Мы двигались вдоль гавани, пока не вышли на широкую дорогу, ведущую к королевскому замку. На неё мы и свернули, вот только далеко не ушли, когда пятеро мужчин в роскошно украшенных, тяжёлых доспехах заградили нам дорогу.
- Именем принца, стойте! - крикнул один из алданских солдат, властно подняв руку. – Чего вы желает, солдат? - Мужчина был высокого роста, и на нем был одет тёмно-красный плащ с роскошным подолом, а гравюры на нагруднике выложены золотом.
Уже только один его меч стоил целое состояние.
Один из Быков, вероятно, штаб-солдат Маннис, вышел вперёд и взял под козырёк. Берник, стоящий рядом со мной, похоже, тоже был готов ринуться вперёд, но пока выжидал.
- Сэр, мы несём двух серьёзно раненных товарищей в храм Борона, чтобы просить там о милости исцеления.
- А для чего этот эскорт? Вы в Алдаре, ожидаете, что на вас нападут?
- Нет, сэр. Это предписание.
- Обращайтесь ко мне по званию, солдат. На этот раз я прощу вас за то, что вы меня не узнали. Моё имя - ди Кортия, титул - барон. Повторите ответы, но на этот раз более вежливо.
- Нет, сэр, барон ди Кортия, сэр. Это предписание.
Мужчина изучил людей, несущих носилки, эскорт, потом меня и капрала. Наконец он отошёл в сторону и подал знак Маннису продолжать путь.
Едва эскорт и носилки пришли в движение, барон снова вышел вперёд и поднял руку.
- Стойте! - снова крикнул он. - Что это? - он указал на вторые носилки.
- Капрал Меча, Янис, барон! - незамедлительно ответил Маннис.
- Она женщина!
- Ну... да, барон!
- Она благопристойно одета под этой простынёй?
Маннис, прося помощи, посмотрел на Девона. Тот подошёл к барону и вежливо поклонился.
- Я лейтенант Меча Девон, Перо и врач на корабле имперского города. Капрал Янис тяжело ранена и под этим одеялом в бинтах. Мы наедимся на милость Борона и на чудо, потому что она в очень плохом состоянии.
|
|
- Тут присутствует её брат, отец или муж? - спросил барон.
Девон огляделся в поисках помощи, рядом со мной Берник пробормотал ругательство.
- Нет, барон, - нерешительно ответил Девон. - Но она отчаянно нуждается в божьей милости и помощи!
- Законы ясно изложены, - заметил барон. - Ни одной женщине не позволяется покидать дом или двор без мужского сопровождения после захода солнца.
- У неё есть защита и сопровождение, барон. Это мы, - храбро возразил Маннис.
- Под этим одеялом она почти голая, и её сопровождают десять мужчин, но никто из них не отвечает за её защиту. Это недопустимо. Отнесите её обратно на свою базу, другой раненный может пройти!
- Но барон, она умрёт, если её не исцелить, - запротестовал Девон.
Я наклонился к Бернику.
- Передайте барону, что граф Родерик фон Тургаю просит его на пару слов, - прошептал я.
Он удивлённо посмотрел на меня, одно мгновение даже казалось, что он собирается возразить, но потом всё же поспешил к барону, а я немного отошёл в сторону. Я сам не верил в то, что врач может быть прав, и моя близость облегчает смерть раненым, но и вреда не будет держать небольшую дистанцию.
Берник подошёл к барону и слегка поклонился.
- Барон, граф Родерик фон Тургау просит на пару слов.
Барон посмотрел на меня, скупо улыбнулся, что-то сказал одному из четырёх вооружённых людей, которые были с ним, а потом подошёл ко мне. Он слегка поклонился, скользя взглядом по моей униформе и лысине.
