сознания. В эту ночь мне больше не пришлось карабкаться на холм.
Несколько дней спустя мой телефон неистово зазвенел. Это был Бастер с просьбой встретиться в “Местечке” как можно скорее. Позвонив Цикконе, я запрыгнул на мотоцикл и умчался в Туюнгу. Бастер выглядел, как загнанный в клетку тигр:
– Билли, я не хочу этого делать.
– Расслабься, парень, что делать?
– Я не могу этого сделать. Они хотят, чтобы я прикончил кого-то, а я не могу этого сделать, я не хочу неприятностей. Я хочу свалить, Билли, я не представлял, во что ввязываюсь.
Бастер принялся расспрашивать меня, что он должен делать.
– Слушай, чувак, я не знаю. Доминго за тебя поручился, вот сходи к нему и выложи все.
Бастер глядел на меня в течение нескольких долгих минут.
– Пойдем со мной, Билли, пожалуйста.
– О’кей!
Бастер был напуган до смерти, да и я тоже, но он решил покинуть ряды Монголов во что бы то ни стало. Мы сели на мотоциклы и двинулись в сторону дома Доминго. Честно говоря, я даже не мог себе представить, как он может на это отреагировать.
К часу дня мы прибыли к Доминго. Я несколько раз постучал в дверь, прежде, чем президент чепты крикнул изнутри:
– Да, иду уже!
Когда он открыл дверь, мы поняли, что вытащили его из постели – плохое начало.
– В чем дело, ребята?
Бастер молчал. Я глядел на него в ожидании. Доминго уставился на него в ожидании. В конце концов Бастер собрался и выпалил:
– Доминго, я не могу этого сделать, я хочу выйти, я не знал, во что ввязываюсь.
Наступила долгая пауза. Вдруг Доминго схватил меня за грудки, притянул к себе и прошипел:
– Это и тебя, блядь, касается, Билли?
– Нет, мужик, я остаюсь.
Тогда Доминго перекинулся на Бастера:
– Я за тебя поручился, мудак! Я за тобой присматривал! И что в итоге получил?
– Прости, мужик, извини…
Бастер заикался. Он пытался узнать у Доминго, как поступить таким образом, чтобы никто не обиделся. Доминго тряс его за грудки, орал, что выйти из мотоклуба – это не так просто, и ему придется поднять этот вопрос на собрании Церкви вечером. Потом он велел нам убираться из его дома.
Когда мы вернулись в “Местечко” и немного остыли, выпив по паре пива, Бастер начал задавать мне вопросы, что ему делать. Я сказал, что, возможно, ему следует собрать вещи и покинуть город немедленно. Он сказал, что не может этого сделать. Вся его семья жила в этом городе, и он опасался, что Монголы могут им навредить. Ход мыслей был правильным. Тогда я сказал, что у него нет выбора, и что ему нужно просто плыть по течению. Хотя до Церкви оставалось еще три с половиной часа, и у него еще было время на сборы.
Церковь располагалась в Санленде, в доме БакетХэда. Я подъехал без пяти пять, Бастер припарковал свою машину несколькими минутами позже. Я остался снаружи, как хорошо воспитанный проспект, пытаясь успокоить Бастера.
Я сказал, что, если Монголы прикажут мне избить его, я его ударю, а он сразу должен упасть, закрыть голову руками, а колени прижать к груди. Вместо того, чтобы ломать ему нос и выбивать зубы, я буду бить его по ребрам и в живот. Бастер начал благодарить меня. Проговорив с ним программу его избиения, я немного успокоил его.
В конце концов Доминго вызвал меня. Я посмотрел на Бастера и вошел. За столом сидели Доминго, Тухлый, БакетХэд и Рокки. В центре стола лежал револьвер 38 калибра. Доминго и Рокки поблагодарили меня за отличную службу и втянули в общее обсуждение. Если Бастер хочет выйти, он должен сыграть в Русскую Рулетку. В барабане один патрон. Он поднесет ствол к своей голове, нажмет на спусковой крючок и, если не вышибет себе мозги, сможет сдать нашивки.
Доминго попросил меня позвать Бастера. Когда я шел за ним, понимал, что должен сказать ему, чтобы он сваливал немедля. У меня не было выбора, я не мог позволить этому парню совершить самоубийство по указке Монголов. Но, прежде, чем я успел открыть рот, чтобы предупредить Бастера, я заметил за своей спиной Доминго. Он указал на Бастера пальцем и сказал: “Войти!”
Бастер поплелся внутрь, как корова на бойню. Доминго перегородил выход. Я стоял спиной к стене, молясь за Бастера. Я застыл, ожидая услышать выстрел.
Вдруг из комнаты вышел Бастер. Я хотел обнять его, привезти в “Местечко”, угостить пивом. Я улыбался ему, но он даже не посмотрел на меня. Он плелся куда-то опустив голову и выглядел, как будто только что повстречался лицом к лицу с дьяволом, сыграв с ним в кости на свою душу. Не произнося ни слова, он сел в машину и уехал. Больше я никогда его не видел.
* Тиопентал натрия – “сыворотка правды”, барбитурат, который, по ряду версий, использовался спецслужбами в 1970-х годах.
** “Эйтболл” – жаргонное название 1/8 унции любого наркотика, которое буквально переводится, как “восьмой шар” (“Eight Ball”) из набора бильярдных шаров.
Глава 8.
Прошла очередная пьянка, я встречал рассвет с членами чепты Сан-Фернандо, и только к девяти утра забылся сном. Уже через час звонок телефона вернул меня к реальности. Это был Цикконе.
– Билли, мне нужно, чтобы ты приехал, босс хочет закрыть наше расследование. Собрание после обеда.
Для меня эта новость казалась даже более ужасной, чем для Цикконе. Не потому, что я рисковал свей жизнью в течение последних пяти месяцев или из-за того, что мы уже добились кое-каких результатов в этом расследовании, а потому, что я уже однажды оказывался в подобной ситуации, работая в лос-анджелесском отделении АТО. Цикконе был готов взять на себя переговоры с начальством, для него это была всего лишь очередная схватка, но для меня это было серьезной проблемой. Я опасался, что очередная бюрократическая перепалка превратится для нас в битву за Ватерлоо.
Перед тем, как внедриться в мотоклуб Mongols MC, я работал под прикрытием со спецагентом Джоном Джонсом, мы осуществляли одну из самых дорогих и сложных операций. Мы занимались проведением контрольной закупки автоматического 30 мм. пулемета и заказали еще четыре таких же у одного контрабандиста. Нам надо было прижать этого парня, поскольку он уже успел продать одну из своих пушек какой-то антиправительственной организации в штат Вашингтон. Уже сама возможность продать кому-угодно орудие такого уровня пугала, но после контрольной закупки первого пулемета мне предложили полностью оснащенный боевым вооружением вертолет “Кобра”. Эта контрольная закупка должна была стать одной из самых крупных за всю историю АТО. Мы оформили наши планы целой горой бумаг и отчетов, но в итоге получили указание свернуть расследование.
У меня не было слов. Я спорил со спецагентами, приводил доводы о том, что у какого-то ублюдка, ненавидящего США, уже оказался в руках пулемет калибра 30 мм., рассказывал о том, что в страну контрабандой ввозится тяжелое вооружение, и что, скорее всего, в этом замешаны пограничники и таможня. Но на все мои доводы был один ответ:
– Конец истории. Прекращайте расследование.
Расследование было прекращено, и все, что нам оставалось сделать – это оформить крупное международное дело как очередную дежурную контрольную закупку.
В пятницу, в час дня, мы с Цикконе явились в офис АТО в Лос-Анджелесе и увидели там почти всю верхушку АТО. Там был Дик Курд, старший специальный агент, Джон Торрес, его помощник, и Том Брендон, руководитель АТО региона.