- Граф фон Тургау? - спросил он, выгибая бровь. - Я ещё никогда не слышал о таком месте.
|
|
- Оно находится в Новых королевствах, барон, - ответил я. - То, что сейчас на мне униформа имперского города - второстепенный вопрос. Если хотите, мы могли бы обсудить это в другое время. У меня к вам есть лишь один вопрос... Я слышал об Алдане, что здесь ещё поступают по совести, защищают женщин и имеют благочестие. Это так?
Теперь, когда граф стоял передо мной, под его тяжёлым шлемом я увидел удленённое узкое лицо. В свете факелов его глаза казались серыми.
- Да, так, - ответил он, скупо улыбнувшись. Он явно почувствовал ловушку в моём вопросе.
- И вы тоже человек чести?
- Да, граф, - он выпрямился и положил руку на рукоять своего меча. - Если хотите в этом усомниться, я попрошу вас выбрать секундантов.
- Нет, я далёк от того, чтобы сомневаться в ваших словах, поскольку я рад, что это так.
Его глаза сузились.
- Чего вы хотите, граф? - спросил он, ставя ударение на моём титуле.
- Здесь лежит при смерти молодая женщина. Это правда, что, согласно вашему закону, нет никого, кто мог бы быть её защитником. Но вы возглавляете стражу, являетесь человеком чести и у вас благородное происхождение. Разве кто-то, вроде вас, не подходящий человек для того, чтобы сопроводить молодую женщину к храму Борона? В конце концов, в писаниях Борона написано, что дверь в его дом открыта для всех, кто хочет подчиниться его правосудию. Умирающая, готовая покорится его милости, без сомнения принадлежит к тем людям, кого имел в виду бог. А если вы будите рядом, сможете гарантировать, что с ней не случится ничего неподобающего.
|
|
Он посмотрел на меня и моргнул. Затем сдавленно рассмеялся и снова поклонился. На этот раз поклон был более глубоким, удивительным и элегантным для человека в таких тяжёлых доспехах.
- Простите, что я усомнился в вашем происхождении, - промолвил он, показав ровные зубы. - Но тот, кто смог подстроить мне такую ловушку, наверняка, отточил свою остроту при дворе. - Он обернулся и взглянул на носилки, покачал головой, а затем снова внимательно посмотрел на меня. - Я не вижу в ваших аргументах никаких ошибок, граф, а раз так, пусть будет по-вашему. Пусть никто не говорить, что ди Кортия отказал в защите женщине!
Он потянулся к застёжке своего плаща, открыл её и с плащом на руке, подошёл к носилкам Янис. Солдаты подозрительно на него посмотрели, но сделали шаг назад. Барон заботливо накрыл её плащом и отступил назад. Он обратился к своим четырём товарищам:
- Это женщина по имени Янис находится под защитой фон Кортия. Мы проводим её до храма Борона.
В итоге наших двух раненных Морских Змей в дом Борона сопровождал Тенет имперского легиона и пять королевских гвардейцев. Когда один сонный воспитанник открыл нам ворота, а другой побежал будить священника, я почтительно вернул плащ барону. Он принял его с поклоном.
- Сегодня вечером в театре будет представлена пьеса «Плачь Буро». Для меня будет честью по этому случаю приветствовать вас в своей ложе.
- Благодарю вас за вашу защиту, барон, - сказал я, слегка поклонившись. - Я буду там.
Он бросил на меня последний пытливый взгляд, подал своим людям знак, развернулся и ушёл вместе с ними.
- Спасибо, генерал, - тихо поблагодарил Девон. - Я начинаю думать, что ошибся насчёт вас.
Затем он поспешил вглубь храма, чтобы поприветствовать худощавого мужчину в одеждах Борона.
Я мгновение помедлил, затем тоже переступил порог. Борон был единственным богом, который позволял своим верующим брать оружие в храм, так что с эти не было проблем, всё же я чувствовал себя некомфортно.
Берник снял свой шлем и последовал за мной, остальные солдаты Тенета заняли позицию перед ступенями храма.
Капрал ничего не сказал, когда я углубился в храм.
Как и большинство божьих домов, дом Борона был возведён вокруг центрального зала, и к нему вёл широкий коридор. В центре зала, на окружённом рвом острове, стояла статуя бога. В отличие от других статуй богов, на Бороне была одета не мантия с капюшоном, частично скрывающая лицо, а старомодные латные доспехи. Он стоял прямо, скрестив на груди руки, с пояса свисала тяжёлая золотая боевая дубинка.
Лицо бога в каждом храме было одинаковым. Художники, создающие такие статуи, чаще всего были прихожанами этого конкретного бога и выполняли свою работу в экстатическом трансе. То, что лица при этом всегда получались одинаковыми, считалось одним из доказательств правдоподобия богов.
Борон был изображён как молодой, чисто выбритый мужчина с короткими, аккуратно подстриженными волосами, прямыми бровями и носом, угловатым подбородком и пронзительными глазами синевато-стального цвета, которые благодаря трюку художника казались живыми и будто заглядывали тебе прямо в душу.
Я остановился перед его изображением и поднял взгляд.
Впервые я обратил внимание на то, что почти никто не видел лица Сольтара. Астарту тоже представляли закутанную в мантию, но один раз в году богиня стояла перед верующими голая, в своей безупречной красоте. Только Сольтар всегда закрывал лицо, за исключением подбородка. Когда для его статуи, спустя годы, требовалось новая мантия, то сам первосвященник облачал его.
Борон строго смотрел с пьедестала на своих прихожан, но в его чертах лица было также понимание. Потом я заметил, что возле левого глаза у него небольшой шрам, когда-то зашитая рана. Как так случилось, что у бога был шрам? И кое-что ещё я тоже посчитал странным: я представлял его себе намного выше. Сольтар был моего роста, но Борон на добрых полторы головы ниже. В последний раз, когда я стоял перед его статуей, он казался мне выше и грознее, но, наверное, это потому, что тогда я был ещё ребёнком.
Я сделал небольшой шаг в сторону, глаза бога последовали за мной.
Когда я в конечном итоге пройду чрез врата Сольтара, я также предстану перед Бороном. Список моих проступков, без сомнения, был достаточно длинным, чтобы заполнить сразу несколько книг.
И для каждого обвинения у меня было лишь одно оправдание: я делал так, как считал нужным. Однако я сомневался в том, что этого будет достаточно.
Я низко ему поклонился, повернулся и направился к выходу.
Послушник встал на моём пути.
- Борон - справедливый бог. Он взвешивает души, но в тоже время проявляет милость. Его дом - убежище для всех преследуемых, и он сам кормит бедных, - пропел молодой человек, многозначительно указывая на серебряную чашу у ворот храма.
С тех пор, как я стал владельцем Искоренителя Душ, я отказывался жертвовать Сольтару. Я платил другим способом. С Бороном у меня не было конфликта, всё же мне казалось неправильным жертвовать ему то, в чём я отказал своему богу. Я покачал головой и сделал ещё один шаг вперёд, но послушник снова заградил мне путь.
- Подумайте сэр, ваша душа тоже будет им взвешена.
- Хотите сказать, что золото склонит чашу моих духовных весов? - спросил я.
Благодаря уловке архитектора, голоса в некоторых местах храма звучали по-другому. Голос священника, проповедующего перед статуей бога, наполнял весь храм без необходимости говорить громко. Должно быть это место было таким же, поскольку мой голос прогремел по дому Борона, словно осенняя буря. Позади меня другой послушник от испуга уронил чашу, и я внезапно привлёк внимание тех немногих людей, которые были в храме в это время. Мне с трудом удалось подавить проклятье. Мальчик побледнел и поспешно отступил.
Я вздохнул.