Курд и Торрес вынесли на повестку дня вопрос о целесообразности продолжения нашего расследования. Дик Курд уже находился на закате своей карьеры в АТО, и, как мне показалось, хотел показать свою значимость. Джон Торрес, его молодой помощник, был ярым карьеристом. Их общим девизом было не раскачивать лодку. Торрес знал, что операции под прикрытием частенько связаны с разрушающими карьеру решениями, поскольку требуют больших капиталовложений, спецтехники и сопровождаются тоннами бумаг и отчетов. Наше расследование, к тому же, привлекло внимание Вашингтона, а Курд и Торрес по разным причинам не хотели привлекать внимания.
Как только мы сели за стол, сразу начался обмен любезностями, фальшивые улыбки, я почувствовал себя, как будто нахожусь в магазине подержанных автомобилей. Цикконе шепнул мне на ухо:
– Не говори ничего. Ни слова.
Том Брендон, разделявший наше с Цикконе мнение по поводу значимости этого расследования, открыл совещание кратким резюме по делу Монголов. По мере его рассказа я понял, насколько далеко мы продвинулись. Мы уже достигли намеченных целей: я получил статус проспекта и право носить нижний рокер. Каждый аспект нашего расследования в отчете Брендона находился именно в том месте, где он должен находиться: я собрал доказательства, подтверждающие причастность мотоклуба Mongols MC к незаконному наркотраффику метамфетамина и кокаина, засвидетельствовал несколько эпизодов, связанных с кражей мотоциклов и был уверен, что со временем мы сможем осуществить контрольную закупку оружия и наркотиков у мотоклуба.
Дик Курд, как будто бы и не услышав ни слова из презентации, произнес:
– Я принял решение прекратить расследование.
Но Брендон, бывший морской пехотинец, не собирался так просто сдаваться. Его лицо стало малиновым, он начал громко спорить с Курдом и Торресом. Если Курд хотел закрыть дело, Брендон требовал от него мотивированных письменных указаний, которые он собирался довести до сведения Вашингтона.
Повисла долгая пауза. Мы с Цикконе переглядывались, не уверенные в том, что довод Брендона возымеет действие.
В конце концов, Курд пошел на попятную:
– Ну что же, хорошо, я еще подумаю, но на данный момент расследование приостановлено, и Квин не вернется к работе над этим делом, пока я не приму окончательное решение.
Я помнил, что Цикконе велел мне молчать. Я шепнул Джону на ухо:
– Так не пойдет. Я проспект. Мне нужно быть на месте уже этой ночью, или всему конец.
Цикконе сказал Курду, что на той ступени расследования, на которой мы находимся, я должен прислуживать Монголам каждую ночь. Без исключений. Спецагент посмотрел на Цикконе и сказал:
– Просто скажите Монголам, что он не смог прийти. Отвлеките их внимание какой-нибудь пустышкой.
Было совершенно очевидно, что Курд не имел ни малейшего представления о том, кем были Монголы, и он не мог себе даже представить, какому риску меня подвергает.
Цикконе и Брендон пытались объяснить всю ситуацию Курду и Торресу. Все это время я сидел, прикусив язык. Как минимум, Цикконе смог объяснить, что меня могут избить физически, скорее всего сильно, если я не окажусь с ними в эти выходные.
– Ели у Квина нет никаких обходных путей, это его проблема. Заседание закрыто, – сказал спецагент, пожав плечами.
Брендон, Цикконе и я встали и покинули офис. Мы с Цикконе уже знали, что будем делать. Если следовать приказу Курда, у нас не было выбора, кроме как прекратить работу над этим расследованием. Тогда нахрен приказ! Я выехал из центра Л.А. и отправился к себе, чтобы немного поковыряться с мотоциклом и подготовиться к следующей встрече с Монголами. Нас поставили в парадоксальную ситуацию: мы либо подчинялись прямому приказу начальства, либо добросовестно исполняли свою работу. Мы с Цикконе не думали, какого мнения будут о нас Курд и Торрес. Мы просто исполняли свой долг.
Я понимал, что для того, чтобы спасти операцию, надо показать весомые результаты, найти неопровержимое доказательство преступлений Монголов, с тем, чтобы поток отчетов, который отправится в Вашингтон, наглядно показывал наши успехи. Мы знали, что мотоклуб виновен в совершении множества преступлений, но железные доказательства всегда тяжело найти. По счастью, через короткое время после того, как я заработал право носить центральный рокер с эмблемой Mongols MC, мотоклуб спланировал поездку в Феникс на день рожденья новой чепты в Аризоне.