- Бог настаивает на пожертвовании? Тогда пойдите и спросите священника, сколько будет уместно за исцеление смертельных ран, - обранил я, радуясь, что мой голос звучал теперь тихо. Он поспешил прочь. Я остался, рядом со мной капрал, чей взгляд я всё это время чувствовал на себе.
Послушник прибежал обратно, приведя с собой пожилого мужчину в мантии Борона. Я слегка ему поклонился.
- Я Рекард, - представился священник. - Я только что слышал то, что вы сказали.
Я поморщился.
- Простите, - протараторил я. - Это не было моим намерением.
Священник жестом отмёл мои слова в сторону.
- Дело не в том, насколько хорошо вас было слышно, а в том, что вы сказали, - объяснил он, улыбаясь. - Теперь у меня появился к вам вопрос. Вы думаете, что есть цена за вашу душу или цена за вашу жизнь?
- И на то и на другое ответ «нет», - ответил я. Я ещё немного отошёл в сторону, чтобы не стоять посреди прохода, поскольку громкие места были сильно ограничены. Затем я открыл кошелёк, вытащил две тяжёлые монеты из военного жалования Второго легиона и бросил в серебряную чашу. - Я прошу милости Борона за раненых, которых принесли сюда сегодня ночью. Это золото для бедных, которых кормит храм.
- А что вы просите для себя? - мягко спросил священник.
- Правосудия, - промолвил я, поклонился и пошёл прочь.
Он и послушник смотрели мне вслед. Я уже подумал, что на этом всё закончится, когда услышал тихий голос священника.
- Подождите, пожалуйста.
Я остановился на ступенях и оглянулся на дверь.
Священник подозвал меня рукой. Я перевёл взгляд на статую бога позади него и вздохнул, но всё же поднялся по лестнице.
- Мужчина лежит на одре болезни, болезнь - это его старость. Его сыновья и дочери преклонили колени вокруг и молятся, прося об исцелении. Неподалёку молодая женщина борется со смертью, она отдала свою жизнь за идеал, но теперь умрёт, если бог не дарует ей исцеления. Что более справедливо, позволить умереть ему или ей?
- Вы задали не тот вопрос, священник, - слегка раздражённо ответил я. Мне были знакомы подобные вопросы с детства. В то время таким образом меня проверяли священники Сольтара.
- Почему? - спросил священник, внимательно глядя на меня.
- Верным ответом был бы вопрос: почему один из них нуждается в божией милости меньше, чем другой? Поскольку здесь решает милость, а не справедливость.
Я снова повернулся, собираясь уйти.
- Стойте, - снова позвал священник.
Я вздохнул и указал взглядом на послушника.
- Разве не ему вы должны задавать такие вопросы?
- Он не знает ответа. У меня остался только ещё один вопрос, сэр, потом вы сможете уйти с благословением Борона.
- Тогда задавайте.
- Кто из них, старик или молодая женщина, нуждаются в божьей милости?
- Она.
- Почему?
- Это ваш третий вопрос, священник.
- Почему? - снова спросил он.
- Старику уже была дарована милость.
- Почему?
- Он стар и лежит в кругу своей семьи, они молятся за него, любят его. Многим такой милости не довелось испытать.
Священник подозвал жестом послушника и положил ему руку на плечо. Послушник опустил передо мной глаза и прочистил горло.
- Я прошу прощения, сэр, я судил вас пристрастно.
Я ожидал чего угодно, но только не этого.
- Мне нечего прощать. Послушник учится, чтобы позже мог учить сам, - сказал я. Он выглядел настолько удручённым, что я чуть не улыбнулся против своей воли. Сколько раз я стоял вот так? Сколько раз слышал похожее предложение? Я бросил на священника последний взгляд, он слегка улыбался. В некотором смысле они все одинаковые, - подумал я, кивнул и спустился по лестнице.
На этот раз он не стал меня окликать.
- Это был первосвященник бога, - прошептал Берник, когда я присоединился к ожидающему Тенету.
Я принялся искать свою курительную трубку, нашёл её и табак в карманах униформы, к которой ещё не совсем привык, и набил камеру трубки табаком, задумчиво глядя на храм, где два молодых солдата боролись со смертью.
- Он находит время для послушника, - объявил я. - Это говорит за него.
- Я не это имел в виду, - неловко промолвил капрал. - Вы были с ним не очень вежливы.
- Я был учтив, - ответил я и положив большой палец на табак, вызвал огонь. Слишком поздно я вспомнил, что рассказал мне Менделл о страхе алданцев даже перед малейшей магией. Я украдкой огляделся, но, похоже, никто ничего не заметил, капрал тоже не особо обращал внимание на мою трубку.
Была всё ещё глубокая ночь, и исцеление солдат могло занять некоторое время.
Я огляделся в поисках подходящего места и приметил подножье фонаря, снял с пояса Искоренителя Душ и сел на ступеньку. Когда я поставил меч рядом с собой, он со звоном упал на землю. Я в полном недоумении посмотрел вниз, увидел обычный клинок в знакомых ножнах, вздохнул и положил его себе на колени.
Другие могли зайти в храм богов, поклонится своему богу и беспрепятственно снова выйти.
Однако стоило мне лишь приблизиться к храму, находился какой-нибудь священник, который вовлекал меня в беседу. По крайней мере, Девон больше не считал меня некромантом, уже только ради этого стоило сыграть в эту старую игру.
- Это ведь священники должны знать ответы на вопросы, - тихо пробурчал я. - Почему они всегда задают их мне?
- Сэр? - переспросил Берник.
- Ничего, - сказал я. Я поднял на него взгляд, он стоял по стойки смирно, как будто вышел на перекличку. Остальная часть Тенета последовала его примеру и застыв, стояла где-то поблизости. - Берник, найдите ступеньку и располагайтесь поудобнее. И ваши люди тоже. Нам ещё долго ждать.
- Сэр? - нерешительно спросил Берник. - В армейском уставе написано, что имперский солдат всегда должен демонстрировать готовность и решимость защищать империю, к которым его обязывает клятва!
- А ноги у вас не болят? Плечи не напряжены, шлем не давит, да и меч не стал слишком тяжёлым? Сядьте, капрал, не вижу, чтобы у лестницы в храм Борона безопасность империи прямо сейчас находилась под угрозой.
Послышались вздохи облегчения и много лязга, когда Тенет садился. Возможно, он был прав, когда десять солдат стояли по стойки смирно - это выглядело более впечатляюще, но на храмовой площади посреди ночи почти никого не было, чтобы кого-то запугивать.
Солдаты сняли свои шлемы и отложили оружие, и уже вскоре кто-то вытащил стакан для игральных костей. Света от фонаря было как раз достаточно, чтобы различать очки на кубиках, а большего и не требовалось.
Я сидел на ступеньках храма, курил трубку и наблюдал за ними, пока луны двигались по своим орбитам. Все солдаты казались мне ужасно молодыми.
На рассвете площадь храма заполнилась прилавками, священники и учёные предлагали свои тексты. Продавец фруктов хорошо на мне заработал, когда я купил у него целую корзину яблок. Несколько я взял себе, остальные раздал солдатам, некоторые из которых тем временем храпели, демонстрируя свою готовность и решимость защищать империю. Берник посмотрел на меня, спрашивая взглядом совет, я покачал головой, и он оставил их спать.
Нам потребовалось три дня в море, чтобы от Огненных островов добраться сюда. Там женщины дрались за испорченную еду, а здесь было такое изобилие, какого я никогда не встречал раньше. К тому же, цены были смехотворно низкими. Тот же послушник, который извинился передо мной, в кокой-то момент вышел из храма и предложил нам кувшин свежей воды. Мы были ему благодарны.