Материнская чепта постановила, что поездка в Аризону обязательна для всех чепт Калифорнии. Для чепты Сан-Фернандо это была непростая поездка. Даже в среде байкеров члены нашей чепты являлись отщепенцами. В тот момент мотоцикл, способный проехать более двадцати миль за раз, был только у меня.
Доминго только что продал свой новый “Спортстер”, чтобы его не изъяли кредиторы. Ему оставалось лишь ездить на мотоцикле бывшего члена мотоклуба, которого выгнали, а байк отобрали. Эта практика, ездить на мотоциклах экс-мемберов, вообще была очень распространена в байкерских кругах. Если члена исключают по негативным обстоятельствам, он теряет всю свою собственность, частенько даже свою женщину, которая, исходя из обычаев аутло-группировок, и является лишь одним из объектов его имущества.
Рокки ездил на настоящем куске дерьма. Его Харлей не только требовал ремонта, еще и был краденным. У Тухлого был старый “Шовелхэд” с эйпхенгерами такой длины, что он ездил на нем почти стоя. Бакет Хэд собрал свой “Панхэд” из деталей у себя на заднем дворе прямо перед поездкой.
В общем, нам потребовался бы грузовик поддержки, который бы ехал позади колонны и собирал отвалившиеся от мотоциклов детали.
Хотя я был официальным проспектом Mongols MC, мне никогда не сообщали никаких деталей, за исключением тех подробностей, которые мне могли понадобиться для исполнения возложенных на меня поручений. Я знал, что мы поедем в Аризону, но не был посвящен в детали маршрута. Поскольку я был хорошим, послушным Монгольским проспектом, я ехал позади колонны, готовый оказать помощь, если она кому-то потребуется. Цикконе и остальной группе поддержки оставалось лишь слепо следовать за нами. Встреча с остальными членами чепты Сан-Фернандо состоялась у “МакДональдса” на выезде из Сан-Бернадрино на шоссе в семь утра. Проспектам не дозволено опаздывать, так что я прибыл на место встречи без двадцати семь. Было еще темно, и сел и начал ждать остальных членов чепты. Это запросто могло оказаться розыгрышем, и полноправные члены клуба, вызвав проспекта к семи, могли подъехать гораздо позже. Я проводил взглядом очередную колонну байкеров, проезжающих мимо. Я знал, что это Монголы из другой чепты едут в Аризону. Я уже хотел позвонить Цикконе, чтобы спросить его, не знает ли он чего либо о судьбе моих уважаемых братьев, как на парковку, стреляя и дымя глушителями, въехала жалкая группа мотоциклистов. Никто не глушил моторы в страхе, что потом не сможет завестись, к тому же мы уже опаздывали больше, чем на полтора часа. Я занял свое место в хвосте колонны, и мы двинулись в Аризону.
К моему удивлению, мы проехали весь путь до Палм Спрингс без поломок. Потом, когда Тухлый попытался переключиться на пониженную, он обнаружил, что лапка переключения передач отвалилась где-то на участке дороги в 100 миль. Я был абсолютно уверен, что он был настолько удолбан, что просто забыл его закрутить.
Тухлый откатил свой байк к станции техобслуживания. Как только мы приблизились, я услышал крик: “Проспект!”
Мне было поручено найти ближайшую заправку и купить “Будвайзера”. Самое необходимое, что нужно в такой сложной ситуации. Когда я вернулся, Тухлый присел на колено рядом с моим мотоциклом.
– Проспект, снимай свою лапку переключения передач.
В отличие от его байка, на моем стояла двойная лапка переключения передач, позволявшая мне переключаться и мыском, и пяткой. По-видимому, мои компаньоны решили, что мне хватит и одной половины. Я начал откручивать лапку, зная, что обратно эту деталь не получу. Каждый вез с собой достаточное количество инструментов, что было разумно, учитывая общее плачевное состояние мотоциклов, и переставить лапку с моего байка на мотоцикл Тухлого не составило большого труда. Так Тухлый получил от АТО новый рычаг переключения передач.