Когда всё больше и больше людей стали с любопытством смотреть на груду тяжёлых доспехов перед ступенями храма, Берник разбудил своих людей. Один из них выпрямился, скрестил на груди руки и вскоре уже снова храпел.
Если бы была воля капрала, то Тенет простоял бы смирно уже добрых пять отрезков свечей. Однажды мне выпала честь возглавлять сорок лучших воинов королевства Иллиан, но ни одному из них не пришла бы в голову идея упустить шанс поспать.
Когда наступил рассвет, врата храма Сольтара широко распахнулись, и на улицу вышел священник, громко цитируя из писания. Недалеко от нас несколько полноватый мужчина установил тяжёлый механизм, который он, потея, подтянул сюда на своей повозке. То место, которое в повозке не занял механизм, было заполнено книгами.
Этот человек тащил через площадь больше книг, чем я когда-либо видел в одной куче. Я встал, что заставило Берника почти в панике вскочить на ноги, и с Берником на хвосте, поспешно надевающего шлем и затягивающего ремни своего нагрудника, направился к продавцу.
То, что предлагал продавец, было необычным. У него было с собой около пятидесяти разных книг, и он обещал за три золотых монеты ещё до вечера скопировать любую из них.
- Только что напечатанная, переплетенная тончайшей телячьей кожей, название и ваше имя будут выбиты золотом на обложке, сэр! Вы должны согласиться, что это разумная цена, три золотых за целую книгу!
Поскольку он объявлял об этом перед храмом Борона, это, должно быть, было правдой. Одна из книг оказалась «Плачем Буро». Я спросил продавца, могу ли её открыть, и получив разрешение, прочитал начало «Плача», написанное красивым шрифтом. В нём умирающий полководец оплакивал свои неудачи. Очевидно он проиграл битву, войну и жизнь и не хотел уходить к Сольтару, пока не закончит со своими жалобами. После двух страниц я со вздохом закрыл книгу. Шрифт был красивым и чётким, однако содержание... Я продолжил искать и нашёл жемчужину: тонкий том со стихами, который тронул меня, как только я прочитал первую строфу. Я благоговейно закрыл книгу и взглянул на имя на обложке, которое показалось мне знакомым.
Тарида фон Зильбермонд.
- Сколько за эту книгу? - спросил я, и мне пришлось сглотнуть, поскольку голос был хриплым.
- Как я и сказал, сэр, три золотые монеты за каждое из этих драгоценных произведений. Сегодня вечером вы получите свою напечатанную копию. Ещё две серебряные монеты, если хотите забрать именно эту книгу. У неё очень хороший переплёт, и все страницы уже аккуратно разрезаны.
Я молча сунул ему в руку золото и серебро и вернулся с книгой на своё место под фонарём.
- Вам нравится поэзия? - осторожно спросил Берник.
Я почти его не слышал, так сильно слова женщины-барда пленили меня. Я поднял голову.
- Всё зависит от того, как она написана, - тихо ответил я.
- Я слышал, как она поёт, - почти застенчиво сказал капрал. - Она одна из величайших бардов, которых когда-либо видела империя. Она уже пела перед королями и знатными господами. Когда она выступает, театр переполнен... И всё же вы можете встретить её, сидящую в порту Аскира, видеть, как она настраивает лютню и передаёт шляпу из рук в руки, будто она не самая великая из своей гильдии. Она... - Он покачал головой, когда не смог сразу подобрать слова. - Она словно ангел, спустившийся из сада Астарты, а послушав её голос, можно расплакаться, - сказал он со взглядом, полным тоски, который заставил меня улыбнуться.
- Но она никогда больше не будет петь в Аладне, - услышал я сбоку голос Менделла. Это сбило меня с толку, поскольку пока я носил Искоренителя Душ, лишь немногие могли незаметно приблизиться ко мне. Теперь, без меча, я чувствовал себя почти что глухим и слепым.