Мы прикончили пиво, завели моторы и направились дальше, в Аризону. Несмотря на темноту, проблем с видимостью не было. Я чувствовал запах дыма, исходящего от идущих впереди меня мотоциклов Монголов. Еще пятьдесят миль пролетели мимо, шестьдесят, семьдесят… Бум!!! Двигатель на мотоцикле Бакет Хэда сдетонировал, как ручная граната! Мы съехали с шоссе и остановились. Конечно же, неприятности никогда не случаются в более благоприятных местах: на расстоянии семидесяти миль вокруг нас не было вообще ничего. Мы остановились на обочине рядом с отбойником, так что в нашем распоряжении было всего пять или шесть футов рабочего пространства, а за спиной на скорости 75 миль в час мимо пролетали огромные фуры.
Задний поршень на байке Бакет Хэда, вернее то, что от него осталось, торчало из дыры в двигателе. Пациент был скорее мертв, чем жив.
Но как убрать мотоцикл с шоссе? Мы решили, что Бакет Хэд возьмет мой мотоцикл, вернется назад по шоссе и найдет ближайший телефон, вызовет свою старуху, которая приедет на пикапе и подберет его. Все манипуляции должны были занять около двух или трех часов. Будучи проспектом, я не имел права голоса, так что голосование, по итогам которого Бакет Хэд забрал мой мотоцикл, было единодушным. Остальная часть чепты Сан-Фернандо отправилась дальше по шоссе в поисках кемпинга.
Холодало, но это была прекрасная ночь в пустыне с усыпанным звездами небом. Растянувшись на земле рядом с отбойником, я думал о том, где остановились Цикконе и остальные ребята. Перед поездкой я продумал, как мне казалось, все варианты развития событий нашей аризонской поездки, но сценария с ночевкой под открытым небом у отбойника на обочине федеральной трассы среди них не было.
Бакет Хэд не вернулся к шести утра. Доминго разозлился и сказал, что не будет лезть в чужое дерьмо, даже если это дерьмо Бакет Хэда. Потом Бакет Хэд рассказал нам, что дозвонился до своей старухи во втором часу ночи, и просто остался на станции техобслуживания, на которой был найден рабочий телефон, отдыхать.
Доминго взбесился и решил ехать дальше без Бакет Хэда. Но кто-то должен был остаться и помочь ему загрузить мотоцикл в грузовик. Догадайтесь, кто?
Доминго, Рокки и Тухлый уехали в Аризону, а я остался с Бакет Хэдом, чтобы помочь загрузить его мотоцикл. К моему удивлению, старуха Бакет Хэда появилась уже через пару часов, и мы закинули байк в его грузовик.
Я уже завел мотоцикл и был готов продолжить путь, но Бакет Хэд обиделся на Доминго и решил вернуться обратно в Л.А. со своей старухой и мертвым “Панхедом”. Оставшуюся часть пути мне предстояло проделать в одиночку. Бакет Хэд дал мне карту и отметил на ней расположение отеля в Фениксе, где будет проходить встреча Монголов.
Феникс? Мне не говорили, куда конкретно мы едем, но мы с Цикконе были уверены, что встреча будет проходить в “Четырех Углах”. Я не только потерял сутки, ночуя непонятно где, так еще и моя группа поддержки направлялась совсем в другом направлении. Аризона – территория Ангелов Ада. Одинокий байкер с нашивкой проспекта Mongols MC сильно рисковал, проезжая по этой дороге.
Мне нужно было добраться до ближайшего телефона-автомата, чтобы сообщить Цикконе об изменении маршрута. На первой же заправке я остановился, Цикконе тут же взял трубку, хотя было слышно, что он проснулся от моего звонка. Он и его ребята уже добрались до Флагстаффа, прежде, чем найти мотель и улечься спать.
– Догадайся, старик! Вечеринка будет в Фениксе, не в “Четырех Углах”!
– Блин!
Я продиктовал Цикконе адрес мотеля в Фениксе и коротко описал свои приключения, а затем отправился дальше.
Как только я пересек городскую черту Феникса, тут же увидел Доминго и ребят. Они загружали мотоцикл Доминго в арендованный где-то поблизости грузовик. Ну что же, по крайней мере, в город я въеду в компании себе подобных.
К десяти утра остатки чепты Сан-Фернандо въехали на стоянку “Кволити Инн”. Я смертельно устал, но поспать мне не пришлось. На меня тут же возложили обязанности по охране холла, в который выходили двери завалившихся спать братьев-Монголов. Я вспомнил начало своей карьеры, когда мы стояли на посту, охраняя Секретную Службу АТО. Только в АТО я был уверен, что через час меня сменят, а здесь оставалось лишь надеяться, что смену пришлют до того, как я усну прямо на посту в мотоциклетной экипировке.
В районе часа дня офицеры клуба проснулись и пошли завтракать. Увидев меня, Доминго сжалился и сказал, что я могу отправляться спать. Когда я вошел в номер, обнаружил громко храпящего Тухлого, растянувшегося поперек единственной кровати прямо в одежде. Я чувствовал себя слишком уставшим, чтобы узреть юмор в данной ситуации. Я растянулся на полу возле кровати и уснул.
К четырем проснулся Тухлый и решил, что я должен исполнять свои обязанности проспекта, а не спать. Мой сон был прерван пинками по спине и криками:
– Проспект! Поднимай ленивую задницу и притащи мне бутылку “Джека” сейчас же!
Я медленно, словно боксер после нокаута, поднялся на ноги, чувствуя себя слишком старым для всего этого дерьма.
Монголы почти всем составом мотоклуба сидели на спидах, и вечеринка, продолжающаяся по три дня без перерыва, была для них чем-то самим собой разумеющемся. Они могли бухать три дня, потом поспать пару часов, нухнуть еще спидов и продолжить банкет. Это был стандартный сценарий для Монгольской вечеринки. Но, по-крайней мере, в их обществе мне не надо было думать о чистке зубов и принятии душа.
Пока Цикконе и компания ехали в Феникс, мы направились в логово Ангелов Ада, чтобы сделать “заявление”. Никакого насилия, просто несколько напряженных взглядов через барную стойку. Но к двум ночи, когда мы вернулись в “Кволити Инн”, Монголы еще ждали продолжения и были начеку. Несколько хорошо вооруженных Монголов были выставлены перед входом в мотель в качестве охраны. К трем ночи Цикконе, Карр и Коз прибыли в город и увидели до отказа набитую мотоциклами Mongols MC парковку мотеля и несколько человек охраны. Хотя они и должны были избегать внимания, надо было удостовериться, все ли нормально и стоит ли мой мотоцикл на стоянке среди остальных. Желание помочь своему другу-агенту перевесило здравый смысл.
Три агента, расстегнув кабуры, начали кружить по стоянке среди стоящих в ряды Харлеев. Цикконе увидел мой байк как раз в тот момент, когда Монголы заметили их и преградили им путь. Грязный Эрни был первым, кто встал на пути автомобиля Цикконе. Правую руку он прятал за спиной, в ней точно находилось оружие. Еще два Монгола отрезали путь назад. С одной стороны к автомобилю приближался Тухлый, с другой – еще двое вооруженных членов мотоклуба. Карр, Коз и Цикконе приготовились. Каждая из сторон как могла маскировала свою готовность незамедлительно начать стрельбу, руки нервно сжимали рукояти пистолетов, указательные пальцы заняли место на спусковых крючках.
Грязный Эрни обошел машину вокруг и, осмотревшись, подошел к окну:
– Это ты, Джонни?
Агенты АТО не купились на уловку Грязного Эрни, хотя случайный выбор имени в данной ситуации звучал иронично. Некоторое время продолжались словесные маневры, в результате которых каждая из сторон поняла, что в намерения противника не входит стрельба. И Монголы позволили агентам уехать.