- Божья милость с вами, лейтенант, - поприветствовал я, поднимаясь с цоколя фонаря. - Что вас привело сюда?
- Капитан беспокоиться, - ответил он, поправил свою одежду и сел на ступеньку рядом с цоколем. Он взглянул на храм. - Ночь закончилась, а мы ещё ничего от вас не слышали. Девон в храме?
- Да. Мы и сами ещё ничего не слышали. Мы не видели его больше одного колокола.
- Думаю, это хороший знак, - выразил своё мнение Менделл. - Значит они всё ещё борются за свои жизни, - он облокотился на следующую ступеньку, закрыл глаза и помассировал виски. Он тоже оставался на ногах уже с предпоследней ночи, и если спал, то этого сна явно было недостаточно. - Но это не единственная причина.
Эльгата послала меня напомнить вам, что майор Копья Вендис ожидает вас к третьему колоколу.
Я тихонько выругался, я действительно совсем об этом забыл.
- До встречи у вас осталось ещё почти два отрезка свечи, - сказал он.
- Но, возможно, вы сначала ещё захотите освежиться? - он посмотрел на Берника. - Я уверен, что капрал Меча сможет безопасно сопроводить на базу наших товарищей, даже если вас не будет рядом.
- Да, сэр! – взял тот под козырёк. - Можете на это рассчитывать, сэр!
Я с подозрением посмотрел на Менделла.
- Хотите сказать, что для генерала неуместно сидеть на ступенях храма и читать?
- Я не смог бы выразить это точнее.
- Думаете, у майора Копья уже сейчас найдётся для меня время? - спросил я. - Я устал и предпочёл бы как можно скорее лечь спать.
- У вас более высокий ранг, - ответил он. - Поверьте, майор Копья найдёт для вас время.
- Что вы имели в виду, говоря, что Тарида никогда больше не будет петь в Алдане? - спросил я Менделла, когда мы уже подходили к базе. Теперь я чувствовал себя усталым и не хотел ничего другого, кроме как лечь в кровать. Я лишь надеялся, что майор Копья не задержит меня слишком долго.
- Это неприятная история, - отозвался Менделл. - Она приехала сюда десять лет назад и штурмом завоевала сердца людей, пока её внезапно не заподозрили в некромантии.
Однажды ночью культ напал на дом, в котором она ночевала, и поджёг его. Молодой человек посодействовал тому, чтобы она смогла убежать, а сам был за это убит одним из последователей культа. Она была тяжело ранена, и ей с трудом удалось скрыться в храме Астарты. А когда выяснилось, что молодой человек принадлежал к уважаемой аристократической семье и тайно был её любовником, это стало скандалом. - Он посмотрел на меня со стороны. - Хотя жрица Астарты подтвердила её непричастность, до сих пор ходят слухи о том, что она виновна в некромантии и что это она убила своего любовника.
- Боги! - потрясённо сказал я.
Он коротко кивнул.
- Теперь вы начинаете понимать.
- Что с ней случилось?
- Когда она поняла, что в Алдане для неё не будет правосудия, она на борту имперского судна уехала в Аскир. Ни один алданский корабль не принял бы её на борт.
- А виновника хотя бы нашли?
- С чего вы взяли, генерал? - с горечью спросил Менделл. - Хотя сам герцог потребовал провести расследование, никто так и не был привлечён к ответственности за это преступление.
Мы подошли к воротам, один из Быков отдал честь, другой открыл для нас тяжёлые ворота. Менделл провёл меня через площадь к приземистому зданию комендатуры.
Справа от него стояла высокая узкая башня, на крыше которой находился один из этих семафоров.
Чуть ниже был балкон, на котором я разглядел тяжёлую вращающуюся подзорную трубу и два сигнальных фонаря. Учитывая то, какой высокой была башня, не было сомнений в том, что отсюда можно было заблаговременно заметить любой корабль.
Контраст между имперскими постройками и фахверковыми зданиями Алдана был очевиден. К зданию не примыкало никаких других, его горизонтальная проекция соответствовала главному зданию «Молота».
Это было почти как вернуться домой.
Мы вошли через боковой вход и поднялись по лестнице. Менделл постучал в дверь, нас пригласили войти, и мы ступили в приёмную майора Копья, где молодой штаб-лейтенант поднял глаза и с любопытством на нас посмотрел.
- Это штаб-лейтенант Гох, адъютант майора Копья, - сообщил мне Менделл. - Генерал Родерик, Второй легион, - представил он меня.
Мужчина, как и многие Морские Змеи, был скорее жилистым, чем мускулистым, ростом немного ниже Менделла, с короткими каштановыми волосами, внимательными карими глазами и улыбкой, которая не достигала его глаз. Жёлто-зелёная униформа сидела безупречно, без сомнения, она была сшита портным по индивидуальному заказу.
Рапира, прислоненная к столу, была богато украшена.
Гох встал и взял под козырёк, я не раздумывая ответил на салют, в то время как Менделл попрощался.
- Майор Копья Вендис уже ждёт вас, - объявил адъютант, с сомнением глядя на имперское число два на моём рукаве и открыл для меня другую дверь.
- Прошу, - вежливо сказал он, а потом с тихим щелчком закрыл за мной дверь.
Сон и долг
Майор Копья Вендис был долговязым мужчиной с венком коротко подстриженных поседевших волос, тёмно-зелёными глазами и немного длинноватым носом. Ему было около трёх десятков лет, и то, как он меня разглядывал, демонстрировало, что в своей жизни он уже многое повидал и не готов верить в любую дикую историю, которую ему преподносят. Он стоял вместе с Эльгатой у стены, на которой была развёрнута большая карта. Может я всё же научился читають карты, поскольку разглядел на ней устье Газара, Янас и очертания Огненных островов. А может всё дело было в том, что рядом были написаны названия.
- Да прибудет с вами милость богов, генерал, - официально приветствовала меня Эльгата. - Майор Копья Вендис, генерал Родерик, - представила она нас друг другу. - Как там Янис и Ларин?
- Когда я уходил, у нас ещё не было новостей из храма, - сообщил я. - Мы с Менделлом думаем, что это хороший знак.
- Генерал Родерик из легендарного Второго легиона, - с сомнением промолвил Вендис. - Надеюсь, вы простите, что у меня по этому поводу возникли небольшие сомнения. Не могли бы вы показать мне своё кольцо? - он протянул мне свою ладонь.
- Я не могу его снять, - сказал я, стаскивая перчатку и протягивая ему руку.
- Вы разрешите? - спросил он, схватился за кольцо и с силой потянул.
Я всё больше утверждался во мнении, что кольцо, наверное, срослось с костью моего пальца, поскольку оно не сдвинулось ни на волосок. Я резко вдохнул и отобрал у него свою руку.
- Это было неуместно, - майор Копья, - сухо произнёс я, потирая больной палец.
- Возможно, - невозмутимо отозвался Вендис. - Но я надеюсь, вы понимаете, насколько трудно поверить в вашу историю. Прошу, я должен провести испытание.
Когда я на этот раз протянул ему руку, он не стал тянуть за кольцо, а лишь поднёс к нему своё. Мы молча наблюдали, как его кольцо вспыхнуло.
- Вендис, я же уже говорила вам, что кольцо настоящее, - сказала Эльгата.
- Теперь я в этом не сомневаюсь, - ответил майор Копья. - Просто мне интересно, настоящий ли человек.
Он всё ещё испытующе на меня смотрел.
- Комендант Кералос утвердил меня в этом звании, - сообщил я. - Однако у меня нет с собой подтверждающих документов. Посол Иллиана, маэстра ди Гиранкур, заведует нашими бумагами. Он едет в Аскир с дипломатической миссией и скоро туда доберётся.